Это был третий день нашего с женой идиллического отдыха в Индонезии, где лазурные волны Индийского океана лениво накатывали на белоснежный песок, а пальмы шелестели под легким тропическим бризом, пропитанным ароматом соли и экзотических цветов. Наташа, моя нежная супруга, еще не успела обзавестись загаром — ее стройное, почти хрупкое тело оставалось бледным, как свежий снег, резко выделяясь на фоне загорелых, мускулистых фигур других туристов, которые толпились ближе к отелю. Ее кожа была такой гладкой и прохладной на ощупь, словно шелк, слегка подрагивающий от каждого дуновения ветра.

Этим солнечным утром мы решили уединиться, отойдя по узкой полосе пляжа подальше от шумной суеты — туда, где горизонт сливался с морем в бесконечную синеву, а единственными свидетелями казались редкие чайки, парящие в небе. Мы оглянулись вокруг: ни души, только шелест волн и отдаленный гул прибоя. Наконец-то можно было забыть о посторонних глазах, расслабиться и предаться интимным ласкам под жарким солнцем. Мы устроились на мягком песке, укрытом тенью раскидистой пальмы, и начали с легких прикосновений — мои пальцы скользнули по ее плечам, сбрасывая тонкие бретельки купальника, а ее руки обвили мою шею, притягивая ближе для поцелуя, полного соли и желания.

Я нежно провел ладонью по ее бледному, слегка впалому животу — он был таким плоским и упругим, с едва заметной линией мышц, проступающей под кожей. Кружа вокруг маленькой, аккуратной дырочки пупка, я почувствовал, как ее тело отзывается: по животу пробежали крошечные мурашки, словно электрические разряды, а дыхание Наташи стало глубже, с тихим вздохом удовольствия. Медленно поднимая руку вверх, я просунул ладонь под верхнюю часть купальника, ощущая тепло ее маленькой, но идеально сформированной груди. Она была упругой, как спелый плод, с нежной, бархатистой кожей, и соски уже затвердели под моими пальцами — маленькие, розовые бутоны, торчащие дерзко и приглашающе. Я сжал их слегка, крутя кончиками пальцев, и Наташа выгнулась навстречу, ее глаза закрылись в блаженстве, губы приоткрылись, выпуская стон.

Она полностью погрузилась в нашу любовную игру, ее тело таяло в моих руках, но внезапно я ощутил на себе чужой, пронзительный взгляд — как укол в спину. Инстинктивно оглянувшись, я заметил его: неподалеку, полускрытый за низким кустом, сидел здоровый, атлетически сложенный черный парень, чья кожа блестела под солнцем, как полированный эбен. Его мускулы перекатывались под тонкой пленкой пота, а глаза, темные и хищные, были прикованы к нам. Он не стеснялся: одной рукой он мял свои тяжелые, расслабленные яйца, покрытые густыми, курчавыми черными волосами, а другой уверенно двигал по стволу своего уже полностью окрепшего члена. Этот орган был поистине впечатляющим — огромный, черный, как ночь, с кожей, натянутой и блестящей от возбуждения, пронизанной толстыми, пульсирующими венами, которые проступали рельефно, словно реки на карте. На конце красовалась крупная, бордовая головка, слегка расширяющаяся, с капелькой предэякулята, сверкающей на солнце. Я никогда не видел ничего подобного — это был символ первобытной мощи, гипнотизирующий своей грубой красотой.

Заметив мой интересующийся взгляд, "Громила" — так я мысленно окрестил его — усмехнулся уголком рта, обнажив белоснежные зубы, и жестом, полным уверенности, указал на Наташу, намекая, чтобы я позволил ему рассмотреть ее получше. Какая дерзкая наглость! Сердце заколотилось чаще, но вместо гнева я почувствовал прилив адреналина — смесь ревности, острого возбуждения и странной гордости за свою жену, как за трофей, который хочется продемонстрировать. Это ощущение было новым, запретным, оно разгоралось во мне, как пламя, заставляя тело напрячься. Повинуясь импульсу, я осторожно передвинулся за спину Наташи, обхватив ее талию и разворачивая так, чтобы этот мускулистый самец мог в полной мере насладиться видом ее безупречного белого тела, контрастирующего с его темной кожей.

Теперь Наташа сидела спиной ко мне, ее изящное лицо с тонкими, аристократичными чертами — высокими скулами, полными губами и большими глазами цвета океана — было повернуто к моему. Я наклонился и поцеловал ее, наши языки сплелись в страстном танце, а ее дыхание смешалось с моим, соленым и горячим. Руками я обхватил ее молодые, упругие сиськи, сминая их ладонями, чувствуя, как соски трутся о кожу, становясь еще тверже. Я крутил их пальцами, слегка пощипывая, и Наташа издала тихий стон, ее тело изогнулось в дуге. Затем я скользнул ладонью вниз по ее белоснежному впалому животику, ощущая каждую впадинку и выпуклость, тепло ее кожи под пальцами. Достигнув низа, я медленно, дразняще развел ее стройные бедра в стороны, открывая взору негра ее интимную красоту: киска была идеально выбрита, гладкая и розовая, с нежными лепестками губ, слегка приоткрытыми от возбуждения, и маленьким клитором, набухшим, как жемчужина. Солнечные лучи играли на ее влажной поверхности, делая ее еще более соблазнительной. Негр пожирал это зрелище глазами, его рука двигалась быстрее по члену, а воздух между нами накалялся, пропитанный напряжением и запретным желанием.

Под его гипнотизирующим, жадным взглядом, полным первобытного голода, мои пальцы нежно касаются набухшего розового клитора Наташи, кружа вокруг него медленными, дразнящими движениями, заставляя ее тело вздрагивать от вспышек удовольствия, которые пробегают по ней электрическими импульсами. Я раздвигаю ее нежные, влажные губки, раскрывая их как лепестки тропического цветка, покрытые тонкой пленкой возбуждения, и чувствую, как она сжимается под моими прикосновениями, ее дыхание учащается, становясь прерывистым и горячим. Внезапно ее томные голубые глаза, затуманенные страстью, приоткрываются, и она замечает темнокожего незнакомца напротив, чья рука уверенно скользит по массивному стволу, нацеленному на нее как оружие соблазна. Из ее горла вырывается короткий, испуганный вскрик, полный смеси шока и запретного любопытства, и она инстинктивно пытается сомкнуть свои длинные, стройные ноги, скрещивая их в защитном жесте, одновременно прижимая ладони к груди, чтобы скрыть торчащие соски от его пронизывающего взора.

Но я крепко удерживаю ее, перехватывая запястья мягко, но твердо, не давая спрятаться, и этот чернокожий хищник продолжает пожирать глазами ее незащищенное, молочно-белое тело, его губы кривятся в довольной ухмылке, а ноздри раздуваются от аромата ее возбуждения, смешанного с соленым морским воздухом. Насытившись зрелищем и разгоревшись до предела, он поднимается с песка грациозно, как пантера, и приближается к нам тяжелыми шагами, оставляя следы на теплом песке. Теперь он возвышается перед нами, его мощное тело блестит от пота под тропическим солнцем, а полуэрегированный член, толстый и длинный, нависает над нашими головами как тяжелый черный шланг, слегка покачиваясь в такт его дыханию. Бордовая головка, гладкая и набухшая, частично выглядывает из-под сдвинутой крайней плоти, с каплями прозрачной жидкости, сверкающими на кончике, а мускулистые бедра напряжены, подчеркивая его доминирующую силу.

Этот гигант, с рельефной мускулатурой, выточенной словно из обсидиана, и широкими плечами, способными сокрушить любое сопротивление, жестом указывает, чтобы мы встали, его темные глаза сверкают приказом, не терпящим возражений. Мы подчиняемся, поднимаясь на ноги, полностью обнаженные и уязвимые под его тенью, моя собственная эрекция кажется жалкой — тонкой, бледной колбаской по сравнению с его монстром. Наташа и я украдкой изучаем его, скользя взглядами по гладкой черной коже, по буграм бицепсов и пресса, спускающимся к тому впечатляющему орудию между ног, которое пульсирует в ритме его сердцебиения, обещая неизбежное вторжение.

Помедлив мгновение, он улавливает нашу внутреннюю капитуляцию — в дрожи ее ресниц, в моем учащенном пульсе — и его губы растягиваются в победной улыбке, обнажая ровные зубы. Начиная свою изощренную игру, он протягивает левую руку, его пальцы — грубые, но точные — касаются шелковистой поверхности ее живота, проводя по нему вверх легкими, исследующими касаниями, оставляя следы мурашек на бледной коже. Достигнув груди с маленькими, розовыми сосками, он обводит их кончиками пальцев, заставляя Наташу нервно вздохнуть, ее грудная клетка поднимается и опускается в хаотичном ритме. По всему ее телу пробегает волна дрожи, как озноб от внезапного бриза, и она, выдохнув с тихим стоном, прикрывает веки, слегка выгибаясь вперед, подаваясь навстречу этой чужой ласке.

