Стало очевидно, что урок уже не начнется. Учительница сильно задерживалась и школьники по одному начали вставать с мест, сдержанный гвалт сопровождался беспорядочным перемещением масс по классу. Постепенно мальчишки сгрудились вокруг рассказчика и Самсонову не пришлось даже вставать из-за своей парты, чтобы оказаться в гуще событий.

— Санек, рассказывай, как вы вчера отдежурили!

Сидящий прямо на парте ученик был преисполнен достоинства, он будто ждал, когда в классе его начнут расспрашивать о подвигах на любовном фронте:

— Все прошло как по маслу, - с гордостью заверил храбрец, чем вызвал еще более мощный гул возбужденного любопытства.

Санек, рослый веснушчатый паренек в джинсах и клетчатой рубашке, обвел присутствующих взглядом, выждал паузу и начал рассказ о том, как вчера после уроков с некой Наташкой остался наводить уборку в классе и заодно уладил кое-какие вопросы амурного характера. Хвастовство просто сквозило в его интонациях, но наивные ребята, казалось, не замечали очевидных несоответствий.

— Короче, она согласилась и... - с хитрым прищуром продолжил герой-любовник, - сама стащила кофточку…

Парни взбудоражено улюлюкали, кто-то в порыве одобрения толкнул Сашку в плечо, кто-то потрепал его густые волосы, но все жаждали дальнейших подробностей.

— Вот… она сначала замялась, но я так пристально посмотрел на нее, что Наташка сама расстегнула лифчик и сложила его на парте возле кофточки.

— Класс, - ликовали мальчишки, - какие у нее сиськи? Большие? Расскажи!

— Нууу…- Санек изобразил растопыренными пальцами воображаемые груди и, утвердившись в размерах, кивнул своей неприхотливой аудитории. - Да, такие, упругие, загорелые и соски такие крупные…

— Ну, и что дальше? Санек, продолжай!

— Что дальше? - тут голос обрел напускную обыденность, - я их помял хорошенько, у нее даже из сосков стали выделяться белые капельки. А потом я приказал ей снять трусы.

— И что, она согласилась?

— Наташка-то? Да, согласилась, куда она денется?! - бравировал завравшийся смельчак.

- Хватит!!! - внезапный возглас Борьки Самсонова ошеломил публику. - Что вы его слушаете? Врет он все! Что у нее там из сосков выделялось? А? У нее что, лактация началась?

Непривычно было мальчишкам слышать от местного заводилы такие рассудительные речи, голос его был так убедителен, что весь запал прошел и Санька вмиг превратился в обыкновенного хвастуна. Класс зароптал - слишком сладкая для ушей сказка развеяла скуку до того, как вмешался Борька.

— Не вру я ничего! - отпирался Санька, невольно опуская глаза.

— Ну, где у нее груди загорелые? Вы на шею ее посмотрите!

Все обернулись в сторону девчонок. Наташка сидела на подоконнике и, ни о чем не догадываясь, читала книжку. Это была действительно симпатичная девушка, но оттенок ее кожи убедительно разбивал версию Саньки о смуглости некоторых отдельных участков ее тела. Вымысел одноклассника стал очевидным и разрушил преждевременную радость любопытных сорванцов.

— Ну да, Борька знает, что говорит, - твердо сказал кто-то из ребят, - уж он точно видел дойки.

Утверждение получило единодушное одобрение и лгун был окончательно низвергнут с пьедестала первенства. Санька даже слез с парты, не имея больше оснований занимать привилегированное положение - ореол исключительности вновь вернулся к Борису Самсонову, но эта регалия его, казалось, не обрадовала. Во всяком случае, на его лице выразилась обеспокоенность.

— С чего вы решили, что я видел… - Борька сглотнул комок, - дойки.

— Ну, ты даешь! - лопоухий троечник хлопнул его по плечу, - ты же сам рассказывал, как за мамой подглядывал!

Самсонов заметно побледнел, не сводя с товарища пылающего взгляда, он привстал и угрожающе навис над его местом.

— Борь, ну ты же сам рассказывал. Странный ты какой-то!

— И что я рассказывал?

Назревал конфликт, причина которого одноклассникам не была понятна. Борька вел себя слишком странно, это уже не походило на стыдливость, ярость была вызвана чем-то другим. Борис умерил гнев, решительно выдохнул и с любезной улыбкой присел на свое место в окружении любопытствующих переростков:

— Что я там рассказывал? Напомни, пожалуйста.

