Когда на следующее утро я отправился в путь, меня заинтересовала какая-то особенно пересеченная местность. Я велел Вилли остановить фургон, оседлал лошадь и поехал осмотреться в поисках более легкого пути.

Пока вел разведку, мои фургоны догнал обоз. Катлер настаивал на том, чтобы поезд двигался вперед, несмотря на то, что Вилли предупредил его о моих опасениях. К тому времени как я вернулся, у первых двадцати фургонов, проехавших по тропе, сломались все колеса. Я рассказал людям о своем открытии, и они пошли в обход.

Несмотря на столкновение с разъяренной толпой, Катлер настаивал на том, чтобы двигаться вперед и бросить фургоны и их семьи. Теперь весь лагерь был в открытом противостоянии, и в результате проголосовал за то, чтобы стоять на месте одну неделю, дабы обеспечить ремонт всех сломанных колес, а Катлера выгнали, и его место занял мой старый друг Герман Корс. Катлер был взбешен своим смещением с должности.

В тот день, столкнувшись с необходимостью стоянки, я отвел Вилли к реке и срезал несколько веток, чтобы сделать удочки. Мы сидели, молча радуясь возможности избавиться от стресса прошедшей недели. Постепенно нашего улова стало достаточно для вкусной трапезы из форели.

Вилли спросил:

– Ты не хочешь пригласить Меган? – в качестве моста к теме, которую мы избегали.

– Если вам с Гретхен это нравится, то непременно. Ты же знаешь, я никогда не запрещу вам видеться с ней. – ответил я. – На самом деле, я знаю, как вы с Гретхен близки с ней. Меган любит вас обоих и сделает для вас двоих все на свете. На самом деле, может наступить время, когда вы все предпочтете остаться с ней. Если это случится, я просто хочу, чтобы ты знал, что все, чего я когда-либо хотел, это чтобы было лучше для тебя и Гретхен.

Вилли кивнул:

– Фрау Меган говорила нам то же самое. Мы с Гретхен поговорили об этом. Мы хотели бы, чтобы был какой-нибудь способ остаться с вами обоими. Но если фрау Меган решит покинуть обоз и отправиться в Юту, я должен принять решение о том, что делать мне и Гретхен... Я не могу рисковать будущим Гретхен из-за прихотей старого незнакомца, если мы появимся с фрау Меган в Юте без предупреждения. Он может решить вышвырнуть нас, чтобы мы опять жили на улице. Мы решили остаться с тобой. Гретхен говорит ей о нашем решении, пока мы разговариваем с тобой.

Я похлопал Вилли по плечу, чтобы признать, что понимаю, насколько трудно взваливать такое тяжелое решение на детей его и Гретхен возраста. Мы встали и пошли обратно в лагерь.

В заднюю часть моего фургона заглядывал незнакомец. Я протянул Вилли связку форели и подошел к мужчине сзади, сжав рукоятку своего револьвера.

– Не хотите мне сказать, какого черта вы здесь делаете, мистер? – предостерегающе спросил я.

Мужчина развернулся и одарил меня елейной улыбкой, которую не поддерживал торгашеский взгляд его глаз. На секунду мне показалось, что он собирается выхватить револьвер, но он увидел, что у меня преимущество – я выхвачу свой из кобуры раньше, чем сможет сделать это он, и старательно держал руку подальше от кобуры.

– Просто любопытно посмотреть, что у тебя там, друг, – сказал он слащавым голосом.

– Ты мне не друг. Отойди от моего фургона, сейчас же, – скомандовал я.

Он усмехнулся и отступил, так и не повернувшись ко мне спиной. У меня было насчет него плохое предчувствие.

***

В тот же вечер началась игра в покер. Незнакомец забрел в лагерь, пока мы рыбачили, и осмотрел окрестности. Он заявил, что его зовут Майкл О'Рурк, и сразу после ужина он будет раздающим в игре. Он то и дело доставал бутылки виски, уговаривая и поощряя игроков выпить.

Одного за другим он банкротил игроков, и место в игре занимал другой. О'Рурк продолжал сыпать шутками и насмешками, возбуждавшими бедных пионеров, побуждая их играть против него.

Дикие ставки раскрасневшихся пьяных новичков увеличивали банк, в то время как О'Рурк продолжал стричь своих овец. Он смеялся, когда человек вставал после потери заработка за всю свою жизнь и, ошеломленный, возвращался к своей плачущей семье.

Последними участниками при приближении полуночи, оказались пьяный разглагольствующий сутенер Майк и Уильям Катлер. Количество денег у сутенера Майка уменьшалось, и он проклинал свою удачу.

О'Рурк продолжал поддразнивать его насчет того, на что он будет ставить, когда у него кончатся деньги. Майк сказал, что у него есть шлюха, на которую он может поставить. О'Рурк бросил взгляд на хмурую Кейт и покачал головой.

– Это меня совершенно не волнует, – сказал О'Рурк. – А не хочешь поставить эту рыжую, тогда мы могли бы что-нибудь придумать.

Майк выругался, но в глазах отчаявшегося человека вспыхнул огонек, и я понял, что его зацепило предложение О'Рурка. Кейт и Меган обе начали выкрикивать резкие возражения.

Майк встал, сжав кулаки:

– Заткнитесь на хрен! Я знаю, что делаю! – кричал он Меган и Кейт, а О'Рурк хихикал, выигрывая очередной победный джекпот.

Я понял, что мне пора сесть за стол.

– Ооо! Новая кровь за столом! – усмехнулся О'Рурк, тасуя карты. – Извини, ты слишком долго ждал.

– Сейчас будет последняя раздача этого вечера, – объявил он, раздавая по пять карт.

