Фрау Хильде, а точнее Хильдегарда Анна Мария, как ее полное имя, много лет жила одна в небольшом довоенном домике, расположенном посреди небольшого леса, на окраине бывшего прусского городка Алленштайн, сегодня Ольштын в Польше. На вид ей было не менее 70 лет, но на самом деле никто точно не знал ее возраста, не говоря уже о ее бурной истории жизни.

В течение многих лет она вела довольно уединенную жизнь, уклоняясь от компании, а после выхода на пенсию и вовсе удалилась в свой старый дом, регулярно покидая его только раз в неделю, чтобы сделать самые необходимые покупки в ближайшем магазине. Дальше она никогда не уходила, только лес вокруг ее дома с годами становился все гуще и мрачнее.

Юность Хильдегарды ушла корнями в довоенную Восточную Пруссию, где она вела жизнь, полную удовольствий и развлечений, как третья дочь аристократа, принадлежавшего к одному из ведущих местных прусских дворянских домов. Она очень слабо помнила те беззаботные дни детства, залитые сиянием солнца, отражавшимся в полотнах мазурских озер и ароматах окрестных лесов. Вместе со своими братьями, сестрами и двоюродными братьями и сестрами они отправились в сотни поездок, полных приключений и игр, заполняя неспешные дни в сельской местности, где находился красивый, роскошный дворец ее отца.

С точки зрения знатной девушки, выросшей в сельской местности, ничто не предвещало грядущих душераздирающих событий, которые не оставили ничего нетронутым в мире, каким она его знала. Пожалуй, только частые поездки отца в Берлин, а также все более мрачные новости в газетах, которые для некоторых были воспоминанием о времени, незадолго, до начала Второй мировой войны.

Для юной Хильды, однако, первый шок и символическое столкновение со взрослой жизнью произошло раньше, когда ее, казалось бы, невинный роман с горничной на несколько лет старше стал известен после того, как они были застигнуты в страстном поцелуе. Несмотря на напряженные усилия отца и матери сохранить сексуальные наклонности дочери в хорошо скрываемой семейной тайне, разразился местный скандал с моралью.

Вероятно, это также было одной из главных причин, почему в 1945 году, до прихода фронта в конце войны и ее бегства на запад, сначала в Берлин, а затем в Баварию, не было ни одного, даже совершенно неформального, вопроса о ее потенциальном замужестве. Несмотря на то, что она была довольно симпатичной и стройной, с красивыми голубыми глазами и длинными светлыми волосами, никто из потенциальных поклонников из уважаемых семей не был настолько либерален, чтобы принять бисексуальность в своей потенциальной избраннице.

Если бы она была хотя бы единственным ребенком своего отца, украшенным богатым приданым и потенциально еще более богатым наследством в будущем, то никто бы не возражал, если бы она хотя бы публично объявила себя лесбиянкой. К сожалению, дочь, занимавшая третье место в наследстве, не могла пользоваться такими привилегиями в консервативном мире прусской аристократии.

Кошмар военных лет распределял страдания поровну, независимо от национальности и личной или коллективной вины, а также ее отсутствия. Ее семье пришлось бежать, от приближающейся Красной Армии, распродав имущество и пытаясь избежать все более частых бомбардировок. К сожалению, в одной из них был убит ее отец. Они с матерью несколько лет скитались по Европе, нигде не сумев закрепиться, а когда после смерти матери осталась одна, решила вернуться туда, где все началось, недалеко от Алленштайна, который после окончания Второй мировой войны стал Ольштыном. Она поселилась в одном из заброшенных домов, в котором когда-то жили некоторые слуги, отвечающие за леса и пруды в поместье ее отца.

Послевоенные времена слились в один очень долгий период рутины и повторяющейся ежедневной рутины, которая, казалось, заполнила всю ее жизнь. Она работала в крошечной общественной библиотеке, а в свободное время выращивала цветы и овощи в своем домашнем саду.

Старые дружеские отношения терялись во тьме прошлого, новые так и не имели шанса преодолеть первую стадию свободного знакомства. Она была слишком скрытной и погрязшей в потерянном прошлом, чтобы даже попытаться принять настоящее.

Мрачные истории...

Пожилая женщина, живущая одна в отдаленном старом доме, окруженном лесом, она очень быстро стала объектом легенд, повторяемых особенно молодым поколением, напоминающих истории о домах с привидениями. Фантазия местных жителей, особенно тех, кто не имел с ней контакта во время работы в библиотеке, не имела границ.

Они рассказывали о ней невероятные истории о ее происхождении, начиная с несметных сокровищ, секреты которых она хранила как наследница могущественной семьи, иногда называя ее сумасшедшей, которая, когда фронт проходил, становилась жертвой бесконечных изнасилований русских солдат, приводивших к беспомощному смятению ее чувств. Люди пытались объяснить ее одинокий образ жизни различными способами, а дети из местной начальной школы были слишком напуганы, чтобы даже отважиться выйти в лес вокруг ее дома.

Сам дом также сильно благоприятно повлиял на атмосферу ужаса, окружающую это место. Высокое двухэтажное деревянное здание в характерном довоенном стиле с годами утратило свою дружелюбную краску, потемнело и обветшало, превратившись то в мрачную карикатуру на некогда красивое здание, то прекрасно сливаясь с лесным окружением.

