"Мария Сергеевна, скучали по нам?", — ухмыльнулся Дима, его голос прозвучал как удар по самолюбию. Палатка внезапно стала тесной, воздух — густым и трудным для дыхания.

"Дима! Что ты себе позволяешь! Мальчики, сейчас же уходите!" – вздрогнула я, паника сжала грудь.

Я попыталась встать, прикрывшись одеялом, отползая к стенке палатки, но они не слушали. Мальчики уже были внутри, полог опустился. Дима двинулся ко мне, не спеша, как охотник, уверенный в добыче. Его рука резко дернула одеяло, и холодный воздух обжег обнаженную кожу.

«Ого! — его глаза, горящие в полумраке, с нескрываемым торжеством скользнули по моему голому телу. — Это вы нас так ждали?»

Саша, молчаливый и жадный, пожирал меня взглядом. Я попыталась оттолкнуть Диму, прижавшись спиной к холодной стенке палатки, но его тело, тяжелое и неумолимое, нависло надо мной, прижимая к полу.

"Прекратите! Уходите сейчас же, или я закричу!" — прошипела я, пытаясь оттолкнуть Диму.

"Мария Сергеевна, вы же сами сказали, что дадите где и как я захочу", — шепнул он, напоминая о нашей вчерашней беседе, где я в порыве возбуждения наобещала ему всякое.

В этот момент Саша схватил мои запястья, прижав их к спальнику. Я дернулась, пытаясь вырваться, но это было бесполезно.

«Я ваша учительница! — почти взмолилась я, чувствуя стыд и унижение. — Так нельзя... отпустите...»

Но их прикосновения делали свое дело. Алкоголь, все еще гулявший в крови, притупил остроту страха, а их руки — грубые, настойчивые — разжигали во мне того самого, темного двойника, что проснулся вчера.

Дима опустил голову, и его губы обхватили сосок. Сначала — жадно, почти больно, а затем зубы слегка сжали нежную кожу. Острый укус пронзил меня, и я ахнула, но ахнула не от боли, а от шквала постыдного удовольствия, заставившего влагу с новой силой выступить между ног. Он это почувствовал. Его рука резко скользнула вниз, в промежность, и на его лице расплылась победная ухмылка.

«Мария Сергеевна... — прохрипел он, водя пальцем по моей мокрой щели, — вы уже вся течете... Языком говорите «нет», а киской говорите «да»».

Саша отпустил мои запястья. Мои руки, дрожащие, повисли в воздухе. Я должна была оттолкнуть их, ударить, закричать... но вместо этого пальцы лишь беспомощно задрожали. Его губы коснулись моего бедра, а язык — горячий и влажный — медленно провел по коже. Во мне что-то переломилось.

Страх еще шептал где-то на задворках сознания: «Остановись... Это твои ученики... твоя карьера... семья...». Но его голос тонул в нарастающем гуле возбуждения. Мое тело больше мне не подчинялось. Соски застыли твердыми, болезненно чувствительными бугорками, умоляя о ласке. Дыхание стало сбивчивым и прерывистым. Мурашки побежали по спине, заставляя выгибаться. А бедра... мои предательские бедра сами собой раздвинулись чуть шире, подставляя свою уязвимость и влажность их жадным рукам.

Я перестала отталкивать, руки обмякли, опустившись на спальник, дыхание сбилось окончательно, бёдра раздвинулись ещё шире, и я тихо застонала, сдаваясь:

"Тихо... делайте, только тихо".

Их прикосновения стали увереннее, но не стали мягче. Это была осада, перешедшая в методичный штурм. Пальцы Димы, еще секунду назад сжимавшие мои запястья, теперь скользнули по внутренней стороне предплечья, вызывая мурашки. Его губы обожгли сосок, и я непроизвольно выгнулась, пытаясь одновременно отстраниться и вжаться в этот поцелуй.

