Янка выздоравливала тяжело. Только через восемь дней она смогла самостоятельно сходить в туалет. А до этого Евгений носил её на руках. На унитаз, в ванную, на балкон подышать свежим воздухом.

Татьяна Алексеевна всё это время спала вместе с дочерью в одной комнате.

В тот день, о котором речь, а точнее вечер, она попросила зятя:

— Женя, ты бы поговорил с женой...

Она сбилась, вспомнив, что Янка уже не его жена.

— Я тебя прошу, поговори с ней. Она не живёт, она существует. И... И она не хочет жить. Я не пойму – почему. Поговори с ней, Женечка.

— А она-то что говорит?

— Она ничего не говорит. Она молчит.

— Она и с вами молчит?... Я думал только со мной... Только мама, я не знаю о чём с ней говорить.

— Поддержи её как-то. Покажи, что она тебе не безразлична.

Женька сел на край кровати. Рядом, на табуреточке, пристроилась тёща. С другой стороны придвинулась Машенька. Вся семья в сборе.

— Яночка, - начал Женя, - я хочу кое-что выяснить. Давай поговорим без обид, как взрослые люди.

Яна с некоторым удивлением смотрела на собравшихся.

Татьяна причесала дочку, одела в кружевную ночную рубашку, постаралась, чтобы Янка выглядела... ну, не то, чтобы красивей, но, по крайней мере, – аккуратней. Хоть седину, пергаментную кожу и морщины в уголках глаз эти ухищрения спрятать не могли.

— Яна. Что с тобой происходит?

Семья терпеливо ждала. Янка долго смотрела в сторону. Наконец просипела своими воспалёнными связками:

— Я никому не нужна. Я никому здесь не нужна.

— Где «здесь»?

— Здесь. В этом мире.

— Ну, Яна! Это несерьёзно. Вот - твоя мать. Она нянчится с тобой и пытается поставить тебя на ноги. Ты считаешь - ты её не нужна?

Яна молчала. А что она могла сказать?

— Вот - Маша... У вас были разногласия, но она тебя любит. Она твоя дочь, ты её мать.

Он посмотрел на дочь. Та взяла Янину ладошку обеими руками и прошептала:

— Мама, пожалуйста... Не болей. Я люблю тебя. Правда. Прости меня.

Янка протянула слабую руку, прижала Машку к груди. Всхлипнула.

— Вот – я, - продолжал Гусаков. – Я делаю всё, чтобы ты поправилась. Ты же не хочешь сказать, что я забочусь о тебе, потому, что ты мне не нужна. Ну?... Ты нам всем нужна. Уж поверь... Я не буду уговаривать тебя, как ребёнка. Ты уже давно выросла из пелёнок. Зачем ты отгораживаешься от тех, кто тебя любит?

— Женя, я не хочу жить без тебя, без семьи.

— И поэтому ты сбежала в монастырь, вместо того, чтобы быть со мной, с семьёй?

— Там, в монастыре, - не жизнь... Умереть... Я боюсь умирать. Я... А там, я вроде бы и не живая...

— Я понял, - кивнул Женька. - Но, вот сейчас, я говорю, что ты мне нужна живой и здоровой. Мне больно смотреть, как ты себя уничтожаешь. Поэтому я тебя прошу – выздоравливай. Договорились?

Яна тяжело вздохнула.

— Есть что-то ещё, что тебя... гнетёт? – догадался Женя.

— Да... Мне страшно. Я убила столько людей... Мне всё равно придётся за это ответить.

— Ответить перед кем?

— Перед Богом. Перед судьбой... Не знаю... Мне страшно, Женя. Мне так страшно...

— Ну-ка иди сюда, - Женька приподнял супругу, прижал к груди.

— Давай посмотрим - чего ты боишься. Понимаю, тебе неудобно говорить о своих страхах, но здесь люди, которые тебя любят, поймут и не осудят. И постараются помочь...

Тёща смотрела удивлённо и испуганно.

— Она?... Убила?...

— Нет, мама. Никого она не убивала. Она просто чувствует вину за гибель этих людей.

Женька строго посмотрел на жену и она, поняв, что сказала опасную глупость, опустила глаза. А Женя продолжал:

— Все эти люди умерли потому, что хотели причинить вред тебе, Маше, мне... Они хотели уничтожить нашу семью. Это война. Это - "мы или они". В этой ситуации кто-то должен был умереть. Вот скажи мне - кого бы ты выбрала для смерти? Нас или их?...

— Ну... - заметалась Яна.

— Конкретно - кого?

— Ну конечно их. Но может быть следовало как-то по-другому?

— У нас не было другого пути. Это была война. На праведной войне нет преступников... Наша война была правильной?

Яна затрясла головой:

— Да! Да! Мы же только защищались. А они...

— Поэтому никто тебя не осудит и не накажет. А, в случае чего, я весь грех возьму на себя. И перед людьми, и перед судьбой, и перед Богом. Успокойся и постарайся побыстрее встать на ноги. Ты мне нужна.

— Зачем? Зачем я тебе нужна?

— Машка растёт без матери. Думаешь, ей легко? Думаешь, ей не обидно?

Яна вопросительно глянула на дочь.

— Да, мам. Мне обидно... У всех мамы как мамы, а у меня... Меня Валентина Ивановна спрашивает - "Почему на родительские собрания приходит только отец?". Я же не могу сказать в школе, что меня мать бросила. И вообще...