Возможно, именно поэтому даже исчезновение девушки в этом районе много лет назад было быстро связано творческими умами, ищущими дешевых сенсаций, с одинокой женщиной, которая якобы совершила похищение и держала ее в качестве личной рабыни в течение многих лет. Некоторые даже клялись, что ночью они якобы слышали далекие крики и стоны, доносящиеся из ее дома.

В каком-то смысле апогей плохой репутации этого места наступил с ростом близлежащего города и созданием средней школы рядом с начальной школой, которая существовала с 1950-х годов. Более предприимчивые молодые искатели острых ощущений любили ночные экскурсии в лес, окружающий разрушающееся здание. Не один из них хвастался тем, что провел ночь в палатке прямо у осыпающегося забора, а один из них, как сообщается, даже осмелился пересечь забор и войти в ныне заросший сад.

Большинство, однако, иногда выбирали более длинный путь домой, чтобы пройтись по лесу, по грунтовой дороге возле старого дома, сильно ускоряясь, когда занавеска двигалась, или поспешно оборачиваться, как только кто-то замечал маленькую, сгорбленную фигуру в черном одеянии, слоняющуюся перед домом.

Аня...

К последней группе принадлежала и Аня, которая вместе, со своей лучшей подругой Басей и другом Марком часто решала возвращаться домой кружным путем, ведущим, по старой, уже изрядно заброшенной дороге через лес, по которой много-много лет не ездила ни одна машина.

Пугать друг друга и поддерживать атмосферу ужаса было очень освежающей переменой от, казалось бы, бесконечной скуки одного урока за другим в течение учебного дня.

Аня была блондинкой, улыбающейся от уха до уха, со слегка волнистыми длинными светлыми волосами, голубыми глазами и красиво очерченными полными красными губами.

Как и ее подругам, Ане недавно исполнилось 18 лет, что казалось обнадеживающим и больше не позволяло ей публично признаваться в каких-либо суеверных страхах. Нужно было быть взрослым и бесстрашным. Раньше, в начальной школе, они бы никогда не решились на такой большой риск.

Что завораживало не только ее одноклассников и старших друзей, но и, казалось, всех мужчин и немало женщин, так это ее упругая, полная, большая грудь, чудесным образом колышущаяся при ходьбе, всегда очерчивающая себя в соблазнительной форме буквально, под любой одеждой.

Они были как магнит, для глаз и рук, объектом несбывшихся мечтаний для ее коллег, которые временами, как ей казалось, пытались превзойти друг друга в поиске способов привлечь внимание к ее груди или даже случайно потереться об эти два великолепных полушария и получить хотя бы самое краткое представление, об их упругой и идеальной форме.

Хотя она и сама совсем не была в этом уверена, все указывало на то, что именно непрекращающееся, постоянное и бесконечно навязчивое обожание своей груди, до сих пор заставляло ее успешно отвергать ухаживания все более и более старших поклонников, будь то одноклассники, старшие братья одноклассников, студенты, старые холостяки, стареющие эротоманки или даже скучающие пары, ищущие способы оживить свою скучную эротическую жизнь.

Она была сосредоточена на учебе, проведении времени с друзьями, открытии новых увлечений и планировании поступления в колледж после быстро приближающегося выпуска.

Вызов...

Был теплый летний день, когда, прогуливаясь домой, они снова решили пойти более длинным маршрутом через Дрожащий лес, как они стали называть лес, окружающий дом старухи. На этот раз их сопровождал Марек, старший брат Баси.

Марек был одним, из самых активных поклонников Ани и ее фигур, временами у Ани складывалось впечатление, что в глазах многих ее большие были отдельным существом, независимым от их владельца. Всякий раз, когда он оказывался в ее компании, он обладал всей обезьяньей смекалкой, не мог удержаться от пристального взгляда, кружась вокруг нее, как спутник, и предпринимая всевозможные отчаянные попытки осуществить свои фантазии или хотя бы приблизиться к своему объекту, а лучше к обоим «Объектам», сразу, в его руках.

На этот раз, однако, темой похода стали не прелести Ани, а скорее дом, стоящий в Дрожащем лесу. Будучи новоиспеченными взрослыми, они чувствовали, что им больше не следует бояться суеверных историй, не говоря уже об одинокой женщине, но, тем не менее, в воздухе чувствовалось определенное напряжение.

— Держу пари, никто из вас не осмелится туда войти, — провокационно поддразнил Марек на тему, которая всех волновала.

«Да ладно, зачем нам захотеть войти в чей-то дом? - всегда разумный Марек нисколько не собирался обманываться.

— Я бы побоялась туда поехать, зачем искушать дьявола, — добавила Бася.

Некоторое время они шли молча, а затем один за другим перепрыгивали через лужу, разливавшуюся, по одному из изношенных участков старой лесной дороги. Или, возможно, это была грудь Ани, опасно трясущаяся, когда они пересекали лужу, что на мгновение лишило всех дара речи. Или, по крайней мере, двое мужчин в составе небольшой группы определенно были.

Когда почерневшее здание начало появляться, из-за редеющих деревьев, тишину неожиданно нарушил решительный голос Ани.

— Почему ты так испугался, ведь это всего лишь обычный дом. Проблема скорее в женщине, которая там живет. Она примет нас за сумасшедших или каких-то сумасшедших и уж точно не пустит внутрь».

— Мы?!

— Ну, мы... если вы не смягчаетесь?;

Они действительно стали мягкими. Кроме нее, ни у кого не было ни малейшего желания даже приблизиться к рушащемуся забору, не говоря уже о том, чтобы осмелиться переступить психологическую границу, которую он прочертил.

