Реклама. Мы видим ее в миллионе мест в любое время дня. Она призывает нас быть больше, чем мы есть. Она призывает нас быть храбрыми. Она призывает нас выйти за пределы нашего обычного существования и устремиться к звездам. Она призывает нас идти к своей мечте.

«Просто сделай это», — говорит она. — «Не бойся!» «Один раз живем!» «Будь всем, чем можешь!»

Из-за этого дерьма все и началось.

Меня зовут Мадлен Ричардс, и это — моя история. До сих пор это действительно хреновая история, но я все еще работаю над ее счастливым концом. Многое из того дерьма, что случилось со мной, — чистая чушь. Когда эта история будет закончена, я на сто процентом уверена, что вы будете на моей стороне.

***

Все началось лет шесть назад, когда мне было тридцать. Я была счастлива в браке с мужчиной моей мечты. Мой муж Рид — инженер-химик, и очень успешный. У него своя консалтинговая фирма. Они делают все виды работ, о которых большинство людей никогда не думает.

Они проводят тестирование ингредиентов для спортивных напитков, косметических средств, автомобильных решений и почти всего, что должно быть доказанно безопасным для использования или потребления человеком.

Мы вели образ жизни, который был выше просто комфортабельного, хотя и не совсем богатый. Но в тридцать лет это должно было случиться. Я вот-вот должна была отказаться от своего тепленького образа жизни. Мне предстояло прожить двадцать лет в каторжном труде и нищете. Я была близка к тому, чтобы потерять большую часть любви моего мужа из-за чего-то, что не могла контролировать.

Моя мать любила Рида. И, хотите верьте, хотите нет, но его мать любит меня. Наверное, именно поэтому они начали оказывать на нас такое давление, желая заставить нас бросить наш легкий, беззаботный образ жизни и войти в тюрьму родителей. Они хотели видеть, как мое тело превращается во что-то более похожее на... их. Они хотели услышать раздражающий топот крошечных детских ножек.

И видит Бог, я тоже хотела его услышать. Просто тогда я не была к этому готова. Я имею в виду, что на бумаге мне нравилась идея иметь милого маленького ребенка. Мне также нравилось все то дополнительное внимание, которое я получаю при этом. И мне ооочень нравилась идея, что Рид балует меня даже больше, чем обычно.

Я представляла себе, как мужественно переношу утреннюю тошноту и посылаю Рида с разными поручениями за тем, что мне просто необходимо. Я видела юмор в том, чтобы послать его посреди ночи за какой-нибудь труднодоступной едой, а когда он вернется, то обнаружит, что я сплю. Я также могла видеть юмор в том, что я решила, что не хочу этого, едва увидев его, или блевала бы, едва попробовав.

Но больше всего я ненавидела мысль о том, что это может сделать с моим телом. Я всегда была «горячей штучкой» и не хотела от этого отказываться. У меня не было никакого желания становиться «женщиной-невидимкой». Я не хотела, чтобы меня называли просто женой Рида Ричардса. Я не хотела этого тела матери из пригорода.

Конечно, было несколько очень удачливых женщин, которые смогли сохранить свою фигуру, и к некоторым из них она на самом деле вернулась сразу после беременности. Но в основном это были супербогатые голливудские дивы, у которых были свои диетологи, личные тренеры и хирурги по скульптуре тела. Я страстно ненавидела этих сучек.

Но еще больше, чем их, я ненавидела этих легкоатлетических сук. Мой муж Рид — заядлый бегун. Он занимался легкой атлетикой в колледже и любит смотреть телевизионные соревнования по легкой атлетике, о которых весь остальной мир забывает до Олимпиады. На этих соревнованиях всегда есть какая-нибудь сучка, взявшая год отпуска, чтобы выплюнуть идеального ребенка, а потом снова приведшая свою тощую задницу в форму и установившая новый мировой рекорд.

Каждый раз, когда я вижу это дерьмо, мне хочется гнаться за ее тощей, но мускулистой задницей по этой беговой дорожке и выбивать из нее все дерьмо.

И вот тут-то и началась эта история. Моя мама только что закончила очередные полдня завуалированных намеков и откровенного нытья о том, что у нее нет никаких проклятых внуков.

Я была очень зла. Это был бы уже не первый раз, когда я послала маму, но тут Рид внезапно принял ее сторону.

— Ты права, мама, — сказал он. — Пора.

Я потеряла дар речи. Я стояла и смотрела, как она обнимает его, пока я, назначенная племенная кобыла, пыталась найти слова, чтобы описать их откровенную дерзость в своем решении превратить мое тело в инкубатор или фабрику для детей, к которым я не была уверена, что готова.

— Ты дозрел до этого, Рид, — изливалась моя мать. В тот момент я ненавидела эту суку.

— Так точно, мэм, — сказал он, снова обращаясь к ней. — Я дозрел.

Даже говоря это, он протянул руку и шлепнул меня по заду, в то время как моя мама смотрела с каким-то злорадством.

Через несколько минут она вышла за дверь, ухмыляясь, как безумный Чеширский кот.

Как только за ней закрылась дверь, я стукнула Рида по голове.

— Да что с тобой такое, черт возьми? — спросила я. — Когда это МЫ решили, что нам пора обзавестись детьми? Моя мать не имеет права решать, что происходит с МОИМ телом. Я имею в виду, я знаю, что ты отсасывал ей, лишь бы оставаться с ней в хороших отношениях, и я люблю тебя за это. Но это то, к чему должны быть готовы МЫ. Мы не можем просто начать выплевывать детей, только потому, что моя мама хочет, чтобы дети у нас появились сейчас, чтобы она могла быть горячей бабушкой.

— Вот моя логика, — начал он. У меня появилось нехорошее чувство внизу живота. Логика моего мужа не логична. Он — тот самый парень, который решил, что, поскольку цена на нагнетатели, казалось, растет с каждым поколением, ему необходимо вложить шесть тысяч долларов и купить один для своего Мустанга, потому что через несколько лет он будет стоить еще дороже. Это было три года назад. И все вышло совсем не так.

