Путь Синоби требует глаза орла, хитрости мангуста, быстроты гепарда и терпения лошади. Стоя там в моем черном кэйкоги с капюшоном и маске для лица, в моих войлочных туфлях и перекрещенной катаной на спине, я был всем этим; а также слегка не в духе.

Принимая вид глубокого восточного спокойствия, я наблюдал орлиным глазом за вечеринкой, которая клубилась вокруг меня, и особенно за моей женой Милли.

Милли приняла на вечер образ женщины-кошки. Это была версия амазонки, которую сыграла Холли Берри, а не более уравновешенный костюм Джулии Ньюмар. Милли может быть сорок два года, но ее тело все еще полностью потрясает в такой одежде.

Она смеялась и разговаривала с четырьмя окружающими ее людьми. Там была пара пиратов, Могучий Тор и кто-то, выглядевший как Хан Соло, если бы ему было сорок лет, и он весил больше нормы. Пиратами были Джим и его жена Сью, которые устроили вечеринку. Тор, который был совсем не могущественным, — это наш сосед Сэм. Хан был местным блядуном по имени Билл.

Милли чрезвычайно одарена в части сисек, и ее обтягивающий костюм оставлял для воображения очень мало. Наблюдение за тем, как Билл пожирает ее глазами, заставило меня пожелать, чтобы нунчаки на моем поясе были настоящими.

Я помогал ей подбирать костюм. Я настаивал на Красной Шапочке, или, возможно, чем-то вроде кольчуги. Но она настояла на том, чтобы пойти в одежде, более подходящей духу события и ее сладострастному телу.

Проще говоря, Милли — аппетитная. Когда ей исполнилось сорок, она в значительной степени освободилась от своих ранних проблем с телом, когда ее смущали ее большие кувшины. Но ее более новая, более безмятежная личность немного действовала на нервы таким как я.

На самом деле я не думал, что она понимала, какое влияние ее тело в этом образе оказывает на мужчин. Хотя, возможно, и понимала.

Пока я смотрел, она говорила, танцевала и, в общем, использовала свои великолепные изгибы, чтобы собрать внушительный отряд обожателей мужского пола.

***

Меня, вообще-то, на вечеринке даже не должно было быть. На выходные у меня было запланировано мероприятие в Вегасе. Я не мог не поехать, потому что являлся одним из выступающих. Милли предложила поехать со мной, потому что мы редко расстаемся. Но эта костюмированная вечеринка в нашем гольф-клубе проводится раз в год, а наш клуб находится в трехстах метрах вверх по улице от нашего дома. Так что, мы договорились, что Милли пойдет на вечеринку без меня.

Я попал в Вегас в ту пятницу в полдень. В МакКаране меня встретил представитель издательства и попросил об одолжении. Парень, который должен был выступать с основным докладом, задержался в Лос-Анджелесе и не сможет сделать его ранее следующего дня. Так не мог бы я перенести свое выступление на вечер пятницы?

Он знал, что просьба выйти перед полутысячей людей без всякой подготовки была огромной нагрузкой, но поклялся, что они организуют мне пентхаус в «Белладжио» на две ночи конференции. И все они были уверены, что я справлюсь.

Я был в восхищении, поскольку это означало, что я мог обменять свой обратный билет на следующее утро и имел возможность присоединиться к Милли на вечеринке. А возможность провести одну ночь в жизни как олигарх, была просто вишенкой на торте.

Я сказал ему забыть о второй ночи, и что мы встретимся в семь утра.

До шоу оставалось еще много времени, поэтому я заглянул в магазин «Звездные костюмы» и подобрал шикарную одежду ниндзя на завтрашний вечер. Я всегда считал себя больше скрытным типом убийцы, а не большим человеком из лагеря самураев.

Я собирался позвонить Милли, как только зарегистрируюсь, и сказать, что вернусь к вечеринке, но увлекся подготовкой к презентации, и время ушло.

Само выступление прошла именно так, как я и хотел. Я — тайный стендап-комик и не считаю, что проделал хорошую работу, если публика не катается в проходах. В тот вечер мой смехометр зашкаливал несколько раз, и когда я закончил выступление, то почувствовал себя полностью удовлетворенным.

Следующая остановка — вечеринка издателя. Я подпирал спиной стену, занимаясь тем, что мне нравится: наблюдал за взаимным общением гостей. Я потягивал свой второй Джонни Уокер Блю и наблюдал, как зарождаются многочисленные долгосрочные романы и связи на одну ночь, когда услышал чувственный голос, говорящий:

— Вам надо выступать в комедии.

