Дверь мне открыл Роман. Он немного поговорил со мной о том, как я съездила сегодня в Павловск и Гатчину. Сказал, что очень удивлен тому, что я успела в оба этих чудесных места за один день. Однако по искорке в его карих глазах и напряженной выпуклости на брюках чувствовалось, что на самом деле его мысли были весьма далеки от темы нашей светской беседы.

В прихожую заглянула обнаженная Александра, грациозно ступая босыми ножками и словно раздвигая перед собой пространство устремленностью остреньких девичьих грудок. Она чутко оценила ситуацию и со значением сказала брату, что лучше бы он к завтрашним занятиям готовился. Роман внял ее ценным указаниям и с явной неохотой удалился к себе.

Александра сказала, что хочет показать мне альбомы одного знаменитого и довольно спорного американского фотохудожника. Я ответила ей, что хотела бы чуть отдохнуть с дороги и потом подойти в ее комнату. Пройдя к себе, я неспешно освободилась от одежды и убрала ее в шкаф. Потом вдруг почему-то вспомнила о Романе. Мне захотелось поддразнить его возбужденность на меня. Но идти к нему обнаженной сейчас под каким-то придуманным предлогом, пожалуй, было бы неправильно — а то еще слишком много возомнит о себе. Тогда я снова вынула из шкафчика свои лифчик и трусики. Якобы случайно (но при этом весьма живописно и не с первой попытки) бросила их на спинку и сидение кресла, запомнив расположение белья.

Когда я постучалась к Александре, она сидела за ноутбуком и с кем-то переписывалась. Взглянув на меня, она жестом пригласила меня сесть на тахту с по-восточному изогнутой спинкой и, достав с полки три альбома, подала их мне. Сама же она села на тахту рядом со мной, сбоку наблюдая на моей реакцией. Это были альбомы Джока Стэрджеса. Я листала страницы, вглядываясь в безмятежность мира этих нагих девушек и девочек.

— Какой деликатный автор! Эти модели одновременно и обнажены, и защищены отношением к ним автора. Так тонко передать деликатность своего отношения к красоте девочек-подростков в фотографии дано не каждому художнику. Тем более фотографу-мужчине.

— А он им всем вовсе не чужой дядя с фотоаппаратом. Он для них сосед, которому можно доверять. Он лет сорок фотографирует юных девушек из общины своих соседей-натуристов. Это его авторская тема. У него уже три поколения моделей. Некоторые девочки тут в альбомах — это уже внучки его первых моделей.

— Ты говорила, что это спорный фотохудожник. Я не вижу тут ничего спорного. Я не вижу тут ничего, кроме бесспорности красоты юности.

— Многие считают его творчество порнографией. У него были большие проблемы с ФБР из-за сигналов бдительных моралистов.

— Бред какой-то. Я не вижу тут ни малейшего оттенка даже легкой эротики. Тут лишь восхищение гармонией и умиротворенностью. Это обнажение безгрешно как луч солнца, как высокое небо. Если кто-то видит в этих фотографиях повод возбудиться или возмутиться, то у него самого в душе какая-то ущербность и червоточина. Если у кого-то дупло старого дуба ассоцируется с гениталиями, то что же — нужно вырубать вокруг все деревья с дуплами только для того, чтобы этот озабоченный бедолога успокоился?

— В разных культурах грань между эротикой и неэротикой пролегает по-разному. И тут слишком часто агрессивное меньшинство с мерками своего устава лезет в чужой монастырь от имени и якобы по поручению всего общества. Красота, может быть, и спасет мир и тех, кто одарен пониманием красоты. Но ей точно не дано спасти всех моралистов в этом мире. И гореть им в безобразиях ада, который они сами для себя вообразили.

— Я где-то читала, что безнравственность — это нравственность тех, кто проводит время лучше нас. Это, конечно же, шутка — но в каждой шутке есть только доля шутки.

Александра встала с тахты и, отыскав на полке еще один альбом, подала его мне. На этот раз она села ко мне так близко, что мы почти соприкасались.

— В Советском Союзе был свой «Джок Стэрджес». Литовец Римантас Дихавичус. Это его авторский альбом «Цветы среди цветов». Раритетное издание 1987 года. Гордость коллекции папы.

Я стала листать альбом Дихавичуса.

— Как же все-таки странно. Оба мастера работают в основном в черно-белой технике. И фотографии без всяких там спецэффектов. Возраст и типаж моделей почти одинаков. А впечатление от альбомов совсем разное.

— Авторские фотографии одной и той же натуры отличается прежде всего отношением автора к этой натуре.

— Пожалуй, фотографии литовца ощущаются как более романтичные. Тут больше личностного отношения между фотографом и моделью. Больше оттенков эмоций, больше диалога со зрителем, больше черт реальности. Порой даже сдерживаемой страстности. На литовских фотографиях лицо модели часто не снимается и это дает простор воображению зрителя. А на фотографиях американца бросается прежде всего бесхитростная безмятежность моделей. Они запечатлены в словно остановившемся мире без проблем и сложностей. Идиллия рая. Все альбомы изысканно красивы по своей эстетике, но за ними чувствуется разный характер авторов.

— А может быть, тут даже сказывается и география съемок. Фотосессии Стэрджеса связаны в основном с комфортными по температуре нудистскими пляжами Калифорнии и юга Франции. Литва-то посевернее будет. Да и климат у нас на Балтике переменчивее. Не слишком безмятежность воспитывает.

— А ты, Александра, в таких публичных фотосессиях «ню» не снималась?

