Часть 6

Автобус с ребятами, покачиваясь не спеша покатил на полевой стан, пофыркивая на взгорках разбитой дороги. Из окна автобуса на Витальку смотрели печальные глаза Нины Николаевны, из-под надвинутой косынки на выгоревшие дуги бровей. Рядом с ней на сиденье, раскачиваясь на ухабах, касаясь плечом Красиной, сидел Панин с молчаливой улыбкой, провожая глазами незадачливого соперника.

К Витальке подошла Пелагея Федоровна и положив руку на плечо парня, со вздохом произнесла:

– Ну будет убиваться, Виталик, прибежит ещё, только свистни. Многовато ей одной по жизни: и муж, и любовники молодые, и работа в городе. Пусть свою задницу растрясёт на наших дорогах, не всё по асфальту раскатывать на троллейбусах.

– Чего мне убиваться, скажешь тоже. Нельзя без нужды женщину к себе привязывать. Рано или поздно придётся уходить, а будешь тянуть, только хуже для неё будет. А так, как в детсаду и сам поиграл и другому дал... Видела эту счастливую рожу рядом с ней. Он её беречь будет, пылинки сдувать, помяни моё слово, ещё от мужа уведёт, тем более от него она никак родить не может.

– Идём милок, дела не ждут. С фермы уже звонили, запрягай Школьника и отправляйся за молоком. Привезёшь, в продмаг съездишь за хлебом и так по мелочи, я напишу чего забрать. Ну ты чего такой квёлый, не выспался? Так-то с бабами по ночам куролесить. Зайди на кухню, я тебе кофейку заварю, а то ещё заснёшь в телеге. Нынче не приходи, отсыпайся, мой хороший.

* * *

Антонина Васильевна шла под зонтом, обходя лужи короткого, летнего дождя на мокром асфальте. В промежутках свинцовых туч были отчётливо видны проблески чистого неба. Город словно принимал душ после горячего пыльного дня. Дождевые струи скатывались с пёстрого зонта под ноги, устремляясь в ложбины и трещины на асфальте тротуара, образуя новые лужи. Сегодняшний рабочий день для Антонины Васильевны не задался с самого утра. Придя утром в управление, она была вызвана к начальнику в кабинет.

– Здравствуйте, Антонина Васильевна, – приветствовал её шеф, поднимаясь с кресла, – познакомьтесь с нашим новым сотрудником, – он повернулся к окну и указал на незнакомца, сидящего на директорском диване.

– Игорь Александрович Кузовлев, – представился мужчина, поднимаясь с места.

Дальнейшая церемония знакомства прошла вполне буднично. Кузовлев приехал из Челябинска, прожив в нём до сорока трёх лет, работая на трубном заводе в должности ведущего экономиста, вернулся в Саратов, где жили его родители. Семьёй своей не обзавёлся, хотя старики настойчиво просили его о внуках. Будет кому из родных руки на груди сложить в смертный час. На что он только посмеивался и обещал непременно подумать.

– Мои невесты уже в бабках пребывают, а с молодыми связывать себя не стану, разве что, какая вдовушка приглянётся... – уклончиво отшучивался Игорь Александрович на расспросы матери.

– Ох, Игорь! Не дело говоришь... – укоряла мать своего сына. С кем старость встречать станешь, когда возле тебя никого, с кем словом обмолвиться не будет. Вспомнишь мои слова, да поздно будет.

– Игорь Александрович, – тронув за локоть Кузовлева, Антонина Васильевна предложила ему пройти в её кабинет.

– По тому, как в отделе свободного места для Вашего стола у нас нет, а Вас взяли к нам на должность моего зама, то я не буду возражать если Вы будете сидеть в моём кабинете за соседнем столом. Будет с кем почаёвничать в перерывах от дел.

