В июне я ежегодно посещаю профессиональную конференцию. Каждый раз она проводится в новом месте в США или Канаде.

Это означает сидеть пять дней в назначенном отеле и узнавать что-то новое в нашей области. Поскольку моя сфера — компьютерная безопасность, то можете представить, сколько изменений происходит за 365 дней между конференциями. Поэтому мне приходится присутствовать на всех этих мероприятиях.

В этом году конференция проходила в Сан-Диего, где я бывать не любил.

С самим городом все в порядке, если вам нравятся повсеместные толпы людей, помешанных на здоровом образе жизни всех видов. Но это — четыре часа полета от восточного побережья. А я провел так много своей жизни в металлической трубе с двумястами пятьюдесятью незнакомцами, что у меня сильная аллергия на авиаперелеты. Раньше у полетов был хоть какой-то класс, но это было до того, как авиакомпании обнаружили, насколько выгодно превращать свои самолеты в машины для перевозки скота.

Первый день в основном был посвящен регистрации и заканчивался неизбежной коктейльной приветственной вечеринкой. Я освободился к восьми вечера и позвонил из номера Джанет.

Она, как обычно, была сексуальной и слегка саркастичной. Она выглядит намного лучше, чем я заслуживаю, и я люблю ее с первого дня нашей встречи. Но ее пресытившийся взгляд на жизнь — это было то, перед чем я на самом деле преклонялся.

Она сказала, что в Лонг-Айленде была приятная и солнечная погода, и она провела весь день в саду. Я сказал ей, что здесь всегда приятно и солнечно, но мне пришлось провести день в тисках туристической индустрии.

Я сказал, что пойду в бар отеля, выпить, а потом попытаюсь завалиться спать до десяти утра. Мы закончили интимным обменом нежностями, чем заканчивают все путешествующие пары.

Я прогулялся в бар, который в целом был просто внутренним двориком с видом на искусственный залив Мишн Бэй. Обычно в дальних поездках меня сопровождает Джанет, но ей пришлось закрывать учебный год, и поэтому я был вынужденным холостяком в течение следующих четырех с половиной дней.

Я не могу спать без нее рядом с собой в постели, поэтому мне нужно подкрепиться, прежде чем лечь в кровать. Я заказал бренди, в надежде, что он меня оглушит.

Пока я там сидел, ко мне присоединилась пара моих коллег из Сан-Франциско. Билл — сетевой фанат и откровенно ботаник, и Джейн — тоже зубрила, но кроме того, хорошо известная в торговле.

Одной из стандартных шуток о ней была та, где говорится, что ее сиськи снимают двадцать очков IQ у любого мужчины, стоящего рядом с ней, из-за отвлечения внимания. Это было даже не близко к правде. В первую очередь она — умная и эффективная женщина, обладающая выдающимися сиськами.

К сожалению, пословица все же верна. Я был загипнотизирован их колыханием.

Они с Биллом были явно в хлам. В «приветственный день» так делают многие. Вновь обретенная свобода от повседневной рутины имеет тенденцию выражаться в большом количестве «первых» напитков. И в любом случае сетевые ботаны не являются опытными алкоголиками.

Билл упал на плетеное кресло с высоты сантиметров в пятнадцать и чуть не раздавил его, откинувшись назад. Джейн осторожно опустилась на свое место, выглядя для всего мира так, будто стыковала свой космический челнок.

Я сказал с определенным количеством веселого сарказма:

— Ну, вижу, что вы здесь намного дольше, чем я.

Билл сказал что-то вроде: «У них прекрасные Маргариты».

Я сказал, просто чтобы поддержать разговор:

— И сколько же вы их выпили?

Он посмотрел на Джейн, и они оба пожали плечами.

Часть меня хотела от них убежать, потому что я абсолютно не собирался спорить весь вечер с двумя пьяницами. Но у меня есть неудачная манера всех спасать. Я знаю, что это личностный недостаток, и он часто доставляет мне неприятности.

Я сказал:

— Это место большое и запутанное. Давайте я помогу вам обоим добраться до ваших комнат.

Билл воздержался, но Джейн сказала:

— А ты, правда, можешь? Я не уверена, что смогу ее найти.

Я знал, о чем она говорит. Большие курортные отели похожи на деревню. И если вы там не родились, трудно расшифровать что означают различные «Каса» и «Вилла».

Она дала мне свою карточку-ключ, я вывел ее из внутреннего дворика, и мы шли до ее комнаты через курортную растительность, казалось, четверть мили.

Все это время она целомудренно держалась за мою правую руку обеими руками, чтобы сохранить равновесие на своих десятисантиметровых шпильках. Когда она шла, ее лодыжки время от времени подворачивались, но ничего катастрофического не произошло.

Когда мы добрались до ее комнаты, она повернулась, чуть не упав на меня, и сказала:

— Спасибо, что отвел меня домой, не хочешь зайти выпить?

Я не совсем искушенный в жизни, но знал, что ЭТО значит. Каждая конференция, которую я когда-либо посещал, превращадась в трах-фестиваль для многих женатых и неженатых участников.

Это обычно происходит в различных комбинациях и сочетаниях на протяжении всей конференции. Я был уверен, что всю оставшуюся неделю Джейн, которая уж точно является сексапильной, просто отбивалась от такого.

Но я не был и никогда не интересовался каким-либо аспектом траха кроме моей жены.

Помимо полного усложнения вашей жизни, любая форма случайного секса всегда является первым гвоздем в гроб любого брака.

Этот трюизм применяется независимо от того, идет ли речь о сексе «без всяких условий», или если у вас недельный роман, и никто не узнает.

Как только вы открываете дверь к измене, полностью закрыть ее заново невозможно.

Поэтому я сказал, стараясь быть тактичным:

— Я с удовольствием сопроводил тебя сюда, прекрасная леди, но я устал.

Она выглядела разочарованной. Но когда я столкнулся с ней на следующий день, она была особенно дружелюбной, почти романтично сентиментальной.

Она сказала:

— Спасибо, что просто проводил. Я была очень пьяна.

Я понял, о чем она, и на самом деле мне было приятно узнать, что я оказался одним из немногих парней, что не воспользовались бесплатным допуском к ее прелестям.

Остальные четыре дня конференция проходила в скучном тумане.

Когда я позвонил вечером, перед отъездом домой, Джанет была другой. На самом деле она была НАСТОЛЬКО отлична от себя, что я проверил, правильно ли набрал номер.

Вместо того чтобы быть как обычно сногсшибательной и добродушной личностью, она была далекая, почти холодная, разговаривая со мной односложными фразами. Я подумал: «Что за хрень?»

Но опять же, у меня бывают такие дни, когда проблемы мира влияют на мои отношения с ней.

Она имеет итальянское происхождение, поэтому ее личность похожа на лес под тропическим ливнем.

То что-то заставит ее вздрогнуть, и будет сильный гром и проливной дождь. А то взойдет солнце, и грозы будто никогда и не было, никаких последствий или обид.

Она явно была в середине одного из этих случайных муссонов. Я знал, что она не может быть рассудительной, пока не успокоится, поэтому бессмысленно спрашивать ее, в чем проблема.

Вместо этого я сказал как можно бодрее:

— Ты будешь должна мне примиряющий секс за то, как ты обращаешься со мной сегодня вечером, увидимся завтра в аэропорту JFK в 6:45, я скучаю по тебе.

Она прервала меня сразу после моей попытки пошутить и сказала с некоторым холодом в голосе:

— Тебе придется взять такси. Я буду у Сары.

Сара — ее старшая сестра.

Я был полностью сбит с толку и очень разочарован. Поэтому скорбно сказал:

— Что?! Мы не виделись шесть дней, а ты собираешься навестить свою сестру?

Она без всяких эмоций сказала:

— Я буду там до конца следующей недели. Увидимся на следующих выходных, — а затем разорвала связь без всякого «если ты не против».

Я был раздавлен и откровенно в недоумении. За все семнадцать лет, что провели вместе, мы никогда не расставались на две недели. Было очевидно, что с Сарой произошло что-то серьезное, что заставило Джанет быть в полном шоке. Может быть, Сара умирала?

Я не мог себе представить, что отношение Джанет каким-либо образом касается меня. Так как все что я делал на прошлой неделе, — это сидел на монотонных презентациях и время от времени выпивал со своими коллегами, я бы мог добавить — в большой группе.

Я знал, что за меня мог поручиться Джим Мёрф, мой сотрудник. Мы прилетели с ним одним рейсом, и он был со мной на конференции все время, за исключением последнего дня, когда внезапно и неожиданно улетел домой.

Тем не менее, я был уверен, что его ранний отъезд не помешает ему поручиться за меня, поскольку Джанет стала странной уже за день до его отъезда.

Мерф был на десять лет моложе меня и являлся чем-то вроде моего протеже. Он был красивым и умным, а в результате — с завышенной самооценкой. Но он был еще молодым и в целом, хорошим парнем, полным ирландской харизмы.

Он часто бывал у нас дома, и Джанет, бывшая ближе к его возрасту, чем к моему, хорошо знала его и любила. Она ему наверняка бы поверила.

Я предположил, что Джанет вышла из-под контроля, потому что у Сары случилась одна из ее бесконечных семейных проблем. А Джанет из-за этого вышла из себя.

Муж Сары трахается на стороне, и каждый раз, когда она его ловит, происходит этакий длительный период семейных беспорядков, за которым следует слезное примирение.

На самом деле, брачные конфликты для этих двоих кажутся почти хобби. И Джанет всегда бывает втянутой в спор, потому что она — «ответственная» сестра.

Проблема в том, что Джанет абсолютно ненавидит быть посередине. И поскольку она не может выбрать «жертвой» свою сестру, то обычно козлом отпущения являюсь я.

Такое уже случалось в прошлом несколько раз. Но тогда я всегда присутствовал физически, так что мог немного разобраться с Джанет, прежде чем она уйдет, чтобы разобраться с очередной травмой Сары.

Джанет страстна во всем что делает, и я часто извлекаю выгоду из ее внутреннего огня через превосходную сексуальную жизнь.

В результате, я давно уже решил, что лучшим ответом, в тех случаях, когда становлюсь целью ее гнева, является держать удар.

Поэтому, возвращаясь домой, я примирился с тем, что останусь в одиночестве еще на одну чертову неделю.

Не то чтобы у меня не было чем заняться. У нас полным ходом шел капитальный ремонт службы безопасности на одном из крупных оборонных предприятий на острове. Проблема с контрактами Министерства обороны состоит в том, что часто приходится отчитываетесь перед теми, кто много знает о защите армейской базы, но не понимает особых обстоятельств обеспечения чего-то столь нематериального как информация.

Их необходимо вручную провести через все тонкости такого рода операций, в то время как они обычно считают, что «знают лучше».

Поэтому я потратил пять дней подряд по десять часов, объясняя двум звездам ВВС, что «глубокоэшелонированная защита» — это не только вопрос присвоения идентификатора пользователя и пароля. Это была мучительная неделя, но мне понравились предложенные деньги.

Когда наступил вечер пятницы, я ожидал появления Джанет, но ее не было видно. Ее смартфон был выключен. Несколько раз в течение недели я звонил ей, только для того чтобы поздороваться и пообщаться, но либо получал перевод на голосовую почту, либо те же односложные и краткие фразы, поэтому отступил. Я знал, что она справится с этим.

Мне было одиноко, и должен сказать, что ее жестокое обращение было очень больным. Поэтому я позвонил Мёрфу, чтобы узнать, не хочет ли он попить пива и обсудить, как вывести мою жену из ее нынешнего состояния раздражения. Но он тоже не отвечал.

Похоже, что будет еще одна ночь, когда я буду смотреть бейсбол в одиночестве.

***

Наконец-то поздно вечером в субботу появилась Джанет. Она выглядела мрачной. Я попытался обнять ее при встрече, но она проследовала мимо меня и прошла в нашу спальню, где бросила свою дорожную сумку и вышла с флешкой в руке, очень далекая и недружелюбная.

Раньше у меня с ней такой ситуации никогда не было. Даже когда мы встретились впервые, она была намного дружелюбнее.

Она протопала мимо меня, все еще не говоря ни слова, вошла в мой кабинет, десять минут что-то печатала на принтере и вышла с бежевой папкой.

Она налила чашку кофе для меня и одну для себя и села за кухонный стол, глядя прямо на меня.

Сказать, что я почувствовал беспокойство — даже не начало описания моих чувств.

Затем она произнесла те три маленьких слова, которые не хочет услышать ни один муж:

— Нам надо поговорить.

Ослабев в коленях, я сел напротив нее за стол. Я не знаю, были ли мои страх и беспокойство столь же очевидными для нее, как и для меня, но мое сердце билось так сильно, что я чувствовал, что оно вот-вот выскочит из груди.

Должно быть, я выглядел настолько же обеспокоенным, как и чувствовал себя, потому что она улыбнулась с мрачным удовлетворением, как будто я только что что-то подтвердил для нее.

Она глубоко вздохнула, полезла в папку и протянула мне фотографии 9х10. Их она явно только что распечатала на нашем принтере.

На первом отпечатке были я, Билл и Джейн, сидящие за столом в гостиничном комплексе. Мы явно пили и болтали. Следующие три были последовательностью того, как я помогал Джейн встать на ноги, шел через курортную растительность отеля, и в последней мы стояли у ее двери, когда она дружески смотрела на меня. Все они были сняты на камеру среднего класса. Я подумал: «окаааааай»?

