Женька вступил на заветную поляну. Вперёд шустро подтягивал натянутым поводом Обак. Кира приехала заранее и в этот раз.

Улыбнулась пухлыми, блядскими губами.

— Привет, Женя! Всё нормально?

— Всё хорошо, тётя Кира! А у Вас?

— А у нас, в квартире газ. И не только в квартире... Готовы? Пошли в машину.

ВОСПИТАНИЕ ЛЮБВИ И ПРЕДАННОСТИ У ЖЕНЩИН И СОБАК – 2.

Акт.2 «Чужие здесь не ходят»

Сели в бронзовый «Пежо». Женя, по привычке, хотел было перебраться на заднее место, к Обаку, но Кира остановила, показала, что хочет видеть его рядом с собой.

— Тётя Кира, а Вы же не только кинологом работаете?

— Тебе зачем? – насторожилась зоофилка.

— Так просто. Любопытно. Кинологом на халтуры одни трудно жить.

— Верно. Я дизайнер вообще-то. Карьерный дизайнер. Слышал о таком?

— Ох, ты! Круто! – он не знал, что ответить лучше. Карьерный дизайн, - не представлял, что может быть такое. С одной стороны, - карьер, а карьер, это часть ландшафта. Тогда выходит, что Кира сузила профиль работы сугубо для благоустройства различных углублений и отрытых ям? С другой стороны, это может быть некий продукт, ведущий к карьерному росту. Как хочешь, так и представляй. Уточнить он по робости детской застеснялся.

— А у тебя, кто родители? – решила прозондировать почву на всякий случай.

— Отец в армии сейчас. Ни здесь. А мама, если честно, то в полиции.

— Ого! – тревогой ёкнуло в груди. – что делает?

— Подразделение по делам не.сов..ерш.. енно!ле!тних. Двести шестьдесят четвёртое отделение. Капитан.

— А как фамилия? – встревожилась сильнее.

— Еремеева, Александра Петровна, а что? – волнение как-то передалось и Женьке.

— А ничего. Просто спросила. Так и ты значит, Еремеев тоже?

— Ага. Да вы, не волнуйтесь. Я не дурак, тётя Кира. О таком болтать не стал бы, ни дома, ни в школе.

— В школе? А что в школе? – забегали лихорадочно в панике мысли.

— В школе, нормально. Седьмой класс.

— Как седьмой класс? Ты ведь большой совсем!

— Трижды на второй год оставался. - А почему вы... - Женька сглотнул зеркальную тревогу.

— Я так... Скучно же молча просто ехать. – тронула кнопку поиска волны. Заполнила салон эфиром. В студии шла какая-то передача о жизни касаток. – Иногда тут и про собак интересное говорят...

До гаража в этот раз добрались быстро. Светофоры и трафик благотворили скоростной езде.

Пока ехали, Кира немного успокоилась, расслабилась даже. В голову лезли похабные фантазии. Что дозволено под статью, и что не дозволено вообще и в принципе. Имелась надежда воплотить не малое по приезду.

Мы рождены, чтоб сказку сделать былью...

Пикантность добавляло место работы мамы паренька.

Завели, укрыли машину. Запечатали дверь изнутри.

Обак потянулся к женщине, завилял хвостом, вспоминая вчерашний ёб. Учуял возбуждение похотливой суки. Тут ему никто бы не помешал. Встал на задние лапы, передними обхватил бёдра. Кира задержала его, дабы не разодрал когтями одежду.

— Ню, ню, что хорошенький мой? – игриво, с любовью спросила у тянущего носом познавшего человеческое тело пса.

— Обак, ждать! – Женька потянул за поводок в сторону. – Куда вперёд всех лезешь?

— Ревнуешь? – уточнила, подзадоривая пацана.

У Женьки налились щёки в пунцовый окрас. Не ответил. Нашёл за что прицепить ненасытного кобеля. Нетерпеливо подошёл сам, прижался к животу Киры.

— Я больше его соскучился. - Ласково, с нежностью так.

Руки коснулись манящих бёдер. Заскользили по хлопчатому трико. Она отозвалась, прогнулась слегка, повела бортами.

— Знаю. Чувствую малыш. Нравлюсь же тебе?

— Нравитесь, тётя Кира.

Её жгучая, и вместе с тем холодная красота, как душ контрастный. Да что там душ? Открытый огонь! Нещадная прожарка гормонами.

