Сергей и Марина были женаты уже четыре года. Впервые они встретились на одном из новогодних вечеров, устроенных холдингом «Итерра» для детей своих работников. У Сергея в его двадцать семь лет детей не было, зато они были у его друзей, Алены и Виктора, рано женившихся и почти сразу родивших двух близнецов, Аню и Сашу. Теперь близнецам было уже по восемь лет, и в их школе проводили елку, на которой дети выступали с разными номерами: кто читал стихи, кто пел песни, хором и соло. Счастливые родители затащили Сергея на этот праздник жизни, в обмен пообещав устроить вечеринку дома, где они смогут пообщаться, сидя у телевизора и распивая редкие напитки, привозимые Виктором из загранкомандировок.

***

Сергей

На тот вечер у меня никаких планов не было, была хандра и какое-то опустошение. Фактически в этот вечер мы с Наташей уже должны были осваивать номер в пятизвездочном отеле Империал в Карловых Варах, но буквально за неделю до поездки она вдруг заявила, что мы не подходим друг другу, и нам лучше расстаться. Удар для меня был болезненным, и главное, я не мог понять причины.

Все, вроде бы, шло нормально, мы даже делились планами на дальнейшее совместное проживание, а я подумывал о том, чтобы сделать ей предложение, как раз в Чехии. И секс был улетным, Наташа вообще была очень горячей, и с ее спортивной подготовкой (она – бывшая гимнастка), вытворяли в постели такое...

Я, было, подумал, что у нее кто-то есть, но все последнее время слухи о ее поведении не давали никаких зацепок. В общем, настроение было дрянь, и оставаться в одиночестве на все новогодние каникулы, ну никак не хотелось, а тут ко мне обратились Аленка с Витей с предложением пойти вместе с ними на школьный концерт, где будут выступать их близняшки. «Отчего бы и нет», – подумал я и согласился.

И вот мы – во второй школе-гимназии, красиво убранной к Новому году.

Ну, что сказать, дети есть дети, выступления их не профессиональны, но невинны и трогательны. Так, Аня с Сашей спели дуэтом «В лесу родилась елочка», причем Аня играла на фортепиано. В общем-то, было по-детски, но очень душещипательно. Да и остальные выступления не подкачали, наверное, родители постарались, заставив детей выучить стихи, песни и танцы, которые они сейчас представляли на суд общественности. Все номера принимались с большим энтузиазмом, и каждое выступление завершали бурные аплодисменты. Я тоже с удовольствием хлопал в ладоши, чувствуя, как с каждой минутой поднимается настроение.

И тут я обратил внимание на девушку через несколько мест от себя. Она сидела рядом с невысокой полноватой молодой мамашей, бурно переживавшей за своего ребенка, в этот момент как раз читавшего стихи про Деда мороза. Что именно привлекло мое внимание, я сразу и не понял. Нет, то, что она очень красивая – тонкие черты лица, высокая грудь, не менее второго размера, густые локоны белокурых волос, обрамлявших овальное, красиво очерченное лицо – это понятно, но что еще?

Ах, да, ее улыбка... Точнее, УЛЫБКА. Когда она улыбалась, а сейчас она делала это особенно часто, казалось, все лицо словно освещается прожектором, еще больше крася ее и подсвечивая все вокруг.

Как раз в этот момент выступление сына ее... ну, наверное, подруги закончилось, и в шквале аплодисментов послышался серебристый смех этой незнакомки в ответ на какое-то замечание соседки. Ее смех словно тронул что-то в моей душе, и та срезонировала словно струна, вызвав необоримое желание познакомиться, так что, после завершения всех выступлений, я собрался с духом и подошел к выходящей из зала девушке, лихорадочно соображая, что сказать такого, чтобы ее заинтересовать.

– Скажите, а мы с вами не встречались на последнем корпоративе? – обратился я к незнакомке.

Удивленная девушка посмотрела на меня, и что-то мелькнуло в ее взгляде.

– Нет, вы ошиблись, я не работаю в «Итерре».

– А где же тогда? – опешил я, будучи уверенным, что здесь все – только работники нашего холдинга, но тут же спохватился. – Ой, простите, я – Сергей, менеджер АО «Силикавель». Впрочем, это неважно. Знаете, вы так молоды, я даже подумал, что вы – студентка нашего университета.

Девушка улыбнулась, и на ее щеках проступили очень милые ямочки.

– Марин, так ты идешь? – вмешалась в разговор ее подруга.

– Ой, простите, я вас задерживаю, – мне совсем не хотелось заканчивать знакомство, и в то же время я не знал, как его закрепить.

– Так, значит, вас зовут Марина. А у меня для вас есть сюрприз, и если дадите мне свой телефон, я смогу вас удивить.

Девушка засмеялась и спросила:

– Вы со всеми так знакомитесь или сделали исключение для меня?

– Что вы, со мной такое впервые, а так, я робок аки агнец и не подхожу к красивым женщинам на пушечный выстрел.

– Так я и поверила, – лукаво улыбнулась девушка, но телефон, все же, продиктовала, а я быстро записал.

Вторая встреча состоялась буквально через день...

***

Силы воли хватило ненадолго, и уже через день я звонил по записанному номеру.

– Алло, – раздался в трубке желанный голос.

– Здравствуйте, это Сергей, мы с вами познакомились позавчера.

– А, это вы. Здравствуйте. А где обещанный сюрприз?

– Он уже готов, но для этого нам надо встретиться.

– Когда?

– Предлагаю не затягивать. Как насчет сегодня?

– Ну, в принципе, можно. Сегодня я работаю до пяти, так что, если сможете зайти за мной прямо перед концом работы, то там мы и встретимся.

– Заметано! – воскликнул я. – А где вы располагаетесь?

