Анатомия вдохновения

1

В небольшой галерее было шумно и тесно. Люди толпились между белыми стенами, разглядывая картины, переговаривались, смеялись. Возле входа стоял пластиковый столик с бутылками дешевого вина и одноразовыми стаканчиками — гости наливали себе сами, оставляя на столе мокрые круги от бокалов.

Художница Алиса стояла в углу, нервно теребя край своей белой шелковой блузки. На ней были простые черные брюки и босоножки — ничего вычурного. Она не любила привлекать к себе внимание, хотя сегодня была главной героиней вечера. Ее светлые волосы, собранные в небрежный хвост, слегка растрепались за вечер.

«Ну почему я вообще согласилась на эту выставку?» — думала она, наблюдая, как люди проходят мимо ее картин, иногда останавливаясь, иногда просто бросая равнодушный взгляд. Ее работы были откровенными — женские тела, изгибы, тени, — но в них не было пошлости, только что-то неуловимо тревожное.

Дверь галереи распахнулась, и в зал вошла группа из трех человек. Впереди шла женщина, чья внешность сразу выделялась среди остальных.

«Черт, это же Виктория Левина», — мелькнуло у Алисы в голове.

Виктория была известным искусствоведом — точнее, известной своей резкостью и любовью к скандалам. Сегодня она выглядела так, будто нарочно хотела шокировать публику: обтягивающие леггинсы в черно-белую полоску, выглядевшие в точности как зебровая шкура, короткий пиджак, немного открывавший талию, и туфли на высоких каблуках, что Алиса невольно подумала, не трудно ли ей ходить.

— О, смотрите, это же наша юная надежда, — Виктория бросила взгляд на Алису и ухмыльнулась.

Ее голос звучал хрипло, будто она только что затянулась сигаретой. В руке она держала пластиковый стаканчик с красным вином — налитым до краев.

— Твои работы... миленькие, — сказала она, подходя ближе.

Алиса почувствовала, как по спине побежали мурашки.

— Спасибо, — пробормотала она, не зная, как реагировать.

Виктория сделала глоток вина, затем провела пальцем по краю стаканчика.

— Но чего-то не хватает. Опыта, наверное.

Алиса нахмурилась.

— Какого опыта?

Виктория рассмеялась.

— Ты пишешь тела, но будто никогда их по-настоящему не трогала.

Алиса покраснела. Виктория заметила это и ухмыльнулась еще шире.

— Не обижайся, дорогая. Просто факт.

Она допила вино, смяла стаканчик в руке и бросила его в ближайшую урну.

— Может, когда-нибудь я тебе помогу.

И, не дожидаясь ответа, повернулась и пошла дальше, оставив Алису стоять в замешательстве.

2

Алиса наблюдала, как Виктория медленно обходит зал, останавливаясь у каждой ее работы. Искусствовед изучала картины с некоторой театральностью — то наклоняла голову, то отступала на шаг, скрестив руки на груди. Ее черно-белые леггинсы блестели под светом софитов, а каблуки громко стучали по бетонному полу.

Алиса сделала глоток тепловатого вина из пластикового стаканчика. Оно было кисловатым, с неприятным послевкусием дешевого алкоголя. «Надо было принести хотя бы нормальное вино», — с досадой подумала она.

— Итак, — раздался рядом хрипловатый голос. Виктория внезапно оказалась так близко, что Алиса уловила запах ее духов — что-то тяжелое, да еще с нотками табака. — Расскажи мне, что ты хотела сказать вот этим?

Она ткнула длинным ногтем в одну из картин — полуабстрактное изображение двух переплетенных женских фигур.

Алиса почувствовала, как подкатывает комок к горлу.

— Это... про близость. Но не физическую, а скорее...

— Духовную? — Виктория фыркнула. — Скучно.

Она перевела взгляд на Алису, медленно оглядывая ее с ног до головы.

— Ты сама-то пробовала то, что изображаешь?

Алиса почувствовала, как тепло разливается по щекам.

— Я... не понимаю, о чем вы.

Виктория засмеялась — низко, чуть хрипло.