Возбуждение накатывало не волной, а медленным, горячим приливом, подтачивая волю изнутри. Я почувствовала, как мышцы спины и живота, до этого напряженные в попытке сопротивления, начали расслабляться против моей воли. Дыхание, прежде прерывистое от страха, стало глубже, и с каждым вдохом я вдыхала запах их кожи, пота и дождя — опьяняющую смесь, вытеснявшую страх.

Саша раздвинул мои ноги, и я не нашла сил сомкнуть их. Его язык коснулся клитора, и по моему телу прошел продолжительный, сладкий трепет. Это было уже не насилие, а искушение. Мой внутренний монолог сменился с «Я не должна» на «Они всего лишь мальчики...», а затем и на пугающе простое: «Я хочу».

«Ааахххх...» — это был не просто стон, а звук ломающегося внутри барьера. Мое тело начало отвечать им — бедра сами собой начали едва заметно двигаться в такт движениям Сашиного языка, а пальцы, которые пытались оттолкнуть Диму, теперь вцепились в его волосы, не зная, то ли я пытаюсь оторвать его, то ли прижать ближе. Именно в этот момент мое сопротивление окончательно растворилось в похоти.

Когда они поставили меня на четвереньки, я уже помогала им, мои движения были вялыми, но сотрудничающими. Я увидела возбужденный член Димы перед своим лицом, и во рту вдруг стало сухо от желания. Сначала я прикоснулась к нему губами, ощущая пульсацию, почувствовала солоноватый вкус его кожи, и только потом, с глубоким, сдавленным стоном, приняла его в себя, жадно и покорно, как будто это был не акт унижения, а глоток воды после долгой жажды. Мой язык кружил по стволу, а губы всасывали залупу, на что Дима зарычал: "Бля, смотри, как глотает".

Саша встал сзади, его пальцы впились в мои бёдра, разводя их шире, и я почувствовала, как его член — короче, чем у Димы, но толстый, — упёрся в мой вход, дразня влажной залупой. Он вошёл одним резким толчком, растягивая мою киску до сладкой, жгучей боли, которая тут же сменилась волной кайфа, заставляя стенки сжиматься вокруг него.

"Бля, Дим, течёт, как сука, " — хрипел Саша, его толчки были тяжёлыми, грубыми. Я застонала, вцепившись в спальник, разум кричал: "Мария, остановись!" — но тело предавало, подмахивая Саше, умоляя его долбить глубже. Каждый его толчок посылал искры удовольствия, а контраст между его толстой дубиной и длинным членом Димы во рту, сводил с ума.

Потом они сменили позу — Дима лёг на спину, и его рука, запутавшись в моих волосах, потянула меня вниз, как за поводок. Я послушно оседлала его, направляя его член внутрь себя. Он вошёл легко, до самого основания, заполняя ту пустоту, что оставил после себя Саша. Я начала двигаться, сначала неуверенно, а затем всё быстрее, находя свой ритм.

"Мария Сергеевна, покажи Саше... как ты умеешь скакать...", — сдавленно простонал Дима, его пальцы сжимали мою грудь, больно закручивая и без того твёрдые соски, и эта боль странным образом обостряла каждое ощущение.

Саша встал передо мной, его взгляд был тяжёлым и голодным. Моя рука сама потянулась к его члену, а голова склонилась, чтобы принять его в рот.

Через некоторое время Саша встал сзади, его головка, скользкие от моей слюны, которой я обильно покрыла его член, коснулась моей попки, дразня тугое кольцо лёгкими кругами. Я задрожала, чувствуя, как его залупа проникает внутрь, растягивая, подготавливая, и жар стыда смешался с предвкушением.

"Расслабься, сучка, тебе понравится, " — прохрипел Саша, его голос был пропитан грубой похотью, и я сглотнула, пытаясь унять дрожь. Его член упёрся в мою попку, медленно надавливая, растягивая тугое кольцо до жгучей боли. Я ахнула, вцепившись в плечи Димы, чей член всё ещё пульсировал в моей киске, и почувствовала, как их стволы трутся через тонкую стенку, усиливая каждый толчок до безумия. "Охуеть, какая тесная жопа" — хрипел Саша, и я застонала.