Я обернулся, чтобы увидеть, кем был этот чрезвычайно проницательный человек, и остановился на самой сногсшибательной паре изумрудных глаз, которые я когда-либо видел. А лицо и фигура, прикрепленные к этим глазам, заставили бы Джессику Рэббит выглядеть глупо.

Я подавился своим напитком, но успел сказать спасибо, в то время как вытирал девяносто пять долларов с моего воротника.

Она выглядела удивленной. Она была одной из тех женщин, чью фигуру лучше всего описать как два арбуза, прикрепленных к метле. И она знала, каковы ее активы, поскольку дорогое бирюзовое платье, которое сочеталось с рыжими волосами, было обрезано таким образом, что я подозревал, что она использовала супер-клей, чтобы сохранить свою скромность. Просто чтобы поддержать разговор, я сказал:

— Полагаю, вы были на выступлении.

Она ответила, что это действительно так, а затем начала указывать на десять заблуждений в моей логике, которые, вместо того чтобы разозлить, заинтриговали меня.

Я — сосунок для умных женщин.

Я сказал:

— Возможно, вы хотели бы обсудить это где-нибудь, где шум отвлекает немного меньше.

Она посмотрела на меня, как будто я спросил «который час?», и ответила:

— Ведите.

Я прогулялся к бару «Лилли», где она села рядом со мной и болтала об азартных играх.

Как только мы оказались в милом маленьком уголке, я сказал:

— Кто я такой — вы знаете, а вы кто?

Оказалось, что она была двадцативосьмилетней аспиранткой в Университете Невада, в Лас-Вегасе и получила степень доктора философии по английскому языку.

Я не комментировал выгодность этого выбора, так как не хотел отговаривать ее. Также я не задал очевидный вопрос: «Как вам удалось попасть на это мероприятие?» потому что было очевидно, что ее верительная грамота была надета на ней. Я восхищался мужским умом и женщинами, которые им пользуются.

Мы проговорили довольно долго, и она начала напиваться. Я мог видеть, куда все идет, а все шло к моему номеру, когда она довольно спокойно сказала:

— Почему бы тебе не трахнуть меня сейчас?

Даже оставив в стороне то, что я полностью верен своей жене и браку, я просто не нахожу хорошей идеей спать с женщинами, которые достаточно молоды, чтобы быть моей дочерью. И я не настолько глуп, чтобы подумать, что она хотела трахнуть меня из-за какого-либо заметного сходства с Джорджем Клуни, НЕТ! Она хотела иметь возможность вернуться и рассказать всей банде в кафе кампуса о своем вечере страсти с полуизвестным автором, который временно исполнял обязанности ДЕЙСТВИТЕЛЬНО известного.

Поэтому я отвел ее к консьержу и попросил его позаботиться о том, чтобы она благополучно добралась до дома, взяв ей такси, лимузин или что-то еще, а счет за машину отнес на мой номер. Мой издатель мне должен.

Затем я пошел наверх спать. Я позвонил Милли, чтобы сообщить ей, что я все-таки успею на вечеринку, но звонок сразу был переведен на голосовую почту, что было понятно, поскольку, хотя в Вегасе было только 23:00, дома уже было два часа ночи, и она, вероятно, выключила телефон на ночь. Я собирался оставить сообщение, и тут у меня появилась блестящая идея. Я решил удивить ее, поэтому просто надиктовал, как сильно я ее люблю.

***

Обратный рейс был обычным паскудством. Как правило, воздушный перелет имеет некоторый класс, но теперь, когда я прохожу безобразия в аэропорту, то могу думать только о песне из «Rаwhidе». И в любом случае я ненавижу перелеты между побережьями в сторону востока, поскольку они увеличивают время на три часа.

Полеты в Вегас — наихудшие, потому что на них много пассажиров, летящих впервые, и всегда рядом с вами найдется парень, который, вероятно, пил двадцать четыре часа подряд перед посадкой.

Так что с полуторачасовой остановкой в Денвере и толстой пьяной бабой, которая спала, положив голову мне на плечо в течение шести часов, я попал в аэропорт Кеннеди не ранее семи часов вечера. Я был очень близок к убийству, просто чтобы дать оценку авиационной индустрии.

Милли явно не собиралась меня встречать, поэтому я арендовал машину и сорок минут ехал домой. Она уже ушла на вечеринку, которая была слышна за квартал, а дети ночевали у бабушки и дедушки. Таким образом, у меня было достаточно времени, чтобы обрядиться в свое снаряжение ниндзя.