— Ну? Мы с тобой договорились? - интересовался Гусаков.

— Я постараюсь вылечиться. Я постараюсь.

— Ладо, Маша. Мать слабая, устала. Пусть отдыхает... А ты, - он снова повернулся к Яне, - кушай, пей микстуры, смотри телевизор и побольше спи. Выздоравливай. И, кстати, когда выкарабкаешься, надо к Вере Павловне съездить. Пусть она над тобой поколдует.

— Вы приходите ко мне... И это... Пусть Мэри со мной побудет ещё.

— Хорошо, хорошо. Ладно, я пошёл. У меня ещё работы чёрт знает сколько.

Работа... Свои две сотни Женька отрабатывал полностью. Он стал заместителем и главным советником... Точнее - советчиком Юрьевой.

Он объяснил Лене, что не следует расширяться и втягиваться в деловую конкуренцию с акулами местного строительного бизнеса. Они оба знали историю одой из крупнейших строительных организаций города, которую абсолютно беспардонно пытается присвоить губернатор области с подельником.

Более того, Юрьева, по подсказке Женьки, начала процесс дробления ООО на три меньшие организации, вроде бы независимые, но жёстко связанные между собой технологическими процессами.

Иногда Гусаков оставался ночевать в квартире у одинокой женщины. Привязался он к ней. Они с Леной стали не просто близкими, а родными людьми. Как-то так получилось.

У него мелькала иногда мысль о грешности и бесперспективности их связи. Но когда он смотрел вслед Лене, отмечая, как шевелится её тело ниже талии, как двигаются её ноги в капроне под строгой юбкой, у него была только одна мысль - он в любой момент может овладеть этим роскошным телом, смакуя его и наслаждаясь им. Другие мысли отходили куда-то на второй план.

Да и Юрьева млела от близости молодого, горячего самца. Хоть и всегда опасалась за его здоровье и никогда не требовала от него чрезмерных усилий.

Любила она его. Любила искренне и без корысти.

После возвращения Яны, у Гусакова с его начальницей произошёл серьёзный разговор.

— Евгений, - спросила она, - ты жену вернул из монастыря?

— Да, Елена Михайловна, - "повинился" Женька.

— Зачем?

— Лена... Зачем ты жила с Эдуардом столько лет?

— А это-то тут причём?

— Я просто надеюсь на твоё понимание. Я не могу бросить умирать в монастырской келье мать моего ребёнка. Я вообще не могу позволить ей умереть.

— Хорошо... - подняла бровь Юрьева, - что будут с нами? Что будет со мной?

— Смотря чего ты хочешь...

— Я хочу... Да чёрт его знает... Я хочу, чтобы ты меня любил.

— Ну, так, а я что делаю?!

— Женя, я обыкновенная баба. И я боюсь, что у меня уведут мужика. Понял?

— Я никуда от тебя не денусь.

Женька оглянулся на двери кабинета, быстро наклонился через стол и поцеловал Елену в губы.

— Женька! - огорчилась Юрьева, - Гад! Я же теперь работать не смогу!

— Ну, потерпи как-нибудь до вечера, - издевался Гусаков.

— Ну а что мы решим с твоей Яной?

— Пусть она занимается дочкой. А я смогу больше времени работать...

— Ты её ещё любишь?

— Конечно. Я её люблю как сестру. Мы ведь с ней не "живём" с того момента, как она с твоим мужем... Не получается... Считай, уже год. С тобой - всё прекрасно. С ней - эта... - он пошевелил в воздухе пальцами, - А! Эректильная дисфункция. Так что... А так-то она не чужой мне человек. У нас Машка.

Лена, умная и всё понимающая женщина, успокоилась и больше этот вопрос не поднимала. Она уже давным-давно не пыталась что-то решить скандалами, понимая, что сотрудничество многократно продуктивней, чем противостояние. И ещё, она всё-таки была уверена в себе. В своей способности привязать к себе мужчину. Поэтому и не особо рефлексировала. Относилась ко всему спокойно и философски.

* * *

Яна действительно пошла на поправку. Начала самостоятельно вставать и передвигаться по квартире опираясь на стены, стулья и столы.

И, вроде бы, все утряслось. Не так, чтобы полный восторг и мление... Просто как-то - устаканилось. Но...

Вот эта бестолковая вера во вселенское наказание за грехи сыграла с Яной плохую шутку.

Женька проснулся среди ночи от прикосновения.

Он открыл глаза и вздрогнул от неожиданности. В полутьме Яна склонилась над ним и смотрела прямо ему в лицо.

— Уф... Яна, ты чего?

И тут Янка произнесла сакраментальную фразу:

— Женя, нам надо поговорить.

У Гусакова заныло под сердцем от плохого предчувствия. Он сел, потёр лицо ладонями и настороженно спросил:

— А может не надо? Ну его... Отложим, хотя бы до завтра.

— Завтра у меня не хватит смелости. Так что, давай сейчас.

Он помолчал в мрачной задумчивости и согласился:

— Давай.

Янка выпрямилась, посмотрела рассеянно в темноту и выдала:

— Женя... Мэри не твоя дочь. Я думала, что умру и унесу это в могилу... А теперь я готова жить, быть с ней и заботиться о ней... Даже если и без тебя. Прости.

Евгений, как ни странно, остался спокойным. Очередная глупость взбалмошной бабы - вот так он воспринял это сообщение.

Он, укладываясь головой на подушку, спросил:

— А ты не могла об этом промолчать?