На следующих пяти я энергично трахал женщину в разных позах: миссионерская, собачья, обратная всадница, кунилингус, и в финале она у меня сосала. Можно представить, какой мост из напряжения в воздухе повис между Джанет и мной.

Я внимательно изучил последние пять. Часы тикали. Я чувствовал ненависть, исходящую с другой стороны стола.

Наконец я откинулся на спинку кресла и сказал:

— Откуда ты это взяла?

Она решительно сказала:

— Мне дал их друг. Он не смог терпеть, видя как ты трахаешься за моей спиной с этой женщиной. Мне пришлось все это время провести у Сары, чтобы решить, что с тобой делать.

Это разбило мне сердце, потому что у меня было чувство, что я понял, что она хочет сделать.

Она сказала:

— Тебе есть что сказать, ты, ублюдок!

Я ответил:

— Ну, первые четыре снимка были сделаны в первый вечер конференции. Я помогал Джейн Лонгворт вернуться в ее номер. Она была пьяна, и даже не поцеловала меня в щеку за мою доблесть. Но на следующий день поблагодарила за то, что я не воспользовался ей.

Джанет сказала с отвращением:

— Меня не волнуют эти первые четыре и твоя глупая история Прекрасного принца. Меня волнует, что ты делал с ней в этом номере.

Я сделал несколько вдохов-выдохов. Я знал, что для всего остального очень важно быть совершенно безэмоциональным. Я сказал, стараясь, чтобы мой голос звучал настолько спокойно и ровно, насколько это возможно:

— В ответ на твой вопрос: после этого я вернулся в свою комнату и лег спать. Следующие пять фотографий, которые у тебя есть — кадры с каких-то порносайтов, на которых моя голова не очень умело прикреплена к телу жеребца.

Она хлопнула ладонью по столу:

— Ты хочешь сказать, что эти фотографии НЕ являются явным свидетельством того, что ТЫ трахаешь какую-то шлюшку на конференции? Мой адвокат считает, что являются. И это все, что мне нужно, чтобы оставить тебя нагишом.

Я продолжил, заставляя голос звучать как можно мягче. Я сказал:

— Я сам в этом бизнесе. Я могу распознать плохую фотосъемку, когда вижу ее. Эти фотографии полностью сфабрикованы. Почему кто-то пытается убедить тебя, что я трахаюсь на стороне, — загадка. Но им следовало лучше поработать с редактированием.

После чего добавил:

— Смотри! Женщина, с которой я иду на первых четырех фотографиях, — брюнетка, с волосами, обрезанными до плеч. Женщина на следующих четырех — длинноволосая блондинка. Как ты думаешь, моя соседка по комнате успела отрастить свои волосы и покрасить их, еще до того как мы начали барахтаться в грязи, или полагаешь, что она просто надела для фотографа парик? И потом, если ты обратишь внимание, на последнем снимке моя любовница, должно быть, опять ходила в салон, чтобы превратиться для минета в короткостриженную рыжую. Мне нравится разнообразие, но это смешно. Теперь посмотри на мое лицо. Его выражение везде одинаково. Я на всех этих снимках держу голову точно так же и смотрю в одном и том же направлении. Тебе стоило бы подумать, что во время умопомрачительного секса, уж по крайней мере, я мог бы хоть немного двигать своими глазами. Наконец, на двух из них у меня либо какой-то страшный дефект черепа, либо пропорции моей головы относительно тела временно выросла до размеров инопланетянина.

После чего закончил:

— Кто-то просто взял мои фото из Фейсбука или Инстаграмма или еще откуда-нибудь, и прилепил мое лицо с помощью фотошопа к телу порнозвезды. Это может сделать любой школьник. По всему интернету есть много сайтов с подобными поделками, типа Нэнси Пелоси, трахающейся с Джоном Бонером, или Барак Обама, трахающий Сару Пэйлин. Никто не верит в нелепые вещи, которые существуют на этих сайтах, но по крайней мере, редактирование там лучше, чем здесь. Но не надо верить мне на слово, давай отнесем эти снимки в лабораторию и поместим их в эпидиаскоп. Ты без сомнения увидишь, что это кто-то пытается меня подставить.

По мере того как я объяснял, она становилась все бледнее и бледнее.

Я не совсем понял ее реакцию. Но у меня сложилось впечатление, что уровень ее горя означал, что я ее еще не убедил. Поэтому я с некоторым нажимом сказал:

— Садись в машину, мы едем в лабораторию.

Она встала со стула, как будто во сне, и пошла за мной к машине.

Мы проехали восемь миль до моей лаборатории в полной тишине. Она не очень хорошо выглядела. В других ситуациях я бы обнял ее и сказал: «ну полно!», но я был на нее очень зол, за то, как она отнеслась ко мне. И особенно был взбешен тем, что она поддалась на такую глупость и, мог бы я добавить, плохо выполненный трюк.

Когда мы добрались до стоянки лаборатории, она заколебалась, как будто ей предстояло идти последнюю милю.

Джанет очень конкурентоспособна и, возможно, немного самоуверенна, когда ей в голову приходит какая-нибудь идея. Так что, я знал, что она не хотела бы получить доказательство такой своей неправоты.

Я полагаю, что никто не хочет узнать, что обращался со своим супругом так, как она обращалась со мной, а после получить неопровержимое доказательство того, насколько глупым все было. Но ее реакция была довольно экстремальной даже для нее.

Я объяснил это тем, что она очень сконфужена тем, как себя вела. У нас всегда были очень близкие и любящие отношения. Поэтому она, должно быть, почувствовала, что это было серьезным предательством нашей любви — выйти из себя, даже не поговорив со мной.

Мне было ее жаль. Я знал, что ей стыдно, и что она не знает, как начать извиняться.

Тем не менее, мне требовалось отвести ее в лабораторию, а не просто утереть ей нос. Я хотел доказать без тени сомнения, что был ей верен. Тогда мы сможем двигаться дальше.

Я установил пятое фото в эпидиаскоп. Это было то, где я трахаю блондинку с большими сиськами в миссионерской позе. Я ухмылялся прямо в камеру.

Я перемещал изображение по столу эпидиаскопа, пока не отцентрировал его на мониторе. Я сказал, пытаясь осветить момент:

— ВАУ! Ты бы ХОТЕЛА, что у меня был член такого размера?!!

Тут явно были две разные картинки: мое вырезанное лицо и тело жеребца. С краю, где мое лицо в цифровом виде было обрезано и соединено с парнем с гигантским половым органом, была заметна явная тень. Да и сами изображения также были составлены из двух разных форматов пикселей, поэтому обрезка и наложение были совершенно очевидны. Это было верно и для остальных четырех фотографий.

Я повернулся к ней и сказал:

— Довольна?

Она была в ужасе. После чего закрыла рот руками и заплакала. Я знаю, что она эмоциональна, но все равно был совершенно сбит с толку.

Она опустилась на пол, закрыв лицо руками, повторяя снова и снова:

— Он сказал, что делал их сам. Он сказал, что они — его!!

Я ожидал, что она извинится, но не ожидал, что она полностью сломается. Я спросил:

— КТО тебе сказал, и ЧТО? Что за хрень здесь происходит?

Она продолжала сидеть, тоскливо плача. Я подошел, поднял ее и обнял. Я сказал:

— Я люблю тебя, и мне все равно, что кто-то заставил тебя усомниться в моей преданности. Тебя подставили, так же как и меня. Все кончено, и я прощаю тебя, так что, давай на этом не зацикливаться.

Она стояла, уткнувшись лицом в мое плечо, и сказала с абсолютным страданием в голосе:

— Мы не можем не зацикливаться на этом.

Я подумал: «что, черт возьми, это значит?»

Всю дорогу домой она безутешно рыдала и не разговаривала со мной. Я был ужасно расстроен. Что случилось с моей счастливой жизнью?

Ответ ожидал на дороге. Он вышел из своей машины, когда мы вышли из нашей. Он подошел с беспокойством, написанным на его лице, полностью сосредоточившись на Джанет.

Я дружелюбно сказал:

— Привет, Мерф, с Джанет что-то не так, так что, дай нам немного времени, чтобы разобраться с этим, хорошо?

Джанет взвизгнула, а затем сделала очень странную вещь. Она сорвалась со своего места рядом со мной, подбежала к Мёрфу и начала молотить по нему кулаками. Мёрф отступил, выглядя ошеломленным.

У меня появилось нехорошее предчувствие, в то время как я схватил ее и удерживал подальше от него. Она называла его всеми нехорошими именами, которые только могла придумать, и несколькими еще, которые я не уловил. Ее ногти сломались, она полностью вышла из себя от гнева.

Я прямо посмотрел на него. Его лицо было таким же грешным, как на плакате «разыскиваются».

Я сказал:

— Подожди минутку. Так это сделал ТЫ? ПОЧЕМУ?!! — По выражению его лица я понял все, что мне нужно было знать.

Я был в полном недоумении по поводу абсолютной глупости его предательства. Я был владельцем компании и его начальником. И ему хватило ума подумать, что он может подставить меня с моей собственной женой? Какое невероятное высокомерие!

Я сказал:

— Убирайся, и если я когда-нибудь снова увижу тебя, то не могу сказать, что сделаю, но это будет связано с наемными головорезами с бейсбольными битами. Само собой разумеется, что ты уволен, и не пытайся ссылаться на меня, потому что я собираюсь сделать все, чтобы ты умер для этого бизнеса.

Говоря это, я обеими руками держал Джанет, в то время как она изо всех сил продолжала рваться к нему.

Он отступал с выражением абсолютного ужаса на лице. Затем повернулся и бросился к своей машине, поспешно выехал и исчез по дороге.

Джанет обмякла у меня в руках и стояла с опущенной головой. Я мягко сказал:

— Давай поговорим, — и повел ее внутрь.

У меня было чувство, что все будет очень, очень плохо.

***

Я была учительницей третьего класса в местной начальной школе, когда встретила Тома. Мне всегда было интересно помогать другим, и я люблю детей. Так что то, что я стала учителем, было, вероятно, неизбежно.

Мне повезло, что я встретила его именно в этот момент моей жизни, потому что он был правильным парнем, и я была определенно готова.

Мое тело начало развиваться рано, и к тому времени, когда мне исполнилось четырнадцать, я выглядела, как будто мне двадцать пять, с грудями большими, чем у большинства взрослых женщин. Конечно, поместить человека с эмоциональной зрелостью ребенка в тело сногсшибательной женщины — это путь к катастрофе. И было много раз, когда я сожалела о том, как выглядела.

Но мне удалось пережить стаи возбужденных подростков и грязных стариков, пусть и едва-едва, но превратиться в женщину, избежав обычных ловушек, при этом выглядя так, как я.

У меня были шишки и синяки и пара разбитых сердец, но теперь я поняла, что мужчины — это вид, которому доверять нельзя, особенно когда дело доходит до тех слов, что они говорят, расстегивая твой бюстгальтер.

В течение трех лет я жила жизнью одинокой девушки, занимающейся работой по профессии, и наконец, осознала, что есть гораздо более полноценное существование, чем то, в которое я в настоящее время нахожусь, то есть, когда меня снимают в местных клубах для случайного секса.

Любовь с первого взгляда — это такое печальное патетическое клише, но это именно то, что случилось с нами. На самом деле я не охотилась за мужем. Но в ту минуту, когда увидела Тома, я поняла, что мне суждено принадлежать ему. Вероятно, это было какое-то сложное сочетание прошлого опыта, приобретенной жизненной позиции и химии тела, но в ту минуту, когда я его увидела, то просто знала, что мы с ним состаримся вместе.

Он пришел в нашу школу, чтобы поговорить с учениками о том, как он зарабатывает на жизнь интернет-безопасностью. Мы установили мысленную связь через всю комнату.

Конечно, мне понравилась его внешность. Он был высоким и стройным, и у него были озорные голубые глаза, которые, казалось, искрились разумом. Но также была уверенность в том, как он держал себя, его изящная легкая манера и бесхитростная слегка несимметричная улыбка, которую он подарил мне, когда мы встретились глазами, и которая заставила мое сердце биться, а мои трусики намокнуть.

После выступления я подошла к нему и молча стояла рядом, пристально наблюдая за недисциплинированными маленькими хулиганами, которые находились под моим наблюдением. Он долго смотрел прямо на меня, как будто что-то решал, а потом сказал:

— Давай поужинаем сегодня вечером.

Это было все, что требовалось. У нас был короткий период ухаживания в течение ужина. Кульминацией стало то, что в конце вечера я легла с ним в постель.

Я точно не трахалась направо и налево. Но к тому моменту в моей жизни у меня был большой опыт с мужчинами. И я ожидала, что Том будет таким же, как остальные.

Лучшие из них тратят немного времени, пытаясь обеспечить мое удовлетворение, худшие просто быстро делают свое дело и вскакивают. Том, со своей стороны, полностью взорвал мой разум.

Частично это было от моей общей тяги к нему: он был милым, добрым, забавным, умным и уже хорошо зарекомендовавшим себя профессионалом.

Разница в восемь лет в нашем возрасте была тем, что требуется такой женщине как я, поскольку все мужчины моего возраста ведут себя как мальчишки с раздутым эго.