В Женькиных руках, задразнила выгибаясь, заиграла микро-мышцами, отзывалась так, что пацан терял голову. Она, выше ростом, плотнее, обладание такой женщиной, как игрушкой не по размерам, опасной, своенравной, будто мотоцикл в руках неопытного ездока. Кинешь сцепуху, и взлетит свечкой, и понесёт куда не ждёшь. Лошадиная сила. Конь страстный, им не объезженный. Но пока спокойный, ласковый. И духи ещё эти...

Женька не разбирался в тонкостях аромата, но подумал, что дорогие. Резкий запах почти перебил скуренный в лёгкие никотин.

Тёмные, не знавшие краски волосы зачёсаны с малозаметным пробором назад, скручены в хвост. Открытый, красивый лоб. Брови, игривой формы, будто коса-литовка. Накладные длиннющие ресницы и подводка на старый манер. Жёлто-зелёные глаза тигриного цвета. Большие, словно нахлестали по ним, губы. Выдающиеся, нижние скулы, проявили в ней бусурманских дальних предков. Взгляд, то втягивающий в себя мальчишечье сердце, то наоборот, отпихивает в дистанцию строгостью учительницы нелюбимого предмета.

Колечки-серёжки проткнули мочки ушей.

— А что больше всего нравиться?

— Ну, не знаю... - застеснялся ответить напрямую, мальчишка.

— Да, ладно! Просто тогда скажи, что обо мне думаешь? Ну, только честно.

Приблизилась напомаженными губами к лицу, немного усилила хват, чтобы чувствовал её ментальную власть. Чтобы, не вздумал уклониться. Прогнулась слегка, отпялила корму так, что руки сползли на талию, невольно задрав нижний край спортивной кофты.

— У меня внутри всё так, что люблю. Хочу от Вас детей, тётя Кира. – Повторил когда-то слышанную на переменах фразу.

Кира, подавила внутри смех.

— Ты уже и детей захотел, мой маленький извращенец?

В голосе её и правда веяло нотками педагогики. И взгляд опять строгий, без улыбки. Вот сейчас, и в угол поставит, как он пса. От этих эмоций, он чуть запаниковал. Не нашёл ничего приличного сделать, и ловко запустил руку к себе в ширинку. Нащупал давно стоявшего на посту, требующего разгрузки и свободы часового.

— Нет, малыш. Не сейчас. – Остановила карьерный дизайнер. – Вначале, ты меня разденешь. Всему тебя научить надо.

Тяни вот здесь: провела по молнии на трико.

Пальчики знобило, он сжал их на дрезине, потянул по мудрёному рельсу, распахивая спортивную одежду. Под ней только лифчик и пылающее страстью тело. Вжался, куда доставал. Она нежно отвела в сторону.

— Малыш! Растащи всё лишнее. Не спиши. Время есть.

В углу, суетливо подскуливал Обак.

— Хорошо, тётя Кира! Как скажете... - Пальцы подчинялись не охотно. Будто судорогой повело и попустило.

Под спортивной одеждой, набор кружевного белья. Тоненький, на просвет лифчик с высокими чашками, трусики, непонятный поясок по талии для фиксации чулок, напоминающий маску «летучая мышь». Всё монотонное, чёрное. Под спортивной личиной крылась теперь леди-вамп. Круглые того-же цвета очки, клыки бы как у Обака, и точно, готовый покусать кровосос!

Она и была кровосос в душе. Способная вытянуть из своего малыша все соки, да и не только из Женьки этого. Мальчик и его верный пёс, смотрели на неё с вожделением и азартом. Обак, переступал с лапы на лапу, будто намекая, на долгожданную свободу действий. Любознательный оголец, продел пальцами, сунул ладони по бёдрам на приятный таз, потянул вниз, стягивая штаны. Она чуть помогла ему спереди. Несколько неуклюжих шагов к заштукатуренной при советской власти, ныне облезлой, потянутой незаметным грибком стене. Старые крошки посыпались на волосы и под завязки сзади. Упираясь, позволила Женьке снять её кроссовки. Трусики, испачканный лифчик, поясок...

— Тебе нравиться моё бельё? – голос, пропитанный низкой страстью.

— Да, дд-а.. – от волнения слова как на том, непонятном и трудном школьном предмете, на экзамене решающем...

— Специально для тебя, его малыш.... М-м-м... - добавила томное дыхание. – Ох, как ты трогаешь меня руками, детка!

Он наконец справился с последним. Припал к долгожданной груди. Резко, голодно.

Катанул прилив.

— Не спеши, хороший мой... Вон, свечи, смотри, там и там. Зажги их.

Сделай всё красиво с женщиной.

— А, а где заж-игалка?

— Там же, дурачок, рядом с канделябрами, слева.

Женька торопился расставить ретро-подсвечники. Зажигалка не послушалась его сразу, а теперь пекла пальцы от постоянного нагрева.