Игорь Александрович, польщённый её предложением, принял приглашение и они направились по коридору управления, в кабинет Ступининой. Следуя за своей начальницей, Юрий Александрович не без интереса наблюдал за лёгкой походкой женщины, статной фигурой, перехваченной пояском по талии на платье, подчёркивающий приятную округлость бёдер Антонины Васильевны. Оценив для себя внешние данные своей начальницы на максимальный бал, он учтиво распахнул перед ней дверь кабинета с табличкой «Начальник сметного отдела Ступинина Антонина Васильевна».

– Устраивайтесь,  Игорь Александрович, за этим столом. Когда-то давно это был мой стол, теперь он Ваш. Надеюсь мы сработаемся. Немного позже, я познакомлю Вас с коллективом нашего отдела. Увы, он исключительно женский, отсюда и свои минусы, по командировкам ездить не любят. Правду сказать, во времена пустых полок в магазинах, в те же командировки в Москву, в очередь стояли, а теперь кроме производственной необходимости, другой больше нет, вот и сидят молча. Кого в поезде укачивает, у кого дети, а то и просто муж не пускает. Будто проблема измен возможна лишь вдали от дома. У Вас, Игорь Александрович, с этим как?

– С проблемой измен? Скажу честно, всё равно узнаете, изменять мне некому, потому и детей нет, в транспорте меня не укачивает, – улыбаясь, с оттенком горечи пояснил Игорь Александрович.

– Да Вы просто находка для нашего отдела. Свободный, бездетный, мужчина в самом расцвете сил!...За Вами теперь все наши женщины в очередь станут. – облегченно заключила Антонина Васильевна.

– А Вы? – поинтересовался тут же Кузовлев, взглянув на Ступинину.

– Что я? – удивилась она, – ах, Вы об этом? Нет знаете, пожалуй, воздержусь. Я свою очередь уже отстояла, не умаляя всех Ваших достоинств, вынуждена отказаться. Но лет десять назад не исключила бы для себя такой возможности.

– Отчего же так категорично? Я человек положительный и не стал бы пользоваться своими преимуществами. Во всяком случае, так было до сих пор.

– Нет, дело вовсе не в том, в недалёком прошлом мой брак распался, муж ушёл от меня, оставив мне трёх детей. Жизнь, так сказать с чистого листа... Но деток вырастила, дала образование, старший сын отслужил в армии и женился, дочь работает, младший через год заканчивает учёбу в техникуме. Живём дружно и замуж меня дети не гонят.

– А не замуж?...

– Слишком много подробностей для первого знакомства, Юрий Александрович.

– Простите, Антонина Васильевна, немного увлёкся, – несколько смутившись извинился Кузовлев.

– С жильём определились? – заваривая чай, спросила Антонина Васильевна.

– У меня здесь родители живут, приютили с условием, что женюсь в ближайшее время. Боюсь, что дожмут старики, они у меня настырные, из-за этого, в своё время, и уехал, захотелось самостоятельности.

– Ну с женитьбой у Вас дело не затянется, девчонки у нас бедовые, враз окрутят.

– В моём-то возрасте их лучше обходить стороной, мне предпочтительней посолиднее – признался Юрий Александрович.

– И с этим проблем не будет. И замуж и не замуж, – успокоила его Ступинина.

– И всё же торопиться не стоит. Брак – дело серьёзное.

– Ну не всё до брака доходит, бывают и другие варианты отношений...

Кузовлев лишь пожал плечами, задержавшись глазами на ладной фигуре начальницы.

* * *

Антонина Васильевна закрыла зонт. Дождь закончился и тучи скрылись за Волгой, отсвечивая цветной дугой радуги, соединившей два противоположных берега реки. Заглянув в пару магазинов, она набрала сумку продуктов и перебрасывая её с руки на руку не спеша шла к своему дому. Поднявшись в лифте на свой этаж, Антонина Васильевна вошла в свою квартиру. Оставив на полу сумку с продуктами, она скинула с ног туфли и пошла в комнату дочери, чтобы отчитать её, на ходу формулируя гневную речь:

– Могла бы хоть в дверях встретить свою мать и принять сумку с покупками. Всё сама и сама, купи, приготовь, накорми, убери. Сейчас эта жужелица у меня огребёт, – предвкушая жёсткую расправу с дочерью, ликовала мать. Но распахнув дверь в её комнату Антонина Васильевна замерла от неожиданности. В голове мелькнула мысль:

– Похоже уже огребла... – Надежда, раскинув ноги лежала на кровати, перед ней на коленях стоял старший брат, поддерживая за ягодицы свою сестру, совершая ритмичные толчки в промежность своей партнёрши. При каждом новом ударе Надька вскрикивала, вскидывая подбородок, издавая томительный стон.

