Произведение " Mouse " англоязычного автора Rob_mDear

Всем героям рассказа вступающих в интимные отношения больше 18 лет.

Книга 01, Глава 01: Начало

Завтрак

Он почувствовал вину, стыд и ни с чем не сравнимое удовольствие, когда рот его сестры охватил его член горячим, влажным огнем. Он чувствовал, как ее губы сжимают головку его члена горячим кольцом, одновременно сжимая ее одной рукой у самого основания, описывая полукруг большим и указательным пальцами. Когда она опустилась на него, он почувствовал, как ее сладкие губы медленно скользнули вниз, пока головка его члена не коснулась мягкой влажной плоти в задней части ее горла. Оттуда она продолжила свой порочный спуск. Его член скользнул еще глубже, и ее рот и горло казались ему единственным местом, где он когда-либо хотел видеть свой член.

Когда ее рот приближался к самому основанию его члена, она останавливалась, в то время как ее губы артистично двигались по нему, массируя его ствол. Затем она убирала руку, освобождая место, чтобы продолжить движение губами вниз, до самого основания, вбирая в себя каждый сантиметр его члена. Ее губы касались плоти его паха, прямо у основания члена, затем снова двигались проворно, сжимая его, обрабатывая, в то время как ее язык извивался, надавливая и исследуя стенки его члена у нее во рту.

Она держала бы его так, глубоко вонзая в горло, целую невыносимую вечность, прежде чем отпустить.

Она была восхитительна, принимая его так, как ни одна женщина никогда не принимала. Она быстро брала и отпускала его, два, три, четыре раза, затем позволяла его члену выскользнуть наружу, чтобы она могла держать его в руках, облизывая и целуя по бокам, пока она перегруппировывалась, готовясь к новой атаке.

Пока он был глубоко в ее горле, пока она поглощала его, он потерял всякий контроль. Он хватал ее за голову, чтобы притянуть к себе, помогая глубоко засунуть свой член в рот собственной сестры, дико трахая ее, страстно желая разрядки, которая могла наступить только тогда, когда он наполнит ее сладкий любящий рот всем, что мог ей дать.

Когда она отпускала его, к нему возвращались осознанные мысли и чувство вины. Она прижималась губами к его члену, прижимая его к своему лицу. Она смотрела ему прямо в глаза. Он знал, что она была женщиной, неотразимой женщиной, но когда он смотрел на нее, то видел большие карие глаза на невинном личике маленькой девочки, с которой он вырос. Тихий голосок в глубине его сознания кричал ему остановиться, взять себя в руки и положить этому конец.

И затем ее рот снова оказался на нем, лихорадочно пытаясь довести его до оргазма, явно возбуждая желание попробовать сперму своего брата. Каждый раз, когда он чувствовал прикосновение ее губ к себе, ему хотелось дать ей это.

Потерявшись в ощущениях, его мысли беспорядочно, бесцельно блуждали по недавним дням, когда он чувствовал, как ее рот восхитительно терзает его.

Ее рот. Отвратительный, совершенный рот его сестры.

Вечеринка

Это было и скучно, и неприятно возбуждающе, как он и предполагал. Могло быть и хуже. Он мог бы все еще быть женат и быть вынужденным терпеть общество своей бывшей жены. Он не испытывал к ней ненависти. Просто, в конце концов, их отношения пришли в упадок, и каждый из них проводил каждое мгновение вместе, пытаясь отомстить, пытаясь каким-то образом победить после того, как на самом деле они оба проиграли. Они потеряли так много лет и так много счастливых перспектив.

В конце концов, она изменила. К тому времени они были так увлечены друг другом, что ее выходка даже не обеспокоила его. Они просто расстались. Конец.

Им просто повезло, что у них никогда не было детей, поэтому, когда пришло время расставаться, было намного легче.

Майкл стоял в углу, чувствуя себя одиноким и неловким, наблюдая, как общаются другие гости. Почти все были друзьями их родителей: соседи, коллеги по работе, старые армейские приятели и случайные знакомые. Один из них загнал в угол Мелани, его старшую сестру. Какой-то невысокий, сгорбленный, седеющий мужчина энергично отчитывал ее о чем-то важном для него. Мелани притворилась, что ей не все равно.

Его сестра возвышалась над мужчиной. Она была высокой, статной женщиной. Большинство членов семьи были высокими. На ней было вечернее платье в обтяжку с глубоким вырезом, усыпанное темно-синими блестками. Обнаженная грудь в декольте была... привлекательной и легко открывалась из-за платья, что было необычно для его старшей сестры. Похоже, это было одной из причин, по которой маленький пожилой гном разговаривал с ней. Его лицо, естественно, находилось почти у нее на груди. Его взгляд неосмотрительно слишком часто останавливался там.

Мелани была единственной блондинкой в семье. Темные корни явно выдавали ее тщеславие. Прическа была ненатуральной, но ей шла. Она благоразумно не пыталась перекраситься в блондинку. На фоне грязно-русых прядей виднелись пряди потемнее, смесь темно-каштановых и светло-каштановых оттенков. Майкл подумал, что женщины называют это "матовый". Как и большинство женщин за сорок, она коротко стриглась, хотя и не так коротко, как большинство. Майклу это понравилось.

Он еще раз оглядел комнату. На другой стороне была Мышка, его младшая сестра, развлекавшая небольшой мужской гарем. Ее улыбка была подобна огню среди них. Все они расположились вокруг костра, стараясь согреться. Мышка всегда была такой, всегда оживленной и шутливой, всегда был в центре внимания. Она на мгновение встретилась с ним взглядом, выдержала его, а затем прервала связь, чтобы пошутить с мужчиной, сидевшим рядом с ней.

— Ты вообще собираешься общаться, Майкл? Ты похож на настенный цветок, - сказала ему Мелани. Она подошла к нему, пока он был погружен в свои мысли.

— Да, я так и сделаю. Мне просто нужно немного расслабиться. У меня был тяжелый день на работе. Сильный стресс. Думаю, мне нужно развеяться, прежде чем говорить.

— Разговоры - хороший способ расслабиться, глупый. Пойдем, я познакомлю тебя кое с кем.

— Все в порядке, Мел. Еще нет. Я сделаю это, обещаю.

Он многозначительно посмотрел на нее, давая понять, что она не может давить на него в этом вопросе. Она выдержала его пристальный взгляд, а затем решительно сдалась.

— Хорошо, но я еще вернусь.

С этими словами она отошла, и Майкл вернул свой взгляд и мысли к Мышке.

При рождении ее звали Моной, но все в семье обычно называли ее Мышкой. Майкл сам дал ей это ласкательное имя, когда они были маленькими.

Мелани была самой старшей в семье, и у нее было трое детей. Майклу только что исполнилось сорок, но он чувствовал себя еще старше, уже год как не был женат и не имел детей. Мона-Мышка - была малышкой, и ей едва исполнилось тридцать. Очевидно, она была "несчастным случаем" на позднем этапе брака их родителей или, возможно, сознательной попыткой их матери восстановить семью после того, как они с Мелани вышли из детского возраста.

Будучи на одиннадцать лет моложе Майкла, Мона, когда он был подростком, была для него не более чем помехой, надоедливой маленькой девочкой, за которой он должен был присматривать и оберегать от неприятностей. Она постоянно вмешивалась в важные и судьбоносные моменты, которые складываются воедино и составляют то, что на данный момент является самым важным временем в вашей жизни, по крайней мере, так всегда кажется погруженному в себя подростку, переживающему это время.