Я посмотрел на трех королей, которых мне сдали, в то время как Майк радостно поднял ставку на пятьдесят долларов. Уильям Катлер ответил и поднял ставку еще на пятьдесят. Я ответил, и О'Рурк устроил грандиозный спектакль, изучая свои карты. Наконец, он сказал:

– Я отвечаю и поднимаю на тысячу.

Он бросил деньги в ожидающий банк.

– Тысячу?! – закричал Майк. – У меня нет таких денег!

– Ну, друг, тебе лучше найти что-нибудь, чтобы поднять ставку! – О'Рурк продолжал пристально смотреть на Меган.

– Ладно, договорились. Одна ночь с девушкой! – сказал Майк.

Кейт и Меган прижались друг к другу, выкрикивая протесты. Остальная часть лагеря погрузилась в мертвую тишину, в то время как драма продолжала разворачиваться.

– Одну ночь?! – усмехнулся О'Рурк. – Думаешь, ее киска из золота? Нет, если ставишь ее, то навсегда! Это значит, что я оставлю ее себе. Когда уйду, она пойдет со мной!

Майк, не колеблясь, вскочил, схватил Меган за запястье и потащил, несмотря на ее возражения. Кейт начала бить Майка по спине, пытаясь заставить его отпустить Меган. Он повернулся и ударил ее кулаком в лицо. Из носа Кейт потекла кровь, а сама она упала на четвереньки, оглушенная ударом.

Меган рванулась, Майк дал ей пощечину, и она рухнула на землю.

– Вот твоя тысяча! – торжествующе закричал Майк, снова садясь за стол.

Катлер в отчаянии оглядывался по сторонам, прося людей одолжить ему денег на повышение ставки. Он настаивал на том, что у него в руках выигрышная комбинация. Но, либо ни у кого не было денег, либо, что более вероятно, люди не были склонны одалживать их ему. Наконец, он с отвращением сбросил карты.

О'Рурк посмотрел на меня и улыбнулся в предвкушении.

Я удивил его, когда вытащил остатки своих золотых монет и уравнял его ставку.

– Интересно, – сказал он, – я думал, ты поставишь фургоны, – сказал он, попросив еще карты. Майк сказал, что оставляет свои. Я попросил две карты и сделал сброс, не потрудившись посмотреть, что мне сдали. О'Рурк взял три карты, в то время как я внимательно наблюдал за ним.

– Я последний делающий ставку, так что, подниму еще на тысячу! – радостно объявил О'Рурк.

Теперь к Катлеру присоединился сутенер Майк, униженно прося денег, предлагая бесплатный секс с Кейт до конца поездки. Но ничто не смогло побудить толпу помочь сутенеру. Столкнувшись с неизбежным, он сбросил карты и рухнул в кресло.

Все посмотрели на меня.

– Вот что я тебе скажу, друг, я приму в качестве ставки твои фургоны! – заявил О'Рурк.

– Они стоят в десять раз дороже, – спокойно заявил я.

– Может, и так, – ответил он, – но я приму в качестве твоей ставки только их.

Он самодовольно уставился на меня сверху вниз.

Я сделал паузу, как бы взвешивая его предложение.

– Уравниваю и поднимаю на пулю, – сказал я, вытащил из кобуры свой военно-морской револьвер Кольт и положил его на стол.

По аудитории пронесся коллективный вздох, как будто всех пронзил электрический ток. Поднялся возбужденный ропот, и все отодвинулись от стола, на случай если возникнут проблемы.

– Что значит «ты поднимаешь на пулю»? – нахмурившись, посмотрел на меня О'Рурк. Обе его руки лежали на столе, чтобы показать, что он явно не угрожает мне.

– Только то что значит, на пулю, – ответил я. – Видишь ли, я наконец-то тебя узнал. Я встречал тебя в дюжине коровьих городков Техаса и Канзаса. Я никогда не играл против тебя, так что, у тебя нет причин меня помнить, но я видел, как ты жульничал в карты в каждом игорном заведении, в котором играл.

– Тогда тебя еще звали не Майкл О'Рурк. Тебя называли «Джонни-За-Двойкой», профессиональным игроком, подлым как гремучая змея, и таким же молниеносно смертоносным. Я наблюдал, как ты делаешь то же самое, что только что сделал здесь. Ты жульничал настолько явно, что хотел, чтобы кто-нибудь тебя обвинил, чтобы ты смог его убить.

– Ты убил, должно быть, десять человек, обыгрывая одну и ту же комбинацию. Ты сдавал одному парню, вроде Майка, четыре валета, потом другому, вроде Катлера, четыре дамы, затем еще одному, вроде меня, четыре короля. А себе сдавал четыре туза.

Я позволил О'Рурку осознать, что я его раскусил.

– Видишь ли, я даже не смотрел свои карты, но знаю, что ты сдал мне четвертого короля, чтобы я погнался за банком и проиграл свои фургоны твоим четырем тузам, Джонни. И совершенно очевидно, что Майку и Катлеру пришлось сбросить выигрышные карты из-за расстроенной реакции, которую они демонстрируют после того, как я описал, что ты сделал.

Действительно, за волнением обоих пьяных мужчин наблюдать было бы интересно, если бы мне не приходилось продолжать сосредоточивать все внимание на О'Рурке. Я видел, что он был в ярости от того, что его разоблачили, и в любую секунду собирался попытаться меня убить.

Его глаза впились в мои, когда он сказал:

– Так, что же помешает мне тебя убить? Ты обвинил меня в мошенничестве. В конце концов, ты положил свой револьвер на стол. Все, что мне нужно, это вытащить свой и выстрелить, прежде чем ты дотянешься до своего револьвера! – усмехнулся он.