– Я вот понять не могу, – решилась прервать затянувшийся процесс Антонина Васильевна, обращаясь к своим детям, – оно похвально, что вы так крепко любите друг друга. Но это не обязательно, чтобы кто-то ещё мог наблюдать за вашими потрахушками или вы никого не ждете? Куда вы Настю спровадили? А я вошла, вы даже голову не повернули на стук дверей.

– Ой! Мамочка пришла, а мы с Серёней даже не слыхали тебя. Серенький, заканчивай скорей. Я после тебя ноги вместе не сведу. Мамуль, хочешь помочь сыночку, с меня уже достаточно. Между прочим, этот дурачок даже презерватив не стал надевать. Разбаловала его Вика.

Сергей сел в ногах Надежды и выжидательно смотрел на мать.

– Мам, хочешь? Я не долго... – притягивая Антонину Васильевну за руку к постели, с которой живо вскочила сестра, уступая место матери.

– Я спрашиваю вас, олухи, где Настюха, не хватало, чтобы она заявилась в самый интересный момент – зятёк трахает свою мать и сестру, ни о чём не думая.

– Да я услала её к Вике, Сергей домой пойдёт и вернёт её, – успокоила Надька Антонину Васильевну, натягивая трусы. Вы тут заканчивайте, а я пока в душ.

– Нет уж, милая! Разгрузи сумку в холодильник и присмотри, чтобы Настя не влетела, как я. А тебе сынок, не много ли будет на ночь глядя, чем жену радовать будешь? – стягивая через голову платье, поинтересовалась Антонина Васильевна. – Нет уж, давай лучше у меня в комнате, а то я чувствую себя шлюхой на чужой кровати.

Сергей расправив накидку на постели Надежды, вышел вслед за матерью, придерживая в руке возбуждённый член.

Так-то оно спокойнее, Сережа, – устраиваясь у себя на кровати заверила, Антонина Васильевна, сына. – Ну что там у тебя с Надькой не получилось? На Виталика она никогда не жаловалась.

* * *

Запрягая школьного мерина, Виталька прикидывал, на сколько он способен не ударить в грязь лицом пред Марией после прошедшей ночи, в обществе с Пелагей Федоровной. Забросив пустые фляги в телегу, Виталька зашёл на кухню за обещанным кофе. Чашка с налитым кофе уже ждала его.

– Да только выехал за ворота, скоро будет, – говорила Пелагея Федоровна с кем-то по телефону. Виталя, пей скорее и езжай, там уже который раз названивают.

– Кому там не терпится? Молоко что ли скисает? – спросил парень, быстрыми глотками отхлёбывая из чашки крепкий напиток.

– Зоотехник их, Людка, бесится, зараза... – кладя трубку на аппарат, сообщила Пелагея Федоровна.

– Похоже на Васькины витамины, тётка основательно подсела... – пробурчал вполголоса Виталька, – а Михаил отдувается за него, ну а я за Михаила.

– Ты про что? – оглянулась на Витальку Пелагея Федоровна.

– Да так, поеду, заждались уже... – Виталька допил свой кофе и не желая развивать свою гипотезу скрылся за дверью.

Под бренчание пустых фляг, телега прыгая по кочкам подкатила к ферме. У двери коровника, орудуя вилами, работала Мария, накидывая в тачку охапки сена на корм скотине. Завидев Витальку, она вогнала вилы в брикет из сена и подбоченись, с довольной улыбкой на лице ждала, пока тот не подъехал поближе.

