На следующий день, с утра, к восьми часам, сиганул в свой "Pilot" и помчался в тридцать третье отделение почты.

Там он купил коробку для посылок, положил в неё флешку, приклеил припасённым скотчем ко дну, чтобы не болталась, и отправил на собственный адрес ценной посылкой с описью вложения и с уведомлением о вручении.

Вернулся домой, когда Яна уже отвезла Машу в школу и даже приготовила завтрак. Попробовал омлет, скривился.

— Ты этим кормила ребёнка?

— Да, - буркнула жена, - Мэри не стала завтракать.

— Это и понятно... Учись готовить. Я тоже не буду есть эту отраву.

Он, не обращая внимания на недовольную физиономию жены, нарубил бутербродов с сыром и колбасой, тем и подкрепился.

После девяти поехал в Сбербанк на Красном Пути, там арендовал ячейку, положил в неё две флешки на ответственное хранение и спокойно поехал домой.

На этом манипуляции с фильмом закончил. Разложил все документы по отдельным прозрачным файлам и спрятал всё в папку-регистратор. В общем - привычно начал формировать "дело".

Мда... Тридцать первое декабря. Предновогодняя счастливая суета, мать её.

И вот, именно сейчас, он понял - насколько они с женой отдалились друг от друга. Она просто спросила:

— Куда ты ездил?

И, на этот естественный вопрос, в нём вспыхнуло такое раздражение. Первым порывом было, рявкнуть в ответ:

— Какое твоё дело?!!

И добавить:

— Дура!!

Но разумом он понимал, что им надо идти навстречу друг-другу, иначе наступит окончательный разрыв. Не следует ничего с плеча ломать, пока есть надежда на восстановление.

И он терпеливо объяснил Яне принципы предоставления суду видеозаписей, как доказательств, и правила оценки их достоверности.

* * *

Прошли новогодние каникулы. Десять дней отдыха!

Яна, со своими синяками и сотрясениями, сидела дома, а Женя с дочерью расслаблялись от души. Побывали на трёх утренниках. Не на детских ёлочках, а на взрослых мероприятиях, где симпатичную и не по возрасту зрелую школьницу взрослые мужчины приглашали танцевать и делали ей комплименты.

Просмотрели кучу фильмов в кинотеатрах и прошли кучу любимых Марией квестов в разных местах города. И каждый день, час-другой проводили на катке.

В конце каникул, Женя купил дочери неприлично дорогой компьютер, со всеми причиндалами. Здоровенный экран и мигающая всеми цветами клавиатура. Светящаяся мышка и наушники с подсветкой. Принтер с функцией сканера и ксерокса. За весь набор без малого двести тысяч отдал. Полное счастье для девочки.

Баловал, короче, ребёнка.

В свободное от родительских хлопот время, искал и систематизировал информацию по Решетникову. Прощупывал привычки, маршруты, и прочие слабые места.

А сразу после праздников, прямо одиннадцатого числа, в понедельник, позвонили из прокуратуры, пригласили на "собеседование". Прямо так и выразились - "собеседование".

Ну, что - съездили. Поговорили со следователем о результатах медицинского освидетельствования.

Женька прибеднялся. Мол, судиться не будем. Мол, куда нам тягаться с целым директором департамента. Ладно, мол, пусть. Ну и всё в таком роде.

Янка вообще молчала.

Претензий никаких, - дело закрыли.

А потом Евгений свозил жену в городскую администрацию, и та уволилась в один день. А ей и не возражали, после такого-то скандала. Сделали запись в трудовой книжке, штамп шлёпнули и - привет. "По собственному желанию". Ага.

Но Виталик, само собой, не успокоился. Тринадцатого, с утра, Янке позвонил его адвокат и предложил встретиться, поговорить. "Обсудить некоторые проблемы".

Гусаков перехватил трубу и сам повёл разговор. Договорился о встрече на "нейтральной территории", в ресторанчике "Сибирская корона", недалеко от их дома.

Женя с женой опоздали на встречу, минут на пять. Тактический приём. Явная демонстрация пренебрежения. Примитив конечно, но некоторую нервозность и даже раздражение у ожидающих создаёт.

Надо сказать, экипировались по-боевому. Кроме Женькиного арсенала, в карманах у Яны тоже лежали гелевый перцовый баллончик и мощный электрошокер. И оба телефона переведены в режим диктофона.

Уселись за столиком и Евгений сообщил:

— Я слушаю.

Искарябанный Виталик сразу кинулся в атаку:

— Слуфаесь?! Молодес! Слуфай меня фнимательно!...

Стало очевидно, что нескольких передних зубов у него нет и он слегка "подшофе".

— Ты мне сильно задолфал! Фы оба! - рычал Решетников, - Понял? Ты...

Его адвокат, представительный мужик, предостерегающе положил руку клиенту на плечо. Женька с этим адвокатом был знаком. Старый, прожжённый сутяга, по фамилии Гетман. Да и Гетман Гусакова тоже хорошо знал.