— Милая, не притворяйся невинностью. Ты рисуешь страсть, но делаешь это так, будто подсмотрела в замочную скважину, а не испытала сама.

Она сделала шаг ближе. Алиса непроизвольно отступила назад, упершись спиной в стену.

— Боишься? — Виктория приподняла бровь.

— Нет, просто...

— Просто никогда не отпускала себя по-настоящему, — закончила за нее искусствовед.

Алиса растерянно пожала плечами.

— Почему вы так думаете...

— Я что? — Виктория ухмыльнулась. — Слишком резка? Прости, но настоящее искусство не терпит недоговорок.

Она повернулась и сделала несколько шагов к следующей картине, затем обернулась.

— А ты интересная... художница.

Ее взгляд был настолько откровенным, что Алиса поняла — это не просто комплимент.

3.

Галерея постепенно пустела. Последние гости, потягивая остатки вина из помятых стаканчиков, неохотно двигались к выходу. Алиса стояла у своей самой откровенной работы - обнаженной женской фигуры, написанной широкими, нервными мазками. Она нервно переминалась с ноги на ногу, чувствуя, как потные ладони прилипают к пластиковому стакану.

Виктория появилась внезапно, как будто материализовалась из полумрака зала. Ее зебровые леггинсы теперь казались еще более вызывающими на фоне побледневшего вечернего освещения.

— Ну что, художница, - голос Виктории прозвучал нарочито громко в почти опустевшем зале, - довольна своим вернисажем?

Она сделала глоток из бутылки минералки, которую держала в наманикюренных пальцах. Французский маникюр с тонкой черной окантовкой выглядел дорого.

Алиса почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

— Да, вроде... Людям понравилось, - пробормотала она, избегая прямого взгляда.

Виктория фыркнула:

— Людям нравится много чего глупого.

Она провела пальцем по раме картины, оставляя едва заметный след на пыльном стекле.

— Кстати, у меня дома есть пара редких книг по технике написания... и не только.. Редкие сборники графики.

Виктория наклонилась так близко, что Алиса увидела мелкие морщинки вокруг ее глаз и следы туши на нижних ресницах.

— Приходи завтра ко мне в студию. Скажем... часов в семь?

В этот момент из подсобки вышел галерист, неся стопку пустых коробок. Виктория мгновенно отстранилась, приняв деловой вид.

— Я пришлю тебе адрес, - сказала она уже другим, более официальным тоном, доставая из сумочки визитку. - Уверена, моя коллекция тебя... вдохновит. Дай мне номер своего мобильного.

Алиса взяла визитку дрожащими пальцами. Бумага была плотной, с тиснением, на ощупь напоминала кожу.

— Спасибо, я... подумаю.

Виктория резко рассмеялась:

— О, милая, ты уже решила. Просто еще не знаешь об этом.

Она повернулась к выходу, ее каблуки гулко отстукивали по бетонному полу. У двери она обернулась:

— Не забудь - семь. И возьми с собой блокнот для эскизов.

Ее губы растянулись в улыбке, обнажив чуть неровные, но безупречно белые зубы.

— Тебе понадобится делать заметки.

Дверь захлопнулась за ней, оставив Алису стоять с визиткой в руках и странным волнительным ощущением. Где-то зазвонил телефон, зашипела кофемашина, но все это казалось далеким и неважным. Она перевернула визитку - на обратной стороне было написано: "Не заставляй себя ждать. V."

4.

Алиса стояла перед массивной дверью квартиры-студии Виктории, сжимая в руках блокнот для эскизов. Она трижды перепроверила адрес, хотя знала, что не ошиблась — дом был старый, с высокими потолками и лепниной, а черно-белая визитка с резко очерченными буквами «V» лежала у нее в кармане, будто жгла кожу.

Она наконец нажала на звонок.

Дверь открылась почти мгновенно, будто Виктория стояла за ней и ждала.

— Ну наконец-то, — произнесла она, обводя Алису оценивающим взглядом.

Искусствовед была одета в кожаные шортики и черную сетчатую майку - безрукавку, открывавшую живот и непрозрачную на груди. Ее волосы свободно ниспадали на плечи, слегка вившиеся на концах, будто она только что вышла из душа. На ногах не было никаких туфель, только босые ступни с темно-бордовым лаком на ногтях.