– Здравствуйте Вам, заждалися, со вчера обещали приехать... – заискивающей улыбкой одаривая Витальку, приветствовала Мария своего знакомца.

– Обещанного три года ждут, а я уже здесь, тётя Маша. Куда фляги отнести?

– Оставь у воротин, потом сама занесу.

– Давай тачку откачу, Маш, – предложил парень, берясь за ручки, – показывай куда везти.

– Ну коли сам вызвался... Кати по проходу и сбрасывай понемногу в ясли, раз других дел нет, – с некоторым разочарованием в голосе распорядилась Мария.

– А начальства твоего поблизости нет?

– Не до нас ему, с Михаилом куда-то помчались, может, в правление на совещание. Людмила Степановна распорядилась тебе молока два бидона отпустить.

– А ещё что? – но видя недоумение на лице женщины, добавил, – чаем угостишь, Маш?

– Ну раз сам напросился, бросай тачку и пошли, пока мы одни без помощниц, – и повернувшись, знакомой походкой, раскачивая бёдрами под рабочим халатом, направилась к своей конторке.

По тому, что на топчане был раскинут матрас и поверх него овчинный кожух с подушкой, Виталька понял, что Мария его ждала. А проведя рукой по полному заду скотницы и не обнаружив под халатом резинки от трусов на бёдрах женщины, совершенно уверовал, что ждала. Намереваясь повторить ту же позу, что и прошлый раз, она забросила полы халата на спину, собираясь взобраться на топчан круглыми коленями, но парень остановил Марию и обняв её попятился на ложе, уложив под себя грузное тело женщины, пытаясь своим ртом поймать её губы. Но она отворачивая каждый раз лицо, наконец попросила:

– Не надо Виталенька, нельзя мне это.

– Почему, Маш?

– Так мужу измена выходит, не надо, – тихо призналась женщина.

– Он её тоже не целует? – спросил Виталька о Михаиле и его любовнице.

– Это его дело, а мне никак нельзя, я в церкви венченая.

На память Витальке пришло, воспоминание о первом поцелуе с Викой. Похоже, что для замужних женщин поцелуй с мужчиной означает большее, чем то, что последует за ним. Тем острее помнится именно первое соприкосновение с грехом. Разве мог он упустить такое и не пополнить свой багаж подобным сексуальным опытом с женщиной. Протестующий стон из груди своей любовницы, стал для Марии горьким падением в пропасть греха. Из уголка глаза медленно поползла по щеке одинокая слеза. Но холодные губы женщины не ответили на поцелуй парня, хотя она уже не препятствовала его проникшему языку в глубине своего рта. И даже, когда Виталька принялся за прочие прелести своей любовницы, она изредка обижено всхлипывала, жалеючи поглаживая по спине молодого соблазнителя. Покорно пропуская между раздвинутых ног бёдра Витальки, она затаив дыхание, приподняла тяжёлые ягодицы навстречу тому, о чём не раз вспоминала в душной ночи, рядом с похрапывающим супругом. Медленные проникновения во влагалище, вызывали сладкую боль и всё возрастающее томление внизу живота, растекающееся по телу. Жесткие, женские ладони скользили по спине партнёра, сжимая его плечи при особо резких ударах в основание матки. Короткие вздохи захлебнулись в томительном стоне, напряжение в теле постепенно ослабло, отдавшись во власть своего любовника, требующего повиновения и жадных поцелуев.

– В меня, милый кончай, в меня можно, – попросила Мария, почувствовав в себе его конвульсивные, быстрые удары в глубину влагалища. Некоторое время он тихо обессилено лежал на ней, восстанавливая дыхание и уже одевшись, сидя за столом, они пили горячий чай, Виталька допытывался у Марии.

– Маша, а у тебя кроме мужа кто-нибудь был раньше?

Та, рассеяно глядя в сторону, отпив из бокала крепкий чай, медленно перевела взгляд на Витальку и спросила:

– Зачем тебе это знать, миленький мой?...