В тот же миг этот соблазнительный мучитель наносит легкий шлепок по ее правой груди снизу вверх, звук хлопка эхом разносится по пустынному пляжу, и она вздрагивает всем телом, прикусывая нижнюю губу, чтобы подавить вскрик, но остается на месте, ее щеки заливает румянец смущения и желания. Его улыбка становится шире, наглой и торжествующей, глаза горят от удовольствия видеть ее покорность. Не медля, он замахивается сильнее, шлепая по той же груди сверху, с такой силой, что кожа краснеет мгновенно, оставляя отпечаток его ладони, и Наташа дергается, крепче впиваясь зубами в губу, ее глаза на миг распахиваются от боли, смешанной с возбуждением. Эта реакция разжигает его еще больше, и теперь, игнорируя мое присутствие полностью, он захватывает ее белую грудь своей огромной ладонью, сжимая с грубой нежностью, чувствуя, как она идеально ложится в его хватку, сосок трется о шершавую кожу, а ее дыхание срывается на хриплый шепот.

Его грубые, мозолистые пальцы безжалостно сминают упругие холмики груди моей любимой, сжимая их с такой силой, что кожа белеет под давлением, а соски вытягиваются в твердые пики, пульсирующие от смеси боли и удовольствия. Одновременно другой рукой он бесцеремонно захватывает мои гладко выбритые яйца, тянет их вниз с легким рывком, заставляя меня вздрогнуть от острого ощущения, которое граничит с дискомфортом, но разжигает огонь внизу живота. Осмелев еще больше, этот темнокожий доминант обхватывает одной ладонью ее грудь целиком, впиваясь пальцами в нежную плоть, а в другой зажимает мой тонкий, но уже твердеющий член, и тянет нас за собой по горячему песку к нагромождению скал, которые возвышаются как естественная стена, укрытая от случайных глаз пальмовыми листьями и морскими брызгами. Эти массивные валуны, изъеденные волнами, создают укромный уголок, где ветер шепчет секреты, а солнце проникает лишь косыми лучами, отбрасывая тени на белый песок.

Что скрывается в его мыслях? Какие извращенные желания он жаждет воплотить в этой импровизированной тюрьме страсти, где воздух тяжел от соли и мускуса? От его железной хватки мой член наливается кровью, становясь тяжелее с каждым шагом, а мы с Наташой послушно семеним следом, словно покорные животные на невидимой узде, ведомые этим мощным, черным самцом с рельефными мышцами, перекатывающимися под кожей. Вдруг в поле зрения появляется юнец лет восемнадцати, с копной светлых волос, развеваемых бризом, и любопытным блеском в глазах — он, видимо, случайно забрел в эту часть пляжа, и теперь его взгляд прикован к нашей странной процессии, полной двусмысленности. Стыд обжигает меня изнутри, как раскаленный песок под ногами: ведь наша поза кричит о подчинении, о том, что этот темный гигант — хозяин, а мы с супругой — его добыча, которую тащат в логово для грубого использования. Юноша пытается казаться безразличным, опустив голову и ковыряя пальцем в песке, но его глаза то и дело скользят в нашу сторону, ловя каждое движение, а щеки слегка розовеют от увиденного.

Скалы образуют уютную бухточку с мелким, искрящимся песком, где волны лижут берег тихими всплесками, а воздух пропитан ароматом водорослей и возбуждения. Дотащив нас сюда, наш повелитель начинает свою изощренную "казнь", его глаза горят хищным огнем, а губы кривятся в предвкушении. Периферийным зрением я замечаю, как тот молодой наблюдатель крадется ближе, прячась за выступом камня, его дыхание участилось, а руки нервно сжимаются — пусть смотрит, это лишь усиливает мой адреналин, заставляя кровь кипеть в венах. Тем временем доминант вперивает взгляд в Наташу, изучая ее как трофей: она стоит с опущенной головой, ее худощавая фигура блондинки дрожит слегка, голубые глаза скрыты под длинными ресницами, а бархатистая кожа светится перламутром под солнцем. Волосы собраны в строгий хвост, подчеркивающий изящную шею, грудь первого размера манит маленькими, но соблазнительными бугорками с розовыми сосками, торчащими как приглашение к прикосновению. Ее алебастровая белизна резко контрастирует с его угольной кожей, делая их пару воплощением запретного единства света и тьмы.

— Кто эта шлюшка? — его голос грубый, с хриплым акцентом, пронизанный властностью, обращен ко мне, пока он обводит ее контуры взглядом.

— Это моя жена Наташа, — отвечаю я, голос срывается от волнения. — Мы женаты три года, она моя единственная.

— Какой вызывающий взгляд у нее, — рычит он, — я научу твою жену-шлюху хорошим манерам.

С этими словами он молниеносно наносит три резких пощечины по ее щекам — звук эхом разносится по бухте, оставляя красные следы на нежной коже. Наташа вскрикивает, тело дергается от удара, инстинкт толкает ее поднять руки, чтобы защитить лицо, ладони трепещут в воздухе.

— Нет, — он перехватывает ее запястья стальной хваткой, — не смей, пока я не позволю. Не мешай мне развлекаться с тобой. Вы — мои игрушки, и вам нравится эта забава. Правда?

— Да, мне нравится эта игра, — шепчет она еле слышно, на нижней губе проступают крошечные капли крови, а щеки пылают алым пламенем, глаза блестят от слез и странного восторга.

— Тогда поехали. Когда я говорю, вы выполняете.

С наглой ухмылкой он просовывает пальцы между ее бедер, толстые, черные фаланги ныряют в тепло ее лона, раздвигая тонкие губки с влажным чавканьем.

— Расслабься, шлюха. Ты же настоящая потаскуха и соска, не притворяйся скромницей.

Будь собой, помоги себе и мне. Пусть твой муженек увидит твое истинное распутство. Наташа, с дрожью в ресницах, закрывает глаза, ее веки трепещут как крылья бабочки в шторм, и она слегка подается тазом вперед, чувствуя, как тепло разливается по низу живота, а кожа покрывается мурашками от предвкушения. Медленно, с еле заметной нерешительностью, она раздвигает свои длинные, идеально пропорциональные ноги, словно модель на подиуме, бедра расходятся в стороны, открывая взору влажный блеск ее интимных складок, где воздух кажется тяжелее от ее аромата. Без промедления палец ее темнокожего тирана проникает между набухшими, скользкими половыми губами, раздвигая их с влажным звуком, словно вторгаясь в запретный сад, и Наташа сжимает кулачки так сильно, что ногти впиваются в ладони, оставляя красные полумесяцы, но она не сопротивляется, позволяя ощущению заполнить ее целиком.

Наслаждаясь ее полной уязвимостью, он углубляется дальше, его палец скользит внутрь по самые костяшки, исследуя теплые, пульсирующие стенки, заставляя ее тело изгибаться в ритме его движений, а дыхание срывается на тихие всхлипы. Она кусает губы, стараясь сдержать стоны, взгляд отведен в сторону, на искрящийся песок, где тени от скал пляшут в солнечных бликах. За камнями наш юный подглядывающий, с пылающими щеками и учащенным сердцебиением, лихорадочно работает рукой над своим напряженным членом, его движения становятся быстрее под влиянием увиденного, капли пота стекают по его лбу. После нескольких толчков пальцем внутри нее, этот черный завоеватель извлекает его, покрытого ее соками, и подносит к ее приоткрытым губам, воздух между ними вибрирует от напряжения. — Оближи, — командует он резко, голосом, полным неумолимой власти, эхом отдающимся в бухте.

Наташа замирает на миг, ее глаза вспыхивают сомнением, но затем она раскрывает губы, розовый язычок робко касается черной кожи, пробуя солоноватый вкус себя самой, и это прикосновение разжигает в ней огонь. Осмелев, она шире открывает рот, алые губы обхватывают палец, и он скользит внутрь, заполняя пространство, пока она сосет его целиком, обсасывая каждую каплю с жадностью, ее щеки втягиваются от усилия. — Хорошая шлюха! А теперь на колени, отдохни чуток. Пора заняться твоей подружкой, — он давит на ее хрупкие ключицы, и Наташа опускается на колени в мягкий кварцевый песок, который обжигает кожу, ее тело — бледное, почти эфирное, с проступающими ребрами под тонкой кожей — резко выделяется на фоне его атлетической, шоколадной фигуры, мускулы которой переливаются под солнцем как полированный камень. Он захватывает мой член лапищей, сжимая с грубой силой, от которой волна жара прокатывается по мне.

— Разве это член, белый мальчишка? Вот что значит настоящий инструмент, — он трясет своей массивной черной дубиной перед нашими лицами, она качается тяжело, венозная сеть пульсирует, головка набухает бордовым блеском. — Думаю, тебе он тоже по вкусу! Ты же типичный куколд, сиси-мальчик.

Сядь рядом со своей потаскухой, сиси-мальчик.