— Я так понимаю, разговор пишется? - спросил он у Евгения.

Тот просто ответил:

— Да.

Решетников снова забесился:

— Да мне похрену щё ты там пифеф! Понял?

Яна вообще сидела с отсутствующим видом, в черных очках. Они скрывали не до конца сошедший синяк и не позволяли рассмотреть её глаза. Никакой информации об эмоциях.

Гетман снял очёчки в золотой оправе, не спеша протёр их платочком. Тоже профессионально демонстрировал хладнокровие.

— Евгений Владимирович, мой клиент готов отказаться от претензий, если вы оплатите ему моральный и физический ущерб в сумме двести тысяч рублей...

Виталий прервал:

— Пятьсот тысясь!

Гетман невозмутимо переждал эту вспышку и спокойно продолжил:

— Я исхожу из ваших предположительных финансовых возможностей. Сумма в двести тысяч в нашем случае - оптимальна...

— Иначе?... - поинтересовался Гусаков.

— Инаще я тебя поимею, - разошелся беззубый Виталик. - Я тебя упеку на сону надолго, петуф ты, б**дь, гамбургский! Я тебя урою! Понял?! Я тебя порфу, мрафь!

— Это - всё? - уточнил Евгений.

Гетман вежливо улыбнулся.

— Я прошу извинить моего клиента. Его эмоции понятны, - он пострадал. Так вот, я предлагаю вам, на добровольной основе оплатить оговоренную сумму, и тогда все претензии к вам будут сняты. В противном случае мы передадим дело в суд. Нападение на представителя власти, в здании городской администрации, сами понимаете Евгений Владимирович, дело нешуточное. У нас масса свидетелей, которые подтвердят факт нанесения тяжких телесных повреждений.

Гусаков уточнил классификацию:

— Менее тяжких...

Ну, так... Чтобы подчеркнуть свою компетентность.

— Я понимаю и ценю ваш профессионализм, - запел Гетман, - но мы оба, как профессионалы, понимаем всю безвыходность вашей ситуации.

Гусаков посидел спокойно, как будто дело касалось вовсе не его.

— Нам надо подумать, - наконец заявил он и встал.

Яна поднялась следом. Не прощаясь, они вышли из ресторана и поехали домой.

В дороге Женя спрашивал:

— Ну, что? Допрыгалась? Ох, Янка, что ты вытворяешь!

Яна, насупившись, молчала.

— Вот отходить бы тебя ремнём по заднице, чтобы знала...

— Короче, так, - объявил он, подъезжая к дому, - у нас серьёзная ситуация. Поэтому ты будешь делать то, что я скажу и говорить только то, что я разрешу. Поняла?

Янка потрясла головой.

— И никакой самодеятельности. Молчишь и не мешаешь мне работать. Поняла?

Яна снова покивала.

— Постарайся не накосячить. Если придётся что-то объяснять, в суде или на следствии, сначала думай. Поняла?

Яна всё так же кивала.

Женя повысил голос:

— Я спрашиваю - ты поняла?!

— Да, Женя, я поняла. Я всё сделаю.

Уже дома, лёжа в постели, Яна спросила:

— Жень, а тебе часто приходится вот так?... Вот такие разговоры?...

— С пистолетом-то за пазухой?... Да, постоянно.

— Я думала, что ты сорвёшься... Он тебя так оскорблял...

Женька криво усмехнулся.

— Это работа, а эмоции в моей работе недопустимы.

Немного подумал...

— Но иногда их приходится имитировать.

Он потёр переносицу.

— Кроме того, нам нужно было уйти оттуда живыми и, желательно, здоровыми. Там, на стоянке, стоял "Крузак" с четырьмя бугаями, и они нас отслеживали, так что... Поэтому я сразу напрямую не отказал.

Янка тревожно нахмурилась:

— Это опасно?

— Чёрт его знает. Но я думаю, что если бы у него была серьёзная группировка, или надёжная крыша, он бы не обратился к адвокату. И не нервничал бы так... Напоказ.

— Да, - согласилась жена, - его прямо трясло...

— Он вообще в уязвимом положении, но не понимает этого. Зиновий ему предлагает действительно разумную сумму, а он ничего не хочет слушать. Абсолютное отсутствие самоконтроля. Так что он уже проиграл.

— А может отдать ему деньги. Пусть подавится.

— Ну, во-первых, он не подавится. Скорее наоборот, только аппетит разогреет. Неужели ты думаешь, что он на этом успокоится?

— Наверно - нет.

— Именно... А во-вторых, я не пацан с грязной писькой, чтобы меня разводить на бабло, да ещё и безнаказанно. Этот Виталя, да и его адвокат, они себя переоценивают. Самонадеянные очень.

— Жень, а ты этого мужика, который в очках, знаешь?