Когда Майкл хотел, чтобы Мона вела себя тихо, он говорил ей, чтобы она сидела тихо, как мышка. Когда она в детстве суетилась, он жаловался, что она суетится, как мышка. Она делала "мышиные" штучки. Она морщила нос, как мышка, когда ей что-то не нравилось, и когда хихикала. В отличие от своих брата и сестры, она была маленькой. У нее были темно-каштановые волосы и глаза, а нос был чуть крупноват. У них у всех были такие носы, благодаря папе. Если добавить к этому ее крошечные ножки и писклявый гнусавый голосок, она просто напомнила ему мышку.

Она всем напоминала мышку. Майкл постоянно повторял что-то вроде "будь тихой, как мышка", "перестань суетиться, как мышка" и "ты выглядишь, как мышка", и это в конце концов прижилось. Все начали этим пользоваться, и вскоре она уже была не Моной, а Мышкой.

Она росла совсем не похожей на мышку. Когда ей исполнилось десять, она начала давать сдачи. Майкл и Мышка подрались больше, чем когда-либо подрались бы нормальные братья и сестры. Он дразнил ее, она дразнила его, он злился, она находила какие-то умные слова, чтобы повернуть нож в ране, было больно, и это никогда не заканчивалось.

Это не закончилось, когда он окончил колледж, и не закончилось, когда она закончила колледж. Ни за все последующие годы. Никогда. По сей день они не могли быть вежливы друг с другом и тридцати секунд. Вот почему она была там, а он - здесь, даже на вечеринке по случаю годовщины их родителей.

Она поймала его взгляд и целеустремленно пересекла комнату, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Ты собираешься с кем-нибудь поговорить? Это вечеринка, понимаешь. Ты знаешь, как проходят вечеринки?

Майкл сначала не ответил. Он попытался просто выдержать пристальный взгляд.

— Я буду делать, что захочу, Мышонок. Оставь меня в покое. Только на эту ночь.

Мышонок закатила глаза, глядя на него.

— Поступай как знаешь, - сказала она, повернулась и пошла прочь.

— Она действительно выглядела прекрасно, несмотря на свою распутную манеру поведения, - подумал он. Мышонок была необузданной. Мелани и Майкл были простыми, консервативными и замкнутыми людьми. Они остались в городе, в котором выросли, или поблизости от него, поженились, завели детей или, по крайней мере, пытались завести, и имели постоянную работу. Майкл даже поступил в местный колледж, спокойно живя все это время дома, как мотылек, который не хочет покидать кокон.

Мышка не могла дождаться, когда уедет учиться в колледж за пределы штата, переедет из дома в другой город, чтобы стать независимой. Выйдя на свободу, она старалась проявлять эту независимость как можно больше. Она даже выставляла это напоказ, в том, что делала и как одевалась. Она всегда носила что-нибудь обтягивающее, или с глубоким вырезом, или слишком короткое, а нередко и все сразу. И если оно не было обтягивающим, то было свободным и распахнутым, настолько свободным, что все мужчины постоянно меняли позы, как подростки в период полового созревания, надеясь найти подходящий ракурс, чтобы хоть что-то увидеть.

У них были на то веские причины. Фигура Моны была подтянутой и спортивной. Ее бюст был небольшим, но крепким и хорошо сформированным, с нежным, заметным изгибом грудей, которые внезапно поднимались вверх, как пандус в скейт-парке. Ее бедра были, возможно, немного шире, чем следовало бы, но округлые формы ее ягодиц подчеркивали изящество фигуры. Такое сочетание подчеркивало, насколько узкой была ее талия. У нее были тренированные, спортивные ноги танцовщицы, которые поддерживали все это.

Сегодня вечером она надела то, что наверняка вызвало бы у родителей бурю негодования. Ей всегда все сходило с рук, потому что она была модельером, как будто это позволяло носить все, что она пожелает, но это не означало, что это не вызывало реакции.

Под ней была обтягивающая черная мини-юбка, которая была явно слишком короткой. Он был уверен, что она заканчивалась выше промежности. Сегодня вечером, когда она шла, взгляды всех мужчин устремлялись туда, ожидая увидеть что-то, чего им видеть не следовало. Как бы заглаживая эту оплошность, платье доходило ей до шеи в виде узкого высокого воротничка, но было расстегнуто сзади, а между грудей виднелась замочная скважина, настолько открытая, что он мог поклясться, что были видны внешние края ее сосков.

Никто не мог быть уверен в этом эксгибиционизме, потому что поверх всего этого на ней была темная, прозрачная, свободная сорочка от шеи до щиколоток, тоже черная. У нее были длинные пышные рукава, которые, как облако, поднимались выше талии и переходили в шаровары ниже талии. Это намекало на открытую складку где-то в районе промежности, как у хорошо сшитого нижнего белья, которое обеспечивает легкий доступ к главному событию. Она струилась по ее телу, так что казалось, что у нее две формы, одна внутри другой. Силуэт ее изгибов был поразительно виден под ним. В некотором смысле, все было "там", и в то же время нет.

Майкл был уверен, что рубашка была задумана как нижнее белье, и вряд ли Мышка была бы настолько дерзкой, чтобы надеть нижнее белье на годовщину свадьбы своих родителей. И на улице, где все могли бы это увидеть.

— Ты такой тихий, Майкл. Найди кого-нибудь, с кем можно поговорить.

Мать Майкла сидела рядом с ним. Он не заметил, как она подошла к нему. Он был так занят изучением Мышонка. Он мысленно закатил глаза от того, что еще один член его семьи пытался его раззадорить. Он просто хотел, чтобы его оставили в покое. Он бы даже не пришел на вечеринку, если бы не необходимость.

— Я так и сделаю, мам. Я просто..... устраиваюсь поудобнее, - солгал он, делая еще глоток пива.

— Ну, не слишком "устраивайся поудобнее". Ты же знаешь, что от большого количества глотков "комфорта" хочется спать. И я надеюсь, что ты потанцуешь со мной позже. Видит бог, твой отец этого не сделает, - нахмурилась она, а затем сжала руку Майкла, прежде чем оттолкнуть ее. - И, пожалуйста, не ссорься со своей сестрой сегодня вечером, - добавила она через плечо, экономно используя остатки своего недовольства.

Над этим узким черным вырезом лицо Мышки напоминало парящее сердечко. Ее широкий, высокий лоб и щеки, маленький, заостренный подбородок, блестящие темно–карие глаза, а также маленькие рот и нос – да, они немного выдавались вперед, но все равно были маленькими - придавали ей детский вид. Ее почти черные волосы мягкими блестящими волнами ниспадали на плечи. Ее зрачки были такими широкими, такими черными, что придавали выражению ее лица неестественную напряженность, независимо от ее настроения.

Она заметила, что он снова смотрит на нее, и бросила на него свирепый взгляд, как бы спрашивая: - Что? Чего ты хочешь? - Это продолжалось всего мгновение, а затем она вернулась к разговору. Он понял намек, отвернулся и пошел за другим пивом.

Майкл был удивлен, когда она появилась рядом с ним в баре.

— Почему ты продолжаешь пялиться на меня? - Обвиняющим тоном спросила Мышка.

— Почему ты надела что-то подобное сегодня вечером? - ответил он еще более обвиняющим тоном.

Она рассмеялась, прежде чем ответить. - Может быть, я хочу потрахаться, пока я в городе. Для разнообразия с кем-нибудь другим. Я устала от чикагских мужчин.

Она знала, что это раздражало его, потому что она оставалась с ним. Днем он встретил ее в аэропорту, отвез домой ровно настолько, чтобы успеть переодеться и приехать сюда. Все сочли, что это удобно и даже немного забавно - поселить их вдвоем в его теперь уже слишком пустом доме. Это имело смысл, с чисто практической точки зрения, поскольку он был там совсем один. Его бывшая жена вернулась в Пенсильванию, сбежав домой к своей семье и с радостью оставив ему похожий на пещеру дом в качестве утешительного приза.