Комаров обиженно сжал губы и скрестил руки на груди, он демонстративно отказался повторять ту историю и на выручку пришли остальные ребята.

— Ну, ты издеваешься? Ты же на прошлой неделе рассказывал, как подглядывал за своей мамой!

— Где я подглядывал?

— Ну, чудак! Дома у себя! Где еще? Борь, хорош чудить. Ты же говорил, что с лестницы заглядывал в комнату, когда матушка переодевалась.

Любовь воскресила в памяти один из вечеров, когда это могло произойти. Тогда она действительно в теплом свете заходящего солнца переодевалась в своей комнате, будучи уверенной, что сын занят своими делами на мансарде. Самонадеянная небрежность, как оказалось, принесла соответствующие плоды:

— И что он увидел? - голос мальчишки стал менее напористым.

— Кто он? Ты про себя спрашиваешь?

— Да, про себя.

— Вот чудак-человек! Ты сам рассказывал, что притаился на лестнице и заглядывал к мамке в комнату, а та полностью разделась и голой расхаживала по комнате.

— Брешешь, не расхаживала она по комнате!

— Сам брешешь! Что ты рассказал, то я и повторяю! - возмутился школьник и орава приняла сторону Борькиного оппонента.

— Ты еще рассказывал, какая у нее охуенная жопа, а сиськи как дыни огромные. Да ну тебя!

Внезапный звонок прервал неприятную часть разоблачения, расспрашивать что-то еще о собственном нагом теле было уже опасно, паренек подпер лоб обеими руками и остался один сидеть в опустевшем классе. Негодование лишило его задора и ясности мысли. К этому времени Люба уже смирилась, что подросток-сын по своему усмотрению распоряжается ее телом и вероятность того, что его любопытство обошло стороной самые интимные области, была слишком мала. Обидно было именно то, что этот же неразумный тинэйджер был способен на подлое подсматривание и более того, хвастовство перед одноклассниками. А мальчишки в этом возрасте обладают такой яркой фантазией, что после подобного обсуждения женщину вполне можно считать обесчещенной. Наташке еще предстояло это узнать на собственном опыте.

Приступ дурного настроения сопровождал школьника всю дорогу, даже дома смуглый мальчуган не проявил привычного энтузиазма, чем встревожил ожидающую его женщину. На этот раз Борис не приставал к матери с расспросами, во-первых, в такие моменты он, наученный горьким опытом, избегал попадаться под горячую руку, а во-вторых, к этому времени дня он теперь ежедневно переживал едкое чувство вины, порожденное неблаговидным поступком исследовательского характера. К вечеру уязвленное самолюбие матери улеглось, на пепелище переживаний осталась только тревога за собственное тело, вверенное во владение не самого благочестивого из подростков. Любу теперь терзали сомнения, не воспользуется ли Борька ее прелестями по прямому назначению?

После случая в бане его мальчишеский ум не казался способным на что-то непоправимое, но то, с какой легкостью он поддался ласкам ее, Любы, воздыхателя, да еще в свете услышанного в школе, в совокупности леденило душу честной женщины. Для начала паренек прокрался к лестнице, ступая беззвучными шажками, внизу Борька уже приступил к вечернему купанию. В будние дни, чтобы не топить баню, было принято нагревать воду на газовой плите и прямо в прихожей при помощи тазика совершать ополаскивание. Мальчишка присел на верхней ступеньке лестницы и выглянул в прихожую. Красивая белокурая женщина аппетитных форм стояла посередине круглого жестяного таза и поливалась из ковшика, потом наклонялась, чтобы набрать воды и тяжелые груди заманчиво повисали. Любовь залюбовалась.

На ее глазах красотка, как и положено, взмылила пенку между ладоней и осторожно запустила руку между пухлых бедер. Мальчишка завороженно смотрел на лицо женщины, на ее подрагивающие от удовольствия веки и сжатые губы. Она слегка развела ноги и обдала промежность теплой водой. Паренек начал бесшумно спускаться все ниже, опираясь руками как ловкая мартышка. Люба удивилась, насколько просто Борька мог каждый раз наблюдать за ее купаньем, пока она считала его спящим. Неожиданной стала только реакция ее мальчишеского организма – несмотря на тягостную сторону открытия, своевольная эрекция дала о себе знать. Это был очередной тревожный знак, тело отказывалось подчиняться морали и совести Любы, страсти преобладали над ограниченным подростковым умом.