Марина сказала, что работает операционной медсестрой в клинике «Эксперт». Я знал эту клинику, мы проходили в ней ежегодную диспансеризацию. В ее учредителях имелся западный капитал, что обеспечивало клинике великолепное оборудование и контакты с зарубежными коллегами с использованием их наработок.

Зайдя в вестибюль, я спросил в регистратуре, где можно найти Марину Викторовну Ткачеву? И девушка-регистратор сказала, что, скорее всего, – в ординаторской.

– Ой, да вон же она! – девушка указала на пару, спускавшуюся по лестнице.

В женщине я сразу узнал Марину, а рядом с ней шел чем-то знакомый высокий худощавый мужчина чуть за тридцать, гладковыбритый, в шикарном костюме и галстуке, о чем-то оживленно вещавший улыбающейся медсестре. Вот они дошли до регистратуры и распрощались, после чего Марина обратила внимание на меня.

– О, кого я вижу, неужто того робкого кавалера, что не имеет смелости подойти к красивым женщинам? – ее смех серебристыми колокольчиками прозвучал в ушах, и я почувствовал, что пропал.

– И каков же будет обещанный сюрприз? – все так же весело поинтересовалась она.

– Так ведь сюрприз же, – не поддался я на провокацию и предложил пройти в мою машину.

Выйдя на улицу, мы подошли к серебристому Фольксвагену Пассат, купленному мной полтора года назад в салоне, когда я хотел пустить пыль в глаза Наташке. Предупредительно открыв пассажирскую дверь, я предложил девушке присесть, что она и сделала, нимало не смущаясь и не испытывая беспокойства.

Значительно позже я ее спрашивал, почему она так бестрепетно села в машину к незнакомцу, не думая о последствиях, а Марина ответила, что с первого же момента почувствовала, что во мне нет фальши и порока, и что она будто бы знала меня уже много лет. Вот такая она у меня.

Сев за руль, я предложил вначале немного перекусить, поскольку сюрприз ожидался примерно через пару часов, которые все равно надо было чем-то занять. И мы заехали в небольшой частный ресторанчик неподалеку, который был мне известен хорошей кухней, и все два часа, насыщаясь, болтали, осторожно пытаясь выяснить, что собой представляет другой.

Выяснилось, что у нас много общего, оба любим спорт, фантастику и море, а Марина еще и пишет иногда рассказы на тему попаданцев, что интересует и меня, и некоторые из них даже опубликованы.

После ужина я отвез ее на обрывистый берег реки, где в лучах заходящего солнца открылся великолепный вид на замерзшую водную гладь, в которой словно искры переливались отражения лучей, падающих на льдинки. Самое интересное, что я выяснил совсем недавно, – именно здесь световое засорение от города было минимальным, и едва солнце зашло, как на небе появилась россыпь очень крупных звезд, которые невозможно увидеть в городе.

Мы молча стояли довольно долгое время, пока окончательно не замерзли, после чего отправились в машину. Всю дорогу назад Марина молчала, а уже возле своего дома сказала:

– Не думала, что ты такой романтик, но мне это нравится, – и мы поцеловались в первый раз. Этот поцелуй впоследствии долго вспоминался, поскольку являлся началом нашей совместной жизни.

С этого дня мы стали встречаться практически ежедневно, за исключением дней, когда у Марины было вечернее дежурство, или, когда мне приходилось ездить в командировки по делам компании.

Наши свидания становились все более личными, мы часто с удовольствием целовались, и где-то через месяц-полтора оказались в постели. Впрочем, этот термин не может передать всего, что мы прочувствовали во время нашей близости. Марина оказалась девушкой темпераментной, и я, надеюсь, не подкачал. По крайней мере, я ее не разочаровал, а уж сам был просто по уши очарован.

С этого момента мы стремились тесно встречаться как можно чаще, и еще через месяц я сделал ей предложение.

Как сейчас помню, дело было в парке, где мы, как обычно, гуляли. Природа еще не очнулась от зимы, но уже кое-где появились подснежники. Мое сердце билось так часто и сильно, что казалось, застревало в горле, когда я протянул ей колечко, открыв футляр, и произнес срывающимся голосом:

– Буд моей женой.

Я видел, как вспыхнули ее глаза, но она ничего не сказала, просто крепко обняла и поцеловала меня так, что мы оба чуть не потеряли сознание, задохнувшись. Я понял, что это и есть ответ, и именно тот, что мне нужен...

Еще через три месяца была свадьба, небольшая: только ближайшие родные и друзья. Мы вместе решили, что лучше сэкономленные деньги потратить на отдых в свой «медовый месяц», который провели на Крите в гостинице, или даже лучше сказать Доме отдыха под названием «Крета-Стар».

Отель находился прямо на берегу Средиземного моря, наш вариант размещения обеспечивал «все включено», и в отеле работала на постоянной основе отменная команда аниматоров, так что, время летело незаметно.

Мы много плавали, загорали. Пару раз выбирались в ближайший городок Ретимно, где прогуливались по набережной в бухте мимо красавиц-яхт, доходя до волнолома, и, гуляя по нему, любовались морской перспективой, где яхты спорили с чайками на предмет заполнения всего поля зрения, покупали сувениры из оливкового дерева, пледы с греческим орнаментом и тому подобное.

Вернувшись домой, мы практически сразу заселились в небольшую однокомнатную квартирку почти в самом центре города, взятую в ипотеку. Первый взнос нам помогли выплатить наши общие родители, да и у меня были кое-какие сбережения.

Квартира была расположена очень удобно, поскольку обоим до работы было добираться не более пятнадцати минут, хотя ехать приходилось в разные стороны.

Работа у Марины начиналась раньше, но раньше и заканчивалась, поэтому сложилось так, что я возвращался, когда дома уже был готов ужин, зато мойка посуды и наведение чистоты в квартире входило уже в мои обязанности.

По выходным мы ходили в театр, кино, в гости к моим и ее друзьям, или просто гуляли в парке, когда позволяла погода. В общем, вовсю наслаждались обществом друг друга.