Я добавил две поддельные катаны и пару пластиковых нунчаков, которые достал из игрушечного сундука пятнадцатилетнего Джейсона. Он давно перерос их, и Леонардо и Микеланджело могли поделиться ими на этот вечер.

Я был в роли ниндзюцу и незаметно подкрался к вечеринке. Она шла полным ходом, и так как в это время ночью в районе было очень мало ниндзя, все естественно предположили, что я — гость.

Едва поднявшись в бар, я столкнулся с Майком и его женой Джилл. Мы с ним много играем в гольф вместе с нашими женами. Он сказал: «Отличный костюмчик, приятель!», но понятия не имел, что это был я.

Я подумал: «Хммм?» Милли сказала всем, что я нахожусь в Вегасе, и этот костюм кажется надежным прикрытием, может, мне стоит просто присесть на минуту или две и посмотреть, что ДЕЙСТВИТЕЛЬНО происходит во время моих нечастых отъездов?

Теперь я слышу, как вы спрашиваете, почему я сделал что-то коварное? Ну, мне всегда было интересно, как моя жена действует в социальных ситуациях, когда меня нет рядом. И у меня была причина желать успокоиться.

Это было абсолютно НЕ то, что я думаю, будто она трахается на стороне. Мы решили этот вопрос годом ранее. Но мы все надеваем разные личины для разных ситуаций, и мне было любопытно, на что действительно похожа Милли, отфильтрованная от моего присутствия.

Я признаю это. Возможно, я слегка очарован моей собственной женой, но если бы вы знали этот пакет остроумия, творчества и чистого интеллекта, вы бы меня извинили. И тут еще дело в этой замечательной попе в кожаных штанах в обтяжку и явно без нижнего белья.

Когда я впервые узнал ее, она была этакой застенчивой тихоней. Сейчас в смешанных группах она — дружелюбная, умная и жизнерадостная; но не особенно общительная. Милли, которую я вижу здесь, не имеет с ней ничего общего. Она была намного кокетливее, чем любая из тех Милли, которых я знал. И вокруг нее вилось множество мужчин, словно кобели вокруг течной суки.

И она явно наслаждалась вниманием.

Она — красивая женщина в любой ситуации. Но одетая в костюм кошки на пьяной вечеринке в гольф-клубе, она была просто замечательной.

Ни одна из женщин не приближалась к этому пакету явной женственности. У нее огромные сиськи. Подтянутые, словно на кожаных поводках, они аппетитные. Ее сорокалетний животик, который костюм выставлял на обозрения, от сисек и до чуть выше киски, все еще красив. Но ее бедра и попа — это то, что взрывает самцов.

У нее самые круглые и упругие попа и бедра. Они прямо кричат о женской «фертильности». Эффект этих бедер и ног, обтянутых кожей, был несправедливым по отношению ко всем мужчинам на вечеринке и, возможно, к одной из женщин; если то, что я слышал о Хелен Морган, было правдой.

Милли — умная и ехидно юмористическая женщина, и это качество проявилось в полной мере, когда она стояла среди своей банды поклонников. Они продолжали приносить ей напитки. Не нужно было быть мастером ниндзя, чтобы понять, чем они занимались. Они пытались споить ее. И чем пьянее она становилась, тем свободнее они действовали своими руками.

Она танцевала со всеми из них, двигаясь своим телом так, что это наводило на мысль о невероятном сексуальном жаре, который, я знаю, она может излучать. Она танцевала медленные танцы, обхватив шеи своих партнеров, ее огромные сиськи раздавливались на их груди, ее голова мечтательно покоилась на их плечах, а ветерок играл с ее волосами.

Она позволяла случайной руке соскользнуть и схватить ее за попу, и, должно быть, очень хорошо была осведомлена об их эрекции, потому что у ее партнеров, когда она заканчивала с ними танцевать, остался серьезный стояк.

Большинство этих парней были женаты, поэтому я не особо волновался — жены удержат их на привязи, но Хан, то есть Билл, недавно развелся, и я мог видеть, что за ним требуется понаблюдать.

Не было никаких шансов, что я позволю такому озабоченному проныре как Билл, трахнуть жену мастера синоби. Милли могла говорить, танцевать и флиртовать со всеми мужчинами. Но «Хан» всегда был на заднем плане. И его внимание призывало надрать его задницу.

***

Вечеринка прекратилась около часа ночи, и моя, теперь явно пьяная, жена попрощалась и направилась к двери.