В то время как нагнетатели для новых Мустангов действительно были дороже, те, что подходят для его Мустанга, фактически остались в прежней цене и с имеющимися скидками были на самом деле намного дешевле.

Вот — пример, когда его логика подвела. Рида это не убедило. Мол, конечно, он мог бы сэкономить несколько долларов, но это означало бы подождать год или два до покупки нагнетателя. По его мнению, оно того не стоило.

Но в реальном мире, какого черта ему вообще понадобился нагнетатель? Какие такие должны быть дороги, чтобы четырехсот с лишним лошадиных сил просто не хватало? Я не могу припомнить ни одной ситуации, когда бы ему и правда необходимо было иметь более шестисот лошадиных сил.

Может быть, это было что-то мужское? Потому что всякий раз, когда кто-то приезжал к нам в гости, Рид неизменно показывал им свой «Мустанг». Женщины всегда говорили: «О!... Это — машина», и конец разговора. Но ребята всегда спрашивали: «Сколько лошадей?»

Я понятия не имею, почему ему просто не сказать им, что у него шесть миллионов лошадиных сил, и покончить с этим. Я имею в виду, что не было никакого способа это доказать. Он всегда открывал капот и показывал им все эти блестящие шкивы и провода. И они всегда с умным видом кивали головами с одбрением. Они наклонялись поближе и делали вид, что все поняли.

Однажды я спросила об этом отца, и он, в конце концов, признался, что понятия не имеет, что делает все это дерьмо. Он просто кивал и улыбался, потому что не хотел, чтобы кто-нибудь подумал, будто он не знает, для чего это. Но мне повезло выйти замуж за единственного идиота, который на самом деле понимал это дерьмо и жаждал его.

Так или иначе, когда Рид начал объяснять свою логику насчет того, что у нас должен быть ребенок или дети, я испугалась.

— Поскольку мы знаем, что, в конце концов, все равно заведем их, — сказал он, — почему бы нам просто не пойти и не сделать это? Давай просто выбьем одну или две вещи из списка B4K, а затем вырубим их все одновременно. Через пять-шесть лет все будет кончено.

— О Кей, Рид, что это за чертов список? — спросила я. — И когда он у нас появился? Что, черт возьми, ты имеешь в виду, чтобы вырубить их всех одновременно? И последнее, я слышала, что дети живут с родителями по крайней мере восемнадцать лет, а не пять-шесть.

Он усадил меня за кухонный стол, как будто я была идиоткой, и ему пришлось немного притормозить, чтобы я его поняла. Список B4K включал в себя все то, о чем мы мечтали, что было бы урезано или, по крайней мере, затруднено рождением детей.

Безумие заключалось в том, что Рид не просто вытаскивал вещи из своей задницы. Он включил почти все те глупости, что я хотела попробовать, и свои тоже.

Он вспомнил то, о чем мы говорили, когда впервые встретились. Я удивилась, что он вспомнил, что я хотела учиться серфингу на Гавайях или кататься на лыжах в Колорадо. Услышав, как он говорит о том, о чем я мечтала, когда была моложе, как будто они действительно важны, я чуть не заплакала.

Это заставило меня понять, как сильно этот идиот любит меня.

— Так что, давай сначала съездим в Европу, — сказал он.

Я смутно припомнила одну из его фантазий об Индиане Джонсе: он мечтал исследовать старые замки и новые гоночные трассы по всей Европе. Я также сообразила, что обещала сопровождать его. Но это были обещания очень молодой женщины, безумно влюбленной в мужчину своей мечты.

Ключевое слово здесь — «БЕЗУМНО». Другими словами, я была чертовски сумасшедшей. Моя любовь к Риду была настолько сильна, что я проводила почти каждую свободную минуту, думая о нем. Когда мы разговаривали в те первые дни, я хотела, чтобы он знал меня и любил. Я хотела, чтобы он знал обо мне все и любил меня еще больше. Но мой страх быть осмеянной или отвергнутой заставил меня утаить только один секрет.

Ну же, не надо быть таким шокированным. У всех нас есть свои секреты. У меня тоже есть. И у тебя есть тоже. Не притворяйся, что не знаешь. Я знаю о той скрытой папке с файлами на твоем жестком диске, приятель.

Мой секрет очень маленький. На самом деле это — фобия. Годофобия — это боязнь путешествий. Рид ни за что не сможет посадить меня в самолет, поезд или корабль. Черт, я — Пэт Бенатар каждый раз, когда сажусь в машину.

Во всяком случае, почему-то я никогда не упоминала об этом при нем... Или перед кем-нибудь еще.

— Хм... Рид, милый, сейчас не самое лучшее время для поездки в Европу. Ты же знаешь, что у них там все эти теракты... — нервно сказала я.

— Ладно, во Францию мы не поедем, — улыбнулся он. — И в Бельгию я тоже не собирался. Я серьезно... Скучать по Франции было бы трагично, но и за пределами шоколадной фабрики и музея Жан-Клода Ван Дамма есть что посмотреть...

— Это не только Франция и Бельгия, — крикнула я. — Сейчас просто не время ехать в Европу. Это просто небезопасно.

— Так... А когда будет время? — спросил он.

— У нас нет денег, — сказала я, пытаясь сменить тему.

— Нет, есть, — сказал он. — Больше трех лет назад я открыл счет как раз на эту поездку. Каждый год часть наших налогов, каждый бонус, который я получал, и много денег за мои сверхурочные направлялись на него. У нас их там более чем достаточно. Также я откладываю деньги на другой «Мустанг», но могу подождать несколько лет. Мне не очень-то нравится новый стиль кузова. Так что, если я соберу эти деньги вместе с европейскими, то мы сможем...

— Мы могли бы сделать в доме ремонт, как я хотела в прошлом году, — закричала я. — И могли бы купить ту гребаную беседку, которую я хотела для двора... — Я отошла от него в притворном гневе.