— Нет, Женя. Это ложь. Я устала лгать... Это меня гнетёт. У меня душа болит...

— А ты не подумала о том, - как теперь сложится жизнь у меня, у дочери? Нет, не подумала?

Яна опустила голову.

— Подумала. Но...

— Ладно, иди спать, завтра будем разбираться с этим вопросом.

Яна удивилась:

— Ты не хочешь узнать кто её отец? Не хочешь знать - как это получилось?

— Сейчас - нет. Давай спать. Ночь на дворе. Всё завтра.

Он подумал что это, ей Богу - очередная бабья блажь.

Маша его дочь... У него на руках результат теста ДНК на отцовство. Видимо у Янки что-то совсем плохо с головой, если она забыла этот очевидный факт.

Впрочем, пусть даже она права... Да будь Мария даже инопланетянка, всё равно она останется его дочерью.

Вся эта галиматья не выбила его из колеи. И он уснул, не мучаясь тяжкими думами.

Утром Гусаков, одетый и готовый отвести Машу в школу, а себя на работу, завтракал со всей "семьёй". Он закончил с яичницей и перешёл к чаю, когда попросил у Яны:

— Ну, что? Рассказывайте, Яна Глебовна.

Яна, испуганно посмотрела на дочку.

— Прямо сейчас?

— Да. Самое подходящее время.

— При Мэри?

— Она такой же член семьи, она должна знать всё. Я бы не хотел оскорбить её, скрывая правду.

— Вы о чём? - поинтересовалась Маша. И Таня тоже удивлённо вскинула брови.

Женька снова подтолкнул бывшую:

— Рассказывай.

Яна вздохнула глубоко, как перед нырком, и начала:

— Это было в девяносто восьмом. Мы с тобой уже... Мы с тобой уже "жили".

Она снова испуганно оглядела слушателей.

— Форум молодых экономистов и управленцев. В санатории "Сапфир". Помнишь?

— Помню, - эхом откликнулся Гусаков.

— Эдик Юрьев... Он тогда был замом у директора департамента по делам молодых специалистов. А я... Я была отличницей. Меня, естественно, отправили на этот слёт...

Все молча ждали продолжения.

— Эдик... Он на одиннадцать лет старше... Ему было тридцать. Женя, у меня никогда не было отца. Отец нас бросил, когда мне было три. Не знаю, может его мама обидела. Может...

— Да никто его не обижал. Смотался за границу в восемьдесят третьем без объяснений и с концами, - вспыхнула тёща. Диссидент хренов...

— Вот... - вздохнула Яна. - А Эдик... Он много внимания уделял мне. Было лестно... Он так оберегал меня. Так опекал. Он покупал мне всё, что я хотела. Он водил меня в лучшие рестораны города и в театры... А я... соплячка, девятнадцать всего. Когда я приболела, он положил меня в частную клинику. Отдельная палата, обслуживали как принцессу... Да что я о таких подробностях! Тебе это не интересно...

— Нет, мне интересно, - возразил Евгений. - Мне интересна эмоциональная составляющая. Так мне понятней, почему ты с ним тр... - он покосился на Марию, - вступила в интимные отношения.

— Да. Я... Я была счастлива. Мы неделю жили в "Оазисе"... И потом часто встречались. Эдик был мне как отец и как...

— Как любовник? - спросила тёща.

— Да... Когда, в сентябре, я обнаружила, что беременна, по моим подсчётам от него, я растерялась и... Он сказал мне, что я должна найти молодого парня, а он старик. Я уговаривала его остаться со мной, но он... Он сказал, что это невозможно, что у него семья и двое детей. А моему ребёнку нужен отец. И он уговорил меня не делать аборт, не калечить свой организм...

Мария слушала, растерянно переводя взгляд с отца на мать:

— Мама... Ты хотела сделать аборт?

— Нет-нет, дочь! Я не могла тебя убить! Нет! Я уже тогда любила тебя.

Маша настороженно оглядела семью. Ничего не сказала.

А Янка продолжала:

— Он дал мне деньги. Много... Он плакал, когда мы расставались. Говорил, что никогда меня не забудет и в любое время готов помочь, чем только может. А тут ты предложил замуж. Я не хотела остаться одна с ребёнком, и согласилась.

— А мать?

— Мама ничего не знала. Я ей не сказала.

Татьяна Алексеевна испуганно заторопилась:

— Я ничего не знала. Зачем ты всё скрыла? Ох, бестолковая...

— Так ты думаешь, что Маша его дочь? - уточнил Женя.

— Думаю - да...

Мария испуганно протянула:

— Пааап?...

— Всё нормально, доченька. Даже если ты мне не родная, я всё равно не могу перестать тебя любить... Не думай ни о чём плохом. Всё нормально. Поняла?

Маша растерянно покивала.

А Гусаков снова обратился к Яне:

— Ты, видимо, забыла о тесте ДНК... Что скажешь?

— Заведующая лабораторией - Анька Вдовина. Моя одноклассница. Я ей двадцать тысяч заплатила за нужный результат.

— А почему Маша так похожа на меня?

— Да ты посмотри на Эдика и на себя. Вы очень похожи. Только ты выше, и... И красивее...

Женька задумался, замер.

— А зачем ты тогда вышла именно за меня?