— Ну, тогда я пойду одна. Я буду смеяться, над вами всю оставшуюся жизнь, трусишки! - беспечно засмеялась Аня.

Она ни на минуту не задумывалась, откуда вдруг в ней взялось такое мужество и решительность, но она чувствовала себя фантастической перед лицом открыто проявляющейся слабости своих друзей. Может быть, она просто почувствовала возможность где-то глубоко внутри себя наконец-то доказать, что в ней есть нечто большее, чем просто пышные, идеальные формы. Кроме того, в ее голове давно вынашивалась мысль раз и навсегда расколдовать это место своими руками. Лучший способ, чем взять быка за рога, о котором она и подумать не могла.

Старушка старого дома...

Когда остальные подруги держались на безопасном расстоянии, Аня проворно двинулась к печально известному поместью. Уверенность и мужество, неожиданно появившиеся несколько мгновений назад, так же неожиданно рассеялись, как утренний туман.

Неуверенным шагом она подошла к воротам и на мгновение остановилась. Она осторожно огляделась, но, не увидев ничего подозрительного, собралась с силами и нажала на ржавую ручку. Калитка медленно открылась, скрипя под давлением ее руки...

— Ой!

Аня вскочила, когда перед ней внезапно появилась маленькая фигурка. На нее смотрела старуха, чуть ли не на голову ниже ее, слегка сутулая и с морщинистым лицом, одетая в старомодное черное платье. Ее проницательные, глубоко посаженные глаза неопределенного темного цвета смотрели на нее с подозрением.

Женщина измерила ее с ног до головы, и когда ее взгляд коснулся ее пышной груди, прочно натягивающей даже ткань казавшейся на вид довольно свободной блузки девушки, глаза ее на мгновение расширились и остановились, как бы созерцая это замечательное зрелище. Когда она наконец взглянула на молодое, миловидное лицо восемнадцатилетней девушки, лицо ее наконец расслабилось, и Анна узнала в нем след той поистине бабушкиной теплоты, которая так характерна для женщин старше определенного возраста.

— Могу я помочь тебе с чем-нибудь, дорогая? Ко мне здесь не часто приходят гости, — спросила фрау Хильда и попыталась улыбнуться, явно не привыкнув к этому.

«Я... Я имею в виду... — пробормотала Анна, все еще озадаченная внезапным появлением женщины.

«Извините, я должна представиться. Меня зовут Аня, я хожу в школу недалеко отсюда и часто по дороге домой мы проходим мимо вашего дома. Мы любим природу, и этот лес такой красивый, в нем всегда щебечут птицы».

Девушка попыталась быстро объяснить, откуда она и зачем, но, вероятно, слишком нервничала. Старуха терпеливо слушала, глядя на нее, с легкой улыбкой на лице, которая все еще казалась неестественной. Аня глубоко вздохнула и решила сразу перейти к делу.

— Ваш дом. Мы столько раз проходили мимо него, задаваясь вопросом, как он выглядит внутри, но так и не нашли смелости остановиться и спросить. Не будете ли вы так любезны, чтобы пригласить меня внутрь, хотя бы в коридор? Никто, кроме меня, не имел смелости». Она неуверенно улыбнулась.

«Дорогая, но, конечно, фрау Хильда тебе сейчас все покажет», — заметно просияла женщина и, словно получив заряд энергии, взяла ее за руку и стала вести к двери.

Аня чуть не усмехнулась, когда услышала подтверждение по крайней мере некоторых, из распространенных историй. Женщина, должно быть, действительно была немецкого происхождения. И вот она вела ее по неряшливой тропинке, во многих местах заросшей бурьяном, прямо к дверям ее дома.

Дверь открылась с протяжным скрипом, и перед глазами Ани предстал темный, старомодный интерьер. Женщина медленно провела ее внутрь, затем повернулась к ней и, пригласив широкой рукой войти, встала на краю узкого коридора.

«Добро пожаловать в мою скромную обитель. Слева — гостиная, лестница наверх, туалет, кухня, посмотрите, пожалуйста». — сказала фрау Хильда, и ее взгляд невольно упал на пышную, чудесно покачивающуюся грудь Ани, когда она огляделась вокруг, глубоко вдыхая характерный запах старого дома.

Аня робко заглядывала в упомянутые комнаты, ведомая старухой. Сильнее всего ее поразил характерный запах, как будто смесь аромата ванили, старых книг и даже шкафа, полного старой одежды. Дом был опрятный, заставленный старой мебелью, но явно уже потрёпанной временем. Она чувствовала себя так, как будто шагнула на 50 лет назад, во времени.

— Хочешь чаю, дорогая? — спросила фрау Хильда, обращаясь к девушке в свойственной ей манере.

— Нет, большое спасибо, — широко улыбнулась Аня, — мне пора идти, мои друзья ждут меня, — добавила она, медленно направляясь к двери.

— Тогда, может быть, в другой раз? Это так редко, что кто-то приходит ко мне».

— Ну, я непременно приеду к вам еще, и тогда не откажусь от чая. До свидания! Аня снова улыбнулась и ушла, закрыв за собой дверь.

Фрау Хильда прислонилась к двери, тяжело дыша. Мир кружился в ее голове, и перед ее глазами все еще была эта красивая молодая девушка и ее большие, полные груди, такие удивительно пульсирующие, в их идеальной упругой и упругой форме.