Ребята усиленно поили ее алкоголем. Я не знаю, что они, по их мнению, собирались из этого извлечь, так как у всех были спутницы. Вероятно, это был просто естественный инстинкт парней: споить симпатичную девушку. В течение последнего получаса ее речь стала сбивчивой и она шаталась. Я не собирался позволять ей идти домой в таком виде, даже если он был всего в трех минутах ходьбы. Поэтому быстро двинулся, чтобы перехватить ее.

Я знал, что она меня убьет, если подумает, что я наблюдал за ее общением в течение целых двух часов, но у меня была история, подогретая в обезьяннике, о том, как такое уже было, и поспешил быть с ней.

К сожалению, я не успел, рядом с ней появился Хан Соло, взяв ее за руку и издавая озабоченные воркующие звуки. Я отступил. Я был обеспокоен, но хотел видеть, как далеко она позволит зайти. Я не ревнив от природы, но у каждого мужчины на планете есть ген проверки «верности» по отношению к жене.

Ничего серьезного случиться не могло, я гарантировал это, но я хотел посмотреть, справится ли она с этим дерьмом или позволит ему сделать более агрессивный ход. Он обнимал ее обнаженную талию, поддерживая ее, пока они шли по дороге к нашему дому. Я украдкой следовал за ними.

Свирепого ниндзю было бы трудно заметить, даже если бы освещение было лучше. Но в темноте нашего довольно элитного района я был более или менее невидим.

Они добрались до нашего крыльца, когда он повернул ее и влепил свой рот в ее. Она застонала, положила руку ему на шею и ответила одним из ее поцелуев с языком.

Милли загорается жарче, чем любая другая женщина, которую я когда-либо знал. Пусть всего лишь на долю градуса, но ее рот и ее киска буквально горячие. И когда она целует тебя, она полностью открыта и полностью отдается тебе, как будто никого больше не существует. Я занимался сексом с женщинами, когда все было не таким интимным, как один из ее поцелуев.

Это продолжалось довольно долго, возможно, десять секунд. Мой измеритель ревности вот-вот должен был взорваться от сильного стресса, и я оттачивал свою катану для них обоих.

Затем она прервала поцелуй и сказала:

— Спасибо, Билл, — повернулась и направилась к двери. То была награда за его любезные проводы ее домой, и теперь пришло время ей идти спать.

Но Билл так не думал. Он быстро прошел мимо нее, повернул ее к себе и снова попытался поцеловать. Она сказала:

— Перестань! Сегодня вечером было очень приятно. Не балуй!

Он ответил:

— Ты, сука-динамо, ты всю ночь подавала мне сигналы, что хочешь, чтобы я тебя трахнул.

Она сказала:

— Извини, если у тебя сложилось такое впечатление, но я не хочу трахаться ни с тобой, ни с кем-либо еще, кроме моего мужа, НИКОГДА!

Билл тихо зарычал и буквально сорвал с нее верхнюю, бюстгальтерную часть костюма «Женщина-кошка». Теперь она стояла на нашем парадном крыльце голой по пояс с этими огромными невероятно восхитительными сиськами, выставленными на обозрение. Он схватил ее за спину и подтащил к себе, говоря:

— Я трахну тебя прямо здесь, на полу в гостиной, и тебе это понравится, шлюха.

Одной рукой он обхватил ее за спину, держась за ее булочки и прижимая к своему стояку, а другой рукой начал терзать одну из великолепных сисек, опустив к ней лицо.

Я мог видеть, что она пытается ударить его коленом по яйцам, но он был слишком близко. bеstwеаpоn.ru Она извивалась, когда он прижимал свои губы к ее. Затем он закричал: «Аааа!!!» и отступил, держась за губу. Она укусила его. В ответ он сильно и зло ударил ее, и она упала на землю.

Именно тогда на него обрушилась ярость Востока.

Я ударил его сзади в плечи, вытянув руки вперед, со всей тяжестью моего разъяренного бега.

Это был неистовый толчок, чтобы врезать его лицом в стену.

Он был значительно больше меня, но не знал, как драться. Он думал о маркизе Куинсберри, а я — о любом удобном способе причинить максимальную боль.

Он разозлился, стоя в боксерской стойке, и прежде чем успел среагировать, я шагнул к нему и подарил «поцелуй Глазго», внезапно врезав лбом по носу. В результате, лоб, должно быть, сломал его скулу и нос. Кровь хлынула по всему его лбу, и он упал, как будто его застрелили. Я подумал: «Боже, надеюсь, я его не убил».

