Для этого, правда. пришлось все же поработать. Выбранное мамой место позади дома заросло травой чуть не до плеч. Пришлось откопать в сарае тронутую ржавчиной косу, потом долго искать точильный брусок... Да и косил я третий раз в жизни. Однако через час место было готово. Мама сходила в дом, вернувшись в купальнике, темных очках и широкополой шляпке, расстелила на выкошенном месте старое одеяло и улеглась, поставляя солнцу живот. Я быстренько разделся до трусов, ленясь идти в дом за плавками и шлепнулся рядом.

Солнце било прямо в глаза. Я отворачивался, щурился, жмурился, но это не помогало.

– Мам, а зачем тебе и шляпа и очки? Дай мне что – нибудь одно!

– Возми... – разрешила она.

Шляпа удачно улеглась на голову, закрывая надоедливое солнце. Однако просто лежать оказалось скучно. Я немного сдвинул головной убор вверх и покосился на маму. Прямо рядом со мной вздымались два накрытых лифчиком холма грудей. Дальше взгляд скользнул по животу, до самых трусиков, туго натянувшихся на бедрах. Обтянув лобок, они плавно скатывались в междуножие, теряясь между сомкнутых бедер. Взгляд снова вернулся к груди и я представил, как бы сейчас выглядела мама, загорай она, как Женька, без лифчика. Картина предстала передо мной настолько ярко, что член начал подниматься и вскоре трусы у меня откровенно встопорщились. На все мои попытки усилием воли отвлечься и вернуть его в нормальное состояние воображение подкидывало очередную картинку, то с мамой, то с Женькой.

Пока я так боролся с собой, мама надумала перевернуться на живот. Приподнимаясь, она зацепилась взглядом за мой стояк, но ничего не сказала. Хотя, судя по секундной заминке, мысль такая у нее была. Теперь перед моим взором оказалась перечеркнутая завязкой лифчика спина и выпуклая попа, наполовину скрытая трусами. Воображение получило новую пищу для фантазий и я распрощался с мыслью совладать с непокорным членом. Да и к чему это теперь, если мама все равно видела.

– Вов, ты не видел, Женька опять сегодня в непотребном виде загорает?

– Не, ее сегодня совсем нет. А почему в непотребном – то?

– Ну это я так, вообще... – не стала спорить мама. – Пока она у себя на участке – пусть хоть совсем голая. А вот если на общественном пляже в таком виде появится...

– Но у себя – то ей можно?

– Можно.

– А ты, мам? Ты же тоже у себя, а купальник как у монашки?

– А ты бы как хотел? Чтобы я тут с голыми сиськами валялась?

– Ну – у – у... – картина нарисовалась передо мной так ярко, что я не нашел что ответить.

– Можешь не говорить, и так все ясно.

Мама снова перевернулась на спину, кивая при этом на мой пах:

– Тебе и так – то, я гляжу, достаточно.

Теперь уже я не выдержал и повернулся кверху задом, неловко пряча член под собой.

Мы провалялись еще часок, потом мама отправилась готовить обед, а я поднялся к себе, просидев там пока она не позвала меня к столу. Ни Жени, ни Юрки все еще не было видно и я начал за них беспокоиться. В смысле – не уехали ли они. Хоть мы и не пересекались с того памятного вечера, но оставаться вдвоем с мамой посреди пустой деревни было жутковато. Так – то я помнил, что здесь живет еще несколько человек, но поскольку на глаза они не попадались, смело можно было считать что их и не существует. Однако спустившись вниз оказалось, что как минимум одна живая душа таки присутствует – за столом чинно сидел усатый.

Как – то я пропустил момент когда он явился. Зато теперь развалился за столом и разглядывал маму. Судя по тому, что мама, накинув поверх купальника для приличия халат не озаботилась его застегнуть, это входило и в ее планы. Конечно, купальник – это не то умопомрачительное белье, в котором мама навещала Пашку, но все же в доме он не совсем уместен. Мое появление заставило их принять более приличный вид – мама застегнулась, а усатый сделал скучающее лицо и перестал вертеть головой вслед за ней. Заодно я прервал и их беседу. Судя по тому, как в комнате повисло нехорошее молчание, старую тему они продолжать не захотели, а новую сразу придумать не получилось.

– Кстати, Вов, у нас хлеб кончается. – сказала мама, накрывая на стол. – Надо бы в магазин сходить.

– Где это тут магазин? – удивился я.

– Недалеко. – встрял в разговор усатый. – В соседней деревеньке, минут двадцать пешком если не спеша.

– Вот Александр... э – э – э – э... – продолжила мама, но запнулась, не зная отчества.

– Можно просто Александр. – пришел на помощь усатый. – Или дядя Саша.

– Да, так вот Александр как раз туда собирается и предлагает мне с ним сходить.

У меня сразу возникли совсем другие мысли насчет причины, побудившей усатого позвать маму с собой. Вот если бы он просто предложил ей принести заодно хлеба раз все равно в магазин собрался – это я бы понял. А вот хрен тебе! – подумал я, но вслух сказал следующее:

– Чего ты, мам, сама ходить будешь? Давай я с дядей Сашей схожу. Ты только напиши что купить.

Понятно, что это рушило все его планы, но формально ни ему, ни маме возразить было нечего. И отказываться от приглашения поздно.

– Ну хорошо. – чуть скривился Александр – Подходи тогда к нашему дому через час.

С тем он и откланялся. Мы с мамой перекусили, она написала подробный список необходимого, выдала денег и я отправился в путь.