Я опускаюсь на песок рядом с ней, наши плечи соприкасаются, перед этим доминирующим господином, чье присутствие подавляет как тропическая жара. Он сгибает одну ногу в колене, ставя ступню на выступ скалы на уровне пояса, вторая нога твердо упирается в песок, и в этой позе его тяжелые, висящие яйца покачиваются как маятник, а толстая колбаса члена болтается соблазнительно, покрытая сетью вен. — Что уставились, шлюшки? Обслужите вашего Босса! Покажите все, на что способны, и то, что прятали в своих фантазиях. Мы с Наташой обмениваемся взглядами, в ее глазах — смесь возбуждения и страха, в моих — то же самое, сердца стучат в унисон. По его жесту, без слов, она пристраивается сзади, ближе к его ягодицам, а он пальцами раздвигает свои упругие, шоколадные половины, выставляя напоказ тугой, сморщенный анус, темный и манящий в своей запретности. Наташа смотрит на него завороженно, затем приближает губы, ее дыхание касается кожи, и язычок нежно проводит по кольцу, оставляя влажный след, повторяя движение раз за разом, пока не переходит в полное лизание, ее язык порхает по блестящей от слюны поверхности, проникая в складки с растущей смелостью.

Он, с довольной ухмылкой, кивает мне на свой член, и я понимаю намек, присаживаясь перед ним, уставившись на этот толстый ствол, где вены извиваются как реки на карте, кожа натянута и горяча. Рукой я пытаюсь обхватить его у основания, но пальцы едва сходятся, сдвигаю крайнюю плоть, обнажая полную, бордовую головку, и заглатываю ее, чувствуя, как она растягивает мой рот, давит на горло, пока я стараюсь протолкнуть глубже, слюна течет по подбородку, а вкус соли и мускуса заполняет все ощущения.

Я продолжаю играть с его массивной колбасой, опуская руку ниже и захватывая ее ртом, насаживаясь губами на горячий ствол, который твердеет мгновенно, становясь еще толще и жестче, без усилий проникая в глубину моего рта, растягивая щеки и давя на небо. Он упирается в горло, не позволяя заглотить целиком, только до середины, где я чувствую его пульсацию, как биение сердца, и вкус соленого мускуса, смешанного с потом от жары тропического дня. Нашему шоколадному семейному гостю явно доставляет удовольствие зрелище двух бледных супругов, преклонившихся перед ним в акте полного подчинения, наши тела дрожат от возбуждения под лучами солнца, отбрасывающими длинные тени на песок. Наташа полностью погружается в процесс, с азартом и страстью вылизывая его задний проход, ее язык скользит по тугому кольцу с растущей жадностью, оставляя блестящие следы слюны, которая стекает по ее подбородку, капая на ее маленькие груди, заставляя соски блестеть и твердеть еще сильнее.

Наша синхронная работа над ним вызывает у него низкие стоны удовольствия, его тело напрягается, мускулы бедер и живота перекатываются под кожей, как волны под штормом, а дыхание становится тяжелым, прерывистым. Примерно через десять минут такой интенсивной стимуляции он достигает пика возбуждения, отстраняется резко, толкая нас назад, так что мы падаем на спины в теплый песок, бок о бок, наши тела покрыты тонким слоем пота и песчинок, прилипших к коже. — Поднимите ноги, сучки, время трахать моих шлюх по-настоящему, — рычит он, его голос хриплый от желания, глаза горят первобытным голодом. По его команде мы сгибаем ноги в коленях, прижимая их к груди, открываясь полностью, в позе абсолютной уязвимости, где воздух касается самых интимных мест, вызывая мурашки по всему телу. Меня трясет мелкая дрожь волнения, от этой унизительной, но невероятно возбуждающей позиции, где я чувствую себя полностью во власти, и с кончика моего члена начинает сочиться прозрачная смазка, стекая по стволу.

— О, смотрите, мои сучки уже текут, — ухмыляется он, его губы растягиваются в торжествующей улыбке, обнажая белые зубы на фоне темной кожи. Мы лежим здесь, развратная пара, с широко разведенными ягодицами на ослепительно белом кварцевом песке, под тенью скал, где волны шепчут в отдалении, а над нами нависает этот огромный черный самец с членом, стоящим как бита, венозным и блестящим от нашей слюны. Мы поднимаем взгляды, встречаясь с его глазами, полными доминирования, и ждем, затаив дыхание, пока он осматривает нас, как хозяин выбирает игрушку. — Боже, милый, он сейчас разорвет нас на части, — шепчет Наташа с лукавой улыбкой, ее голос дрожит от смеси страха и предвкушения, щеки пылают румянцем. Его грубые черные пальцы вторгаются в наши анусы одновременно, растягивая и исследуя, уже три фаланги внутри меня, судя по ее стонам и гримасе удовольствия на лице, то же самое происходит и с ней, пальцы двигаются ритмично, смазанные естественной влагой.

Под этими манипуляциями я расслабляюсь полностью, ловя ритм его движений, позволяя пальцам скользить свободно, каждый толчок посылает волны наслаждения по позвоночнику, делая меня безвольной куклой в его руках, где каждое ощущение усиливается ароматом моря и пота. Я сам помогаю, пальцами раздвигая края своего ануса шире, сдаваясь этому чувству полной отдачи, тело изгибается в такт. Внезапно он принимает решение, кому достанется первым, и наваливается на Наташу сверху, как хищник на добычу, придавливая ее стройные белые ноги еще сильнее к груди, так что ее тело сгибается вдвое, и одним мощным рывком вгоняет свой черный таран в ее подготовленный анус, проникая глубоко с влажным звуком. Ау-у-у! — кричит она, скорее от шока внезапного вторжения, чем от настоящей боли, ее глаза расширяются, губы приоткрыты в изумлении. В следующий миг он погружается до основания, его лобок прижимается к ее ягодицам, и он зажимает ей рот ладонью, начиная долбить мощно, глубоко, каждый толчок сотрясает ее тело, вбивая в песок.

Хлюп-хлюп-хлюп — эхом разносится звук их соития по бухте, это его член раз за разом таранит мою любимую развратницу, ее анус обхватывает его плотно, но без сопротивления, смазка блестит на стволе при каждом выходе. Я приподнимаюсь на локтях, чтобы лучше видеть это живое порно, мое сердце колотится, возбуждение на пике, член стоит как камень, дрожа от напряжения. Его черный молот работает ритмично, вбивая ее в песок, ее груди подпрыгивают с каждым ударом, а лицо искажается в экстазе. Шлеп-шлеп-шлеп — его тяжелые яйца хлопают по ее копчику, оставляя красные следы, воздух наполняется запахом секса и соли. Через десять минут такой бешеной скачки он откидывается назад на колени, тяжело дыша, пот стекает по его груди. Наташа с трудом разгибает ноги, ее тело дрожит от послевкусия, анус слегка приоткрыт и покрасневший. В этот миг его член, блестящий от ее соков и смазки, оказывается у моих губ, и я обхватываю его ртом, лаская языком каждую вену, обсасывая с жадностью, чувствуя вкус ее на нем.

Тропическое солнце нещадно жгло кожу, отражаясь от ослепительно белого песка, который искрился, как россыпь драгоценных камней, обжигая босые ступни. Воздух в укромной бухточке был густым, пропитанным соленым ароматом моря, терпким запахом водорослей и тяжелым мускусом страсти, витавшим вокруг нас. Его мощное тело, словно высеченное из черного гранита, возвышалось над нами, как древний идол, а массивный член, блестящий от пота, слюны и смазки, пульсировал в ритме его глубокого дыхания. Наташа, моя хрупкая супруга с алебастровой кожей, лежала на песке, ее тело дрожало от пережитого оргазма, а голубые глаза, затуманенные похотью, мерцали, как осколки океана под полуденным солнцем. Я же, все еще ощущая жар его пальцев, которые недавно растягивали мой анус, чувствовал, как кровь кипит в венах, а мой собственный член, скромный в сравнении с его орудием, стоял, истекая прозрачной смазкой, стекающей по стволу.

Мой язык скользил вдоль его массивного члена, обводя вздувшиеся вены, которые извивались под натянутой кожей, словно реки на карте. Его ствол был горячим, почти обжигающим, с солоноватым привкусом Наташи, смешанным с его собственным резким, мускусным ароматом. Я добрался до бордовой головки, гладкой и набухшей, с каплей предэякулята, сверкающей на солнце, как жемчужина. Мой язык обвел ее контур медленно, дразняще, ощущая, как она подрагивает под моими ласками. Как он выдерживал такое напряжение, не изливаясь? Его самоконтроль казался сверхъестественным, а темные глаза, хищные и властные, следили за мной с наглой ухмылкой, полной доминирования.

— Это еще не все, секс-вайф, — прорычал он, обращаясь к Наташе, его голос был низким, как раскаты далекого грома, с хриплым акцентом, который резал слух своей грубостью. — Я еще не разворотил твое очко до конца. На позицию, шлюха!