Мысль о том, что его сестра вернется домой в предрассветные часы, пропахшая сексом, или, что еще хуже, попытается привести с собой какого-нибудь парня, была неприятной. Как и мысль о том, что он будет лежать и беспокоиться о ней, если она проведет ночь в другом месте. Этот сценарий заставил Майкла немного позавидовать, и он понял, что в глубине души ему стало неловко.

Все дело в тебе, не так ли? Все ради того, чтобы сделать маленькую Мону счастливой. Вывести Мышонка из себя.

— Значит, я должна быть такой, как ты? Позволять людям топтаться на мне, как это делала твоя жена? Прятаться на вечеринках, жалея себя? - усмехнулась она в ответ. - Неудивительно, что она бросила тебя. Мокрая тряпка. Извини, - закончила она, кружась, как пыльный вихрь.

Он сердито наблюдал, как покачивается ее задница, когда она скользнула в толпу и снова исчезла. Теперь он ясно видел, что на ее мини-юбке был очень глубокий вырез. Он мог поклясться, что сквозь прозрачную сорочку видел верхнюю часть ее ягодиц. И он мог поклясться, что видел очертания лобковых волос еще ниже. Он мог в этом поклясться.

Майкл сделал глоток своего нового пива. Оглядев комнату, он заметил, что Мелани наблюдает за ним, прежде чем быстро отвернуться. Значит, она снова видела, как они ссорились. Итак, что нового? Он огляделся в поисках кого-нибудь еще, с кем можно было бы поговорить. Кого-нибудь, кто не был бы членом семьи, но никого не нашел. Вокруг были друзья Мелани, поскольку это был ее дом, знакомые его родителей и даже несколько бывших одноклассников Мыщки.

Все его друзья разъехались. Он позволил себе потерять связь со всеми без исключения после женитьбы, что стало еще одной большой ошибкой в длинном списке. Теперь ему пришлось начинать все сначала. И он этого пока не сделал. Не может.

Вечер тянулся медленно, утомительно, монотонно.

***********************

В другом конце комнаты Майкл увидел, как его мать, отец и Мышонок оживленно беседуют. Мышонок и его мама, которая тоже была очень миниатюрной, смотрели друг другу в глаза. Они были равны как по росту, так и по темпераменту. Их отец, который был намного выше их ростом, возвышался над ними обоими, как некий величественный, благожелательный архангел. Его бочкообразная грудь и седые волосы говорили о том, что он готов и способен поддерживать мир. Как будто он и в самом деле собирался перечить маме.

Майкл решил, что все дело в одежде Мышки. В том, что он слабый и бесполезный родитель. Все трое одновременно посмотрели в его сторону. - Черт, - подумал он, - ему не обязательно быть проблемой для всех. Ему было просто приятно быть проблемой самому себе.

И это, как он понял, было частью проблемы. Сегодня вечером он был слишком явно одинок.

Он решил, что лучший способ прекратить это - присоединиться к ним. Он сделал еще несколько глотков пива, оттягивая начало ссоры. Собравшись, он целеустремленно зашагал сквозь толпу, словно ледокол, идущий в Арктику. Он подоспел слишком поздно, чтобы что-то предпринять. Казалось, драка сменила направление, и теперь Мышка сама пыталась положить ей конец.

— Отлично, видишь парня вон там? - Спросила Мышка, кивнув в сторону молодого, слишком аккуратно одетого мужчины. - Он выглядит как настоящий "отец". Я просто пойду рожать ему детей. Я пойду спрошу его прямо сейчас. - С этими словами она оттолкнула Майкла локтем, чего ей явно не следовало делать, но, без сомнения, это было весело и подчеркивало ее настроение.

Она направилась к парню. Судя по выражению его лица, к ужасу ее матери, она сказала именно это, слово в слово. Она просто подошла и спросила, можно ли ей родить от него детей. После недолгого неловкого молчания парень расплылся в ухмылке, от которой у Майкла мурашки побежали по коже.

— Прости, дорогой, - говорила его мать, казалось, издалека. - Я просто не знаю, как с ней обращаться. Я никогда не знала.

— Никто из нас не знает, мам, - ответил он, почти беззвучно возвращаясь туда, где был он, а не Мышонок.

— Что ей нужно, так это мужчина, который мог бы "справиться" с ней. Который бы удерживал ее и вбивал в нее немного здравого смысла, - резко вставил его отец. Мать Майкла сердито посмотрела на него.

— Что? - спросил отец, защищаясь. - Что? Это то, что ей нужно. И когда я говорю "немного", я действительно имею в виду "немного".

— Она тоже не уверена, - подумал Майкл, глядя на непроницаемое, застывшее выражение лица своей матери. Никто из нас не уверен, что он имеет в виду: "поколотить", как в "подчинить и ударить", или "запудрить мозги", как в "вышибить ей мозги". Это было так похоже на папу - отделаться грубым замечанием, выразившись достаточно расплывчато, что мама не могла упрекнуть его в этом, не проявив грубости сама.

Майкл размышлял об этом, глядя поверх головы своей матери, когда заметил единственную незнакомую ему женщину на вечеринке, которая была примерно его возраста и которую можно было бы счесть привлекательной. Других было слишком много. Эта была высокой блондинкой и хорошо одета. Она была не слишком полной, хотя и имела небольшой животик, который в свои сорок-с-лишним не мешает ей. Впрочем, не так уж и плохо.

Его мать заметила, как он смотрит.

— Она работает с Мелани в больнице. Кажется, ее зовут Нэнси. Хочешь, я тебя представлю? - предложила она.

— Почему нет? - в конце концов, ответил Майкл, стараясь выглядеть предприимчивым.

*************************

Казалось, он разговаривал с ней всего несколько минут, но этого было достаточно, чтобы узнать, что она разведена, немного заинтересовался, но в то же время старался не проявлять особого интереса. Она старалась не подавать никаких сигналов, пока не убедилась, что это, то есть он, именно то, чего она хочет. Это был все тот же старый, надоевший танец "стоит ли тратить на него время".

Внезапно в кадре появилась Мышка.

— Вы двое ладите? - вмешалась она. Ее улыбка сияла, несмотря на слегка раздраженный тон. Она казалась более чем навеселе, когда говорила это.

Повисло неловкое молчание.

— Если тебе нравятся высокие и волосатые, то старший брат - твой мужчина! - выпалила она, по-детски ткнув его в плечо. Мышка слишком хорошо владела собой, чтобы произносить слова невнятно, но Майкл все равно услышал их именно так.

Никто из них не знал, что сказать. Они втроем - блондинка, брат и сестра - стояли в неловком молчании, моргая, как совы.

Мышка заговорщицки наклонилась к нему и добавила: - Ты, наверное, заметила, что он никогда не ходит в таких костюмах, тем более с такой прической на спине.

— Мышка!

Майкл был подавлен.

— Прости, - извинился он быстро и слишком неуклюже. - Просто она сегодня в плохом настроении и, очевидно, перебрала. - Он повернулся к Мышке, а затем снова повернулся к Нэнси.

— У тебя есть братья или сестры? - вежливо спросил он, надеясь как объяснить, так и увести разговор в сторону, а также просто сделать вид, что ничего неприятного при этом не произошло.

— Нет. - Нэнси протянула это слово, как будто хотела скрыть то, что на самом деле хотела сказать, то, что она произносила мысленно, когда это слово слетало с ее губ. - Я единственный ребенок в семье, - ответила она кратко и чуть более спокойно, чем говорила раньше.