— Заходи, — Виктория отступила, пропуская Алису внутрь.

Квартира оказалась именно такой, какой Алиса и представляла — просторной, с высокими окнами, затянутыми полупрозрачными шторами, через которые лился приглушенный свет уличных фонарей. На стенах действительно было много картин, но не классических, а скорее провокационных: эскизы обнаженных тел, абстракции, где угадывались формы, но не детали. В воздухе витал запах трав и чего-то еще, возможно курительных смесей.

— Садись, — Виктория махнула рукой в сторону низкого дивана, заваленного декоративными подушками. Сама же направилась к буфету, где стояли несколько бутылок. — Будешь пить?

— Я... не знаю, — Алиса неуверенно опустилась на край дивана, кладя блокнот рядом.

— Ну конечно будешь, — Виктория усмехнулась, доставая два бокала. — Ты вся дрожишь, как осиновый лист. Вино тебя расслабит.

Она налила густого красного, почти черного в полумраке комнаты, и протянула Алисе бокал. Их пальцы легко соприкоснулись, намеренно, и Алиса почувствовала, как по ее спине пробежал разряд.

— За искусство, — Виктория чокнулась с ней и сделала большой глоток, не отрывая глаз.

Алиса последовала ее примеру. Вино оказалось терпким, с глубоким фруктовым послевкусием, и оно действительно согрело ее изнутри.

— Ну так где же твоя редкая коллекция? — спросила она, стараясь звучать увереннее, чем чувствовала.

Виктория улыбнулась, как кошка, которая только что загнала мышку в угол.

— Терпение, — она опустилась на диван рядом, так близко, что Алиса почувствовала тепло ее тела. — Сначала скажи мне, почему ты рисуешь именно это.

— Что «это»?

— Тела. Прикосновения. Но без... настоящего огня.

Алиса потупила взгляд.

— Я просто... чувствую это.

— Чувствуешь? — Виктория наклонилась ближе, и теперь Алиса видела золотистые искорки в ее карих глазах. — Или только представляешь?

Ее пальцы скользнули по обложке блокнота Алисы, едва касаясь.

— Ты когда-нибудь позволяла себе по-настоящему?

Алиса почувствовала, как кровь приливает к щекам.

— Я не...

— Не притворяйся, — Виктория перебила ее, голос стал тише, но от этого только опаснее. — Я вижу твои работы. Ты хочешь этого. Но боишься.

Она взяла бокал Алисы и поставил его на стол, затем медленно провела пальцем по ее запястью.

— Может, пора перестать бояться?

Алиса замерла. Она должна была что-то сказать, отстраниться, но вместо этого почувствовала, как ее дыхание участилось.

Виктория улыбнулась, довольная реакцией.

— Хочешь увидеть мою коллекцию?

И прежде чем Алиса успела ответить, она взяла ее за руку и потянула за собой.

5.

Виктория провела её по тёмному коридору, где старый паркет слегка поскрипывал под босыми ступнями. Алиса чувствовала, как её ладонь потеет в руке искусствоведа, но та держала её крепко, почти властно. В конце коридора дверь приоткрылась, пропуская тёплый янтарный свет.

— Вот она, моя настоящая коллекция, — прошептала Виктория, втягивая Алису внутрь.

Комната оказалась просторной, но совершенно непохожей на остальную квартиру. Стены были обиты тёмно-бордовым бархатом, поглощавшим звуки. Вместо картин — несколько крупных фотографий в тонких чёрных рамах: женские тела, запечатлённые в моменты страсти, отчаяния, экстаза. Не порнография, а именно искусство — жёсткое, откровенное, заставляющее смотреть.

Алиса почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она машинально потянулась к блузке, поправляя воротник.

— Нравится? — Виктория обвела комнату жестом. — Это работы моих... особых знакомых. Тех, кто не боится настоящего.

Она подошла к Алисе вплотную, и теперь тот самый пряный аромат — смесь дорогих духов и чего-то животного — окутал её полностью.