Когда мы впервые занялись любовью, Том не торопился. Он усердно изучал мое тело, чтобы определить все горячие кнопки. Затем он продолжил нажимать каждую из них в точной последовательности, которая требуется, чтобы превратить меня в сумасшедшую.

Мы трахались, я сосала ему во втором подходе, мы потрахались еще немного, я опять с ним поработала, он взял меня в позе собачки, что было для меня невероятно новым опытом, все остальные мужчины до него были слишком нетерпеливы.

Мы приняли душ, я села на него сверху и завизвала в оргазме так, чтобы услышал весь мир. Затем взорвалось солнце...

Я не разбрасываюсь термином «рабыня любви», но он более или менее сделал это.

Я была застенчивой, и прежде чем переехать к нему, ждала целую неделю. Так мы жили шесть месяцев. Секс был восхитителен, разговор и общение тем более.

Он сделал мне предложение в Центральном парке в прекрасный осенний день, стоя на одном колене. Я заплакала. Спустя три месяца мы поженились в Сент-Патсе.

Наша совместная жизнь была прекрасной, за исключением одной маленькой проблемы: у меня не могло быть детей.

Я узнала об этом только через шесть лет после свадьбы. Но после бесплодного года попыток забеременеть мы, наконец, встретились с доктором и выяснили, что этого просто не произойдет.

Я плакала целый месяц, потому что люблю детей. Но Том был таким добрым, нежным и понимающим, каким только мог быть мужчина в тот период, и я полюбила его еще больше за его нежность в этой ужасной ситуации.

Плюс, каждую осень у меня все еще был новый урожай ярких молодых лиц для воспитания. И наша любовь становилась все сильнее и сильнее.

Даже в мои сорок лет мы все еще занимались сексом как молодожены. Мы экспериментировали с позами, которые интересовали нас обоих, и продолжали сближаться.

Каким-то образом термин «любовь» просто не описывает мои чувства к нему. Это была более полная связь: муж и жена, и я гордилась тем, что я — принадлежу ему и только ему.

Все описываемое время его бизнес рос, и в его компании было много сотрудников. Но был один парень, который особенно нравился Тому.

Я поняла причину этого, как только встретила его. Он был на пару лет моложе меня, высокий и с чертовски красивым ирландским лицом, в котором всегда был отголосок некоего воровства.

Мёрф был умен, и был своего рода бесшабашным парнем, с которым инстинктивно сближаются другие мужчины. Это потому, что в его душе было все очарование ирландцев.

Он был легок на песни, и казалось, мог танцевать все когда-либо изобретенные танцы. Он был грамотным. Он мог прочитать по памяти целые отрывки из Йейтса, Уайльда, Джойса и Бехана.

Что еще более важно, он был почти в классе Тома как гений Интернета, поэтому мог протянуть ему руку помощи, когда тот в этом нуждался.

Мёрф был протеже Тома. Соответственно, он все время болтался по нашему дому, так, что я обычно забывала, что он здесь.

Однажды я работала у бассейна, стирая влагостойкие подушки стульев. На мне было что-то, чего бы я никогда не носила на публике.

Было жарко, поэтому на мне была тонкая футболка без бюстгальтера и очень короткие нейлоновые шорты для бега.

Я чувствовала, как мои большие груди покачиваются, в то время как я работаю, и их движение вперед и назад стимулировало мои соски, пока они не достигли полной длины. Было похоже, будто я указываю перед собой двумя маленькими пальцами.

Должно быть, он некоторое время за мной следил. Но первый намек на то, что он вообще находится здесь, был, когда я услышала, как кто-то прямо позади меня сказал со смехом в голосе:

— Вот это зрелище, не правда ли?

Я закричала и чуть не упала в бассейн, и он подскочил, чтобы меня удержать.

Я обернулась и увидела усмешку Мёрфа, которую можно было назвать только самодовольной. Я сказала:

— Ты чуть не напугал меня до смерти!

Он извиняющимся тоном сказал:

— Я не хотел. Я просто хотел узнать, дома ли Том?

Я сказала с намеком «ну как же!» в голосе:

— На дороге есть его машина?

Он ответил:

— Нет.

Я сказала:

— Тогда дома его еще нет. Если хочешь, возьми пиво и подожди.

Он ответил:

— С удовольствием.

Я продолжала мыть руки, а он продолжал сидеть у бассейна, пить пиво и смотреть на меня.

С любым другим человеком я бы невероятно стеснялась. Но это был Мёрф, друг Тома, и он был мне как брат. Я душой была предана Тому, и он это знал.

К Мёрфу у меня не было никаких чувств. Так что, мне не пришло в голову, что я перед ним так выставляюсь. Я знаю, что все мужчины — кобели, но Мёрф никогда не проявлял ни малейшего намека на сексуальный интерес ко мне.

Некоторые из вас могут подумать, что за эти годы все мои защитные инстинкты испарились. Но женщина, похожая на меня, никогда не выключает датчики. И я могу сказать, что Мёрф таким образом рассматривал меня, чтобы я знала, что я еще ого-го.

В этот момент на задний двор вышел Том с холодным пивом в руке и с пивом для меня, что было приятно. Он упал в кресло рядом с Мёрфом.

Они уезжали на ежегодную конференцию и договаривались о том, где и когда встретиться на следующий день. Мы жарили мясо и овощи на гриле и сидели у бассейна до заката, а затем Мёрф ушел.

Обычно на эти мероприятия я езжу с Томом. Но тут они запланировали конференцию на ту неделю, когда я делаю оценки родителей и учителей в конце года, и я никак не могла поехать.

Мы сидели вместе у бассейна в темноте, просто держась за руки, и некоторое время разговаривали, а затем поднялись в спальню.

Я чувствовала себя слегка неуверенно. Я чувствую это всякий раз, когда он оставляет меня одну на любой период времени.

Так что, в ту минуту, когда мы оказались в затемненной комнате, я обняла его за шею, прижала свои большие груди к его груди и поцеловала его с открытым ртом, что, как я надеялась, покажет, как сильно я буду по нему скучать, и чего он может ожидать, когда вернется.

Наши языки немного поборолись, а потом он отнес меня в кровать, положил на покрывало и трахал меня до бессознательного состояния.

Я кончала, должно быть, раза четыре, пока не почувствовала, как внутри моего живота взорвался воздушный шар, полный горячей лавы...

Я лежала, пытаясь восстановить свое дыхание, с разумом, расколотым на шесть тысяч кусочков, а из моей киски капало на наше покрывало.

Он лежал рядом со мной в таком же состоянии.

Я повернулась к нему и сказала:

— Пожалуйста, никогда не позволяй этому закончиться. — Он засмеялся и сказал, что такое случится, только если свиньи начнут летать.

На следующее утро я отвезла его в аэропорт JFK. Он мог вылететь раньше, но мы хотели потратить немного времени на то, чтобы повозиться, прежде чем он уедет.

В качестве прощального подарка я сделала ему самый глубокий и любящий минет, какой только могла себе представить, а затем облизала его, как кошка котят.

Если бы вы могли видеть, как я выгляжу, то вероятно бы не поняли, как кто-то вроде меня может быть так неуверен в своем муже.

Это — вопрос слишком больших инвестиций. Я настолько посвятила себя этому парню, что мысль о том, чтобы потерять его из-за чего-либо — авиакатастрофы, сердечного приступа или другой женщины — была для меня абсолютно ужасной.

Он звонил мне каждый вечер, и мы разговаривали. Я надеялась, что ему понравится небольшой секс по телефону. В среду вечером я даже упомянула, что я — голая в постели, а котенок голоден. Но он был весь в делах, что как-то меня обеспокоило.

В тот четверг мой мир закончился.

***

Я пришла домой с моей последней родительской конференции, чтобы найти сообщение в своем почтовом ящике. Заголовок гласил: «Мне жаль». В сообщении говорилось: «Я должен был сказать тебе». Отправитель был анонимным.

Там было вложение. Я открыла вложение, а там были две фотографии.

На одной из них — Том, стоящий перед комнатой, которая, как я полагаю, была в их отеле. Он смотрел, как мне показалось, по-дружески на потрясающе горячую молодую женщину, которая что-то ему говорила.

На втором снимке он ее трахал. Выражение его лица указывало, что ему это очень нравится.

Я почувствовала волну озноба и вкус желчи в горле, а затем потеряла сознание. Через несколько секунд я проснулась, лежа на полу в луже рвоты. Я свернулась в положение эмбриона и начала плакать, а затем вопить. Как будто я только что проглотила четырнадцать мартини. Я не могла встать, поэтому поползла на карачках в спальню, где потеряла сознание на кровати.

Когда я пришла в себя снова, одеяла промокли от слёз, но по крайней мере, я могла функционировать.

Я собрала себя достаточно, чтобы почистить зубы и плеснуть немного воды на лицо. Я должна была с кем-то поговорить.

Я просто не могла поверить, что Том сделает со мной такое. Очевидным человеком, которого нужно было спросить, был Мёрф. Он был там с Томом, и мог заверить меня, что то, что я увидела, было какой-то иллюзией.

Я набрала его телефон, и он ответил после первого же звонка, как будто ожидал, что я позвоню.

Его голос излучал беспокойство. Я сказала:

Это ты отправил эти фотографии?

Он сказал:

— Извини, Джанет, но я больше не мог этого выносить. Он делает это каждый раз, когда мы едем на одну из этих конференций.

Сочувствие и беспокойство в его голосе были ощутимы.

Я завопила:

— Что мне делать?! Моя жизнь окончена!

Он сказал:

— Я прилетаю домой раньше. Можешь ли ты забрать меня в аэропорту? Мы сможем обсудить это, я буду рядом с тобой.

Я сказала, что увижу его на следующий день, за день до того, как вернется Том.

Я позвонила своей сестре Саре, сразу после звонка Мёрфу, и спросила, могу ли я пожить у нее с неделю. У нее большой опыт работы с изменяющим супругом, и она сразу же все поняла. Было приятно иметь пару людей, которые о тебе заботятся.

В ту ночь я не спала ни секунды. Боль и беспокойство разрывали меня.

Том позвонил как обычно. Я была так расстроена, что чуть не сбросила телефон, но мне нужно было время для размышлений, а повесив трубку, я могла предупредить его, что все знаю.

Так что, я была вежливой, пусть и не любящей. Я сказала ему, что ему придется ехать домой самому. В том состоянии, в котором я находилась, я никак не хотела быть рядом с этим обманщиком.

На следующий день я ждала Мерфа в аэропорту JFK. Должно быть, я выглядела так, будто заболела лихорадкой Эбола, или чем-то еще, потому что он внимательно посмотрел на меня, когда сел в машину. Он сказал сочувственно:

— Это было для тебя слишком грубо. Извини.

Я рухнула на его плечо, дико рыдая. Мне повезло, что машина была запаркована, иначе я, вероятно, убила бы нас обоих прямо в аэропорту.

Он держал меня в объятиях, пока я плакала. Плач длился так долго, что в окно постучал полицейский и велел нам ехать дальше.

Мёрф нежно обнимал меня, издавая сочувственные звуки.

Я довезла его до дома, и он пригласил меня внутрь. У него был красиво обставленный кондоминиум недалеко от нашего дома.

Он позволил мне сесть на диван и плакать, в то время как сам молча и утешительно удерживал меня.

Я жалобно сказала:

— Что мне делать?

Он ответил:

— Позволь показать все, что у меня есть. Думаю, это вправит тебе мозги.

Он подошел к ноутбуку, подключил карту памяти и вытащил серию самых отвратительных фотографий, которые я когда-либо видела.

На всех них присутствовали Том и какая-то шлюха. Когда он закончил, моя боль превратилась в холодную ярость.

Предательство было полным. Мой брак закончился. Я спросила:

— У тебя есть номер хорошего адвоката по бракоразводным процессам?

Он сказал что да, и что этот парень был его старым приятелем с колледжа. Он даже позвонил ему ради меня и назначил экстренную встречу на следующий день, в субботу утром.

В ту ночь опять позвонил Том и получил такое же обращение. Мне нужно было поговорить с адвокатом.

Мерф сказал:

— Если хочешь остаться здесь, можешь лечь в моей второй спальне.

Я сказала, что меня ждет сестра, но я вернусь на следующее утро, чтобы забрать его для поездки к другу.

Моя сестра прошла через то же, что пережила я, и знала, что делать. Мы разговаривали, плакали и выпили достаточно вина, чтобы спустить на воду линкор.

Сара сказала:

— Откуда ты знаешь наверняка? У меня никогда не было доказательств, иначе я бы давно выкинула его изменяющую задницу.

Я показала ей фотографии на карте памяти, которую мне дал Мёрф.

Мёрф сказал, что сам делал их своим мобильным телефоном. Он даже добавил с сочувствием, а не с юмором:

— Они были так увлечены, что забыли закрыть шторы.

Получив достаточно наркоза, той ночью я пропустила звонок Тома.

Адвокат был информативным. Мерф сел рядом со мной, потому что был тем, кто сделал фотографии. Он объяснил, как он видел их вдвоем и угадал, что произойдет.

Он сказал:

— Джейн Лонгворт — известная шлюха на этих мероприятиях, и в ту минуту, когда я увидел, как Том заперся с ней, то понял, что именно должно было случиться. Он делает это все время.

