Несколько дней после сеанса у Яны Катя прожила в состоянии глубокой задумчивости и странного умиротворения. Мир вокруг будто притих, уступив место внутреннему диалогу, громкому и бескомпромиссному. Она ловила себя на том, что замирает посреди урока или дома у окна, полностью уходя в себя.

Её мысли возвращались к тому вечеру. Не к откровенным сценам — хотя и они всплывали, заставляя кровь приливать к щекам, — а к главному: к ощущению полной потери контроля, которое дарило ей удовлетворение. К чувству полного растворения, когда нужно было просто подчиняться и перестать сопротивляться. В этом подчинении она наконец обретала то, чего подсознательно жаждала: принятие её тёмной стороны сильной рукой, ведущей её — чего не смог дать ни учитель с его шантажом, ни Сергей с его робкой нежностью.

Она так же вспоминала и диалог с Яной, её взгляды, полные понимания и одобрения. Слова о том, что Сергей должен принять её истинную сущность и желания — звучали теперь как единственный верный путь. И это было справедливо. Честно.

Физически она тоже приходила в себя. Грудь почти не болела, нежная кожа вокруг проколов затягивалась, оставляя лишь легкую чувствительность, которая скорее щемила, чем причиняла боль. Она ловила себя на том, что невольно проводит пальцами по соскам сквозь ткань одежды, проверяя их состояние и ловя слабый отголосок того самого смешанного чувства стыда и возбуждения.

К субботе её состояние стабилизировалось и Катя приняла твердое решение: поговорить с Сергеем. Всё рассказать. Не будет ничего скрывать и приукрашивать. Он должен знать о её желаниях и принять её такой, какая она есть, иначе их отношения не имели смысла.

Суббота.

Катя хотела набрать номер Сергея, собираясь предложить встретиться, но он оказался первым и звонок уже был ей и она ответила. В трубке послышался его голос — тёплый, но непривычно собранный.

— Привет, Катюш. Послушай, мне нужно с тобой кое-что обсудить. Можно я приеду?

— Конечно, — ответила она, слегка смущённая. — Но дома родители и Витя… Может, лучше в парке?

— Я ненадолго, — мягко, но настойчиво сказал он. — Мне важно поговорить именно сегодня. Уже выезжаю, ладно?

—Ладно, я жду, — ответила девушка, и звонок завершился.

Такой расклад Катю не очень устраивал, дома родители, да и инициатор разговора и встречи Сережа, она немного растерялась но уже ждала его у себя.

Через двадцать минут под окном мягко заурчал мотор его мотоцикла. Сергей вошёл в дом с привычной лёгкой улыбкой, но в его глазах читалась лёгкая напряжённость.

— Здравствуйте! — кивнул он, заглядывая на кухню, где мама Кати что-то помешивала в кастрюле, а отец разбирал какие-то документы.

— О, Серёжа! Заходи, — улыбнулась мама. — Катя в своей комнате.

— Спасибо, я ненадолго, — вежливо ответил он, уже направляясь в коридор.

На пороге своей комнаты показался Витя, привлечённый шумом. Увидев Сергея, он лениво опёрся о косяк.

— Привет, — бросил он без особого энтузиазма. Его взгляд скользнул с Сергея на Катю, стоявшую позади, и задержался на ней на секунду дольше обычного. В его глазах читалось не просто подростковое любопытство, а что-то оценивающее, почти изучающее. Катя поймала этот взгляд и отвела глаза. В последнее время брат слишком часто смотрел на неё именно так — будто пытался что-то разгадать или увидеть то, чего видеть не должен. Но поднимать эту тему при всех она не стала.

— Привет, Витек, — Сергей легко потрепал брата по плечу, либо не заметив его взгляда, либо сделав вид. — Всё в порядке?

— Ага, — буркнул Витя и отступил назад, давая им пройти, но его взгляд снова на мгновение вернулся к сестре.

Сергей обнял Катю за талию и поцеловал её в щеку.

— Пошли в комнату? — повторил он, и в его улыбке она увидела, что он немного нервничает.

Катя улыбнулась и кивнула, потом крикнула в сторону кухни: — Мам, мы будем у меня в комнате, если что! — и пошла за Сергеем.

Когда они оказались в комнате, Катя подошла к парню вплотную, прижалась к нему. Рука её легла на его торс.

— Сереж, вообще-то я не думала, что встреча будет вот так, у меня дома... — она улыбалась, ей хотелось большего, чем разговор.