– Джонни, ты не знаешь о моем козыре в рукаве. В то время как ты держал обе руки на столе, я достал свой второй револьвер под столом, взвел курок и целюсь прямо тебе в живот.

О'Рурк побледнел, когда понял, что моя левая рука все время, пока мы разговаривали, оставалась скрытой. Он никак не мог встать и выхватить оружие до того, как я выстрелю в него в упор пару раз.

– Эти пули 36-го калибра вонзятся тебе в печень раньше, чем у тебя появится шанс, Джонни. Ужасный способ умереть. Медленно истекая кровью и страдая от боли, в то время как ты кричишь, прося об облегчении.

Я покачал головой, чтобы подчеркнуть, что ему не стоит вступать в безвыходную ситуацию.

– Итак, есть два способа, которым все может закончиться, – объявил я. – Первый: ты уравниваешь мою ставку, и я прошу Майка открыть своих четырех валетов, затем Катлера открыть своих четырех дам, затем я открою своих четырех королей, а потом ты откроешь свои четыре туза. Когда это случится, я убью тебя за карточное шулерство.

Я подождал пару минут, пока О'Рурк трясся от страха. По его лицу струился пот, в то время как он пытался найти выход из своего затруднительного положения. Он не хотел сегодня умирать.

– Ты сказал, что есть другой способ, – нарушил молчание О'Рурк, отчаянно ища выход.

– Ну, Джонни, все что тебе нужно, это сбросить карты, потому что ты все это время блефовал. У тебя на самом деле нет четырех тузов. Ты потеряешь этот банк, Джонни, встанешь и уедешь из лагеря, не оглядываясь, – предупредил я.

Прошло полминуты, и он, наконец, сбросил карты, признавая свое поражение.

– Когда будешь вставать, Джонни, я хочу, чтобы ты был очень медленным. Я хочу, чтобы ты отвернулся от меня. Затем двумя пальцами вытащил из кобуры свой револьвер. Просто брось его на землю, Джонни, и оставь там. Я попрошу Вилли привести сюда твою лошадь, и ты сможешь уехать, ни с кем не прощаясь.

Когда он выехал в ночь, лагерь зааплодировал, а Майк двинулся к банку.

– Это что ты хочешь сделать, Майк? – поднял я руку, чтобы преградить ему путь к деньгам.

– Он жульничал. Ты доказал, что он мошенничал, так что, я получаю свои деньги обратно, – заявил он.

– Нет, Майк, я не доказал, что он мошенничал. Он сбросил карты, точно так же, как это сделал ты, прямо перед ним. Все что я доказал, это что он блефовал. И, Майк, моя рука все равно перебивает твою, так что, я забираю весь банк.

Я пристально посмотрел на Меган, когда до нее дошло, что я говорю. Я сгреб все деньги и, схватив Меган за руку, повел ее прочь. Майк продолжал протестовать и угрожал мне. Я повернулась к нему лицом.

– Если у тебя с этим проблемы, что ж, мой револьвер все еще лежит на столе, в любое время, когда решишь со мной сцепиться, Майк.

В ту же секунду, как мы вошли в мой шатер, Меган повернулась и начала меня колотить. Я схватил ее за бицепсы и крикнул:

– Какого черта ты это делаешь?

Она выглядела разъяренной, говоря:

– Думаешь, что выиграл меня и теперь можешь делать со мной все что захочешь?

– На случай, если ты забыла, человек, управляющий твоим фургоном, только что сделал из тебя ставку и ударил твою подругу по лицу! Ты впрямь думаешь, что я позволю тебе вернуться к нему? – с горечью сплюнул я.

– Нет, я выиграл тебя и собираюсь содержать! Держать тебя здесь, чтобы ты была в безопасности. Оставить тебя, чтобы Вилли и Гретхен не беспокоились о тебе, а ты бы отрабатывала свое содержание! С этого момента ты будешь отвечать за питание. Будешь отвечать за этих детей. Когда мы опять отправимся в путь, ты будешь вести второй фургон вместо Вилли. И Гретхен будет сидеть рядом с тобой, вместо того чтобы каждый день бежать по десять миль, ругаясь на этих чертовых быков!

– И, клянусь Богом, сделай же что-нибудь с ее языком! Я устал выслушивать, как она ругается словно пьяный матрос! Ты пояла меня, миссис Янг? – прошипел я.

Я выскочил из шатра и буквально столкнулся с Вилли и Гретхен, вытаращившими глаза от подслушанного разговора. Внутри шатра начала рыдать Меган.

– Идите и позаботьтесь о ней! – приказал я.

Они бросились внутрь, начав утешать Меган. Я обошел каждый фургон, принадлежавший кому-либо, кто играл тем вечером в покер. Я выкликал его до тех пор, пока человек не просыпался и не выходил на улицу, чтобы я мог спокойно с ним поговорить.

Я вернул им деньги, сколько, как мог вспомнить, они проиграли О'Рурку с предупреждением никому не говорить о том, что я сделал. Я потратил много времени, грубо отвергая обильные благодарности. К концу ночи единственными, кому я не вернул деньги, были сутенер Майк и Катлер.

К черту их.

***

– Кейт, не спишь? – громко прошептал я.

Я услышал в фургоне какое-то шевеление, и оттуда высунулась голова Кейт. Даже в бледном лунном свете я мог видеть повреждения от удара Майка. Кейт щеголяла парой синяков под глазами и разбитым носом.

– Майк здесь? – спросил я.

– Нет, этот жалкий ублюдок – в пьяном обмороке! – ответила она раздраженным голосом.

– Я хочу, чтобы ты собрала свои и Меган вещи. Ты переезжаешь к нам, – сказал я ей.