Но я знала, что это еще не конец. На самом деле позже он пришел ко мне и извинился за то, что сэкономил деньги на нашу поездку. Он сказал, что хотел удивить меня поездкой, когда посчитает, что у нас есть достаточно денег. Он также сказал мне, что, когда дело доходит до Мустангов, он похож на Плюшкина. Вероятно, ему никогда их не хватит. Потом он поцеловал меня, и я просто потеряла концентрацию.

Я понятия не имею, как Рид делает это со мной, но Европа больше не была даже пятнышком на моем радаре. Я обхватила его руками за шею, а ногами — за талию. Его руки схватили меня за попу, чтобы прижать к себе, в то время как сам он пытался высосать душу из моего тела. Его язык был так глубоко у меня во рту, что почти проник в горло.

Но этого было недостаточно. Этого никогда не бывает достаточно. Нам слишком многое мешало, и наша одежда начала исчезать.

В рекордно короткое время Рид уложил меня на спину, задравшую ноги вверх. Когда он вошел в меня, это было чистое блаженство. Мы подходим друг другу, как рука в сшитой на заказ перчатке.

Мой таз непроизвольно поднимался навстречу каждому его толчку. Тем временем наши губы продолжали сливаться. Мне нравится его вкус. Клянусь, когда мы целуемся, наши языки сливаются воедино.

Его руки пощипывали мои сиськи с правильным количеством давления. Он теребил мои соски, лаская тело каждой груди, как будто они были самыми важными вещами в мире. Мои сиськи не были большими, но подходили моему телу, и Риду, казалось, они нравились.

Его руки прошлись по моим бокам и, наконец, схватили меня за попу. Он раздвинул мои ягодицы и начал еще сильнее входить в меня. Дополнительное проникновение послало озноб по всему моему телу.

Какое-то шевеление глубоко внутри подсказало мне, что сейчас произойдет. Мне казалось, что только для него открывается портал в мою душу. Я вспотела, и мне показалось, что мои соски увеличились.

Моя киска начала пульсировать, но было кое-что еще. Я испытывала чувства, которых никогда раньше не испытывала.

Обычно, когда я собираюсь кончить, мой разум отключается, и все, что я могу сделать, это чувствовать. Способность думать меня покидает. Но на этот раз все было совсем по-другому. У меня было видение. Я видела себя с раздутым животом.

Я увидела Рида, гладящего мой животик и разговаривающего с нашим ребенком в утробе. Вот тогда-то меня и настиг первый оргазм. Это было самое сильное чувство, которое я когда-либо испытывала.

В этот момент я поняла, что Рид и моя мама были правы. Мне пора было перестать быть девочкой. Мое тело было готово зачать ребенка. Мне придется отказаться от таблеток и начать выбирать имена.

Мы заснули в объятиях друг друга, и где-то ночью я разбудила его и сказала правду.

Затем Рид сделал совершенно по-ридовски. Он сказал, что поездка в Европу не так уж много для него значит. Но, зная его так, как знаю я, я чувствовала, что он лжет.

— Дорогой, а почему бы не поехать ТЕБЕ? — сказала я. В этот момент больше, чем мое влагалище было открыто. В тот момент мое сердце было так полно любви к Риду, что мне показалось, будто эта любовь снова поразила как в двадцать два года.

Просто казалось несправедливым ему отказываться от своей мечты из-за того, что я боялась летать или садиться на корабль.

Кроме того, я не хотела, чтобы в последующие годы между нами возникло какое-либо недовольство. Когда нам стукнет за пятьдесят и мы едва будем выносить друг друга, я не хотела слышать, как он рассказывает всем, кого мы знаем, как он не смог поехать в Европу из-за моей боязни.

Так что, не прошло и трех недель, как я уже целовала его на прощание в местном аэропорту. Я подарила ему один из тех поцелуев, которым завидуют все в округе. Это был такой поцелуй, который давал всем, кто наблюдал за нами, понять, что находиться вдали друг от друга, вероятно, убивает нас.

Пожилые женщины в этом районе вспоминали, когда они были такими же, как я. Молодые женщины в этом районе не могли дождаться, чтобы стать мной. И каждый мужчина, видевший нас, хотел меня.

Я — не самая красивая женщина в мире, но вполне ничего. Однако не моя внешность делала меня желанной, а то, как я прилепилась к Риду. Пока мы целовались, я прижалась к нему так крепко, что даже самый крошечный микроорганизм не смог бы втиснуться между нами.

Мои сиськи прижались к его груди. Наши животы терлись друг о друга, а низы животов сливались. Это был тот тип объятий, что могут делать только люди, которые близки и были таковыми в течение долгого времени.

Это забавно, потому что мужчины и женщины смотрят на вещи по-разному. Женщины, видевшие нас, думали, что мы очень любим друг друга. Мужчины, видевшие нас, были уверены, что я регулярно даю ему киску.

Ехать домой из аэропорта было почти невыносимо. Я написала ему по крайней мере пять раз, прежде чем вернулась домой.

Я провела одинокую ночь перед телевизором и легла спать, но не могла заснуть, пока он не ответил на мои сообщения. Это было ужасно. Никогда в жизни мне не было так одиноко. У меня было такое чувство, будто мне чего-то не хватает.

***

Утро не принесло облегчения. На самом деле мне стало еще хуже. Я сходила с ума. Ко мне заглянула моя лучшая подруга Нэнси. И когда мы сидели на солнце на моей задней веранде, я рассказала ей о своей проблеме.

— Я слишком скучаю по нему, Нэнси, — сказала я. — Жалею, что не поехала с ним.

— Тогда езжай, — сказала она закатывая глаза. — Просто езжай туда, где он. Удиви его! — при этих словах у нее в глазах появилось порочное выражение.

— Не могу, — сказала я после нескольких минут раздумий. — Должно быть, я давно потерянная белая дочь Мистера Т. — И тут она начала смеяться.