По его резкому жесту Наташа, все еще дрожа от недавнего вторжения, с тихим стоном перевернулась на живот и медленно поднялась на четвереньки. Песок прилипал к ее влажной коже, оставляя мелкие крупинки на бледных ягодицах и тонкой спине, где проступали изящные линии позвоночника. Ее маленькие груди, с розовыми сосками, твердыми, как спелые ягоды, касались горячего песка, вызывая у нее легкий вскрик от контраста температур. Негр опустился на одно колено позади нее, его огромная ладонь легла на ее тонкую шею, придавливая ее грудью к песку, так что соски вдавились в мягкую, но обжигающую поверхность. Второй рукой он, словно играючи, приподнял ее таз, будто она была невесомой куклой, и слегка раздвинул ее стройные бедра. Наташа послушно прогнулась в спине, ее позвоночник изогнулся в идеальную дугу, а ее раздолбанный анус, покрасневший и слегка приоткрытый от недавнего вторжения, теперь смотрел вверх, как мишень, готовая принять новый удар.

Я, стоя на коленях рядом, не мог отвести взгляд от этой сцены. Ее задница, такая хрупкая и белоснежная, казалась почти кощунственно невинной в сравнении с его угольной кожей и грубой силой. Ее анус, блестящий от смазки и естественных соков, хлюпал, когда она невольно сжимала мышцы, словно предчувствуя, что ее ждет. Я подполз ближе, мой собственный член пульсировал от возбуждения, и, повинуясь какому-то инстинкту, взял его массивный ствол в руку, направляя к ее подготовленному отверстию. Кожа его члена была горячей, натянутой, с венами, которые бились под моими пальцами, как живые. Я облизал его головку еще раз, добавляя слюны для скольжения, и медленно подвел ее к ее анусу, чувствуя, как Наташа вздрагивает от прикосновения.

Он не спешил. С садистской медлительностью он наживил ее на свой член, позволяя головке растянуть ее тугое кольцо, пока она не издала протяжный длительный стон, полный смеси боли и наслаждения. Его огромные ладони обхватили ее тонкую талию, пальцы почти сомкнулись вокруг нее, подчеркивая, насколько она хрупка в его хватке. Наташа казалась ребенком в его руках, ее тело дрожало, как лист на ветру, а длинные светлые волосы, выбившиеся из строгого хвоста, рассыпались по плечам, слипаясь от пота и морской соли. Он сделал пару медленных, глубоких фрикций, позволяя ей привыкнуть к его размеру, а затем, утвердившись на ногах и слегка согнув колени для устойчивости, начал долбить ее с такой силой, что ее тело сотрясалось, как от ударов молота.

Хлюп-хлюп-хлюп — звуки его мощных толчков разносились по бухте, смешиваясь с плеском волн и ее прерывистыми стонами, которые вырывались из ее горла, как птицы из клетки. Ее лицо было скрыто густой гривой волос, пот катился по ее лбу, стекая на песок, оставляя темные пятна. В какой-то момент ее голубые глаза, приоткрывшись, поймали неожиданную деталь: его большая черная ступня, упертая в песок рядом с ее лицом. Большой палец на ноге, оттопыренный и слегка загнутый, казался странно притягательным в своей грубой простоте. Наташа, полностью погруженная в транс подчинения, ведомая желанием опуститься еще ниже в своем падении, подалась вперед и нежно обхватила этот палец своими пухлыми губами. Ее язык закружил по его шершавой коже, обсасывая с отчаянной нежностью, словно это был последний акт ее полной капитуляции перед этим черным демоном. Ее тело сотрясалось от его толчков, но она продолжала лизать, посасывать, щеки втягивались от усилия, а глаза закрылись в экстазе, ресницы дрожали, как крылья бабочки в штормовом ветре.

Я смотрел на это зрелище, не в силах отвести взгляд. Моя жена, утонченная и изящная, мать наших детей, была сейчас полностью во власти этого первобытного самца. Ее тело изнывало от грубой ебли, а губы ласкали его палец с такой страстью, что это выглядело почти ритуальным. Мой член пульсировал, смазка стекала по стволу, а сердце колотилось так, будто готово было выпрыгнуть из груди. Но любоваться мне пришлось недолго.

— Хватит пялиться, сиси-мальчик, — рявкнул он, его голос прорезал воздух, как хлыст. — Твоя очередь.

Он резко отстранился от Наташи, оставив ее лежать на песке в изнеможении. Ее тело обмякло, ноги дрожали, а анус, покрасневший и слегка приоткрытый, блестел от смазки, как влажный розовый бутон. Она тяжело дышала, маленькие груди вздымались, соски торчали, покрытые песком и потом. Негр сел на песок, опираясь левой рукой позади себя, вытянув мощные ноги вперед. Правая рука лениво поглаживала его член, все еще стоящий колом, блестящий и венозный, как оружие, готовое к новому удару. Он поманил меня пальцем, глаза сверкнули хищным весельем.

— Иди сюда, куколд. Я приготовил твоей заднице подарок.

Я приблизился, чувствуя, как волна стыда и возбуждения заливает лицо. Он развернул меня спиной к себе, его грубые ладони легли на мои бедра, направляя меня вниз. Я опустился, ощущая, как его огромная головка упирается в мой анус. Мгновение страха пронзило меня — он был слишком большим, слишком мощным, чтобы я мог вместить его без последствий. Но я глубоко вдохнул, стараясь расслабиться, и медленно сел на его черный кол. Боль смешалась с наслаждением, когда он вошел в меня, растягивая тугое кольцо до предела. Я вскрикнул, но тут же почувствовал волну жара, прокатившуюся по телу, когда его ствол начал двигаться. Через несколько секунд он вошел полностью, заполняя меня до предела, и я застонал, извиваясь под его толчками. Наташа, лаская себя, подползла ближе и начала подрачивать мой отросток, усиливая ощущения. Через пять минут такой интенсивной ебли я смачно кончил в ее губы, и она жадно проглотила все до последней капли. В этот момент он резко сдернул меня со своего члена и, притянув Наташу, начал изливаться на ее лицо и грудь. Первым выстрелом он попал ей в левый глаз, сделав ее «одноглазым пиратом». Но толчки продолжались, и он продолжал изливаться, покрывая ее щеки, подбородок и маленькие груди густыми струями, которые стекали по ее бледной коже, как белый мрамор, контрастируя с его темным телом. Тяжело дыша, лежала рядом, ее тело дрожало от послевкусия, голубые глаза смотрели на меня с лукавой улыбкой, полной страха и предвкушения.

Он встал, его дыхание было тяжелым, глаза горели торжеством. — Хорошие шлюшки, — прорычал он низко, вытирая пот с груди. — Теперь отдыхайте. Но не думайте, что это конец. Я еще вернусь.

Мы с Наташой остались лежать на песке, наши тела были покрыты потом, песком и его семенем, сердца стучали в унисон. Юный зритель, все еще прячущийся за скалой, замер, его щеки пылали, глаза блестели от увиденного. Его рука двигалась быстро, выдавая его собственное возбуждение, пот стекал по лбу. Мы медленно поднялись, помогая друг другу, наши ноги дрожали, как пальмовые листья на ветру. Наташа обняла меня, ее тело прижалось ко мне, теплое и мягкое, и мы побрели к воде, чтобы смыть следы нашей дикой встречи, оставив за собой лишь тени на песке и воспоминания, которые будут гореть в нас вечно.

Тропическое солнце продолжало нещадно палить, отражаясь от белоснежного песка, который искрился, словно россыпь алмазов, обжигая кожу там, где она касалась земли. Воздух в укромной бухточке был густым, пропитанным соленым ароматом моря, терпким запахом водорослей и остатками мускусного послевкусия нашей недавней встречи. Мы с Наташой сидели на песке, прижавшись друг к другу, наши тела все еще дрожали от пережитого. Ее алебастровая кожа, покрытая тонким слоем пота и песчинок, мерцала под солнцем, а голубые глаза, затуманенные смесью стыда и наслаждения, искали мои, ища подтверждения, что мы все еще вместе в этом вихре запретных ощущений. Мое сердце колотилось, а член, все еще чувствительный от недавнего оргазма, слегка пульсировал, словно вторя ритму прибоя.

Прошло минут десять, как наш темнокожий "хозяин" отошел, оставив нас в тени скал. Мы молчали, лишь обмениваясь взглядами, полными невысказанных вопросов. Внезапно тишину разорвал низкий, раскатистый смех, доносящийся из-за пальмовых зарослей. Я обернулся и увидел его — того самого черного гиганта, чья кожа блестела, как полированный обсидиан, а мускулы перекатывались под ней с каждым шагом. Но теперь он был не один. Рядом с ним шагали двое его друзей, таких же мощных, с телами, выточенными, словно из черного мрамора, с широкими плечами и рельефными прессами, которые играли под солнцем. Их кожа, темная, как ночь, лоснилась от пота, а глаза, полные хищного веселья, скользили по нам с Наташой, будто оценивая добычу. Они переговаривались на незнакомом языке, их голоса были глубокими, с гортанным акцентом, и время от времени раздавался громкий хохот, от которого по спине пробегали мурашки.