– Уверен, Зеб? – спросила она с благодарным облегчением.

– Только одно, Кейт. Я не хочу, чтобы Вилли и Гретхен были посвящены в твои дела, – предупредил я.

– Не волнуйся, Зеб. Любой мужчина, который захочет меня трахнуть, пока я так выгляжу, будет достаточно возбужден, чтобы отвести меня к себе, – кисло усмехнулась она.

Когда Кейт вошла в шатер, раздались радостные возгласы в честь воссоединения, и возбужденные голоса перекрывали друг друга в разговоре. Я вытащил из фургона седло, бросил его у костра, чтобы согреваться, и положил голову на жесткую кожаную подушку.

«Итак, я рад, что мой план по улучшению жизни идет настолько хорошо», – саркастически подумал я, засыпая.

Завтрак не был воодушевляющей благодатью. Постоянно подходили люди, благодарили меня и делали небольшие подарки, несмотря на мое вчерашнее предостережение этого не делать. В состоянии досады я отказался рассказать об этом любопытной Меган.

– Ничего не знаю, и это не ваше чертово дело, миссис Янг! – сообщил я ей после четвертого запроса информации. Это заставило ее замолчать в отвратительном настроении, под стать моему.

Похмельный сутенер Майк неуклюже подошел и потребовал, чтобы Кейт вернулась в его фургон. Она закричала о своем отказе, и мне пришлось оттолкнуть его, решительно предупредив, чтобы он не возвращался.

С меня было достаточно. Я пригласил Вилли опять отправиться со мной на рыбалку, но он нерешительно сказал, что у него с Гретхен и Меган кое-что запланировано.

***

Я провел на рыбалке весь день. Не получил ни единой чертовой поклевки. Странно, но меня это вполне устраивало. Безмятежность пребывания наедине с бьющейся неподалеку водой водопада позволила мне нежиться в тишине до заката.

Войдя в лагерь, я услышал шум. Сначала подумал, что просто пара мужчин ввязалась в драку. Во время этого путешествия такое было достаточно распространенным событием. Подойдя ближе, я обнаружил, что тут совсем другое дело.

На земле ничком лежала Гретхен и плакала. На ней лежал Вилли, пытаясь защитить сестру. Сверху на Вилли лежала Меган, защищая его, в то время как ее по голой спине хлестал плеткой для верховой езды мужчина.

Рядом с Меган на земле лежала ее порванная блузка. Разорванная ткань была пропитана кровью. Та же кровь лилась из шрамов на ее спине, в то время как обезумевший мужчина продолжал снова и снова наносить ей удары.

Проповедник Джефферс отступил назад и нанес еще один удар плетью, после чего двинулся в сторону, чтобы хлестнуть Вилли и Гретхен. Его удар пришелся по ребрам Вилли, и мальчик поморщился от боли, продолжая защищать свою сестру.

– Да проклянет Господь всех папистов! – гремел Джефферс, нанося Вилли еще один удар окровавленным хлыстом. Джефферс опять двинулся, чтобы найти плоть, еще не запятнанную плеткой. Меган нанесли еще один удар, и она закричала от боли.

Да проклянет Господь вавилонских шлюх, служащих папистам! – Джефферс нанес еще один удар плетью, заявив:

– Бог помазал меня Своим Мстителем, чтобы наказать Исчадий Ада!

Кейт протестующе закричала, когда Миган выгнула спину в ответ на еще один болезненный удар плетью. Кейт не могла вмешаться, потому что ее удерживал сутенер Майк, чтобы не дать ей прийти на помощь своей подруге. Она боролась с Майком, пытаясь вырваться, но все было бесполезно, потому что тот был для нее слишком силен.

Остальная часть толпы кричала в знак протеста, но Уильям Катлер удерживал их на расстоянии, держа дробовик, угрожая убить первого же, кто вмешается. Я не мог рисковать, выстрелив в спину Катлеру. Не потому, что у меня были какие-то моральные запреты стрелять в спину ничего не подозревающему человеку, а потому, что мог промахнуться и попасть в кого-то в толпе.

Я выхватил револьвер, подбежал к Катлеру и ударил его тяжелой рукоятью по затылку как раз в тот момент, когда сутенер Майк крикнул ему, предупреждая. Ошеломленный Катлер упал на колени, а разъяренная толпа бросилась к нему и лишила дробовика. Затем набросилась на сутенера Майка и освободила Кейт.

Ничего не подозревающего Джефферса оставили мне.

Обезумевший проповедник размахнулся, чтобы еще раз ударить свои беспомощные жертвы, когда я развернул его и ткнул револьвером в лицо. Он отшатнулся назад, вытянув руки, чтобы защититься. Я переместился в зону досягаемости рук и снова ударил его револьвером. Из его щеки хлынула кровь.

Он закричал, пытаясь отступить от моего натиска. Разъяренная толпа толкнула его обратно, развернув ко мне лицом. Он начал скулить, умоляя не бить его. Я ответил, запустив нокаутирующий удар своим револьвером, попавший ему прямо в рот.

Его губы разомкнулись от болезненного удара, сломавшего ему передние зубы, и теперь нерв, открытый воздуху, причинял ему боль, после чего он начал плакать. Тем не менее, он умолял меня, а я продолжал методично избивать его револьвером, пока он почти перестал быть похожим на человека.

Когда я отступил назад, чтобы еще раз ударить беззащитного мужчину, моя рука была остановлена. На меня с беспокойством смотрел Герман Корс и спокойно сказал:

– С него хватит, Зеб.

– Черт возьми, не хватит! – зарычал я, пытаясь высвободить руку.

– Нет, Зеб. С него хватит, – пытался логически убедить меня Герман. – Ты же не хочешь его убить.