— Да, знаю. Гетман Зиновий Игоревич. Очень хороший адвокат. Спи, давай.

На следующий день, опять с утра, дозвонился Зиновий Игоревич.

Женя, прикинувшись нищетой, объяснил ему, что не может себе позволить отдать такую сумму. Зиновий настаивал:

— Евгений Владимирович, вы же можете что-то продать. Например - машину.

— Нет, простите Зиновий Игоревич, но платить я не буду. Нет у меня такой возможности.

— Это печально, - грустил тот, - я всегда считал вас разумным человеком. Мне бы не хотелось вас огорчать уголовным процессом.

— А я и не огорчусь. Это моя работа.

На том и распрощались.

* * *

В следующие две недели ничего особенного не происходило.

Гусаков взялся за одно простенькое дело, связанное с приобретением жилья. В этом случае молодая доверчивая семья продала квартиру, а деньги получила не полностью.

Женька легко, как дважды два, доказал преступный умысел покупателя, и высудил возмещение в двойном размере, ловко подведя сумму задолженности к понятию "задаток". И сверху приляпал неустойку, за пользование чужими денежными средствами.

А судья пригрозила мошенникам конфискацией имущества через службу приставов, если долг не будет выплачен в течение месяца.

Ну, это так - между делом. Лёгкая разминка.

Два раза Янка заводила серьёзный разговор. Но ситуации эти разговоры не изменили.

Она жаловалась:

— Женя, я устала. Я устала от твоего холодного взгляда. От того, что ты снова шарахаешься от меня, как от прокаженной. Я не знаю, сколько я ещё выдержу.

Он интересовался:

— Что значит "выдержишь"? А если не выдержишь, то, что ты сделаешь?

А что она могла сказать?

Так всё и заглохло. Только хуже стало.

Янка начала раздражать мужа. То, как она говорит, как она поднимается по лестнице, как она ест... Всё вызывало глухое чувство неприятия.

Случалось так, что он думал:

— Господи! Как я мог на ней жениться? Как я прожил с ней двенадцать лет? Где были мои глаза?!...

Двадцатого, в четверг, курьером пришла повестка с вызовом к следователю. Пока только Женьке.

Гусаков констатировал:

— Ну вот, началось... Яна! Ну-ка иди сюда.

Показал жене повестку:

— Знаешь, что это означает? Это повестка к следователю. Потом вызовут и тебя.

Он подумал-подумал, а потом сел в машину, и поехал к себе на работу. Через час привёз Наташу Синицыну, своего коллегу.

Долго сидели, пили чай и обсуждали ситуацию и варианты её развития. Решили так, - если Женьку упекут в СИзо, то при вызове Янки, Наташа будет её адвокатом. Если пронесёт, то Гусаков сам управится. Тут всё зависит от следователя.

— А ты, - наказывал он жене, - никакой самодеятельности. Говоришь только то, и только так, как мы здесь договорились. И во всём слушаешь Наташу. Говоришь со следователем, а сама смотришь на неё. Только так. И вообще... Будь благоразумной. Прежде, чем открыть дверь, смотри в глазок. Поняла?

Янка только кивала, глядя на адвокатов круглыми, испуганными глазами.

— А меня не посадят? Я же его тоже...

Наташа успокоила:

— Нет. Твоя вина незначительна. Кроме того - у тебя ребёнок. Так что - отобьёмся. Сейчас главное узнать, - что нам инкриминируют.

* * *

Следователь был тот же, что и в деле о побоях. Совпадение? Вернее всего - нет. Прокуратура, видимо сознательно, поручила расследование сотруднику, уже знакомому с подоплёкой.

Нормальный мужик, в возрасте, видно, что специалист с большим стажем, он не давил на подозреваемого, не угрожал и не пытался выжать признательные показания. Может потому, что понимал - перед ним не простой человек. А может просто, действительно искал истину, а не ляпал дело. Старая гвардия, работник советских времён. А может все мотивы в куче.

Гусаков отдал один экземпляр бумаги из травмпункта. Потом сгонял со следователем в банк, и тот изъял из ячейки один экземпляр Настиной видеозаписи и копии документов об аренде ячейки.

Вернувшись в кабинет, майор дал Женьке почитать исковое от Виталика и позволил даже снять его на телефон. Нормально, да?!

Потом позадавал ещё уточняющие вопросы и на этом всё. Только в конце попросил в понедельник приехать с женой.

— Вы же, как я понимаю, будете её адвокатом? Вот и хорошо. К одиннадцати подходите.

Женька прочитал протокол, расписался и умотал домой. Даже в некотором недоумении.

Что, Решетников ни на кого не давил? Никакие связи не подключал? Странно. Может, у него и связей-то нет, одна тупая наглость и гонор.

Но готовым надо быть ко всему.

Дома они с Янкой сели, и по-деловому обсудили список свидетелей. Одиннадцать женщин, якобы были готовы подтвердить версию Решетникова. Семь из них участвовали в роликах Коли Кузнецова. Вот такой расклад.