— Сними блузку.

Алиса замерла.

— Что?

— Ты слышала меня. — Виктория не повышала голос, но в нём появились стальные нотки. — Если хочешь научиться рисовать страсть, сначала почувствуй её на себе.

Её пальцы скользнули по пуговицам блузки девушки, едва касаясь. Холодный металл колец ненадолго коснулся кожи, заставив вздрогнуть.

— Я... — Алиса попыталась отступить, но спиной упёрлась в стену.

— Ты боишься? — Виктория приподняла бровь. — Художница, рисующая обнажённую натуру, но стыдящаяся собственного тела? Какой парадокс.

Она расстегнула первую пуговицу. Потом вторую. Алиса не сопротивлялась, заворожённо наблюдая, как шелковая ткань расходится, обнажая грудь без лифчика. Прохладный воздух комнаты коснулся груди, и соски тут же напряглись.

— Вот так лучше, — прошептала Виктория, проводя ладонью от ключицы до талии. Её прикосновение было одновременно нежным и властным. — Теперь можешь позировать.

Она отошла к старомодному креслу у стены и устроилась в нем, как королева на троне. Одну ногу она перекинула через подлокотник, обнажая кожаные шортики во всей их вызывающей красе.

— Покажи мне, что скрывает твоя скромность, — сказала она, внимательно рассматривая девушку. — Я хочу увидеть ту самую Алису, которая рисует такие... горячие картины.

Алиса почувствовала, как жар разливается по всему телу. Руки сами потянулись к блузке, сбрасывая её на пол. В комнате было тепло, но она дрожала — не от холода, а от осознания, что Виктория изучает каждый её сантиметр.

— Хорошо, — прошептала она, не узнавая собственный голос. — Что дальше?

Виктория улыбнулась, облизнув губы.

— А теперь, дорогая, покажи мне, на что ты действительно способна.

6.

Комната замерла в тягучих секундах ожидания. Алиса стояла перед Викторией, ощущая, как каждая клеточка ее кожи покрывается мурашками под этим оценивающим взглядом. Бархатный воздух комнаты казался плотным, наполненным ароматом дорогих духов искусствоведа.

Виктория медленно поднялась с кресла, ее шортики шелестели при движении.

— Ты красивая, – произнесла она, приближаясь. Ее голос звучал низко, почти хрипло. – Но слишком... зажатая.

Она протянула руку, и Алиса замерла, когда холодные пальцы с черным маникюром коснулись ее ключицы. Ногти Виктории скользнули вниз, оставляя едва заметные розовые полоски на бледной коже.

— Дыши, – прошептала Виктория, и Алиса осознала, что действительно задерживала дыхание. Ее грудь резко поднялась, обнажая учащенный ритм сердца.

Виктория улыбнулась хищной улыбкой. Ее свободная рука внезапно вцепилась в светлые волосы Алисы, оттягивая голову назад. Боль была острой и неожиданной.

— Вот так, – она приблизила лицо так близко, что Алиса различала каждый ресничный волосок, каждую морщинку вокруг глаз. – Теперь ты выглядишь... живой.

Их губы встретились внезапно. Поцелуй Виктории был властным, требовательным, с привкусом дорогого вина и помады. Алиса попыталась отстраниться, но женщина ее держала крепко.

Виктория стала раздевать ее, Алиса отвечала ей взаимностью. Ее губы горели, пульсируя в такт бешеному сердцебиению.

Когда Алиса осталась в одних трусиках, Виктория одной рукой залезла ей под лоскуток ткани между ног, а другой стала массировать ей груди. Искусствовед затем расстегнула на себе шортики, продемонстрировав отсутствие нижнего белья под ними, и легким движением бедер скинула их. Настала очередь маечки, которая общими усилиями была снята, а затем Виктория потянула Алису за собой на широкую кровать около окна.