Майкл пристально посмотрел на Мышку, которая мило улыбнулась, прежде чем снова удалиться.

********************************

Разговор с Нэнси продолжался недолго. Майкл не знал, было ли это из-за дискомфорта, который причинила Мышка, или из-за его собственного ребяческого поведения, или из-за мысли о том, что у него действительно волосатая спина. Он, конечно, так и сделал, и поэтому последняя мысль не давала ему покоя.

Майкл и сам был очень высоким, со слишком крупным фамильным носом, даже больше, и он был абсолютно лысым. На самом деле он был лысым только частично, но настолько, что регулярно пользовался бритвой для остального. У него самого было небольшое брюшко, как у человека за 40, не так уж сильно, но шесть кубиков, очевидно, давно растаяли, и немного физических упражнений явно не помешало бы, но этого не происходило. И да, у него действительно было много волос на теле: на груди, животе, руках и даже немного – совсем немного – на спине. Что еще хуже, теперь часть волос на его лице и груди начала седеть.

Мышка танцевала с каким-то парнем, освободив небольшое пространство, просто захотев этого. Половина мужчин в зале наблюдали за ней, открыто или исподтишка. Большинство женщин понимали это и делали вид, что не замечают, хотя мужчины поплатятся за это, когда вернутся домой.

Дело в том, что Мышка действительно умела танцевать. Наблюдать за ее танцем было все равно что заниматься сексом. Не то чтобы ее танцы были похожи на секс, просто наблюдать за ними было все равно что заниматься сексом. Даже когда ее партнер не чувствовал ритма, она умела двигаться в такт и ему, и музыке. Она могла двигать бедрами и торсом, своей попкой и даже грудью чудесными изгибами, которые подчеркивали ее фигуру, которые притягивали ваш взгляд к ее телу, в то же время отвлекая вас от вашего собственного. Ты чувствовал, что находишься с ней, даже когда это было не так, и твое тело реагировало на это, по крайней мере, мужское. - Возможно, некоторые женщины тоже, - подумал Майкл.

Он почувствовал, как растет эрекция. Черт. Это было неловко. Он никогда не мог смотреть, как она танцует, не возбуждаясь. Он быстро отвернулся, как для того, чтобы скрыть от толпы свою растущую выпуклость, так и для того, чтобы попытаться остановить ее. Он отошел, чтобы взять еще пива, старательно держась спиной к импровизированному танцполу Мышки, и двигаясь немного неуклюже, и не только из-за избытка алкоголя.

Мелани тоже была в баре.

— Мона снова за свое, не так ли? - спросила его старшая сестра, не отрывая глаз от напитка, который она смешивала.

— Она Мышка. А чего ты ожидала?

Мелани тихонько хмыкнула. Это было очень... по Мелани. Удивительно, насколько разными могут быть две сестры, хотя, возможно, это и не так уж удивительно, учитывая четырнадцатилетнюю разницу в возрасте. Мелани была гораздо более заботливой матерью, такой зрелой и консервативной.

Майкл взглянул на верхнюю часть ее груди. Ее большие, обнаженные, мясистые груди скрывались под блестками платья, украшенного большим, усыпанным драгоценными камнями кулоном, висевшим как раз над глубоким темным ущельем между ними. Он простил маленького старого гнома за его интерес. Он тоже разделял его.

Ее живот был довольно плоским для ее возраста, чему, без сомнения, способствовало облегающее вечернее платье, которое еще больше подчеркивало грудь. Разворот бедер также не был непривлекательным. Конечно, с рождением ребенка и возрастом она стала немного шире в бедрах, но эффект был приятным. На мужской взгляд, у нее была очень приятная округлая форма, напоминающая песочные часы.

Жаль, что она была его сестрой. Они были бы хорошей парой. В отличие от Мышонка, характер Мелани был лучше, чем у ее сестры, и их общий рост тоже подходил друг другу. Майкл подавил бы своей массой большинство женщин, занимаясь любовью, и уж точно любую женщину, даже такую миниатюрную, как Мышка. Мелани сама была чем-то вроде амазонки, высокой, крепкой, но все равно очень привлекательной. В старших классах они оба играли в баскетбол. Он был уверен, что она справится с ним. Если бы только она не была его старшей сестрой.

Он почувствовал, что к нему возвращается эрекция. – Приятно. По-настоящему приятно, - подумал он. Теперь его возбуждали обе сестры. До сегодняшнего дня он фантазировал о Мышке более чем достаточно, но о Мелани - редко. Он слишком долго был один. Он начал думать, что ему нужна помощь. Или, может быть, это просто пиво думало за него.

— Ну что ж, - подумал он. - Это были всего лишь безобидные фантазии. Между ним и Мелани определенно ничего не могло произойти. Она была счастлива в браке с Дэном и, более того, вообще не проявляла особого интереса к сексу. Ее сегодняшнее платье было редким исключением. Обычно она одевалась очень прилично и просто. Все было аккуратно прикрыто. Когда она сидела, колени были вместе, спина прямая, как шомпол, руки вежливо сложены перед собой.

Что еще более важно, он был уверен, что она была бы крайне шокирована и испытала бы отвращение при одной только мысли о близости с собственным братом. И, самое главное, у него никогда не хватило бы смелости даже намекнуть на что-то подобное, не говоря уже о том, чтобы действовать в соответствии с этим. Это было просто не в его характере. Для этого ему пришлось бы стать Мышонком.

И между ним и Мышкой абсолютно ничего не могло произойти, учитывая то, как они набросились друг на друга. С его точки зрения, он полагал, что она найдет способ подколоть и разозлить его на его собственных похоронах, если он не сорвется и не убьет ее первым. Тогда она, вероятно, все равно нашла бы способ позлить его на своих похоронах.

— Тебе не очень-то весело, не так ли? - Спросила Мелани, отвлекая его от размышлений.

Он поднял глаза и увидел, что она пристально смотрит ему в глаза. Он надеялся, что она не поняла, куда он смотрел и, помоги ему Бог, о чем он думал. Время от времени это приводило ее в замешательство.

— Нет, мне уже не так весело, - мрачно признался он.

— Прошел целый год, Майкл, и задолго до этого для тебя это не принесло ничего хорошего. Расслабься. Ты живешь так, словно одной ногой стоишь в могиле. Как будто все твои лучшие годы остались позади.

И вот она снова стала его старшей сестрой. Они всегда были близки, поэтому она без колебаний вникла в суть его проблем. Она всегда заботилась о нем. Всегда стремилась защитить его, лелеять его, и она была откровенна в этом. Но, в отличие от Мышки, она знала, когда и куда надавить, а когда остановиться. Ему это в ней нравилось.

— Тебе легко говорить, - возразил он. - У тебя трое детей. Дженнифер скоро заканчивает колледж, а за ней и остальные. Вы с Дэном сможете путешествовать вместе. Будут свадьбы и праздники. У тебя впереди целая череда перспектив.

— Так начни сначала. Ты еще не в конце пути. Ты всего лишь на развилке единственной дороги, по которой тебе предстоит идти.

— Очень поэтично, - кисло ответил Майкл, отводя взгляд. Он заметил, что у Мышонка появился новый партнер по танцам. Он перевел взгляд на Мелани.

— Послушай, со мной все будет в порядке. Просто это неподходящее место для меня, понимаешь? Слишком много старого и ничего нового. Мне нужны перемены.

— Да, тебе нужно, - решительно заявила она. - Так сделай это, и измени что-нибудь. Внеси изменения, и большие изменения, если понадобится. Рискни. - Она помолчала немного. - У Нэнси ничего не получилось? - спросила она небрежно.