— Почему ты так думаешь? — спросила она.

— Потому что я «не сяду ни в один самолет, Ганнибал», — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал глубже и грубее.

— Ну, он вернется меньше чем через три недели, милая, — сказала она. — И через несколько дней после того, как вернется, он сможет рассказать тебе все. Он сможет рассказать тебе о музеях, об искусстве, об одежде и о том, каково это — быть в Европе. Знаешь, я всегда задавалась вопросом, похожа ли Европа на США? Ты знаешь, что у каждого штата есть свой неповторимый колорит, но в целом, куда бы ты ни пошла, все просто похоже на Америку.

Иногда, сама того не желая или не пытаясь, Нэнси говорила самые умные вещи. Бывали моменты, когда она казалась такой умной, что я забывала, какая она на самом деле глупая.

— Подожди... — сказала я. — Что значит через несколько дней после его возвращения?

— Ну, первые несколько дней вы оба будете слишком заняты, трахаясь друг с другом до полусмерти, чтобы говорить о чем-нибудь, — рассмеялась она.

— Не будем, — сказала я, становясь пунцовой.

— Чушь собачья, — выплюнула она. — Я слышала, как вы вдвоем этим занимались. Как раз прошлой ночью ты орала, как гребаная уличная кошка.

Я быстро сменила тему, едва услышав, как хлопнула дверь в соседнюю комнату.

— Не могу дождаться, когда услышу обо всем этом искусстве, — сказала я. — Надеюсь, он не забудет сделать снимки. Рид вообще-то не очень разбирается в фотографии. Когда буду писать, мне придется ему напомнить об этом.

— Да, я уверена, что старина Рид будет смотреть на разное... ИСКУССТВО, — засмеялся мужской голос из-за забора.

— Видишь, вот о чем я и подумала, — сказала Нэнси. — Ты только что услышала это от его лучшего друга. Великие умы мыслят одинаково, верно, Кайл?

— О чем ты говоришь? — спросила я. Я знала, что Нэнси пыталась сблизиться с Кайлом, с тех пор как впервые встретила его.

— Ты слышала Кайла, балда? — сказала она. — Твой муж без тебя превратил эту поездку в какую-то европейскую охоту за кисками. Он будет трахать все, что не прибито гвоздями в нескольких разных странах. Я же говорила тебе, что ты должна была тащить свою задницу туда. Ты могла бы просто принять снотворное перед тем, как сесть в самолет, и проспать весь полет. Теперь же тебе придется иметь дело с тем, что он привезет тебе все виды смертельных европейских вензаболеваний. Я слышала, что у них там есть дерьмо, которое не только сопротивляется антибиотикам, но и становится от них только сильнее. Это происходит оттого, что они не бреют ноги и лобки.

Нэнси снова пустилась в разглагольствования. Но то, что она сказала, подействовало на меня. Когда она приготовилась начать снова, я услышала, как Кайл безудержно смеется.

— Значит, когда он вернется, тебе придется встретиться с ним лицом к лицу и потребовать кучу драгоценностей и новую машину, — сказала она. — Заставь этого ублюдка поцеловать тебя в задницу. Заставь его лизать твою киску, когда тебе захочется.

— У меня уже есть все необходимые украшения, — сказала я. — И он только что купил мне новую машину. Прямо перед тем, как получил свой новый «Мустанг». И... Это, конечно, не твое дело, но он уже лизал мою... ну знаешь... всякий раз, когда я хочу, чтобы он это сделал. Но если он сделает то, что ты думаешь, мы будем говорить о разводе.

Кайл продолжал смеяться еще громче, а Нэнси смотрела на меня, как на идиотку.

— Я не понимаю, — сказала она, — ты же любишь его. Ты его очень любишь. Зачем тебе развод?

— Потому что он там изменяет мне с кучей неряшливых европейских шлюх, — сказала я.

— Ты с ума сошла? — спросила она. — Все, что он делает, это пробует разных женщин. Ничего серьезного — просто секс. Он наберется новых приемов и привезет их сюда, чтобы опробовать на тебе, балда. Это оживит ваш брак и освежит его. Он ни на унцию меньше не будет любить тебя. Это — всего лишь секс. Было бы глупо этого не сделать.

Она повернулась и пнула мой забор.

— Что черт побери тут такого смешного, Кайл? — рассмеялась она.

— Нэнси, ты когда-нибудь задумывалась, почему я притворяюсь, будто не замечаю, что ты ко мне неравнодушна? — спросил он.

— Нет... — сказала она. — Возможно... Ладно, да!

— Вот именно поэтому, — сказал он, оставив ее в замешательстве. — Ты так далека от истины, что это даже не смешно.

— Так в чем же правда? — спросила я.

— Да, а в чем правда? — эхом отозвалась Нэнси. — И что, черт возьми, ты имеешь в виду, когда говоришь, что ты мне нравишься? Ты говоришь так, будто я в отчаянии или что-то в этом роде. Я не...

— Нэнси, ты сегодня свободна? — спросил он.

— Абсолютно! — сказала она с широкой улыбкой на лице.

— Черт возьми, как бы я хотел оказаться в городе, — сказал он. Затем повернулся ко мне. Я едва удержалась, чтобы не рассмеяться над тем, как он выставил Нэнси дурой.

— Мэдди, надо быть идиоткой, чтобы слушать этот тестер матрасов, — сказал он. — Рид любит тебя больше всего на свете. И тебе не нужно беспокоиться о том, что он тебе изменит, он никогда этого не сделает. С тех пор как вы познакомились, ты стала девушкой его мечты. Он даже не видит других женщин, кроме тебя.

Я понял, что он не лжет. Это заставило меня почувствовать себя намного лучше.

— Ты глуп, Кайл, — вмешалась Нэнси. — В магазине, где я работаю, матрасы не продаются. Мы продаем только мебель. И я не тестирую мебель. Я ее просто продаю.

