Вот таким людям, не подозревая ни о чем, Женька попал на заметку. После отбоя Ставцев наставническим пинком отправил его в туалет – отрабатывать провинность. Все трое направились следом, чтобы проконтролировать выполнение, ну и слегка поучить жизни. Сначала Женька, сжимая в руках тряпку, с опаской поминутно оглядывался, ожидая подлянки. Мурадов плотоядно посматривал на склонившегося парня, потирая себя в паху. Мысль, посетившая его в бане, снова ожила.

– Ты чего? – спросил его Костин, заметив это.

– Да вот думаю... давненько у меня бабы не было.

– И что теперь лыбишься? Придумал где ее взять?

– Ага.

– Где?

– Да вот. – Мурадов кивнул на Женьку. – Вполне мог бы дедушку удовлетворить. – после чего громко спросил: – Один раз не пидорас, да, боец?

Женька, не расслышавший предыдущих слов, на всякий случай решил что лучше соглашаться со всем сказанным и кивнул.

– Ну тогда иди сюда! – обрадовался похотливый сержант.

Женька бросил тряпку и подошел, удивленно глядя как Мурадов достает из трусов темный член.

– Значит так, боец! Видишь это!? – он потряс упругим стволом. – А теперь быстро встал на колени и взял в рот!

– Чего!? – Женька отшатнулся.

– Соси, говорю!

Приказ подкрепил чувствительный толчок в спину.

– Да вы тут охренели все! – заорал Женька, но немедленно получил удар в живот и согнулся, хватая ртом воздух.

Две пары крепких рук схватили его, выкручивая локти за спину и не давая разогнуться. Женька почувствовал как с него стащили трусы. Мурадов намылил головку и зашел сзади:

– Хорошая девочка... – погладил он ягодицы парня. – Любишь, небось, в попку?

Женька в панике ощутил упершийся в анус член. Он задергался, но держали его крепко. Сфинктер какое – то время сопротивлялся нажиму, а потом Женька почувствовал что в зад проникает нечто невообразимо толстое, разрывая его. Стрельнула резкая боль и Женька заорал во всю силу легких.

– А ну стоять! Какого хера!? Что здесь происходит!?

В дверях возник ротный, по обыкновению оставшийся ночевать и вопреки обыкновению относительно трезвый. Мурадов торопливо поддернул трусы, отскочив от Женьки. Впрочем, ротному и так было все понятно.

– Так! Вы, трое пидарасов – пшли нах, с вами завтра... А ты – обратился он к всхлипывающему Женьке – со мной.

– Ну, рассказывай... – Денисов расселся на стуле, глядя на стоящего перед ним бойца.

Женька, сбиваясь и еще не отойдя от пережитого, изложил все, начиная с бани.

– Так... Понятно. Но не очень. Я не понял, они тебя трахнули?

– Не знаю... Больно было...

– Ты что, не понял засунул он или нет?

– Ну... вроде бы...

Только этого Денисову и не хватало. Изнасилованный боец во вверенном подразделении – это ЧП, которое тяжким грузом ляжет на его, Денисова, плечи. С его репутацией могут и попереть из рядов. Черт бы взял этого Мурадова! Надо же, на мужиков его потянуло!

– Жаловаться будешь?

– Кому... ?

– Ну не мне же! Прокурору там, замполиту, особистам, этим еще... солдатским матерям... Кому вы обычно жалуетесь...

Женька подумал. Жаловаться – это ж на бумаге надо все изложить, потом рассказывай каждому в подробностях – кто, куда, чего... В роте все узнают... Он помотал головой:

– Не...

– Ладно. . – лейтенант, чуть повеселев, встал – Задница – то болит?

– Угу...

– Дай посмотрю, не порвали ли... А то помрешь еще до утра от потери крови.

Женька послушно стянул трусы и повернулся к командиру.

– Да не так! На стол пузом ложись, там и лампа ярче!

Денисов посмотрел на задницу парня, растянул ягодицы, потрогал сморщенное углубление, неожиданно отметив про себя, что если бы не болтающаяся снизу мошонка, то очень похоже сзади на его бывшую жену. Не сейчас конечно, а в молодости, когда та была на 18 лет моложе и на двадцать килограммов легче. Неудивительно что Мурадов соблазнился... – подумал он, произнеся вслух:

– Ну так вроде все цело, разве что внутри повредили... сейчас проверим...