Он не ответил. Он мог бы сказать, что его молчание смущало ее. - Итак, - подумал он про себя, - Нэнси привезли сюда ради него. - Мелани разозлится на Мышку, когда узнает, почему все рухнуло, не успев даже начаться.

— Ты будешь хорошо себя вести в воскресенье? - Ласково спросила Мелани, меняя тему. Вот оно что. Она знала, когда нужно отступить.

— За ужином? У тебя дома? Ты имеешь в виду нас с Мышонком?

— Да.

— Послушай, там ведь будет только семья, правда? Только мама, папа и мы? Тебе не перед кем будет стесняться.

— Дэн, конечно, будет там. Вы, ребята, всегда ставите его в неловкое положение, когда ссоритесь. А Дженн и Даг оба приедут домой на выходные. Моим детям не нужно это терпеть.

Сам Майкл чувствовал, что всегда терпел ее мужа Дэна, как и большинство родственников мужа жены, поэтому его не слишком волновал дискомфорт Дэна.

— Они уже достаточно взрослые, - ответил он о детях, намеренно обходя Дэна стороной. - Рику сколько, семнадцать? И все они дерутся между собой, особенно Дженн и Даг.

— Не так, как ты и Мышка.

— Нет, никто не дерется так, как Майкл и Мышка, - подумали они оба.

И с этими словами, поднеся к губам мешалку для напитков, словно соломинку, Мелани повернулась, чтобы раствориться в толпе. Он восхищался ее фигурой и ритмом движений бедер, когда она удалялась от него. Она повернулась боком, чтобы проскользнуть между двумя мужчинами, оказавшимися у нее на пути. Держа бокал над головой, она все еще сжимала его крепко, но не слишком сильно. Ее тяжелые груди касались спины одного счастливчика, а ее задница касалась задницы другого. Ему показалось, что оба мужчины толкнулись в нее, усиливая контакт, и что ей это понравилось, хотя бы в качестве молчаливого комплимента. Он почувствовал, что к его вожделению добавилась ревность.

Он сам смешался с толпой, направляясь в другую сторону, чтобы найти тихий уголок, где можно было бы спокойно выпить, наедине со своими мыслями.

**************************

— Куда подевалась твоя подруга? - Мышка внезапно снова появился рядом с ним. Она тоже часто так делала, к его неудовольствию.

— Ты довольно умело прогнала ее, Мышонок. Отличная работа. Еще раз спасибо. - Он показал ей свое раздражение.

Мышка мило и притворно надула губки.

— Я сделала это не нарочно. Но это к лучшему. Она не в твоем вкусе. - В ее голосе послышалось раздражение.

— Откуда тебе знать, кто в моем вкусе? - спросил он с хорошо сдерживаемым рычанием.

— Я твоя младшая сестра, глупый, и знаю тебя лучше, чем кто-либо другой. Поверь, она не в твоем вкусе. Ты бы пожалел обо всем этом в течение недели. Давай, принеси мне еще выпить, - закончила она, взяв его под руку и потянув к бару.

Майкл стоял на своем, неожиданно оттолкнув ее, когда она попыталась потянуть его за собой.

— Я только что выпил один, - твердо сказал он. - И я вижу, что с тебя хватит. Я не хочу, чтобы ты заболела у меня дома.

— Любитель вечеринок, - пробормотала она, а затем громко вздохнула. - Все равно это дело подходит к концу. И, начнем с того, что здесь не было приличных мужчин, - сказала она, обводя взглядом комнату. - За исключением присутствующих, конечно.

Она подняла голову и посмотрела прямо ему в лицо, в его глаза, в которых искрились веселые искорки. Она тщательно старалась, чтобы в ее голосе не было и намека на искренность. Все это было игриво и поддразнивающе, с оттенком презрения, как обычно.

— Конечно, - нараспев произнес Майкл, старательно избегая ее взгляда. - Давай, поехали домой.

Спать

Поездка домой была еще менее приятной, чем вечеринка. Мышонок не переставала болтать. Кроме того, она, казалось, не могла закончить предложение, не задев его каким-нибудь образом. Он, казалось, тоже не мог дать сдачи. У него просто не было ни быстрых, остроумных ответов, которых он хотел, ни энергии.

Мышка была из тех красивых, энергичных женщин, которых у Майкла никогда не было. Она излучала счастливую, агрессивную натуру, которую он сам никогда не смог бы принять. Она дразнила его из-за его развода и того факта, что он ни с кем не встречался. Она называла его печальным отшельником и неудачником.

Они припарковались и вошли в его дом, где нападение продолжилось. Ее комментарии становились все смелее и резче. Он предположил, что таким образом она пыталась помочь ему. Она пыталась подтолкнуть его к действию, и заставить что-то изменить в своей жизни. Это был ее стиль.

В отличие от Мелани, у нее не было ограничений, и она не ощущала границ. И, конечно, это было неэффективно. Это было просто больно, и еще больнее было слышать это от нее, молодой и счастливой женщины, у которой были все мужчины и ночная жизнь, о которых она только могла мечтать, и впереди у нее были прекрасные шансы на счастливый брак.

Конечно, в конце концов, она зашла слишком далеко, после того, как это и так продолжалось слишком долго.

— Слушай, а секс был когда-нибудь хорошим? Потому что, если это не было хорошо, то весь брак был пустой тратой времени, - самодовольно посоветовала она, глядя в темноту через большое эркерное окно в его просторной гостиной. Она стояла совершенно неподвижно, выглядя слишком красивой и сексуальной в приглушенном свете. Он снова почувствовал, как что-то шевельнулось в нем.

— Я не хочу говорить об этом.

— Я серьезно. Секс важен. Я могу сказать, что у вас, ребята, никогда не было хорошего секса. Между вами не было никакой химии.

— Не надо. Больше. Говорить. - Он решил, что дополнительные знаки препинания делают слова более весомыми. Однако Мышка пропустил дополнительные точки или предпочла их проигнорировать.

— Это была ее вина или твоя? Как она целовалась? Ей понравилось, как ты целуешься?

— Мышка, прекрати! - рявкнул он. - Я устал от твоего дерьма сегодня вечером. Понятно? Просто отстань.

Он мог сказать, что это заставило ее собственную кровь вскипеть. Ей не нравилось, когда ей приказывали заткнуться. Она никогда этого не делала, и это каждый раз выводило ее из себя, даже если он имел полное право сказать это сейчас.

— Значит, это была твоя вина, - обвинила она. - Ты, наверное, целуешься как рыба. - Это было сказано обидным тоном, с явной насмешкой.

— Мышонок, прекрати.

— Член, без сомнения, тоже как у рыбы. Такой же гибкий, мягкий и маленький.

На этот раз он не ответил ей. Он просто стоял, кипя от злости. Она тоже стояла, глядя на него в ответ, такая самодовольная, противная и вызывающая, в своем слишком обтягивающем, слишком коротком, слишком откровенном наряде.

Что-то в Майкле сломалось. Он не обдумывал это. Он не решался на это, а просто сделал. Он подошел к ней, грудь к груди, толкая ее, возвышаясь над ней. Она стояла на своем. Он схватил ее за плечи своими огромными руками, притянул к себе и крепко поцеловал в губы. Глаза Мышки все это время оставались открытыми от шока, руки прижаты к бокам, тело напряжено. Его губы искали, толкались и исследовали ее губы, непрерывно и сердито двигаясь по ее губам в совершенно не братском поцелуе.

Когда он оторвался от ее губ, она осталась на месте, совершенно неподвижная, уставившись на него, и, наконец, замолчала, едва дыша.