Первый из них, наш знакомый "Громила", как я мысленно его называл, шел впереди, его массивный член, все еще полуэрегированный, покачивался между мощных бедер, как тяжелый маятник, а венозная сеть на стволе проступала рельефно, словно карта первобытной силы. Его спутники были не менее внушительны. Один, чуть выше, с длинными дредами, заплетенными в толстые косы, которые спадали на плечи, имел грудь, похожую на броню гладиатора, и бедра, которые казались способными сокрушить скалу. Его член, хотя и не такой длинный, как у Громилы, был невероятно толстым, с широкой, почти квадратной головкой, которая выглядела угрожающе даже в спокойном состоянии. Второй, с коротко стриженной головой и шрамом, пересекающим левую бровь, двигался с грацией пантеры. Его орган был длинным, слегка изогнутым вверх, с кожей, натянутой так туго, что она блестела, отражая солнечные лучи. Их шаги оставляли глубокие следы в песке, а тени от их фигур накрыли нас, как облака перед грозой.

Они остановились в паре метров от нас, их смех затих, и Громила, скрестив руки на груди, окинул нас взглядом, полным наглой уверенности. Его друзья стояли по бокам, их глаза горели любопытством и похотью, а губы кривились в одинаковых ухмылках, обнажая белоснежные зубы, контрастирующие с темной кожей. Наташа инстинктивно прижалась ко мне ближе, ее тонкие пальцы сжали мое запястье, а дыхание стало прерывистым. Я чувствовал, как ее тело дрожит — не только от страха, но и от того самого запретного возбуждения, которое уже однажды захватило нас обоих.

— Смотрите, какие послушные шлюшки, — прогремел Громила, его голос был низким, как раскаты далекого грома. — Я же говорил, парни, эти белые игрушки созданы для нас. Готовы к новому раунду, куколд и его потаскушка?

Его друзья рассмеялись, их голоса слились в хор, от которого воздух в бухте стал еще тяжелее. Тот, что с дредами, шагнул вперед, его массивная рука лениво поглаживала свой толстый член, который начал набухать, становясь еще внушительнее. — Эта белая сучка выглядит, как фарфоровая кукла, — сказал он, его акцент был чуть мягче, но не менее властный. — Давай проверим, насколько она хрупкая.

Наташа вздрогнула, но не отвела взгляда. Ее голубые глаза, огромные и блестящие, встретились с его взглядом, и я заметил, как ее губы слегка приоткрылись, а щеки залились румянцем. Она была напугана, но в то же время заворожена их мощью, их грубой, первобытной энергией, которая, казалось, заполняла всю бухту. Я тоже чувствовал, как кровь приливает к паху, мой член снова начал твердеть, несмотря на недавний оргазм, а сердце колотилось, будто я бежал марафон.

Громила жестом указал нам встать, и мы подчинились, поднимаясь на ноги. Песок обжигал ступни, а ветер, пропитанный солью, холодил влажную кожу. Наташа стояла чуть впереди, ее хрупкая фигура казалась еще более уязвимой рядом с этими тремя гигантами. Ее маленькие груди, с розовыми сосками, торчащими от прохладного бриза, слегка покачивались, а длинные светлые волосы, выбившиеся из хвоста, развевались, как шелковый флаг. Ее кожа, все еще бледная, несмотря на тропическое солнце, сияла перламутром, а тонкая талия и плоский живот подчеркивали ее хрупкость. Я стоял рядом, чувствуя, как мой собственный член, скромный в сравнении с их орудиями, дрожит от возбуждения, а кожа покрывается мурашками от их взглядов.

— Раздвинь ноги, шлюха, — скомандовал Громила, обращаясь к Наташе. Его голос был резким, как удар хлыста. — Покажи моим друзьям, какая ты мокрая.

Наташа, помедлив мгновение, подчинилась. Ее длинные, стройные ноги медленно разошлись в стороны, открывая взору ее идеально выбритую киску, розовую и влажную, с набухшим клитором, который блестел под солнцем, как маленькая жемчужина. Двое его друзей издали одобрительные возгласы, их глаза жадно пожирали ее, а руки начали лениво поглаживать свои члены, которые стремительно твердели, превращаясь в грозные орудия. Тот, со шрамом, шагнул ближе, его длинный, изогнутый член покачивался, как кобра, готовая к броску. Он опустился на одно колено перед Наташой, его грубые пальцы коснулись ее бедер, медленно поднимаясь к ее лону. Она вздрогнула, когда его пальцы раздвинули ее влажные губки, раскрывая их, как лепестки цветка, и его большой палец начал круговыми движениями тереть ее клитор, вызывая у нее тихий стон. Ее колени подогнулись, но Громила тут же схватил ее за талию, удерживая на месте.

— Не падай, сучка, — прорычал он. — Ты же хочешь, чтобы мы тебя разорвали, правда?

Наташа лишь кивнула, ее губы дрожали, а глаза закрылись, ресницы трепетали, как крылья мотылька. Я смотрел, как его друг продолжает ласкать ее, его пальцы скользили по ее складкам, собирая влагу, которая стекала по внутренней стороне ее бедер, оставляя блестящие дорожки. В это время парень с дредами подошел ко мне, его массивная ладонь легла на мое плечо, придавливая меня вниз, пока я не опустился на колени. Его толстый член, с широкой головкой, оказался прямо перед моим лицом, и я почувствовал его тяжелый, мускусный запах, смешанный с соленым морским воздухом.

— Открой рот, куколд, — сказал он, его голос был глубоким, с легкой насмешкой. — Покажи, как ты умеешь работать.

Я подчинился, мои губы раскрылись, и я обхватил его головку, чувствуя, как она заполняет мой рот, растягивая щеки. Она была горячей, с гладкой кожей, и я начал двигать головой, стараясь взять глубже, хотя его толщина делала это почти невозможным. Мой язык скользил по венам, обводя их, а слюна стекала по подбородку, смешиваясь с песком. Он положил руку мне на затылок, направляя мои движения, и я услышал его низкий стон удовольствия, который эхом отозвался в бухте.

Тем временем Громила и его друг со шрамом занялись Наташой. Они уложили ее на песок, на спину, так что ее ноги оказались задраны к груди, а руки прижаты к земле их мощными ладонями. Громила встал над ней, его член, длинный и толстый, нависал над ее лицом, как черная дубина. Он опустился ниже, позволяя головке скользнуть по ее губам, и Наташа, не раздумывая, раскрыла рот, обхватывая его, ее щеки втянулись от усилия, а язык начал работать, облизывая его ствол с жадностью. Парень со шрамом, тем временем, расположился между ее ног, его длинный, изогнутый член уперся в ее анус, который все еще был слегка приоткрыт от предыдущей встречи. Он не стал церемониться — одним плавным движением вошел в нее, вызвав у Наташи протяжный стон, заглушенный членом Громилы во рту. Ее тело выгнулось, как лук, натянутый до предела, а маленькие груди подпрыгивали с каждым его толчком.

Я краем глаза наблюдал за ней, продолжая работать ртом над членом парня с дредами. Его рука на моем затылке задавала ритм, и я чувствовал, как его ствол твердеет, становясь еще толще, заполняя мой рот до предела. Наташа, лежа на песке, была окружена их мощными телами, ее хрупкая фигура казалась почти нереальной в их тени. Громила трахал ее рот, его движения были глубокими, но размеренными, позволяя ей дышать, а парень со шрамом долбил ее анус с такой силой, что ее тело скользило по песку, оставляя борозды. Ее стоны, приглушенные, смешивались с влажными звуками и плеском волн, создавая симфонию похоти, которая заполняла всю бухту.

Внезапно Громила отстранился от Наташи, его член, блестящий от ее слюны, покачивался перед ее лицом. Он жестом указал своему другу со шрамом остановиться, и тот, с явной неохотой, вышел из нее, оставив ее анус приоткрытым и покрасневшим. Наташа тяжело дышала, ее грудь вздымалась, соски торчали, покрытые песком и потом. Громила повернулся ко мне, его глаза сверкнули. — Пора тебя распечатать по-настоящему, сиси-мальчик, — сказал он, его голос был полон насмешки. — Ложись рядом со своей шлюхой.

Я выпустил член парня с дредами изо рта, чувствуя, как слюна стекает по подбородку, и лег рядом с Наташой, подражая ее позе — ноги задраны к груди, ягодицы раздвинуты, анус открыт и уязвим. Песок обжигал спину, а сердце колотилось от смеси страха и предвкушения. Громила опустился надо мной, его массивный член, все еще влажный от губ Наташи, уперся в мой анус. Я почувствовал, как его головка растягивает меня, и вскрикнул, когда он вошел, медленно, но неумолимо, заполняя меня до предела. Боль смешалась с наслаждением, и я невольно выгнулся, принимая его глубже.

Парень с дредами, не теряя времени, вернулся к Наташе. Он перевернул ее на живот, заставив встать на четвереньки, и вошел в ее анус одним мощным толчком, вызвав у нее громкий вскрик, который эхом разнесся по бухте. Его толстый член растягивал ее, и она вцепилась пальцами в песок, ее тело сотрясалось от его движений. Парень со шрамом, тем временем, подошел к ее лицу, и она, не раздумывая, взяла его член в рот, ее губы обхватили его изогнутый ствол, а щеки втянулись от усилия.