Алиса почувствовала, что ее охватывает настоящее, никогда прежде не испытываемое ею возбуждение. Она избавилась от трусиков и стала страстно целовать Викторию, которая в свою очередь поглаживала ее тело, как дорогой экспонат. Виктория гладила ее мясистые ягодицы, доставая до вульвы, легко шлепала по ней, проводила пальцами между ягодиц. Выгнув попку, Алиса стала ласкать внутреннюю поверхность бедер женщины, приближаясь к самому сокровенному. Виктория только тяжело дышала, облизывая губы.

Наконец Алиса, мягко, ненавязчиво приступила к кунилингусу, с улыбкой обрабатывая гладкий передок Виктории. Переместившись коленями на пол, и уткнувшись головой между ног партнерши, она то лизала ей окружность вульвы, то хватала губами половые губы, распаляя женщину еще больше. Виктория только стонала, когда шаловливый язычок Алисы входил в ее влагалище. Она закусывала губы, когда Алиса вылизывала ее бритую «киску», хитро глядя ей в глаза. Художница старалась на совесть: после недолгих забав с анусом Виктории она сплюнула в ее вагину и стала размазывать язычком слюну вместе с соками партнерши. Перейдя снова к попке, она продолжила римминг, доводя женщину до стонов.

— Ну вот, – Виктория облизала губы, словно пробуя Алису на вкус. – Теперь в твоих глазах появилось то, чего так не хватает твоим картинам.

Она провела большим пальцем по щеке Алисы, властно и развратно одновременно, не отрывая темных глаз от ее лица.

Где-то на улице проехала машина, и луч фар мелькнул через щель в шторах, осветив на мгновение их фигуры. Затем полумрак снова сомкнулся вокруг них, густой и сладкий, как сам этот неоднозначный, опасный момент.

7.

Виктория встала и подошла к резному деревянному шкафу у стены. Ее движения были медленными, нарочито театральными, словно она давала Алисе время осознать — сейчас новый раунд.

— Ты говорила, что хочешь вдохновения, — проговорила Виктория, проводя пальцами по поверхности шкафа. — Но настоящее искусство требует... погружения.

Она открыла дверцу и достала страпон — черный, с прозрачными ремнями и матовой поверхностью. Виктория сняла его одним плавным движением, словно доставала не интимный аксессуар, а редкий артефакт.

Алиса встрепенулась.

— Я... не думала, что ты пойдешь дальше, — прошептала она.

Виктория повернулась к ней, держа страпон в руках, как скульптор держит незаконченную статую.

— Ты до сих пор думаешь, что это шутки? — Она рассмеялась, низко, хрипло. — Милая, я никогда не шучу насчет искусства.

Она приблизилась, и теперь Алиса видела каждую деталь: как свет играет на поверхности страпона, как блестят металлические пряжки на ремнях, как Виктория похотливо облизывает свои губы.

Затем она начала медленно, почти церемониально, закреплять ремни страпона на своих бедрах. Прозрачные лямки обтянули ее талию, пряжки щелкнули. Алиса наблюдала, как черный силуэт выделяется на фоне бледной кожи Виктории, и поняла — ей хочется новых ощущений.

Виктория наклонилась, ее губы коснулись уха Алисы.

— Расслабься, — прошептала она. — Это будет больно только если ты захочешь.

И прежде чем Алиса успела ответить, она улеглась на кровати, приглашая Алису к себе.

Алиса аккуратно уселась на страпон и зажмурилась, затем слезла с него, переводя дыхание.

Где-то за окном завыл ветер, и штора колыхнулась, ненадолго впустив в комнату лунный свет. Его холодный отблеск скользнул по страпону, и на мгновение Алисе показалось, что это не просто аксессуар, а что-то древнее, ритуальное.

Виктория улыбнулась, видя ее привыкание к фаллосу в себе.

— Хочешь, чтобы я остановилась?

Алиса не ответила.