Дело было двадцать второго, а это пятница. Гусаковы решили в тот же день, вечером после работы, проехать по адресам, поговорить с героинями порнофильмов. А кого не успеют охватить сегодня, так впереди суббота и воскресенье. Выходные.

И опять Настя помогла. Ну, вот как без неё? Надиктовала адреса и номера телефонов женщин-свидетелей, которые перечислены в "деле".

Всё же есть в этом мире настоящая женская дружба.

Решили начинать говорить со свидетельницами без нажима, по-доброму. А там как получится.

Открыли "дубль-гис", проложили оптимальный маршрут по адресам.

Первой в их плане была Зайцева Людмила.

Гусаковы подъехали к её дому, на Волховстроя, встали на стоянке и позвонили "клиентке", вызвали её на разговор.

Уже после первых кадров на ноутбуке она закатила истерику.

— Что вам ещё от меня надо?! - кричала Люда сквозь слёзы. - Я и так уже сто тысяч отдала! Чего ещё вы хотите?!

Яна пыталась успокоить женщину.

— Люда, нам ничего особенного не надо. Просто ты в списке свидетелей Решетникова. Тебя к Липкину вызывали?

— Да, вызывали! А что я могу сделать?! Что?! Да, он приказал врать! Если бы я отказалась, выгнали бы с работы. Да еще и мужу бы наплели...

Яна приобняла Людмилу.

— Женя, дай деньги.

Взяла десять пятитысячных бумажек, протянула Зайцевой.

— Люда, здесь пятьдесят. Если ты не поведёшься на приказы Липкина и расскажешь всё, как было на самом деле, после суда получишь ещё пятьдесят... Муж-то наверняка не знает, что ты сотню отдала.

Люда растерянно взяла деньги.

— Нет, не знает. Если это выплывет, он меня убьёт.

Янка достала платок, вытерла Зайцевой слёзы.

— Всё. Успокойся. Никто тебя шантажировать больше не будет. После суда мы уничтожим эту запись. Расслабься и живи спокойно. Договорились? Не бойся ничего.

Люда согласно потрясла головой.

— Ну, всё, беги... Деньги спрячь.

А Женька посоветовал:

— Муж будет спрашивать - чего заплаканная, отвечай - Лиза померла. Отравилась.

— Какая Лиза? - удивилась Зайцева.

— Просто, твоя знакомая Лиза. Этого достаточно.

Зайцева собралась уходить, вдруг остановилась:

— Яна, а откуда у вас эта запись?

— Кузнецов мне отдал, перед смертью. Видать совесть пробила мужика... Ну ладно, беги.

Второй была Ольга Соловец. Та сразу пошла в атаку:

— Вы что меня пугать вздумали?

— Нет. Мы предлагаем взаимовыгодную сделку.

— Да пошли вы со своей сделкой! Никакой сделки не будет. А тебе, - она ткнула пальцем в Яну, - шлюхой не надо быть. Поняла?... Вздумали давить на свидетеля? Так это, ребята, статья!

Женька, молча, включил ноутбук, повернул его к Ольге и Янке, сидящим на заднем сиденье.

Соловец вытаращила глаза, побледнела и дрожащими губами спросила:

— Откуда это у вас?

— Неважно, - отмахнулась Янка, - что ты на это скажешь?

— Что вы хотите?

— Нам нужно, чтобы ты не врала. Ни на следствии, ни на суде. Ты к Липкину ходила?

— Ходила... Меня уволят если я...

— Это Решетникова уволят. А Липкин от него открестится и будет молчать.

Соловец с недоверием посмотрела на Женьку:

— А откуда вы...

Гусаков перебил:

— Просто, расскажи следствию и суду - как всё было, и эта запись исчезнет навсегда.

— Откуда я могу знать, что вы не обманете?

— Тебе придётся поверить нам на слово, - ответила Яна.

Ольга ушла задумчивая и расстроенная.

Когда Женя завел машину, Янка сказала:

— Эта не копейки от меня не получит. Я - шлюха, оказывается! А она, прямо - ангел!

Следующей была Ольга Толобова.

Она страшно испугалась. Её просто трясло так, что зубы стучали.

— Я все сделаю, - клялась она, - только не показывайте мужу.

Янка успокаивала её, как могла. Обещала, что никто ничего не узнает. Тоже отдала пятьдесят тысяч, и расстались, в общем-то, по-доброму.

После ухода Толобовой, Янка пояснила:

— У Ольги муж больной. Сердце... Она боится, что ему плохо станет...

Потом видимо вспомнила про Женькин инфаркт и осеклась. Положила руку мужу на плечо:

— Прости, Женя.

Тот только вздохнул тяжело и нажал на педаль газа.

Со всеми остальными женщинами, в субботу, состоялся примерно такой же разговор, с нюансами. Все получили деньги и обещали не скрывать правду.

