Ротный когда – то был капитаном и худо – бедно полз по карьерной лестнице. Но любовь к водке, как это обычно бывает, встала у него на пути. Само по себе это в армии дело обычное, но угораздил черт капитана Денисова попасться как – то на глаза комиссии из Москвы в непотребном виде. Непотребном настолько, что капитан, не разобравшись кто его окликнул, грубо послал всех по матери, а в довершение всего оттолкнул стоявшую на пути фигуру. Не ожидавший такого московский генерал не удержался на ногах и позорно сел на свежевскопанный газон при всей своей свите. После чего для генерала стало делом чести наказать наглеца. В результате капитан Денисов превратился в старшего лейтенанта, хотя и остался в прежней части, видимо, в назидание сослуживцам. Повезло еще, что местное командование, пожалев мужика, когда все малость утихло вернуло ему прежнюю должность, хотя многие считали, что Денисову теперь до самой смерти больше взвода не видать. Жена, посмотрев на это, выставила неудачника из дома. Поэтому теперь старлею было все равно где напиваться и спать – хоть в казарме, в канцелярии на раскладушке, хоть в выделенной ему комнатке в общежитии, где его все равно никто не ждал.

В субботу, согласно распорядку, была баня. На самом деле слово "баня" оказалось просто устоявшимся названием, в реальности представляя собой огромную душевую. Однако леек на всех все равно не хватало. Женьке повезло – он совершенно случайно оказался в первых рядах, успев забраться под горячие струи и не замечая осуждающих взглядов троих стоящих поодаль парней.

– Непорядок... – зло произнес один из них, сержант Ставцев, которому до дембеля оставалось меньше месяца, как, впрочем, и стоящим рядом Мурадову и Костину. – Бардак...

– Ага. – подтвердил Костин. – Во духи пошли! Еще службы не нюхали, а лезут... Нет бы дедушек вперед пропустить, даже не оглянулся! Никакого уважения!

– Пойдем, объясним?

– Пошли!

Троица приблизилась к Женьке, зажмурившемуся и намыливающему голову.

– Ты что, боец, совсем страх потерял!? – Костин толкнул его в грудь.

Женька отлетел назад, угодив в объятия Мурадова. Тот ловко схватил его, прижимая к волосатой груди с бугрящимися мышцами. Ставцев, коротко размахнувшись, ткнул Женьку кулаком в живот, не очень сильно, но очень чувствительно.

– Короче, слушай! – Костин, говоря это, постукивал кулаком по Женькиной груди. – Тебе кто разрешал поперед дедушек лезть, а? Ты здесь вообще никто! И когда захочешь что – то сделать, сначала должен спросить у нас! Ты понял!?

Женька помотал головой. Ставцев оглянулся вокруг, отмечая, что несколько человек заинтересовались происходящим и принял решение не применять мер физического воздействия:

– Но... Ладно, на первый раз так и быть... – снисходительно похлопал он парня по плечу. – Но кое – кто вечером будет мыть сортир. Знаешь кто?

– Угу. – кивнул Женька.

– А теперь вали отсюда!

Чистка сортира после отбоя подразумевала, что Женька на какое – то время окажется один в закрытом помещении, куда Ставцев собирался наведаться чтобы уже без лишних глаз провести воспитательную работу. Женька, не подозревая об этом, перевел дух, радуясь что так легко отделался, и наконец обратил внимание, что к его ягодицам прижимается твердый мужской член.

Мурадов сам не ожидал что у него встанет, но пока терся о гладкие, безволосые ягодицы, мягкие как у женщины, член сам собой напрягся. Он вспомнил, что не трахался очень давно, наверное с месяц, и отчаянно захотел засунуть ноющий от напряжения орган хоть куда – нибудь. Он сейчас был согласен даже на мужика. Оттолкнув Женьку, так что тот упал на колени, он посмотрел на согнувшуюся фигуру. А что? Сзади почти как баба, только худая. А там, как говорится, какая в жопу разница?

Мурадов среди друзей имел репутацию перманентно сексуально озабоченного. Правда, с женщинами ему не везло – мало кто соглашался на близкое общение с ним. Помучившись первые три месяца службы, он докатился до того, что трахнул бабулю возраста "за шестьдесят". Дело было так: трое солдат, имея желание не иметь дела с патрулями в увольнении и тем более в самоходе, сняли комнатку у бабушки – божьего одуванчика, где держали гражданскую одежду и переодевались, выходя в город. В тот день поливал дождь и Мурадов с Костиным, затарившись бухлом, решили никуда не ходить.

– Эх, теперь бы бабу... – вслух размечтался Мурадов, изрядно набравшись.

– Где ж тебе ее взять? – подколол его Костин. – Разве вот бабуля... ха – ха – кивнул он на дверь.

