Схватив ошейник Кланвиль, ведьма подтянула к себе служанку и отвесила ей чудовищно звонкую пощечину. Когда девушка заплакала, волшебница ударила ее по губам и с гневным криком отбросила в сторону. Из разбитого рта девушки потекла кровь.

– Эти рабские суки даже постоять за себя не могут. Когда их ведут на заклание, они молят о милосердии и просят продлить им жизнь. Глупые, маленькие ничтожества! Они не понимают, что все уже решено за них, а слезы и стоны не разжалобят их губителя, а наоборот распалят его воображение и вдохнут в его члены истинную радость уничтожения.

В заключение своих размышлений, господа, я отмечу, что насиловать и убивать представителей первой группы совершенно не интересно. С таким же успехом, можно взять любое животное и немедленно превратить его в груду кровоточащей плоти. Такой процесс интересен только мясникам да помешенным на войне солдафонам, опять же, принадлежащим к первой категории личностей.

Настоящий развратник любит уничтожать исключительно нежных, красивых и интеллектуально развитых представителей своего или противоположного пола. Только утонченное и изысканное страдание может довести несчастных до верхних пределов болезненных ощущений и низвергнуть их насильника в пропасть сладчайшего безумия. Только доведенная до апофеоза боль может налить член силой, и снабдить вагину живительным соком.

Теперь же господа, я жажду новых развлечений. Выпустите на волю свою скрытую сущность. Пусть сперма и другие выделения нашего тела полются рекой. Пусть все наши дыры будут открыты для проникновений, и я первая покажу вам пример, отдавшись в руки ненасытной Бланш.

– Бланш, Бланш, – закричала Де Лавелль и вскоре на ее зов пришла высокая, стройная женщина, белые волосы которой спускались практически до самых ягодиц. Бланш была абсолютно обнажена, но на ее ногах можно было увидеть крохотные изящные туфельки на высоких каблучках. Взглянув на свою госпожу, Бланш продемонстрировала ей длинный хлыст, усаженный острыми колючками и огромное количество жутковато выглядящих зацепок, легко способных пробить человеческую кожу. Несмотря на невероятную красоту женщины, маркиз впоследствии справедливо заметил, что Бланш выглядела чудовищно порочно и являлась вовсе не ангелом, а демоном, пришедшим из темных земель для того, чтобы пытать и насиловать несчастных жертв, оказавшихся у нее на пути.

– Теперь, Маркиз, пусть ваш человек оставит нас. Дальнейшее зрелище не для простого слуги. Я хочу почувствовать истинное наслаждение болью, и вы поможете мне испытать новый оргазм.

После того, как маркиз указал своему "слуге" на дверь, Жозеф пожелал мне удачи и вышел в темный коридор, полный тревоги и самых страшных предчувствий. Я, в свою очередь, осталась в комнате, изображая изнасилованную и убитую девственницу.

Убедившись в том, что в комнате не осталось никого кроме гостя и подвергнутых экзекуции девушек, Де Лавелль покорно села на колени перед маркизом, оперлась на локти и показала аристократу свой белый, покрытый шрамами зад. Взирая на чудовищную картину подавления бренной плоти, маркиз закатил глаза, и ему сделалось дурно.

– Идиот! – засмеялась ведьма, взирая на испуганного аристократа, – Я знавала людей, которые обожали шрамы на девичьих попках и, видя их, кидались в бой, вооруженные твердым, словно сталь, жезлами. Я лично знаю пару сношателей, которые готовы были брать меня лишь в том случае, если Бланш вначале оказывала мне хорошую трепку.

Ударив себя рукой по попе, волшебница произнесла.

– Смотрите, маркиз, какой прелестный, белый, упругий зад. Бланш регулярно била меня по нему своим шипастым хлыстом и я скулила подле ее ног, моля продлить наказание, несмотря на то, что кровь струями хлестала с моих нежных ягодиц! Вам плохо, Киннерштайн, ну да это ничего. Сейчас вы увидите интереснейшее представление.

Послушанная приказам хозяйки, Бланш схватила Де Лавелль за волосы и потащила ее к окровавленной кровати. При этом девушка извергала из своего прелестного ротика самые грязные и низменные слова, которые когда – либо долетали до ушей шокированного аристократа.

– Старая, порочная сука, – орала служанка, избивая свою госпожу руками и каблуками туфлей, – Сегодня я превращу твою пизденку в клюквенный рулет, если ты хотя бы выскажешь одно слово неповиновения.