Но и не сказала «нет». Она, откинувшись назад, стала потихоньку елозить на черном штыре, двигаясь вверх-вниз, медленно, привыкая к инородному телу в себе. Виктория аккуратно поддерживала ее, желая, чтобы у партнерши оставались только приятные ощущения. Наконец Алиса разошлась и стала двигаться в ритме, Виктория только слегка придерживала ее за попку. Черный силиконовый агрегат то появлялся, то исчезал в девушке, а сама Алиса почти улеглась спиной на Викторию для увеличения ощущений. Искусствовед придерживала ее за спину, а Алиса то разводила, то сводила возбужденно ноги, в восхищении оглядываясь на Викторию. Она сбавила темп, откинувшись вперед, теперь Виктория слегка шлепала ее по попке и говорила шепотом сальные комплименты. Чтобы усилить ощущения, Алиса стала массировать себе клитор. Страпон неумолимо двигался в ней, и Алиса то терла себе вульву, то теребила соски, пока руки Виктории гладили ей живот. Поскакав еще на черном силиконовом штыре, Алиса соскочила с него и стала елозить его внутренней поверхностью бедер, словно мужской причиндал.

— Еще, - прохрипела Виктория, и ее губы растянулись в ухмылке, когда она увидела, как Алиса снова насаживается на страпон. Её холодные пальцы скользили по спине девушки, вызывая мурашки на горячей коже.

— Не закрывай глаза, — прошептала Виктория, — художница должна видеть.

Алиса повиновалась. Искусствовед трахала ее не спеша, неумолимо, и только в бархатном свете бра колебались упругие, молодые груди Алисы.

— Давай в попу, — заметила Виктория, проводя ногтем по спине Алисы. — смазка у меня есть.

Алиса не ответила. Её мысли путались, но тело... тело реагировало яростно, вопреки всему.

Она расположилась «раком» на кровати, и Виктория наклонилась, её губы коснулись шеи Алисы — сначала едва, затем сильнее, оставляя влажный след.

— Ты хочешь этого, — прошептала она. — Я вижу.

Она пожалуй, слишком резко дёрнулась вперед, и Алиса ахнула, чувствуя, как страпон заполняет ее попку. Виктория стояла на коленях, оценивая взглядом её дрожащее от возбуждения тело.

— Да... Так лучше.

Искусствовед жестко трахала девушку, медленно, демонстративно, словно проверяя ее на прочность. Она держала ладонь на ягодице партнерши, не спеша наяривая ее в анал. Страпон блестел от смазки и Алиса массировала себе клитор, чтобы убрать болевые ощущения. Виктория помогала себе рукой, преодолевая фаллосом тугую плоть, Алиса же стонала и уминала пальчиками вульву. Она стонала и двигала попкой, будучи уже мокрой от возбуждения.

— Хорошая девочка... — Виктория внезапно вышла из Алисы. — А теперь... теперь мне интересно, на что ты способна сама.

Алиса обернулась и привстала.

— Я?

Виктория обильно протерла антисептиком «игрушку» и сняв страпон, бросила его на кровать рядом с Алисой.

— Надень.

Девушка немного опешила.

— Я... не знаю, как...

— Не ври, — Виктория улыбнулась. — Ты же художница. У тебя хорошее воображение.

Алиса почувствовала, как жар разливается по всему телу. Она потянулась к страпону — немного неуверенно. предмет был прохладным, гладким, но ремни казались чужими, опасными.

Виктория наблюдала, как пальцы девушки дрожат, застёгивая пряжки.

— Хорошая девочка, — прошептала она, когда Алиса наконец закрепила его на своих бёдрах.

Теперь всё изменилось.

Женщина улеглась на кровать, упершись головой в изголовье, разведя ноги, а Алиса расположилась напротив нее, тоже несколько раздвинув колени, таким образом немного приподнимая попку партнерши.

— Ну? — Виктория положила руку под голову и одну ногу закинула на плечо Алисе. — Я вся твоя.

Алиса почувствовала странную силу, поднимающуюся из глубины. Она стала усердно трахать Викторию искусственным фаллосом, пока та массировала себе груди, выгнувшись назад.

— Вот так... — шептала Виктория, облизывая губы.

И тогда Алиса поняла — правила игры изменились.

Она методично наяривала женщину, варьируя темп. Тело искусствоведа податливо двигалось на покрывале, её ноги раздвинулись сами собой, будто она ждала этого давно.

Алиса нависала над ней, страпон давил на её бёдра, напоминая о новой роли.