Старуха почувствовала, как к ней возвращается молодость, и воспоминания о Иоганне, ее бывшей возлюбленной, снова ожили. Она тоже была благословлена пышной грудью, которая не давала забыть о себе все эти годы.

Дружелюбная фрау Хильда...

Визит Ани в дом старухи, казалось, волшебным образом рассеял ауру тайны и трепета, которая в конце концов навсегда распространилась, по ее дому.

Хотя изначально только в кругу ее знакомств стало понятно, что ничего жуткого ни в доме, ни в живущей в нем женщине нет, в более широком мире эта тема также начала довольно быстро терять свою привлекательность.

Только Аня все еще любила прокладывать дорогу через характерный лес, возможно, она просто полюбила это место. Было лето, фрау Хильде тоже, казалось, чаще бывала в саду или на веранде своего дома, всегда готовая предложить стакан воды или чая и минутку приятной беседы. Аня очень хотела навестить старуху, которая, казалось, очень ценила любую перемену в одиночестве, которое неизменно окружало ее, и всегда жаждала компании. Иногда ей просто казалось, что крошечные, глубоко посаженные глазки старухи смотрят на нее так завораживающе, что она даже чувствует прикосновение ее взгляда к ней, заставляя ее дрожать. Но это странное чувство всегда проходило довольно быстро.

Через несколько месяцев выяснилось, что фрау Хильда не только, вопреки самому распространенному мнению, вполне симпатичная старушка, но и готовила вкусные блинчики. Аня была немного удивлена, когда фрау Хильде в дополнение к обычному стакану чая предложила ей угощение на веранде в первый раз, но блинчики с клубничным вареньем оказались настолько вкусными, что впоследствии у нее ни разу не осталось сомнений в том, стоит ли принимать приглашение. Она регулярно позволяла приглашать себя внутрь дома на блины, а через некоторое время у нее уже было свое любимое место, за кухонным столом, где она с наслаждением их поглощала, за которой наблюдала довольная фрау Хильда, не замечая, что старуха просто не могла оторвать глаз, от ее большой, изысканно сформированной груди, Совсем.

Аня быстро подружилась с фрау Хильдой, с которой они нашли много общих тем. Старый библиотекарь оказался отличным собеседником, очень начитанным и красноречивым. Аня заглядывала довольно часто, а осенью помогала ей в саду бороться с упорно падающей листвой с множества массивных деревьев, окружающих дом, а когда пришла зима с выпадением снега, который в этом году выпал обильно уже в декабре.

Приглашение...

Это было примерно в середине зимы, когда город, уже сильно покрытый снегом, был дополнительно обезглавлен сильным морозом. Аня, как часто бывает в пятницу днем, посетила фрау Хильду на горячий чай с медом и малиновым вареньем.

— Не слишком жарко?

— Нет, просто идеально, — улыбнулась Аня, потягивая чай, за которой наблюдала фрау Хильда, как обычно, сидящая прямо напротив нее.

— Наконец-то наступили выходные, — вздохнула она и добавила.

«Сладкая лень?» — спросила фрау Хильда при слове «сладкая», осторожно облизывая нижнюю губу и глядя на пышные, удивительно упругие груди девушки, сосредоточенной на чае.

«Нет, к сожалению, не в этот раз, я одна, мои родители в отъезде. Мне предстоит все выходные поддерживать тепло в доме топить печи, — Аня сделала кислое лицо при мысли, о предстоящей ей работе.

На какое-то время воцарилось молчание, обе женщины погрузились в свои мысли. Идеальная грудь Ани чудесно покачивалась, когда она глубоко дышала.

«У меня есть идея, дорогая. Ты можешь прийти ко мне, вам не придется ухаживать за печью, — фрау Хильда улыбнулась так тепло, как только могла.

— К вам?

— Ну, да. У меня есть несколько комнат наверху, которые пустуют, уже несколько десятилетий — ты можешь выбирать». Она снова улыбнулась, стараясь выглядеть как можно естественнее.

Аня рассмеялась.

— Как переночевать в гостях у вас? Это так мило с вашей стороны, но я действительно не хотела бы быть дополнительной обузой. В этот момент Аня подумала про себя, что старушке тоже приходится в одиночку справляться с трудностями зимних будней, в конце концов она не видела, чтобы ей кто-то помогал.

«Я была бы очень рада, я не могу вспомнить, когда в последний раз у меня были гости».

Аня не могла скрыть улыбки, ей было так приятно, сколько тепла и дружбы испытывала к ней фрау Хильда.

— Можно мне еще чаю, пожалуйста? В любом случае, мне скоро нужно уходить, но еще одну чашку чая я не могу себе отказать, он лучший в мире!»

Чай фрау Хильде был, как всегда, безумно хорош. Ане очень нравилось сюда приходить, чем лучше она узнавала старушку и ее необычный дом, тем уютнее он ей казался. Однако, выпив вторую чашку чая, пришло время уходить и возвращаться домой сквозь метель.

Однако, прежде чем открыть дверь наружу, Аня снова обернулась.

— Для меня будет честью быть вашей гостьей, фрау Хильда, я с радостью приму приглашение. Аня улыбнулась и нежно обняла миниатюрную, костлявую фигуру фрау Хильды, даже не подозревая, какой эффект на старушку оказывает возможность прямого контакта с чудесной грудью девушки. Глаза фрау Хильды потемнели, и ей потребовалось много времени, чтобы успокоить дыхание и поток мыслей после того, как Аня ушла.