– А кому ты ещё можешь такое рассказать, кроме меня. Я уеду, и твои тайны уедут со мной.

Мария, покачав головой, произнесла с тихой улыбкой:

– Побожись, что никто и никогда...

– Клянусь, убей меня бог!

Женщина порывисто вздохнув, стала рассказывать о том, что выйдя замуж за Михаила она не получила того, о чём ей порой рассказывали замужние подруги. Михаил не был столь опытен, как Виталька, а уж как спутался с этой злыдней, Людкой, так и вовсе потерял к жене мужской интерес, зато он объявился у её свёкра.

– Как-то зашёл сюда и давай приставать, старый хрен. Говорил, что видит, как я не ласканная мужем хожу словно высохшая ветла при дороге... А дальше, толи от обиды на Мишку, толи впрямь с тоски, перекрестилась и допустила его до себя, позволила ему принудить меня к блуду. Только жажду во мне разжёг, а того, что ты мне дал, Виталик, я от него ни разу не получила. Свекрухи у меня не было, бог прибрал ещё до нашей свадьбы. Вот и жили втроём. Как Михаил к своей сучке уйдёт, так свёкор крючок на дверь накинет и ко мне под бок.

– И как он тебя в постели пользовал? – прервал Виталька рассказ Марии.

– Да как его сынок, тем же манером. Всё больше сзади, а чтобы поскорее, так на мне сверху. Бывало, что забываешь с кем милуешься. Я так полагаю, что Мишка сам позволял отцу со мной тешиться, чтобы я не мешала ему с Людкой блудить. Первое время думала уйти от них, а тут вдруг понесла от мужа, а там уже ещё пара за раз получилась от него же. Куда уж тут уходить с детьми...

– Да, если поцелуи для тебя грех, то о прочем и говорить не берусь, – заключил Виталька свои расспросы. Считай, что ничего о сексе тебе не известно.

– А мне другое без интереса. Говорили наши бабы, что от мужиков в рот берут, так я представить не могу, как это можно...

– Можно, не только это.

– Чего же ещё?

– Бывает, что мужики вылизывают у баб, с тем же удовольствием для них.

– Будет болтать, такое даже в кино не увидишь.

– Смотря в каком кино, есть специальные фильмы. Но и это ещё не всё.

– А чего ж ещё? Куда уж более непотребство.

– В попу, например. Для мужиков, это сущий рай, скажу тебе.

– Да разве ж туда можно? Фу! Бесстыдство какое. Да и не полезет, поди. Твоим представить невозможно, что будет... Врёшь поди, дуру нашёл и болтаешь гадость всякую, – ткнув легонько кулаком в лоб парня.

– Совать в неё надо не сразу и не с дури. С нужной подготовкой. Но некоторым бабам эта забава нравится, ежели всё по порядку, с понятием, – успокоил Виталька женщину.

– Буд-то сам пробовал... – недоверчиво покосилась на парня Мария.

– Чего не пробовал, о том не говорю. Я бы и с тобой мог, да нет условий, а главное твоего интереса и желания, но скажу тебе, сладкое это занятие для мужиков и для баб.

– Даже было бы, где я после тебя это буду искать? Нет уж, лучше даже не знать этого удовольствия. Хотя и хотелось бы узнать, что это за безобразие.

– В другой раз, коли захочешь, попробуем, но тут время требуется, это тебе не раком трахаться.

– Не знаю, милый, уж очень пакостно, как только представишь, что в рот совать...

– Оно, конечно, проще этим заниматься в баньке, под рюмочку. Но тут этим не побалуешь, – признал правоту женщины Виталий.

Снаружи послышались быстрые шаги, дверь открылась. Как и в первый раз в конторку вошла Людмила Степановна со словами:

– Давно сидите бездельники? Отойти на часок нельзя. Молоко забрал, парень?

– Да пока сено по яслям помогал развезти, сели вот малость передохнуть. Сейчас загружусь и поеду, ещё куча дел, – не моргнув глазом соврал Виталька, вставая со стула.