– Черт возьми, хочу!

– Я изгоню его, Майка и Катлера из обоза, – заявил Герман.

– Черт возьми, кто ты такой?! Принесите мне мой кнут! Я убью всех этих ублюдков до единого! – разорялся я.

– Зеб, ты же не хочешь, чтобы их кровь была на твоих руках, – продолжал пытаться вразумить меня Герман.

Я посмотрел Герману прямо в глаза.

– Герман, ты не представляешь, сколько крови на моих руках, – холодно заявил я. – Эти три жалких ублюдка не будут иметь большого значения.

Герман бросил в меня свой последний аргумент.

– Зеб, ты пугаешь Меган и детей.

При упоминании их имен я инстинктивно посмотрел на них. Все еще прижимаясь друг к другу на земле, у всех были испуганные лица, когда они увидели ту сторону моего характера, которой никак не ожидали.

Мой гнев мгновенно рассеялся, при мысли о том, что я причиняю им боль. Я сунул револьвер обратно в кобуру и сделал шаг к ним, надеясь, что они простят мою убийственную ярость, свидетелем которой стали только что.

Я протянул руку в мольбе. Вилли и Гретхен, плача, подбежали ко мне и обняли. Я стоял, утешая их, как мог, и целовал в макушки.

Я подошел к Меган, все еще лежащей на земле и смотрящей на меня в ожидании и с надеждой. Воспаленные красные рубцы на ее теле и все еще кровоточащие шрамы на спине оставались на виду у всех.

Несмотря на то, что она была топлесс, в тот момент мне было малоинтересно изучать ее восхитительные сиськи. Моей заботой было увести ее подальше от этого места, чтобы я смог о ней позаботиться. Я осторожно поднял ее, стараясь не причинить боли больше, чем она уже испытала, и отнес в свой шатер.

Она обняла меня и склонила голову ко мне, пока я шел. Я сказал Вилли, чтобы тот нашел мне кувшин самогона. Он побежал выполнять просьбу. Гретхен шла рядом со мной, держась за край моих синих джинсов, нуждаясь в физическом контакте, и с беспокойством смотрела на Меган.

Мы донесли Меган до моего шатра. Я сказал Гретхен оставаться снаружи, внес Меган внутрь и осторожно положил на раскладушку. Она продолжала плакать и стонать от боли. Я изучал шрамы на ее спине, Меган держала голову опущенной, пряча от меня взгляд.

Полог шатра открылся, и вошла Кейт с двумя бутылками. Во-первых, там была бутылка самогона, которую я просил. В другой была мазь для обработки ран. Кейт сказала, что Корсы позаботятся о Вилли и Гретхен, пока Меган будет выздоравливать. Затем Кейт оставила меня наедине с Меган.

Я взял бутылку почти чистого спирта и велел Меган выпить столько, сколько сможет. Меган делала глоток, а затем морщилась, концентрируясь, чтобы все не выплюнуть. Она продолжала выпивать, рассказывая, что случилось.

– Когда ты ушел на рыбалку, подошла дама и подарила Гретхен маленькое золотое распятие в благодарность за возвращение денег ее мужа, которые тот проиграл в покер. Я ни о чем не думала, надевая ожерелье на Гретхен, и любовалась им.

Мы шли по лагерю, и нас увидел проповедник Джефферс. Увидев подвеску, он сошел с ума, назвав Гретхен приспешницей сатаны, и ударил ее своей плетью для верховой езды. Я дала ему пощечину, а он хлестнул меня. На него набросился Вилли и попытался с ним драться, и он хлестнул Вилли.

Затем он пришел в ярость, пытаясь избить Гретхен плетью. На нее сверху упал Вилли, чтобы защитить, принимая удары на себя. Я бросилась обратно к нему, а он схватил блузку и просто сорвал ее с меня, в то время как сам хлестал меня снова и снова. Я упала на Вилли, а потом нам на помощь пришел ты, – она икнула.

– Меган, я не хочу причинять тебе боль, но должен смазать твои раны спиртом, иначе они загноятся. Будет очень больно, – предупредил я.

Меган кивнула и приготовилась к надвигающейся боли. Я обильно полил свой платок самогоном, а затем осторожно начал промокать раны Меган.

Она продолжала дергаться и вздрагивать, когда алкоголь вступал в контакт. Она стонала от боли, а я говорил тихим спокойным голосом, пытаясь ее утешить. Я приказал ей продолжать пить самогон, надеясь, что это немного уменьшит боль.

Я нанес мазь, окуная в нее палец и проводя им по рубцам. Меган дрожала от моего прикосновения. Я подумал, как мне хотелось прикоснуться к Меган, а теперь, при сложившихся обстоятельствах, я жалею, что это делаю.

– Хотела бы я, чтобы ты знал, как я желала, чтобы ты прикоснулся ко мне, Зеб. Я проводила каждую ночь, мечтая о том, чтобы ты прикоснулся ко мне, обнял меня, поцеловал, занялся со мной любовью, – невнятно произносила свои слезливые слова Меган, когда подействовал самогон.

Я перевязал раны тонкой хлопчатобумажной тканью, и Меган потеряла сознание. Затем я присел рядом с ней, готовый сделать все, чтобы помочь женщине, которую любил.

Утром, несмотря на протесты, меня сменила Кейт. Жена Германа Корса принесла для Меган немного супа. Постепенно я осознал, что каждая женщина, что ранее пренебрежительно относилась к Меган с Кейт, теперь приняла их в подруги. Был постоянный поток посетителей, помогавших Меган в ее нуждах. Меня отодвинули в сторону, пока Меган шла на поправку.