— Ну что? Это было похоже на рыбу? - выдохнул он с рычанием.

Она не ответила, но и не отстранилась. Она не пошевелилась. Она просто смотрела на него, не мигая.

Он притянул ее ближе. Он приблизил свое лицо к ее лицу, и их носы соприкоснулись. - Ну? Отвечай! Рыба или нет? - потребовал он, все еще по-варварски злой.

Она покачала головой в знак "нет", очень быстро, почти незаметно, и в то же время робко посмотрела на него, словно любое движение причиняло ей мучительную боль. Он снова поцеловал ее, крепко прижимая к себе. Она по-прежнему не шевелилась. Она просто безвольно повисла в его крепкой хватке.

Он снова оторвался от ее губ. Казалось, ее губы последовали за его губами, задержавшись на мгновение.

— Тебе нравится, как я целуюсь? - потребовал он, все еще злясь, но понемногу приходя в себя. Он крепко сжал ее плечи своими сильными руками.

— Сделал. Как. Тот самый. Путь. Моего. Поцелуя. - На этот раз дополнительные периоды сработали.

Она кивнула головой в знак согласия, опять же быстрыми, едва заметными движениями, так что он едва ли был уверен, что она это сделала. Она выглядела испуганной, застенчивой и нетерпеливой одновременно. Казалось, она боялась, что, если будет слишком сильно двигаться, он может сделать что-то опасное или, возможно, что-то сломается, что бы это ни было, что бы ни происходило. Она долго, очень долго выдерживала его взгляд.

Он тоже держал ее в руках, постепенно успокаиваясь и осознавая, что натворил. Он был пьян. Он был зол. Опасно зол. Теперь он боялся отпустить ситуацию и столкнуться с последствиями. Боялся признать, что потерял контроль над собой, и извиниться за это.

Не зная, что еще сделать, и не видя выхода, он снова поцеловал ее. На этот раз он сделал это не так сердито, более нежно, но по-прежнему страстно, все еще пытаясь доказать ей, что да, женщина может хотеть его. Это было безумие, но он сделал это.

Когда он закончил, она все еще была в его объятиях, слегка дрожа, и как ему показалось, все еще сводя с ума, смотрела ему в глаза.

Майкл посмотрел на нее сверху вниз. Он оглядел ее с ног до головы, как трактирщик оценивает проститутку. Он посмотрел на ее упругие плечи, грудь, шею. Он изучал ее лицо, осознавая, насколько они похожи, брат и сестра, насколько форма и расположение глаз у нее такие же, как у него, насколько у них общий нос, и только сейчас осознал, что даже губы и подбородки у них одинаковые, хотя у него явно более мужественный оттенок. Он заметил, что ее щеки были немного выше и мягче, но они были его, с тем же основным разрезом и формой.

Он наклонился, чтобы снова поцеловать ее, на самом деле не понимая, зачем он это делает. Зачем он вообще все это делает. Это был очень "мышиный" поступок - делать что-то просто потому, что тебе этого хочется, не задумываясь о том, что правильно, а что нет, и о последствиях. И она вела себя совсем не "по-мышиному", слишком робко, слишком неуверенно, вместо того чтобы просто сильно ударить его и оттолкнуть.

На этот раз он поцеловал ее крепко, наконец-то проведя языком по ее губам, почувствовав, как они чуть-чуть приоткрылись для него. Он просунул язык в это отверстие и проник в ее рот. Он почувствовал вкус пива у себя во рту, смешанный с водкой и чем-то фруктовым, исходившим от нее.

Она слегка отстранилась от него. Этого было недостаточно, чтобы отстраниться от него. Недостаточно даже для того, чтобы подать знак, что она хочет уйти. Очевидно, она этого не сделала. Она ни разу не отстранилась, пассивно позволяя его языку исследовать ее рот. Он нашел ее собственный язык, слегка касаясь его своим. Когда он снова остановился, она все еще смотрела ему в глаза. Ее руки все еще были безвольны. Она откинулась назад, и только его хватка удерживала ее. Без его поддержки она бы упала.

Майкл с ужасом осознал, что его член стал твердым и крепко прижимается к ней. Она тоже должна была это почувствовать. Сам он этого не почувствовал, настолько погрузился в поцелуй, в свои эмоции и в алкогольный туман. Но она не отстранилась. На самом деле, теперь он тоже понял, что, когда она откинулась назад, это было сделано для того, чтобы сильнее прижаться к нему ниже талии, к его бедрам и промежности, когда он целовал ее.

Он не мог поверить, что делает это, но он сделал. Его руки скользнули вниз по ее спине к талии, проводя кончиками пальцев по позвоночнику. Он двинулся дальше, ниже, поглаживая маленькую сладкую попку, которой так долго восхищался. Обхватив ее ладонями, он с силой притянул ее бедра к себе, прижавшись к ней своей выпуклостью. Мышка прикусила нижнюю губу, почувствовав это. Она по-прежнему не двигалась и не отводила взгляда. Ее глаза были прикованы к нему так же крепко, как он прижимал их талии друг к другу.

Теперь он притянул ее к себе в медленном, нежном ритме, не переставая целовать ее в лоб, нос и щеки. А она по-прежнему смотрела на него, но теперь она толкалась в ответ, только осторожно, но теперь она явно была частью этого. Больше не сторонним наблюдателем, больше не просто безучастным участником, но теперь активным.

— А он маленький? - тихо выдохнул он. - Слабак?

Она снова отрицательно покачала головой, очень быстро и застенчиво, явно испуганная. Он резко, очень сильно прижал ее к себе, наслаждаясь тихим стоном, вырвавшимся из ее горла.

Майкл провел своими большими руками по ее бокам, едва касаясь костяшками пальцев ее грудей, поднялся по шее и подбородку к лицу. Он не отпускал ее, снова нежно целуя, а затем его толстые пальцы скользнули вниз по нежной коже ее плеч и рук, пока не обхватили ее изящные кисти.

Он даже не думал о том, чтобы остановить это. Каким-то образом он зашел так далеко. Больше не было никаких ограничений.

Он просунул их руки между собой. Он бесцеремонно прижал ее руку к выпуклости у себя в штанах. Ее глаза расширились, когда она поняла, что он делает, что делает она, что она прикасается к члену своего брата, к его эрекции.

Она не отстранилась. Она двигала указательным пальцем, только так, очень осторожно, вверх и вниз, обводя выпуклость его члена через брюки. Теперь он держал ее нежно, едва касаясь, так что движения ее рук, касавшихся его, явно принадлежали только ей. Затем он взял ее запястья кончиками пальцев, чтобы подвести ее руки к пряжке своего ремня.

Все это время она не отрывала от них взгляда. Они по-прежнему стояли, уставившись друг на друга. Она сделала то, о чем ее безмолвно просили или приказывали, расстегнув пряжку и молнию. Медленно, но без колебаний она потянулась к нему, чтобы обнять сначала одной рукой, а потом обеими.

Она чувствовала жар, твердое пламя члена своего брата в своих руках. Она медленно провела по нему пальцами, исследуя бока, основание, головку. Он почувствовал, как она размазала большую каплю спермы, когда провела большим пальцем по чувствительной головке его члена. Он сделал быстрый, резкий вдох от этого ощущения, наблюдая, как ее возбуждение растет вместе с его.

Наконец, она не выдержала. Она отвела взгляд, чтобы посмотреть вниз, явно желая увидеть его член в своих руках. Она стянула его штаны с бедер. Они оба долго смотрели вниз, наблюдая, как она ласкает, играет и исследует его.