Меня пронзила боль, это был не тот человек, которому я полностью отдала себя.

Я начала плакать, хотя думала, что у меня уже не осталось слез.

Адвокат указал на то, что, хотя Нью-Йорк является штатом, в котором разводятся «без вины», он допускает основания для развода «по вине», если супружеская измена может быть доказана третьей стороной. Он сказал, что есть единственная оговорка — это что обманутая сторона фактически не должна оправдывать действия прелюбодея, продолжая с ним жить.

Я была достаточно опустошена тем, что сделал со мной Том, и смогла убедить адвоката в том, что этого не произойдет. В тот момент я не могла находиться на одной планете с моим коварным супругом, не говоря уж о том же доме. Поэтому я сказала:

— Меня приютит Сара.

Решив проблему с жильем, я сказала ему составить документы о разводе на основании супружеской измены. Я сказала, что меня не волнует раздел имущества, который будет существенным. Все что я хотела, это как можно скорее выйти из брака.

Адвокат сказал:

— Вы уже говорили об этом со своим супругом?

Я сказала:

— Я терпеть не могу находиться рядом с изменяющим животным, не говоря уже о том, чтобы говорить с ним. Поэтому я взяла неделю, чтобы остыть и собраться с духом.

Он сказал:

— Позвольте мне посоветовать вам сделать это лучше раньше, нежели позже.

Я сказала:

— Это будет на следующих выходных.

Я привезла Мерфа, поэтому довезла его до дома. Отвезти его было самым меньшим, что я могла для него сделать, так как он был так добр ко мне. Когда мы приехали к нему, он пригласил меня войти. Но я все еще была настолько потрясенной и бесчувственной, что даже не хотела с ним об этом говорить.

За семь дней моя жизнь перешла от полного счастья и любви к безутешному опустошению.

Я вернулась к Саре и проспала весь день. Том позвонил вновь, и я переключила его на голосовую почту.

Позвонил Мерф и спросил, может ли он пригласить меня на маленький ужин. Я хотела сделать что-нибудь, чтобы отвлечься от того, как плохо я себя чувствовала, и согласилась.

Я попыталась немного оправиться. Я плакала три дня подряд, и мое лицо было невменяемым, но душ и небольшой макияж творят чудеса.

Мерф сиял весь вечер. Я обнаружила, что все меньше и меньше думаю о предательстве Тома, в то время как Мёрф воздействует на меня своими волшебными ирландскими манерами.

Он отвез меня к Саре, сказав:

— Это было действительно чудесно, Джанет. А не хочешь ли ты завтра выйти на моей лодке и немного позагорать. Это отвлечет тебя от мыслей?

Я подумала о предложении, и солнце и вода звучали как блестящее лекарство от ностальгии по обманщику мужу, поэтому я сказала, может быть, слишком охотно:

— Конечно, во сколько?

У него был большой парусник с камбузом и каюта с кроватью. В салоне я переоделась в бикини. Я знаю, что у меня убийственное тело. Я знала это всю свою взрослую жизнь. Но я чувствовала себя ужасно плохо из-за другой женщины Тома. Она выглядела моложе и намного горячее.

Поэтому я выбрала бикини, которое оставляло совсем мало места для воображения. У меня огромная грудь и относительно маленькое тело. Я ростом всего метр пятьдесят семь с тонкой костью. Еще одна большая часть у меня, кроме сисек, это задница. Это все — мускулы, но она похожа на корму авианосца, когда я повернулась к зеркалу. Нижняя часть стрингов оставляла все пространство открытым.

Когда я вышла на палубу, то думала, что Мерф упадет за борт.

Это был тот ответ, который мне был нужен. Мы плавали вокруг весь этот день, в то время как я сидела в передней части яхты, пила коктейль «Кровавая Мэри» и грелась на солнце.

Я приготовила еду, и мы поели, а когда солнце садилось, он подвел яхту к пристани. Это был великолепный день, и я начала чувствовать себя не так как зомби.

Должна признать, что я ждала, когда Мерф начнет ко мне подкатывать, но он этого не сделал. Я подумала про себя: «Может быть, он — друг, которому я могу доверять?».

На следующей неделе у меня было приведение дел в порядок, обычное завершение учебного года. Знакомая рутина была именно тем, что было нужно, чтобы избавиться от хандры, в которой я находилась.

Том звонил каждую ночь, и я разговаривала с ним, но он ничего не получал от меня с точки зрения тепла или привязанности. Я договорилась о встрече с ним на субботу.

Тем временем мне позвонил адвокат и сказал, что документы готовы. Все что мне было нужно сделать, это подписать их, и он передаст их Тому.

Я сказала ему подождать до следующей недели, после того как поговорю с Томом.

В среду вечером Мерф отвел меня в восхитительное маленькое место. Оно было прямо в заливе, и в нем были танцы во внутреннем дворике с видом на воду.

Мы танцевали часами. Он держал меня самым нежным и романтичным образом. Мы двигались вместе, как будто были одним человеком, и в конце концов, он поцеловал меня.

Это было словно электрический шок. Меня так не целовали с наших ранних дней с Томом, и я жаждала большего. Но он засмеялся и сказал:

— После того, как сделаешь то, что должна сделать.

У меня появились серьезные чувства к этому мужчине. Он бросил все и прилетел через всю страну, чтобы успокоить меня, когда мой мир рухнул. За прошедшее время он был только уважительным и даже любящим. И спас меня от моего личного ада.

Когда мы добрались до Сары, я опять поцеловала его, очень горячо и глубоко. Он вернул поцелуй и даже приласкал мою щеку так, что я задрожала. Он сказал с радостью в глазах:

— Я ведь так и привыкну к этому.

***

По мере приближения выходных я становилась все более и более испуганной. Я была полностью обманута и не знала, как вести себя с предателем при встрече лицом к лицу.

Недельный перерыв — это как раз то, что мне было нужно, чтобы преодолеть катаклизм, который положил конец моей жизни. Но я все еще должна была выяснить ПОЧЕМУ? И это пугало меня до безумия.

Я любила Тома, и я всегда буду его, но мне пришлось столкнуться с ироническим фактом, что я никогда не смогу снова быть с ним, из-за того что он сделал.

Эта боль и растерянность были почти слишком велики. Я чуть не позвонила Тому, чтобы спросить его, можем ли мы просто поговорить, как всегда, но потом посмотрела на эти фотографии, и моя ярость вернулась в полную силу. Я решила придерживаться плана игры. И тут позвонил Мёрф.

Он был как обычно любезным и сказал:

— Я знаю, что ты планируешь завтра встретиться с Томом, так, как насчет того, чтобы прийти ко мне сегодня вечером для небольшой моральной поддержки. А также я смогу доказать тебе, что умею готовить.

Я засмеялась и спросила:

— Во сколько? — Вечер с Мерфом был именно тем, что мне нужно, чтобы отвлечься от предстоящего апокалипсиса.

Когда я подошла к его порогу, на нем был клетчатый фартук. Я засмеялась, он тоже. Я принесла с собой бутылку вина, а у него уже была одна.

Я сидела в его кухонном баре и пила вино, в то время как он готовил. Все было легко и весело, почти чересчур весело. Я подумала про себя: «Он надевает это, чтобы я не думала о завтрашнем дне». Я была очень благодарна.

Обед был в итальянском стиле, и я даже не подозревала, что мужчина способен так готовить.

Я сказала:

— Ты — человек с множеством талантов, Мерф.

Мы составили посуду в раковину и направились к дивану. У меня в бокале еще было вино, чтобы допить.

Он сидел рядом со мной, обнимая меня, а я говорила о своем чувстве неуверенности, которое вернулось ко мне в полную силу.

Я сказала ему, что из своего раннего опыта я вынесла, что мужчинам никогда нельзя верить. Но мои семнадцать лет с Томом заставили меня думать иначе. Вот почему его двуличие было настолько разрушительным.

Я сказала:

— Теперь я никогда не смогу доверять другому мужчине, НИКОГДА.

Мерф заботливо кивнул и крепко обнял меня за плечи. Это был очень успокаивающий жест. Он сказал:

— Есть те, кто тебя любит, — и показалось естественным его поцеловать.

Его губы прижались со страстью, мои открылись ему, и мы начали серьезно целоваться. Я застонала от тоски. На мне был короткий сарафан без бюстгальтера, и он скинул лямки на мои руки, чтобы обнажить грудь.

Я — одна из тех женщин, которые улетают, стоит дотронуться до ее сосков. Он взял один в свой горячий рот, и весь мир перевернулся.

Я ахнула и застонала от желания. Я легла на диван, а он опустил руку на мою киску. Мисс кис-кис была переполнена горячей лавой.

Он секунду помассировал мне клитор, и я кончила громко и влажно. Я была в огне.

Потом я почувствовала, как что-то скользнуло в меня, и я полностью потеряла контроль... Я трахалась с ним как дикая кошка, царапаясь, кусаясь и испуская такие звуки, что соседи могли подумать, будто он меня убивает.

Я знаю, что всем этим двигала эмоция прошлой недели. Но я никогда в своей жизни не действовала так необузданно.

Мои ноги обняли его задницу, а руки поднялись над головой, полностью открыв для него мое тело.

Должно быть, я кончила раза три, прежде чем он выстрелил в меня с силой, которая почти изменила атмосферное давление в моей матке...

Затем он слез с меня.

В моей голове было совершенно пусто в течение нескольких минут, а затем я вернулась к своим разумным чувствам и в ужасе закричала:

— Что я наделала?!!

Мёрф тяжело дышал и смотрел на меня так, словно я была глупой. Он сказал:

— Ничего такого, чего не делал Том снова и снова. Ты же видела фотографии.

Я сказала:

— Мне все равно, что сделал он. Мне главное — что наделала я! — Я начала собирать одежду и паниковать.

Мерф выглядел удивленным и сказал:

— Я увижу тебя завтра, после того как ты покончишь с ним. Мы сможем вернуться сюда, и я смогу трахнуть тебя уже как свободную женщину. Тебе это понравится.

Я дотронулась до его щеки и сказала:

— Ты мне нравишься, Мерф, но этого больше никогда не случится. Я принадлежу Тому, независимо от того, хочет он меня или нет. Единственный для меня сейчас вариант — женский монастырь, а не ты. Мне не стыдно за то, что я сделала с тобой здесь только потому, что Том так сильно предал меня. Но этого никогда не повторится.

Когда я уходила, Мерф сказал вслед:

— Посмотрим.

***

Когда я вошла в дверь, Том попытался обнять меня. Но он был мне настолько отвратителен, что я просто прошла мимо, положила сумку и пошла печатать улики.

К тому времени, когда я села напротив со всеми фотографиями в бежевом конверте, он выглядел растерянным. Я хотела, чтобы все было внезапно, дабы я могла оценить его реакцию.

Мне нужно было выяснить, насколько полно мне изменили. Выражение его лица уже говорило все, что мне нужно было знать.

Я была на него так зла, что едва могла говорить, поэтому молча вручила ему первые четыре фотографии. Это были те, где он подхватил шлюху.

Затем я выдала ему пять карточек, которые пронзили мое сердце. Я смотрела на него, чтобы уловить какие-либо признаки удивления. Он выглядел озадаченным, а затем спросил:

— Где ты это взяла? — Я подумала: «Ага! Виновен по всем пунктам», и сказала, что мне их дал друг. Ему не нужно было знать, что это — Мёрф. Я спросила, что он может сказать по этому поводу?

Том всегда размерен и вдумчив. Изучая мрачные картины подлой измены, он выглядел так, будто анализировал их. Я подумала про себя: «Странная реакция». Затем он начал рассказывать мне о том, что называется фотошопом.

Я двадцать лет учила третьеклассников. Я ничего не знаю о цифровом мире и озадаченно смотрела на него.

Он последовательно показал мне, как были сделаны обличающие снимки с использованием цифрового трюка, и очевидный вывод состоял в том, что на этих фотографиях вообще был не он.

Я должна была быть себя вне себя от радости, но у меня на совести было то, что могло помешать чему-либо, кроме самого мрачного чувства вины и отчаяния.

Должно быть, он воспринял это как скептицизм, потому что потащил в свою лабораторию и показал, как было сфабриковано доказательство его измены.

Если я думала, что была опустошена картинами его неверности, то теперь поняла, что такое опустошение на самом деле. Я приложила руку ко рту и заплакала. Я предала свою единственную настоящую любовь, и это разрывало меня изнутри.

Я снова упала в обморок, плача на полу. Он с любовью поднял меня, и я уткнулась лицом в его плечо. Он сказал, что мы можем пройти через это. Я знала, что мы никогда не сможем пройти через это...

Я плакала всю дорогу домой. Как будто умер мой ребенок.

Когда мы вышли из машины, все что я могла видеть, было то, что там стоит коварный нечистоплотный ублюдок с фальшивым беспокойством на лице.

Том начал просить Мерфа отойти, чтобы он помог мне разобраться с тем, что он теперь должно быть думал, было невероятно странным поведением с моей стороны.

Все могло бы сложиться иначе, если бы я была достаточно крутой. Может быть, я даже смогла бы все скрыть. Ведь это было всего один раз.

Но человек передо мной заставил меня предать любовь всей моей жизни, и мои нервы просто не выдержали.