***

Марина

Все четыре года с Сережей я не могу нарадоваться на своего мужчину. Кажется, мы понимаем друг друга с полуслова. В его объятиях я просто таю, и секс такой, что – «бабочки в животе». Впрочем, в последний год все как-то пошло на спад. Сережа жалуется на повышенную утомляемость, начались непонятные кровотечения из носа, а главное, он не хочет идти к врачу, мол, это все – из-за напряженной работы в компании. У них как раз заключались новые договора на поставку оборудования, и ему часто доводилось задерживаться в офисе, а потому и ложиться спать приходилось довольно поздно. Так что, такие вечера в постели, что были в самом начале нашей семейной жизни, теперь можно было пересчитать по пальцам. Да и дети все никак не получались.

Я несколько раз пыталась с ним серьезно поговорить, но он постоянно переводил все в шутку. Иногда во время таких споров он даже откуда-то находил силы, чтобы показать, что все вовсе не так уж плохо. Тем не менее, я переговорила в нашей клинике с профессором Дмитрием Анатольевичем Крамским, пообещавшим мне во время ближайшей годовой диспансеризации провести тщательный осмотр его всеми врачами, сославшись на новый регламент обследований.

У нас в клинике вообще замечательный коллектив, ко мне все относятся хорошо, правда из-за того, что я выгляжу чересчур молодо, мало кто называет меня полным именем, многие врачи, особенно в возрасте, вообще зовут Мариночкой. Впрочем, мне это даже нравится, я сама не чувствую себя старой. Разве что больным не разрешаю панибратства, дабы не ронять престиж лечебного заведения.

Дмитрий же Анатольевич, мало того что заместитель главврача, так еще и удивительный диагност, поэтому я была уверена, что обследование будет всеохватывающим. Так и оказалось. По результатам первых анализов, Дмитрий Анатольевич убедил Сережу пройти полное обследование, сказав, что ему что-то не нравится, но что именно, он пока сказать не может, а сможет только после недели, проведенной Сергеем в клинике, где ему, к тому же, проведут поддерживающую терапию, способную справиться с его стрессом и повышенной утомляемостью.

В конце этого периода врач пригласил меня к себе в кабинет.

– Спасибо, Дмитрий Анатольевич, – бросилась я к нему, едва войдя в кабинет. – Сереже стало заметно лучше.

Но тот отчего-то не торопился поддержать меня в радости и предложил присесть, мол, есть серьезный разговор. У меня сжалось сердце, и я упала на стул напротив него. Он немного помялся и, наконец, решился.

– Мариночка, – начал седой врач, – должен сказать, что у вашего мужа обнаружилось очень редкое заболевание, которое обычно проявляется на более ранних стадиях, чаще – в детстве. Я сейчас буду предельно откровенным, но вы сразу не пугайтесь. В принципе, излечить его можно, вот только в силу редкости заболевания, стоимость курса лечения просто зашкаливает. Понимаете, на исследования по лечению и разработку медикаментов ушли колоссальные деньги, а для их возврата нужно либо большое число пациентов, либо... Ну, вы понимаете.

Меня словно ударили по голове, и я в ужасе спросила:

– А что будет, если не лечить?

– К сожалению, ситуация будет только ухудшаться. Примерно в тридцати процентах случаев заболевание переходит в летальную форму. Да и без того, оно сильно ограничивает качество жизни. А главное, чем скорее приступить к лечению, тем лучше прогноз. Именно сейчас, на самой ранней стадии существует возможность полностью купировать последствия, что будет, скажем, через полгода, я сказать уже не берусь. И вообще, лучше бы не затягивать. У нашей клиники имеются партнеры в Германии, и они готовы предоставить курс лечения, я уже связывался.

– С-сколько? – непослушными губами вымолвила я.

– Что ск... А, к сожалению, один только первый курс обойдется в сто тысяч, а надо еще как минимум два. На весь курс лечения потребуется около четырех месяцев, и все это время пациент должен провести в клинике.

– Сто тысяч рублей? – воспрянула я духом, лихорадочно соображая, как скоро удастся продать нашу квартиру.

– К сожалению, долларов. И это – лишь первый курс. На все лечение с реабилитацией может уйти не менее полумиллиона.

Показалось, что на меня обрушилось небо, в глазах потемнело.

– Что с вами? – всполошился врач, глядя на меня. Наверное, мое лицо его испугало, и он сунул мне в руку заполненный наполовину стакан воды с характерным запахом корвалола.

– Вот, выпейте.

– Наша квартира столько не стоит, – едва шевеля губами, сумела пролепетать я и одним глотком осушила стакан, не почувствовав вкуса.

– Ну, можно еще попытаться получить ссуду или попросить о помощи людей. Вот только время поджимает. Боюсь, что через месяц-два прогноз будет уже не таким утешительным, не говоря уже о стоимости лечения.

– Я все поняла, спасибо. Только Сереже, пожалуйста, не говорите, я постараюсь что-нибудь придумать.

Я собрала все силы, стараясь не заплакать, и покинула кабинет терапевта.

Все еще не будучи способной уместить в своей голове страшную новость, я, пошатываясь, шла по улице залитого солнцем города, полного людей, что, радуясь теплу поздней осени, наслаждались погодой. В голове крутилась одна мысль: «Что же делать?» Я не могла себе представить, где найти такие деньги. Наша маленькая квартирка, особенно если продавать ее быстро, вряд ли потянет и на один курс лечения, а нужно целых три. Занять у друзей? Не вариант. Ни у кого из них и близко нет подобной суммы. Да и как потом отдавать?

Первой мыслью было – идти в областную администрацию. Ведь есть же какие-то фонды, в том числе благотворительные, что-нибудь еще. Ну, невозможно же представить, что там никто не сможет помочь!