Возле дома усатого уже топтались его жена с подругой. Жена – Светлана, подруга – Валентина – вспомнил я. Не перепутать бы. Едва я подошел, появился и сам хозяин. Выяснилось, что отправляемся мы все четверо. Тут меня немножко кольнула совесть. Может я зря о нем так думал насчет его намерений относительно мамы? Уж при обеих своих тетках он бы не осмелился к ней приставать. Впрочем, кто сказал что если бы мама согласилась он бы взял с собой жену?

Усатый повел нас куда – то в сторону, не туда откуда мы приехали. Через ту часть деревни, где еще оставались местные жители. Оттуда тянулась накатанная грунтовка, через луг к роще.

– Вот сразу за той рощей станет видна цель нашего путешествия. – подсказал усатый.

Мы с ним шли рядом. Тетки, приотстав, плелись сзади, о чем – то тараторя. Усатый рассказывал, как чудесно ему живется на даче, между делом расспрашивая меня о маме и вообще нашей семье. За разговорами дорога незаметно вынырнула из рощи и я увидел покосившиеся дома, ни разу не лучше чем в нашй деревне.

– Дядь Саш, а чего несправедливость такая – у них есть магазин, а у нас нет? Я думал, тут здоровенное село, а оказывается – все как у нас.

– Не знаю... – пожал он плечами. – Тут вроде народу побольше осталось. Но сдается мне, года через три и здесь торговля накроется.

Магазинчик оказался типично деревенским. Хмурая продавщица, лет тридцати, с огромной грудью в розовом лифчике под белой прозрачной блузкой, помятым то ли спросонья, то ли с похмелья лицом и толстыми бедрами под экстремально короткой джинсовой юбкой принесла мне все требуемое, отсчитала сдачу и занялась Александром. Я отошел в сторонку, удивляясь тому, что работницу торговли совершенно не беспокоят ни открывающиеся нам всем между ее ног красные трусы когда она приседает над коробкой с консервами, ни норовящие вывалится из лифчика сиськи. Вот, отвернувшись, она наклонилась над нижней полкой, продемонстрировав нам обтянутый трусами зад и немного промежности. Мне аж самому неудобно стало, хотя член в штанах заметно напрягся.

Набрав все что нужно мы двинулись обратно.

– Как тебе, Вов, продавщица? – спросил усатый, когда мы вошли в рощу.

– Охренеть. – признался я. – Дядь Саш, а почему она в таком виде?

– Нормальный вид, Вов, о чем ты? – сделал он удивленное лицо.

– Ага, нормальный. Трусы наружу, сиськи на прилавок... Может, там в магазине и бордель по совместительству?

– Ну... скорее всего, она – то думает что выглядит красиво и сексуально. И потом, это ж маленькая деревня. Народу мало осталось, все свои, все и так сто лет друг про друга знают. Чего там скрывать – то? Вот ты, Вов, не стесняешься ведь дома в трусах ходить перед матерью?

– А чего стесняться? Это ж мама, она меня с рождения всякого видела.

– Вот и я о том же. А, например, натуристы, они вообще голыми ходят друг перед другом. И ничего.

– Это вы про нудистов? – переспросил я.

– Нет, Вов, нудисты и натуристы – это немножко разное. Вкратце – нудисты голые, потому что им так удобно. А натуристы – у них на этот счет целая философия про образ жизни. Сейчас долго рассказывать, но если хочешь, я тебе как – нибудь изложу основы.

– А вы, дядь Саш, откуда это все знаете? Или вы...

– Ага. – рассмеялся он – Точно. Я тоже из этих. Не ожидал?

– А как же. . – я обернулся назад, где шли его жена с подругой.

– И они. Мы все натуристы. А как иначе в семье может быть?

Не может быть! – думал я – С виду люди как люди. Взрослые уже, под сороковник. Серьезные. И голыми бегают? Не, не может быть! Видимо на моем лице отразилось такое недоверие, что он рассмеялся еще громче.

– Отчего такое веселье? – догнали нас женщины.

– Да вот признался Вовке что мы натуристы, но по глазам вижу – не верит.

– Так и есть. – улыбнувшись, подтвердила его жена.

Ее подружка стояла рядом и тоже посмеивалась. Наверное, вид у меня был и в самом деле недоверчиво – озадаченный.

– Не, не верит... Может, разденемся? – предложил усатый. – Чтобы сразу, так сказать, одним махом...

– Легко! – женщины отошли на обочину, сбрасывая одежду.

Я стоял и смотрел как три человека раздеваются передо мной, не доверяя своим глазам. Дольше всех провозился Александр. Оно и понятно – на мужчине летом одежды больше.

– Ну как? – качнув грудью подошла ко мне его жена. Ее грудь, полностью загорелая, размера, наверное, четвертого, с аккуратными шариками сосков, привлекала мое внимание даже больше чем покрытый светлыми волосками лобок.

– Теперь – то, наверное, поверил. Да, Вов? – хихикнула подружка. Ее грудь была поменьше, как и она сама, зато лобок чисто выбрит и под ним виднелась верхушка сомкнутых губок.

– Ну хватит вам парня в краску вгонять. – подошел к нам и Александр. – Кстати, Вов, раздевайся – ка и ты тоже. Из собственного опыта скажу – сразу лучше будешь себя чувствовать среди нас, голых.

– Точно! – потащили меня тетки на обочину. – Давай, Вовка, не бойся!

Продолжение следует...