* * *

В понедельник Гусаков повез жену к следователю.

Яна страшно волновалась, несмотря на то, что Женька скормил ей пару таблеток валерианы. Он успокаивал, объяснял, что вести разговор будет он, а ей останется только подтверждать его слова. Но всё равно, Яна то краснела, то бледнела, и нервно тискала телефон.

На самом деле, ничего страшного не произошло. Янку попросили рассказать, как всё происходило. Она и рассказала. Ничего сверхъестественного.

Следователь уточнил некоторые моменты и задумался.

— Знаете, я, пожалуй, откажу в возбуждении... Только четыре свидетеля подтверждают слова «Потерпевшего». Остальные рассказывают совершенно другую историю.

Женька попросил не отказывать в возбуждении, и передать дело в суд.

На недоумение следователя, он объяснил, что если суд не состоится, Решетников останется на своём рабочем месте. А его близкий родственник, заместитель мэра, поувольняет женщин, что ослушались его прямого указа и не стали врать следствию о новогодних событиях. А он, Гусаков, надеется на общественный резонанс дела, и на частное определение суда в отношении мэрии и Решетникова. Женщин-свидетельниц надо спасать.

Следователь не стал отказывать ему в просьбе. Очную ставку делать не стал, и так, мол, всё ясно.

А уже четвёртого февраля состоялся суд. Очень оперативно. Некоторые обвиняемые по полгода ждут судебного заседания, а тут... Впрочем, это понятно – директор департамента, и всё такое...

Получился не суд, а комедия.

Решетников перед судом, видимо прямо в машине, «принял» для энтузиазма. Поначалу он вёл себя смирно, и полагался на адвоката.

Зиновий обвинял Гусаковых по статьям триста восемнадцатой (насилие в отношении представителя власти) и сто шестнадцатой (побои из хулиганских побуждений). Прокурор не поддержал обвинения и обтекаемо высказал предположение о ложном доносе.

А дальше начался цирк.

Решетникова, в теплом помещении центрального суда, развезло, и он принялся комментировать слова прокурора, судьи и своего адвоката. И делал он это всё громче и громче.

Судья, приказала охране вывести подвыпившего пострадавшего из зала суда. А тот начал перепираться с охранниками и крыть матом обвиняемого.

Короче, дело быстренько закрыли. Обвиняемых оправдали. На вопрос судьи о выдвижении встречного иска, обвиняемые (а теперь уже оправданные) ответили отказом.

Зиновий сидел красный как свёкла. Так бездарно он ещё ни разу дела не проигрывал.

И всё это Евгений снимал втихаря на свой Samsung. Он специально носил с собой старенький аппарат исключительно для съёмок. У того была поворачивающаяся камера. Он безобидно клал аппарат перед собой на стол и снимал.

В коридоре пошло ещё веселей.

Решетников перегородил выход из здания Гусаковым, и из него попёрло. Он пьяно рычал в лицо Женьке:

— Ты, что – думаешь это и всё? Думаешь – легко отделался? Нееет, адвокатская ты рожа, тебя ожидают ещё неприятности. Я тебе их устрою. Я о тебе позабочусь.

Складывалось впечатление, что он где-то добавил в организм ещё граммов сто.

Гусаков тихонько рыкнул на Янку:

— Стой за моей спиной и снимай всё на телефон. Поняла?

— Да, Женя, поняла.

И Женя попросил Виталика:

— Будьте добры, успокойтесь пожалуйста, и дайте нам пройти.

— Ну, а что ты сделаешь? А? Что ты сделаешь? Да я тебя просто удавлю прямо здесь...

— Вы мне угрожаете? – задал риторический вопрос Гусаков.

— Да! – орал Виталя, - Я тебе угрожаю! И что? Что ты сделаешь? Ты кто такой?

И тут он заметил Янку с телефоном, и переключился на неё:

— Убери камеру! Убери камеру, сука! Шлюха позорная!

Женька, с Янкой за спиной, перемещался к выходу. Но Решетников метнулся и вцепился Женьке в воротник. А зря. Нарвался на «рычаг локтя». Причем Женя не ограничился простым загибом. Он крутанул руку так, что у этого бугая плечевой сустав хрустнул. Да, вдобавок, Виталик треснулся лбом о подоконник.

Тут открылась дверь в зал заседаний и вышла судья, которая только что вела дело.

— Это что за безобразие? - строго рявкнула она, - Охрана, быстро разберитесь.

Решетников стоял, согнувшись, опираясь целой рукой на батарею. И из такого положения прохрипел в сторону судьи:

— А ты, сучка, ещё пожалеешь о своём приговоре! Я и тебе устрою неприятности!

Но тут два бойца охраны подхватили его «под белы руки» и выперли на улицу. Виталя, придерживая больное плечо, прохромал к своему «Чероки», сел за руль и, со психом, рванул с места как на «Формуле-1».