— Извини, — драматически сказал он. — Ты иногда водишь людей по магазину, чтобы показывать им мебель?

— Конечно, дурачок, — сказала она.

— Значит, тебе платят за «ЭСКОРТ» людей по магазину.

— Нет, Кайл, — раздраженно сказала она. — Я занимаюсь эскортом бесплатно.

— Значит, ты — неоплачиваемый эскорт? — спросил он. Я понял, куда он ее ведет, и снова сменила тему.

— Итак, Кайл, что НА САМОМ ДЕЛЕ Рид делает в Европе? — спросила я.

— Он... хм... Европит, — нервно сказал Кайл. — Черт возьми, Мэдди, я не могу его выдать.

— Значит, он мне изменяет? — спросила я.

— Конечно, нет, — возразил он. — Он просто избавляется от нескольких пунктов в своем списке, прежде чем остепениться и стать ответственным отцом.

— Я же говорила, что это секс, — сказала Нэнси.

— Это не секс, идиотка, это гонки, — выплюнул Кайл.

— Он что?! — закричала я. — Черт! Кайл, тебе лучше рассказать мне все, или я скажу ему, что это ты рассказал мне.

— Он уехал в Европу на гонки, — грустно сказал Кайл. — Вот почему он выбрал именно эти три страны. Пока что он в Италии, где проведет свои дни во всемирно известной автошколе Формулы-1. Затем поедет в Германию, чтобы покататься на автобане. И, наконец, — во Францию, у них там есть эти гонки для всех желающих. Можно взять напрокат автомобиль, участвовать в гонках и даже снять себя на видео. Это — организованная экскурсия. Так делают многие парни. Ты же знаешь, что он без ума от своих машин. Он просто хотел попробовать кое-что, прежде чем превратиться в старика.

— Значит, все это время он мне лгал? — сердито сказала я.

— Нет, Мэдди, — сказал он. — Все было совсем не так. Просто он решил попробовать это, когда узнал, что ты с ним не поедешь. До этого он планировал посещать музеи, площади и прочую скучную европейскую ерунду, ради которой туда едут туристы со всего мира, а потом вернуться домой и наскучивать всем, кто их слушает.

— Значит, я хороша только для того, чтобы заниматься скучным дерьмом?! — закричала я.

— Конечно, нет, Мэдди, — сказал он. — Рид любит тебя... Вот дерьмо! Мне пора, я опаздываю на работу.

Я была готова взорваться. Я так разозлилась на Рида, что начала игнорировать его телефонные звонки.

Теперь, оглядываясь назад, я вижу свою ошибку. Я была так поглощена тем фактом, что Рид это сделал... Ну, на самом деле он мне не лгал. Он просто опустил несколько деталей. Но мне было очень больно.

Там, где большинство женщин рассмеялись бы или даже сочли бы себя счастливыми иметь мужчину, который любит их так сильно, что никогда даже не подумал бы им изменять, я невероятно разозлилась.

А что касается его гонок... Черт, машины вообще и Мустанги в частности были частью ДНК Рида. Он гонял здесь, дома почти каждый раз, когда садился в машину.

В следующие несколько дней мой гнев лишь усилился. А Нэнси пыталась отвлечь меня от этой мысли.

Она предложила мне пойти с ней на вечеринку.

— Если он там развлекается и гоняет так быстро и безумно, может быть, тебе тоже стоит повеселиться?

Одна из причин, по которой я пошла, заключалась в том, что Рид, если бы был дома, никогда бы не позволил мне выйти куда-нибудь с Нэнси.

Мы пошли на вечеринку, и все было в порядке. Там была плохая еда и выпивка, и играла музыка. Это было все то же самое старое дерьмо, что происходит на любой другой вечеринке.

Наверное, где-то на середине вечеринки кто-то из соседей хозяина вызвал полицию, и всем пришлось разойтись.

Нэнси была очень расстроена. Она была королевой бала с тремя или четырьмя парнями, следовавшими за ней весь вечер.

— К черту Кайла! — прошептала она мне однажды этим вечером.

Я рассмеялась, потому что знала, что именно этого она и хотела.

Но поскольку Кайл уехал из города в одну из своих частых командировок, она, как обычно, развлекалась.

— Мэдди, я думаю, мы должны продолжить вечеринку или, по крайней мере, ее уменьшенную версию на вашей веранде, — сказала она. Она была не совсем пьяна, и я тоже, но мы обе были слегка навеселе.

— Риду это не понравится, — сказал я.

— Рида нет даже в стране, — сказала она. — Он даже не на том континенте, где мы. А болтун Кайл уехал из города по делам. Так что, давай немного побесимся.

Думаю, она заметила мои колебания.

— Пойдем, Мэдди... Мне нравятся эти парни, — сказала она. — Кроме того, Рид не спрашивает тебя, когда хочет что-то сделать. Так что, и его спрашивать не надо.

Нэнси только что нажала на мою кнопку. Я все еще была так зла на Рида, что не отвечала на его звонки и сообщения. И я была не настолько пьяна, чтобы валиться с ног и тупить, но моя рассудительность, должно быть, была скомпрометирована.

— Давай повеселимся, — предложила я. Знаменательные последние слова, но тогда я этого не знала.

***

На следующее утро я проснулась с раскалывающейся головой и отвратительным привкусом во рту. Когда я попыталась сесть, то поняла, что болит все мое тело.

Грудь болела. Моя вагина была очень болезненной и чувствительной, а задница болела очень сильно. А также я была голой.

Я заплакала, едва поняв, что произошло.

Спотыкаясь в мою комнату вошла Нэнси.

— Ты не можешь потише? — попросила она. — У меня болит голова.

— К черту твою головную боль, — выплюнула я. — Твои друзья меня изнасиловали.

Она начала смеяться, как будто я сказала что-то очень смешное.

— Да ты умоляла их об этом, — рассмеялась она. — Ты все время говорила им, что собираешься поквитаться с Ридом.

