Психиатры не добились от него ничего определенного. По всем признакам вроде нормален, но при этом есть какой – то легкий сдвиг, который, возможно, при определенных обстоятельствах или стрессе может заставить вести себя совершенно непредсказуемо. На это все и списали, тем более что авторитетные товарищи очень просили не раздувать и найти хоть что – нибудь. Из психушки ушло заключение со словами "возможно", "вероятно", "можно предполагать". А что с них взять, с докторов? Психиатрия – наука сложная, там не как в армии – либо да, либо нет. Но общий смысл был таков, что темной ночью уставший боец с перепугу потерял контроль над собой и принялся палить, что характерно для синдрома... . дальше шли нерусские фамилии и специфические термины. Короче, от испуга и стресса нежная психика дала сбой.

Женьку продержали в психушке полгода, после чего комиссовали и отпустили. Мать приехала его забирать. Женька впервые за долгое время вдохнул сырой весенний воздух и улыбнулся:

– Хорошо...

– Женечка, пошли, а то на поезд опоздаем. – потянула его мать. – Мы тут с документами долго провозились.

– Пошли, мам. Мы на вокзал сразу?

– Да, вещи там уже.

В поезде было пусто. Рабочий день, непопулярное направление, да и вообще не сезон. Во всем вагоне оказалось человек десять, а в их купе – только они одни. К вечеру все угомонились, прекратились хождения по коридору, проводница тоже перестала надоедать предложениями чая.

– Жень, давай спать. – предложила Анна.

– Давай.

Он достал с верней полки матрасы, постелил шуршащие простыни и раздевшись до трусов улегся. Мать легла прямо в халате, в котором ходила в поезде.

– Мам, да ты тоже разденься. Я отвернусь. – предложил Женька. – Нет же никого.

– Тоже верно... – она снова встала.

Женька отвернулся, слушая шуршание сзади.

– Можно уже?

– Да, поворачивайся.

Женька ворочался и не мог заснуть. Первая ночь на свободе после стольких дней жизни взаперти! Колеса постукивали, дребезжала плохо прикрученная панель на потолке, за окном проплывали фонари на маленьких станциях, отбрасывая машущие по стенам тени. Женька думал о себе и о матери. Каково ей пришлось, когда из – за его глупого поступка Денисов вынудил ее... И ведь ничего это не изменило! В смысле Денисов – то все равно продолжал его трахать! Только матери досталось. Ох, какой же я идиот! – думал Женька.

– Мам... – подал он голос. – Ты спишь?

– Нет... – чуть помедлив отозвалась она.

– Мам, я тут все думаю, думаю... Прости меня, мам...

– За что, Жень?

– Ну, за то что тогда лейтенанта ударил. А тебе потом пришлось...

– Ничего, Жень. Не жалко мне тех денег, еще заработаем.

Анна до сих пор с содроганием вспоминала, как Денисов с Кругловым переворачивали ее, трахая во все отверстия, но Женьке этого знать не нужно. А деньги – деньги действительно на фоне этого такая ерунда...

– Мам, не надо. – попросил Женька. – Я ведь знаю, что ты не только деньги отдала...

– Не только? А что еще?

– Себя. Он мне сам сказал.

– Кто?

– Денисов.

Она растерянно замолчала. Выходит, сын все знает?

– А что именно он тебе сказал? – Анну накрыл ужас, когда она представила, что лейтенант в красках расписывал сыну, как они ее, куда и сколько раз.

– Да ничего особенного, мам, никаких подробностей. – догадался Женька о ее страхах. – Сказал что ты деньги не все привезла и остальное отработала.

– Ладно, Жень, что уж теперь... Ты уже взрослый, все понимаешь. Главное, что все обошлось. – она сделала паузу. – А с чего вдруг он тебе это рассказал? Хвастался?

– Да нет, сравнивал... К слову пришлось.

– Сравнивал? С кем?

Теперь настала Женькина очередь помолчать, думая, говорить – не говорить.

– Понимаешь, мам... мы с ним тоже... В общем, я тогда его... в попу.

– Ты его!? – Анна приподнялась, не обратив внимания, что простыня соскользнула с груди и белея лифчиком в темноте. – Жень, я правильно поняла – ты с ним, как с женщиной!?