Милли только начала приводить мозги в порядок и стала подниматься, когда я оттащил Хана от крыльца и пару раз пнул его по яйцам, просто ради гарантии. Тихий голос в моей голове рычал: «Попытайся теперь трахнуть мою жену!»

Я работал на инстинктах, но когда подумал об этом, мне показалось хорошей идеей, чтобы таинственный ниндзя быстро исчез в ночи.

Милли неуверенно встала на ноги, когда я перекинул все еще валяющегося без сознания Хана Соло через плечо, в стиле пожарного. Тот факт, что Милли находится в полубессознательном состоянии после его удара, не позволял мне обращаться с ним мягко.

Я не хотел блокировать нашу дорогу арендованным автомобилем, поэтому припарковал его за два дома на другой стороне улицы. Довольно энергично уронив Хана рядом с машиной, я сел за руль и незаметно уехал. Милли смотрела на мою машину, когда я уезжал. Потом я увидел, как она повернулась, все еще обнаженная до пояса и с дрожащей головой, и зашла в дом, закрыв дверь.

Я взял свой мобильник и позвонил 911, чтобы сообщить о человеке, лежащем на обочине дороги. Я полагал, что он был достаточно далеко вверх по улице, чтобы полиция не связала два и два, и я был почти уверен, что Билл не просветит их. История о том, как какой-то «таинственный ниндзя напал на меня, когда я пытался изнасиловать жену моего соседа», звучала не слишком хорошо. Скорее всего, это будет безликая банда грабителей.

Я подумал минуту, прежде чем позвонить Милли. Ей нужно было правдоподобное отрицание моего участия. Помимо того, что этот инцидент ужасно стремный, меня могут обвинить в уголовном преступлении, поэтому теневой воин должен был быть далеко от места преступления.

Прелесть ситуации заключалась в том, что никто не знал, что я — ниндзя. Никто не видел моего лица весь вечер, и все думали, что я — в Лас-Вегасе. Поэтому, когда ехал по Южному государственному бульвару обратно в сторону аэропорта Кеннеди, я позвонил Милли.

Она ответила как раз перед тем, как телефон переключился на голосовую почту. Похоже, она плакала. Я сказал как можно беспечальнее:

— Это звонок с пожеланием спокойной ночи, соня. Как прошла вечеринка?

Она довольно кротко ответила:

— Ничего особенного. На самом деле все было очень скучно. Когда тебя забрать?

— В 11: 00, я подожду снаружи терминала, чтобы тебе не пришлось парковаться.

Мне действительно нужно было встретиться с ней на улице, потому что накануне я уже прошел через службу безопасности аэропорта. Она сказала:

— Я буду там. Я скучала по тебе, больше чем могу выразить.

Она казалась немного подавленной и плачущей. Я сказал:

— Ну, я скучаю по тебе еще больше, и я люблю тебя больше, чем ты.

Парень в аэропортовском «Марриотте» даже не моргнул глазом, когда я регистрировался в черном кэйкоги и войлочных туфлях. На мне был капюшон, а маска, пластиковая катана и нунчаки находились в мусорном контейнере снаружи. Они много видят разного вокруг аэропорта

Той ночью я спал, мечтая о Милли и ее сексуальности. Каждый муж хочет, чтобы жена была идеальной дамой в гостиной и дикой кошкой в спальне, и насколько я знаю, Милли была одной из них.

Но она очень горячая, и всегда есть ноющий страх, что она может перепутать места. Сегодня вечером она доказала, что полностью верна мне, даже если ей и понадобилось вмешательство таинственного ниндзя, чтобы не дать быть трахнутой на полу гостиной.

Но также она была раздета, сбита с ног и абсолютно сексуально беззащитна в тот момент, когда я появился. Должно быть, это напугало ее, и мне было интересно, как это на нее повлияет.

***

Она была так же прекрасна, как и прежде, в тот момент, когда прижала свой Jаg uаr XF к обочине. Только что вымытая, причесанная и с откинутыми назад волосами, она была полной противоположностью прошлой ночи.

Даже фермерская дочь не могла бы выглядеть чище и благодетельнее.

До того как она приехала, я купил себе одежду, которую обычно носил, и у меня был с собой близнец чемоданчика из ручной клади, внутри которого находился только старый костюм ниндзя.

Она поцеловала меня с особым желанием и страстью, и с громким стоном. Я понял. Это был первый поцелуй, который она дала кому-то со времени Билла прошлой ночью, и это было похоже на какую-то очистку.