— Кать... — его голос дрогнул, сдавленный возбуждением от её прикосновений. Он редко мог удержаться, когда она была так настойчива. — Постой, — сказал он, беря её руки в свои. — Я хочу поговорить, — прошептал он, стараясь сохранить серьёзность.

— Я тоже хочу, — игривым тоном ответила она, и их взгляды встретились. Катя потянулась к нему, желая поцеловать и уложить на кровать, но Сергей мягко, но твёрдо остановил её.

— Давай сначала поговорим, — его руки лежали на её боках, чуть ниже груди, ощутимо сдерживая её порыв. — И я хочу кое-что сказать первым... — в его голосе прозвучала грусть.

Катя уже поняла — это не просто разговор. Но она продолжала играть, пытаясь рукой водить по его торсу и ниже, не выдавая своего внутреннего напряжения.

— И что же такого важного хочешь мне сказать, что первым говоришь? — так же игриво спросила она, глядя ему в глаза.

Сергей мягко усадил её с собой на кровать, и Катя оказалась у него на коленях. Его руки обняли её за талию, ладонь легла на бедро, согревая кожу сквозь ткань.

— Мы скоро окончим школу, — начал он, а Катя, слушая, непроизвольно ерзала на его коленях, чувствуя тепло его тела и нарастающее беспокойство. — И нам нужно куда-то поступать... Мои родители решили, что я буду поступать за границу.

Эти слова прозвучали быстро и будто вышибли воздух из Кати. Всё её собственное настроение, все приготовленные для серьёзного разговора фразы — всё разом улетучилось. Внутри ёкнуло не только сердце, но и уязвлённое самолюбие. Решили... без меня?

— И... что дальше? Как же наши планы? — спросила она, и её голос прозвучал глухо, хотя она старалась сохранить лёгкость.

Сергей избегал её взгляда, его пальцы гладили её бедро.

— Я не знаю, Кать. Нам нужно что-то решить...

— А что мы можем? — её тон стал резче, в нём проскользнула обида. — Вдвоём за границу? У меня нет такой возможности.

Она сказала это почти с вызовом, хотя внутри прекрасно понимала: по баллам и знаниям она могла бы претендовать на многое. Но не вот так спонтанно. У неё даже загранпаспорта не было, не говоря уже о деньгах или готовности родителей отпустить её одну в другую страну. Это была несбыточная, чужая мечта, навязанная ему извне, в которую она не вписывалась.

Катя резко встала с его колен. Обида стала комом горле, но она сглотнула её, отворачиваясь.

— Кать, подожди... — Сергей потянулся к ней, его голос стал тихим. — Я могу попросить своих родителей... Они помогут. Могу с твоими поговорить...

— Нет, не стоит, — отрезала она, не глядя на него. Голос её был ровным и холодным, как стекло.

Он попытался ещё что-то сказать — о перспективах, о правильности их выбора, о том, что это лучше для их будущего. Но каждое его слово лишь отскакивало от её молчаливой стены. Наконец, она резко обернулась.

— Мне нужно всё обдумать одной! Уходи.

В его глазах мелькнула растерянность. Он замялся, словно что-то вспоминая.

— Ты ведь... ещё что-то хотела сказать? — тихо спросил он.

Его вопрос кольнул её, вернув к тем самым, несказанным мыслям о Яне, о своих тайных желаниях, о которых она собиралась ему рассказать. Теперь это казалось абсурдным и ненужным.

— Это не важно сейчас, — выдохнула она, отходя к окну и отстраняясь от его прикосновения. — Я позже, возможно, расскажу.

Она отвернулась, глядя в окно, но он всё же подошёл сзади, обнял её за плечи и губы его коснулись её шеи.

— Не злись...

Катя не ответила. Не отстранилась, но и не прижалась к нему. Она просто замерла, став непроницаемой статуей. Почувствовав её молчание, Сергей сдался очень быстро. Это было его слабое звено, он очень быстро сдавался когда его игнорировали, и через мгновение она услышала, как дверь в её комнату тихо закрылась, а следом — и входная.

Она осталась одна в комнате, никто не спешил прийти, спросить что случилось, это и было хорошо для Кати. В голове роились обрывки мыслей, обидные фразы, картины возможного будущего. Но сквозь этот хаос пробивалась одна, странно успокаивающая мысль: «А может, это и к лучшему? Теперь я смогу заняться собой. Своим внутренним миром. И не буду зависеть ни от кого».

Размышления затянули её, и она совсем забыла, что дома не одна. Потребность выговориться, найти поддержку перевесила осторожность. Дрожащей рукой она набрала номер Яны.