Целую неделю я бегала по разным организациям, начиная с обладминистрации и заканчивая разными благотворительными организациями, и везде мне выражали сочувствие, вот только денег найти не могли... ну, или не хотели давать, упирая на то, что, мол, тут и для детей-то не хватает, приходится по телевизору клянчить. Кстати, как вариант, предлагали обратиться для сбора денег на ТВ, но там объяснили, что для них сейчас главное – дети, они-то уж точно ни в чем не виноваты, да и деньги на них дают охотнее.

Сергей ничего не знал, радуясь улучшению самочувствия и строя планы на отпуск, предполагая весной съездить на Кипр и с жаром обсуждая детали. Я изо всех сил старалась поддерживать эти обсуждения, но, к сожалению, не могла выдавать положительные эмоции на таком уровне, и Сережа начал что-то подозревать и задавать вопросы. Пришлось придумать, что у нас был очень тяжелый пациент, жизнь которого под вопросом, и что в последнее время я сильно уставала от операций.

– Вот отдохнем, и все наладится, – бодро воскликнула я, и Сережа поверил, опять придя в хорошее настроение. Ну, не могла я взвалить на плечи больного мужа неподъемную ношу, но постепенно моя решимость таяла...

***

После очередного похода по кабинетам чиновников, я сидела в кафе, ожидая заказа – ничего особенного: кофе и круассан в качестве позднего завтрака, – и мысли мои были мрачнее тучи.

– Марина Викторовна! Вы позволите?

Подняв голову, я увидела Михаила.

С Михаилом я познакомилась еще четыре года назад, в тот день, когда он как раз пришел в клинику на очередную диспансеризацию и тут же попытался завязать со мной знакомство. Это с ним мы спускались с лестницы, когда Сережа впервые приехал ко мне на работу. Я знала, что он – владелец холдинга Итерра, к которому прикреплена наша клиника.

Симпатичный, учтивый, но мне всегда казалось, что олигархи, а Михаила уж точно можно отнести к таким, не ищут серьезных отношений с обслуживающим персоналом, а становиться игрушкой богатея – не в моих правилах. Вот почему я вежливо, но твердо отклоняла его ухаживания, а тут еще познакомилась с Сергеем, и все остальное ушло на второй план.

Да и не было у него на ухаживания так уж много времени, график работы – довольно напряженный, требующий частых длительных отлучек по делам его холдинга. Не так давно его имя попало в список богатейших бизнесменов России по версии Форбс, правда, далеко не на самые первые строчки.

Вскоре после нашей с Сергеем свадьбы, он, к моему облегчению, и вовсе ушел в сторону.

– Сказать честно, мне сейчас не до компании, – резковато ответила я ему.

– А что так? Кто-то обидел? Только скажите, ух, я ему!..

От Михаила шла волна оптимизма, резко контрастировавшего с моим настроением, но, пытаясь быть вежливой, я, все же, ответила:

– Просто неудачный день. Проблемы, знаете ли.

– А вы попробуйте поделиться ими, скажем, со мной. Кто знает, может, все не так уж и скверно.

И тут у меня внутри словно что-то сломалась. Оптимизм визави, помноженный на мою черную меланхолию, словно вышиб пробку из бутылки подогретого шампанского. Градом хлынули слезы, и я отчаянно разрыдалась...

Пришла в себя от монотонного успокаивающего голоса и обнаружила, что Михаил сидит рядом, приобняв и прижав мое лицо к своей груди, и гладя по волосам.

– Ну-ну, все всегда можно исправить. Нельзя исправить лишь смерть, но у вас ведь не об этом речь...

– А если об этом? – оттолкнула я от себя успокаивающего меня мужчину, и выпрямилась, стараясь унять слезы.

– А вот с этого момента поподробнее, пожалуйста.

Михаил подобрался и внимательно смотрел на меня.

И я, уставшая от всех своих неудачных поисков и от необходимости держать все в тайне от мужа, рассказала ему все. Слова хлынули потоком: немного несвязно, перескакивая с одного на другое, я рассказала, какой диагноз обнаружился у мужа, сколько стоит лечение, и как я бегала по знакомым и оббивала пороги, пытаясь наскрести денег хотя бы на один курс, и как повсюду получала облом. Того что я могла наскрести, едва ли хватало даже на один курс, и это с учетом продажи квартиры.

Михаил слушал внимательно, не переспрашивая, но так, что хотелось выложить ему все до конца. Что я и сделала.

Опустошенная после исповеди, я достала платок и начала приводить себя в порядок. В этот момент официант принес еще кофе мне и сидевшему рядом мужчине, который в какой-то момент успел сделать заказ.

– И теперь я просто не знаю, что еще можно сделать, – всхлипнув в последний раз и вытирая глаза платком, закончила я.

Михаил немного помолчал, а потом медленно произнес:

– Знаете, Марина, как мне кажется, не все так уж безнадежно. Просто надо подумать, глядишь, что-нибудь, да и можно будет сделать.

– Правда? – во мне вспыхнула надежда, и я уставилась на мужчину.

– Правда, – с уверенностью сказал тот, и добавил:

– А пока предлагаю здесь перекусить, вам явно нужны силы. И знаете что, зайдите ко мне в офис послезавтра, возможно, что-то и прояснится.

Сердце мое застучало часто-часто. Мне подарили надежду, и я была готова сделать все, чтобы эта надежа осуществилась.

***

Михаил

Последнее время мой холдинг был на подъеме, его высококачественная металлургическая продукция пользовалась большой популярностью, как в стране, так и за рубежом. Были кое-какие мысли по расширению, но полмиллиона баксов вынуть было легко и практически не повлияло бы на состояние компании. Другой вопрос, зачем мне это? Конечно, благотворительности я был не чужд, не так давно созданный в холдинге благотворительный фонд оказывал адресную помощь нуждающимся или попавшим в беду детям. Но здесь – другое.