В первобытном мозгу каждого из нас есть что-то беспощадное, и Джим Мёрф разбудил этого зверя. Я прошлась по нему когтями. Я собиралась как минимум, выцарапать его лживые глаза, а может быть, если бы мне так повезло, и его яйца. Я выкрикивала все мерзкие клички, которые могла ему придумать. Том схватил меня, иначе я бы убила сукиного сына.

Том — неглупый человек. Он сложил вместе два и два, и получил правильный ответ. Он высказал Джиму Мёрфу о том вреде, который тот только что нанес своей карьере, и о том, что он сделает с ним лично, если увидит его опять.

Жуткий ублюдок улетел.

Затем Том повернулся ко мне. Я не могла смотреть на него. Я сгорала от стыда, и моя душа была раздроблена на мелкие непоправимые осколки.

Когда он вел меня в дом, я просто опустила голову. Я знала, что то, что последует, будет очень, очень плохо.

***

Мёрф исчез, а Джанет все еще шипела и плевалась как злая кошка. Ситуация развивалась так быстро, что я не понял, что произошло. Но был уверен в одном: мой бывший протеже был вовлечен во все это вплоть до его коварных глазных яблок.

По его реакции я понял, что именно Мёрф сделал фотошоп. Я мог бы также сделать вывод, что его целью была Джанет.

Моя сладострастная маленькая жена — очень привлекательная женщина. Поэтому понятно, когда случайный незнакомый мужчина ударяет за ней. Но Мёрф был верным другом и коллегой.

Уровень ЭТОГО предательства был мучительным.

Из-за своей поразительной физической красоты Джанет пришлось научиться отбиваться от мужчин. Она занималась этим с ранних подростковых лет. Я видел ее в действии, и ее отточенные навыки являются причиной того, почему у меня никогда не было ни малейшего повода сомневаться в ее верности.

Но по потоку эмоций, исходящему от нее, было очевидно, что произошло нечто очень плохое. И в этом участвовал Мёрф. Я хотел докопаться до сути.

Я все еще держал Джанет за талию, чуть выше того места, где ее бедра выпячиваются этой твердой восхитительной попой. Я повернул ее, заставив взглянуть на меня, и сказал:

— Давай сделаем то, что мы делали всегда, поговорим об этом.

Я пытался производить впечатление контролируемого и отзывчивого. Но у меня появилось очень грустное чувство.

Я вошел в дом и вернулся на кухню. Я сделал нам пару чашек травяного чая, заварив тот, что любила Джанет, она выглядела так, будто ей нужно немного ромашки, чтобы расслабиться.

Я принес обе чашки на стол. Она сидела в нашем ярком и солнечном уголке для завтрака. Поскольку мы — существа с давними семейными традициями, она расположилась там же, где сидела обычно, когда сердито противостояла мне. Три часа назад было не совсем так.

Она опять начала рыдать. Ее голова повисла, а ее густые темные волосы скрывали лицо. Я поставил перед ней чай и нежно поцеловал в макушку.

Когда я сел напротив нее, она подняла голову и сквозь слезы посмотрела прямо на меня. Там была агония. Она горько пожаловалась:

— Зачем кому-то делать это с нами?!

Я сказал:

— В этом мире есть люди, которые просто хотят получить то, чего им хочется. Они никогда не задумываются над тем, как их эгоистичные желания могут навредить другим. Черт, они, вероятно, даже не подозревают, что другие люди существуют, кроме как в качестве агентов для удовлетворения этих желаний. Мёрф, очевидно, — один из них. Должен признать, что я полностью ошибся в его отношении, как с точки зрения его морального компаса, так и с точки зрения его профессиональной компетентности. Я был уверен, что он мог бы лучше справиться с фотографиями, но он, должно быть, делал их в спешке в своей комнате. Он должен был знать, что я узнаю, что он сделал, и когда узнаю, то уволю его с максимальной жесткостью. Я просто не понимаю, почему он пошел на такой риск. Теперь он — мертвое мясо. Я собираюсь сделать разрушение его карьеры личным проектом, и если оставлю его хоть с одним центом в кармане, то почувствую, что потерпел неудачу. Я лишь сожалею о том, что он заставил тебя переживать. Должно быть, увидеть подобные фото было просто ужасно.

Она посмотрела на меня измученными глазами и сказала:

— Это меня уничтожило. Я никогда не чувствовала такой боли. Я потеряла сознание, когда увидела их, а потом хотела убить себя.

Я мягко спросил:

— Почему ты просто не позвонила мне, и не сделала очную ставку? Ты никогда не стеснялась противостоять мне из-за чего-либо?

Она сказала:

— Я преподаю в третьем классе. Я ничего не знаю о компьютерных уловках. Для меня ФОТОГРАФИИ НЕ МОГУТ ЛГАТЬ. — Я никогда не слышал такой боли в голосе человека, когда она сказала эти последние три слова. Она опять заплакала.

Затем она всхлипнула и сказала:

— Ты же видел, что я думала, что ты это сделал, и полагаю, я не могла с тобой встретиться, считая все подтвержденным.

Она с грустью сказала:

— Я была настолько опустошена твоим предательством, что просто не смогла с тобой говорить. Как будто ты был совершенным незнакомцем, кем-то, кого я не знала. Я была в ужасе от того, что ты мне скажешь.

Я сказал так сочувственно, как только мог:

— Я понимаю. Я чувствовал бы то же самое, если бы ты изменила мне.

Она заметно вздрогнула. Я подумал: «О-о», но хотел, чтобы она сохраняла спокойствие и провела меня через события последних десяти дней.

Я сказал:

— Когда ты получила фотографии?

— Они пришли ко мне в четверг после обеда.

Я встал, подошел к ее ноутбуку, который стоял на кухонной тумбе, и нажал на ее аккаунт.

Как она и сказала, Джанет преподает в третьем классе. Она — не великий пользователь электронной почты. Поэтому, сообщение было пятым сверху после четырех спам-объявлений.

Заголовок гласил: «Мне жаль», а в сообщении было сказано: «Я должен был сказать тебе».

Отметка времени указывала на предшествующий четверг в 15: 38. Я открыл вложение, и там было две фотографии.

Первая была со мной и с Джейн Лонгворт. Вторая была достаточно убедительным представлением о том, как я трахаю шлюшку-блондинку.

Я буквально съежился от боли, которую, должно быть, нанесла ей вторая фотография, и со скорбью в голосе сказал:

— А что случилось потом?

Она сказала:

— Я упала в обморок и меня вырвало. Потом я заползла в спальню и опять потеряла сознание. Я была в полном шоке. Я не могу описать, насколько я испугалась. Мне нужно было с кем-то поговорить, а я понятия не имела, что ты скажешь мне. Единственное, что я знала наверняка, это то, что встретиться с тобой я была не готова. Поэтому я позвонила Мёрфу. Он был другом, и он был там, с тобой. Я надеялась, что у него найдется логическое объяснение того, что я увидела. Я рассказала ему о том, что видела, а он сказал, что это он прислал фотографии. Он сказал, что мучился по этому поводу. Но должен был сказать мне, потому что ты делал это со мной на КАЖДОЙ конференции. Я не буду вдаваться в подробности о длительном приступе плача, но, короче говоря, он вызвался вернуться с конференции пораньше, чтобы помочь мне разобраться с этим. Я подобрала его, когда он вернулся, и он отвез меня к себе и показал еще шесть таких же отвратительных фотографий. Мне стыдно признаться, что они так разозлили меня, что на следующее утро я навестила адвоката по бракоразводным делам. Мёрф организовал это с одним из своих друзей по колледжу. Я была чрезвычайно благодарна за то, насколько он отзывчив и как мастерски помог.

Я подумал: «Да, верно, он очень хотел помочь мне выйти из моего брака». Я решил, что жизнь в картонной коробке под мостом будет для этого ублюдка слишком хорошей судьбой. У меня были более существенные планы на мистера Мёрфа.

Джанет продолжила:

— Я вернулась к Саре полностью опустошенной и уснула. Это был мой первый сон за почти сорок восемь часов. Проснулась я ближе к вечеру, когда мне позвонил Мёрф. Он был сочувствующим и полностью сосредоточился на том, чтобы помочь мне преодолеть мое горе, и спросил, может ли он пригласить меня на ужин, чтобы отвлечься от моих неприятностей, и чтобы мы могли поговорить еще. Я НИЧЕГО не могла сделать, чтобы перестать думать о ситуации, поэтому пошла с ним в местный ресторан. Это было не столько» свидание, сколько соболезнование двух друзей, и после того как мы поели он отвез меня прямо домой. На следующий день он целый день катал меня на лодке. Это было больше похоже на свидание. Я просто пыталась справиться с собой, и была готова к любому отвлечению, которое кто-либо мог предоставить. Это было в тот день, когда ты приехал домой. Он продолжал вести себя по-джентльменски и был отзывчивым, хотя я весь день носила на яхте одно из моих бикини.

Мое сердце упало от незамутненной ревности, и я громко сглотнул. Я знаю, как Джанет выглядит в бикини.

— Затем он пригласил меня в среду на ужин. Это было уже ТОЧНО как свидание. Мы ели, танцевали, и он поцеловал меня, а я в ответ поцеловала его. Этому способствовали, мои горе и неуверенность в себе. Я просто хотела, чтобы какой-нибудь мужчина уверил меня, что моя жизнь не закончилась. Женщина на твоей фотографии была намного моложе и горячее меня, и я начала изливать на него свою потребность быть желанной. Это было похоже на мою личную версию стокгольмского синдрома.

Я подумал: «Возможно, он не очень хорош в фотосъемках, но он — гений в соблазнении. Он не мог бы сыграть на опасениях Джанет лучше, даже если бы действительно был женат на ней семнадцать лет».

Затем она заколебалась. Я не хотел слышать, что будет дальше, но должен был раскопать всю историю. Поэтому я сказал, и мой голос был полон подозрений и угроз:

— Это все, что тогда случилось?

Она глубоко вздохнула, а потом после длительной паузы продолжила. Она сказала, что вчера вечером Мёрф пригласил ее к себе домой на ужин, просто чтобы помочь ей набраться смелости для противостояния, которое, как сказал адвокат, ей придется выдержать сегодня со мной.

В середине этого предложения Джанет заплакала. Я наконец-то точно понял, что он ее трахнул. Я мягко сказал:

— Сколько раз? — Она сказала самым тихим голосом:

— Один.

В тот день, когда метеор пронесся по небу, динозавры, должно быть, чувствовали то же самое, что и я в этот момент. Ошибки не было. Жизнь, как я понял, закончилась. Моя прекрасная родственная душа, любовница и подруга раздвинула ноги для Джима Мёрфа.

Тихий голос в моей голове подсказывал мне быть честным, так как Джим Мёрф мастерски сыграл ее. Но факт оставался фактом, она отдала все это другому мужчине, не дав мне ни малейшей возможности оправдаться.

Она изложила мне все чертовские подробности. Она не дразнила меня, просто будто была вынуждена рассказать мне ВСЕ. Было очевидно, что ее сокрушение нашей семейной связи было полным и опустошительным.

Примерно за наносекунду я превратился из сострадательного мужа в абсолютно разъяренного рогоносца. Я сказал с холодной яростью в голосе:

— Ты хочешь сказать, что ты трахала эту говнюка, даже не дав мне возможности объясниться?!

Она, казалось, сжалась на своем стуле как мокрица.

Я продолжал не верить:

— Мы были любовниками, партнерами и спутниками по жизни в течение семнадцати лет, и ты позволила этому невероятному ублюдку сунуть в себя свой член, еще до того как даже поговорила со мной?!

Она простонала:

— Но я поверила фотографиям! Мёрф все время говорил мне, что ты регулярно трхался на стороне. И веские доказательства этого лежали прямо передо мной. Что еще я могла подумать? Я думала, что наш брак рухнул. Мёрф же был РЯДОМ, безопасный и сочувствующий, и моя потребность в поддержке просто взяла верх. Моими действиями с ним двигали необузданные эмоции, а не голова.

Я сказал:

— У тебя был муж, который любил тебя до безумия. Ты могла и должна была поговорить с ним, как только он вернется домой. Я могу понять твою нерешительность, когда я был в Сан-Диего. Но ты была всего в двенадцати милях отсюда в течение целых шести дней. Все что тебе было нужно сделать, это зайти. Мне было бы все равно, если бы ты даже вошла в дверь с дробовиком, по крайней мере, я смог бы объясниться. На самом деле ты даже могла бы застрелить меня, и я бы чувствовал себя менее раненным, чем сейчас. Дело в том, что твое недоверие ко мне и твоя трусость разрушили обе наши жизни.

Она обрушилась в слезный шторм.

Я знал, что последнее заявление было несправедливым, но был вне себя от ярости. Я сказал, пытаясь держать себя под контролем:

— Мне нужно немного пожить отдельно от тебя, чтобы все обдумать. Сейчас я чересчур эмоционален. Ты можешь оставаться здесь. Но мне потребуется взять с собой в Хилтон некоторые вещи. Когда установлю над собой лучший контроль, мы сможем поговорить. Я просто не знаю, когда это произойдет, или что мы сможем сказать друг другу.

Я вошел в спальню и упаковал ту же сумку, с которой вышел из самолета неделю назад. Та неделя теперь казалась примерно десятью столетиями. Я вынес ее к машине.

