За милой неспешной беседой четыре часа пути пролетели словно один миг. За окном поплыл и стал плавно замедляться перрон Московского вокзала. Денис оказался брюнетом с карими глазами в сером драпированном двубортном пальто и джинсах. Он него исходила одновременно и властная уверенность, и импозантность галантного мужчины. Нам были вручены каждой по потрясающе шикарной розе: я получила белоснежную, а Алёна — алую. Алёна улыбнулась и сказала мне как будто со значением:

— На этикете цветов белые розы означают восхищение. А сочетание белых и красных роз означает единство. Ну что — и куда сейчас наш хвост ложится? Идем в ресторан?

Все это было так мило с их стороны, что я, смутившись, только и смогла, что кивнуть им. Вообще-то я не могла избавиться от смутного ощущения, что Денис при всей своей внешней учтивости азартно положил на меня глаз именно как мужчина. Но Алена, наверняка заметив это, оставалась совершенно спокойной наблюдательницей пыла мужа в моем направлении. Денис объявил нам:

— Поскольку вы обе Алёны, то, чтобы не запутать вас обеих, к нашей московской гостье я с ее позволения буду обращаться: «Милая барышня».

Я, разумеется, дала согласие.

Ресторан оказался не пафосным, а довольно уютным. Денис сразу повел нас в зал с минималистским интерьером в японском стиле.

— Я всегда, заходя в этот зал, чувствую себя немного гейшей рядом с доблестным самураем, — пошутила Алёна, явно подначивая мужа.

— Там где я, всегда должно восходить солнце, - с учтивой интонацией ответствовал ей Денис.

— Я смутно догадывалась о твоей высокой самооценке, но чтобы вот так настолько!.. – продолжала подтрунивать Алёна.

Мы чинно (я бы даже сказала - подчеркнуто церемониально) расселись за столик рядом с окном, на стекле которого была нарисована цветущая сакура.

— Наша милая барышня, между прочим, планирует остановиться в хостеле на Ждановской, — сказала Алёна Денису.

— Никаких хостелов! — безаппеляционно объявил он мне, — мы приглашаем вас остановиться у нас дома. У нас шесть комнат, так что вы совершенно не стесните ни нас, ни детей.

Я посмотрела на Алёну.

— У нас действительно шесть комнат, сын Роман, дочка Александра и еще сибирский котяра Васька в придачу, — невозмутимо подтвердила она.

— Я даже и не знаю, что на это ваше предложение сказать.

— А ты пока не заботься ничем, когда выйдем из ресторана — тогда и решишь.

Мне оставалось только сказать им:

— Ну хорошо.

Честно говоря, я в этот меня обуревали сложные чувства, скорее основанные на едва уловимых оттенках интонаций и взглядов Дениса и Алёны. Почему-то возникло смутное ощущение, что сейчас охоту на меня открыли уже они оба, а не только Денис. Какую-то необычную азартную, но при этом изысканно корректную в отношении меня охоту. Сейчас от них обоих как будто исходили флюиды влечения ко мне. В их репликах друг другу на совершенно невинные темы мне стал чудиться словно какой-то эротический подтекст, касающийся меня. Все это было очень непонятно и это неопределенность мне уже становилась не по душе. Однако я была приглашенной стороной, и все, что мне оставалось сейчас — так это вежливо ждать, чем же обернется наш застольный разговор дальше.

Минуты шли, а мы все болтали втроем. Подвешенность моего положения (которая, возможно, сама себе придумала) стала меня уже порядком раздражать. Наконец я не удержалась и с самым невинным видом спросила Дениса, не забыл ли он загадать желание, сидя между двумя Алёнами. Он с улыбкой сказал, что, конечно же, не забыл.

— Это было желание, чтобы я остановилась у вас в доме? — стала выпытывать я, переходя в контрнаступление.

— Не совсем, но в общем-то это связано.

— Так что же вы все-таки загадали? Раздразнили мое любопытство — так говорите. Называйте вещи своими словами. Я ведь от вас теперь не отстану, пока не скажите.

Супруги переглянулись.

— Я рассказала в поезде, как мы с тобой познакомились, - спокойно сказала мужу Алена.

— Как говорится, всякий план сражения хорош только до тех пор, пока не началось сражение... Придется сдаться на милость победительницы и рассказать. Но если позволите, милая барышня, мы не будем все сразу вам рассказывать. А то если все сразу все карты раскрывать, то вам и не интересно-то потом будет. Но за каждую карту, что мы будем для вас раскрывать, я отвечаю. Я — человек слова.

— Судя по всему, это действительно так. И какая же карта вытаскивается первой из вашего супружеского рукава?

Денис выразительно посмотрел на жену, а та в ответ лишь развела ему руками.

— Не торопитесь, милая барышня. Мы с супругой предлагаем вам уговор между нами тремя. Это именно уговор, а не договор. Потому что обязательства берем на себя только мы. У вас ровно никаких обязательств перед нами нет и нет ровно никаких рисков, о которых вы наверняка сейчас подумали. Точнее говоря, ваше обязательство только одно — соблюдение конфиденциальности. ­Если вы вдруг кому-нибудь потом будете рассказывать или описывать эту встречу с нами каким-то посторонним людям (вы же будущая журналистка, и следовательно человек пишущий), то изменяйте наши имена, адреса и так далее.

— А вы не боитесь, что я сейчас соглашусь с вами и потом нарушу это ваше единственное условие?

— Ну вообще не боятся ничего только сумасшедшие. А мы с Алёной точно не сумасшедшие. С одной стороны, для нас в этом приключении тоже есть репутационный риск. С другой стороны, мы предлагаем вам обмен доверием. А это вещь по нынешним временам редкая и дорогого стоит.