Смазав палец кремом после бритья, он ввинтил его Женьке в анус. Напрягшийся было Женька, поняв что тонкий палец по сравнению с елдой Мурадова – это ничто, снова расслабился. Денисов сосредоточенно ощупывал стенки прямой кишки, сначала одним пальцем, а затем, добавив крема, двумя. Потом вставил оба больших пальца и попробовал, растянув отверстие, заглянуть внутрь. Женька терпел, изредка охая. Денисов же, чем дальше, тем больше находил поразительное сходство задницы парня с задом бывшей жены. А ведь она, сука, так мне ни разу в жопу не дала! – думал он. Его член, помимо воли, напрягся. Денисов вспоминал, как уговаривал жену на анал, вспоминал что уже сто лет не трахался, рассеянно двигая пальцами в заднем проходе парня. Мысли его медленно, но верно сворачивали на совсем уж недопустимое направление. Наконец решившись, он неслышно расстегнул брюки.

Женька, слегка успокоившись, терпел этот осмотр, чувствуя как внутри кишки хозяйничают пальцы ротного. Они то проникали глубоко, то вообще исчезали. Пока в один момент Женька не почувствовал, что зад ему растягивают как – то уж слишком сильно. Он туда всю руку что ли сует? – подумал он, в следующий миг поняв, что это вовсе не рука. Денисов, заметив беспокойное шевеление лежащего перед ним тела, добавил между ягодиц крема и упершись в них ладонями плавно втолкнул член еще на пару сантиметров в юношескую задницу. После долгого воздержания ощущения были непередаваемые – упругое сопротивление сфинктера и затем горячие объятия прямой кишки окончательно затуманили ему мозги. Сильнее прижав к столу трепыхающегося Женьку, он с наслаждением засадил свое копье по самые яйца, бормоча:

– Ну что ты дергаешься, ну потерпи чуток, я же совсем немного...

Вопреки его словам, "немного" очень быстро превратилось в глубокое, ритмичное проникновение в тугое отверстие.

Женька, тщетно подергавшись и пережив первый ужас осознания того, что его по настоящему трахают в задницу, смирился. Тем более что даже проникновение командирского члена по самые яйца не вызывало той ужасной боли, как всего лишь попытка вставить Мурадова. Ощущения, конечно, были крайне непривычные, будто в зад засунули бревно, неприятные, но терпимые. Женька постарался расслабиться, и член заскользил еще легче. Денисов увеличил скорость, громко дыша и шлепаясь лобком о ягодицы. Скорей бы он... – с тоской подумал Женька, чувствуя приближение командирского оргазма. Словно в ответ на его мысли Денисов в последний раз загнал член и Женька ощутил как тот пульсирует внутри кишки.

– Ну вот, и ничего страшного! – одобрительно похлопал его по ягодице лейтенант, вытащив орган и снова осмотрев задницу на предмет повреждений. – Все у тебя нормально. Классная жопа, словно создана чтоб ее трахали! А ты молодец, терпел, не орал!

Женька молча натянул штаны, стараясь не встречаться с лейтенантом взглядом.

– Ну все, иди спать. – отпустил его тот. – А дебилов этих не бойся, больше они тебя не тронут.

Женька не помнил как добрался до койки. Задница с непривычки болела и по ощущениям представлялась огромной дырой. Под одеялом он осторожно потрогал больное место – дыра вроде закрылась, но все вокруг оказалось измазано то ли кремом, то ли спермой. Погоревав о своей несчастной судьбе, он кое – как заснул, несмотря на ноющую боль в измученном сфинктере.

На подъеме в казарме не обнаружилось ни Мурадова, ни обоих его друзей. Робко радуясь в душе, что хоть ненадолго отсрочилась встреча с этими упырями, Женька окунулся в обычную армейскую жизнь, стараясь заглушить воспоминания о вчерашнем вечере. К обеду из разговоров выяснилось, что Мурадова и компанию ротный поднял за час до подъема и с попутной машиной отправил на полигон, под начало тамошнего прапора. До самого дембеля. Прапор слыл скотиной каких мало, а полигон был весьма действенным пугалом для нарушителей воинской дисциплины – похлеще губы. Это немного подняло Женьке настроение. Получалось, что обидчиков он больше не увидит, а главное – никто не сможет рассказать остальным о его позоре. Ротный не в счет, он с солдатами на такие темы не разговаривает. Так что никто ничего не узнает. А в остальном – один раз не пидорас. Женька вспомнил дурацкое изречение "В жизни надо все попробовать" и невесело усмехнулся. Вот и попробовал, хоть и не собирался. Зато теперь можно со знанием предмета обсудить тонкости анального секса с каким – нибудь геем. Хотя нет, знание предмета предполагает богатый опыт, а его пока маловато. Тьфу – тьфу – тьфу! Пусть уж так и остается!