Джанет еще раз сделала нечто совершенно неожиданное. Вместо того чтобы плакать и цепляться за мои колени, как все изменяющие жены в фильмах, она вытерла слезы и спокойно и решительно вышла со мной.

Ее великолепное лицо выглядело так, будто по нему прошлось ковровое бомбометание. Но она стояла прямо передо мной, посмотрела мне в глаза и сказала:

— Я знаю, что мы находимся в этой ситуации из-за моего неверия в тебя и в наш брак. Я знаю, что это — моя и только моя ошибка. Пока тебя нет, я собираюсь очень глубоко и честно подумать о неуверенности и слабостях, которые привели меня к этому, и когда мы снова поговорим, у меня будут для тебя ответы. Я СКАЖУ тебе, что мне очень жаль, но я НЕ БУДУ просить тебя простить меня, и не буду поддаваться жалости к себе. Это было бы бессмысленно. Вместо этого я собираюсь исправить все что не так, чтобы ты больше никогда не сомневался в моей вере в тебя.

Затем она пристально посмотрела на меня, как человек, который собирается поставить все на один бросок костей и спросила:

— Ты все еще любишь меня?

Три часа назад я мог бы сказать что-нибудь легкомысленное, но знал, что это, пожалуй, самый важный ответ, который я когда-либо ей дам, и потому хотел сделать это правильно. Недолго думая, я сказал:

— Я абсолютно и безоговорочно тебя люблю. Дело не в том, люблю я тебя или нет. Вопрос в том, сможем ли мы быть после этого вместе. И я знаю, что я — единственный человек, который может ЭТО исправить.

Она выглядела так, будто кости выпали семерками. Я сказал ей как можно более спокойно:

— Ты все еще хочешь быть за мной замужем?

Она ответила:

— Все, чего я когда-либо хотела, — это быть за тобой замужем. Я сказала, что я — твоя на всю жизнь, и так оно и есть. Несмотря на то, что я уверена, что ты сомневаешься в этом утверждении, я никогда не буду чувствовать иначе. И если ты решишь, что не хочешь меня, у меня никогда не будет другого мужчины в моей жизни. Ты, вероятно, в ЭТО тоже не веришь, но узнаешь, что это правда на протяжении всей жизни, независимо от того, что произойдет.

Эти слова были и болезненными, и воодушевляющими. У меня на мгновение вспыхнуло лицо Джанет, искаженное страстью, и ее большие обнаженные сиськи, покачивающиеся, в то время как он врезается в нее. Но я также верил своему сердцу, что все, что заставило ее раздвинуть ноги для этого куска дерьма, не было вызвано непреодолимым желанием попробовать свежий член.

Я медленно сдал задом с подъездной дороги. Она стояла и смотрела на меня, выглядя сильной и отважной. Затем повернулась и решительно вернулась в дом.

Как я уже сказал, она — потрясающе красивая женщина, но именно душу этого замечательного тела я действительно обожаю.

***

Мой первый шаг после бронирования номера на неделю в отеле Хилтон состоял в том, чтобы позвонить начальнику службы безопасности. Я сказал ему, что Джима Мёрфа следует держать подальше от наших помещений, и что он не может быть допущен в них ни при каких обстоятельствах. Я добавил:

— Это настолько важно, чтобы на кону ВАША работа, если он пройдет хоть три метра в вестибюле.

Этот парень — бывший морской котик. Он заверил меня, что под его наблюдением Мёрфу не удастся омрачить наш порог, и он был достаточно умен, чтобы не спрашивать меня, почему.

Дело в том, что я поместил Мёрфа в черный список НЕ потому, что он только что трахнул Джанет. Это было потому, что у Мёрфа был доступ ко всем секретам нашей компании, и я не хотел, чтобы у него был ХОТЬ КАКОЙ-ТО шанс использовать его.

Затем я позвонил нашему системному администратору и сказал, чтобы тот отключил все виды электронного доступа для Мёрфа из любого источника.

Он провел на Родео более двадцати лет, и ему не нужно было знать, что значит ЭТО. Я оставался на связи до тех пор, пока он не заверил меня, что все без исключения цифровые точки доступа защищены.

Я добавил:

— Теперь проведите остаток выходных, чтобы убедиться, что у Мёрфа не установлено никаких бэкдоров (тайных входных алгоритмов).

Затем я позвонил нашему менеджеру по внутреннему аудиту и сказал, что хочу провести аудит всех учетных записей или транзакций, совершенных Мёрфом в прошлом году. Я сказал:

— Я хочу, чтобы это было у меня на столе к концу работы в следующую пятницу.

Он заверил, что получит это даже раньше.

Я делал все это, потому что у меня было подозрение, что Мёрф был не таким глупым или некомпетентным, каким казался. Он должен был знать, что раньше или позже я его поймаю. Поэтому я предположил, что он планировал отвезти Джанет в какое-то место, например, на Кайманы. И эта поездка будет финансироваться за счет огромного количества денег из МОЕЙ компании.

Возможность сговора заставила мою кровь похолодеть.

Я неистово набрал номер Джанет. Она ответила с надеждой в голосе. Я сказал в самых дружелюбных тонах:

— Я забыл узнать имя адвоката, с которым ты разговаривала. Мне надо, чтобы мой парень поговорил с ним как можно скорее. Ты все еще планируешь подать на развод?

Она сказала с абсолютным страданием в голосе:

— БОЖЕ, НЕТ!

Я засмеялся и сказал так небрежно, как только мог, будто это была запоздалая мысль:

— Кстати, Мёрф говорил с тобой о каких-нибудь поездках?

Ее голос звучал совершенно озадаченно, и она сказала:

— Нет? А почему ты спрашиваешь?

Я с облегчением вздохнул и ответил:

— О, в сообщении, которое он здесь оставил, было кое-что, указывающее, что он планирует отпуск.

Она сказала:

— Если он и планировал взять отпуск, то мне об этом не упоминал. Я уверена, что он был слишком занят, планируя мое падение, чтобы строить какие-либо планы на отпуск.

Затем до нее ДОШЛО. Как я уже сказал, Джанет, возможно, мало что понимает в компьютерах, но она — очень умная женщина. Она сказала с ужасом в голосе:

— Ты же не подумал, что я собиралась бежать с ним, не так ли?! Пожалуйста, скажи мне, что ты так не думал! — и начала плакать.

Я сказал:

— СЕЙЧАС, я так не думаю. Но у нас много работы по наведению между нами моста.

Она повесила трубку, все еще всхлипывая. Я был отдельно от нее в течение полутора часов, и между нами было всего восемь миль, но я чувствовал, словно это длилось уже полтора месяца, а я был в Антарктиде. Я хотел быть с ней. Но я должен был быть достаточно жестким, чтобы полностью все исправить.

Я не хотел делать этого, сидя в одиночестве в моей одинокой комнате. Поэтому я спустился в бар отеля с желтым блокнотом и карандашом и заказал двойной скотч со льдом.

Дети, вероятно, использовали бы планшет или нетбук, но я — из более ранней эпохи. Я отпил свой напиток и составил список «за» и «против».

Что касается «за», не было никаких сомнений в том, что целью искусного хищника была Джанет. Мёрф протоптал дорожку к ее доверию, болтаясь по дому в течение длительного периода времени, смеясь и шутя с ней.

Джанет — хороший человек, и ей никогда бы в голову не пришло принимать его дружбу за что-нибудь иное, нежели за чистую монету.

Я также полагал, что она не подвергала сомнению правдивость фотографий. Она — мастер-педагог, но цифровая криминалистика не в ее компетенции.

Я взял с собой копии фотографий и, честно говоря, должен был признать, что на первый взгляд они выглядят правдоподобно. То есть, ЕСЛИ бы вы не знали, как легко изменить цифровое изображение.

Я мог видеть образец соблазнения. Во-первых, Мёрф сделал Джанет полностью зависимой от себя, используя эффект «шока и страха», который эти фотографии могли бы создать в ней.

Затем он создал сексуальное напряжение, ухаживая за ней совершенно не угрожающим способом. Все это под видом «заботы» и «сострадания».

Тот факт, что он не сделал ни единого подката к ней, после того как она провела весь день перед ним в бикини, был мастерским ударом. Я был уверен, что она носила именно то, которое демонстрирует ее тело таким образом, что вызывает невыразимое желание у любого мужчины, просто чтобы доказать, что она все еще желанна. Я не могу выразить, насколько ревнивым это меня сделало.

Должно быть, она ожидала, что показ ее замечательных прелестей возбудит его интерес. И я также почти уверен, что она бы застрелила его, едва подтвердила, что у нее все еще «было это».

Но Мёрф весь день вел себя так, будто она была его сестрой. Это, должно быть, действительно усилило ее неуверенность, подтверждая тот факт, что он был человеком, на которого она на самом деле могла положиться.

Джанет говорила, что до того как встретить меня, она никогда не знала мужчины, которому могла бы доверять. Когда смотришь на это прекрасное лицо и ошеломительное тело, трудно обвинить мужское население в том, что оно пытается раздеть ее, если сможет.

Поэтому, после того как Мёрф доказал, что может сопротивляться ее чарам в течение целого дня, я уверен, что Джанет стала доверчивой и, вероятно, полностью зависимой от него.

Ладно, так что, до этого момента «невиновна».

Это привело меня к сути дела. Она была грубо описательной и почти слишком детальной в описании того, как трахалась с ним прошлой ночью. Это дало ей очки «честности», потому что в рассказе она ничего не приукрашивала.

Когда она описала сам секс, то дала понять, что когда они трахались, она «полностью включилась» за очень короткое время. Я оценил ее желание не иметь между нами никаких секретов. Но картины в моей голове убивали меня.

Тем не менее, ее описание самого траха также рассказало мне кое-что важное о лежащем в основе поступка, чего она, возможно, даже сама не поняла.

Джанет попросту лучшая партнерша по сексу из всех, кого я когда-либо знал, бесспорно, абсолютно страстная и отдающаяся.

Но настолько же она также и берущая.

Чобы она получила удовлетворение, ее требовалось оттрахать как следует, что невозможно сделать с ней за один подход даже искусному порноактеру, НИКОГДА.

То, что она сделала прошлой ночью, было одним сравнительно коротким актом в миссионерской позе, что совершенно не соответствует ее норме.

Потом она не сосала ему несколько секунд, что для нее — практически ритуал. И она не осталась, чтобы сделать это дважды, что почти неслыханно для Джанет.

Поэтому было разумно предположить, что то, что она раздвинула свои бедра для этого невероятного ублюдка, а затем бросилась домой, было скорее свидетельством слабости, чем давним и очень развитым очарованием его члена.

ЕСЛИ бы она осталась с ним на ночь или трахала его часами, между нами все было бы кончено.

Но было бы простительно, если это был одноразовый перепих, который явился результатом систематического соблазнения, как это было в этом случае.

Самое приятное — это то, что я мог все проверить, просто позвонив Саре и спросив о времени, и я решил сделать это.

Сара подняла трубку на первом же гудке. У меня было ощущение, что она меня ждет. Я сказал:

— Сара, я полагаю, ты знаешь о наших проблемах?

Она ответила:

— Я только что разговаривала по телефону со своей сестрой. Джанет — идиотка, но она казалась жутко решительной и мотивированной. Всю неделю она была полностью подавлена, а теперь говорит так, будто готовится к сражению.

Я рассмеялся над изображением моей изящной маленькой жены в одежде спартанского гоплита, и сказал:

— Насколько она уходила прошлой ночью?

Сара ответила:

— Она поехала к этому парню в 5: 30 вечера и вернулась к 9: 00. Я знаю, ты подумаешь; что я могу соврать, чтобы прикрыть ее. Но благодаря любовным похождениям моего дорогого мужа я ненавижу изменщиков. рассказы эротические И хочу, чтобы они все гнили в аду, даже если они — мои родственники. Я клянусь, что Джанет вернулась всего через три с половиной часа, включая время в пути и ужин. И когда она пришла домой, у нее не было этакого взгляда хорошо выебанной, извини за мой французский.

Я опять засмеялся и сказал:

— Я думал, что это саксонское слово, и спасибо за информацию. Она очень помогла.

Мы оба повесили трубку.

Ладно, стало быть, все было за то, что она трахнула парня один раз. Это была одна интенсивная схватка, но причины были понятны, если и не совсем приемлемы. В бухгалтерской книге это было более или менее в графе «за».

Теперь о «против»: во-первых, она НЕ пришла с этим ко мне, когда я вернулся домой.

Я понял, что она переживала свой личный ад, включая посещение в тот день, когда я вернулся, адвоката, и за это я был готов ее извинить. Но весь следующий день она провела, демонстрируя себя в бикини перед этим двойным проклятым ублюдком, и даже размышления об этом заставили мою кровь закипеть.

Я включил это преступное деяние в свой список того, что она обязательно должна объяснить.

ЗАТЕМ она избегала меня в течение пяти дней, вместо того чтобы поговорить с человеком, с которым обещала разделять свою жизнь, и который любил ее больше всего на свете. Все это было, в то время как она ходила на свидание с Мёрфом.

Это предательство было трудно оправдать при любых обстоятельствах.

Ее оправданием было то, что каждый раз, когда она смотрела на мои так называемые инкриминирующие фотографии, они вызывали очередную волну ярости, и она не могла находиться рядом со мной. Я почти мог принять это объяснение, учитывая то, что чувствовал к ней сейчас.