Мы ехали сорок минут назад из аэропорта, в то время как я рассказывал ей о презентации, без упоминания великолепной трахальщицы звезд. С другой стороны, она в своем рассказе о ее ночи пропустила такие фразы, как «почти падала, напившись», «руки по всей моей заднице», «сухие толчки на танцполе» и «чуть не трахнулись в гостиной».

Я спросил ее, не случилось ли что-нибудь плохое, пока меня не было. Она небрежно упомянула, что одного из наших соседей после вечеринки ограбили. Она сказала, что он попал в больницу ночью с сотрясением мозга. Также она сказала, что ходят слухи, что это — бродячая банда, которая создает проблемы в пригороде.

Я спросил ее, кто это был. Она сказала с тщательно запланированной случайностью:

— Билл Мартин со следующей улицы, ты его знаешь.

— Конечно, я знаю его, он самый большой блядун на ближайших восьмидесяти квадратных километрах. Вероятно, его поймали на трахе с чужой женой и надрали задницу.

Она действительно побледнела и вздрогнула. До меня дошло, что, может быть, она боялась, что Билл приблизился к тому, чтобы раздвинуть ей ноги, больше чем я думал.

Она сказала:

— Ну, теперь ты дома, и я никогда больше не пойду без тебя на подобные мероприятия. Прошлой ночью я напилась.

Я со всей серьезностью сказал:

— Надеюсь, ты не сделала ничего, о чем не рассказываешь.

Я знал, что это был дешевый выстрел, и получил ожидаемую реакцию: абсолютная боль. Она сказала с раскаянием в голосе:

— Я могла быть слегка излишне фамильярной с некоторыми мужчинами, когда мы танцевали, но не было ничего, что бы ты раньше не видел.

В этом она была права. Ее всегда лапают на танцполе. Но я никогда не видел, как она трется о других, играя с задней частью их шеи и иногда издавая сексуальные стоны, как Милли, которую я наблюдал прошлой ночью. И, конечно же, ее приключение с Биллом и теневым воином не имело места по понятным причинам. Я приписал ЭТО тому, что она была слишком смущена, чтобы рассказать мне.

Мы пообедали, но оба слишком торопились. Это всегда бывает, когда мы были врозь в течение любого отрезка времени. Я сказал:

— Мне нужно подняться наверх и распаковать вещи.

В основном я хотел спрятать свой новый дорожный набор, чтобы она не смогла его найти.

Она прошла в спальню пару минут спустя и выглядела

голодной. Я сказал:

— Сначала я хочу принять душ, — и рассказал о своем шестичасовом «свидании» с пьяной толстухой на месте 19Е.

Когда я вышел, вытирая волосы, она лежала голой на кровати, слегка задвинув шторы, и дневной свет подчеркивал ее огромную грудь.

Она смотрела на меня испытующим взглядом. Оба ее торчащих соска были вытянуты до максимальной длины, и она расставила ноги на кровати на полметра друг от друга, согнув колени.

Мне не требовалось читать мысли, чтобы понять, о чем она думает.

Я медленно подошел к кровати и сбросил одежду. Она слегка повернула свое тело ко мне, ее тяжелые груди покачивались вместе с ней, когда она поворачивалась.

Такие сиськи как у Милли, не трясутся и не дрожат при движении. Они слишком тяжелы для этого. Вместо этого они мягко покачиваются с почти гипнотическим импульсом.

Я сел рядом с ней и посмотрел ей в глаза. Там был огромный голод. Я тихо повернулся и лег рядом с ней на кровать. Она рванулась ко мне.

Она положила одну из этих идеальных ног поверх моих бедер, те же самые ноги, которыми я восхищался в течение нескольких часов в их обтягивающих кожаных штанах. Затем она притянула меня к себе.

Милли — самый стойкий человек, которого я знаю, товарищ, на которого всегда можно рассчитывать в сложной ситуации. Но ей нужно физическое подтверждение, после того как мы были врозь. Это похоже на страх разлуки, который ведет ее сексуальность. Однажды она изменила мне, и я считаю, что она не уверена во мне с того момента, как мы помирились.

И чем более она была неуверенна, тем больше ей было нужно, чтобы я был внутри нее, как будто физическая связь, которую мы устанавливаем, укрепляет нашу духовную связь.

Она притянула меня к себе, легко сунула мой член в свою тугую, мокрую и раскаленную добела киску, и никто из нас не сделал ничего, чтобы облегчить связь.

Я скользнул вверх в нее. Мы оба застонали от ощущений. Я мог чувствовать легкий трепет и сдавливание, которые ее вход всегда дает мне, когда я глубоко внутри нее. И жара была потрясающей.