Решила помочь. Радость томления покидала, при виде суровой неопытности подростка. Забрала с вешалки меховую, ушедшую в моду прошлого полушубку. Накинула, плотно застегнула.

— Это зачем? – удивился Женька, подтаскивая чуть ближе распалённые свечи.

— Достаточно вчерашних когтей. Я сегодня сама зверем стану. Обвела вокруг глаз кружевную, из комплекта белья маску. Ну, точно, леди-вамп! Летучая мышь. – И ты, отъебёшь меня так! Как грязного медвежонка, как енота, как песца. Или чья там это шкура...

Обнаженная, в зверином облике, напоминала сама псину, или получеловека-ксеноморфа. Ещё эта маска...

— А как-же сиськи?

— Сиськи на потом, - расслабилась она. Так весело наблюдать за неопытным наивом. – Теперь, возьми из багажника пакет и неси сюда.

Женька обнаружил внутри собачью миску, большую и блестящую. Пакет молока, многое ещё, и непонятый предмет, с ручкой и кожаным, твердоватым язычком на другом конце.

— Похоже на мухобойку.

— Флагилятор. Почти прав. Лей молоко в миску.

— Для Обака?

— Для меня глупыш. Но с псинкой поделюсь. – Кира продела собачий, кожаный ошейник, чтобы не стягивал сильно. Прищёлкнула металлическую цепь.

На четвереньки, и задышала тяжело, на собачий манер, высунув язык.

— Поводи меня хозяин! Твоя сука хочет уже гулять. Протянула Женьке цепь.

Неуклюже отстранил пакет с остатками молока. Тот пошёл на край, перевернулся. «Зелёная даль» разводами хлынула по старой подстилке, ушло внутрь. Мальчишка внимания на такую мелочь уже не обратил. Ухватился за цепь, резко потянул, на манер, как с Обаком.

Ошейник тут-же насел по шее. Ловко перехватила.

— Постой! Не так резво, мой хозяин!

Обак в это время, завёлся до лая.

— Обак, фу, гадина! – Прикрикнул Женька, на минуту успокоив.

Тем моментом, она подползла к его ногам, к давно не унимающемуся стручку.

— Женька, прости меня пожалуйста!

— За что, тётя Кира?

— А за то, что порчу тебя. Развращаю, блядь я похабная. Простишь?

— Прощу. Мне нравиться это, тётя Кира! Ты такая крутая тёлка! – от восторга спазм в горле. У него, у Женьки просит настоящая проблядь!

— Тогда, приму своё наказание. – Она сразу насела ртом на изголодавшийся хуй. Быстро, но недолго погрузила в тепло мягкого, на всё способного рта. Засосала с причмоком.

Мнам-мнам-му-му-му...

— Ай, тётя Кир-ра!...

Тут же, опомнилась.

— Веди! Выгуляй меня.

Он в ответ, требовательно прижал обратно, вернул голову на положенное место. Сам стал резко входить, как в прошлый раз.

Мнам-мнам...

Пустила слюни. Отдалась на полминуты. К нему подкатывал взрыв. Почувствовала и опять резко вышла.

— Веди, я сказала. Иначе всё будет ни правильно, ни так.

Превозмогая, он послушался. Сучка пошла за своим хозяином по краю ковра, вытерпливая томление и обильно текущую из пизды по ногам смазку. Добрались до миски. Тренер принялась неуклюже лакать молоко. Брызги залипали на маску. Человеческим, пусть и сучьим языком, много не нахватаешь.

Он не стоял перед ней чурбаном. Перешёл со спины, и вставил удальца в растёртую гадину.

— Аа-ай, хозяин, прошу... Только не в писю. У вас... можно мне сказать Вам, молодой хозяин?

— Говори! – он не в силах терпеть и слушаться дальше, яростно задолбал её сильнее, как вчера, примерно в этот час, мохнатый друг человека.

— У Вас, мой хороший, такой юный, молодой хуй! Не стоит его мучать в этой широкой, расстраханной пиале. Проткните им, прошу голодную попку. Это не станет так сложно.

— Как, прямо в жопу тебя, тётя Кира?

— Да, пихай его мне в жопу! Только смажь пальцем вытекухой изнутри.

Женька всё-таки понимал теорию. Скользнул по склизкому, эластичному теплу, взял смазку и бесцеремонно вошёл в подмытый пару часов назад проходец.

— Вот так, да... - зашептала Кира, дала время разогнаться, и вновь прервала, - Спускай собак! Собаку, Обаму своего...