Когда она упомянула моего мужа, меня вдруг вырвало.

Нэнси принесла мне полотенце. Она вытерла мне рот и лицо.

— Я изменила мужу! — воскликнула я.

— Может быть... — она улыбнулась. — Но ты была невероятна! порно рассказы Я с трудом вмещаю член Роя в свою киску. Ты же приняла его в задницу. И у тебя были все трое сразу. Ты — натуралка.

— Я — всего лишь шлюха! — воскликнула я. — Я — пьяная шлюха, разрушившая свой брак.

— Только если тебя поймают, — сказала она. — А Рид сейчас в Европе, на гонках. Он никогда не узнает.

Когда она упомянула о Риде и о том, что он делает, я вспомнила, как злилась на него. Весь предыдущий день он пытался позвонить или написать. Я намеренно игнорировала его звонки.

Я встала и поискала свой телефон. И не смогла его найти.

— Тебе всегда было интересно, какой была моя жизнь, — сказала Нэнси. — Теперь ты знаешь. Как себя чувствуешь?

— Я чувствую себя ужасно, — сказала я. — Все болит. Твои друзья обращались со мной как с дешевой шлюхой. Им было на меня плевать. Они просто хотели слить. Я была для них просто дырой, — меня опять вырвало.

***

В течение следующих двух дней мое тело исцелилось. Синяки исчезли, но мое отвращение к себе и к тому, что я сделала со своим браком, только росло.

Нэнси, конечно, смотрела на меня с новообретенным уважением и восхищением.

— Я просто в восторге от того, что ты смогла принять этот огромный член в свою задницу, — выпалила она. — На что это было похоже?

— Откуда мне, черт возьми, знать? — спросила я. — Я была пьяна до чертиков. Я ничего этого не помню.

— Вот почему мы должны сделать это еще раз! — сказала она.

— Нет никакого способа, что это когда-нибудь случится вновь, — сказала я ей.

— Вот уже много лет ты рассказываешь мне, как удивляет тебя моя жизнь и то, что я делаю, — сказала она. — Милая, вот оно. Это твое последнее ура! Это твой последний раз, когда ты выходишь и делаешь что-то действительно глупое и дикое. Через год ты станешь чьей-нибудь мамой. Рид, несомненно, живет своими фантазиями. Он там рискует своей проклятой жизнью каждый проклятый день на гонках. Ты хоть на секунду подумала, задумывался ли он о том, что будет с тобой, если его искалечит, тяжело ранит, парализует или даже убьет за рулем какой-нибудь машины?

Я снова посмотрела на нее, и мой гнев вернулся с еще большей силой.

— Тебе не придется рисковать своей жизнью или здоровьем, — сказала она. — А поскольку он ничего не узнает, ты вообще ничем не рискуешь.

— А что, если один из этих парней влюбится в меня или начнет болтать? — спросила я.

— Этого не случится, — сказала она. — Все трое счастливы в браке. У двоих из них есть дети. Никто из них не захочет разводиться из-за тебя, Мэдди. Я имею в виду, ты для них — симпатичная девушка по соседству, но не думаю, что они в тебя влюбятся. Это — секс в чистом виде.

— Тогда зачем?... — я сделала паузу. — Зачем я им понадобилась?

— Потому что ты — дикая чокнутая сука, которая будет делать и наслаждаться тем дерьмом, которое они не могут заставить делать своих жен, — сказала она. — Так я позвоню им.

В течение следующих нескольких часов мой разум, мое сердце и мои эмоции боролись с мыслью о том, что я собираюсь сделать.

С одной стороны, я знала, что это неправильно. Но это было не более неправильно, чем то, что делал Рид. К тому же это было намного менее опасно.

Каждый раз, когда я думала о нем, я снова злилась. Рид знал, что мне ненавистна сама мысль о том, что он водит быстро. У нас было несколько споров по этому поводу, когда мы с ним выезжали на его машине, и он побеждал других водителей, пытавшихся обогнать нас на следующем светофоре или на автостраде.

Садясь в машину, он словно превращался в другого человека. И его Мустанг, казалось, приглашал людей поучаствовать в гонках. Каждый раз, когда кто-то видел эту машину, они ухмылялись, как гребаные идиоты, и заводили свой двигатель. Эта машина была магнитом для неприятностей.

Также я приходила в ярость, когда он получал штрафы за превышение скорости. Мне нужно было, чтобы мой муж был жив и здоров. Может быть, мои чувства были порождением моей фобии, но это меня беспокоило.

Мужчина, который утверждает, что любит меня, не принимая во внимание мои чувства, беспокоил меня еще больше.

***

Вскоре после наступления темноты в мою дверь позвонили. Нэнси провела в мою гостиную троих мужчин. Я смутно помнила их с прошлой недели. Но тогда я не обращала на них особого внимания. Мне никогда не приходило в голову, что я могла бы заняться сексом с одним из них.

У меня не было ни малейшего шанса влюбиться в кого-нибудь из них. Ни в ком не было ничего привлекательного. На самом деле я ничего не чувствовала ни к одному из них.

С их одеждой я даже не могла понять, у кого из них предположительно был огромный член.

Вскоре Нэнси заставила их расслабиться и выпить. На этот раз я не пила ничего крепче пива, да и то и выпила немного. Вскоре Нэнси разделась, и парни поспешили за ней.

Без одежды они выглядели еще более обычными. Все трое были нормальными, слегка полноватыми парнями средних лет. По крайней мере, пока Нэнси не схватила Роя и не стянула с него шорты.

Его член был довольно внушительным, но фактически не намного больше, чем у Рида. Потом Нэнси начала его сосать, и он почти удвоился в длину. А также стал толще. В этот момент я была готова отправить их всех домой. По правде говоря, я его боялась. Я была уверена, что этот огромный член разорвет мою киску пополам. Я никак не могла принять эту штуку в свою задницу.

Пока Нэнси работала с Роем, двое других начали работать со мной. Я решила, что позволить им поиграть со мной безопаснее, чем пытаться сделать что-то с Роем.