— Ребёнку нужен отец. Ты... Женя, я к тебе сначала ничего не чувствовала. А потом... Я тебя полюбила... И сейчас люблю. Я решила забыть Эдика... И я его забыла. Я поняла, что люди по разному проявляют свою любовь. Одни поют серенады под окном, дарят цветы и совершают безумные поступки. Другие пашут как проклятые, создавая любимому человеку достойную жизнь. И эти способы проявления любви не могут сочетаться в одном человеке. Либо он труженик, либо позёр и фат. Третьего не дано.

Мария опять протянула:

— Пааап?...

Женя обнял сидящую рядом дочку и чмокнул её в висок.

— Пап. Что ты собираешься делать?

— Если мать ошиблась, и ты мой ребёнок то - ничего. А если ты не моя кровь, то мне нужен свой ребёнок. То есть, тебе будет братик ли сестричка.

Яна встрепенулась:

— Женя, я готова...

Он выставил ладонь, остановив её мысль:

— Не с тобой, Яна. Не с тобой. После твоей... Откровенности... У нас с тобой вообще ничего не предвидится. Извини.

Женя помолчал, подумал.

— А в прошлом году?

— Женечка, я же Эдику доверяла. Я же верила, что он ко мне по-доброму... Я не знаю, почему он так... Он очень изменился. Теперь я, кажется, понимаю, "почему". Когда я рассказывала, как мы с тобой живём он как-то... Огорчался. Грустнел как-то. А я ему поверила. Как поверила бы отцу.

Она смахнула слезу.

— Там, в "Оазисе"... Я пьяная была... Эдик пошёл ещё за пивом. А Кузнецов поставил меня на четвереньки и... Я ничего не могла поделать. Я много выпила... Когда Эдик вернулся, он ударил Колю, нос ему разбил. Матерился на него. А меня обозвал шлюхой... Потом успокоился и... Он к тому времени очень изменился. Злой какой-то стал, дёрганный...

— А вот это? - Гусаков указал на шрамы на лице. - Это обязательно было делать?

Янка опустила голову, промолчала.

— И ещё... Ты не думала о том, что тест действительно показал, что отец Марии - я? А твоя... Эта...

— Аня, - подсказала Яна.

— Может Аня просто не хотела возвращать деньги и не информировала тебя о том, что я - настоящий отец.

Яна удивлённо вскинула глаза. Она явно не думала о таком повороте событий.

Женька шлёпнул ладонями о стол:

— Ладно... Яна, дай мне твой телефон... - он положил телефон в карман. - Спасибо. Собирайтесь.

— Куда?

— По ходу дела решим.

— А... Телефон...

— Пока побудет у меня. Для чистоты эксперимента. А ты собирайся и собирай дочку. Мы сейчас уезжаем. Мама, продуктов в дорогу положите, дня на два.

— А вы куда? - забеспокоилась тёща.

— Пока не знаю. Просто - соберите еду.

Он позвонил Лене и попросил неделю выходных за счёт будущего отпуска. Та забеспокоилась:

— Что у тебя случилось? Ты заболел?

— Нет, Лена. Я в порядке. У меня личные проблемы... Проблемы с дочкой.

— Она заболела?

— Нет, Лена, она тоже в порядке. Я приеду - всё тебе расскажу. Хорошо?

— Ну, хорошо. Отдыхай. Надеюсь, мне не надо начинать беспокоиться?

— Нет-нет, всё нормально. Ну, давай. Целую.

Он покосился на поморщившуюся Яну.

— Ну? Что сидим? Собирайтесь. Одевайтесь потеплее...

Окунул взглядом замершую компанию.

— Давайте-давайте. Пошустрее.

И все зашевелились. Только Маша тихонько спросила:

— Пап, а школа.

— Потерпит, - он приобнял девочку. И пошёл к компьютеру, поискать в "инете" кое-какую информацию.

* * *

Женька выкатился на своём "Пилоте" за шлагбаум. Он уже принял решение о цели поездки - Тюмень.

Бак полон. Хватит на семьсот километров. Вся поездка максимум три дня с ночёвкой.

Но он собирался ускорить процесс. Деньги на экспресс-тест ДНК есть, так что результат он надеялся получить максимум через сутки

Почему Тюмень? Чтобы отсечь все возможные факторы влияния. Ему нужна была чистота эксперимента.

До того момента, как выскочили за город, все молчали. Но как выскочили на трассу, тут прорвало:

— А мы куда? А почему? А зачем?

Женя объяснил:

— Едем делать новый анализ ДНК.

— А где? - интересовалась Маша.

— В Тюмени.

— А чего такую даль?

— Потому, что твоя мама как что отмочит... Она же просто и понятно не может жить. Шпион-неудачник, блин...

— А-а-а! - поняла Мария, - Мы едем туда, где нас никто не знает?

Женя только покивал.

Вы замечали, что в дальней поездке, в замкнутом пространстве салона авто, иногда приходят интересные мысли? И разговоры идут неспешные и глубокомысленные.

Гусаковы молчали.

Мария, сидящая впереди, покрутила радио, пока не наткнулась на:

— "Если долго, долго, долго".

Она начала подпевать и покачиваться, выписывая ладошками кренделя. А припев и вовсе грянули на пару с отцом:

— А-ах, в Африке горы вот такой вышины!

Так они ехали и напевали, пока не услышали громкий всхлип с заднего сиденья. Маша оглянулась и удивлённо спросила:

— Мам, ты чего?

Женя сбросил скорость и обернулся.

Яна согнулась и закрыла лицо руками. Её плечи вздрагивали от рыданий.