Женщина присела на корточки и поливала остывающей водой плечи и спину, когда мальчишка попал в поле ее зрения. Она вздрогнула от неожиданности и хотела руками прикрыть грудь, но инстинктивный женский порыв угас и на лице появилась слабое подобие улыбки. Если бы мальчишка не сидел в притаившейся позе и не сделал испуганные глаза, Борис подумал бы, что мать спустилась, чтобы помочь.

— Борь, искупался уже? – голос заметно дрожал.

— Да, - женщина опустила глаза, своим ресницам она уже знала цену.

— Вода холодная уже, вылазь скорее, - паренек протянул даме махровое полотенце.

Прежде, чем женщина обтерлась, он спустил штаны и бесстыдно выставил зудящий орган. Это был слишком смелый выпад и Борис ждал хоть какого-нибудь объяснения.

— Боря, что вы с этим делаете? Постоянно же, зараза, стоит и зудит!

Женщина потупила глаза и робко двинула ладонью в районе паха.

— У тебя хоть нет такой проблемы?

Школьник не разгадал уловки матери – поставив себя в уязвимое положение, она попыталась вызвать его на откровение. И гамбит удался.

— Есть…

— Что, серьезно? И как ты справляешься?

Паренек сделал такое сочувственное лицо, произнес слова с такой подкупающей интонацией, что вызвал в душе Борьки ожидаемый отклик.

— Трогал там…

— И все? – мать серьезно посмотрела прямо в глаза.

— Да…

Люба хотела продолжить допрос, уяснить его отношение к недавнему визитеру, желание использовать предметы для самоудовлетворения и многое, многое другое, но у женщины был такой смущенный вид, что сомнения отпали сами собой, а эрекция достигла такого предела, что насыщенные кровью губчатые ткани грозили повредить мальчишескому телу.

— Ладно, пойдем, - голос паренька смягчился, а это был проверенный прием Любы.

Мальчишка подталкивал женщину в поясницу, сопроводил ее до кровати и попросил лечь.

— Боренька, я сейчас тебя научу, но ты никому не рассказывай! Хорошо?

— Хорошо, - от волнения женщина заикалась.

Тогда паренек открыл шкаф, запустил руку под стопку постельного белья и вытащил продолговатый предмет. Лиловый гладкий вибратор увидел свет, в лучах заходящего солнца он испугал Бориса.

— Тихо, тихо, малыш, я помогу тебе, а ты мне…

Смуглый паренек присел на край кровати, ласково, но твердо развел женские ноги, его взгляду представилось раскрытая от возбуждения и трепещущая розовая нежная плоть. Стыдливость и страх школьника не способна была погасить возбуждающих стимулов для зрелой женской плоти. Не сознание было во главе поступков – тело своей реакцией помутило ум. Паренек опустился на один локоть и приблизился к пышущей жаром промежности – Люба рассматривала собственную вульву, нетронутую и невредимую. Возникло сомнение, стоит ли применять вибратор, но после такого анонса это могло получить нежелательное последствие в неумелых руках. Мать приставила гладкий кончик к половым губам и женские ноги сжались, а коленки сдавили ее запястье.

— Тихо, тихо, я все сделаю сама, - успокаивала мать, - ты просто лежи и глубоко дыши…

Женские бедра расслабились и предоставили свободу действий. Незамедлительно вибратор, плотно соприкасаясь с нежнейшими участками вульвы, начал погружаться во влажный зев. Красотка от избытка чувств изогнула спину и сжала губы, чтобы сдержать крик. Это было в разы приятнее, чем те жалкие манипуляции, которые утром производил Борис.

— Тебе нравится? – ласкающим голосом спросил смуглый подросток.

— Даааа!

— Когда захочешь, я тебе всегда буду так делать.

Вибратор легко проник в подготовленное влагалище взрослой женщины, но ощущения, которые он вызывал были слишком мощными для неискушенной мальчишеской души. Любовь даже не включала вибрации – сын в ее собственном теле закатил глаза, мелко задрожал и обмяк, отвернув голову в сторону. Мать начала очень осторожно извлекать игрушку, но даже невесомое скольжение вызывало остаточные бессильные конвульсии женского тела, только сейчас она поняла, что напряжение в области паха спало само собой, а теплая, липкая масса наполнила трусы.