– Вы не найдете в его анусе ничего такого, чтобы осквернило вашу честь, уважаемая графиня. Ну, так вот, продолжим. После того, как головка мужского члена станет склизкой, вы введете пенис маркиза в свой рот таким образом, чтобы ваши зубы не касались его плоти. Далее, вы должны будете представить себе, что ваше горло является вагиной. После этого маркиз начнет долбить вас в рот, и вам придется приложить некоторые усилия к тому, чтобы не задохнуться. Постарайтесь настроиться на темп Киннерштайн и согласовать свое дыхание с вторжениями его пениса.

В случае успеха, в недра вашей гортани извергнется сильнейший поток семени, и благодарность мужчины превзойдет все мыслимые пределы. Конечно, существует вероятность того, что маркиз захочет вбить вам в рот весь свой инструмент. В таком случае, вам придется хорошенько поработать языком и как можно быстрее избавить его от спермы. Если вы будете медлить, поршень прервет вам дыхание и вас вскорости вырвет. Подобного развития событий требуется избежать любой ценой.

Совсем забыла сказать вам, чтобы вы ни в коем случае не извергали семя из своего рта. Мужчины такого не прощают. Лучше проделайте следующее. Выпустите некоторое количество спермы на губы, так, чтобы она висела на подбородке, а остальное проглотите.

– Боюсь, девочка, что я не смогу сделать этого. Мое воспитание таково, что я просто не сумею...

– Заткнись, сука, да приступай побыстрее к делу, – возбужденно произнес маркиз, передавая пистолет моему двоюродному брату.

Тем временем, Жозеф, вытащил из штанов свой орган, и стал медленно подрачивать его, наблюдая за нашими телами. По всей видимости, картина принуждения стареющей, некогда необычайно красивой женщины дичайшим образом возбуждала его.

Испуганно посмотрев на огромный орган аристократа, графиня очень осторожно сняла с головки мужчины ограничивающую ее плоть. Маркиз немедленно издал вздох блаженства, а я осторожно спросила у несчастной дамы.

– Графиня, поверьте, вам будет легче, если я полижу вам между ног. Позвольте же помочь вам?

– Никогда, – замотала головой несчастная женщина, – Ваша доброта не совместима с моими моральными принципами.

– Соси, тварь, – исступленно произнес маркиз, заталкивая в рот графини свой здоровенный багровый поршень, – Твой муж в не себя от радости будет, когда узнает, чему ты научилась во время путешествия. Ты говоришь о принципах, но они всего лишь блажь, придуманная носителями феодальных порядков. Они закрепощают твои мозги. К счастью, я постараюсь избавить тебя от всех нелепых заблуждений. В самом скором времени я напишу твоему мужу письмо и постараюсь упросить его продолжить уроки разврата с твоим некогда великолепным телом.

Графиня начала сосать член своего насильника так робко и нерешительно, что Киннерштайн залепил ей хорошую пощечину. После этого, несчастная женщина удвоила свои усилия и постаралась проделать все так, как я описывала ей несколько минут назад. К сожалению, отсутствие практики сослужило ей плохую службу. Она сбилась с ритма и закашлялась. Возбужденный происходящим маркиз привстал с диванчика и несколькими сильными ударами вбил свой огромный орган в гортань плачущей Фэй.

Графиня захрипела, попыталась оттолкнуть насильника, но маркиз упер головку своего члена в щеку жертвы и стал с дикой силой давить на нее. После того, как член вновь выскочил из рта несчастной, маркиз постарался засунуть в рот мадемуазель Эйзенхофен свои яйца, что и было проделано под стоны и крики сопротивления.

– Ну, сука, ты меня окончательно завела, – наконец прорычал аристократ, – Лизать ты не умеешь и вряд ли скоро научишься. Однако, я желаю спустить в тебя сперму. Жозеф затащи эту дрянь на диван и задери ей ног. Посмотрим на ее дыру вблизи. Интересно, она вообще, в этом году хоть раз трахалась?

– Пустите, прошу! – закричала в ужасе Графиня, – Вы не имеете никакого права.

– Держи эту, суку, чтобы не вырвалась, – заорал в бешенстве маркиз, – Нельзя, чтобы она ушла.

– Пощадите, – истошно вопила графиня, отталкиваясь от нас руками и ногами, – Взываю к вашему милосердию. Если у вас осталось хоть немного доброты. О, нет, пожалейте! Грязные, жестокие люди. Вы будете наказаны! Захлебнетесь в собственной крови!!!

Вопли несчастной были столь ужасны, что я больше не могла помогать охваченным похотью мужчинам. Жозеф бросил графиню на кровать, невероятно жестоким ударом заставил ее судорожно вдыхать воздух, после чего задрал несчастной ноги. Чулки графини были порваны нескольких местах, а платье разорвано. Увидев перед собой все прелести несчастной мадемуазель, маркиз с ревом бешенства набросился на свою жертву и прижал ей руки к спинке кареты. В этот момент его вздыбленный член начал слабеть, а исчезнувшая в глазах похоть сменилась откровенным страхом.

– N, N чего ты стоишь, взгляни на нашу гостью! – прорычал мне в лицо маркиз.