– Без тебя управятся, – строгим голосом оборвала парня зоотехник, косо взглянув на убранство топчана, загоняй свою подводу в коровник, с Михаилом загрузите молоко.

Пока Людмила Степановна ходила за Михаилом, Виталик, стоя в дверях, привлёк к себе Марию и поцеловал в послушные губы свою нежную любовницу.

– Спасибо тебе, мальчик мой, – шепнула она Витальке на ухо, провожая его за дверь. Затем подхватив тачку, покатила её, разгружая сено в оставшиеся ясли.

* * *

Незаметно минули три недели полевых работ для приезжих учащихся индустриального техникума. С вечера ребята праздновали окончание практики, чтобы на следующее утро заполнить свои места в присланном за ними автобусе и отбыть домой в Саратов. За последние три дня Виталька успел попрощаться с Марией, навестив её на ферме. К слову сказать, им очень повезло, так как злосчастного зоотехника услали в область на весь день и они без опаски провели пару часов в конторке, под возмущённое мычание ненакормленных коров. Невзирая на протесты со стороны Марии, отказывающейся от постижения азов орального секса, Виталик всё же настоял на своём и добился совместного участия в этом процессе, после чего Мария горестно сокрушалась, что подобное для неё открытие, будет лишь мукой и воспоминанием о своём желанном партнёре. Ах, какая жалость!...

Следующий день был посвящён целиком работе, но ближе к ночи его ждала у себя в кабинете Пелагея Федоровна. Понимая, что это их последняя ночь, женщина самоотверженно отдала себя в опытные руки молодого любовника. Но утомлённая бесконечными вариантами соития, стоя на коленях, уронив голову на подушку, она не поверила в коварство молодого человека и лишь поняв, куда был направлен неутомимый член, ощутив резкую боль в анусе с возгласом испуга и тревоги воскликнула:

– Стой, не сюда, – но запоздавшее предупреждение не возымело должного действия и член Витальки, налитый энергией и желанием, быстро проник на непозволительную глубину, отчего она рванулась вперёд, стремясь избежать дальнейшего погружения в прямую кишку. Слёзные мольбы не принесли желаемого результата и женщине осталось стойко перенести своё унижение, сдерживая себя, чтобы не закричать в голос от жуткой боли и обиды, доставленной обожаемым Виталиком. Когда горячая сперма мерзавца изверглась во внутренности Пелагеи Федоровны и ослабший член был изъят наружу, она обессиленная упала головой в подушку, влажную от слёз и пота.

– Как ты мог? Ведь так только педики делают, а ты меня, как эти нехристи. Разве ж можно со мной так, я ведь женщина, а не тварь какая...

Виталька жалел Пелагею Федоровну, жалел и желал с новой силой обладать этим телом, поглаживая мягкие ягодицы, женщины он пытался успокоить и смягчить её обиду.

– Не сердись, Поленька. Правду говорю, поначалу только больно. Это делают многие женщины и не считают за унижение.

– Ты и мать свою так срамил? – всхлипывая произнесла Пелагея Федоровна.

– Она очень скоро привыкла к этому и даже сама предлагает, чтобы я мог скорее кончить. Зря ты так обижаешься, Поля. У тебя такая фигура! Я только тебя увидел и подумал, как это будет здорово с тобой таким образом, конечно, следовало тебя подготовить, но у нас нет столько времени на это. Не обижайся, милая Поленька. Я всегда буду помнить тебя и вспоминать об этом...

– Врёшь ты всё. Забудешь и меня, и то что сделал со мной, – с горечью сказала несчастная женщина, опуская рубашку на осквернённое место на своём теле, – все мужики, лишь добьются своего, как сразу забывают тех кого добились. Видать таков удел для женщин, в том и обида у них на вас, мужичьё. Ступай, Виталя, будет с меня, поделом мне дуре.

– Ты не хочешь больше видеть меня? Завтра уже забудешь из-за чего прогнала, – но натолкнувшись на ненавидящий взгляд Пелагеи Федоровны, парень коснулся губами плеча женщины и натянув шорты тихо вышел за дверь кабинета зав.столовой.