— Ян. Ты чего?

Гусаков становился на обочине и повернулся к "жене". А Маша отстегнулась и просто перелезла на средний ряд к матери, обхватив её и заглядывая в лицо.

— Мама, что случилось? Мама, не пугай меня.

— Яна, что не так? Что стряслось?

Женя тоже вышел и пересел к "бывшей".

— Я не могу... - рыдала Яна. - Я... Я всё сломала... Я всё сломала...

— Мама, - уговаривала Маша, - мы больше не будем петь.

— О господи! - взвыла Яна, открыла правую дверь и выскочила из машины. Она шла, качаясь как пьяная, в сторону дома. Так раненный зверь тащится в свою берлогу, чтобы там умереть.

Женя догнал её в три прыжка, подхватил на руки и понёс к машине, приговаривая:

— Не надо, Яна, не надо, золотце. Давай доделаем начатое дело, а потом... Всё. Всё. Успокойся...

Маша, напряжённая, напуганная, стояла у машины.

— Дочь, подержи дверь...

Ситуация в "Оазисе" повторялась. Только там была разъярённая голая фурия, а здесь разбитая горем, потерянная женщина.

Они втроём сидели, прижавшись друг к другу. Яна всхлипывала и вытирала покрасневшие глаза и нос туалетной бумагой.

И в этот момент... Что-то хрустнуло у него внутри. Нет, не в организме. В душе.

Женька... Он же не злой человек. Несмотря на все его внешнюю жестокость в поступках, у него достаточно высокий уровень эмпатии.

Ему стало безумно жалко эту бестолковую женщину. А с жалостью возникло чувство ответственности за неё и её судьбу. Дальше пришла волна беспокойства и заботы об этом растерянном, нелепом существе, которое так недавно было самым близким для него человеком.

И снова ударило чувство потери. Оно прорезалось через всё. Через обиду, злость, отторжение...

Это было больно. Сердце прихватило уже по-настоящему. Он уже было подумал, что ещё один инфаркт.

Яна с Машей повернулись на его стон. Женька откинулся на спинку, закрыв глаза и прижав руку к груди.

"Дамы" всполошились;

— Папа?! Тебе плохо?!

— Женечка?! Что?! Что с тобой?!

Женька вздохнул, повернулся к Янке, осторожно взял её лицо, притянул и поцеловал в губы.

Янка вытаращила глаза:

— Женя! Ты чего... Господи! Я думала тебе плохо.

Он осторожно поцеловал её ещё раз. Истерика лечится шоком. Янка точно была шокирована той нежностью, с которой она получала поцелуи. Она просто замерла и смотрела неотрывно на "мужа", не понимая, что происходит.

— Всё? Успокоилась?

— Мам, ну, видишь? Всё хорошо. Не плачь...

— Ладно, девочки, - скомандовал Гусаков. - У нас много дел. А мы сидим тут, сопли распускаем. Поехали.

И ни поехали.

Гусаков рулил и прислушивался к себе. Он старался понять - что с ним произошло. Почему ему так привычно-приятно было целовать свою жену...

Ну ладно! Бывшую жену.

Так ничего и не придумав, он покатил в Тюмень, перекусив запасами по дороге возле какого-то полицейского поста.

С установлением отцовства уложились в сутки. Пришлось доплатить семь тысяч сверх двенадцати по прейскуранту, за проведение работы без очереди.

Женька вернулся с "Пятидесятилетия Октября" к обеду следующего дня в гостиницу, где его ждали Яна с Машей. Он бросил папку с результатами на столик. Сел в кресло, закрыл лицо руками.

Янка осторожно спросила:

— Что, Женечка?...

— Всё нормально. Поехали домой.

— Дак это... Пап. Я твоя дочь, или не твоя? Или чё?

Он расставил руки:

— Иди сюда.

Обнял дочку.

— Ты моя дочка. Ты моя, самая родная. Умница и красавица, вся в папу.

Почмокал её в щёчки.

— Почти сто процентов, - кивнул он на бумаги. - Как я и предполагал. Всё! Поехали.

Он отдал конфискованный телефон Яне:

— Теперь можешь пользоваться.

Там, в Тюмени, Гусаков почти не спал. Переживал.

Дома он завалился в гостиной на свою тахту и выключился.

Проснулся только к ужину. Сметнул тарелку пельменей и снова упал на тахту. Его больному сердцу поездка далась тяжело.

А ночью к нему пришла Яна.

Она тихонько залезла под одеяло и прижалась к его спине.

Женька перевернулся на спину, и жена тут же положила голову ему на плечо.

— Привет, - прошептал он. - Ты чего?

— Просто... Давай поговорим. Можно?

— Хорошо, давай. Начинай.

— Я хочу понять - что с нами будет... Извини. Я понимаю, что "нас" уже нет... Что будет со мной и с тобой.

— Давай так - чего ты хочешь? Чего ты ждёшь?

— Я бы хотела начать сначала. С чистого листа... Но это нереально... Но теперь, когда Маша оказалась твоим ребёнком...

— Нет, - перебил её Гусаков, - она не мой ребёнок.

— А... А как же...

— Я попросил исправить результаты. Не хочу травмировать ребёнка. Пусть она не знает.

Янка надолго замолчала.

— Значит, у нас нет ничего общего?

— К сожалению - да. Любви нет, детей нет, общих интересов нет...

— Мы могли бы завести детей...

— Как?... Искусственное оплодотворение? Ты будешь вынашивать для меня детей?