Мне нравилась, можно даже сказать очень нравилась эта милая и веселая девушка, точнее, молодая женщина. Увидев же ее сегодня, я был просто поражен, насколько она отличалась от себя самой еще несколько месяцев назад. Тем не менее, расставаться просто так с деньгами тоже не желал. В конце концов, кто мне ее муж? В голове даже мелькнула противная мыслишка, что его кончина дала бы мне возможность вплотную заняться этой, даже несмотря на сегодняшний потухший взгляд, красивой женщиной.

Я нажал на клавишу селектора:

– Николай.

– Да, Михаил Васильевич.

– Срочно собери всю информацию по Веселову Сергею Анатольевичу, менеджеру АО «Силикавель». В особенности, что касается его заболевания.

– Как срочно?

– Думаю, завтра к вечеру я бы хотел иметь весь расклад.

– Будет сделано, Михаил Васильевич.

Я отключился и задумался, положив подбородок на оттопыренный большой палец правой руки, левой тихонько постукивая по столу. Конечно, деньги – немалые, но интересно, насколько далеко сможет зайти женщина ради любимого человека?

***

– Как же так можно?! – ошеломленно проговорила Марина в ответ на мое предложение.

– А что не так? Почему я должен выкидывать такие большие деньги, ничего не получив взамен? Мы ведь с вашим мужем не только не друзья, но даже и не знакомые. Вы полагаете, что я вот так запросто готов разбрасываться деньгами лишь из человеколюбия? Тогда посмотрите, сколько больных и обездоленных в стране... если всем так помогать, то моих денег надолго не хватит. Да и то не на всех. А тут я готов оказать адресную помощь именно вашему мужу, и будет лишь честно, если в ней поучаствуете и вы.

– Но как же...?

– Бартер. Простой бартер. Я – вам, ну, ему, вы – мне. Так ведется испокон веков. Зато гарантирую, что с ним все будет в порядке. Я обеспечу все необходимое лечение, и даже если не хватит указанной вами суммы, то все равно доведу дело до конца. Более того, поскольку его будут лечить в Германии и довольно длительное время, то я обеспечу вам посещение его в клинике, предоставив свой личный самолет и проживание в лучшей гостинице, скажем, неделю через две.

Марина сидела словно застыв. Ее лицо выглядело маской, но я словно видел, как в ее голове бешено крутятся мысли. Она перепробовала уже все, ничего не помогло, а тут – шанс. Да еще какой. Постепенно выражение ее лица показало, что она пришла к какому-то решению, и я вмешался.

– Так, что? Пройдемся еще раз по деталям соглашения? – спросил я и, не дожидаясь ее реакции, продолжил:

– Значит, через неделю, вашему мужу и вам будут сделаны визы в Германию, одновременно я заключу договор с клиникой Шарите о приеме и излечении вашего мужа. Мои консультанты провели предварительные переговоры, и в клинике берутся поставить его на ноги. Уверяют, что после этого он будет полностью здоров, но на всякий случай его застрахуют за мой счет в компании Альянс СЕ на случай рецидива, и если что, Шарите сделает все необходимое, чтобы исключить рецидив в дальнейшем.

Я внимательно посмотрел на Марину.

– Пока все понятно?

Белая как мел женщина заторможенно кивнула, и я продолжил:

– Стало быть, в среду через неделю вы вылетаете с мужем в Германию рейсом Люфтганза, и, устроив его там, через неделю возвращаетесь на моем личном самолете сюда, где вам придется выполнить свою часть сделки. А еще через две недели, моим же самолетом будете доставлены обратно в Берлин. Для вас будет забронирована все та же гостиница Штайгенбергер в пешей доступности от Шарите, где вы проведете неделю, общаясь с мужем, а потом вернетесь ко мне. И так – вплоть до его выписки. Думаю, говорить мужу о личном чартере смысла нет, всегда можно сказать, что прилетели Аэрофлотом либо Люфтганзой. А насчет денег, смело ссылайтесь на мой благотворительный фонд, там все будут предупреждены.

– А что же будет со мной? – дрожащими губами вымолвила женщина.

– Да боже мой, ничего страшного. Просто, когда вы здесь, я стану как бы заместителем вашего мужа.

– Но как же ему...?

– А он ничего не узнает, и как только вернется сюда, клянусь, я ни словом не дам ему понять, и навсегда исчезну из вашей жизни. Вам придется потерпеть меня всего-то недель десять. К тому же, обещаю, что сделаю все, чтобы эти недели не показались вам чем-то ужасным. Только и вы уж постарайтесь выполнять свою часть договора. Я могу понять, что у женщин бывает, что голова там болит или совсем нет настроения. В таком случае насиловать я вас, конечно, не собираюсь, вот только чересчур частые такие заскоки могут привести к расторжению контракта со всеми вытекающими...

– Я все поняла, – выдохнула Марина. – Так, как все это будет?..

– Завтра вы должны передать мне ваши паспорта и фотографии на визу, после чего занимайтесь мужем, а по возвращении сюда вас встретит водитель и привезет ко мне домой. Никаких вещей из своего дома брать не нужно, все что понадобится, вам купят здесь, – и я протянул руку для скрепления договора, обратив внимание, что рука девушки была просто ледяной.

– Ну-ну, не надо так переживать, главное, что ваш муж будет жить.

***

Марина

Мягкое покачивание лимузина убаюкивало, в голове все перемешалось: сборы, полет, Берлин, клиника. Так много всего. Позади – две недели, наполненные суетой.

Вначале – этот трудный разговор с Сережей. Пришлось рассказать ему о диагнозе, правда, не хватило храбрости сказать, что эта болезнь, если не лечить, часто бывает смертельной. Не хватало еще вгонять мужа в депрессию. Однако и того что я рассказала, хватило, чтобы полностью выбить его из колеи. Благо, известие о том, что благотворительный фонд «Партнерство» готов выделить средства на его перелет в Германию и лечение, и даже обещает обеспечивать мои перелеты к нему на неделю через две, в какой-то степени вернули самообладание. Но главное, он держится.