Один из охранников зашёл в помещение и поднял телефон. Посмотрел на судью и успокоил:

— Сейчас...

Набрал номер.

— Костя, это Титов. Слушай. Тут мужик, пьяный в сиську, уехал на «Чероки». Номер «О - пятьсот сорок три – ИК». Поехал в сторону Интернациональной... Ага... Хорошо...

Положил трубку и опять судье:

— Гаишники примут парня...

Судья обратилась к Женьке:

— Гусаковы, а ну-ка зайдите ко мне.

Когда супруги зашли в комнату совещаний, судья усадила их против себя и строго спросила:

— Слушай, Гусь, что у тебя происходит?

Светлана Даниловна Краюшкина училась на одном курсе с Женькой, у которого погоняло в универе было от фамилии Гусаков - "гусь".

— Твою жену избили, попытались изнасиловать, потом оговорили... У нас на руках доказанная попытка изнасилования. И ты отказался от претензий. Ты потерял хватку? Ты боишься? Или что?

— Нет, я просто трезво оцениваю ситуацию.

— Твою жену избили. Я же тебя знаю, ты такого не простишь. Так что?

— Света, - объяснил Женька, - у Решетникова родственник - зам мэра. Я не могу и не хочу ещё и со всей мэрией начать бодаться. Это уже чересчур. Мне тогда только из города бежать. ..

— Да? Ну, тогда понятно. Ситуация не айс.

— Знаешь, о чём я тебя хочу попросить? О частном судебном определении по работе с кадрами в мэрии.

И он объяснил ситуацию со свидетелями-женщинами, работницами городской администрации. Краюшкина обещала позаботиться о будущем господина Решетникова.

Уже сидя в машине, Женька спросил:

— Ну и как? Тебе нравится вот это элитное общество? Тебе нравятся вот такие светские львы? Я тебя спрашиваю - тебе это нравится?!

— Да, нравится! – зло поехидничала Янка.

— Ты извращенка, - констатировал Гусаков.

И добавил:

— Это только начало.

Дома, он залез в интернет и провернул нехитрую операцию, с двумя анонимайзерами. Вошёл в ютуб через цепочку: Румыния – Норвегия, и выложил видео с попыткой изнасилования своей жены. Подумал-подумал и добавил то, что снимал в зале суда. Пусть поднимется маленький шум.

* * *

А шестого вообще случай из разряда "офигеть". Такого Евгений точно не ждал.

В этот день Гусаковы съездили в "Народный адвокат", решить кое-какие Женькины юридические дела и оформить кое-какие бумаги. Заодно и познакомить Яну с командой. Раз уж она решила работать с мужем.

Да. Они переговорили по поводу работы и решили, что Яна будет помогать супругу в его адвокатской практике. Женька рассчитывал, что она займётся бумажной волокитой, а он, освободившееся время, посвятит непосредственной работе с клиентурой.

В «конторе» народ веселился. Игорь прямо светился от радости.

— Ну, Жека! Ну, ты дал стране угля! Самого Зиновия обул! Надеюсь, ты не возражаешь, если мы эту победу запишем в наш актив?

Ребята хотели прямо праздник устроить. Но Гусаковы уклонились от фуршета. Поговорили о делах, познакомили Яну с маленьким коллективом и отчалили.

Супруги вышли из конторы и пошли к стоянке.

Женька как жопой почуял неприятности - обернулся. Сзади, из припаркованного Крузака, вылазили те самые мужики, что отслеживали их во время разговора с Решетниковым в кафешке...

Ждали! Дорогу назад в контору уже перекрыли.

Женька схватил жену под руку и бегом поволок её к "Пилоту".

— Яна, быстро - в машину!

— А что случилось?

Он сунул ей свой телефон.

— На свой снимаешь, с этого звонишь в милицию. Лезь в машину!

— Женя, что ты паникуешь... – завела жена.

— Да блядь!!

Он отступил на шаг и, ударом ноги в плечо, вбил в салон эту тупую дуру. Достал дистанционку и заблокировал двери.

И в этот момент получил кулаком в голову.

Чёрт! Ему бы ещё пару секунд в запас, он бы не позволил такому случиться. Навыки рукопашника и травмат позволили бы ему отбиться без потерь. Но драгоценное время ушло на спасение этой...

Женька "поплыл" и рухнул на колени. Прикрылся от ударов в голову, но ориентация потеряна, реакция ослабла, и он пропустил ещё один - в челюсть.

Гусаков упал на спину, рядом с задним колесом. Нападавших было четверо, и они стали бить его ногами. Женька вертелся как кошак, но всё же пропустил ещё пару ударов по голове. Уж не говоря про остальные части тела. Хорошо, отморозки были явно не профессионалами в мордобое. Лупили от души, но не прицельно, так... больше по площадям.

Прикрываясь левой рукой он, правой, кое-как вытащил из кобуры травмат-резинострел и начал стрелять по ногам. Это было больно. Все держались за копыта. Один бандюган даже упал, схватившись за голень.