Следующий день был последним рабочим днём для ребят. Решено было закончить его пораньше, чтобы подготовить прощальный ужин. Витальке поручили закупить в продмаге спиртное и кое-что из закуски. Когда автобус увёз ребят на поле, Виталька пройдя через кухню без стука вошёл в кабинет зав.столовой. Пелагея Федоровна встретила его настороженным взглядом, перебирая бумаги на столе.

– Чего тебе, Виталий?

– Какие распоряжения будут, Пелагея Федоровна? – спросил Виталька садясь рядом на стул.

– Съезди в продмаг по этому списку и можешь быть свободен.

– Мы даже не попрощаемся, так и останешься обиженной на меня, дурака?

– Вчера попрощались. У меня до сих пор зад саднит от твоего дубья. Надо же было додуматься вогнать своё полено в такое место, хорошо ещё, что не порвал ничего. Чего пришёл, повторить захотел? Не будет больше этого.

– Твоё право меня послать куда подальше, но не держи на идиота зла, хотел узнать, как твоё самочувствие, ведь не со зла я это сделал, банальная похоть и ничего другого, – искренне повинился Виталька. Хочу уехать без чувства вины и обиды на меня, о другом уж не прошу. Ради того хорошего, что было между нами...

Пелагея Федоровна отложила в сторону просматриваемые бумаги и повернулась к Витальке лицом.

– Ну простила, тебе легче стало? Или теперь в порыве благодарности опять завалишь меня на этот диван и продолжишь тешить свою похоть, ведь за этим сюда явился?

– А ты позволишь? Разумеется, в рамках дозволенного тобой, – улыбнувшись с просительной интонацией в голосе провинившегося, спросил Виталик, млея от возможности вновь обнять тело своей вчерашней любовницы.

– Ну если ради того хорошего... Дверь закрой на ключ.

Пелагея Федоровна вздохнула, задумавшись о том, что уже завтра ей предстоит остаться совсем одной, пряча в душе своё одиночество без надежды на повторение хоть отдалённо схожее с тем, что дал ей этот парень, своим не дюжим темпераментом. Пусть он получит её, взамен на ту небольшую малость, ещё раз почувствовать себя женщиной в объятиях этого молодого, пусть и мерзавца, кого она будет помнить сколь проживёт на этом свете. Взглянув на часы Пелагея Федоровна сняла белый халат, расстегнула на спине лифчик, спустила с ног трусы и легла на диван.

– Не могу позволить тебе всего, к чему ты уже привык со своими бабами, хотя через пару дней и согласилась бы, возможно, но ограничимся тем, что ещё ждёт твоей ласки.

– Могла бы не дразнить, у меня от этого шорты по швам трещат.

Снимай пока не треснули, извращенец. У нас время ограничено...

В полдень автобус привёз студентов в школу. Пелагея Федоровна, накормив вернувшихся ребят с поля, договорилась, что ужинать они будут сами тем, что осталось от обеда. Утром она придёт принять ключи от школы и проводить ребят домой.

Вечером в столовой был накрыт праздничный стол. Ребята весело отпраздновали окончание своей практики, предвкушая скорое возвращение домой и последующие за ним каникулы. Да и заработанные на поле деньги стимулировали их приподнятое настроение, подкреплённое небольшим количеством спиртного. К концу веселья у многих девчонок после выпитого, дымились сигареты в руках, раздавались повизгования и кокетливый смех, обещающий продолжение торжества после отбоя для парней. Учитывая возможность неконтролируемого продолжения застолья, Красина распорядилась заканчивать стихийное торжество и укладываться на боковую, дабы не испортить благополучное завершение мероприятия.

– Николай, присмотри за своими, чтобы не было шатаний по школе. Всем отбой. Девочки! Марш по койкам, я сказала по своим койкам.