Герман Корс решил, что обозу потребуется провести дополнительную неделю стоянки в лагере, чтобы продолжить ремонт фургонов. Меня это вполне устраивало. Это позволило мне отправиться на охоту за столь необходимыми запасами мяса, чтобы пополнить наши запасы.

***

Я опять был на рыбалке, когда она пришла ко мне. Я сидел на большой гранитной плите ниже по течению от водопада, наслаждаясь остаточным теплом скалы. Меган села рядом со мной, а потом уткнулась в меня носом.

– Ты выглядишь лучше, – с комом в горле сказал я.

– Я и чувствую себя лучше. Мне просто требовалось пойти и найти тебя! – сказала она, глядя на меня снизу-вверх.

Я бросил свою удочку, и по обоюдному молчаливому согласию мы придвинулись друг к другу и поцеловались. Мы продолжали целоваться. Я был в замешательстве, потому что мне реально хотелось прикоснуться к ней и ласкать ее тело, но я не хотел причинять боль от ее травм. Меган решила эту проблему, взяв мои руки и положив их на свои сиськи. Она наблюдала за моим лицом, чтобы увидеть, как я отреагирую.

Я начал мягко перебирать и сжимать эти великолепные холмики. Она обняла меня и крепко прижала к себе.

– Займись со мной любовью, – выдохнула она.

Наша страсть продолжала нарастать, когда я яростно поцеловал ее и уткнулся носом в ее шею. Я нежно прикусил мочку ее уха, и у нее вырвался тихий стон удовольствия. Я изменил позу, мои руки раздвинули ее ноги, и я погладил там.

Когда я провел ладонью по ее киске, она ахнула, а затем поспешно начала стаскивать с меня штаны.

Мой член вырвался на свободу, она схватила его и начала поглаживать, опустив голову мне на колени. Она пошевелила губами и медленно скользнула моим членом в свой теплый манящий рот, а затем...

– АЙ!!! – закричал я. – Какого черта ты его укусила?!

Взволнованная, сбитая с толку Меган начала заикаться:

– Я не знала! Я лишь следовала совету Кейт!

– Просто старайся быть осторожной, Меган, там такое нежное место, – сказал я, откидывая назад ее голову.

Она осторожно засунула мой член обратно и начала мягко облизывать его и обсасывать. Я одобрительно застонал и дал ей несколько указаний. Она с готовностью подчинилась.

Я вырвался и раздел ее, жадно впитывая глазами ее красоту. Ее сиськи были идеальными, покачиваясь в такт ее движениям. Большие розовато-красные ареолы замерзли в воздухе, заставляя ее соски напрячься, умоляя, чтобы их пососали. Ее плоский живот дернулся от моего прикосновения, когда я потянулся, чтобы погладить ее мягкую пушистую каштановую киску.

Мы продолжали целоваться, в то время как наши руки блуждали, переплетаясь друг с другом. Я схватил ее за гриву огненных волос и осторожно потянул. Ее голова поднялась ко мне в знак согласия, и я зарычал ей:

– Ты принадлежишь мне и только мне!

Она ответила, с энтузиазмом целуя мое лицо и грудь и, к счастью нежно, покусывая мои соски.

Я лег на камень и передвигал ее, пока она не оказалась надо мной в позе 69, когда я начал лизать ее киску. Она застонала от удовольствия и вернулась к обслуживанию меня. Я ощутил, как ее тело сотрясается рядом со мной, когда у нее начались оргазмы...

Мы продолжали весь день, пока ближе к часу заката я не уложил ее сверху на себя, и она меня оседлала.

Медленно она вводила мой набухший член все глубже и глубже в себя, пока я, наконец, полностью не оказался в ее теплом плену. Она начала медленно двигать своим телом на мне в желаемом темпе. Ее глаза закрылись, когда она сосредоточилась на удовольствиях, тесно переплетающихся в ней.

Мы продолжали, и наши скользкие от пота тела свободно скользили друг по другу. Я перекатился на нее сверху в миссионерской позе. Она мяукнула, как дикий котенок, когда я вошел в нее, ее ноги активно прижимались к моим бедрам, пытаясь получить лучший доступ к тому, что доставляло ей удовольствие. Когда я кончил, полностью войдя в нее, то почувствовал, как она дрожит во время своего последнего оргазма...

Мы стали целоваться и ласкать друг друга, задыхаясь и восстанавливая дыхание.

Прошло полчаса, а потом мы искупались под водопадом, омывая друг друга.

Когда мы вернулись в лагерь, Вилли и Гретхен хихикали над нами. Другие одаривали нас понимающими улыбками. А озорная Кейт спросила, как мы провели день, и я ответил, что в ее уроках не хватало некоторых очень важных деталей. Я пошел дальше, а Меган осталась поговорить с Кейт. Внезапно я услышал, как Кейт разразилась громким смехом.

До конца недели мы возвращались на нашу скалу, и Меган жадно исполняла на практике уроки, полученные от Кейт.

***

Мы свернули лагерь и снова отправились в путь на запад. Теперь наш второй фургон вела Меган, рядом с ней сидела Гретхен. Вилли ехал со мной. Вскоре у нас сложился гармоничный образ жизни, и все не могло быть лучше, когда появился гонец с новостями, повлиявшими на нашу жизнь.

В соседнем Колорадо было найдено золото, и туда отчаянно устремился поток шахтеров. У меня был шанс первым продать им припасы. Возможности получения прибыли взлетели до небес, и все, что мне было нужно, это повернуть на юг, выйдя из поезда. В тот вечер я обсуждал это у костра, внимательно наблюдая, как отреагирует Меган. Поедет ли она со мной в Колорадо? Продолжит ли путь в Юту, чтобы стать послушной третьей женой Ли Янга, или продолжит путь в Калифорнию с Кейт?