Обойма закончилась. Двенадцать патронов всего. Но мужиков он ошеломил.

Евгений выщелкнул пустой магазин и вставил новый. Крикнул:

— А теперь, суки, в головы!

Банда быстро отступила и сиганула в свой Крузак.

Кроме одного. Тот, стоя у открытой двери автомобиля, вытащил из-под кожанки револьвер и выстрелил в сторону Женьки. Пуля врезалась в брусчатку совсем рядом с его головой и, с воем, рикошетом ушла в небо.

Повезло - промахнулся. Или специально промазал, но показал серьёзность намерений. Это был настоящий боевой патрон.

Мужик с наганом прыгнул в машину и банда умчалась. Уж сильно тут нашумели.

Гусаков кое-как встал, опираясь на Хонду, цепляясь дрожащими руками за дверную ручку. Подобрал пустую обойму и, тяжело постанывая, залез на водительское сиденье.

В голове шумело, перед глазами плыло.

Янка сидела с вытаращенными глазами, так и держа в руке перед собой Женькин телефон.

Евгений, на мгновение потеряв сознание, упал лицом на руль. Машина рявкнула клаксоном, и он очнулся. С трудом повернул голову к жене:

— Позвонила?

— Н-н-нет, - трясущимися губами ответила Янка.

— Сняла?

— Нет, Женя. Я... Я и-и-испугалась... И р-растерялась.

— Дура... - прохрипел Гусаков и потерял сознание окончательно.

* * *

Очнулся на койке. Открыл глаза... И тут же накатила боль. Болело всё. Тошнило, и кружилась голова.

— Нихрена себе, меня отметелили, - пробормотал он, - хорошо, хоть не убили.

Попробовал пошевелить руками и ногами. Двигалось не всё.

С трудом откинул одеяло. Буркнул:

— Ну и красавец...

Левая рука в гипсе. В вену воткнута игла капельницы. На левой ноге наложена шина. Туловище туго перемотано, так что дышать можно только диафрагмой. Наверно поломаны рёбра. На голове повязка.

Уронил голову на подушку

— Пипец!

Вошла Яна, с уткой. Увидела его открытые глаза. Села рядом на табурет.

— Привет Женечка.

— Я где?

— В БСМП, в травматологии. Я тебе одноместную палату купила. Чтобы не беспокоили.

— Дорого?

— Нет. Тысяча за сутки.

— Как я здесь оказался... А-а, ну да, скорая... Что у меня?

— В предплечье и берцовой кости трещины. Одно ребро сломано и в двух тоже трещины. Это - предварительно. Ждали, когда ты очнёшься, рентген сделать и томографию.

— С головой что?

— Видимо сотрясение.

— Маша где?

— Она дома, с мамой. Я попросила маму посидеть с ней, пока я тут...

— Сколько я валяюсь?

— Почти сутки. Сейчас утро, - она взглянула на часики, - шесть пятьдесят две...

Посмотрела на утку, которую так и держала в руках.

— Тебе в туалет надо?

— Нет.

— Это я виновата? Да? - тихо, почти шёпотом спросила Яна

Женька вздохнул огорчённо.

— Тебе надо было просто выполнять мои приказы...

— Я глупость сделала, я...

Гусаков её перебил:

— Последние полгода ты постоянно делаешь глупости. Яна, что с тобой стало? Почему всё так?...

Ответа не дождался. Да он его и не ждал, понимал, что объяснений не будет.

Тут впорхнула молоденькая сестричка с лоточком.

— Как себя чувствуем, больной?

Женька поёрничал:

— Да вот... Что-то слегка нездоровится.

Девочка проверила капельницу, выложила горсть таблеток:

— После еды.

И упорхнула.

Женька спросил у жены:

— Ты хоть спала?

— Нет.

— Езжай домой, отоспись.

— Я тут побуду.

Гусаков дернул бровью. Ну, ладно, мол, побудь...

А после обеда приехала тёща, привезла Марию. Поговорили немного ни о чём, и Татьяну Алексеевну чёрт дёрнул за язык. Она спросила:

— Женечка, а как всё случилось-то? Почему на тебя напали?

Баба... Что с неё возьмёшь.

И Янка тоже не лучше. Бестолочь. Повинилась:

— Это из-за меня, мама.

Мария, сидевшая на краю койки, и держащая отца за руку, встрепенулась:

— Так это опять из-за тебя?

Глаза её налились обидными слезами.

— Мама! Ты что делаешь? Что ты творишь? Ты понимаешь, что его могли убить?!

— Машенька,. .. Машенька... - засуетилась, зауспокаивала тёща.

И Женька тоже потянулся, приобнял.

— Не надо, доченька. Всё же нормально.

— Да какой "нормально"?! Ты посмотри на себя!