К её удивлению, та подняла трубку почти мгновенно.

— Здравствуй, Катя, — прозвучал спокойный, бархатный голос, будто она ждала этого звонка.

— Здравствуйте, Яна... Мне нужна ваша помощь, — голос Кати предательски дрожал.

— Да, я тебя слушаю. Говори. Или, может, лучше ко мне приедешь? — предложила Яна, сразу взяв ситуацию под контроль. Она прекрасно понимала, что такой звонок — её шанс ещё глубже зацепить девушку.

Катя, увлечённая своим и доверием к психологу, не заметила, как повысила голос.

— В общем, я поговорила со своим парнем... — и она начала сбивчиво, эмоционально выкладывать всё: про его отъезд, свою обиду, растерянность.

Она не знала, что за тонкой дверью её комнаты замер брат. Витя шёл мимо, услышал взволнованный голос сестры и сначала не собирался подслушивать. Но когда Катя вдалась в подробности, его любопытство взяло верх. «Наверное, с подругой болтает», — подумал он сначала. Но тема показалась ему слишком уж откровенной и интересной. Он прислушался, прислонившись к стене.

Он не разобрал всех деталей и не слышал ответов собеседницы, но уловил главное: отчаяние в голосе сестры, обрывки фраз про «заграницу», «расставание» и что-то про «желания», о которых она не успела рассказать Сергею. Он узнал о сестре что-то новое, сокровенное, но без конкретики. Это задело его и разожгло любопытство ещё сильнее.

Витя слушал, и в его юной голове начала рисоваться картина. «А что, если... я могу всем этим воспользоваться? Скоро лето, видео которое у меня есть, и эти её "желания"...» Он попытался прогнать навязчивую мысль, но она возвращалась снова: «А что мне мешает? И ей, вроде, хорошо будет... она же хочет этого». Он впервые подумал о Кате не как о сестре, а как о реальном сексуальном объекте. В памяти всплыли кадры из видео: её обнажённое тело, пирсинг на груди, как Сергей её трахал...

Тем временем Катя продолжала разговор, но Витя не смог дослушать до конца — его позвала мама, попросив принести что-то из погреба. Пришлось тихо отойти от двери и крикнуть в ответ: «Я иду!».

На голос брата Катя отреагировала краем сознания, но не придала значения — как всегда, Витя где-то шумел. Она полностью сосредоточилась на словах Яны.

Та говорила мастерски, мягко направляя её:

— Катя, я тебя выслушала. И я уверена, ты уже приняла решение. Хочешь, озвучу его?

Катя сделала паузу, сжав телефон.

— Да нет, не надо... я сама.

— Тогда озвучь его. И сделай это решительно. Ты должна быть независимой и исполнять свои желания! — голос Яны звучал как непреложная истина.

— Вы правы... — прошептала Катя. Слова психолога окончательно укрепили в её голове мысль, что с Сергеем нужно порвать и искать того, кто примет её настоящую. Она озвучила это вслух.

Яна мгновенно перехватила инициативу. Обузу в виде парня она убрала, но теперь нужно было удержать Катю рядом, чтобы та не уплыла в случайные руки или ещё хуже обратно в руки Михаила Петровича.

— Хорошее решение, ты права. Но не спеши искать партнера, особенно на сайтах — как обычно делают девочки в отчаянии.

— Я так и не думала... — начала Катя.

— Ты дослушай, — мягко, но властно перебила её Яна. — Мы можем найти хорошего партнера или партнёршу среди проверенных людей. Я тебе в этом помогу. Но сначала нужно исследовать тело и желания до конца.

Катя слушала, и слова Яны действовали на неё как гипноз.

— Вы правы... я не буду спешить.

— Вот и отлично, Катенька. Тогда давай договоримся о встрече? Обсудим всё подробнее. Когда тебе удобно?

Катя задумалась.

— Я не знаю... у меня сейчас много подготовки. Разве что в среду или четверг после обеда...

— Тогда жду тебя в среду в 15:00. Сможешь? — Яна уже вела её к нужному решению.

— Да... как раз зайду после школы домой на час и к вам.

— Андрей будет? — вдруг спросила Катя, и в её голосе прозвучала лёгкая надежда.

Яна усмехнулась про себя. Девочка была точно на крючке.

— Это будет зависеть от сеанса. До свидания, Катя.

Она дождалась, пока девушка попрощается, и положила трубку. После прощания с Яной Катя пошла на кухню, где мама с братом готовили обед. Мама, помешивая суп, осторожно спросила:

— Катюш, а что это вы с Сергеем... расстаётесь?