Яна долго молчала.

— Нет, наверно я так не смогу. Без любви... Быть фабрикой по воспроизводству... Нет.

— Подумай. Может это именно путь к воссоединению? Общие дети...

Янка нахмурилась.

— Но ведь ты не собираешься снова на мне жениться? Это же будет не семья а... Я даже не знаю, как это назвать.

Потом спросила:

— А чего хочешь ты?

— Всё просто, - отвечал Евгений, - семья. Хочу назад свою семью. Сильно хочу. Я постоянно думаю - как всё исправить. Что придумать, чтобы восстановить нашу с тобой привязанность и теплоту... Но - ничего. Ничего не могу придумать. Всё плохо.

— Мне надо как-то восстановить твоё доверие. Доверия нет, - жизни не будет.

Женька отмахнулся:

— Ай... При чём тут доверие? Забудь. Главное не это. Главной была моя убитая самооценка. Ну, с самооценкой - ладно. Я её поправил с Юрьевой. А отсутствие доверия всегда можно поправить непрерывным и унизительным контролем... Но... Я, наверное, зря увидел те видео. Когда я смотрю на тебя, то вспоминаю, как ты... Как ты брала в рот у этого сраного Эдика...Он тебя... Как это сказала Вера Павловна... Осквернил. Да... Для меня ты грязная. Ну, её Богу, нельзя же спать с грязной бомжихой. И тут я ничего с собой не могу поделать. Не обижайся, пожалуйста.

Янка морщилась, пытаясь удержать слёзы. Женька огорчённо вздохнул.

— Мне и посоветоваться-то не с кем.

— Может с мамой? Или с психологом?

— Ян, сама подумай, что в такой ситуации может посоветовать мама?

— Не знаю. Но она умная. Может хоть что-то...

— Ладно. Давай попробуем поговорить Верой Павловной. Хоть я сомневаюсь... У тебя её координаты есть?

* * *

Я, как-то, поинтересовался у ГГ, чего ради он нянчится со своей "бывшей"? Выгнать её и дело с концом!

— Ты подумай, - пытался я объяснить, - два, совершенно посторонних для тебя человека, совокупились и произвели дитё. И вместо того, чтобы образовать семью, как порядочный граждане, они подсунули этого ребёнка тебе. И ты его кормил, поил, воспитывал. Потратил на него жизненные ресурсы. Которые мог бы потратить на своих детей. На своих!

— Ну, выгоню я её, - рефлексировал Гусаков, - и что? У неё ни жилья, ни работы. Машка останется со мной. И что? Суицид? Она слабое существо. Она просто уйдёт из жизни. Ну и нахрен оно мне надо?... А Машка?... А вот люблю я её. Понял?

Я понял.

Я понял, что в русском мужике есть какое-то великодушие и сострадательность.

В отличие от юсовцев. Это те, уничтожив жизнь женщины, наслаждаются чувством удовлетворённого самолюбия и справедливого возмездия, упиваясь её страданиями.

Мы (по крайней мере, те, кого я знаю) не такие. Есть в нас что-то этакое... Милосердие, если хотите.

* * *

Они поговорили с Верой Павловной.

Женька не поленился притащить свой ноутбук и продемонстрировал психологу фильм, с Яной в главной роли. Та отреагировала сразу:

— Мда... Этот фильм вам действительно не следовало смотреть. Удар по вашей психике, Евгений, намного разрушительней, чем я предполагала раньше. Мне надо подумать.

Психолог думала минуты две. Пациенты терпеливо ожидали. Наконец Вера "ожила":

— Если я в чём-то не права - поправьте меня...

Она обратилась к Женьке:

— Я так понимаю, что вы не занимаетесь с супругой сексом из чувства брезгливости?

— Ну... Да. Можно и так сказать.

— Тогда помойте её.

Яна вспыхнула:

— Я и сама могу помыться...

— Яна Глебовна, дело не в гигиене, и не в самом процессе. Дело в участии вашего мужа в вашей "дезинфекции". Вероятность исправления ситуации ничтожно мала. Но вам... Если вы конечно намерены сохранить брак... Вам нужно использовать всё, даже если это не приведёт ни к чему. Понимаете?

Яна покивала.

— По крайней мере, это не навредит, - подвела итог Вера. - В крайнем случае... Время исправляет всё. Подождите годика три - четыре. Боли и обиды уйдут, и ваши взаимоотношения наладятся.

Гусаковы весь вечер обсуждали предстоящую процедуру. Яна предложила, простите за прямоту, проклизмить её. Всю. А Женя подкинул мысль о применении перекиси водорода. Планировали, как войсковую операцию.

На следующий день Гусаков купил большую спринцовку, и, посмотрев адрес в интернете, прикупил в одной конторе канистру перекиси водорода для бассейнов.

Вечером, он наполнил ванну и вылил в неё литров пять перекиси. Приблизительно на глазок концентрация составила два-три процента.

И они начали.

Сначала Яна прополоскала раствором рот. На три раза. Потом проспринцевали её. И, наконец, обычная клизма завершила эти манипуляции со спринцовкой.

А в конце Янка залезла в ванну и полежала том минут пять.

Вся процедура напомнила Женьке техобслуживание автомобиля. Ничего интимного в их действиях даже не проскользнуло. Орудовали, как два сантехника, прости Господи.

У Янки намокли кончики волос. Получила бесплатное мелирование. Блин.

