Я протянула руку и взяла его. Внутри все трепетало, будто рой испуганных и в то же время возбужденных бабочек поднялся в моей груди. Сердце колотилось так громко, что мне казалось, его стук слышен даже за дверью. Владимир Иванович, не меняя позы, делал вид, что внимательно изучает инструкцию, и время от времени проговаривал вслух какие-то технические термины, вроде spin speed или pre-wash. Его голос был ровным, спокойным, абсолютно контролируемым. Со стороны это выглядело бы как обычная бытовая сцена, отец помогает невестке разобраться с новой техникой. Но происходило нечто чудовищное. Страшное и одновременно до головокружения эротичное представление, разыгрываемое на крошечной, душной сцене ванной комнаты. Я, присев на корточки, с усилием и странным, почти садистким желанием удовлетворить его, насаживала свой рот на его крупный, мощный член. Эта мысль заставить его стонать, довести до края здесь, в шаге от моего мужа, стала моей навязчивой, почти сумасшедшей идеей на эти несколько минут. Это была игра с огнем, где ожог был одновременно и наказанием, и наградой.

— Мира, а по цветам вещи делить или как? - снова донесся голос Елисея. Он был так близко, что, казалось, стоило ему сделать шаг, и он все увидит.

Я не могла ответить, мой рот был занят. Я издала лишь нечленораздельное, сдавленное «Мгхма... оставь так, я разберусь».

— Хорошо, - согласился он, и его шаги снова затихли, удаляясь в коридор.

Это осознание неправильности, эта постоянная, как бритва острое, опасность снова разожгли во мне пожар. Но это был уже не просто страх. Это было желание. Я хотела его. Я хотела ощутить его теперь не только во рту, но и внутри себя, полностью, до самых глубин, чтобы эта грубая сила заполнила все мое естество. Владимир Иванович видел мое покорство, мое робкое, но настойчивое старание, и играл со мной, как умелый дрессировщик с податливым зверьком. А я... я не противилась. И самое ужасное - мне начинало это нравиться. Мне нравилась эта власть, которую он надо мной имел, и та крошечная, извращенная власть, которую имела я над ним в эти мгновения. Кончал в этот раз Владимир Иванович беззвучно и почти без эмоций. Ни одна мышца на его каменном, сосредоточенном лице не дрогнула. Лишь легкая тень наслаждения скользнула в его глазах, прежде чем он их прикрыл. Но его тело выдавало его с головой. Член извергал много горячей, густой спермы. В этот раз я успела убрать рот, и все попало на мою светлую блузку, оставив мокрые, полупрозрачные пятна. Его член, все еще пульсируя, слегка подергивался, и мне на мгновение показалось, что он как бы кланяется мне в знак благодарности за проделанную работу.

Владимир Иванович быстро, с привычной ловкостью, убрал его обратно в трусы и застегнул штаны, его лицо снова стало непроницаемым. А я, сгорая от стыда, судорожно пыталась стереть с себя следы его семени. Но мои усилия были тщетны. Блузка промокла насквозь, ткань неприлично облепила грудь, и теперь я выглядела так, будто меня только что вытащили из воды.

— Сразу можешь блузку закинуть, - тихо, но твердо сказал он, его голос вернулся к обычному, бытовому тембру. - А я Елисея попрошу, чтобы принес тебе другую.

Я, словно автомат, кивнула и сняла блузку, стараясь не смотреть на него. Дрожащими руками я сунула ее в пасть стиральной машины. Владимир Иванович несколькими уверенными движениями выставил программу и нажал «старт». Стиралка гуманно зашумела, начав свой цикл.

— Держи, папа сказал, блузка тебе нужна, - через минуту в дверном проеме появился Елисей с моей кофтой в руках.

— Спасибо, - я взяла ее, пряча полуобнаженное тело за дверью. - Я... я решила сразу постирать и свою, она уже давно лежала.

Мне было до боли стыдно смотреть в глаза мужу. Если раньше мои греховные утехи происходили в его отсутствие, и я могла хоть как-то оправдать себя игрой в Веру или минутной слабостью, то сейчас это выглядело самым настоящим, циничным предательством. Мы с его отцом, словно заговорщики, обманывали его прямо у него за спиной, пользуясь его доверием. Горечь подступала к горлу. Весь остаток дня и всю ночь я провела в состоянии тяжелого, тревожного транса. В голове был рой мыслей, каждая больнее предыдущей. Всего месяц замужем. Всего месяц! А уже такое... Я представляла себе брак как тихую гавань, надежный тыл, а он превращался в бушующее море пошлых тайн и запретных страстей. Я ловила себя на мысли, а может, это не случайность? Не стечение обстоятельств? Может, это и есть моя судьба быть вот такой, грешной, раздвоенной?