Катя удивлённо посмотрела на маму, а потом на брата, который сидел рядом и усердно чистил картошку. "Он уже успел проболтаться?"

— С чего ты взяла? — спросила она, всё ещё глядя на Витю.

Мама пожала плечами:

— Да так... Витя что-то обмолвился.

— Да, расстаёмся! — резко выпалила Катя, чувствуя, как закипает. — Он уезжает за границу учиться. У нас не будет будущего.

— Ну почему не будет? — мягко сказала мама. — Может, всё же ты лучше подумаешь? Он хороший парень.

Катя, вспоминая слова Яны о независимости, покачала головой:

— Мам, ты не понимаешь. Он просто поставил меня перед фактом. Он не учитывает мои желания! — она произнесла это с вызовом, хотя так и не успела рассказать Сергею о своих истинных потребностях. — Да и ещё не всё решено!

— Доченька, ты не горячись, подумай. Он хороший, да и сама понимаешь — ситуация такая... все выезжают при возможности.

Эти слова задели Кату ещё сильнее. Ей показалось, что мама на его стороне.

— Сама разберусь! Не лезьте! — громко сказала она и, развернувшись, вышла из кухни.

Обычно она прислушивалась к маме, но сейчас её переполняли обида и уверенность, подогретая разговором с Яной. К тому же, она понимала — мама многого о ней не знает.

Когда Катя ушла, обиженно хлопнув дверью своей комнаты, Витя посмотрел на маму.

— Мам, я пойду, поговорю с ней. Она не в настроении...

Мама, вздохнув, кивнула:

— Сходи, сынок. Только успокой её.

Витя направился к комнате сестры. В его голове уже был примерный план действий. "Это идеальный момент для сближения", — подумал он, и постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, осторожно вошёл.

Когда он вошёл, ему открылась картина: Катя лежала на спине, уставившись в потолок. Сегодня на ней было короткое платье, и её ноги были открыты. Она выглядела уязвимой и соблазнительной одновременно.

— Чего тебе? Язык не умеешь держать за зубами? — она резко бросила, не поворачивая головы.

Витя медленно подошёл к кровати.

— Ну, Кать, извини. Я думал, мама должна знать...

— Но это вас не касается! — она отрезала, но уже без прежней злости.

Витя сел на край кровати.

— Ты понимаешь, мы твоя поддержка. Ты можешь нам доверять. И мне... — в этот момент он положил свою руку поверх её руки, лежавшей на бедре.

От этого жеста Катя слегка вздрогнула, но не убрала руку. На её губах промелькнула слабая улыбка, хотя обида ещё сидела внутри. Она была уверена в словах Яны, а не в словах мамы.

— Да, возможно... Но тебе было бы приятно, если бы я лезла в твои отношения с девушкой?

— Ну, если бы по делу, то... — он запнулся, и фразу не продолжил, затем обнял её за плечи. — Ты не обижайся на маму и на меня. Мы правда ничего плохого не думали.

Катя посмотрела на него, и её взгляд смягчился. Прикосновения брата к её руке и бедру были... приятными. Они продолжили разговор, и постепенно беседа стала более откровенной. Витя, делая смелые, но не переходящие черту жесты, наконец спросил:

— Тебе действительно нравится подчиняться?

Катя замолчала, изучающе глядя на него.

— И как много ты слышал из моего разговора днём? — её голос стал тише и настороженнее. Она поняла, что этот вопрос возник не просто так, и он мог услышать то, чего не должен был.

Витя отвел глаза и смущённо потупился, в памяти всплыли обрывки диалога.

— Ну, я так, краем уха... что он может не понять тебя. И всё. И то не особо разобрал, — он начал врать, и его смущение забавляло Катю, и она понимала он слышал много, но неожиданно для себя она сказала брату:

— Да, нравится подчиняться. Это меня возбуждает...

Он удивлённо посмотрел на неё.

— А чего ты Сергею это не говоришь? — спросил он. Его рука всё ещё лежала на её бедре, и Катя чувствовала это, но не убирала её.

— Он слишком правильный. Может не понять...

Витя нежно провёл рукой чуть выше, но Катя резко встала чтобы он не зашёл далеко.

— Тебе достаточно этого. Ты не дорос. Сейчас опять всё расскажешь маме? — с издевкой бросила она, но на губах играла улыбка.