Самое смешное, что меня все совсем не возбуждало. Впрочем, для обоих парней это не имело никакого значения. Они работали надо мной. Они ощупывали мою грудь и нежно гладили меня, пока мне не стало хорошо. Затем один из них опустился между моих ног и начал лизать мою киску.

Я пыталась держать себя в руках, но он был очень хорош в этом. Это было так приятно, что я начала раздвигать ноги шире, чтобы он мог проникнуть языком еще глубже внутрь меня.

В следующее мгновение я уже кричала, чтобы он заставил меня кончить. Я была так близка к краю, что была уверена: еще одно или два прикосновения этого языка сделают свое дело. Но то, что он всунул в меня, было не языком.

Я даже не знала имени этого парня, но у него был член, и он знал, как им пользоваться. Его член был не таким большим, как у Роя. Он был даже не таким большим, как у Рида, но мне было приятно, и я была так близка.

После пары толчков я трахала его в ответ, как будто мы были созданы друг для друга.

— Трахни меня, — взмолилась я. Он сжал мои сиськи и начал трахать еще сильнее. Я отчаянно подмахивала ему в ответ.

Я даже попыталась поцеловать его, но возникло недопонимание, и я каким-то образом упустила его лицо. Я засмеялась и продолжала совать ему свою киску. Тем временем его друг встал и принялся тыкать своим налившимся членом мне в лицо.

Я открыла рот, и он начал осторожно вводить и вынимать свой член. Я не собираюсь лгать, мне было очень хорошо. Затем парень, трахающий меня, застонал и обмяк на мне.

Он выстрелил в мою киску много спермы. Так много, что та текла по моей ноге, когда он вышел из меня.

Его друг оттолкнул его с дороги и забрался на меня. Вскоре он уже трахался со мной, и я снова была на пути к тому, чтобы кончить.

Первый парень сунул свой член мне в лицо, и я знала, что делать. Я чувствовала вкус спермы, оставшейся на его члене, и что-то еще, что, вероятно, было вкусом моей собственной киски.

Мне это не нравилось, но меня трахали, и я хотела кончить опять. Парень у меня во рту вышел, но больше не выстрелил. Он начал работать пальцами над моей задницей.

Через некоторое время он чувствовался действительно приятно. Рид за время нашего брака трахал меня в попу много раз. Мне это не нравилось, но я позволяла ему это делать, потому что люблю его. Но эти двое не были похожи на Рида.

Они не были робкими или застенчивыми. Они знали, чего хотят, и брали свое. Может быть, это пробудило во мне распутную сторону, о которой я и не подозревала. Но, скорее всего, я просто реагировала на то, что сказала мне Нэнси: это был мой последний шанс когда-нибудь сделать что-то подобное. Я никогда не была такой уж дикаркой. Это был мой шанс показать, что я могу общаться с лучшими из них.

Было странно чувствовать что-то в своей заднице в то самое время, когда в моей киске был член.

Следующее у киски было то, что парень поменял позу и положил меня на себя. Я начала с хлопками соударяющейся плоти двигать своей киской по его члену, как будто желая его сломать. Но после нескольких ударов уже не могла двигаться.

Парень позади меня заменил свои пальцы в моей заднице своим членом. Сначала меня охватил странный шок. Затем мы все замедлились и нашли ритм, который всех устраивал.

Я открыла глаза и увидела, что на меня почти стеклянными глазами смотрит Рой, в то время как два его друга одновременно трахают меня. Я закричала, кончая в очередной раз. Когда я пришла в себя, они все еще меня трахали. Они хлопали друг друга по рукам, словно товарищи по команде, только что забившие тачдаун.

Я тоже чувствовала себя частью команды. Я попыталась поцеловать парня подо мной, но он закричал, кончая и снова заполняя мою киску.

Не успела я опомниться, как у меня перед носом оказался огромный кусок мяса, находящийся между ног Роя. Я открыла рот так широко, как только могла, но он не помещался. Челюсть у Нэнси, должно быть, двойная.

Тогда я удивилась, почему Нэнси не позволила Рою трахнуть ее. Двое других парней отошли в сторону, а Рой встал у меня между ног. Он толкнулся и втиснул этот огромный член между моих внутренних губ. Было очень больно, и я закричала. Он остановился и просто удерживал его там.

Он терпеливо ждал, а затем толкнул его немного глубже. Я чувствовала себя более наполненной, чем когда-либо в своей жизни. Нэнси и двое других парней с благоговением наблюдали, как Рой медленно погрузил в меня свой огромный член, а затем начал трахать.

Через некоторое время это стало менее болезненным, и тогда я начала ему подмахивать. Это было так, словно раньше я никогда и ничего не чувствовала. Этот член заходил внутрь меня дальше, чем что-либо ранее.

Каждый раз, когда он вытаскивал его, я чувствовала себя опустошенной. А когда он вонзал его в меня, я чувствовала, как он проникает в мое лоно. Реагировали нервные окончания, к которым раньше никто не прикасался, и я начала кончать снова и снова...

Я понятия не имею о большинстве того, что тогда говорила. Это было похоже на транс. Я сказала ему, что моя киска принадлежит ему. Я сказала ему, что люблю его. Я умоляла его меня обрюхатить...

А потом я попыталась его поцеловать.

— Нет, — сказал он. И ко мне вернулось что-то похожее на рассудок. Я открыла глаза и перестала двигаться.

— Ничего личного, — сказал он. — Но целую я только свою жену. Кроме того, ты отсосала у двух парней. И у тебя на лице их сперма. Фу!

Я посмотрела на двух других парней, и они тоже отвернулись. Никто из них не мог встретиться со мной взглядом. Взгляд, которым они одарили меня, сказал мне все, что они обо мне думают.

Рой снова начал пытаться

трахнуть меня, но чары закончились. Я положила руки на его дряблую грудь и остановила.