Мария не успокаивалась и выговаривала матери:

— Ты!... Ты всё портишь! От тебя только вред! Лучше бы тебя не было! Лучше бы ты сдохла!

Взрослые замерли в растерянности и ужасе от таких слов.

Яна, с остекленевшим взглядом, медленно встала, покачнулась, поймала равновесие и пошла как сомнамбула к двери.

Женя сказал ей вслед:

— Яна, стоять!... Что ты должна делать?!

— Идти к тебе, - не поворачиваясь, ответила супруга.

— А ещё?

— Садиться и разговаривать.

— Выполняй!

Яна вернулась и снова села на табурет. А Гусаков с тёщей успокаивали ребёнка.

— Машенька, - уговаривал Евгений, - нельзя так говорить. Всё в жизни можно исправить, кроме смерти. Нельзя такое желать, тем более маме. Она же тебя любит.

Дочка, со слезами, уткнулась ему лицом в грудь. А отец гладил её по голове и шептал успокаивающие слова. Рёбра заныли от Машкиных объятий, но он терпел...

Татьяна Алексеевна тоже пыталась вставить свои пять копеек:

— Машенька, нельзя быть такой злой.

Женька остановил её жестом.

— Ей можно...

Посидели ещё маленько, и за больным пришли с каталкой две санитарки.

На рентген.

А вечером пришла Лена. В смысле - Юрьева.

Она присела на табуреточку, спокойная, деловая, уверенная в себе. Поинтересовалась здоровьем. Женька смотрел на неё ошарашенно и настороженно.

Поначалу был короткий пустой разговор о здоровье и о погоде. Но Елена быстро перешла к сущности.

— Евгений Владимирович, я хочу, чтобы вы работали у меня. Кроме того, - тут впервые Женька увидел на её лице тень смущения, - у нас с вами осталось одно незаконченное дело.

Гусаков понял. Он понял, на какое "дело" намекала эта бизнес-леди.

— Ну? - требовательно спросила Юрьева, - что скажете?

— Я так понимаю, вы предлагаете мне должность штатного юриста?

— Знаешь Гусаков, давай-ка без посторонних на «ты». Не чужие, всё же, люди. И, да. Ты правильно понимаешь. Оклад - двести тысяч. Устраивает?

— Предложение заманчивое, но... Работы в производственной конторе немного, я там что, - буду сидеть и ничего не делать?

Юрьева с иронией смотрела Гусакову в глаза.

— Ну, кое-что тебе делать придётся... А в остальном, ты свободен. Ненормированный рабочий день. Можешь заниматься своей адвокатурой

— Если я правильно понял, ты нанимаешь меня, как штатного любовника?

Лена посмотрела секундочку в сторону, потом решительно подтвердила:

— Да... Запал ты мне в душу. Веришь-нет - влюбилась, как соплюха...

Помолчала, оценивая его реакцию. Потом, как-то горько, добавила:

— Снишься ты мне с тех пор... Каждую ночь.

— Леночка, тебе не надо мужика покупать. Совершенно незачем. Тебе стоит только пальцем любого поманить...

Она прервала:

— Женя, я не какая-то нищая учительница или медичка. И мне не нужно «любого». Я могу позволить себе быть с тем мужчиной, которого люблю. И могу обеспечить ему достойную жизнь. Особенно теперь, когда овдовела.

— А Эдика ты любила?

— Нет. С Эдуардом, царство ему... С ним я из-за отца. Отец приказал, я исполнила. Иначе я не имела бы то, что сейчас имею... А теперь я хочу, чтобы ты был возле меня.

— Я не смогу это принять.

— Понятно, - покривилась Юрьева, - ты остаёшься верен своей распутной жене...

— Нет. Тут дело в моём сердце. У меня в октябре, после того как я увидел свою жену с твоим мужем... У меня случился инфаркт. Операция. Реанимация. Реабилитационный центр. Я теперь плохой любовник.

— Твоя жена... Она или окончательная шлюха, или полная дура. Извини, если обидела... Ладно, наш разговор не окончен. Выздоравливай. Потом я тебя вызвоню. Тут мандарины и всякое...

Лена пододвинула ему пакет. Наклонилась, поцеловала.

Он приобнял:

— Спасибо.

На следующий день Гусаков понял, что частично ослеп.

Он проснулся, полежал, отходя от сонливости, и потёр заслезившийся правый глаз. И с испугом понял, что другим глазом видит только расплывчатые силуэты.

Позже ему объяснили, что в результате травмы в левом глазу нарушена аккомодация.

Вот такая фигня.

Потом приходили из полиции. Опросили о нападении и стрельбе.

Ничего определённого Женя ответить не мог. Так... Приблизительно описал нападавших.

Кто такие? Чего им надо? Хрен их, уродов, знает.

Так что, опер ушёл ни с чем. Только просил, сразу после выписки, занести документы на травмат и сам «эм-эр» для осмотра.

Выписали только пятнадцатого.