У Вити от такого разговора, и от собственной многовенной фантазии привстал член. Он представил, как Катя стоит на коленях и глубоко берёт его в рот... На большее его воображения не хватило, так как он не до конца понимал, в каком именно смысле Кате нравится подчиняться.

— Нет, я честно, не расскажу! — почти выпалил он.

Катя снова усмехнулась и оценивающе окинула брата взглядом. Её взгляд на мгновение задержался на заметном бугре в его штанах. Это её удивило, но и позабавило.

— Ой, иди, иди... Возможно, когда-то поговорим. А то ты уже что-то себе навоображал, — она насмешливо махнула рукой.

Но Вите такая насмешливость уже не нравилась, но решиться на большее он не смог и, сгорая от смеси стыда и возбуждения, покинул комнату сестры.

В комнате Катя осталась одна, на её лице застыла лёгкая, задумчивая улыбка. «Я возбудила своего брата», — пронеслось у неё в голове, когда он вышел. Эта мысль смущала, но и щекотала нервы. Лёгкое возбуждение пробежало по телу, смешиваясь с чувством запретности.

А вот Витю, который покинул комнату, эта ситуация возбудила куда сильнее и надолго. Член его был вставший и напряжённо пульсировал, а в голове стучала одна навязчивая мысль: «Я воспользуюсь сестрой». И в этом мне должно помочь то самое видео. Но как именно?

"Прямо в глаза сказать" — явно не осмелюсь. Да и реакция Кати неизвестна: вдруг она взорвётся и расскажет родителям? Тогда мне точно влетит. Нужно действовать осторожно. Он понимал, что ему нужно обдумать план и — что ещё важнее — побольше узнать о Катиных предпочтениях и фантазиях. "Но как это сделать" — тоже большой вопрос. "Спросить напрямую? Она лишь посмеётся снова. Подслушивать дальше? Рискованно." Витя лёг на свою кровать, уставившись в потолок. В голове прокручивались обрывки её разговора по телефону, её смущённая улыбка, и то самоё видео, который он пересматривал уже не раз. Нужен был ход, который поставит её в зависимое положение, но не спугнёт.

Остальные дни до среды прошли в рутине: школа, домашние заботы, ничего примечательного ни у Кати, ни у Вити. Они будто избегали друг друга, погружённые в свои мысли. Катя так и не поговорила с Сергеем — игнорировала его звонки и сообщения, не видя в них смысла. В школе, когда он пытался заговорить, она отделывалась коротким: «Не сейчас», «Не сегодня», «Потом».

Всё её внимание было приковано к предстоящей встрече с Яной. В среду было жарко, и Катя выбрала строгий, но соблазнительный наряд в школу: чёрная юбка до колен и белая блузка. Под одеждой — бельё телесного цвета, почти невесомое на коже. Это был третий день, как она снова надела бельё. Пирсинг уже почти не беспокоил, хоть и не до конца зажил, и лёгкое трение ткани лишь напоминало о его присутствии, вызывая смесь стыда и любопытства.

Только Яна тщательно готовилась к встрече. Во вторник она решила, что встреча для Кати пройдет не в уютном, контролируемом офисе, а в публичном месте — в кафе. Ей было важно проверить не только готовность девушки к откровениям, но и её покорность, степень допустимого контроля на людях. Андрея она брать не собиралась — его присутствие могло спугнуть или слишком явно обозначить её намерения.

Примерно в обед она отправила Кате сообщение: «Извини, дорогая, но офис на день внезапно закрыли. Можем встретиться в кафе?» — и следом указала адрес.

Катя, получив сообщение, без раздумий согласилась, ответив: «Конечно, я буду». Мысленно она убеждала себя, что это всего лишь разговор, но внутри заныла тихая грусть. Она подсознательно ожидала большего — той напряжённой атмосферы которая была в Яниной квартире, её безраздельного внимания. Вопрос «Почему не у неё дома, как в прошлый раз?» вызвал лёгкую обиду, будто её отодвинули на шаг назад, лишили чего-то интимного и важного.

В среду Катю настигла ещё одна неудача. Михаил Петрович перенёс дополнительное занятие с четверга на среду, прямо перед встречей с Яной. Пришлось идти на урок. Учитель вёл себя строго и сдержанно — это была обычная подготовка к экзамену по информатике, без намёков на прошлое. Но досада была в том, что домой она уже не успевала. Прямо из школы, с тяжёлым рюкзаком за плечами, она отправилась в кафе по адресу, который дала Яна.

О том, что не идёт сразу домой, она сообщила только брату, так как маме дозвониться не удалось, а папа, как всегда, был на работе.