И самое страшное, что мне нравилось то, что происходило со мной. Внутри меня, в самых потаенных глубинах, жила и крепла другая я. Та, о которой я и не подозревала. Она была еще совсем маленькой, лишь зародышем, но в ней уже пульсировало это извращенное, темное желание быть неправильной, гулящей, желанной не для одного, а для двоих. Эта мысль одновременно пугала и пьянила. Я всю жизнь считала себя спокойной, скромной девочкой, мечтавшей стать верной женой для одного-единственного мужчины. А что происходило сейчас? Я стала женой для двоих. Как минимум, в физическом плане. Я делила свое тело между мужем и его отцом, и эта мысль вызывала не только стыд, но и странное, щекочущее нервы возбуждение.

На следующий день мы с Елисеем съездили в магазин, дома я приготовила ужин и собрала ему сумку на работу. Он снова уходил на сутки. Провожая его, я чувствовала себя ужасно. Мои поцелуи были холодными, объятия скованными. Я смотрела, как он уходит, и ощущала ледяную пустоту внутри, смешанную с жгучим стыдом. И тут же, едва дверь закрылась, на смену пустоте пришло тревожное, лихорадочное возбуждение. Я с тревогой ждала возвращения свекра. Я знала, я была почти уверена, что он не упустит возможности снова увидеть во мне свою Веру. И это ожидание было мучительным. С одной стороны, меня охватывал животный страх, страх перед последствиями, перед тем, кем я становлюсь. С другой по всему телу разливался знакомый, постыдный жар. Мысль о его властных руках, о его тяжелом, требовательном взгляде, о том, как он снова будет распоряжаться мной, заставляла кровь бежать быстрее. Это было похоже на наркотик и я боялась его, но уже не могла без него обойтись. И как по заказу, на телефоне вибрировало сообщение. От Владимира Ивановича.

«Вера, может, празднично поужинаем? Взять вина?»

Он продолжал свою игру. Он настойчиво погружал меня в эту роль, и мое подсознание с жадностью хваталось за это оправдание. Ведь если я Вера, то это не измена. Это... воскрешение. Это благая миссия. Я сразу становилась в своих глазах «хорошей», я делала «добро», утешая безутешного вдовца. Это был самый гнусный самообман, но он работал.

«Можно», - коротко ответила я.

И все. Теперь пути назад не было. А что я могла сделать? Промолчать? Ответить нет? И к чему бы это привело? К скандалу? К разоблачению? К тому, что этот могучий, властный человек, знающий мой грязный секрет, превратится из соблазнителя в угрозу? Нет, неизвестность пугала куда больше. Я хотела, я отчаянно нуждалась в том, чтобы держать эту ситуацию под каким-никаким контролем. И единственный доступный мне вид контроля это покорное согласие. Так было предсказуемо. Так было... безопасно. Ирония этой мысли была столь чудовищна, что я сама себе казалась сумасшедшей. Дверной звонок заставил меня вздрогнуть. Ноги стали ватными, в животе все сжалось. Я с трудом заставила себя дойти и открыть дверь. Я снова была в том самом платье Веры и с той же прической. Заранее я сходила в душ и, почти не отдавая себе отчета, начисто побрила себя внизу. Это было подсознательное действие, ритуал подготовки к чему-то важному. Я не спрашивала себя, хочу я этого или нет. Граница между «хочу» и «должна» окончательно стерлась. Я не для этого выходила замуж, чтобы так усложнять себе жизнь. Я думала, что теперь муж будет решать все проблемы, будет моей опорой. А пока что все решал его отец. И у него это получалось чертовски хорошо.

Пока я думала об этом, мои губы уже встречали губы свекра. Мою попу уже ласкали его сильные, привыкшие к власти руки.

— Вера, Верочка, я так по тебе соскучился, - прошептал он, его дыхание пахло дорогим кофе.

— Держи пакет, смотри, сколько всего купил.

Я взяла тяжелый пакет с продуктами и вином и пошла на кухню. Сзади послышались его быстрые, решительные шаги. Он очень торопился. Он знал, что мы одни. Он видел меня такую желанную, такую похожую на его молодую жену, такую покорную и открытую для него. Наверное, он понимал, что и мне нравится эта игра. Иначе я бы в нее не играла. Для него, в отличие от меня, все складывалось просто и отлично. Вино было вкусным, сладким и коварным. После второго бокала голова закружилась, а тело стало податливым и легким. Тревога отступила, уступив место томной, сладкой расслабленности. Владимир Иванович подошел ко мне, легко, как перышко, поднял меня на руки.

— Верочка, идем в нашу спальню, - сказал он, и в его голосе не было вопроса.