Виталий, улучшив момент, когда рядом с Красиной никого не было, негромко произнёс:

– Так что, Нина Николаевна, прощаемся до осени? И скучать не будете?

– Тебе, я так думаю, особо скучать и дома не придётся.

– Ещё не знаю, Нинуля, но сейчас лучше поговорим о тебе, милая. Как у тебя с Паниным? Надеюсь парень особо не страдает без твоего внимания?

– Пусть пострадает, ему на пользу воздержание.

– Я так и думал, что ты не снизошла к его чувствам. В таком курятнике слишком опрометчиво так рассуждать, Нина. Я рассчитывал, что при регулярном общении с моим соперником, ты могла бы выделить немного времени и для меня. без серьёзных разногласий между вами.

– О черт возьми, у тебя выпало «окно» для меня? Я польщена, милый Виталик. Неужто всех баб успел перетрахать, что и до меня дошла очередь?

– Ты у меня вне очереди, Нинуся.

– Что же, мой мальчик, тогда через полчаса в учительской?

– Лучше через час, твой Николашка за полчаса не заснёт.

Спустя час, Виталик отправился на место встречи, в надежде, что ревнивый сослуживец не притащится вслед за своей возлюбленной. Дверь в учительскую была не заперта и он вошёл, повернув за собой в замке ключ. В сумраке задёрнутых штор, при потушенном свете на кожаном диване сидела Нина Николаевна. Виталька опустился рядом с ней и обнял женщину за талию, губы парня встретились с губами Красиной. Поцелуй длился некоторое время, пока за дверью не раздались чьи-то шаги. Кто-то подёргав за ручку двери, некоторое время подождал и шаги удалились в тишине школьного коридора.

– Этот придурок пошёл за вторым ключом, – предположил шёпотом Виталька, сжимая в руке грудь своей любовницы.

– Зря только будет искать, оба ключа у меня, – злорадно усмехнулась Нина Николаевна, стягивая с себя лёгкий халатик, освобождая для Витальки грудь с набухшими сосками.

– Ты предусмотрительна, Ниночка, – одобрил парень, накрывая ртом затвердевший сосок женщины, дразня его зыком.

– Вот видишь, малыш, ты всегда будешь возвращаться ко мне от своих баб, – прошептала горячими губами Красина, запуская пальцы в густую шевелюру парня, – Что скажешь, любимый, хороша твоя Нина? Или эта старая баба лучше меня?

– Все бабы дуры, Нинуля, и каждая хороша по-своему, – уклончиво ответил Виталик.

– Отчего все-то? – возмутилась Нина Николаевна, отстраняя парня.

– Оттого милая, что ревнивы и завистливы, а это и есть глупость, невдомёк вам, что для мужика это хуже всего. Собственно чего мы тут дискуссию развели среди ночи? – Решил прервать бесполезный разговор Виталий, – займёмся лучше тем для чего сюда пришли.

На утро, перекусив на скорую руку, прибрав за собой остатки былого пиршества, сложив раскладушки и свернув постельное бельё, ребята вышли на школьный двор ждать автобус. Вскоре к школе подошёл председатель совхоза и зав.столовой. Приняв ключи и убедившись в оставленном ими порядке, они поблагодарили ребят за добросовестный труд на полях, передав Красиной заработанные ими деньги. Подъехавший вовремя автобус, был встречен радостными возгласами студентов и в считанные минуты заполнен отъезжающими. Пока все занимали места, Пелагея Федоровна в сутолоке, протиснувшись к Витальке, в отчаянном порыве прижалась к нему и чмокнула парня в раскрасневшуюся от смущения щёку.

– Хоть успела откормить мерзавца, чего вчера не пришёл, по всей школе искала, даже в учительскую толкалась. Ну бог с тобой, может когда и встретимся. Прощай сыночка!

Рассевшись по местам, автобус тронулся, провожающие помахали руками в след своим гостям, и только в последний момент, Виталька увидел среди пришедших проводить студентов, одиноко стоящую поодаль Марию, с прижатой к лицу белой косынкой.

Продолжение следует