"Оооо боже.... мальчики... дааааа", — хрипела я, возбуждение поглотило меня, тело двигалось само, жадно принимая их. Дима трахал снизу, его толчки поднимали меня, Саша вбивался жёстко сзади. Хлюпанье их членов в моих дырах смешивалось с тяжёлым дыханием. Я кончила первой — оргазм разорвал меня, выдавливая соки, а мои стоны утонули в шуме дождя.

Они двигались в унисон, а я, зажатая между их телами, прикусывала губу до крови, пытаясь заглушить стоны. Каждый шорох за стенкой палатки, каждый хруст ветки заставлял мое сердце останавливаться, и от этого страха возбуждение становилось только острее.

Они перевернули меня, их руки грубо схватили за бёдра и талию, перекатывая, как куклу. Я села на Диму спиной к нему. Его член упёрся в мою киску, и я опустилась на него медленно. Саша раздвинул мои ноги, его пальцы грубо растянули складки, открывая вход, и пристроился спереди, его член упёрся рядом с Диминым, тёрся о него, и он нажал, проникая в ту же дыру — и они стали трахать мою киску в два члена.

"Мария Сергеевна, чей хуй лучше?", — подначивал Дима.

"Оба...!" — хрипела я.

"Скажи, кто ты сейчас?!!" — спросил Саша.

"Ваша грязная училка", — ответила я шепотом.

"Ответ неполный, кто еще?!", — мычал Дима, повторяя мои слова, которые я произносила как учительница в классе.

"Ваша шлюшка", — ответила я, наслаждаясь двумя молодыми членами в себе.

"Ответ всё еще не полный!", — сказал Дима и резко вогнал свой член до упора, сжав мои сиськи.

"Ааааайййй... Я ваша блядь...", — выдавила я, поддаваясь похоти, которая охватила меня, предвещая новый оргазм.

"Принимаем ответ?", — ухмыльнулся Дима, обращаясь к Саше.

"Такой ответ принимаем", — ответил Саша, продолжая двигаться во мне.

Я кончила снова, вызывая насмешку Саши: "Смотри, Дим, как кончает, " — засмеялся он.

Они снова поставили меня раком. Саша в этот раз пристроился сзади, а Дима дал мне в рот. В этой позе они трахали меня недолго и вскоре кончили. Саша кончил внутрь. Когда он вынул, часть спермы брызнула на мою спину.

Дима резко, с хриплым предсмертным стоном, вошёл в меня глубже, и я почувствовала, как его член пульсирует у меня в горле. Первый выброс спермы ударил по нёбу, заставив меня непроизвольно сглотнуть. Затем последовали новые толчки, наполняя мой рот.

Но я не отстранилась и продолжала сосать, уже мягче, почти ласково, мой язык скользил по его стволу, выжимая последние капли, подбирая всё, что успело вытечь на губы.

«Классная соска! Давай, глотай!» — его голос сорвался на хрип, пальцы впились в мои волосы, не позволяя уйти ни на миллиметр.

Пока я подчинялась, слышала, как он восхищается моим полным ртом, чувствовала его сперму внутри себя — мой собственный оргазм снова накатил. Я кончила, чувствуя его сперму у себя в глотке, и застонала прямо вокруг его члена, мое тело затряслось в конвульсиях, совершенно неконтролируемых, а пальцы судорожно вцепились в его ноги.

"Мы любим вас, Мария Сергеевна ", — прошептал Дима, нежно поцеловав меня в щеку, и добавил: "Завтра ещё увидимся". Они ушли, оставив меня в луже соков и спермы, дрожащую от изнеможения.

Я не потянулась к салфеткам, не попыталась стереть с себя следы их присутствия. Я лишь повернулась на бок, подтянув колени к груди, и прижалась лицом к прохладной ткани спальника, вдыхая запах секса, пота и ночи. Где-то там, за тонкой плёнкой тента, был мир правил, уроков и приличий. Но здесь, в этой луже, осталась только я — голая, дрожащая, использованная, и наконец-то... честная.

Продолжение следует...