Мы с Наташой лежали бок о бок, наши тела синхронно сотрясались от толчков этих трех черных гигантов. Громила долбил меня с такой силой, что я чувствовал, как его член проникает до самого основания, каждый толчок посылал волны жара по моему телу. Наташа, рядом, стонала, ее голос был приглушен членом в ее рту, но я видел, как ее глаза закатываются от удовольствия, а тело изгибается в ритме их движений. Песок скрипел под нами, пот стекал по коже, а воздух был пропитан запахом секса, соли и их мускусного аромата.

Через несколько минут такой интенсивной ебли Громила ускорил темп, его дыхание стало тяжелым, а мышцы напряглись, как канаты. Я чувствовал, как его член пульсирует внутри меня, и понял, что он близок к финалу. Он резко вышел, оставив меня дрожать от пустоты, и переместился к Наташе. Парень с дредами и со шрамом тоже отстранились, но вместо того чтобы уйти, они обменялись взглядами, полными хищного голода, и Громила, все еще тяжело дыша, кивнул им с ухмылкой. Их члены, все еще твердые и блестящие от смазки, слюны и наших соков, стояли торчком, венозные стволы пульсировали в ритме их ускоренного сердцебиения, а головки, бордовые и набухшие, казались готовыми взорваться от напряжения. Наташа, лежа на песке с разведенными ногами, ее тело дрожало от недавних толчков, а голубые глаза мерцали смесью изнеможения и запретного желания, попыталась сесть, но Громила шагнул вперед, его огромная ладонь легла на ее плечо, прижимая обратно к горячему песку.

— Не так быстро, сучка, — прорычал он, его голос был низким, как гул прибоя, с хриплым акцентом, от которого по коже пробегали мурашки. — Мы только разогрелись. Твоя киска и жопа еще не насытились, а твоего куколда ждет его порция.

Его друзья рассмеялись, их смех эхом отразился от скал, смешиваясь с плеском волн и нашим прерывистым дыханием. Парень с дредами, чьи косы слегка покачивались от бриза, подошел к Наташе спереди, его толстый член, с широкой, почти квадратной головкой, уперся в ее губы. Она инстинктивно приоткрыла рот, но он не дал ей времени — схватил за волосы, заплетенные в растрепанный хвост, и толкнул ее голову вперед, заставляя заглотить его до середины, где ее щеки растянулись, а слюна потекла по подбородку, оставляя блестящие дорожки на ее бледной коже. Тем временем Громила и парень со шрамом подхватили ее под бедра и спину, поднимая ее с песка, как невесомую куклу, ее стройные ноги болтались в воздухе, а маленькие груди подпрыгивали от каждого движения. Ее тело, хрупкое и белоснежное, контрастировало с их темными, мускулистыми фигурами, словно фарфоровая фигурка в лапах гигантов.

Они держали ее на весу, ее талия была обхвачена их грубыми ладонями, пальцы впивались в нежную плоть, оставляя красные следы, а ее ноги раздвинули в стороны, открывая взору ее интимные места: киска, розовая и влажная, с набухшими губками, покрытыми тонкой пленкой сока, и анус, все еще слегка приоткрытый и покрасневший от предыдущих вторжений. Воздух между ее бедер был тяжелым от аромата ее возбуждения, смешанного с соленым морским бризом и их мускусным потом. Парень со шрамом, чей длинный, изогнутый член покачивался, как кобра, готовящаяся к удару, приставил его к ее киске, головка скользнула по влажным складкам, собирая смазку, и одним мощным толчком вошел внутрь, растягивая ее стенки, которые обхватили его плотно, с влажным чавканьем. Наташа вскрикнула, ее голос приглушен членом в рту, тело выгнулось в их хватке, как лук, а пальцы ног сжались от вспышки ощущения — смеси острого удовольствия и легкой боли от внезапного заполнения.

Громила, не медля, приставил свой массивный ствол к ее анусу, его бордовая головка, гладкая и горячая, надавила на тугое кольцо, медленно раздвигая его, пока не прорвалась внутрь с низким, хлюпающим звуком. Наташа дернулась в их руках, ее тело затряслось, как в лихорадке, глаза расширились от шока двойного проникновения, а дыхание сорвалось на хриплые всхлипы. Они начали двигаться синхронно, их члены скользили в ней одновременно, разделенные лишь тонкой перегородкой, каждый толчок посылал волны жара по ее телу, заставляя ее внутренние мышцы сжиматься, как в тисках. Она висела на них, как марионетка, ее ноги болтались бесполезно, бедра дрожали от усилий удержаться, а маленькие груди качались в ритме их фрикций, соски, твердые и розовые, терлись о воздух, вызывая дополнительные мурашки. Парень с дредами трахал ее рот, его толстый ствол входил глубоко, давя на горло, слюна стекала по ее подбородку и капала на песок, а ее язык порхал по его венам, облизывая каждую выпуклость с отчаянной жадностью.

Звуки их соития заполнили бухту: влажное хлюпанье членов, входящих в ее дырочки, шлепки тяжелых яиц по ее коже, ее приглушенные стоны, полные боли и экстаза, и их тяжелое дыхание, как рычание зверей. Аромат секса усилился — соленый пот, мускус их тел, сладковатый запах ее соков, стекающих по бедрам, оставляя блестящие дорожки на ее алебастровой коже. Наташа извивалась в их хватке, ее тело таяло от двойного вторжения, каждый толчок посылал электрические разряды по позвоночнику, заставляя ее клитор пульсировать, набухший и чувствительный, трущийся о воздух. Она кончила первой, ее тело содрогнулось в конвульсиях, стенки киски и ануса сжались вокруг их членов, выжимая из нее крик, заглушенный ртом, полный члена, а соки брызнули наружу, смачивая песок внизу.

Они опустили ее на песок, ее тело обмякло, ноги дрожали, а дырочки, приоткрытые и покрасневшие, блестели от смазки и семени, которое начало просачиваться. Наташа тяжело дышала, ее голубые глаза затуманены оргазмом, губы припухли от растяжки, а щеки пылали румянцем. Но они не дали нам передышки — теперь их внимание переключилось на меня. Я лежал рядом, мой член стоял торчком от увиденного, смазка стекала по стволу, а сердце колотилось от смеси ревности и возбуждения. Громила и парень со шрамом подхватили меня под руки, поднимая на ноги, их грубые ладони сжали мою талию, а парень с дредами встал сзади, его толстый член уперся в мои ягодицы.

— Твоя очередь, сиси-мальчик, — усмехнулся Громила, его глаза горели торжеством. — Мы разворотим твою жопу, как у твоей шлюхи.

Они раздвинули мои ноги, держа меня на весу, как тряпичную куклу, мои ступни едва касались песка, а тело дрожало от предвкушения. Парень с дредами приставил свой толстый ствол к моему анусу, головка надавила на кольцо, медленно раздвигая его, и вошел одним толчком, растягивая меня до предела. Боль пронзила меня, как молния, я вскрикнул, тело напряглось, мышцы сжались вокруг его члена, пытаясь вытолкнуть, но он не остановился, начиная двигаться медленными фрикциями, смазка от предыдущих ласк помогла скользить. Громила, тем временем, приставил свой член рядом, его бордовая головка надавила на уже растянутое отверстие, и начал втискиваться внутрь, рядом с первым, раздвигая меня еще шире. Боль усилилась, жгучая и острая, как будто меня разрывали на части, я закусил губу, чтобы не завыть, слезы выступили на глазах, а тело покрылось холодным потом, несмотря на тропическую жару.

Они держали меня крепко, их мускулистые руки обхватили мои бедра и талию, не давая дернуться, а члены скользили в унисон, растягивая мой анус до невозможности, венозные стволы терлись друг о друга внутри меня, создавая ощущение переполненности, которое граничило с агонией. Звуки были влажными и громкими — хлюпанье, шлепки их яиц по моей коже, мои сдавленные стоны, полные боли, и их низкие рыки удовольствия. Аромат их мускуса усилился, смешавшись с моим потом и солью моря, а песок под ногами казался раскаленным, обжигая пальцы. Но постепенно, по мере того как они наращивали темп, боль начала отступать, уступая место странному, глубокому наслаждению — каждый толчок массировал простату, посылая волны жара по позвоночнику, мой член запульсировал сильнее, смазка текла ручьем, а тело расслабилось, сдаваясь их ритму.

Наташа, подползшая ближе, взяла мой член в рот, ее губы обхватили его нежно, язык закружил по головке, собирая смазку, и это стало последней каплей. Я привык к двойному проникновению, мои мышцы обмякли, позволяя им входить глубже, и оргазм накатил внезапно, как цунами — тело содрогнулось, сперма выстрелила в рот Наташи, волна за волной, а я завыл от экстаза, ощущения переполненности усилили все в десять раз. Они продолжали долбить меня еще минуту, их члены пульсировали внутри, пока не кончили одновременно, их горячее семя заполнило меня, стекая по бедрам, оставляя липкие следы на коже.