— Я не снималась и не могла сниматься. Сама видишь – слишком юной смотрюсь. Но дело даже не в возрасте. Просто не хочу, чтобы меня в будущем на публичном уровне воспринимали как бывшую эромодель. А некоторые мои подруги снимались для респектабельных западных студий жанра «эротик-арт». За гонорар, разумеется. Это не порно. Там вообще киски не акцентируются. Модели только девушки и обычно соло. В общем, стильные художественные фотографии «ню». Работающие на такие студии фотографы ищут свои модели прежде всего среди натуристок на пляжах. В том числе, и на наших питерских пляжах. Хотя разумеется, потом в качестве страны, откуда модель, будет указана совсем не Россия, а какая-нибудь Хорватия, Швеция или Польша. В зависимости от типажа внешности модели.

— Неужели девочки не боятся, что тут в Петербурге их кто-то узнает из завсегдатаев таких сайтов?

Александра как будто бы нечаянно положила свою руку мне на левое плечо.

— Ты знаешь, макияж порой творит чудеса неузнаваемости. Как это ни странно, но до сих пор никто вроде бы из наших не жаловался, что ее кто-то из посторонних опознал и возникли проблемы. Главное — умело нарисовать на своем лице лицо другой девушки. Часто девушки в каком-то художественном образе. А уж что там дальше — да мало ли несколько похожих друг на друга девушек на свете в разных странах. Мир большой. Вот ты же, к примеру, очень похожа на Ингу.

— Я видела твое видео в эрочате. Там даже тембр голоса изменен.

— Есть такой сервис для тех, кто хочет сохранить инкогнито. Поставила по совету мамы. И как тебе эти видео со мной?

— Знаешь, ты там очень даже соблазнительно кокетничаешь.

— Ну случается у меня иногда настроение покуражиться. Я там среди моделей чата белая ворона. Скорее всего, я единственная модель, которая в чате не из-за заработка перечисляемыми токенами, а собственного куража ради. Бываю там очень редко и только под настроение поприкалываться и подразнить.

— А это прикольно?

— На самом деле это только поначалу прикольно, а потом однообразие поведения подавляющего большинства мужиков уже порядком раздражает. Только и слышишь просьбы снять маску да вопросы о том, сколько же мне лет. Я таких тупиков обламываю несусветно высокой ценой за приватный просмотр аж в миллион токенов, чтобы не быть никому обязанной за их деньги. Мол, моя игра — мои правила. Хотя если изредка вдруг попадется кто-то интересный, то могу для него в качестве приза и бесплатно приват сделать по настроению.

— А что ты отвечаешь, когда тебя про возраст спрашивают?

— Тут уж я, разумеется, несу совершенейший бред. Типа что я пенсионерка из Антарктиды, что у меня шестеро детей и двадцать восемь внуков. Они все ржут насчет моего бабульства и снова занудствуют про снятие маски. А хочешь посмотреть, как это в реале происходит?

— Прямо сейчас?

— Ну да.

— Пожалуй, это было бы забавно.

— Тогда надеваем маски и полный вперед. Одеваться не будем — я хочу поставить рекорд по числу обломленных посетителей моего профиля.

Пока до меня дошло, что меня приглашают стать участницей эротрансляции, Александра уже гибким движением пантеры открыла ящик и достала из него две одинаковые маски. Такие же, какие были на нас с Ингой вчера. А может быть, и те же самые.

— Эх, где только наше не пропадало! Была — не была! — провозгласила я и надела маску. Александра поставила ноутбук на кресло перед тахтой и вошла в режим трансляции. В левой части экрана появились мы, сидящие в масках. В правой — пока пустой чат.

— Нужно подождать несколько минут, пока нас в чате заметят и сбегутся. Начинать шоу меньше, чем при 500 посетителях, мы не будем. Ты будешь, допустим, Юлей. Тут в чате в это время примерно одни и те же завсегдатаи торчат. Так что уже знакомые мне будут точно. Насколько неотразимо мы с тобой смотримся в масках, Юля?

— Да мы просто бесподобны. Во всяком случае, я сама себя уж точно не узнаю. Такая ведь примерная девочка еще недавно была.

Александра расхохоталась: «А вот и наши первые изнемогающие страстью поклонники!» Строчки чата ожили и пошли приветствия вперемешку с вопросами о том, кто я такая новенькая и такая загадочная. Александра объявила чату, что я — Юля из полиции нравов, из отдела борьбы с сексуально озабоченными. Тут же мужички стали одолевать меня просьбами, чтобы я начала бороться персонально именно с ними. Причем тут же озвучивали конкретные мои позы, в которых должна происходить эта борьба за устои общества. Александра забанила несколько пользователей, писавших хамоватые соощения. То и дело слышался звон пересылаемых нам токенов. Я совсем развеселилась.

Александра включила битлзовского «Дурачка на горке» и мы с ней стали ритмично раскачиваясь в такт музыке, петь:

Аnd nоbоdy sееms tо likе him,

thеy cаn tеll whаt hе wаnts tо dо,

аnd hе nеvеr shоws his fееlings,

But thе fооl оn thе hill,

Sееs thе sun gоing dоwn,

Аnd thе еyеs in his hеаd,

Sее thе wоrld spinning «rоund.

Последний припев «Ооh, Rоund аnd rоund аnd rоund» мы завершили объятьями и долгими, упоительно-сладкими поцелуями. И мне уже не было ровно никакого дела, что на нас в этот момент возбуждаются сотни мужчин. Оторвавшись от поцелуя, Александра шепнула мне:

— Давай не будем баловать их зрелищем, которого они не заслужили. Есть идея поинтереснее.