Вопреки его ожиданиям, Мурадов не огрызнулся, а задумался:

– Бабуля? Слушай, а какая разница? Что у нее там, не как у всех что ли?

– Ты что, в самом деле хочешь!? – удивился Костин.

– Ну а чо?

– Да ну, у тебя на нее и не встанет!

– Спорим?

– Давай!

Совершив положенные формальности, Мурадов отправился к хозяйке.

– Ба – ввалился он к ней в комнату – А давно ты без деда?

– Да лет 18 уже... – прикинула та, слегка удивившись.

– И что, у тебя 18 лет секса не было? Это, считай, снова целка... – пьяно хохотнул парень.

Бабуля непонимающе уставилась на него.

– Ба, а давай сделаем друг другу приятно?

Мурадов вывалил из штанов готовый к бою член и принялся задирать длинную, до пола, юбку. Бабуля, потеряв дар речи, беспорядочно махала руками и брыкалась, пока он стягивал с нее толстые трусы, разглядывая появившиеся из – под них густые заросли между ног. Потом растянул ноги в стороны, лег сверху и с пятой попытки почувствовал, как член, найдя вход, туго входит внутрь сухой, неготовой его принять вагины. Бабуля заверещала, завертелась под ним, что не избавило ее от неумолимо протискивающегося вглубь ее тела члена. Мурадов вдумчиво трахал старушку, не обращая внимания на ее протесты. Несмотря на разницу в возрасте, он пришел к выводу, что между ног у бабули все органы пока еще пригодны к использованию, а раз так, то надо этим пользоваться. Он задрал ее ноги повыше и в очередной раз с размаху воткнул окаменевший член в уже немного разработанное отверстие.

Костин, сначала ожидавший что друг скоро вернется ни с чем, в конце концов решил посмотреть куда тот делся. К его небывалому удивлению, в хозяйской комнате, на ритмично поскрипывающей кровати, обнаружилась голая ниже пояса хозяйка с задранными к потолку ногами, а между ее бедер раскачивающийся волосатый зад Мурадова. Заметив товарища, тот остановился, заставив бабулю стать раком, закинул юбку ей на голову и резко засадил сзади, победно взглянув на Костина.

Кончив, Мурадов слез с кровати, застегивая штаны.

– Будешь? – спросил он друга, кивая на выставленный зад и раскрытую вагину между полных бедер с капающей спермой.

Костин посмотрел на толстые ягодицы, выглядящие из – за избытка жира, добавляющего упругости, моложе своих лет и решил – А что? Если на лицо не смотреть, сзади больше пятидесяти не дашь. А пятьдесят – это для нашей ситуации еще вполне – вполне...

Он тоже сбросил штаны, пристраиваясь к бабулькиной вагине. Почувствовав в себе еще один член, она заверещала снова, запричитала, впрочем, не делая попыток увернуться от ворвавшегося в нее стержня. Под одобрительным взглядом Мурадова Костин вколачивал член так, словно старался проткнуть старушку насквозь, вскоре благополучно закачав в нее порцию семени. Оставленная в покое бабуля, полежав немного с выставленным голым задом, встала как ни в чем не бывало и пошла заниматься своими делами, к удивлению парней не высказав никаких претензий. И даже закрывая за ними дверь, улыбалась как обычно, произнося традиционное "заходите еще, мальчики".

После, на следующий день, оба предпочли эту историю не вспоминать.

– Слышь, че вчера было – то? А то я так нажрался, не помню ничего... – поинтересовался утром у друга Мурадов.

– Да хрен его знает, я такой же был, не помню...

На самом деле оба прекрасно все помнили. Костин в дальнейшем при встречах с бабулькой только прятал глаза, стараясь не вступать в разговор и быстренько проскользнуть мимо. А вот Мурадов, в глубокой тайне от друзей, когда становилось совсем невмоготу, пользовался старушкиными услугами. Без лишних слов он голым вваливался к бабуле в комнату и та с готовностью стягивала трусы, задирала юбку, становилась раком и начинала охать еще до того, как член касался ее. Правда, такое однообразие Мурадову вскоре надоело и старушка познакомилась с оральным и анальным сексом. Но если взять в рот толстую головку он уговорил ее всего за каких – то полчаса, то за зад она билась всерьез.

Пока Мурадову, сжигаемому похотью, это не надоело. Он выматерился, повалил бабулю на живот и грубо затолкал ей член в анус, не обращая внимания на истошные крики. Еще пару раз ему все еще приходилось преодолевать отчаянное сопротивление, благо физические возможности старушки не шли ни в какое сравнение с силой молодого парня и в конце концов она таки оказывалась насаженной анусом на молодой член. Впрочем, через пару недель она уже почти добровольно подставляла зад, понимая что отделаться не удастся.