Наконец, они опустили меня на песок, рядом с Наташой, наши тела дрожали в унисон, покрытые потом, песком и их спермой. Громила и его друзья, тяжело дыша, отступили, их смех разнесся по бухте, как эхо шторма. — Вы — идеальные игрушки, — бросил Громила, вытирая пот с груди.

Солнце клонилось к горизонту, его лучи, словно расплавленное золото, растекались по поверхности океана, превращая волны в мерцающее зеркало. Воздух стал чуть прохладнее, но все еще был пропитан солью и тяжелым ароматом страсти, который витал вокруг нас, смешиваясь с запахом мокрого песка. Громила, чья кожа теперь отливала бронзой в закатном свете, жестом указал нам с Наташой подойти к воде. Его друзья, с дредами и со шрамом, переглянулись, их глаза блестели от предвкушения, а губы кривились в одинаковых хищных улыбках.

— Пора освежиться, шлюшки, — прогремел Громила, его голос был низким, как рокот прибоя, и не терпел возражений. — Но не думайте, что это передышка.

Он схватил Наташу за запястье, его пальцы, грубые и горячие, сомкнулись вокруг ее тонкой руки, и потащил ее к воде, где волны мягко касались берега, оставляя пену, похожую на кружево. Я последовал за ними, чувствуя, как песок под ногами становится влажным и прохладным, а сердце колотится от смеси стыда и возбуждения. Мои ноги дрожали, но каждый шаг к воде разжигал во мне новый огонь, как будто соленый бриз подстегивал запретное желание.

Громила остановился там, где вода доходила до щиколоток, и развернул Наташу лицом к себе. Ее хрупкое тело, бледное, как лунный свет, дрожало под его взглядом, длинные светлые волосы прилипли к плечам, а маленькие груди с торчащими сосками казались еще более уязвимыми в полумраке. Он опустился на одно колено, вода плескалась вокруг его мощных бедер, и, схватив ее за талию, поднял ее без усилий, словно она была пушинкой. Наташа вскрикнула, ее руки инстинктивно уперлись в его широкие плечи, а ноги повисли в воздухе. Он держал ее над водой, ее тело изогнулось, как лук, а влажные складки ее киски блестели в закатных лучах, маня своей розовой нежностью.

Затем он перевернул ее вверх ногами с ловкостью, которая выдавала его неиссякаемую силу, схватив за лодыжки и поднимая на вытянутых руках, так что ее ноги развелись в стороны, как ветви дерева, а ее руки и голова уперлись в мокрый песок у кромки воды, где мелкие волны облизывали пальцы. Эта поза, подвешенная нимфа, делала ее полностью открытой и беспомощной: ее интимные зоны — набухшая киска с приоткрытыми лепестками губ, покрытыми блестящей влагой, и анус, все еще слегка зияющий после недавних вторжений, — были выставлены напоказ, как трофей, подставленный бризу и взглядам его друзей. Ее тело напряглось в этой перевернутой арке, кровь прилила к голове, делая щеки алыми, а дыхание — частым и прерывистым, волны плескались у ее лица, разбрызгивая соленые капли на губы и ресницы.

Парень со шрамом и с дредами подошли ближе, вода хлюпала под их ступнями, их тени накрыли ее, как сумерки. Сначала они не спешили, их грубые пальцы — толстые, мозолистые, с черными ногтями — потянулись к ее дырочкам. Парень со шрамом ввел два пальца в ее анус, раздвигая стенки с хлюпающим звуком, чувствуя, как мышцы сжимаются вокруг, еще теплые и скользкие от предыдущего семени. Он растянул отверстие шире, поворачивая пальцы внутри, и плюнул густой слюной прямо в зияющую глубину, наблюдая, как она стекает по стенкам, смешиваясь с ее естественной смазкой. "Смотри, какая жадная дырка, — хохотнул он, его голос грубый и насмешливый, — уже соскучилась по нашему мясу, парни?" Его друг с дредами, не отставая, воткнул три пальца в ее влагалище, раздвигая губки с влажным чавканьем, кружа внутри, касаясь чувствительных точек, которые заставляли ее бедра подергиваться. Он тоже плюнул, целясь точно в набухший клитор, и слюна растеклась по лепесткам, вызывая у нее судорожный вздох. "Да она течет, как водопад, — рассмеялся он, хлопнув ее по ягодице, оставляя красный отпечаток, — эта белая сучка создана для черных быков, верно?"

Их комментарии эхом отражались от воды, смех был низким и издевательским, подчеркивая ее беспомощность, пока волны лизали ее волосы, разбрызгивая холодные капли на разгоряченную кожу. Парень со шрамом, не вынимая пальцев, подошел сзади ближе, его длинный, изогнутый член, твердый и горячий, коснулся ее ануса, головка скользнула по смазке, дразня вход, прежде чем войти медленным толчком, растягивая кольцо до белизны, с ощущением, будто он проникает в тугую перчатку. Наташа замычала, ее пальцы вцепились в песок, тело прогнулось сильнее, волны плескали у лица, охлаждая щеки, пока он наращивал темп, каждый фрикций сопровождался шлепком мокрой кожи о кожу.

Парень с дредами, стоя перед ней, раздвинул ее влажные губки большим пальцем, его толстый ствол уперся в ее клитор, вызывая дрожь во всем ее теле. Он не спешил, дразня ее медленными круговыми движениями, головка терлась о набухший бугорок, посылая электрические вспышки по ее нервам, пока ее бедра не начали подрагивать, а дыхание не сорвалось на хриплый шепот. Затем он вошел одним рывком, его толщина заполнила ее влагалище полностью, стенки обхватили его, как тиски, с влажным звуком, который утонул в плеске волн. Наташа дернулась, ее стоны стали громче, тело качнулось в их хватке, как лодка на волнах, двойное проникновение делало каждое движение мучительно интенсивным, ее клитор терся о его мошонку, усиливая накатывающий оргазм.

Я стоял рядом, вода плещется у моих колен, холодя кожу и контрастируя с жаром в паху, где мой член снова налился, пульсируя от вида ее подвешенного тела, раскачиваемого их толчками. Громила, все еще держа ее за ноги, жестом приказал мне опуститься, его глаза сверкнули доминированием, и я подчинился, опускаясь на колени в соленую воду, которая обдала бедра прохладой. Мои губы обхватили его массивный член, чувствуя, как его горячая кожа заполняет рот, венозный ствол бьется на языке, вкус — соленый от моря, мускусный от пота и остатков семени — был ошеломляющим. Мой язык скользил по венам, обводя их рельеф, пока его рука на моем затылке не задала жесткий ритм, заставляя заглатывать глубже, слюна смешивалась с водой, стекая по подбородку, а волны плескали вокруг, облизывая мои колени.

Вода холодила кожу, контрастируя с жаром наших тел. Наташа, подвешенная в воздухе, выглядела как морская богиня, ее тело дрожало от напряжения и предвкушения. Ее голубые глаза, затуманенные страстью, встретились с моими, и я увидел в них смесь страха и покорности, которая заставила мой член снова затвердеть. Парень со шрамом, стоя позади, медленно ввел свой изогнутый ствол в ее анус, его движения были плавными, но неумолимыми, каждый толчок сопровождался влажным звуком, который смешивался с плеском волн. Наташа издала протяжный стон, ее пальцы впились в песок.

Волны плескались вокруг нас, облизывая наши тела, а закатное солнце отбрасывало длинные тени, которые танцевали на воде, как призраки наших желаний. Наташа, зажатая между двумя гигантами, стонала все громче, ее тело сотрясалось от двойного проникновения — парень со шрамом долбил ее анус, а парень с дредами вошел в ее киску, его толстый член растягивал ее до предела. Ее стоны сливались с плеском воды, создавая ритмичную симфонию, а я, работая ртом над Громилой, чувствовал, как его ствол пульсирует, готовый излиться.

Наташа ощущала себя полностью во власти этих мужчин, ее тело — как инструмент в их руках, каждое движение усиливает чувство уязвимости и наслаждения, перевернутая поза делала кровь приливать к голове, обостряя ощущения, а холодные волны у лица добавляли остроты, словно контрастный душ для разгоряченных нервов. Ее мышцы сжимались вокруг их членов, каждый толчок посылал вспышки в клитор, накапливая оргазм, который накатывал, как прилив, заставляя тело конвульсивно дергаться, соки брызгали, смешиваясь с водой. Я, наблюдая за ней и одновременно подчиняясь Громиле, испытывал смесь ревности, стыда и острого возбуждения, которое заставляло мое тело дрожать, слюна и вода стекали по лицу, а его рука на затылке напоминала о полной сдаче, мой член терся о прохладную воду, усиливая муку неудовлетворенности. Вода, холодящая кожу, добавляла контраст к жару их тел, усиливая каждое прикосновение, делая кожу сверхчувствительной, а бриз, обдувающий мокрые тела, вызывал мурашки, как электрические разряды.