Она смотрела на меня, пока я говорил, а затем сказала:

– Ты честно и справедливо выиграл меня, и теперь должен содержать меня, Зеб!

Я бросился к ней и целовал ее раз за разом, в то время как дети аплодировали.

На следующее утро мы сообщили всем о нашем решении и были удивлены тем, что Герман Корс и почти сотня других также решили, что их домом станет Колорадо. Кейт сказала, что она заинтересована в продолжении поездки в Калифорнию, а затем в Аризону, чтобы встретиться со своим стоматологом, который ее интересовал, поэтому мы попрощались.

Прежде чем уехать, Кейт обняла меня и Меган и вытерла с глаз слезу.

– Я так рада за вас обоих, и что вы отбросили всю эту чушь о том, что Меган замужем за этим старым пердуном в Юте. Вы все, похоже, забыли, что многоженство в Америке запрещено законом, и ни один брак не является законным до тех пор, пока не будет консумирован... Я трахнулась с достаточным количеством юристов, чтобы это выяснить!

Она засмеялась.

– Ну, по крайней мере, с этой частью насчет консумации, т.е. физического соития вы все же разобрались!

Мы помахали ей на прощание, сказав, что в нашем доме ей всегда будут рады.

Вилли и Гретхен бежали рядом с ее фургоном, прощаясь со своей тетей Кейт. Она продолжала смеяться и плакать, махая в ответ, пока не скрылась из виду.

Мы поехали в поселение под названием Голден и влюбились в прекрасную местность. Я превратил свои фургоны в магазины и вскоре распродал все что у меня было, шахтерам, спешащим сюда, чтобы разбогатеть. Я отправил телеграмму в Сент-Луис, чтобы пополнить запасы товаров, а сам тем временем решил построить магазин в быстро растущем городе.

Мы также осели на большом травянистом плато для нашей усадьбы, и начали с Вилли строить дом. Герман Корс поселился всего в нескольких милях от нас и, строя свой бизнес, продолжал бредить о том, насколько чиста тут вода.

***

Год спустя ранним утром я ехал в свой магазин. Было ясное утро 15 октября. Привязывая лошадь к коновязи перед магазином, я увидел группу мужчин, медленно идущих ко мне. Один из них кричал в мою сторону, и я сосредоточился на них.

Старый морщинистый мужчина кричал мне:

– Я пришел, чтобы убить тебя, Зебулон Рассел, за то, что ты украл мою жену!

Ко мне приближался Ли Янг, даже несмотря на то, что страдал от последней стадии сифилиса. Я содрогнулся, подумав, насколько близка была Меган к тому, чтобы заразиться от этого дегенеративного злодея.

Янга сопровождали другие, шедшие бок о бок с ним. Все они размахивали дробовиками, направленными в мою сторону. Когда они приблизились, я узнал Уильяма Катлера, сутенера Майка, проповедника Джефферса и Джонни-За-Двойкой. Понятия не имею, откуда появилась эта адская смесь, все, что я знал, это то, что каждый из них был одержим желанием убить меня.

Они намеревались дать мне такой же шанс, какой был у Маккласки, когда его застрелили в танцевальном зале Таттла, а его не было. Я же намеревался дать им тот же шанс, который Джим Райли дал убийцам Маккласки, и его тоже не было.

Они были метрах в пятидесяти от меня, когда я вытащил из кобуры винтовку со скобой Генри. Их глаза расширились, когда я взвел рычаг и прицелился в них. Я выстрелил первым, и на белой рубашке Ли Янга появился малиновый цвет. Удар развернул его, и его палец на спусковом крючке дробовика дернулся, сделав выстрел.

Картечь из дробовика двенадцатого калибра вонзилась сбоку в грудь проповеднику Джефферсу. Когда он падал, я заметил, что его правая рука повисла на тонкой нити сухожилия. Я быстро сделал еще два выстрела в грудь Ли Янга, отчего вся передняя часть рубашки стала красной. Он рухнул в грязь.

Джонни-За-Двойкой сделал отчаянный рывок, чтобы подобраться ко мне поближе и уничтожить меня из своего дробовика.

Он не подошел достаточно близко достаточно быстро.

Я выстрелил, и пуля 44-го калибра попала ему в лоб, мгновенно его убив.

Я почувствовал жгучую боль от дроби на излете, выпущенной Катлером слишком издалека, чтобы причинить мне вред. Он неловко открывал затвор дробовика, пытаясь быстро перезарядить свое оружие. Отчаяние заставило его бросать гильзы в грязь. Когда я прицелился, он закричал, бросил дробовик и поднял руки, чтобы защититься.

Мой выстрел без проблем пробил его жалкую защиту. Он отлетел назад, когда пуля попала ему в грудь и остановила сердце. Он рухнул на землю и слабо поднял к небу одну руку, прежде чем та вяло упала ему на грудь.

Я переключил свое внимание на сутенера Майка. Он бросил свой дробовик и закричал, чтобы я не стрелял. На улицу вышел шериф, быстро арестовал его и отвез в тюрьму, когда он все еще молил о пощаде, сваливая всю вину на остальных.

Я осторожно подошел к четырем мужчинам, лежащим на земле, чтобы убедиться, что они мертвы. Проповедник Джефферс был еще жив. Его учащенное дыхание выдувало кроваво-красную пену из груди. Его расфокусированный взгляд медленно остановился на мне, а затем каким-то образом он меня узнал.

– Мы искали тебя в Калифорнии, но тебя там не было, – с трудом выдохнул он.

– Все верно, – согласился я, глядя на него сверху вниз.

– Меня застрелил мой напарник! – пожаловался он на несправедливость происходящего.