— Слезь с меня, — крикнула я.

— Эй, это всего лишь секс, — сказал он. — Никто тебя не заставлял. Это все в шутку. Нэнси сказала, что ты замужем. Прибереги свои поцелуи для мужа. Не сердись. Здесь нет ничего серьезного. Это ты вышла из-под контроля и начала кричать насчет ребенка. Так ты хочешь трахаться или нет?

— А как насчет НЕТ? — сердито сказала я.

— Отлично, — сказал он. — Тогда я ухожу отсюда. Если мне потребуется нервотрепка от женщины, которую я не трахаю, у меня для этого дерьма есть жена.

Пока они собирали свою одежду и уходили, я слышала, как они разговаривают с Нэнси о том, насколько я упоротая. Также слышала, как она сказала им, что позвонит.

Она вернулась в комнату и увидела, что я свернулась калачиком на полу в позе эмбриона и плачу навзрыд.

— Я была такой дурой, Нэнс, — сказала я ей. — Они обращались со мной как со шлюхой...

— И что? — спросила она.

— И я это заслужила, — сказал я.

— Милая, ты просто не привыкла общаться с ублюдками мирового класса, — рассмеялась она. — Как только они тебя завели, ты бы себя видела. Я имею в виду, черт... Я люблю трахаться, но ты — словно какая-то порнозвезда. Тебе понравилось. Ты умоляла их об этом, и они дали это тебе. Все, что я могла, это сидеть сложа руки и наблюдать за профессионалкой в действии. Я до сих пор не понимаю, почему ты остановилась. Я и впрямь хотела увидеть, как Рой опять засунет этого монстра в твою задницу.

— Они... Они... Обращались со мной, как с мерзостью, — захныкала я. — Никто из них даже не поцеловал меня. Я была достаточно хороша, чтобы сосать их члены, после того как они были во мне, но никто из них не поцеловал меня. Один из них очень хорошо лизал мою киску. Именно это и заставило меня начать, до этого я ничего не собиралась делать, но он не сделал этого после того, как я трахнула его, и никто из них вообще не поцеловал меня.

— Я с самого начала тебе говорила, — сказала она, — что они были здесь не для того, чтобы заниматься с тобой любовью, Мэдди. Это был просто секс. Это просто забавно. Это просто тренировка, ничего больше. Я не знаю, почему ты кричала, что хочешь ребенка или что твоя киска принадлежит Рою. Ему почти сорок, и он лысеет. Он даже не хорош собой. Твой муж любит тебя, как будто ты — единственная женщина на земле, и он красивее любого из этих парней. Да ты с ума сошла, мать твою.

— Это ты уговорила меня на это дерьмо! — заорала я. — А сама даже не трахалась с Роем!

— Я собиралась трахнуть двух других, — сказала она. — Я никогда не трахалась с Роем. Пару раз я пыталась, но это было слишком больно. Я же говорила, что едва смогла его впустить. И я — не дура.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я.

— Слушай, Мэд, — сказала она, — я знаю, какой кажусь. Но я молода. Я одинока и симпатична. Прямо сейчас я сею свой дикий овес, но когда-нибудь я остепенюсь с лучшим мужем, как у тебя. Рано или поздно Кайл даст мне шанс, и когда он это сделает, у меня не будет растянутой киски, которая не по нравится парню нормального размера. И это работает в обе стороны, знаешь ли. Мало того что нормальный парень подумает, что твоя киска слишком свободна, так и ты не сможешь ничего почувствовать, когда парень нормального размера будет тебя трахать. Похоже, тебе понравилось, когда Рид тебя трахает. Помнишь, я говорила о том, как ты звучишь, когда он звонит в твой колокольчик? С Роем ты так не разговаривала. Сначала все это было болезненно и вызвало воспаление, а потом, когда ты привыкла к нему, то просто отчаянно хотела кончить. А потом он забрался туда, и твои глаза закатились, и ты поглупела. Будешь ли ты довольна Ридом после этого? Так что, нет уж, спасибо, я предпочитаю парней обычного размера. Я не хочу не иметь наслаждения, когда парень, которого я люблю, попытается заставить меня чувствовать себя особенной.

И тут я поняла, что, как бы ни глупа была Нэнси, она права.

Также я поняла, что сама была глупой. У меня был почти идеальный брак, пока я не послушалась ее. И моя злость на Рида тоже была глупой. Я всегда знала, что он помешан на машинах. Он всегда любил быструю езду. Его Мустанг был его гордостью и радостью. Кроме меня, это было то, что он любил больше всего.

— Может быть, тебе стоит простить его? — сказала она. — Сколько я вас знаю, ты никогда так долго на него не сердилась. Бедняга, наверное, сходит с ума.

— Вот дерьмо! — сказала я. — Мне лучше снова включить телефон. Держу пари, у меня около миллиона СМС и голосовых сообщений.

Едва я включила телефон, как он обновился. У меня было более пятидесяти СМС и двадцать голосовых. Но я ожидала большего. Большинство голосовых сообщений были от моих родителей. Один или два были из моего клуба или от подруг. За исключением первых двух сообщений от Рида, которые были до того, как я разозлилась, от него не было никаких голосовых сообщений.

Я быстро просмотрела СМС и обнаружила, что он перестал писать мне вскоре после того, как я разозлилась на него. Было несколько сообщений, а потом они просто прекратились.

— Может быть, он разозлился на тебя, потому что ты разозлилась на него? — сказала Нэнси. — Если только... — ее голос оборвался.

— Если только что? — прошипела я.

— Мэдди, гонки опасны, и я знаю, что Рид хороший гонщик, но...

Я снова начала плакать. Я опять схватила телефон, как будто от этого зависела моя жизнь, и позвонила Риду. Телефон все звонил и звонил, и даже не перешел на голосовую почту. Я повесила трубку и позвонила ему снова с тем же результатом. Я пробовала вновь и вновь.

Нэнси пришлось дать мне снотворное, чтобы я заснула.