Она положила руку мне на затылок, пристально глядя мне в глаза, словно хотела что-то там найти. Мои глаза послали ей сообщение о моей вечной любви и доверии к ней.

То, что я получил от нее, было нетерпением. Затем тепло, запах возбуждения и ощущение того, что я погружаюсь в эту совершенно шелковистую влажность, в сочетании с тем, что я видел прошлой ночью, и я как бы впал в бешенство.

Может быть, страх, что я могу снова ее потерять, тоже что-то сотворил во мне, потому что ситуация прошлой ночи выпустила зверя. Я должен был трахнуть ее, как этого хотел Билл.

Она больше не была моей давней подругой и спутницей. Мне нужно было оплодотворить ее и пометить как свою, вывернуть ей мозги! Как будто я настаивал на своем требовании, избивая ее, словно она была раскаленной подковой, а я — кузнецом.

Я услышал голос, который, должно быть был, моим, издал низкий животный рык, а затем набросился на нее сверху. Мое последнее рациональное наблюдение было самодовольной ухмылкой абсолютного удовлетворения, которое появилось на ее лице, когда я начал категорически бушевать внутри нее.

Я положил руки под ее бедра, поднял их и широко развел. Она фактически раздвинула ноги чуть дальше и агрессивно вывернула бедра, чтобы встретиться со мной, как будто она говорила: «Это твой лучший выстрел?!!»

Я бил по ее лобковой кости с клитором прямо подо мной, хрипел как дикий кабан. Я просто подталкивал всю нижнюю часть тела вперед, как будто пытался проползти сквозь нее.

Я бил ее со скоростью и силой, которая заставляла ее задыхаться. У нее был отрешенный взгляд, и я врезался в нее так сильно, что мы постепенно приближались к изголовью кровати. Она принимала меня по рукоять в полной капитуляции.

К счастью, она вытянула руки над головой и удерживала нас обоих от изголовья. В противном случае я въехал бы в нее с такой силой, что, вероятно, сломал бы ей шею.

Ее огромные великолепные сиськи, те, которые я видел в последний раз обнаженными на нашем крыльце, дрожали, как Атлантика под ураганом пятой категории. Тяжелые сиськи не шевелились — на самом деле казалось, что они колеблются от удара.

Я услышал, как она громко шепчет:

— Аааа... дааа... трахни меня!... Трахни меня сильнее!!... — Затем шепот внезапно сменился удушенным криком: — Что ты делаешь со мной?!!

Я почувствовал, как в ней нарастает оргазм, исходящий откуда-то из-за границы Южной Америки или даже Антарктиды.

Затем начались ее спазмы, и в ее женских прелестях наступил полный хаос.

Ее дрожь и тряска не прекратились, и едва сильные схватки от одного оргазма стали спадать, как немедленно начал зарождаться другой, еще более интенсивный. Я просто продолжал стучаться в нее все это время, издавая низкий животный рык.

Обычно я знаю, что она делает, когда мы трахаемся, но все что я мог видеть сейчас — это похотливая красная дымка. Все сознательные мысли давно покинули здание. Но я чувствовал, как что-то шевелится в моих яйцах, что указывало на то, что вот-вот начнут высвобождаться большие силы.

Когда началось изумительное извержение, сила которого могла бы соперничать с двумя большими сталкивающимися планетами, я добавил звезды на красный небосвод, окружавший меня.

Должно быть, она впечатляюще оргазмировала шесть или семь раз за то время, что я здесь рассказываю. Я действительно не знаю сколько, потому что никогда не был так неуправляем в своей жизни, и когда я выстрелил в нее, приход фактически причинил боль, настолько был неистовым...

Мне было трудно отдышаться, поэтому я выскочил из нее и лег, задыхаясь, рядом с ней на кровати, не зная, что с ней происходит, и на самом деле не заботился об этом.

В ее поведении прошлой ночью было что-то, что сделало меня более эгоистичным, чем я когда-либо был с ней. И она, казалось, хотела, чтобы я взял ее как можно грубее, чтобы стереть призрак Билла из своей памяти.

Я лежал, едва не получив инфаркт, и мое здравомыслие медленно возвращалось ко мне.

Наконец, я собрался с силами, чтобы перевернуться на бок и посмотреть на нее.

Она лежала, распластавшись, ее огромные груди быстро поднимались и опускались, соски необычайно вытянуты, ноги широко расставлены, как и тогда, когда я выпрыгнул из нее, и из ее отверстия вытекала моя сперма.