Но факт оставался фактом: она провела весь период, выстраивая интимные отношения с другим мужчиной. И я был почти уверен, что ее все возрастающее нежелание говорить со мной, можно объяснить только тем, что она начинала от меня отворачиваться и идти навстречу этому невыразимому сукиному сыну.

На самом деле, насколько я был обеспокоен, ее встреча с ним на свидании в среду была намного хуже, чем трахание с ним в пятницу, потому что то, что она делала на том переднем сиденье автомобиля, было явно любовью, а не сексом.

Проблема ее возникающих чувств к мудаку подняла новый ряд тревожных мыслей о ее мотивации трахнуться с ним вчера. Я поместил ЭТО в список того, что мне нужно понять, чтобы преодолеть ситуацию.

Когда я суммировал графу «против» бухгалтерской книги, то мог лишь заключить, что мы не так близки к решению, как я надеялся.

И я был уверен, что мое беспокойство по поводу того, как она стала настолько открытой и восприимчивой к другому мужчине, положит конец браку, если я не смогу понять (и принять!), как развивалась эта привязанность.

Честно говоря, в конце концов, я не мог примириться не с физическим актом траха с парнем. Я искренне верил, что это — неизбежный продукт ее голых эмоций и сложной хореографии Мёрфа.

То, что я просто не мог простить, ИЛИ забыть, была степень личной близости, которая появилась между ними на этой неделе.

Она начала делиться с парнем своим особенным внутренним я, а я — единственный человек, который имеет право на эту часть ее.

У других мужчин было только ее тело. Когда женишься на такой красивой женщине, приходится принимать ее с обширным послужным списком. Но она никогда не давала другим мужчинам интимного доступа к своей сияющей душе.

А Мёрфу она явно предоставила некоторый уровень этого доступа. И я знал, что наш брак закончится, если она не сможет удовлетворительно объяснить, почему это произошло.

Поэтому я вернулся в свою комнату, чтобы назначить ей свидание на следующую среду.

***

У меня есть новость для тех, кто думает, будто по жизни легко идти, если выглядеть как я. Старайтесь постоянно напоминать себе о том, что вы не стоите ничего больше, чем ваше красивое лицо и ваши великолепные сиськи. А после подумайте, дает ли это хоть что-то для вашего самоуважения?

Никогда не было никакого официального признания того, что я была добросердечной, умной или даже трудолюбивой и способной. Вместо этого люди продолжали пялиться на мою чрезмерно развитую грудь и комментировать то, что я выглядела «зрелой» и «развитой».

Они росли у меня в шестом и седьмом классе. Моя грудь болела два года подряд. У меня был рост метр пятьдесят, и они выделялись на моем крошечном теле, как гора Гранд-Тетон.

Они были абсолютно непристойными. И если их не отрезать, что я всерьез собирался сделать, я никак не могла бы их скрыть, особенно в одежде того времени. В результате я не могла пройти по коридору в своей средней школе, без того чтобы какой-нибудь неудачник не попытался схватить меня за сиськи или задницу.

Тем не менее, на протяжении всей моей развивающейся сексуальности я узнала три критически важных вещи.

Во-первых, у меня было то, что желал каждый мужчина во вселенной. Даже древние друзья моего отца с тоской смотрели на мои сиськи и пускали слюни. Хуже того, я достигла такого расширения эго без каких-либо реальных усилий с моей стороны — просто хорошая генетика.

Если девушка осознает эту присущую ей особенность, то может нанести серьезный ущерб своей душе. Ради всего святого, я всего лишь несколько лет назад вышла из детства. И нет ничего хуже для девочки, как получить раздутое чувство своего собственного права лишь на основе размера сисек.

Тем не менее, мое красивое лицо и зрелое тело также быстро привели меня ко второму, гораздо более значительному открытию: к тому, что говорят мальчики, пытаясь попасть в ваши трусы.

Их ложь со мной никогда не работала. Я умна, и даже в годы становления точно знала, что мне надо было предложить. Но в результате, в самом начале моей жизни я решила никогда не доверять ни одному из представителей этого очень странного подвида, называемого «мужчинами».

Все мои накопленные знания в конечном итоге привели к последнему, самому ужасному открытию, заключающемуся в том, что мне не нужно было ничего давать парню, чтобы заставить его делать то, чего я хотела. Все что мне было нужно — это показать ВОЗМОЖНОСТЬ, и они заставили бы собак Павлова выглядеть прямо-таки бледно.

Таким образом, я практиковала свои методы управления мужчинами на протяжении всего подросткового возраста. И поскольку я могла заинтересовать любого парня, которого хотела, у меня было много возможностей улучшать свою игру, даже с более старшими из них.

Я рассматривала то, что делала, как учебный опыт, а не развитие умения манипулировать. Я знала, что мне придется научиться управлять этими недалекими существами или отдать всю свою свободную волю одному из них.

И, конечно, ничего серьёзно сексуального никогда не случалось. Я была слишком полна собой, чтобы просто так случайно отдать это какому-то возбужденному мужчине без действительно корыстной причины.

Наконец, я довела свои техники до такой степени, что чувствовала, что могу смело сделать окончательный шаг. Это было строго мое решение и ничье другое. И это определенно не было результатом непреодолимой страсти. Я просто решила, что сейчас — правильное время, чтобы совершить переход во взрослую жизнь.

Таким образом, я потеряла девственность на выпускном балу, через три недели после моего восемнадцатилетия. Мальчик продержался всего десять секунд. Но это были самые захватывающие десять секунд моей жизни.

Опираясь на этот опыт, я абсолютно ПОЛЮБИЛА секс. Ощущение того, что эта штука проникает в меня, было настолько восхитительным, что мне требовалось получить ее снова как можно скорее.

Само собой разумеется, что мы с моим парнем протрахались все лето. И его выносливость росла одновременно с моим удовольствием. К тому времени, когда мы пошли в разные колледжи, я могла снимать его дважды в неделю, делая между ними минет, и обнаружила, что серьезно мультиоргазмична.

Конечно, он лгал, что был мне верен. Но это не имело значения, потому что и я не планировала быть верной ему.

Взрослея, я провела много времени в обучении танцам. Танец был хорош для меня. Это превратило мою попу в большой мускульный шар, а мои бедра, ноги и живот стали твердыми. Я, наконец, достигла своего максимального роста в метр пятьдесят семь, а моя грудь расширилась еще на два размера.

И я обнаружила, что могу получить от любого мужчины в университетском городке все что захочу, просто предложив им смутную перспективу трахнуть меня. Чувство власти, которое давалось девятнадцатилетней девочке, было обманчиво приятным.

Многие мои менее привлекательные подруги спали с кем-либо. Мне нужен был такой же постоянный трах. Но из-за моего страха перед ЗППП и беременностью я была очень избирательной. Я хотела мужчину, который бы много трахал меня, и которому бы я могла доверять, чтобы он не подарил мне болезнь или ребенка.

Так что, все всегда должно быть с одним надежным сексуальным партнером. Моя внешность позволяла мне тщательно выбирать, с кем спать, что может указывать на мое здравомыслие. Но большинство моих друзей просто думали, что я — воображала.

Поскольку я выглядела такой, какой была, то регулярно поочередно трахала самых выдающихся парней в кампусе моногамным способом. Мы месяцами ходили вместе, а потом один из нас или оба попадались на измене, и мы меняли партнеров.

По совести, я была той, кому изменяли чаще. Главным образом потому, что я серьезно относилась к учебной части посещения колледжа, а большинство моих партнеров ходили в школу, только чтобы переспать с кем-нибудь. Для меня это никогда не имело большого значения, потому что все, что мне нужно было сделать, — это сообщить о том, что я свободна, и я могла выбирать из нового набора нетерпеливых претендентов, пока не найду своего следующего жеребца.

Тем не менее, этот длительный опыт также укрепил фундаментальную веру в то, что привлекательным мужчинам, особенно типа альфа-самцов, в отношениях доверять нельзя.

В меня это вбила моя первая работа преподавателем. Она также ознаменовало первый раз, когда я почувствовал боль измены в «большой лиге».

Я встретила Алекса в первый же день на работе. Он был директором, и хотел «поприветствовать» меня в школе. Я помню, как вошла в его кабинет, чувствуя себя нервной и неуверенной, а он грациозно встал из-за стола, чтобы взять меня за руку и подвести к креслу. Его обаяние и незнакомое чувство юмора почти сразу раскрепостили меня.

Алекс был привлекательным и впечатляюще осведомленным. По меньшей мере, он был красив, выше метра восьмидесяти с таинственной приятной и дьявольской улыбкой. Он был на десять лет старше меня, и находился в разводе почти пять лет.

Я сразу почувствовала, что он хочет от меня большего, чем мои учительские способности.

В конце первого школьного дня он зашел ко мне в класс и предложил отвезти, чтобы перекусить и проинструктировать. Это была профессиональная, руководящая манера. День был напряженным, как и все первые дни, и мне действительно нужно было с кем-то поговорить.

На самом деле, когда чувствовала себя уязвимой, я всегда обращалась к сильным мужчинам. Да, это, наверное, комплекс «папочки». Мой папа всегда был рядом, несмотря ни на что.

Я знаю, о чем вы думаете, и хочу заверить, что я НЕ НАСТОЛЬКО наивна. Уже тогда я знала, что в жизни нет других пап, кроме того, у которого родился. Остальные — просто хищные самцы. Алекс убедительно мне это доказал.

Он был холостой и самоуверенный. Он также был в высшей лиге своего собственного пола. Соблазнение в тот вечер началось с большого количества выпивки. Затем оно продолжилось вплоть до его квартиры. И закончилось тем, что он трахнул меня три раза за ночь.

У меня никогда не было таких оргазмов, как с ним. И к тому времени, когда взошло солнце, я с новыми силами была готова встретить натиск учеников третьего класса. Я была так поражена, что готова была написать миссис Джанет Макинтайр о своих планах урока, как тринадцатилетняя девочка.

И я так сильно жаждала его прикосновений, что одним солнечным субботним утром решила сделать ему сюрприз в его собственной квартире. Большая ошибка!

Я радостно промчалась до двери его квартиры, одетая только в плащ и высокие шелковые чулки до бедер, когда с другой стороны двери услышала громкий голос основательно трахаемой женщины.

Я подумала про себя: «Боже мой! Неужели и я такая громкая?!!» Я, честно говоря, не могла решить, надо ли стучать в дверь до тех пор, пока изменяющий слизняк не ответит, или лучше просто уйди с поджатым хвостом. Будучи тем, кто я есть, я пошла через дверь номер один.

Когда он увидел меня, его глаза стали как блюдца. Ему даже хватило совести, чтобы немного покраснеть. Я дала ему пощечину, которую копила для этого, и это было все, что он увидел, прежде чем я пошла обратно к своей машине, плача как маленькая девочка.

Я сидела там, на стоянке, в ожидании его выхода из дома. Прошло несколько часов, прежде чем они, наконец, вышли из его дома. У них был трогательный прощальный поцелуй, и она уехала.

После этого он звонил мне, должно быть, раз сто. Я удалила все его голосовые сообщения. У него хватило здравого смысла в школе избегать меня. Нам обоим нравилась наша работа, а я не могла гарантировать своего поведения.

В следующее субботнее утро я только что вернулась после бодрящей шестимильной пробежки, когда услышала стук в дверь, и там стоял Алекс. Он выглядел жалким как щенок в дождь. Я была так глупа, что впустила его.

Он навесил обычную лапшу о том, что это было единственный раз, и что он любит только меня, и как он был опустошен, когда я бросила его, и как он сожалел, что причинил мне боль, и как он проведет остаток своей жизни, делая все для меня.

Я уверена, что все женщины, читающие это, раньше слышали ту же фигню. Затем он начал плакать. Я безоговорочно ему поверила. Что я могу сказать? Мне было всего двадцать три года.

Мы трахались все выходные. У меня никогда не было такого длительного периода чистого занятия любовью. Китайский курьер ежедневно делал доставку к моему порогу, и мы совсем не покидали кровати. Он сделал предложение, и я его приняла. Я сказала ему, что я — его навсегда.

Он был настолько доминирующим и мастерским в управлении нашей совместной жизнью, что я начинала чувствовать себя потерянной в нем. Но мне было все равно. Он заставлял меня чувствовать себя так хорошо, что я была на небесах.

Затем, через два месяца, мне довелось столкнуться в ресторане с его приятельницей. Она никогда меня не видела, видела лишь пощечину, полученную Алексом. Я не могла упустить шанс узнать больше о потаскухе, которая почти разрушила мою предстоящую свадьбу. Поэтому я скользнула в кабинет рядом с ее.

Она взахлеб рассказывала подруге о своем любовнике, который, цитирую ее: «Машина для оргазма». Мои уши оживились, потому что это было довольно хорошим описанием Алекса.

Она продолжала рассказывать о том, как часто они трахаются и в каких интересных местах они это делают, и как сильно он ее любит. Затем она сделала последний удар в мое сердце: «И Алекс пообещал жениться на мне, как только разорвет свою глупую помолвку с этой маленькой учительницей в своей школе».

К моей чести, я не проявила эмоций, заплатив по счету и покинув это место. Два часа я плакала в своей квартире, затем вытерла глаза, высморкалась и отправила предательскому сукину сыну электронное письмо.