– О, да! Да, да, да! – безумно возликовала Де Лавелль, когда Бланш бросила ее на мой "труп", связала цепью руки и начала насаживать зацепки на кожу спины и задницы. Когда первая зацепка повисла на половых губах волшебницы, ведьма застонала. Однако, после того, как служанка прикусила еще одной прищепкой основание женского полового органа, стоны Де Лавелль переросли в истошные вопли.

– Заткнись, выдроченная, сучья тварь! – с ненавистью завопила Бланш, – А то я из тебе все оставшиеся мозги выбью! Ты поняла, сука!

Для того, чтобы Де Лавелль перестала метаться по кровати, Бланш больно придавила ей голову туфелькой. Как следует размахнувшись хлыстом, Бланш обрушила на свою госпожу целую последовательность жестоких ударов. Если бы не агонизирующая боль и вопли, Де Лавелль наверное бы догадалась, что я не мертва, а лишь ловко имитирую эту последнюю стадию человеческого существования. Однако, удары сыпались за ударами, ведьма орала выбрасывая из влагалища потоки горячего сока. Ее пизда непрестанно сокращалась и я одним полузакрытым глазом могла видеть содрогающиеся багровые недра порочной женщины.

Уже через несколько минут, задница Де Лавелль была окровавлена, но Бланш продолжала пороть госпожу, не обращая внимания на ее стоны и крики. Только когда по белым простыням кровати потекли новые струйки крови, жестокая женщина остановилась и схватила хозяйку за шею.

– Довольно, шлюха, или мне продолжить?

– Продолжай, дрянь, продолжай! Я уже соскучилась по хорошей порке, – с хрипом вырвались слова из горла измученной Каролины. Получив разрешение на продолжение экзекуции, Бланш стала бить свою хозяйку по щекам. В самом конце непристойного акта служанка широко раздвинула пальцами рот избитой ведьмы, приставила его к своей вагине и начала изливать в горло женщины сверкающую золотом струю внутренних выделений. Во время извержения жидкости, Бланш засунула пальцы в рот своей госпожи и надавила ногтем на ее язык. Из рта Де Лавель потекли потоки слюны, которые ненасытная насильница слизывала с губ своей властительницы.

Чудовищная пытка завершилась тем, что Бланш ударила Де Лавилль кулаком в лицо и сорвала с залитой соком вагины глубоко вошедшую в плоть зацепку. Вытерев со лба капли пота, Бланш свернула окровавленный хлыст и не спрашивая разрешения у хозяйки быстрым шагом покинула комнату. Подбежавшая к госпоже Кланвиль, стала спешно смазывать глубокие раны волшебницы лечебным раствором, не переставая сокрушенно вздыхать о том, что Бланш совершенно не щадит нежное тело хозяйки и всякий раз наносит ей глубокие царапины и другие, не менее болезненные увечья.

Выплюнув изо рта слюну, смешанную с собственной кровью, ведьма, устало взглянула на маркиза, и попросила его освободить половой член от мерзкой прищепки.

– Воистину прелестная шлюха. Настоящая похотливая самка, – восхищенно произнесла Де Лавелль, – Сегодня она превзошла сама себя! Пережать стальным ограничителем уздечку – это еще больнее, чем пробить насквозь иголкой грудную плоть. Сама бы я до такого выверта никогда бы не додумалась. Жаль, что ее свирепый хлыст прошелся только по моей заднице, и совершенно не коснулся пизды!

– Вам, должно быть, неимоверно больно? – высказал собственное мнение маркиз, взирая на новые шрамы, покрывшие нежную кожу хозяйки.

– Мой дорогой, вы так ничего и не поняли, – рассмеялась волшебница прямо в лицо запуганному аристократу, – Боль ничто... Я обожаю ее. Чем глубже и больнее мне засаживают под кожу иголки, тем сильнее и интенсивнее я возбуждаюсь. Более того, я искренне надеюсь, что моя смерть произойдет в момент самого интенсивного оргазма, когда мое тело будут разрывать на части крюки, гвозди и пилы. Вы говорите боль! Боитесь ее, бежите от нее, но при этом забываете, что боль это мощнейший стимулятор удовольствия, а значит и похоти. Своя боль может принести не меньше радости, чем чужая и я с наслаждением могу продемонстрировать вам на какие унижения я готова пойти, дабы вновь увлажнить губы собственного влагалища.