— Вы какие риски, о которых я, как вы говорите, наверняка подумала, имеете ввиду? Вы хотите, чтобы я легла с вами в вашу супружескую постель? — спросила я напрямую, - этого не будет, хотя бы потому что я ни в чью чужую постель не ложилась.

— Ты – девственница? – удивленно и одновременно заинтересованно спросила Алёна.

— А это что – по нынешним временам уже что-то предрассудительное?

Супруги снова переглянулись, явно оживившись. Я ждала их ответа, чтобы поблагодарить за угощение и уйти.

— Ты умная и проницательная девушка, но ты сейчас подумала про стандартную схему. Да, собственно говоря, тебе и нечего, кроме стандартной схемы и не могло сейчас прийти в голову. Однако мы с Денисом хотим несколько иного, и это иное ничуть не ущемляет тебя ни в чем, кроме твоего любопытства, - спокойным раздумчивым тоном сказала Алёна, глядя мне в глаза.

— И что же это за иное? – я чуть убавила металл в своей голосе.

— Никто не будет покушаться ни на вашу девственность, милая барышня, ни на вашу наготу. Вы будете находиться не просто в безопасности, а в неприкосновенности­, — вступал в разговор Денис.

— Как это в неприкосновенности? ­ Не понимаю ничего. Разъясняйте поскорее, пока я не ушла.

— За то время, что вы будете с нами, к вам никто ничем не прикоснется первым. И тут не будет никаких случайных касаний с последующим: «Ох, извини, я нечаянно». Даже если вы сами захотите коснуться кого-то из нас первой, то мы сначала спросим вас, действительно ли вы хотите этого. Чтобы убедиться, что это касание неслучайно с вашей стороны. И если вы сама захотите пойти дальше в ласкающих касаниях, то мы каждый раз будем спрашивать вас, хотите ли вы этого продолжения.

— Вы предлагаете мне игру на заманивание меня во что-то, что вас обоих волнует и возбуждает? И надеетесь на то, что взволнует и возбудит меня?

— Именно так, - согласился со мной Денис, - но тут все будет зависеть от вашего настроения, а не от нашего желания вас на что-то «развести». Мы играем по правилам, потом что не по правилам нам с Алёной играть просто неинтересно.

— Тебя никто не будет ни делом, ни словом принуждать обнажиться хотя бы частично. Если ты сама захочешь обнажиться, то это будет твое решение без всякого принуждения с нашей стороны. И мы еще при этом спросим тебя, уверена ли ты в правильности своего обнажения, если оно все-таки состоится. У тебя действительно не будет никаких обязательств перед нами, кроме требования конфиденциальности. ­ Нам с Денисом абсолютно не интересно малейшее физическое принуждение. Никаких страстей-мордастей типа садо-мазо или чего-то еще такого пугающего не будет.

— Считайте, что вы меня заинтриговали и мне хочется вам верить. Но я все-таки не понимаю, чего вы хотите, - сказала я уже почти примирительным тоном.

— Мы хотим твоего присутствия. В полностью одетом виде. Можешь хоть водолазный скафандр для надежности надеть. Ты вольна быть одетой или раздетой. Вольна в том, чтобы касаться или не касаться. Ты полностью вольна быть собой. Ты в зрительном зале. Никто тебя подниматься на сцену силком тянуть не будет. И ты можешь прервать нашу игру и уйти в любой момент. Тут никто тебя останавливать и задерживать не будет. В общем, если не считать нашего требования конфиденциальности, ­ то на нашей стороне все взятые нами обязательства, а на твоей стороне - лишь право в любой момент прервать нашу игру.

Я сделала вид, что задумалась. Решив про себя, что если они продолжат меня еще уговаривать, то я тут же раскланяюсь и уйду из ресторана. Однако больше уговоров не последовало - Денис и Алёна спокойно продолжили трапезу. Пришло в итоге первой нарушить молчание мне:

— Скажите, а я первая, кому вы такое предлагаете?

— Вообще-то, ты восьмая девушка, которой мы делаем подобное предложение. Три девушки отказались вступить в игру, и мы их нисколько за это не осуждаем. Две девушки вступили в игру, но сами же ее потом прервали. И мы тоже их чувства вполне понимаем.

— То есть до конца вашей игры дошли только две девушки?

— Да, это так. Одна из них замужем. Вторая — твоего возраста.

— А у вас сейчас есть с собой фотографии этих девушек? И тех, что отказались. И тех, что прошли до конца.

— Фотографии тех девушек, что согласились на игру, у нас дома на компьютере. И их никто из посторонних не увидит. А мое селфи с теми девушками, которые отказались, могу показать сейчас, — потянулась к смартфону Алёна.

Она показала мне три фотографии. У девушек были милые улыбающиеся лица, и все они были действительно красивы. На одном селфи на руке девушки было видно обручальное кольцо.

— Вот эта очень долго колебалась, просила неделю на раздумье и все-таки не решилась, — пояснила Алена.

— А те девушки, фотографии которых у вас дома... На этих фотографиях они что - без одежды? — спросила я.

— На тех фото, где они без одежды, они в масках. И мы тоже в масках. Но есть и обычные наши фотографии с ними, в одежде. Разумеется, все эти фото делались с их ведома и согласия. Даже иногда по их инициативе. Кстати, у одной из этих девушек, как раз той, что вышла из игры, только фото в одежде. И должна заметить, что никаких фото- и видеосъемок наших гостей без их согласия мы не делаем. Это не этично, а что не этично, для нас не может быть привлекательным…