В нем говорилось:

«Никогда больше не связывайся со мной. Если ты это сделаешь, я позабочусь о том, чтобы ты никогда не смог использовать этот жалкий экземпляр пениса ПОСЛЕ того, как я скажу школьному совету, что ты со мной сделал. Передай от меня привет ДРУГОЙ шлюхе и скажи ей, что мне понравилось сидеть рядом с ней, притаившись, и слушать ее рассказы».

Он опять попробовал то же самое, но на этот раз оно не сработало.

Это событие травмировало мою душу. Было унизительно, когда меня обманывают и так манипулируют. И Том, когда я впервые встретила его, испускал те же вибрации. Он был абсолютно уверенным в себе и хладнокровным альфа-самцом с интеллектом и остроумием крупного игрока с женщинами.

Как и с Алексом, мне понравилось то, что он сделал со мной. И точно так же как Алексу, когда мы были в постели, я не могла сказать ему «нет». Я давала ему все что он хотел, и, мягко говоря, он был творческим.

Но, в отличие от Алекса, он слушал меня, когда мы разговаривали. Он учитывал и уважал мое мнение и вовлекал меня в решения о своей собственной жизни. Мы были компаньонами и друзьями, а также любовниками, и он, казалось, действительно заботился о моем счастье. Он поделился своими личными страхами и уязвимостями, а я поделилась своими. Поскольку мы были настолько открыты друг другу, я поверила, что он всегда будет со мной честен. И сказать, что я любила его всей своей душой, было бы преуменьшением

Нам не понадобилось слишком много времени, чтобы построить тот особый маленький кокон спокойствия и убежища, который окружает некоторые счастливые пары. Мы с Томом были единственными обитателями этого пространства, и я полностью вручила ему себя и свое доверие. В течение семнадцати лет мысль о том, что он когда-нибудь осквернит дар меня и моей любви, просто исчезла с моего радара.

Вот почему фотографии Мёрфа оказали на меня такое разрушительное воздействие.

Некоторые из вас могут подумать, что я глупа, не знала, что фотографии могут быть подделаны. Но я — учитель начальной школы. Я провела свою жизнь в мире детей и добросердечных людей, которые заботятся о них. И никто в моем мире даже не приближался к тому, чтобы быть таким обманчиво эгоистичным или разрушительно мерзким, как Мёрф.

Кроме того, я никогда не имела ничего общего с компьютерами. Я оставляла все это Тому, гению в подобных вещах. Все, для чего я использую свой компьютер,

— это обновить свою страницу в Фейсбуке и сделать онлайн-легос для детей. Мне никогда не приходило в голову сомневаться в том, что я вижу. И, конечно же, мой злой друг мистер Мёрф помог мне «правильно понять» то, что я видела.

Таким образом, без какого-либо предупреждения или возможности подготовиться, я была полностью брошена на произвол судьбы в несчастном мире полного опустошения, которое было одновременно враждебным и очень одиноким.

Его атака на меня, а это была атака, не сомневайтесь, была прекрасно исполненным примером успешного эффекта совершенно неожиданной и подавляющей агрессии.

В течение многих лет в моих отношениях с Томом никогда не были «он» и «она». Там было только «мы». В результате удаление Тома из моей жизни было равно тому, что распилить мою голову и вырвать рациональную левую часть моего мозга.

И уничтожив неквалифицированный центр моей вселенной, Мёрф сумел поставить меня в ситуацию, когда я была бы совершенно уязвима для любого, кто мог дать мне что-нибудь стабильное, за что можно держаться, и помогло бы мне восстановить равновесие.

Я знаю, что я чрезмерно эмоциональна. Это было и благословение, и проклятие. Это позволяло мне все глубоко чувствовать, но также вело к нестабильному поведению. И я думаю, можно было бы с уверенностью заключить, что от обморока, рвоты, дикого плача и катания в зародышевом шарике за двадцать четыре часа до появления Мёрфа, я была совершенно не в себе.

За диким атлантическим ураганом нередко следует прекрасный солнечный день. Это было то, что я чувствовала, плача, уткнувшись ему в плечо, когда он прилетел. Мёрф вернул мне безопасность, равновесие и дружбу. Он нес с собой все добрые чувства прошлого, счастливые времена, которые были у нас троих. И во многих отношениях я начала принимать его за Тома.

Теперь я понимаю, что поведение Мёрфа было тщательно спланировано с целью меня соблазнить. Но в то время казалось, что он предлагает замену Тому. Он относился ко мне так, будто я была достойна и ценна для него. Он почитал тот факт, что я была человеком с чувствами, а не игрушкой, и это отразило всю мою застарелую неуверенность в себе.

Эта неуверенность коренилась в каждом унизительном опыте, который я когда-либо имела с мужчинами: то, когда Алекс неустанно трахал меня, и одиночество разделяет всего одна ночь, за которую всегда себя ненавидишь.

Первая мысль, которая у меня возникла в тот момент, когда я увидела эти фотографии, это как будто я стояла в коридоре квартиры Алекса Макинтайра, одетая лишь в плащ, туфли на каблуках и высокие чулки, слушая, как он наносит мне удар в спину.

Из имеющихся доказательств было очевидно, что все то время, что мы были вместе, Том не был и близок к тому, кем он себя предоставлял. И боль, которая поразила меня, усиливалась в семнадцать раз, раз за каждый год нашей свадьбы. За это предательство он для меня умер.

Я должна отдать должное Мёрфу. Он мастерски сыграл меня. Он знал, как сильно я потерялась без Тома. И в результате он знал, что я буду чувствовать себя непривлекательной, одинокой и несчастной. Конечно, он знал все это, потому что тщательно продумал эти чувства.

Он был умным. Вместо того чтобы начать полномасштабную атаку в романтической манере, он усердно работал, чтобы я чувствовала себя в безопасности, привлекательной, любимой и, что более важно, уважаемой. Последнее было ключом к моему падению, и Мёрф неустанно играл на нем.

За всю мою жизнь, никто кроме Тома, никогда не проявлял ко мне ни малейшего уважения, уважения к тому, кем я была и чего достигла. Мёрф прошел мимо моей красоты и убедил меня, что чувствует, как глубоко болит моя душа. Что еще более важно, он сделал это неугрожающим и несексуальным способом, как будто действительно заботился о моем внутреннем базовом я.

В некотором смысле, день нашего с Мёрфом плавания под парусом и одежда, которую я носила, были тестом на характер. Если бы в тот день он попытался ухаживать за мной, я бы отследила весь его путь вплоть до его генетического кода.

Но вместо того чтобы вести себя как любой другой возбужденный мужчина, он был заботлив, внимателен и делал все что было нужно, чтобы я снова почувствовала себя уважаемой и достойной. И я на это клюнула.

Так же как люди в том стокгольмском банке, я начала очень сильно сочувствовать своему мучителю. И к тому времени, когда он взял меня на танцы, я начала видеть в нем единственного человека, который мог восстановить мою уверенность в себе и хорошее чувство, которое Том так жестоко вырвал из меня.

Любовь — это термин, который имеет много субъективных значений. Но если одна часть любви — это желание отчаянно цепляться за кого-то, чтобы сохранить собственное чувство «я», то Мёрф заставил меня влюбиться в него. И неизбежный результат этой зависимости сработал на его кушетке два дня спустя: я лежала на спине, а он был глубоко внутри меня.

Я поняла, что это было предательством, едва мы закончили. И выражение самодовольного удовлетворения на его лице только усилило мое чувство вины. Поэтому я выскочила из его дома, словно ошпаренная кошка.

Его веселые заверения о том, как сильно я буду любить все это в следующий раз, должны были предупредить меня о том, что он задумал. Но я ничего из этого не поняла. Я была слишком ошеломлена чувствами двух последовательных предательств: Тома, и моего в тот момент.

В течение недели я была на эмоциональных американских горках. Кульминацией стали мои «романтические свидания» с Мёрфом. А нижняя часть петли была, когда я увидела фотографии и сделала практический шаг, чтобы положить конец своему идиллическому браку.

Но ни один провал не может сравниться с таким ужасным концом и окончательным погружением в отчаяние, что наступил, когда Том доказал, что фотографии являются фальшивками. Тогда я впервые увидела всю коварную картину. И поняла, что виновником этого обмана был человек, которого я развлекала, пустив между бедрами прошлой ночью.

В течение десяти дней подряд я подвергалась избиениям и оскорблениям, и когда сделала это последнее открытие, меня охватило чувство ужаса. Я ходила как зомби. Я была так потрясена, что совершенно не замечала ничего вокруг. И не выходила из своего тумана до тех пор, пока не увидела, как он стоит там.

Тогда все, что я могла видеть — ослепительная красная дымка, и я на полном серьезе пыталась его убить.

Я знала, что все испортила. У меня мелькнула мысль скрыть все это, но я была обязана, ради его уважения, сообщить Тому все, что наделала.

Он мягко провел меня через историю, и я рассказала ему ВСЕ. В конце я сломалась. Он справедливо рассердился. Я надеялась, что он ударит меня или заставит сделать что-нибудь унизительное, чтобы наказать меня. Но вместо этого он доказал, насколько в действительности сильно любит меня, просто уйдя в раздумья. Его сила и рациональность в тот момент причинили мне боль во всех отношениях.

Я неудержимо плакала, пока он наверху собирал вещи. Была часть меня, которой было очень жалко себя. Я была почти такой же жертвой, как и любая другая, и это было несправедливо. Но затем начали всплывать некоторые вещи, о которых сказал Том.

Прежде всего, — это именно мои страх и пассивность в течение всей ситуации позволили мистеру Мёрфу унизить меня. Вместо того чтобы быть сильной и предпринимать позитивные шаги, чтобы прояснить ситуацию с Томом, я обратила свою слабость к Мёрфу, и он с радостью привел меня к самому худшему из возможных выводов. Это, к моему вечному сожалению, была МОЯ вина.

Когда я начала думать об этом, то поняла, что именно мои нерешенные проблемы как женщины сделали меня уязвимой.

Прежде всего, я высокомерна. Женщины, похожие на меня, привыкли получать поблажки от мужчин. И поэтому я была слишком уверена, что мужчины в моей жизни всегда будут поступать со мной правильно просто из-за моей исключительной внешности.

Во-вторых, у меня нет опыта с действительно злыми людьми. Я работаю в тихом детском мире, и у меня всегда был Том, ограждающий меня от неприятностей в мире. Моя единственная роль состояла в том, чтобы быть соответствующим образом благодарной моему рыцарю в сияющих доспехах, после того как он поразит дракона.

В результате, мне не хватило всего чуть-чуть личной силы, мудрости и смелости, чтобы защитить себя, когда пришлось сражаться в собственной битве. И именно эта зависимость от мужчины в решении моих проблем и была причиной моего падения, поскольку именно мой инстинкт обратиться за помощью к мужчине заставил меня так быстро стать зависимой от Мёрфа. Он знал это, и играл на этом.

Наконец, я просто решила, что буду счастлива потому, что счастье — это то, чего заслуживают все красивые девушки. Я думала, из-за того что я была хорошим человеком, посвятившим свою жизнь детям, никто НИКОГДА не будет изо всех сил пытаться меня обидеть. Конечно, ведь газель — еще одно прекрасное невинное животное — это обычная добыча льва.

Вывод был до боли очевиден. Мне был сорок один год, а на самом деле я не выросла. Но теперь я собиралась повзрослеть и собиралась посвятить то, что узнала о себе, попыткам заключить новый и лучший брак с человеком, который был любовью всей моей жизни.

Это решение укрепило мой позвоночник, высушило глаза и вытерло нос. Я встала абсолютно уверенно и направилась к прихожей. Том толкал свою большую сумку с роликами вниз по лестнице. Я молча вышла с ним, пытаясь выглядеть стойкой и решительной. Он даже показался озадаченным.

Когда мы добрались до его машины, мне пришлось рассказать ему, что я собираюсь сделать. Я повернула его к себе лицом, схватив за обе руки, и сказала, что знаю, что должна буду что-то изменить в себе, решит он развестись со мной или нет. Затем я сказала ему, что в ту минуту, когда он захочет поговорить об этом, я буду готова иметь с ним дело, открыто, честно и на равных.

Я сказала ему, что не будет ни нытья, ни извинений. Я сказала ему, что не могу выразить, как мне жаль, и что не было никакого конструктивного смысла вновь заявлять о моей скорби и печали о боли, которую мои действия причинили ему.

Я сказала, что поняла, что была виновата, и что собираюсь безжалостно выявить проблему и решить ее. После чего спросила его, любит ли он меня еще?

Я знала, что это не тот же вопрос, что «будем ли мы когда-нибудь снова вместе?».

Но мне нужна была его любовь, чтобы дать мне силы восстановить себя. Он искренне посмотрел мне в глаза и сказал, что всегда будет любить меня. Тогда я поняла, что у меня есть доспехи, которые понадобятся, чтобы победить своих собственных демонов.

Я бы поцеловала его на прощание, но знала, что он не захочет от меня такой близости. Поэтому я просто стояла и смотрела, как он уходит. Когда он это сделал, я пыталась спроецировать свою вновь обретенную преданность на свой внутренний крестовый поход. Теперь я буду сильнее и мудрее, что бы ни случилось с нашим браком.