Еще было необходимо договориться на работе насчет краткосрочных отпусков без содержания для полетов, но тут помог Дмитрий Анатольевич, и все решилось как бы само собой. К тому же, он сказал, что фонд «Партнерство» сделал перевод в клинику средств, и мои отпуска будут оплачиваемыми. Потом – разговоры с родителями...

А после – собственно полет и регистрация в клинике.

Там нас встречал и устраивал Сергея очень симпатичный доктор – профессор Стинцинг, еще молодой, но уже внушающий доверие своими обширными познаниями, уверенностью и детальными объяснениями. Он провел для нас экскурсию по клинике, Сергея поселили в отдельной палате с туалетом, душем и телевизором. Большим подспорьем было то, что в палате имелся скоростной Wi-Fi, стало быть, мы сможем быть на связи.

Кормят в клинике три раза в день на выбор из трех меню, а если что не устраивает, можно заказать меню индивидуальное, которое уж точно должно устроить взыскательный вкус любого пациента.

Я провела с мужем все время до вечера, мы гуляли по университетскому саду, вспоминая все хорошее в нашей жизни и заряжаясь оптимизмом на будущее. Только где-то около восьми вечера я отправилась в свою гостиницу, оказавшуюся и впрямь недалеко, минутах в десяти пешком через мост Хуго-Пройсс-Брюкке. Благо, чемодан мой был на колесиках.

Большой номер с двуспальной кроватью был довольно аскетичен. Кроме собственно кровати там находились еще две тумбочки по ее краям, стол с креслом на колесиках и телевизором на стене над ним, да еще один маленький круглый столик с распашным креслом и торшером рядом. Зато в санузле, помимо туалета имелись и ванна, и душевая кабина, можно пользоваться, чем захочешь.

Я приняла душ и без сил растянулась на кровати. Делать ничего не хотелось, в голове крутились мысли о будущем. У меня так и не нашлось сил признаться мужу в заключенной мною сделке с олигархом, и я старалась об этом не думать. К тому же, не давало покоя беспокойство за Сережу – как-то пройдет обследование, что покажут анализы. С этим я и уснула, а утром двинулась опять к мужу.

Уже в середине недели все анализы и обследования были сделаны, и доктор Стинцинг заверил, что ничего сверхсложного нет, и что уже завтра они приступают к первому курсу терапии. Он уверял, что основные симптомы заболевания будут купированы к концу первого курса, то есть, недели через три, а потом потребуется просто восстановительное лечение и последующие курсы для закрепления результата. Он еще раз подтвердил, что если не будет никакого форс-мажора, то все лечение займет примерно месяца три с половиной-четыре.

Сейчас эти его слова согревали сердце и придавали сил для будущего.

***

Остановка лимузина прервала мои воспоминания.

Загородный коттедж Михаила в элитном поселке представлял собой практически дворец. Трехэтажный, более трехсот квадратных метров в плане, он вмещал в себя восемь спален – хозяйскую и семь гостевых – расположенных на втором и третьем этажах. На первом этаже размещалась огромная гостиная с прихожей, а также, большая кухня-столовая и две комнаты для прислуги. А в цокольном – игровая комната с баром и биллиардом, тренажерная и внутренний бассейн с выходом в наружный через пластиковую шторку. Рядом с бассейном – сауна, так что, купаться в нем можно круглогодично.

Все спальни оснащены собственными санузлами.

На широком крыльце меня встречал сам Михаил и выстроившаяся рядом с ним прислуга: домоправительница, ее муж – садовник, кухарка и две приходящие горничные. Во дворе еще виднелись охранники, но они старались быть незаметными.

– Знакомьтесь, – сказал обитателям Михаил, – ваша новая хозяйка, Марина. Все ее распоряжения выполнять как мои.

Сконфузившись и залившись краской, я с упреком посмотрела на хозяина дома, но со всеми вежливо поздоровалась, поторопившись прошмыгнуть вслед за Михаилом внутрь дома, спасаясь от всеобщих взглядов.

Хозяин привел меня в огромную спальню с кроватью королевского размера и гардеробом в виде шкафа-купе, в который можно было входить как в комнату. Михаил указал в шкафу на правую сторону и сказал, перейдя на ты:

– Вот здесь будут твои вещи. Я кое-что купил на первое время, если что еще понадобится, скажи Глафире, она обеспечит.

Я увидела на вешалках пару платьев и брючный костюм, а в выдвижных ящиках – нижнее белье. Все, похоже, было моих размеров, что и подтвердил хозяин:

– Моя секретарша Ирочка имеет практически твои размеры, она все и покупала на свой вкус. Если что не понравится, заменим.

– Да зачем же? Мне всего этого не надо, у меня свое есть, – окончательно сконфузившись, пролепетала я. – Я же здесь временно.

– Это ничего, главное, чтобы у тебя с этим не было проблем. А сейчас будем ужинать. К твоему сведению, прием пищи у нас, в принципе, не регламентируется, но все же, обычно мы будем есть вместе: завтрак – в районе восьми утра, обед – с часу до двух, а ужин – в шесть-семь вечера. Впрочем, если внезапно почувствуешь голод, то на кухне всегда можно найти что-нибудь в холодильнике. А пока переодевайся, я выйду, чтобы тебя не смущать.

Я с благодарностью кивнула, но переодеваться в чужую для себя одежду не рискнула, и начала распаковывать свой чемодан. Вынув оттуда смену белья, розовую кофточку и темно-синюю юбку, я вошла в ванную комнату, чтобы принять с дороги душ.