Прибыл по адресу, она увидела что кафе оказалось не из дешевых. Стильный интерьер, приглушённый свет, тихая музыка — всё это заставило Каю смутиться. Она чувствовала себя не в своей тарелке в школьной юбке и блузке среди посетителей. Увидев Яну за столиком в углу, она робко направилась к ней. Яна выглядела безупречно. На ней было лёгкое белое платье из струящейся ткани, которое мягко облегало фигуру, подчёркивая каждую линию. Узкий ремешок на талии. На правой руке поблёскивал изящный золотой браслет с тонкой гравировкой. Рядом, на стуле, лежала небольшая чёрная кожаная сумочка. Макияж у неё был лёгким, почти невесомым: лишь подводка, подчёркивающая разрез глаз, и прозрачный блеск на губах.

— Здравствуйте... — тихо поздоровалась Катя.

— Привет, Катя, — улыбнулась Яна. Её взгляд был тёплым, но оценивающим. — Давай дальше мы переведём общение на «ты», если мы как психолог и клиентка?

— Да, давайте... — быстро согласилась Катя, но потом замялась. Она посмотрела вниз, поправляя край юбки пальцами, и села за столик напротив Яны. — А если мы как... — её голос стал почти шёпотом, —. ..как Госпожа и... — она застопорилась ещё раз, подбирая слово. Рабыня? Игрушка? Вещь? Ни одно из них не срывалось с языка, звучало слишком откровенно и пугающе в этом публичном месте. Она так и не решилась закончить фразу, чувствуя, как горит лицо.

Яна наблюдала за её борьбой с собой, и на её губах играла лёгкая, почти незаметная улыбка. Её забавляла эта немота, эта внутренняя борьба между желанием и страхом. Она наклонилась чуть вперёд через стол и произнесла громко и чётко, так, что её слова, вероятно, могли услышать за соседним столиком:

— А вот когда я твоя Госпожа, а ты моя рабыня, на людях я для тебя Яна Викторовна. Или просто «Госпожа», если ситуация позволяет. Но мы ведь ещё не перешли эту черту официально? — её голос звучал мягко, но в каждом слове чувствовалась стальная властность.

Катя смущённо улыбнулась, опустив глаза в свою чашку.

— Но я думала... что после того, что было... я не могу обращаться к вам на «ты» просто так...

Яна внимательно слушала, её взгляд стал пристальным, изучающим.

— То есть ты хочешь большего? И продолжать сеансы в более... глубоком русле? — она произнесла это без осуждения, скорее с любопытством, давая Кате понять, что та стоит на пороге чего-то важного.

Катя задумалась, а после ответила утвердительно:

— Я бы хотела, чтобы вы помогли мне разобраться в себе, помогали решать внутренние проблемы.

Яна внимательно слушала. Ей нравилось направление, в котором движется Катя.

— Ну тогда я позволю называть меня Госпожой. Но ты ведь понимаешь, что это всё серьёзно?

Катя опять задумалась, но на этот раз её взгляд был твёрже.

— Да, понимаю. Но и понимаю, что мне это нравится, и я хочу попробовать большего. Но без шантажа, как с учителем...

— Отлично, — ответила Яна, но её взгляд стал чуть холоднее. — А как твой парень? С ним всё окончено?

Катя опустила глаза, чувствуя себя виноватой.

— Ну, я ему не сообщила окончательно... Наверное, да...

Эта неуверенная фраза «наверное» явно смутила Яну.

— Как это «наверное»? — её голос потерял часть бархатистости, в нём появились стальные нотки. — Ты либо рассталась, либо нет. Неопределённость — это слабость.

Катя сжала пальцы под столом.

— Я просто не знаю, как правильно это сделать...

— Правильно — это честно и прямо, — парировала Яна. — Ты хочешь контролировать свою жизнь? Начни с решений.

Затем Яна не дала Кате ничего ответить и плавно перевела разговор к желаниям Кати и её страхам. Та, увлечённая доверительной атмосферой, упомянула и о брате, о его странном поведении, о своём смущении. Но Яну эти подробности интересовали мало. Она лишь кивала, а сама подводила разговор к главному — к проверке покорности.

— Хорошо, — сказала Яна, отхлебнув латте. — Ты говоришь о желании подчиняться, но боишься крайностей. Давай проверим твою готовность на чём-то простом. Прямо здесь.

Катя без раздумий согласилась. Она уже ждала этого, жаждала подтвердить свою покорность.

— Да, Госпожа, можно попробовать... — тихо проговорила она, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

Яна улыбнулась, её взгляд скользнул по фигуре девушки.