Женька с усилием заставил себя оторваться от процесса, подпрыгнул к требующему участия Обаку. Отстегнул. Тот, бросился моментально к текущей бляди. Сунул нос промеж ног.

— А ну, иди нахуй! – Женька с силой и впервые в жизни ударил его. Нога чувствительно пришлась по рёбрам. Плешивый Обак взвизгнул, отскочил, признавая первенство человека и дав вернуться мальчишке к ожидавшей жопе.

О, как это приятно очутится в плотной, стягивающей, норке! И правда, зачем метаться из стороны в край, когда здесь ýже и во много раз приятнее. Попка обогрела его писюн парным теплом, как будто тот очутился в бане.

— Обакушка, иди сюда! Позвала Кира, маня перепуганную собаку похлопала рукой по скуластой щеке.

Тот настороженно посмотрел. Сделал шаг и очутился у миски, что пристроена, между рук. Она чуть отвела корпусом морду, макнулась в холодное молоко прямо через лифчик. Пустила назад. Ловко, не в пример человеку Обак алкал белого. Кира дозволила. Скользнула по шерсти, заиграла давно выпирающий бордовый, жилистый хуй.

Женька, без всяких ласк, как настоящий зверь, остервенело долбил её попец. Кира заходила в такт. Её пробирало то, непонятное многим и трудно передаваемое словами чувство близости сразу с двумя самцами, с двумя глупыми животными на инстинктах.

Обак, словно бы распознал возможности. Робко поддался призыву, и вскочил на голову. Подобравшись мордой ближе к Женьке. Тот не стал гнать. Наоборот, усилился при виде трахающего в глотку Киру четвероногого друга.

Женщина уже поймала разъярённый хуй ртом. Открыла шире, позволяя вгонять его как можно глубже. Солоноватый от мочи хер, мешался вкусом, с запахом псины. Дизайнер катала ему яйца. Нежно, настойчиво. Лапами Обак потонул в шерсти её побитого гаражной молью полушубка.

Женька сливался с похотью гуляющего между ним и псом тела. Хотел натянуть Киру за хвостик укатанных волос, но мешал Обак. Зато, в руках пацанёнка была власть стальной, позвякивающей от движений цепи.

Их фигуры плясали в тенях горящих свечей.

Кира почувствовала, как придавила к выходу моча. Это всегда у неё так, когда ебётся с кобелями. До того, у неё долгое время жил золотистый ретривер.

Ох, как хочется ссать под ноги, во время такой скачки!!! Людей она стеснялась, но тут...

Сдерживалась только потому, что пожалела ковёр. Завоняет на долгое время. Или... Или плевать на вонь?

Буря эмоций перехлёстывала через край, текла по всем пригодным дыркам.

И в тот момент, яростно заколотили в железные, стойкие к огню и внешнему шуму врата! Против такого набата, они беспомощны.

Сразу чуть сердце не оборвалось! Это ещё что???...

Женька в страхе резко выскочил из недоёбанной жопы. Оставался бы толерантным Обак, но тётя Кира нещадно высадила его не успевшего раздуться в узел мракобеса.

— Блять! Это что? Ты говорил кому? – она не могла узнать свой голос, и при том, вправду, начала бесстыдно ссаться, только уже не от удовольствия...

— Нет, что-ты! – Пацан и сам в панике. Застукали на горячем!

— Эй, вы, бляди! Сразу открыли! Полиция! Прокричали с той стороны.

— Это мама! – Женька узнал её голос.

— Быстро, или начинаю стрелять! Вы там что, с моим сыном творите? Я сейчас вызываю подкрепление!

— Мама, не надо подкрепления! Всё тут хорошо! – взмолился сын. К душе подступили слёзы отчаяния.

— Мама? Точно уверен? – Застигнутая врасплох Кира, вяло отгоняла приставучего пса.

— Она! Но, как?

— Беги, открой тогда. Вариантов нет. – Кира понадеялась, что на той стороне женщина одна.

Женька, трясущимися руками сковырнул щёколду. Ему в грудь уставился материнский табельный пистолет.

Данная версия рассказа приведена в соответствии с требованиями литературного ресурса. Всем героям 18+. Остальное на волю фантазии читателей.

Товарищи!

Убедительно прошу вас отметить ранжированием (кликни на звёздочки!) мою работу и труд в комментариях. Поднять рейтинг также по силам. Конструктивная критика, придётся в помощь. То малое, чем можете дать обратную энергию и связь.

Понравился рассказ? Не пропусти обновления автора! Подпишись на меня!

Предыдущая версия, её первая часть, входила в топ месяца и собрала почти 600 баллов рейтинга.