Ночевка...

Позже в тот же вечер Аня постучала в дверь фрау Хильды, держа в руках небольшую сумку с ночнушкой, зубной щеткой и комплектом свежей одежды на следующий день. К своему собственному удивлению, она почувствовала волнение, как будто снова стала маленькой девочкой, отправляющейся на свою первую ночевку, со своей лучшей подругой, что заставило ее мягко улыбнуться про себя.

Вечер прошел приятно и дружно, и после нескольких милых бесед настало время, для вечернего отдыха. Ане очень нравилась ее маленькая комнатка наверху, расположенная рядом с главной спальней фрау Хильды. Хозяйка обо всем позаботилась. Было тепло и чисто. После краткого освежения и чистки зубов в старомодной, скромной ванной комнате, расположенной в конце коридора, Аня вернулась в свою комнату, чтобы переодеться в ночнушку и чистые трусики, а вскоре после этого – в кровать и погрузиться в сон.

Фрау Хильда тоже была в своей постели, но прежде чем она успела погрузиться в глубокий сон, ее разбудил настойчивый стук в дверь спальни.

Когда она включила лампу, ее глаза увидели захватывающую дух картину растрепанной Ани, стоящей в дверном проеме, одетой только в трусики и ночнушку, которая гораздо лучше справлялась с демонстрацией пышной груди девушки, чем с прикрытием чего-либо. Он был относительно плотно облегает свою твердую форму, со значительным декольте и четко очерченными, твердыми сосками, торчащими сквозь тонкий материал.

— Фрау Хильда, я слышала чьи-то шаги на чердаке!

— Успокойся, дорогая, это старый дом, здесь всегда что-то скрипит, — фрау Хильда тепло улыбнулась, ничуть не тронутая откровениями Ани.

— В самом деле, было ясно слышны шаги! Девушка нервничала и сильно испугалась, так как полностью игнорировала покров своего тела.

«Дорогая, я знаю, что первая ночь в этом доме может стать большим событием, приходи ко мне, но сначала, пожалуйста, закрой дверь, потому что свежий воздух, из коридора проникает внутрь комнаты».

Аня все еще не была ни убеждена, ни успокоена, однако, спокойствие старухи, казалось, успокаивало ее волнение. Она закрыла, за собой дверь и подошла к большой старомодной кровати.

— Если хочешь, можешь остаться со мной, — фрау Хильда накинула одеяло. — Ты будешь чувствовать себя в безопасности, и, может быть, впервые за много лет, я не буду мерзнуть ночью.

Девушка не была уверена, стоит ли спать, со старухой в своей постели, но дрожь пробежала, по ее спине при мысли о возвращении в одинокую комнату, и шаги казались ей ужасными. Она медленно проскользнула, под широкое теплое одеяло.

Она повернулась спиной к фрау Хильде и попыталась заснуть. Лампа погасла.

Ночной сюрприз...

Аня проснулась посреди ночи, чувствуя специфический запах дыхания фрау Хильды прямо у своего лица, а ее костлявое тело очень близко к ней, даже давя на ее ягодицы и спину. Она была удивлена этой внезапной близостью. Еще больше ее удивило ощущение обдувающего ее тепла и тот факт, что ее голова покоилась не на удобной подушке, как раньше, а на руке старухи, подпираемой под ней.

— Ох. Неудержимый стон сорвался с ее губ, еще до того, как она успела полностью проснуться, хотя источник всеохватывающих волн тепла медленно начал достигать ее разума.

Фрау Хильда не только давила на нее всем телом. Когтистые руки старухи сжимали упругую, большую грудь Ани, крепко вдавливаясь в молодую, сочную плоть сисек. Тонкие, длинные пальцы с заостренными желтыми ногтями обхватывали два идеальных полушария, как добыча паука. Фрау Хильда, однажды сомкнув когти на великолепных грудях Ани, медленно, с любовью поглощала их упругую форму, крепко и глубоко массируя нежную плоть.

— Фрау... Мм... Хильда! Аня медленно приходила в себя, захлестнутая очередной волной жара и неведомого доселе плотского наслаждения.

Старуха, прильнувшая к ней сзади, однако, не отпускала. Липкий язык скользнул по обнаженной мочке уха девушки и не переставал ласкать ее, как только сухие губы фрау Хильды сомкнулись на ней. Ее когтистые руки также перешли в наступление, когда толстые желтые ногти указательных пальцев нашли соски Ани, пронизывающие ее тонкую блузку, и начали безжалостно тереть их, сразу же нанося состояние полной твердости и твердости.

Твердые ногти, постоянно царапающие ее набухшие, эрегированные соски, заставили глаза Ани потемнеть от удовольствия, ее тело сдалось и согнулось, выталкивая грудь прямо в руки старухи, в то же время пытаясь прижать голову назад, обнажая стройную, нежную кожу ее шеи, в которую мгновенно вдавился голодный рот фрау Хильды. Сильно сосать.

Фрау Хильда застонала, увидев прекрасный засос, оставленный ее губами на дрожащей шее девушки, и провела своим липким языком, по стройной фигуре, облизывая гладкую кожу с почти извращенным удовлетворением в глазах. Она была бесконечно возбуждена, едва в состоянии контролировать свое дыхание, держа сладострастную девушку наконец в своих руках. Наконец-то она могла безнаказанно ласкать и массировать эти большие, идеальные сиськи. Она тяжело дышала, от возбуждения, незабываемо теребя и царапая соски Ани, набухшие до предела, так жаждущие вновь обретенного возбуждения и ласк.