Я поцеловал ее в щеку. Она открыла один глаз и посмотрела на меня с самодовольным кошачьим удовлетворением. Я сказал с искренностью:

— Извини, если я причинил тебе боль.

Она посмотрела на меня, будто я идиот, и ответила:

— Причини мне боль еще!!! Ты просто установил для меня новый рекорд оргазма!!! Приятно чувствовать, что ТЫ время от времени теряешь контроль!!

***

Мы вместе приняли душ. Это привело к тому, что я еще полчаса колотился в ее сочную попу, пока мы не слили всю горячую воду из бака. Мы спустились вниз, и пришло время рассказать ей, что я сделал.

Я сделал нам по чашке кофе, и мы сели на террасе. Была середина прекрасного осеннего дня в графстве Саффолк. Скоро должны были вернуться домой дети, и я хотел рассказать обо всем как можно проще и честнее.

Но прежде чем я смог открыть рот, она сказала:

— Дорогой, я сделала кое-что ужасное, и мне нужно рассказать тебе об этом.

Это подняло мой уровень тревоги до нижнего уровня боеготовности армии США, и давление, внезапно появившееся в моей груди, ранее испытывалось только на дне Марианской впадины. Она снова изменила?!

Я сидел и смотрел на нее с полным оцепенением на лице. Я никак не мог пережить это ОПЯТЬ.

Она сказала:

— Ты знаешь, что я люблю тебя и обещала, что между нами не будет никаких секретов. — Я мрачно кивнул, и она продолжила: — У нас новый стажер в офисе... — Милли работает на одного из моих издателей.

Я спросил:

— Кто он? — не добавив «на этот раз».

Она засмеялась и сказала:

— Не глупи, это — женщина.

Я подумал: «Боже мой, она изменила мне с другой женщиной!!!» Я не знал, что об этом думать.

Она сказала:

— Ее зовут Эмма, и она работает в докторантуре в университете Невады в Лас-Вегасе.

Это звучало смутно знакомо, а она продолжила:

— Эмма — эффектно выглядящая молодая женщина, и она встречалась со своим советником в Лас-Вегасе в то время, когда ты был там.

Это начало звучать ОЧЕНЬ знакомо. Милли взяла обе мои руки в свои и сказала:

— Боже, прости меня, но я попросила ее попытаться соблазнить тебя на конференции, просто чтобы посмотреть, останешься ли ты мне верен. Я знаю, как сильно я ранила тебя своим прошлым провалом, и мне просто нужно было выяснить, изменило ли это наш брак, — она немного помолчала, а потом продолжила: — Вчера перед вечеринкой я говорила с ней, и она сказала, что очень напилась и предложила себя тебе, но ты посадил ее в лимузин и отправил домой.

Я громко рассмеялся с облегчением. Так вот что это было? Она выглядела смущенной и сказала:

— Я должна была доверять тебе, и мне стыдно за себя. Я бы простила тебя, но просто ты так много значишь для меня.

Я взял ее за руку, поднял и поцеловал со всей нежностью и любовью, которые мог собрать для своей жены и лучшего друга, а потом сказал:

— Ну, тогда у меня для тебя есть неловкое признание.

Она выглядела потрясенной. Я знал, о чем она думает, потому что я только что думал ЭТО сам, и сказал:

— Подожди здесь, — и исчез наверху, чтобы предстать перед ней в моей тайной личине мастера синоби, ниндзюцу и воина теней.

Она угрюмо смотрела вдаль, когда я снова оказался позади нее на террасе, и мои сверкающие глаза смерти были единственной вещью, выглядывающей из передней части костюма.

Она пронзительно завизжала, на ее лице появилось удивление, и я увидел, как она осмысливает это. Я сказал:

— Синоби, мастер ниндзюцу к вашим услугам, мадам.

В течение нескольких секунд Синоби нуждался во всех своих искусствах ниндзя, чтобы избежать побоев, которые она пыталась нанести.

Затем она поглядела в ужасе и сказала:

— Ты видел ВСЕ?

Я сказал:

— ВСЕ.

— Значит, ты был тем, кто спас меня от этого подонка?

Я сказал:

— Хай, Госуджин-сама!!! — Затем она начала смеяться.

Она все еще смеялась, когда вернулись дети. Я думаю, что они подумали, что их мать сошла с ума.

Что их мать на самом деле потеряла, так это всякие сомнения в том, что связь между мужем и женой будет когда-либо разрушена, даже если для этого признания нужны глубокие тайны Страны Восходящего Солнца, чтобы облегчить его.