Санузел был круче того что в гостинице, несмотря на их пять звезд, и имел окно. Площадь его – около двадцати квадратов, и по центру, возле окна стояла большая ванна-джакузи, а справа от нее – душевая кабина. Сам туалет, размещался слева, за перегородкой из матового стекла. На полочках возле ванны и в душевой кабине стройными рядами стояли разного рода шампуни, кондиционеры и прочая, не всегда мною узнаваемая косметика, типа молочка для тела. Слева от двери находился большой умывальник с зеркалом над ним, а на полке стояли два стаканчика с зубной пастой и щетками. В правом щетка была запечатана в целлофан, и новый тюбик с зубной пастой, а в левом –хозяйском – также находилась безопасная бритва, и рядом стоял флакон с пеной для бритья. Между стаканами на стене висел бесконтактный диспенсер жидкого мыла.

Я по-быстрому приняла душ в кабине, оценив возможность переключения с душевой головки, позволявшей выбирать разные режимы работы, на «тропический душ», вытерлась пушистым и мягким полотенцем, одним из висящих справа от двери на крючке, и вышла в спальню. Я старалась не думать о том, что должно здесь случиться уже в ближайшее время, но мысли нет-нет, да и вспыхивали в голове. Я представить себе не могла, как смогу изменить любимому мужу, но хорошо помнила слова Михаила насчет расторжения контракта.

Нельзя сказать, что Михаил мне не нравился, но само то, что мне придется спать с ним, делало его образ, если и не неприятным, то уж точно не желанным. Однако в этот вечер он не стал посягать на меня. После роскошного ужина, на котором я смогла опознать даже не все блюда, он отвел меня в спальню и оставил одну, «привыкать», как он выразился.

Так прошли две недели: Михаил ночевал в одной из гостевых спален, предоставив возможность мне – гостье – осваивать хозяйскую. Но каждый вечер он проводил со мной за разговорами, мы вместе смотрели телевизор или записи фильмов и сериалов, и Михаил всегда интересовался, что именно мне нравится, как бы составляя мой психологически портрет.

По вечерам после работы я заезжала домой и не меньше получаса торчала в Скайпе, разговаривая с Сережей, после чего садилась в лимузин и ехала в загородный дом Михаила.

Несмотря на то что наше общение стало более непринужденным, и к концу двухнедельного срока, не только хозяин, но и я, уже обращались друг к другу на «ты», все это в значительной степени напрягало, я каждую минуту ожидала начала приставаний, и это не давало мне расслабиться и в полной мере оценить весь предоставляемый в особняке комфорт, несмотря на предупредительность персонала. Мне все время казалось, что меня обсуждают и осуждают как продажную женщину. И это напряжение спало только во время полета в Берлин.

***

Михаил

Неделя, проведенная Мариной с мужем, была полна оптимизма, особенно после того как она узнала, что его уже больше не мучают постоянные кровотечения, да и силы его значительно восстановились, и они, как докладывали мне присматривающие за ними люди, часто гуляли вместе в находящемся за рекой парке Шпреебоген, идя туда окружным путем через мост Мольтке-Брюгге и дальше – мимо посольства Швейцарии. А нагулявшись, шли обратно более коротким путем по Конрад-Аденауэр-Штрассе через мост Кронпринценбрюкке.

К концу недели сил у мужа стало побольше, и они уже выходили и на Плац дер Републик, добираясь до Рейхстага, на стенах которого все еще сохранились надписи, оставленные советскими солдатами и бережно сохраняемые современными немцами, даже такие как: «Берлину крышка!».

Их с Сергеем разговоры, как правило, касались темы процедур, окружающих его людей, планов на будущее и того, как он по ней скучает. Марина же делилась новостями о том, как проходят ее дежурства в клинике, о последних операциях, в которых она принимала участие, о погоде в нашем городе и обо всем остальном. Но ни разу не коснулись нашего с ней соглашения, что поднимало мой оптимизм. Она также скучала по Сергею и с чистым сердцем говорила ему об этом, что всегда заканчивалось поцелуями.

Возвратилась домой Марина уже довольно спокойной. По-видимому, ей показалось, что и дальше все будет так же. Но это не входило в мои планы, а потому вечером, в день ее прилета, я, как обычно, проводил ее в спальню, но, вместо того чтобы уходить, начал раздеваться. Марина замерла, уставившись на меня.

– Ч-что ты хочешь делать? – дрожащим голосом спросила девушка.

– Хочу принять душ... вместе с тобой, – весело ответил я, раздевшись уже до плавок. – Ты почему еще не голая?

– Я... я... не могу... Мне стыдно...

– Ну, что за ерунда, мы же договорились: сейчас я – твой муж, а мужа стесняться не надо. Ты ж Сергея не стесняешься?

Марина словно оцепенела. Она, конечно, понимала, что рано или поздно это случится, но, похоже, надеялась, что все будет скорее поздно, чем рано. И вот момент настал. Я подошел к ней, нежно обнял и прижал к себе.

– Ну-ну, успокойся. Ничего страшного не случится, – тихо говорил я, поглаживая по голове молодую женщину, сердце которой колотилось так, что я это чувствовал своей кожей, потом наклонился и твердо прижался своими губами к ее дрожащим губкам.

– Ну, представь себе, что ты – в Германии, в сауне. Знаешь же, наверное, что там все ходят голыми, невзирая на пол. Вот и тут мы с тобой просто вместе помоемся. Обещаю, что сегодня я к тебе приставать не буду. Слышишь, обещаю, – твердо сказал я и начал помогать женщине раздеваться, начав расстегивать ее кофточку.

Услышав мои слова и поверив в то, что самого страшного пока не случится, она дрожащей рукой расстегнула молнию юбки, и через пару минут стояла передо мной неглиже, одной рукой прикрывая грудь, а другой – лобок.

– Вот и молодец, – улыбнулся я, успев уже все с себя снять, и, взяв ее за локоть, потянул за собой в душевой бокс, который у меня был довольно большой – полтора на полтора метра, – где включил так называемый тропический душ из насадки диаметром сантиметров тридцать.