– Правильно, мам. – буркнул Женька. – Но это один раз всего, а в основном это он со мной как с женщиной.

– Что ты такое говоришь! – Анна завернулась в простыню и пересела на полку к сыну. – Он что, тебя... э – э – э... тоже в попу? Это же больно! И вообще... !

– Мам, ну что ты в самом деле... Все уже закончилось. И не так уж оно больно, когда привыкнешь.

– Так он что, не один раз тебя так?

– Нет, говорю же, это я его один раз, а до этого он меня каждую неделю!

– Ох, Женечка... . натерпелся же ты... – Анна машинально погладила его по ягодице. – Бедная твоя попа...

Нежное поглаживание оказалось до крайности приятным. Женька повернулся на живот, окончательно стряхнув простынь. Анна еще раз провела рукой по прикрытой трусами ягодице.

– Мам, да не жалей ты меня так! Говорю же, когда привыкнешь не больно. Иногда приятно даже.

– Приятно!? Жень, а ты теперь этим не станешь? Ну, неправильной ориентации?

– Мам, перестань. Лучше еще погладь.

Анна снова провела рукой по ягодице, переходя на торчащую из трусов ногу.

– Так?

– Да. Еще...

Анна гладила ягодицы сына, проводя рукой вниз до колена, затем поднималась по бедру вверх, сдвинув при этом широкую штанину трусов и коснувшись выпавшей из них мошонки. Млеющий Женька ощутимо вздрогнул и она отдернула руку.

– Еще, мам...

Она снова повторила это, теперь сознательно коснувшись этой части его тела.

– Еще...

Она просунула руку снизу в трусы, положив ладонь на теплую ягодицу сына, погладила ее, спускаясь ниже и накрыла мошонку всей ладонью. Внутри прощупывались упругие яички, легко перекатываясь в пальцах. Женька засопел, приподнимая таз. Она видела как ему это нравится. Трусы мешали. Она другой рукой стянула их вниз. Женька изогнулся, избавляясь от них окончательно, после чего снова улегся на живот, приподняв зад

Теперь Анна легко смогла подхватить мошонку снизу, лаская ее и думая:

– Что я делаю! Нет, все правильно! Мальчик столько пережил, ему нужны положительные эмоции!

Женька постанывал. Пальцы Анны задевали отвердевший, торчащий вниз член. При каждом прикосновении его таз вздрагивал.

– Жень, не мучайся. – не выдержала Анна – Перевернись.

Женька перевернулся на спину, явив ей вытянувшийся крепкий член. Анна обхватила его ладонью, медленно проведя по всей длине. Женька застонал.

– Лежи, сынок, я сама...

Она дрочила ему, совершая рукой непривычные для нее движения. Член в руке подрагивал, отвечая взаимностью. Анна положила вторую руку сыну на грудь. Тот вцепился в нее, прижимая к себе и дернул бедрами, толкая член вверх. Анна ускорила движения, чтобы через несколько секунд увидеть как эякулирует ее сын.

– Ох, мам... Ты просто чудо... – выдохнул Женька. – Как это у тебя так здорово получается?

– Да вот... получается... – она вытерла с него сперму полотенцем.

– Мам... а давай теперь я тебе так же?

– Нет, Жень, это лишнее.

– Ну давай, мам... Я просто поглажу, спину, ноги...

Невзирая на ее слабые возражения, Женька уложил мать на свое место лицом вниз, предварительно освободив от простыни. Полюбовался стройным телом, красивыми ногами, завистливо вздохнул и провел рукой от шеи до того места где начинались трусы.

– Мешает. Я расстегну. – дернул он застежку лифчика.

Анна чувствовала на себе заботливые руки, поглаживающие и разминающие каждый сантиметр ее тела. Иногда они скользили по попе, не покушаясь, однако, на трусы, иногда поднимались по бедрам вверх, до легкого касания промежности. Женька старался, но прикасаться к трусикам явно избегал. Из – за этого Анне казалось, что чего – то недостает. Что если бы он погладил ее ягодицы, она точно воспарила бы от блаженства.