Я обняла его за шею и молча положила голову на его твердое, надежное плечо. В тот момент я ничего не решала. Я просто плыла по течению, отдаваясь на волю этого мощного потока. Я соглашалась на все, что он предлагал, и в этом отказе от воли была своя, извращенная свобода. Положив меня на широкую супружескую кровать, он начал раздеваться. В этот раз он не спешил. Сейчас торопиться было некуда. Он снимал с себя одежду медленно, ритуально, давая мне возможность рассмотреть каждую мышцу на его тренированном теле. Потом он помог и мне, его пальцы скользнули по застежкам платья, и вот мы лежали голые, и наши тела сливались в долгих, глубоких поцелуях. Каким же другим он был! Нежным, почти влюбленным. Каждое его движение было выверенным, уверенным, лишенным малейшего сомнения. Он был как полководец, берущий свой законный трофей. Он был упрям и прямолинеен, как и подобает военному. А я... я была его трофеем. Его игрушкой. И в тот вечер я отчаянно хотела быть этой игрушкой. Я хотела, чтобы этот взрослый, опытный мужчина играл мной, как ему вздумается.

Мои поцелуи опустились ниже, скользнули по его груди, животу, и вот у меня во рту снова был его член. Мои движения уже не были робкими. Они были выученными, предсказуемыми. И он, оценив это, положил свою большую, теплую ладонь мне на голову. Он не давил сильно, лишь слегка направлял, помогая мне заглатывать его глубже. Я не стеснялась слюней, не пыталась заглушить звуки. Громкие, влажные звуки минета заполняли тишину комнаты. В меня снова вселялся тот самый призрак страстной, неуемной, жаждущей женщины.

— Вера, подожди, - его голос прозвучал хрипло. - Я скучал по тебе... и я хочу тебя. По-настоящему.

Я подняла на него глаза, его член все еще был у меня во рту. Я не знала, что ответить. Я отчетливо понимала, чего он хочет. В какой-то миг мне даже показалось, что было бы легче, если бы он взял меня силой, без лишних слов. Зачем он спрашивает? Зачем заставляет меня участвовать в этом решении, делать этот осознанный выбор? Я молча закрыла глаза и с новым рвением продолжила двигать головой, поглощая его крупный член. Я ничего ему не отвечу. Пусть сам решает. Пусть берет на себя всю ответственность.

— Вера, Верочка, ты не против? - снова спросил он, притягивая меня к себе для поцелуя.

Его губы были влажными, вкус его и вина смешался на моем языке. Он перевернул меня на спину и занял место между моих ног. Он продолжал целовать меня - губы, шею, грудь, - и я почувствовала, как его толстая, тугая головка уперлась в вход мою вагину. Он был осторожен. Он понимал, каким оружием обладает. Раздвигая мои полные губы, он упрямо, но без резкости продвигался внутрь мелкими, вкрадчивыми движениями. Он растягивал меня, заполнял, заставляя каждый нервный рецептор кричать от неожиданности и наслаждения. А я уже вся текла, я была готова и ждала этой самой напористости. И когда он, наконец, вошел в меня полностью, меня накрыло волной такого блаженства, что мир попросту перестал существовать. Это было непохоже ни на что. Он разрывал стенки наслаждения на своем пути, даря мне микро-оргазмы на каждом сантиметре своего продвижения. Моя вагина, привыкшая к скромным размерам Елисея, просто кричала от счастья и шока, от тех невероятных, неизведанных ощущений, которые дарил этот несокрушимый ледокол, прокладывающий путь в моем теле.

Меня не стало в этой квартире. Я была на другой планете, в измерении, где не было места мыслям, стыду или страху. Там оставались только чувства, чистые, животные, всепоглощающие. Та маленькая девочка во мне, что всегда тайно жаждала приключений и запретных удовольствий, теперь визжала от восторга, купаясь в этом грехе. Дождавшись, пока я немного приду в себя, Владимир Иванович начал двигаться. Это было нечто потрясающее, запредельное. Во мне двигался мощный, неумолимый поршень, его толчки были глубокими и точными, заставляя содрогаться не только мое влагалище, но, казалось, и все внутренние органы. Я впивалась ногтями в его спину, мои ноги обвились вокруг его талии, я металась по кровати, не в силах сдержать ни стонов, ни криков. Это была не просто физическая близость. Это было разрушение старой Миры и рождение новой - грешной, чувственной, познавшей вкус настоящей, грубой страсти. И в этот момент, захлебываясь в вихре наслаждения, я понимала, что пути назад для меня больше нет.

Спасибо за ваши оценки мои дорогие "извращенцы" как и обещала выкладываю продолжение.

Если вам нравится что происходит и вы хотите скорейшего продолжения ставим оценку повыше!

А для самых нетерпеливых у кого шишка дымится есть продолжение на моей странице https://boosty.to/cuckoldpornstory

Там уже 6, 7 и 8-последняя часть. Сюжет меняется и становится страшно и влажно, ну вы понимаете)

И не забываем про мой ТГ канал https://t.me/cuckoldpornstory