— Теперь ты моя модель, — сказала она, и её голос звучал твёрже, чем когда-либо.

Виктория засмеялась, но в её смехе появились нотки чего-то нового — может, уважения, а может, просто азарта.

— Докажи.

Алиса наклонилась и стала ритмично долбить женщину, ее ягодицы блестели в свете бра. Виктория в возбуждении царапала ее спину, но девушка не обращала на это никакого внимания. Она страпонила партнершу, стремясь проникнуть фаллосом как можно глубже. Она запрокинула ноги Виктории наверх и подавшись вперед, трахала ее, весело смотря ей в глаза. Алиса завелась, она пропахивала Викторию, словно заправский любовник-мужчина, держа ее руками за талию и иногда теребя ей соски. Виктория только громко стонала, а разошедшаяся Алиса то мяла ей груди, то целовала губы, щеки, подбородок, не переставая вонзаться страпоном в ее розовую плоть. Сделав паузу, она поцеловала искусствоведа и улеглась головой на ее груди, закрыв глаза от наслаждения.

И в этот момент где-то в квартире громко упал стакан, разбившись о пол.

Они обе замолчали, застыв в странной паузе.

Виктория первая засмеялась.

— Какая досада... — она провела рукой по лицу Алисы. — Но, кажется, ты наконец-то поняла, что такое настоящий порыв.

Алиса тяжело дышала, всё ещё чувствуя жгучую власть между своих бёдер.

— Это... не конец?

Виктория улыбнулась, обнажая отличные белые зубы.

— О, дорогая, это только начало.

8.

Первый луч солнца пробился сквозь щель в тяжелых бархатных шторах, разрезая полумрак комнаты золотой полосой. Алиса открыла глаза, ощущая, как свет бьет прямо в зрачки — резко, безжалостно, будто наказывая за вчерашнее.

Она лежала одна.

Простыни, некогда шелковистые и прохладные, теперь были скомканы, пропитаны запахом секса, дорогих духов и чего-то еще — металлического, острого, возможно, крови. Алиса приподнялась на локте, чувствуя, как ноет все тело: бедра, запястья, шея, где еще виднелись фиолетовые отметины от зубов.

Комната выглядела иначе при дневном свете. Бархатные стены казались потускневшими, фотографии в черных рамах — менее загадочными, почти пошлыми. На полу валялась одежда — ее блузка, чуть порванная по шву, кожаные шортики Виктории, заброшенные куда-то к креслу.

Алиса потянулась за телефоном, но вместо него на тумбочке обнаружила листок бумаги, сложенный пополам. На нем крупным размашистым почерком было написано:

«Теперь твои картины будут настоящими. До скорого. V.»

Она сжала записку в кулаке, чувствуя, как бумага впивается в ладонь. Где-то в глубине квартиры вроде бы скрипнула дверь, и Алиса замерла, прислушиваясь. Но шагов не последовало — только тиканье старинных часов в гостиной, отсчитывающих секунды ее замешательства.

Вставая с кровати, она почувствовала липкость между бедер и легкую боль при каждом движении. Зеркало напротив отразило ее образ — растрепанные светлые волосы, размазанная тушь, губы, распухшие от поцелуев. И глаза... Глаза были другими. Не испуганными, не растерянными — темными, горящими, будто в них поселился кто-то новый.

Алиса нашла свою одежду, медленно одеваясь, ощущая каждую ткань на коже как напоминание. Блокнот для эскизов лежал на туалетном столике, открытый на чистой странице. Она взяла карандаш и провела первую линию — резкую, нервную, живую.

В этот момент где-то вдалеке хлопнула входная дверь. Алиса не пошла проверять. Она знала — квартира пуста.

Но когда она выходила на улицу, свернув записку в трубочку и засунув ее в карман, то почувствовала что-то странное. Не стыд. Не сожаление.

Голод.

Тот самый, творческий, ненасытный, который заставляет руки тянуться к кистям даже среди ночи.

Алиса улыбнулась, поправляя воротник блузки, и зашагала вперед, в серое утро, уже видя перед собой новый холст.

Он будет смелым.

Он будет откровенным.

Он будет настоящим.