Охваченная безграничным желанием, костлявая, сухая рука оторвалась, от груди Ани и скользнула под ночнушку, расползаясь по ее гладкому животу, нежно массируя молодое, упругое тело. Прикосновение грубой старой руки к нежной коже девушки было интенсивным переживанием, для обеих женщин. Фрау Хильда хрипло застонала в ухо Ане и сильнее прижалась животом к стройной попке девушки, желая ощутить ее всем своим телом. Пока она поглощала ее, она продолжала пожирать ее и без того очень мокрую шею, не в силах устоять перед нежной, стройной формой.

Аня все больше теряла контроль над собой, ее соски, набухшие, как будто вот-вот лопнут, горели от удовольствия, она дрожала и стонала, когда фрау Хильда, прижимаясь к ней сзади, не прекращала ласкать ее грудь и лизать шею даже на секунду. Она понятия не имела, какие интенсивные ощущения могут доставить такие ласки, и совершенно не подозревала, каким мощным ключом к ее телу и наслаждению может быть нежная кожа на ее шее.

— А...а ! — с тоской застонала она, когда очередная волна жара затопила ее, и грубая рука начала массировать нижнюю часть ее живота, опасно приближаясь к линии трусиков.

Фрау Хильда знала, что она в ее руках, что она наконец-то сможет дать волю желаниям, которые подавляла столько лет. Она возбуждалась, от одной мысли, об этом, крепче сжимая когтистую руку на упругой сиське девушки, погружая пальцы глубоко в нежную плоть, заставляя Аню визжать. Она методично разминала большие, упругие сиськи, в то время как другая ее рука растирала все большие и большие круги на стройном животе девушки.

Аня была в трансе. Словно загипнотизированная, она отдалась в объятия наслаждения, регулярно издавая стоны, когда прикосновения старухи доставляли ей такое неожиданное, ранее неведомое удовольствие. Несмотря на столько факторов, которые должны были быть и, вероятно, были отталкивающими, для нее в фрау Хильде, она не могла устоять, взрыв чувств, которые она испытывала, невозможно было остановить. Каким-то образом эти грубые, костлявые руки заставляли ее корчиться, от удовольствия, неудержимо стонать, от постоянно нарастающего сексуального возбуждения. Ее соски торчали, набухшие до предела, пульсирующие в ритме беспощадного разминания и давления, постоянно ласкаемые фрау Хильдой.

Выпрямленный, длинный, желтый палец с ногтем медленно скользнул, под нежный материал трусиков Ани, неумолимо продвигаясь все дальше. За этим немедленно последовала вся рука. Когда пальцы фрау Хильды впервые пробежали по девственной, нежной киске Ани, она громко взвизгнула, тут же рефлекторно сжав бедра, но незваную гостю в трусиках, уже не удалось прогнать. Пальцы фрау Хильды крепко прижимались к теперь уже очень влажным половым губам Ани, без какого-либо движения, как будто сначала просто наслаждались простым прикосновением к чудесному, нетронутому саду наслаждения девушки, но вскоре они начали неуклонно двигаться, нежно массируя ее киску.

Фрау Хильда в очередной раз с нескрываемым желанием положила свой рот на обнаженную шею девушки, продолжая одной рукой ласкать эти чудесные сиськи, а другой массируя чудесную, горячую киску, которая все больше заливалась соками наслаждения. Она чувствовала, как Аня дрожит, как экстаз медленно затягивает ее внутрь, в то время как она все больше и больше поддавалась ему, ее границы разрывались, а нарастающие стоны ясно указывали на то, что ее тело начинает наращивать грандиозный оргазм, шокировать сознание ощущениями, о которых она никогда не мечтала.

Аня чувствовала, как ее тело все больше дрожит, она неудержимо стонет, ее дыхание было настолько поверхностным, что она едва могла вдыхать воздух. Она чувствовала, какая она невероятно мокрая, как ее киска, ласкаемая умелой рукой фрау Хильды, источала потоки соков, и наслаждение, которое переполняло ее, как прилив, стало заставлять видеть темноту перед глазами, восприятие мира, через чувства, отличные от осязания, исчезло, и остались только ощущения наслаждения.

«Оо...о! Девушка заскулила, когда дрожь, от радости сотрясла ее тело, и она стояла у ворот своей кульминации оргазма.

Внезапно фрау Хильда вынула свою мокрую, блестящую руку, из теперь уже совсем мокрых трусиков Ани и, крепко сжав пальцами завязку тонких трусиков, одним сильным рывком сорвала нижнее белье с тела девушки, безвозвратно уничтожив его. Ее горячая, красиво розовая девственная киска сияла, от удовольствия и экстаза. Фрау Хильде смотрела на это чудо, похотливо дыша, затем потянулась, за ножницами, лежащими на прикроватном столике, и вставила лезвие снизу между большими грудями девушки, быстро разрезав ткань ее ночнушки и освободив их раз и навсегда.

Тяжело дыша, она провела рукой, по красивым обнаженным сиськам, постоянно теребя их, как будто ее руки вообще не хотели с ними расставаться.

Но это было только начало...

