– Драгоценная N, задница вашей чудесной служанки безмерно распалила мое воображение. Если Жюльетта откажется разделить со мной ложе, то я вынужден буду улить простыни этого маленького постоялого двора безумным количеством выдроченной спермы. Надеюсь, мадемуазель, вы сжалитесь надо мной, и смогу приберечь свои силы для более важных дел.

– Поверьте маркиз, я не могу распоряжаться влагалищем свой любовницы. Она свободна в выборе партнеров для случки, и я ни в чем не ограничиваю ее!

– Вот как! – покачал головой Киннерштайн, – Что же, я буду иметь это в виду.

Разместив свою поклажу в светлых комнатах таверны, наша весело болтающая компания спустилась в обеденную залу и начала уплетать за обе щеки то, что приготовила для нас симпатичная хозяйка – мадам Констанция. По началу мы ели молча, стараясь насытиться, но потом, когда голод был, наконец, утолен, за столом потек разговор, касающийся событий последней ночи.

Киннерштайн убеждал нас изменить путь и ехать не в Высокий Манор, а в особняк леди Де Лавелль, в распоряжении которой был могущественный стеклянный шар, способный идентифицировать истинное местоположение любых существ и объектов. С его помощью маркиз хотел найти настоящую мадемуазель Эйзенхофен или убедится в том, что женщина мертва, а ужасное существо специально присвоило ее облик.

В любом случае, аристократ уверял, что Либентодды не действуют в одиночку и всегда работают на какого – то могущественного колдуна. Согласно версии Киннерштайна, монстр специально выследил Жозефа, дабы убить кого – то из нас. Поскольку в словах маркиза содержалось рациональное зерно, мой кузен решил изменить путь экипажей и заехать в уединенную обитель коварной волшебницы.

Мое присутствие придавало брату определенную уверенность, так как Де Лавелль была известна за свою половую эксцентричность и необычайно жестокие плотские причуды. Впрочем, выбора у нас все равно не было. Без арканного артефакта поиски мадам Эйзенхофен могли занять слишком много времени, что позволило бы тайному хозяину либентоддов нанести по нам очередной сокрушительный удар.

Когда над бескрайними лесами империи вновь показался угрюмый месяц луны, постоялый двор окончательно опустел. Мы оказались его единственными обитателями и молодые служанки, прислуживающие нам во время обеда, уже вовсю вились вокруг улыбающегося маркиза. Аристократ, казалось, уже позабыл об ужасном лесном происшествии и теперь дразнил девушек пальчиком, а также, временами, прижимал их к себе и дарил их губам, страстный, наполненный желанием поцелуй.

Около десяти часов вечера, терпение окончательно покинуло маркиза и он, схватив под руки обоих девиц, уволок их наверх, в свою маленькую комнату. Поскольку Жозеф остался в главной зале и начал с м – ме Констанцией сложную партию в "Трех королей", я извинилась перед братом и отвела засыпающую Жюльетту в свою опочивальню. Убедившись в том, что девушка заснула, я отправилась в обратный путь, но вновь не удержалась и на цыпочках подкралась к двери сладострастного аристократа. Заглянув в замочную скважину, я увидела следующую захватывающую картину.

На огромной кровати, стоявшей у дальней стены помещения, на груде подушек лежал Киннерштайн. Он забрался на одеяла, даже не сняв походных сапог. Прямо перед ним стоял ряд из трех обнаженных девиц. Для описания дальнейших событий, читатель должен представить себе тех женщин, которые привлекли внимание распутного аристократа.

1) Первой девушкой была 25 – ти летняя Гарсенада. Как мы выяснили за обедом – компаньонка Констанции. Гарсенада была симпатична, обладала мягкими чертами лица и большой, тяжелой грудью. По всей видимости, Киннерштайн выбрал эту черноволосую женщину для своих утех, потому что у нее была воистину выдающаяся задница, за которую было приятно схватиться не только мужчине, но и женщине, понимающей толк в лесбийских утехах.

2) Вторая девушка едва достигла 18 – ти летнего возраста. Длинные белые волосы Мэгги – а именно так звали эту недотрогу – едва прикрывали маленькие нежные груди, с багровыми ореольчиками сосков. Губки девушки были нежно – розового цвета, а сама она была истинным воплощением невинности.