— Тогда расскажи, в чём ты под одеждой?

Катя, слегка запинаясь, описала своё бельё: белую блузку, чёрную юбку и трусики телесного цвета. Яна внимательно слушала, кивая.

— Теперь сними здесь трусики и передай мне, — произнесла Яна тихо, но твёрдо, так, чтобы слышала только Катя.

Катя улыбнулась нервно, но спорить не решилась уже на первом же приказе. Она заёрзала на стуле, оглядываясь по сторонам. Сердце бешено колотилось. Она медленно, стараясь быть незаметной, провела рукой под юбкой, нащупала пояс трусиков и начала стягивать их вниз. Это было неловко и возбуждающе одновременно. Ткань трусиков не хотела сползать просто так, ей пришлось немного приподняться на стуле, чувствуя, как холодное сиденье касается её обнажённой кожи. Каждый звук, каждый шорох казался ей оглушительным. Она чувствовала, как между ног становится тепло и влажно от этого унизительного и тайного действия.

Наконец, она сняла их полностью и, сжав в ладони, протянула Яне под столом. Та взяла их пальцами, как будто проверяя фактуру, и затем отдала обратно.

— Положи их в свою сумочку. И запомни: теперь ты идешь по улице без них, потому что я так захотела.

Катя кивнула в знак согласия, всё ещё сжимая в руке свои свёрнутые трусики, и в этот момент почувствовала, как что-то твёрдое и прохладное коснулось её колена под столом. Это была ступня Яны, снявшей туфлю на высоком каблуке. Она медленно, почти невесомо, провела подъёмом ноги по внутренней стороне бедра Кати, заставляя её вздрогнуть.

— Что вы... — простонала Катя, закрывая глаза. Ей было неловко, стыдно, но волны удовольствия уже накатывали, парализуя волю.

Яна, тем временем, совершенно спокойно сделала глоток латте и продолжила разговор, как ни в чём не бывало:

— Итак, о твоём прогрессе. Ты стала более решительной, я заметила.

Её ступня тем временем достигла цели. Пальцы ног упёрлись в её промежность как раз там, где уже было тепло и влажно. Яна начала ритмично надавливать, двигая стопой кругами.

Катя ахнула, её пальцы вцепились в край стола. Она пыталась сидеть прямо, сохранять лицо, но её дыхание сбивалось.

— Я... я стараюсь, — выдохнула она, чувствуя, как краснеет.

— Это хорошо, — голос Яны был ровным, деловым. — Но решительность должна быть во всём. Даже в мелочах. Например, в том, чтобы не бояться чужих взглядов.

Она усилила нажим, и Катя непроизвольно подала таз вперёд, ища большего трения.

Яна почувствовала под своим носком лёгкую, но отчётливую влагу, проступившую сквозь ткань. Удовлетворённая, она усилила нажим, двигая стопой более уверенно и целенаправленно, прямо по самому чувствительному месту.

Катя резко вдохнула, её пальцы сильные сжали край стола. Она закусила губу, пытаясь подавить предательский стон, но её тело выдавало всё: грудь высоко поднялась, а под белой блузкой отчётливо проступили твёрдые, напряжённые соски. Тонкая ткань бюстгальтера не скрывала их возбуждение.

— Вы... так приятно... — прошептала она, уже не в силах скрывать своё состояние, её голос дрожал.

— Что приятно, милая? — Яна подняла бровь, делая вид, что не понимает, её собственное лицо оставалось абсолютно спокойным. — Кофе? Или атмосфера? — Она провела носком ещё раз, медленно и властно.

Катя непроизвольно выгнула спину. Она чувствовала, как по её внутренней стороне бедра стекает капля её сока, а влажное пятно под ней становится всё больше. Ей было дико стыдно от этой публичности, но это лишь подстёгивало возбуждение.

В этот момент официант, молодой парень, направился к их столику.

— Всё хорошо? Не желаете ещё чего-нибудь? — спросил он, вежливо улыбаясь.

Яна, не убирая ноги, подняла на него свой холодный взгляд.

— Всё прекрасно, спасибо. Мы пока обдумываем.

Официант кивнул и удалился, но его взгляд на мгновение скользнул по смущённому лицу Кати и её напряжённой груди. Катя поймала этот взгляд и чуть не сгорела со стыда, но одновременно с этим внутри у неё всё сжалось от нового витка возбуждения.