Одним решительным движением пальцы фрау Хильды впились в половые губы возбужденной киски девушки, сверкающей соками, нежно растягивая их, погружаясь в разогретый внутренности. Большим пальцем она нащупала крошечный, нежный клитор, купающийся, во влажном наслаждении, и принялась энергично массировать его, зная, что неопытная девушка не сможет долго сопротивляться такому вторжению.

Как чудесно чувствовали себя ее пальцы внутри тугой киски, как интенсивно реагировала Аня на ее ласки. Фрау Хильда непристойно провела влажным языком, по нежной щеке девушки, а затем снова сосредоточилась на мочке уха. Она была невероятно взволнована мягкой и гладкой кожей лица Ани, которая вдруг начала дрожать.

— Да, моя дорогая, кончай для фрау Хильды, отдавайся удовольствию, не борись с этим, — шептала она в перерывах между последующими ударами языка.

Она крепче сжала пальцы на набухшем соске девушки, поправила его несколькими быстрыми движениями большого пальца, лаская уже обнаженный клитор и почувствовала, как эта чудесная, тугая киска сжимается на ее пальцах в спазмах экстаза.

— А...а! Аня закричала громкой лебединой песней наслаждения, когда цунами подобный оргазм сотряс ее тело, а киска взорвалась взрывом соков.

Фрау Хильда замедлилась, нежно массируя киску и грудь подучающий оргазм девушки, нежно посасывая кончик ее уха, пока она содрогалась и кричала от удовольствия, которое переполняло каждую клеточку ее тела и разума.

Аня, тяжело дыша, медленно пыталась успокоить дыхание в ласковых объятиях старухи, которой она так легко и непринужденно отдала себя, за что была щедро вознаграждена. Она даже представить себе не могла, что можно испытать что-то настолько интенсивное, такое трясение. Очередной трепет наслаждения сотряс ее тело.

Десерт...

Фрау Хильда поднялась с кровати и встала рядом с ней, сбросив ночную рубашку на землю, обнажив свое худое, старое тело. Аня, лежащая на кровати обнаженной, все еще пыталась прийти в себя и успокоить дыхание, после интенсивного оргазма. Она даже не смотрела на то, что делает старуха, и не обращала никакого внимания на то, что она лежит совершенно голая. Она была разгорячена, она почувствовала такое чудесное тепло и удовлетворение.

Только, через некоторое время ее внимание привлек скрип кровати, и именно тогда она заметила, как фрау Хильда забирается обратно на кровать рядом с ней. Она в шоке прикрыла рот ладонью, когда увидела между бедрами фрау Хильды странный вытянутый металлический предмет, напоминающий, по форме довольно большой пенис, прикрепленный к коричневому кожаному ремню. Ее зрение стало размытым, когда она поняла, что смотрит на очень старую, вероятно, довоенную эротическую игрушку, которая, должно быть, очень давно использовалась, чтобы позволить женщинам заниматься сексом друг с другом.

Аня с ужасом смотрела на старуху, которая была похожа на костлявое худое насекомое с торчащим брюшком, готовое оплодотворить беспомощную самку, поселившуюся между ее ног. Фрау Хильда была похожа на паучью, готовящуюся поглотить свою добычу. Готовый обладать всем, что Аня еще могла дать, присоединиться к ней в акте совокупления и лишить девственности эту замечательную, тугую киску.

Грудь девушки высоко поднималась в такт ее тяжелому, глубокому дыханию. Твердые, эрегированные соски постоянно напрягались, как два маленьких острых камня. Аня знала, что не сможет остановиться, ее мозг не нашел другого выхода, кроме как сдаться. Более того, она чувствовала, что уже сделала это целиком и полностью, а взрывающийся в ней экстаз только разбудил ее природную покорность. Она тяжело дышала, готовая ко всему.

Фрау Хильда, хрипло дыша, от возбуждения, дрожащей рукой приложила металлическую головку своего прикрепленного пениса к горячей, влажной киске Ани. Она с большим желанием смотрела на девушку, лежащую на спине и готовую ждать, когда ее возьмут. Ее щеки покраснели, от недавнего оргазма, затуманенные глаза и эти чудесные большие сиськи, колышущиеся в такт ее дыханию. Она несколько раз потерлась головкой о бархатные половые губы своей девственной киски, а затем нежно надавила на нее.

— Мм...м! Аня застонала, почувствовав, как головка металлического пениса входит в нее, а нежные губы ее тугой киски растянулись вокруг чужой формы, медленно проталкивающейся между ними.

Аня дрожала всем телом, она видела, как дрожит ее собственная грудь, а чуть ниже, между ее бедрами, костлявое, лохматое тело старухи, которая тяжело дышала и со страстью первобытного желания в глазах, как хищный паук, начинающий акт какого-то извращенного совокупления со своей добычей. Аня крепко сжала простыни, так крепко, как только могла.

Фрау Хильда зарычала от восторга, увидев, как металлическая, стройная головка исчезает в объятиях юных половых губ киски девушки, сияющих от экстаза. Ее животное хриплое дыхание было лучшей иллюстрацией того, насколько она была взволнована, она чувствовала, как будто последние десятилетия ее жизни были всего лишь введением в тот пиковый момент, когда она будет обладать этой девушкой с прекрасным телом, и все ее прелести навсегда потеряют любые остатки невинности.