Близость к ней моего обнаженного тела с эрегированным членом, очевидно вызывала в ней скованность, но в то же время, она должна была помнить, что связана контрактом, и что ей придется уступить мне ради здоровья своего мужа, пусть что-то внутри нее этому и противилось. Еще идя в кабину, она мельком бросила взгляд на стоящее по стойке смирно мое достоинство, и похоже, оно привело ее в трепет. Мне не приходилось стесняться своих размеров, член был длиной около двадцати сантиметров, а толщиной – где-то в ее запястье. Не знаю размеров ее мужа, но не думаю, что они значительно больше. Скорее, даже меньше.

Стоя под водопадом в душевой кабине, я начал намыливать ее мягкой мочалкой, повернув к себе спиной, и хотя она вначале слегка сопротивлялась, но потом уступила, дав мне себя намылить сзади. Пока я намыливал ее спину и даже попу, она еще как-то с этим мирилась, хотя периодически ее пробивал озноб, но, когда я, повернув ее к себе лицом, начал намыливать грудь, она охнула и вцепилась в мои руки своими, не давая двигаться.

– Что такое, малыш? – нежно спросил я, прекратив движения.

– Можно я сама? Ну, пожалуйста!.. – в ее голосе слышалась мольба, и я послушался, передав мочалку ей в руки.

– Но ты все равно должна будешь помыть меня. Ведь именно таков был план: я мою тебя, а ты – меня. Согласна?

Марина часто-часто закивала головой, отвернулась и с облегчением начала намыливаться спереди, тем не менее, будучи вынужденной спиной и попой периодически касаться моего стоявшего торчком члена. Повернуться же лицом ко мне, видимо, было выше ее сил. Она быстро закончила намыливаться и смыла все с себя, покрутившись из стороны в сторону под струями тропического душа.

– Теперь моя очередь, – сказал я, передавая ей уже намыленную мочалку и поворачиваясь спиной.

Не думаю, что Марина не принимала душ вместе с мужем, так что, в принципе для нее в этом не должно было быть ничего сверхъестественного, поэтому она довольно сноровисто намылила мне спину, зад и ноги, после чего я повернулся к ней лицом, как раз в тот момент, когда она стояла, склонившись и заканчивая намыливать мои икры. И перед глазами молодой женщины во всей красе предстал мой напряженный член. Она резко распрямилась и, стараясь не смотреть вниз, начала намыливать мне грудь, в то время как я с интересом смотрел на нее. Намылив грудь, руки и живот, ей пришлось-таки перейти к моей возбужденной плоти, и тут я ее остановил:

– Только не мочалкой! Руками.

Еще сильнее задрожав, молодая женщина, набрав в правую руку побольше пены, начала осторожно намыливать мой отросток, с трудом смыкая пальцы на его стволе. Когда она, продолжая плотно охватывать ствол, прошлась по головке, мои колени задрожали, и я выдохнул:

– Еще.

Она провела мыльной рукой по головке еще раз... и еще... после чего быстро юркнула рукой под член, намылив мошонку, и выпрямилась, с облегчением произнеся:

– Все!

Я помолчал, а потом с неохотой проговорил:

– Пожалуй, ты права, – после чего быстро ополоснулся под струями, перекрыл воду и, раздвинув двери душевой кабины, первым вышел из нее.

Когда мы вытерлись и вышли из ванной комнаты, Марина поспешила запрыгнуть под одеяло, даже не сняв с головы наверченного как тюрбан полотенца, а когда я последовал за ней, дрожащим голосом пискнула:

– Ты же обещал!

– Я – человек слова. Мы просто будем спать в одной кровати, я к тебе даже не притронусь, – после чего повернулся к ней спиной и затих, притворившись, что уснул.

Марина же долго ворочалась, ощущая рядом, на расстоянии вытянутой руки чужого мужчину. Но где-то после получаса, ее организм не выдержал и потихоньку отрубился. Несколько позже уснул и я.

Утром я встал первым и принес в спальню на специальном подносе, пригодном для установки в кровать, «завтрак в постель», уже приготовленный кухаркой. Ничего особенного: яичница, венские колбаски, сыр и листья салата, черный кофе, а также стакан апельсинового сока.

– Соня, пора вставать, – ласково позвал я, поцеловав ее в щеку.

Мои слова заставили девушку проснуться и, похоже, вспомнить все, что было накануне, и это вогнало ее в краску, но запах кофе раздразнил аппетит, и она, для сначала выпила сок, а потом лихорадочно набросилась на еду. Похоже, от переживаний аппетит у нее был зверский.

Примерно так и прошли эти две недели. Все нерабочее время мы проводили вместе, за исключением ее заездов домой для разговора с мужем. А по выходным я устраивал экскурсии по близлежащим достопримечательностям. Марина, по ее словам, до сих пор никогда столько не путешествовала и не гуляла. В конце же дня мы посещали рестораны, боулинг, диско-клубы и иные места развлечения, так что, к вечеру она уже была физически и эмоционально перегружена и быстро засыпала в постели, которую ей приходилось делить со мной. Перед сном мы часто принимали совместный душ. Марина уже больше так явно не смущалась, промывая мои гениталии, да и мне позволяла оказывать ей ответную любезность, но никаких посягательств на нее я не допускал, и постепенно это мероприятие тоже стало рутинным.

И ко сну вместе со мной Марина постепенно привыкла, уверившись, что это безопасно для ее нравственности, хотя иногда под утро и просыпалась в моих объятиях, ощущая мою утреннюю эрекцию. При этом, часто она сама ночью перекатывалась ко мне и прижималась, видимо, забываясь во сне. Но я держал себя в руках, и она постепенно расслабилась, уже не ожидая подвоха.

Так наступила пятница, день ее отлета в Берлин.