Яна чувствовала каждую дрожь тела Кати под своей стопой, каждый её прерывистый вздох. Она двигала ногой уверенно, ритмично, почти механически, доводя девушку до самого края. Воздух вокруг Кати стал тяжёлым и дышать ей было труднее. Её пальцы впились в скатерть, костяшки побелели. Губы были прикушены до боли, чтобы не издать ни звука. Под белой блузкой грудь высоко поднималась с каждым учащённым дыханием, а твёрдые соски отчётливо вырисовывались под тканью одежды, выдавая её состояние любому, кто посмотрит достаточно внимательно.

Катя уже почти не слышала гул кафе. Весь мир сузился до властного прикосновения под столом, до пронизывающего взгляда Яны, который, казалось, видел её насквозь. Она была на грани, её тело напряглось, готовое рухнуть в пучину оргазма.

— Пожалуйста... — вырвался у неё сдавленный шёпот, мольба и признание одновременно в сторону Яны.

И в этот самый момент, когда всё внутри Кати уже сжалось в предвкушении, Яна остановилась. Она не собиралась доводить её до оргазма — только играла ею, проверяя границы её покорности.

Яна медленно достала ногу и поставила её на пол, затем оценивающе посмотрела на взволнованную, дрожащую Катю.

— Молодец, — произнесла она коротко, как бы ставя галочку.

Её взгляд скользнул по залу — официант был далеко, никто не мог подслушать. Она тихо, но чётко приказала:

— Надень мою туфлю на ногу.

Катя, всё ещё находясь в плену возбуждения и подчинения, даже не задумалась.

— Да, конечно... — прошептала она и, покраснев, опустилась под стол на колени.

Яна протянула ей ножку. Катя взял её в руку — кожа была гладкой, чуть прохладной. Она неловко пыталась надеть туфлю на каблуке, но Яна играла ей, слегка двигая стопой, то подгибая пальцы, то оттягивая носок, делая процесс трудным и унизительным. Она так же раздвинула ноги чуть шире, давая Кате увидеть изящные ноги в дорогих чулках.

Когда туфля, наконец, была надета, Яна с лёгким пренебрежением произнесла:

— Что ты там так возишься? Довольно. Доставай ложку. Идём.

Не дожидаясь ответа, она гордо поднялась, поправила платье и направилась к выходу, по пути расплатившись по счёту наличными, чтобы не тратить время. Катя, поспешно выбравшись из-под стола и бросилась следом за Яной к выходу, чувствуя себя одновременно смущённой и растерянной.

На улице, у выхода из кафе, Яна обернулась к Кате. Её взгляд был холодным и оценивающим.

— С тебя выйдет хорошая рабыня, — констатировала она, — но сегодня у меня ещё клиенты. Поэтому наш сеанс окончен.

Катя с грустью посмотрела на неё. Она не стала спорить с определением «рабыня» — часть её уже согласилась с этим. Но разочарование от незавершённости и внезапного обрыва гнало по телу лёгкую дрожь.

— Хорошо... — тихо ответила она. — А когда мы опять встретимся? И что будет на следующем сеансе?

Яна улыбнулась, её губы растянулись в тонкой, почти невидимой улыбке.

— Давай уже в июне, когда ты окончишь школу. А до этого... мы попрактикуем онлайн-подчинение.

Катя удивлённо посмотрела на неё, но почти сразу же кивнула. Это казалось разумным вариантом — так она сможет сосредоточиться на учёбе, не отвлекаясь на полноценные встречи.

— Хорошо, — согласилась она.

На прощание Яна неожиданно взяла Катю за подбородок и поцеловала её прямо в губы у входа в кафе. Поцелуй был властным, коротким и безэмоциональным — скорее проверка, чем проявление нежности. Катя, смущённая и застигнутая врасплох, ответила на него, но её движения были скованными, она позволила Яне полностью контролировать ситуацию.

Яна отстранилась, удовлетворённо отметив про себя эту реакцию — девушка не сопротивлялась, даже в такой публичной и неожиданной ситуации.

— До связи, — бросила она и, развернувшись, направилась к своей машине, припаркованной неподалёку.

Катя осталась стоять на тротуаре, касаясь пальцами своих губ. Затем она вызвала такси и поехала домой. Трусики, лежавшие в её сумочке, она так и не надела. Всю дорогу она чувствовала лёгкое трение сиденья такси о свою обнажённую кожу под юбкой.

P.S. спасибо за прочтения, надеюсь эта часть вам понравилась, так же прошу прощения в тех кто ждал побольше секса разврата не вышло, но попытаюсь исправиться в следующих частях