3) Третья девушка называла себя Сесиль и, скорее всего, была местной шлюхой. Крепкое тело ее было сложено достаточно хорошо, хотя и не поражало особым изяществом. К несчастью, Сесиль была тяжеловесна и довольно вульгарно воспитана. Впрочем, последний момент еще больше разжигал причудливую похоть Маркиза. Когда Сесиль извергала из себя очередное грубейшее ругательство, маркиз хватался за член и начинал усиленно дрочить, желая выпустить в свою добровольную помощницу, накопленную в пенисе сперму.

Поскольку передо мной в самом скором времени должно было развернуться грандиозное совокупление, я решительно раздвинула ноги и начала трогать пальчиком клитор. Моя нежная пизденка немедленно отозвалась всплесками похоти и едва заметного удовольствия. В этот самый момент я отчетливо поняла, что продолжение дрочки поможет мне быстро сбросить на пол застоявшийся сок.

Внимательно оглядев дамочек, Киннерштайн стал ласкать рукой собственный член и скомандовал.

– Итак, Сесиль ты будешь моей женой.

– Вот так счастье, сударь, – бросилась на колени дуреха, – Буду бить земные поклоны вам до самой последней секундочки собственной жизни.

– Встань в строй, глупая! Это такая игра, – почесал затылок маркиз, – Ты будешь, как бы, моей женой, тогда как Мэгги и Гарсенада станут, как бы, твоими дочерьми.

– А как сударь быть с тем, что они, примерно, одного со мной возраста, – задала резонный вопрос Сесиль.

– Слушай, красавица, – рассердился лежащий на кровати аристократ, – Я тебе заплатил деньги за трах, а не за то, чтобы ты меня мучила вопросами по логике. С таким поведением как у тебя, мой член не встанет даже в том случае, если две другие дамы будут хлестать друг друга розгами и кричать во все горло самые отвратительные непристойности.

Немного успокоившись, маркиз продолжил.

– Ты, Мэгги ляжешь на кровать, и будешь лизать мне член. Поняла!

Мэгги молчаливо кивнула головой и легла рядом с маркизом. Мужчина не долго думая всунул в руки девочки свой член, проследил взглядом за ее работой и принялся исступленно стонать.

– Вот ведь, сучья работа! Ваша крохотная Мэгги совершенно не умеет дрочить, но от ее неумелости у меня встал сильнее, чем от работы самой искусной шлюхи. Не пройдет и нескольких мгновений, как я буду на вершине блаженства. Давай, Мэгги – сука, полижи его еще пару раз. Не останавливайся. Ох, пизденка, я на седьмом небе от счастья!

Едва справившись с собственной похотью, маркиз оттолкнул от себя девочку и вновь обратился к оставшимся женщинам.

– Итак, Сесиль, ты станешь матерью Гарсенады и должна будешь наказать ее за то, что она не сумела выучить сложный урок. Положи ее на колени и отшлепай – ка по заднице рукой.

Сесиль неловко села на стул, сжала ноги и положила Гарсенаду себе на колени. Задумчиво взглянув на девушку, Сесиль несколько раз легко ударила ее ладонью по попе.

Увидев подобный, можно сказать пещерный, примитивизм, маркиз едва до потолка не подпрыгнул.

– Боже, дамы, да от ваших так называемых оргий, у самого безумного трахателя член за пару секунд опадет. Вы что, в своей тупой деревне по – другому вовсе не умеете?

Услышав за дверью мой приглушенный смешок, маркиз стремительным движением распахнул дверную створку, и я упала прямо в его распростертые объятия.

– Матушка, – закричал обрадованный аристократ, – Не подумайте ничего плохого. Мы всего лишь играли с дочками в увлекательную игру палки – дырки.

– О, да, я вижу, сынок, – уверенно произнесла я, понимая, что с каждой секундой возбуждаюсь все сильнее и сильнее, – У вас в комнате огромное количество голых писек, а ты знаешь, что я терпеть не могу разврат. Подай сюда розги, я проучу в начале каждого из вас, а потом и всех вместе.