Внезапно она, казалось, осознала, что потерялась в своем собственном мире, в себе, в своих руках и в его члене. Она снова подняла глаза и пристально посмотрела на него, продолжая держать и ласкать его. Теперь он закрыл глаза. Он тоже был погружен в этот мир. В мир рук своей сестры на его собственном набухшем члене. Через некоторое время он открыл их и обнаружил, что она смотрит на него, пристально и неподвижно.

— Ты наконец-то успокоилась, Мышонок? На этот раз? - мягко спросил он. - Навсегда? Скажи что-то. Все, что угодно.

Мышка по-прежнему молча смотрела на него. Он театрально вздохнул, прежде чем снова поцеловать ее. На этот раз ее язык с готовностью скользнул к его языку. Она ответила на поцелуй со всей силой, страстью и голодом, которые он ей показывал. Когда она это сделала, то неосознанно крепче обхватила его обеими руками, сжимая, разжимая и оттягивая, оттягивая в том же ритме, что и их губы. Возбуждение пронзило его, разрывая сознание.

Его собственные руки опустились к ложбинке между ее ног, где он был приятно удивлен, обнаружив, что оказался прав. Прикрывающая его сорочка была создана для легкого доступа и расстегивалась при малейшем прикосновении. Он сделал это без особых усилий. И он был прав насчет мини-юбки. Она была слишком короткой, и на ней не было трусиков. Его первое прикосновение коснулось завитков волос на лобке и мягкой, горячей плоти.

Он нежно провел пальцем по влажной, исходящей паром складке ее киски. Он был поражен тем, какой влажной она была. Она резко вдохнула, когда он прикоснулся к ней. Майкл задрал мини-юбку выше, задрав ее на ее бедрах. Он потянулся, чтобы обхватить ее восхитительную, почти голую попку обеими руками, и приподнял ее над полом.

Он подержал ее так некоторое время, глядя ей в лицо, которое теперь было на одном уровне с его лицом. На мгновение он увидел милую маленькую девочку, с которой вместе вырос. Она была тихой и немного испуганной, но смотрела на своего старшего брата с восхищением и надеждой, как когда-то. Он не мог поверить, что делает это. Это было безумием. Но тепло ее киски теперь обжигало прямо над его членом. Он уже давно потерял всякое самообладание.

Мышка молчала и не сопротивлялась, когда его мощное тело приподняло и удерживало ее промежность над его затвердевшим членом, выгибаясь навстречу ей, как нос корабля, готового рассекать волны. Она помогла ему, обвив руками его шею, неохотно отпустив его член, помогая сохранить равновесие, когда он усадил ее на себя и вошел в нее. Когда он это сделал, с ее губ сорвался тихий писк, за которым последовало еще несколько в удивительно музыкальном ритме.

Он был потрясен тем, как легко проник в нее. Его член был толще, чем у большинства, даже с учетом его обхвата и роста. Мышка была такой миниатюрной, такой крошечной в его руках. Он знал, что она, должно быть, напряжена. Он боялся, что это причинит ей боль. И все же она была такой удивительно влажной, обжигающе горячей, что он скользнул в нее без сопротивления. Ее киска охотно раскрылась для него, хотя все еще плотно обхватывала его.

В этот момент его охватило чувство вины, и он внезапно осознал, что трахает свою младшую сестру. Его разум кричал: "Неправильно, неправильно, неправильно" и "остановись, остановись сейчас же", но обжигающий жар ее влагалища, прижатого к его члену, заглушал голоса, загоняя их на задворки его сознания, когда он наполнял ее.

Она превратилась в бурю писков и визгов. Она извивалась и двигалась, чувствуя его внутри себя, не отталкивая, не обращая внимания, не сопротивляясь ему. Она высоко подняла колени, сцепив лодыжки у него за спиной, положила их ему на задницу, широко раскрываясь для него и крепко обнимая его за шею.

Он посмотрел через ее плечо на их отражение в большом эркерном окне. Они представляли собой довольно эротичную пару: он - крупный, мужественный мужчина-людоед, она - миниатюрная, соблазнительная эльфийка. Оба полуодетые, прижатые друг к другу и ритмично раскачивающиеся в диком, порочном танце.

Через некоторое время первоначальный шок от его проникновения прошел. Она открыла глаза и снова посмотрела ему в глаза. Он боялся того, что увидит там. Боялся увидеть ненависть, страх или омерзение в ее глазах, но они были мягкими, проницательными и наполненными огнем, который соответствовал жару, охватившему его член.

Они стояли так, вплетенные друг в друга, уравновешенные, какое-то время медленно и нежно занимаясь сексом, не отрывая взгляда друг от друга. Одной рукой она расстегнула пуговицы его рубашки, чтобы поиграть с густыми волосами на его груди, теми самыми волосами, которые она ранее осуждала. Она скользнула в него всеми пятью пальцами сразу, затем позволила своим рукам блуждать, накручивая более длинные пряди на один палец, пока он трахал ее.

Через некоторое время она протянула руку, чтобы стянуть рубашку с его плеч, сразу же целуя его обнаженную шею и грудь, когда только могла. Одной рукой он крепко прижимал ее тело к себе, а другую всегда держал у нее под попкой, чтобы она не падала, когда он был внутри нее.

Его сестра время от времени вздрагивала, не кончая, но и не уставая. Между короткими, учащенными вдохами она нежно поцеловала его. Наконец она заговорила. Наконец нарушила свое пугающее молчание, прошептав ему о своем тайном, постыдном желании.

— Отведи меня в свою спальню, Майкл. Отведи меня в свою комнату и приколи к своей кровати, - пропищала она сквозь учащенное дыхание. Ничто, никакие слова никогда в жизни не возбуждали его так сильно.

Он передвинул руку, чтобы крепче обхватить ее зад, и случайно просунул ее в щель. Когда его палец коснулся ее ануса, она снова взвизгнула, на этот раз громче. Она крепче обхватила его, дрожа в его объятиях. Поняв намек, он провел одним пальцем вниз, мимо ее ануса, туда, где его член уже был внутри нее.

Как только его палец стал скользким от ее сочащейся жидкости, он переместил его обратно к ее анусу, плавно скользнув внутрь, наполняя ее дважды одновременно: членом и пальцем, киской и задницей. Ее глаза расширились, когда ее визги сменились стонами, громкими и совершенно безудержными. Ее тихий сдержанный шепот внезапно превратился в мольбу.

— Ну же, Майкл, прижми меня к себе сейчас, сейчас, сейчас, - повторяла она, умоляя, пока ее губы снова не нашли его, чтобы неистово зацеловать его, осыпая горячими, стремительными поцелуями каждый уголок его рта.

Он осторожно донес ее до лестницы и поднялся по ней, все еще удерживая ее на себе, трахая на протяжении всего подъема. С каждым шагом он нежно вгонял в нее свой член, и с ее губ срывался тихий стон при каждом случайном движении. Он отнес свою младшую сестру в свою комнату, где опустил ее на кровать, крепко держа за попку, не позволяя ее влагалищу выскользнуть из его рук. Она тоже крепко сжимала его, стараясь, чтобы он оставался в ней все это время.

Оказавшись на спине, она раздвинула ноги шире, охотно предлагая ему все. Он был намного выше ее, и ее лицо уткнулось бы ему в грудь, если бы он просто лег на нее, поэтому он приподнялся на руках, сцепив их в замок. С помощью вновь обретенного рычага он мог поддаться жгучему желанию входить в свою младшую сестру быстрее и глубже, погружая ее в постель с каждым яростным толчком.

Она стонала и умоляла: - Сильнее, Майкл. Я шлюха. Ты знаешь, что я шлюха. Ты сказал, что я шлюха. Мне нужно, чтобы меня трахнули сильнее. Трахни меня сильнее.