Она прекрасно знала, как это делать. Она осторожно перемещала головку искусственного пениса между еще не привыкшими к проникновению девственными половыми губами киски, давая им время привыкнуть и приспособиться к давлению, медленно подготавливая свой внутренний мир к тому, что вот-вот произойдет. Она наслаждалась этим мгновением трепетного предвкушения, наполненного до предела напряжением. Она посмотрела на Аню, на ее чудесное, возбужденное тело, крепко прикусив губу.

А затем она толкнула бедра вперед одним мощным и решительным движением...

Глаза девушки сильно расширились, а рот открылся в беззвучном крике. Металлический пенис пронзил ее девственную плеву и вошел в нее, под аккомпанемент торжествующего возгласа фрау Хильды, которая тут же начала уверенно двигать бедрами вперед и назад, каждый раз проталкиваясь немного глубже, проникая в тугую, лишенную девственности, киску Ани.

Если раньше Аня стонала и визжала, когда рука фрау Хильда ласкала ее невинную, нежную киску, то теперь ее стоны стали еще более интенсивными. Череда ощущений и импульсов, испытываемых ее телом и мозгом, вводила ее в состояние, какого-то экстатического оцепенения, и смешанные волны удовольствия и уменьшающегося дискомфорта теперь бомбардировали ее мозг с нарастающей силой.

Вскоре каждый толчок металлического пениса начал вызывать громкий, безудержный стон удовольствия от того, что ее киску трахают впервые в жизни.

Фрау Хильда полностью вышла, из-под контроля, она достигала какого-то состояния нирваны. Долбя эту замечательную киску, она хрипела, как совокупляющееся животное, движимое безумным желанием. Восхитительные стоны и крики Ани доставляли ей извращенное удовлетворение, ощущение полного обладания телом и разумом девушки.

Она почувствовала, насколько тугой и гибкой была киска девушки, как ее молодое тело быстро приспособилось приспособиться к незваному гостю и начало с ним сотрудничать. Фрау Хильда ускорила темп и трахала Аню все сильнее, методично проникая в ее киску глубокими, мощными толчками металлического члена.

Фрау Хильда теперь легла на нее, ее тело прижалось к ней, и благодаря ее невысокому росту, ее рот был почти идеально на уровне больших сисек Ани. С похотливым наслаждением она снова взяла их в свои костлявые руки и плотно сомкнула пальцы на упругой, сочной плоти, подставленной ее ненасытному рту.

Как голодный зверь, она бросилась на них и вцепилась зубами в нежную грудь, кусая то одного, то другого снова и снова. Она продолжала ритмично двигать бедрами, постоянно трахая тугую киску Ани, чувствуя, как она приближается к оргазму. Она хотела посмотреть на свое лицо, когда она снова кончала, на этот раз вокруг металлического пениса, проникающего в нее.

Фрау Хильда обхватила ртом твердый сосок девушки и усиленно посасывала, наслаждаясь упругой, набухшей формой, которую страстно ласкала языком и нежно кусала.

Аня дрожала, она чувствовала, как ее тело начинает дрожать, от удовольствия. Волны жара захлестнули ее, когда твердый металлический член мощно врезался в нее, безжалостно трахая ее киску. Это не прекратилось ни на мгновение, приближая ее к очередному взрыву чувств, которые она вообще не могла сдержать или контролировать. Фрау Хильда хрипит на ней, ее костлявое тело трахает ее, ее грудь снова находится, во власти этого похотливого рта и рук. Все это казалось сюрреалистическим и в то же время настолько интенсивным, что ее мозг, казалось, покинул врата реальности, и у нее сложилось впечатление, что это не что иное, как мечта о совокуплении с каким-то костлявым, тощим существом из этого мира.

Но оргазм, безусловно, был настоящим. Ее соски, все еще дразнящиеся, ощущались во рту старухи, как будто их пронзали иглы наслаждения, вулканический жар ее киски приветствовал металлический пенис, проникающий в нее волнами соков. Она была уверена, что под ней было большое мокрое пятно, оно так легко скользило в ее тугую киску, неопытную в каком-либо проникновении раньше.

Затем произошло сразу три события.

Фрау Хильда сильно укусила зубами сосок Ани, гораздо сильнее, чем раньше. Она протолкнулась внутрь, со всей оставшейся силой, вгоняя металлический член на всю длину в тугую киску девушки, пока кожаная насадка не терлась о ее клитор.

В тот же миг тело Ани сотряс оргазм необычайной интенсивности, сопровождавшийся долгим визгом удовольствия с такой высокой частотой, что окна словно дрожали.

Старуха держала свой металлический пенис глубоко внутри девушки, и провела своим липким влажным языком по ее грудям, крепко сжимая их в ладонях. Она не могла оторваться, от упругой, обильной плоти этих замечательных сисек, их бархатистая кожа ярко сияла, теперь хорошо увлажненная ее густой слюной.

Наконец, фрау Хильда в изнеможении рухнула на тело Ани, хрипя, от усталости и положив голову на стройные подушки ее груди. Они обе тяжело дышали и потели, медленно приходя в себя, пытаясь успокоить дыхание. Одна из них после двух оргазмов и совершенно неожиданного сексуального инициирования, а другая, после напряжения которого ее маленькое, худое тело, казалось, было совершенно неспособно, как минимум последние двадцать лет.

Неутомимый металлический член все еще оставался на своем месте, в любовных объятиях тугой киски, которую он только что завоевал.

Затем наступила тишина и к ней вернулся покой холодной зимней ночи.

Спокойной ночи Аня...