Парень со шрамом ускорил темп, его изогнутый член входил под углом, касаясь новых точек внутри, заставляя Наташу извиваться, ее ногти чертили борозды в песке, а парень с дредами, держа ритм, хлопал по ее бедрам, оставляя мокрые следы, его толщина создавала ощущение переполненности, которое доводило ее до края. Громила, чувствуя мой рот вокруг себя, толкнулся глубже, его бедра напряглись, и он излился с рыком, горячие струи заполнили мой рот, заставляя глотать соленый поток, смешанный с морской водой, пока Наташа достигла пика, ее крик утонул в плеске, тело обмякло в их хватке, и они опустили ее в воду, где волны обмыли ее, оставляя дрожать от послевкусия. Мы все застыли в этом моменте, закат угасал, окрашивая океан в пурпур, а наша страсть, как прилив, обещала новые волны.

Песок под ногами был еще теплым, но уже не обжигал, как днем. Скалы, возвышающиеся вокруг, отбрасывали длинные тени, создавая иллюзию уединенной арены, где разыгрывалась наша запретная пьеса. Громила, чья кожа теперь казалась почти угольной в сумерках, стоял в центре, его мускулы перекатывались под кожей, как волны под штормом. Его друзья, с дредами и со шрамом, окружили нас с Наташой, их члены, блестящие от пота и смазки, покачивались, как оружие, готовое к бою. Воздух был тяжелым, пропитанным ароматом моря, пота и их мускусного запаха, который действовал на нас, как афродизиак.

— Хватит играть поодиночке, — прорычал Громила, его голос был резким, как удар хлыста. — Пора вам, шлюшкам, показать, как вы можете работать вместе.

Он схватил Наташу за волосы, мягко, но властно, и потянул ее вниз, заставляя опуститься на четвереньки. Ее хрупкое тело, бледное и покрытое тонким слоем песка, выглядело почти эфирным в полумраке. Ее груди, маленькие и упругие, слегка покачивались, а соски, твердые, как кораллы, торчали, словно умоляя о прикосновении. Я стоял рядом, чувствуя, как мой член снова твердеет, несмотря на усталость, а сердце колотится от предвкушения.

Громила лег на спину на песок, его массивный член торчал вверх, как черный обелиск, толстый ствол пульсировал в ритме его дыхания, а бордовая головка блестела от недавней влаги. Он жестом указал Наташе на себя, и она, дрожа от нетерпения, перешагнула через него, повернувшись лицом к его ногам. Медленно, с тихим стоном, она опустилась, направляя его ствол к своему анусу, который уже был подготовлен предыдущими вторжениями — слегка приоткрытый, покрасневший и скользкий. Когда головка коснулась кольца, Наташа замерла на миг, ее пальцы впились в его мускулистые бедра, покрытые жесткими волосами, а затем она начала спускаться, сантиметр за сантиметром, чувствуя, как его толщина растягивает ее изнутри, заполняя до ощущения переполненности. Стенки сжимались вокруг него, как горячая перчатка, каждый дюйм проникновения вызывал волну мурашек по ее спине, а ее дыхание стало прерывистым, с низкими всхлипами, которые эхом отражались от скал. Наконец, она села до основания, его лобок прижался к ее ягодицам, и она выгнула спину, ее маленькие груди подпрыгнули, а соски задели прохладный вечерний воздух, вызывая новый прилив возбуждения.

Парень с дредами подошел спереди, его шаги оставляли глубокие следы в песке, а толстый член, с широкой, почти квадратной головкой, покачивался тяжело, как маятник. Он встал на колени перед ней, его грубые ладони раздвинули ее стройные бедра шире, пальцы впились в нежную кожу, оставляя белые следы от давления. Головка коснулась ее влажных губок, скользнула по набухшему клитору, вызывая у Наташи судорожный вздох, а затем он вошел одним плавным, но мощным движением, его толщина заполнила ее киску полностью, растягивая стенки до жгучего предела. Она вскрикнула, тело выгнулось дугой, ее голова запрокинулась назад, длинные волосы коснулись спины Громилы, а внутри она почувствовала, как два члена разделены лишь тонкой мембраной, трутся друг о друга через нее, создавая ощущение полной капитуляции. Парень с дредами начал двигаться, его бедра хлопали по ее, с влажным шлепком, каждый толчок синхронизировался с подъемом Громилы снизу, их ритм был как биение одного сердца — мощное, неумолимое, заставляющее ее тело раскачиваться, как лодку в шторм.

Парень со шрамом встал над головой Громилы, его длинный, изогнутый член, с венами, извивающимися как корни дерева, нависал надо мной, пока я опускался на колени в песок, который врезался в кожу, добавляя легкую боль к смеси ощущений. Он схватил меня за подбородок, его пальцы грубые, с мозолями, приподняли мое лицо, и я обхватил губами его ствол, чувствуя, как горячая кожа заполняет рот, головка уперлась в небо, а вкус — соленый от моря, смешанный с его естественным мускусом и остатками предыдущих ласк — был опьяняющим. Мой язык закружил по венам, обводя их рельеф, пока он не толкнулся глубже, его рука на моем затылке задала жесткий ритм, заставляя меня заглатывать до горла, где я чувствовал пульсацию, как биение артерии. Одновременно мои руки потянулись к Наташе: одна ладонь легла на ее плоский, напряженный живот, ощущая, как он вздымается с каждым толчком, мышцы под кожей перекатываются, как волны, а пальцы другой руки нашли ее клитор, набухший и скользкий, начиная тереть его круговыми движениями, надавливая с нарастающей силой, чтобы усилить ее ощущения, сделать каждый фрикций невыносимо ярким.

Громила, лежа под ней, подталкивал бедрами вверх, его член вонзался в ее анус с низким хлюпаньем, заставляя ее ягодицы дрожать от ударов, а яйца хлопали по ее коже, оставляя влажные следы. Парень с дредами синхронизировал свои толчки, их члены работали в унисон, как поршни в машине, растягивая ее изнутри, посылая импульсы удовольствия, которые собирались в низу живота, как буря. Наташа стонала все громче, ее голос прерывался на хрипы, тело блестело от пота, который стекал по спине, собираясь в ложбинке, а ее пальцы впиваясь в бедра Громилы, оставляли красные полосы. Я чувствовал, как член парня со шрамом твердеет в моем рту, его движения стали быстрее, а мои пальцы на клиторе Наташи были мокрыми от ее соков, которые текли ручьем, смачивая песок под нами. Воздух вибрировал от звуков — влажных хлюпаний проникновений, ее стонов, низких рыков мужчин и моего собственного прерывистого дыхания, создавая симфонию, которая заглушала даже шум прибоя, эхом отдаваясь от скал.

Наташа была на пике экстаза, ее тело полностью подчинено этому двойному ритму, каждый толчок двух мужчин внутри нее создавал вспышки, как фейерверк, обостренные моими ласками — пальцы на клиторе крутили его, пощипывая слегка, заставляя ее бедра сжиматься, а внутренние мышцы пульсировать вокруг их стволов. Она ощущала себя разорванной на части, но в этом разрыве было блаженство, уязвимость превращалась в силу, а каждый импульс боли смешивался с волнами наслаждения, накатывающими, как прилив. Ее глаза закрылись, ресницы дрожали, губы приоткрылись в беззвучном крике, а тело начало конвульсировать, оргазм накрыл ее внезапно, сжимая все внутри, выжимая соки, которые брызнули на бедра парня с дредами. Я, работая ртом над парнем со шрамом и руками над ней, чувствовал себя частью этого акта — униженным в своей роли, но возбужденным до предела, адреналин кипел в венах, мой член стоял, истекая смазкой, которая капала на песок, а стыд смешивался с гордостью за ее экстаз. Окружающая среда усиливала сюрреалистичность: теплый песок под коленями врезался в кожу, тени скал плясали, как зрители, шум волн в отдалении напоминал аплодисменты, а вечерний бриз холодил пот на спине, обостряя каждое прикосновение, делая этот момент вечным в своей интенсивности.

Парень со шрамом, чувствуя мой рот вокруг себя, толкнулся глубже, его ствол запульсировал, и он излился с рыком, горячие струи заполнили мое горло, заставляя глотать, вкус был густым и соленым, как океан. Громила и парень с дредами ускорили темп, их движения стали хаотичными, синхронность сломалась в финальном порыве, и они кончили почти одновременно — Громила заполнил ее анус, семя просочилось наружу, стекая по ее бедрам, а парень с дредами вышел в последний момент, изливаясь на ее живот и мою руку, которая все еще ласкала ее. Наташа обмякла, тело осело на Громилу, ее дыхание было тяжелым, а глаза открылись, блестя от слез удовольствия. Мы застыли в этой позе, песок лип к коже, тени удлинились, а ночь опускалась, обещая, что это не конец, а лишь пауза в нашей безумной симфонии.

Продолжение здесь:

https://t.me/+caGN9g5e7UliOTA9

https://boosty.to/admtg555/donate