Ее грязные мольбы возбуждали его все больше. С каждым словом он становился все более диким, вбиваясь в нее так быстро, как только мог, подстроив каждый удар под каждое произнесенное ею грязное слово. Она смотрела ему в глаза, пока он грубо насиловал ее.

Он поразил и ее, и себя, когда у него вырвались слова - Я люблю тебя, Мышонок. - В этот момент он застыл, испуганный тем, что она могла сказать или сделать, уверенный, что это было ошибкой. Она улыбнулась ему. Инстинктивно реагируя на ее улыбку, он снова вошел в нее, так сильно и глубоко, как только мог. Она засмеялась и взвизгнула от этого ощущения, практически крича ему в ответ: - Я тоже люблю тебя, Майкл. Я тоже тебя люблю.

Все еще возвышаясь над ней, глядя сверху вниз на ее ангельское личико в форме сердечка, он продолжал входить и выходить из нее, сильно-сильно, снова и снова, как в ритме песни. И с каждым ударом ее восхитительно маленькие губки повторяли снова и снова: - Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя.

Через некоторое время она приблизила свое лицо к его лицу, крепко обняла его и поцеловала глубоко, жадно, порочно. После поцелуя она откинулась назад, чтобы снова поиграть с волосами на его груди. Он почувствовал, как она раздвинула ноги и приподняла их, сгибая в коленях.

Ее пальцы прошлись по его коже, сначала по спине, затем по бокам. Затем она гимнастическим движением просунула ноги ему под мышки, чтобы пальцами ног проложить дорожку к его груди. Он никогда раньше не видел, чтобы женщина делала это: открывалась ему, играя пальцами ног, как акробатка, с волосами у него на груди, пока он нежно трахал ее.

Она умело провела пальцем ноги по его шее, по подбородку к губам. Он взял ее в рот, нежно посасывая. Она улыбнулась ему, поднося к его рту еще несколько пальцев, один за другим, повизгивая, хихикая и постанывая, чтобы показать свое удовольствие.

Когда с нее было достаточно, она завела ноги ему за спину, крепко обхватив их, удерживая его внутри себя, пока он, используя всю свою силу, продолжал выходить и входить, снова и снова. Он оторвал одну руку от кровати, опасно балансируя на другой, и вошел в нее.

Свободной рукой он нежно обхватил одну из грудей. Жар, исходивший от нее, поразил его, но не так сильно, как размер. Ее грудь всегда казалась такой большой в обтягивающей одежде, которая подчеркивала ее миниатюрную фигуру. И все же в его огромных руках ее грудь казалась крошечной, затерявшейся в его широкой ладони и толстых, неуклюжих пальцах. Она выглядела такой хрупкой. Такой восхитительно хрупкой.

Он позволил ее соску скользнуть двумя пальцами под ткань ее одежды, внутрь, за костяшки пальцев, затем сжал и сосок, и мякоть ее груди в своей ладони, сначала нежно, затем более крепко. Ее резкий вдох сказал ему, что она почувствовала. От этого прикосновения по нему тоже прошла какая-то волна. Он сдерживал себя. Он не знал, как ему удавалось так долго сдерживаться, но теперь он терял контроль, растворяясь в ней.

— Я люблю тебя, - снова прошептала она с легкой дрожью в голосе.

Прежде чем он достиг своего предела, прежде чем не смог остановиться, он снова посмотрел на нее, спрашивая: - Как ты меня любишь?

Ее глаза открылись и сузились, застигнутые врасплох этим вопросом. Они танцевали взад-вперед по его лицу, пока она отчаянно пыталась понять, что он имел в виду. Он снова с силой вошел в нее, возвращая улыбку на ее лицо, и вопрос на мгновение вылетел у нее из головы.

— За что ты меня любишь? Как любовника или как брата? - тихо спросил он. Он сам был потрясен суровой, неприкрытой правдой этого. Он не знал, зачем спрашивает. Он не был уверен, какого ответа хочет, и не был уверен, что хочет знать.

Они боялись сказать друг другу, кто они такие. Это все время крутилось у него в голове, наполняя его чувством вины. Они были семьей. Они были братом и сестрой. Старший брат и младшая сестра. Он трахал свою сестру.

Он был в ужасе от того, что, облекая это в слова, они оба вернутся к трезвому самообладанию и положат конец их дикому, постыдному приключению. Так почему же он спросил? Почему он все испортил?

В глубине души это казалось важным. Недостаточно важным, чтобы остановиться. Он продолжал наполнять ее, проталкивать себя внутрь своей младшей сестры. Даже сейчас. Даже после того, как разрушил атмосферу нарастающего вожделения. Но он задал вопрос и ждал ответа, в котором нуждался, каким бы он ни был, прежде чем кончить в нее.

Улыбка снова исчезла с ее лица, как он и предполагал, но она сменилась не страхом, отвращением или виной, как он ожидал, а выражением задумчивого, голодного вожделения. Она долго и пристально смотрела на него, а все это время ее пальцы чертили невидимые линии на его груди и плечах. Затем на шее и губах, и все это время его член непрерывно входил и выходил из нее по собственной воле.

Ритм его проникновений замедлился. Он не останавливался, но был мягче, давая ей возможность подумать и, возможно, сказать то, что он хотел услышать, даже если сам не знал, что именно. Что-то, что удовлетворило бы его жгучую потребность. Что-то, что позволило бы ему кончить в нее.

— И то, и другое, - тихо ответила она, к его удовольствию. Она заколебалась, изучая волосы на груди, которые накручивала на палец. Затем снова посмотрела ему в глаза, чтобы ответить более решительно. - Я люблю тебя как брата, и мне нравится твой член. Мне нравится быть твоей младшей сестрой, и мне нравится быть твоей любовницей. И мне нравится, когда ты трахаешь меня, мой брат.

Он был потрясен ее откровенностью. Она вышла далеко за рамки заданного им вопроса. Это было нечто большее, чем откровенность. Она сказала это так, как будто делала все сама, как одевалась, как танцевала. Это было все равно что носить нижнее белье на публике, не прикрываясь одеждой. Это было все равно что танцевать на публике, чтобы любой, кто смотрел, почувствовал себя соблазненным. Ее слова, по сути, кричали: - Посмотрите на меня, посмотрите, что я делаю, я хочу этого, и к черту вас, я порочная, я совершаю инцест, и мне это нравится, и я хочу, чтобы все знали и видели. Я трахаюсь со своим братом.

Прошли страстные, безмолвные мгновения, когда они смотрели друг другу в глаза, пытаясь заглянуть в душу. Она закрыла глаза, тихо постанывая для него. Ее руки проложили дорожку вдоль его спины и спустились к заднице, где она крепко схватила его, настойчиво притягивая к себе еще глубже. - Мне нравится быть твоей младшей сестрой-шлюхой, - прорычала она.

Майкл потерял всякий контроль над собой. В этот момент он кончил, изливаясь в нее, входя в нее так глубоко, как только мог, и чувствуя, как его сперма проникает еще глубже. Все это время она повторяла: - Трахни меня, трахни меня, трахни свою сестру, трахни свою младшую сестренку-шлюху своим красивым членом брата. - Они оба потеряли всякий контроль, стыд, сдержанность и были готовы к этому, когда точка невозврата уже давно пройдена.

Продолжение следует.....

P.S. Дорогой читатель! Понравилось? Если да - пожалуйста, перечислите 10 рублей на карту № 2202200858517376. Вас это сильно по карману не ударит, а для меня это единственный источник дохода. Заранее благодарен. Ваш ЛюбительКлубнички.