Закончили и стали ждать результата.

Ждали четыре дня. Спали всё это время вместе. Но - ничего. Попытались пару раз, всё безрезультатно.

Да, собственно, чего было ожидать? Увы - чуда не произошло.

Они оба поняли, что совместного будущего у них нет. Совсем.

В пятницу Женька плюнул на эти эксперименты и остался ночевать у Юрьевой.

В среду, Янка позвонила психологу и пожаловалась на отсутствие результатов. А вечером пересказала Гусакову их разговор.

Вера Павловна даже возмутилась:

— Яна Глебовна, а чего вы ждали? Вы ждали чуда? Так чудес не бывает. Предложенная процедура давала только шанс. Она не сработала мгновенно но, возможно, приблизила ваше воссоединение.

— А в вашей практике были такие случаи? - поинтересовалась Яна.

— Да, были. Я понимаю, что вас интересует. Минимальный срок восстановления отношений - полтора года. Да и то... Через четыре года они всё равно разбежались. Максимальный - восемь лет. Восемь лет возможной счастливой жизни глупо потеряны. В том и другом случае виновата супруга. По вашей проблеме, Яна Глебовна, статистика печальна. Увы...

— Всё безнадёжно? - огорчилась Янка.

— Моя изначальная рекомендация остаётся в силе. Разойдитесь. Не мучайте друг-друга.

— Дак мы и так, в разводе.

— Тем более... Пока вы молоды, у вас есть возможность найти новую любовь. Не терзайте друг-друга, не калечьте свою психику и психику мужа. Просто - разойдитесь и начните заново строить свою жизнь...

Вечером, после ужина, когда Маша убежала к своему компьютеру, поговорили серьёзно.

Расписали всё, как хороший бизнес-план.

Гусаков спросил совета у Яны, кого бы она посоветовала в качестве матери его будущих детей. Янка не задумывалась и сразу посоветовала присмотреться к Насте Губиной.

— Я, помнишь, говорила тебе, чтобы ты приводил женщину, а я бы ночевала в комнате Мэри. Так я имела в виду Настю. Она хорошая баба. Только ей с мужиками не везёт. Я даже переживать не стану, если ты с ней...

— Слушай, Яна, а сколько ей?

— Двадцать восемь.

— А почему она ещё не замужем?

— Не везёт. Она была замужем... Он оказался придурком.

Женька отложил в памяти этот вариант.

Потом был разговор с Юрьевой.

После планёрки, все вышли из кабинета, Женька остался сидеть.

— У тебя есть вопросы? - вскинула брови Елена Михайловна.

— Да, Лена... Ты можешь мне родить ребёнка?

Елена Михайловна подавилась слюнями.

Гусаков подбежал и хлопал её по спине, пока она не перестала кашлять.

— Нет, - ответила Юрьева, отдышавшись, - нет, Женя, не могу.

— Почему?

— Гусаков, мне сорок три... Помнишь политика Хакамаду?... Она родила в сорок два. Ты знаешь, кого она произвела на свет? Я не рискну благополучием своего предполагаемого ребёнка.

Женька понятливо покивал.

— А во вторых, - продолжила Елена, - я не могу уйти в декрет. На кого я брошу производство?

— Предположим - на меня... - подсказал Евгений.

— Нет. Ты не знаешь всех тонкостей работы. Да ты и половины тонкостей не знаешь... Так что - извини.

Посидели, помолчали. Наконец Юрьева поинтересовалась:

— А почему ты об этом забеспокоился.

— Лена... - горько признался Гусаков, - у меня нет детей.

— Так... Ещё раз удивил. А твоя дочь.

— Она не моя дочь. Её отец - твой покойный Эдик.

Лена шлёпнула ладошкой по столу.

— Да твою же мать!!... Этот гадёныш и тут отметился! Извини, Женечка, сорвалась... Ты делал анализы?

— Делал. Я не её отец. Мне нужны мои дети.

— Мда... Это действительно - проблема.

Они сидели друг против друга, подперев головы руками. Думали.

— У тебя, кроме меня, есть ещё кандидаты на материнство?

— Есть.

— Яна?

— Нет. Я с ней, как-то... После Эдика... - он даже передёрнулся.

— Тебе придётся на ком-то жениться?

— Да. Придётся.

— А я?

— Я без тебя не смогу. Я не хочу тебя потерять. Но... Ты пойми - я когда-то умру. И моё бессмертие в моих детях. Если у меня не будет детей... Я прожил жизнь зря.

— Мда, Женечка. У тебя серьёзные проблемы. Я не знаю, что буду чувствовать, если ты женишься... Я не собственница. И, думаю, что... Если для счастья тебе нужны дети, то... Возможно я смирюсь. Уж больно ты сладкий... В общем - решай. Но, сам понимаешь, я тебе не гарантирую свою лояльность.

— Ну, что же. Твоя позиция мне ясна. Только вопрос - ты меня уволишь?

— Здравствуйте! Женя, мы с тобой сработались. У меня никогда не было такого помощника... И никогда не будет. Зачем я стану тебя увольнять.

Вечером он собрался к Насте Губиной, к своей потенциальной невесте.

Он очень удивился, когда Янка настояла на поездке вместе с ним. Мол - подруга и всё такое.

Сели за стол. Женщины опрокинули по рюмочке ликёра (Женька, как всегда, воздержался), и Янка "сделала предложение". Поначалу Гусаков пожалел, что взял её с собой. Но потом...