Я последовала совету аристократа и была поражена тем, что находилось межу ног женщины. В том месте, где у обычной самки размещается вагина, у "графини" виднелся страшный багровый провал, непрестанно сжимающийся и расходящийся в разные стороны. Вдоль всего периметра багровой дыры бежали бесчисленные ряды жутких, загнутых зубчиков, готовых терзать плоть и кожу.

– Либентодд! – пронеслось в моей голове, – В карете оборачивающийся монстр. Бог мой, как он проник сюда. Если бы не проницательность маркиза, то наши тела давно бы превратились в фарш!!!

– N, дери тебя лесные духи, возьми пистолет и застрели её, – маркиз проорал эти слова таким страшным голосом, что у меня душа ушла в пятки, – Застрели эту суку, пока она не исторгла из своей "вагины" какую – нибудь ползучую мерзость!

Рычащая "графиня" удвоила усилия, и мужчины едва смогли удержать ее на месте. Влагалище твари с хлюпающим звуком раскрылось. Во все стороны потянулась склизкая, отвратительная смазка, из недр которой показался длинный невообразимо мерзкий щуп, увенчанный бесчисленными глазами и коготками. В панике, я зажгла в руке скорчер...

– Дура тупая, эту тварь магией не возьмешь, – вопль маркиза был полон животного ужаса, и я поняла, что монстр готов вырваться из рук мужчин. Вопрос стоял так – либо мы, либо она! Находясь посреди мрачной лесной чащобы, в десятке миль от человеческого жилья, мы не могли рассчитывать на чью – либо помощь...

Протянув руку к оружию, я взвела курок пистолета и, зажмурившись, воткнула его ствол в "вагину" чудовища. От грохнувшего выстрела у меня заложило уши. Внутренние помещения опрыскались каплями темно – бардовой крови. Раздался отвратительный, раздирающий душу визг, после которого наступила сокрушительная тишина.

Когда я открыла глаза, мужчины недвижимо лежали по обе стороны от чудовищно развороченного куска плоти. Сцена, которая наступила за этим, не поддается никакому описанию. Мерзкое и отвратительное существо возвращалось в свой изначальный облик, теряя лишнюю жидкость и отбрасывая в сторону ненужные конечности, органы и ткани.

Содрогаясь от отвращения, Киннерштайн пинками выбросил чудовище из стремительно едущей кареты и вылил на свой половой орган целую бутылку хмельной спиртовой жидкости. Едва придя в себя от шока, маркиз высунул голову в окно и, согнувшись от боли, опустошил свой желудок. Внятно говорить он смог лишь после того, как над мрачными деревьями леса взошла огромная луна.

– Как вы поняли, что это не графиня, а либентодд? – наконец спросила я уставшего и дрожащего аристократа.

– Случайность, нелепая случайность, – отозвался на мой вопрос маркиз, – Эта тварь совершенно не возбудилась. Все живые, нормальные женщины, даже самые высоконравственные, сначала приходят в ужас от моих рассказов, а потом начинают испытывать возбуждение. Однако наша гостья была абсолютно суха.

У нее даже не напряглись соски. Я начала подозревать, что дело нечисто, но чтобы доказать свое предположение и спасти наши жизни, я должен был принудить ее к сношению. Либентодд обязательно бы выдал себя, когда дело бы зашло о совокуплении, потому что эта тварь прячется внутри человеческого тела. Когда во время отсоса я почувствовал, что у твари нет слюны, да еще, в отличие от графини, она и сосать – то толком не умеет, я все понял. Остальное дело техники и везения!

– Значит, изнасилование графини было всего лишь жестоким спектаклем?

– Конечно, моя дорогая. Графиня Эйзенхофен столь раскрепощена, что ее не требуется насиловать. Она сама даст то, до чего хочет дорваться любой преступник. Да и какой из меня, к черту насильник, когда я от одного вида крови падаю в обморок.

– А как же история с порванным девичьим задом? – немедля спросила я маркиза.

– Дорогая N, вы задаете слишком много вопросов, – покачал головой Маркиз, – Ответ на на один из них я, с вашего позволения, навсегда оставлю при себе.

9 Месяц сева 1784 года.

Ранним утром 7 числа над землями Фалькенвальда поднялся тяжелый туман. Избавившиеся от снега, обнаженные, черные деревья немедленно стали похожи на гигантских скелетов, прокладывающих себе дорогу через призрачное царство мертвых.

Поскольку наши нервы были взвинчены до предела, маркиз остановил экипаж поблизости от перекрестка двух крупных дорог (один из этих путей шел через лес, тогда как другой вел к горным перевалам Вайтхилла). Именно здесь, в этом колдовском месте, ставшим местом погребения для множества висельников и убийц, располагалась небольшая таверна, известная под именем "Улыбка разбойника".

Покуда мы дожидалась появления второго экипажа, в котором ехала Жюльетта, Жозеф успел снять для нас две комнаты, а также премило побеседовал с хозяйкой этого простого, но крайне чистого и приятного заведения. Маркиз же, с улыбкой встретил мою любовницу и даже поцеловал ей руку, как будто бы она была не служанкой, а представительницей высшего общества. Подкравшись ко мне сзади, Киннерштайн схватил меня за талию и горячо прошептал прямо в мое маленькое ушко.