Янка сразу взяла "быка за рога":

— Настя, выходи замуж за Женьку...

Настя замерла, выпучив глаза и открыв рот. Потом, молча, налила себе рюмку ликёра, выпила одним глотком и спросила у Гусакова:

— Ты, что? Ты ей рассказал?

Яна заволновалась:

— Так. Минуточку. Что "рассказал"?

Настя повинилась в содеянном.

— Ну, Настька, ты и сучка! Зачем ты это сделала?!

Анастасия долго и печально смотрела на подругу. Янку озарило:

— Ты его любишь... Настя... Чёрт... Как я сразу-то не догадалась.

Настя молчала. Яна посопела сердито, поглядела исподлобья, потом смирилась.

— Ладно. Чёрт с вами. Мы тогда уже были в разводе. А я, так вообще в монастыре. Ты мне скажи - что ты на эту тему думаешь?

— Я не знаю... - растерянно отозвалась Губина.

— Значит, смотри...

Янка откашлялась, как заправский оратор.

— Плюсы. Квартира, машина, деньги, престиж. Заботливый и ответственный муж. Тебе не нужно будет работать. Только заниматься домом и детьми. Поняла? Ему нужны дети.

— Ещё?

— У него нет детей. Мэри не его ребёнок.

Опять минутная пауза.

— А... Чей?

— Да какая разница?!

Наконец Настя встрепенулась:

— А минусы?

— У него есть любовница.

Настя опять замерла на пару секунд.

— А... А почему любовница ему не рожает детей?

Женька объяснил...

— А почему ты, - обратилась она к Яне, - не родишь ему.

— У нас не получается.

— То есть - я буду, как свиноматка, рожать ему отпрысков, а он развлекаться с молоденькой любовницей.

Гусаковы синхронно усмехнулись.

— Молоденькой?... Она лет на десять его старше. Женя, сколько Ленке лет?

— Сорок три.

Он с интересом наблюдал за диалогом двух женщин. И поведение Насти нравилось ему всё больше. Она на истерила, не паниковала и не скандалила. Настя выясняла условия.

Гусаков раньше как-то не вникал в Настин внутренний мир, но сейчас она ему нравилась.

— Я так понимаю, что в случае нашего брака ты её не бросишь.

Женька включился в разговор.

— Нет, не брошу. Она руководитель и владелец той конторы, в которой я работаю, и она платит мне две сотни. А ещё, она дорогой для меня человек.

— Я не хочу, чтобы в меня тыкали пальцем, как в обманутую жену.

— Она никогда не опустится до такого. Надеюсь, и ты отнесёшься к ней с уважением...

— Ладно, - вздохнула Губина, - где мы будем жить?

— Поехали, - скомандовал Гусаков.

Женя уже купил квартиру в том же жилом комплексе, только пятикомнатную. Буквально в ста метрах от его нынешнего жилья. А Яна, по идее, должна остаться в старой квартире с Марией и матерью.

— Но у меня маленькое условие, - предупредил Гусаков, - мужиков в мою квартиру не водить.

— Господи! Ты своём уме?! Какие мужики? У меня нет жилья, нет работы, нет мужа. Я рискую потерять дочь. Женя, какие мужики?! Посмотри на меня... Кому я нужна?!

— А чем ты будешь заниматься?

— А вот тем, что ты мне и говорил. Дочерью буду заниматься. Она, хоть и обижена, но всё равно меня любит. Буду делать из неё успешного человека. По крайней мере, постараюсь.

— Тебе придётся где-то работать.

— Да... Зря я уволилась из администрации. Это, кстати, ты меня заставил...

— Ну, Яна! Кто же знал, что ты такую херню отмочишь?

Насте понравилось жилище. Естественно! С её однокомнатной не сравнишь.

Она попросила сутки на раздумье. А следующим вечером дала согласие...

* * *

Эта история не имеет эффектного окончания.

Коварная изменщица не живёт в тоске и бедности, горько раскаиваясь о содеянном. Одураченный муж не упивается чувством справедливой мести. Все живы и здоровы. Может быть не особо счастливы, но, по крайней мере, благополучны.

Мария в Кембридже. Она изучает медицину в университете. В прошлом году она прилетела из Лондона на каникулы. Повидаться с отцом, обнять бабушку, встретиться с подругами. У неё всё хорошо.

С ней прилетела и Яна с её новым мужем. Мужик - англичанин, адвокат, вдовец. Видать судьба у неё такая, выходить за адвокатов.

Этот юрист подарил Янке на свадьбу машинку-корейку, Дэо Матиз.

В принципе, Янка была счастлива. Её новый супруг взял на себя расходы по Машиному проживанию. Но за университет по-прежнему платил Гусаков.

В старой квартире Гусаковых живёт Татьяна Алексеевна. Она каждый день приходит к Жене и Насте, нянчиться с их детьми. Все три пацана считают её своей бабушкой и относятся к ней с любовью.

Да. Настя родила ему троих мальчиков. В прошлом году, старшему исполнилось девять.

Настя? Настя хорошая хозяйка и отличная мать. Без закидонов и чудачеств. Любит мужа и обожает детей.

Женька Гусаков просто живёт. Работает, зарабатывает деньги. Ему ещё троим пацанам надо устраивать состоятельность и благополучие.

Он... Он доволен. Нет в его жизни того восторженного счастья, в котором он прожил с Янкой двенадцать лет. Но что поделаешь? Такова жизнь.