– Пути Господни неисповедимы, Джефферс. Наслаждайся адом.

Я произнес это, когда он издал свой предсмертный хрип и умер. Я повернулся, чтобы открыть свой магазин.

***

Быстро пролетели восемь лет, и мы богатели и преуспевали. Вилли было восемнадцать, и в нашем торговом магазине он был полноправным партнером. Он выполнял основную часть работы, и я оставил все решения за ним.

Я дошел до того, что мог позволить себе финансировать шахтеров под процент, если, как я думал, они разбогатеют. Делал достаточно, выполняя наши соглашения, чтобы стать миллионером без необходимости трудиться в шахтах.

Меган работала учительницей в школе, в трех милях от нашего ранчо. Каждое утро она загружала фургон нашими детьми: Гретхен, которой сейчас тринадцать, Кэтрин, шести лет, названной в честь своей тети Кейт, Рейчел, пяти лет, названной в честь сестры Меган, и Джеймса, четырех лет, названного в честь моего друга Джима Мартина, погибшего в той ужасной перестрелке в баре в Канзасе, побудившей меня изменить свою жизнь.

Трое малышей обожали свою старшую сестру Гретхен, и все хотели быть рядом с ней, когда могли. Они карабкались к ней на колени, пока Меган вела фургон в школу.

Едва фургон трогался, за ним начинал тащиться бычок, прибывал в школу ко времени занятий, терпеливо ждал, пока занятия не закончатся, чтобы Гретхен вышла и ехала на нем без седла к месту своего назначения, будь то дом или магазин.

Мы пытались удерживать его в загоне для скота или сарае, но нам с Вилли надоело каждый день чинить повреждения, поэтому мы позволили ему свободно следовать за Гретхен. Излишне говорить, что о ней говорили все в нашем поселении, и я начал беспокоиться, когда вокруг нее стали роиться заинтересованные мальчики на общественных пикниках нашей церкви в воскресные дни.

Востребованные девушки готовили обед в корзинках для пикника. Востребованные мальчики делали ставки на обеды. Победители торгов в тот же день наслаждались едой и компанией приготовившей ее девушки. Я взволновал Меган и Гретхен, предупредив, что перебью ставки всех, кто заинтересуется Гретхен.

Гретхен побежала к своему брату жаловаться, но он просто рассмеялся и напомнил ей, как она вертит мной как хочет.

Вилли также наслаждался церковными собраниями. Он постоянно делает ставки исключительно на корзинку с обедом дочери Германа Корса. Только однажды он потерпел неудачу, когда не предвидел предложения соперника. Мрачный взгляд, который он бросил, когда девушка беспомощно оглянулась на Вилли, в то время как соперник уводил ее на площадку для пикника, свидетельствовал о том, что он чувствовал к ней. В следующее воскресенье соперник с подбитым глазом и сломанным носом не смог сделать ставку. Вилли же с разбитой губой был доволен, вновь сопровождая свою возлюбленную на пикник.

Герман Корс сказал, что когда наши дети вступят в брак, он намерен, чтобы Вилли работал на его пивоварне. Я сказал, что если Вилли это устраивает, я не возражаю против того, чтобы он работал на пивоварне, создававшей громкое имя пиву Германа.

Размышляя о своей жизни, в целом я был доволен тем, как все обернулось.

– СТОЙ, ЧЕРТОВО ИДИОТСКОЕ ЧУДОВИЩЕ! – завизжала Гретхен возле моего магазина.

Конечно, всегда есть несколько проектов, которые нужно еще проработать.

Исторические ремарки:

Фраза «Увидеть слона» была популярна во время Гражданской войны. Из-за новизны зрелища слона молодые люди, жаждущие войны, приравнивали воображаемую славу войны к этой новизне, когда они преследовали ее, только для того, чтобы узнать мрачную реальность боев.

Граф Ван Дорн, как уже отмечалось, был некомпетентным генералом Конфедерации. Он на самом деле был убит разгневанным мужем, которого не привлекли к ответственности за убийство Ван Дорна.

Общий приказ № 11 был указом, изданным генералом Федерации, приведшим к выселению всех жителей четырех округов на юго-западе Миссури во время Гражданской войны. Все их имущество было либо конфисковано, либо уничтожено.

Адольф Герман Кохрс переехал из Пруссии в Голден, штат Колорадо, и основал очень успешную пивоварню. Позже он американизировал свое имя в Корс.

Шериф Генри Ньютон Браун был современником Билли Кида и участвовал в войне округа Линкольн в Нью-Мексико. Позже он был назначен шерифом Колдуэлла, штат Канзас, одного из самых кровавых коровьих городков на Старом Западе. Смерть Брауна, описанная в рассказе, в значительной степени соответствовала реальным событиям.

Перестрелка в Гайд-парке была самым смертоносным одиночным столкновением на Старом Западе. Да, она даже превзошла перестрелку в ОК-Коррале. Невинной жертвой стрельбы стал Джим Мартин, а Джеймс Райли действительно уехал в ночь, только для того, чтобы исчезнуть со страниц истории.

Кэтрин Хорони, более известная на Западе как Кейт с Большим Носом, была проституткой и гражданской женой дантиста в Аризоне. Звали этого дантиста Док Холлидей.

Нож Боуи, названный в честь героя Аламо Джима Боуи, был создан кузнецом Джеймсом Блэком в Вашингтоне, штат Арканзас. Его секрет техники создания дамасской стали со временем был утерян. На сегодняшний день никто полностью так и не повторил результатов Блэка.

Джонни-За-Двойкой/Майкл О'Рурк был карточным шулером и игроком, наиболее известным тем, что являлся членом фракции Эрпа в Томбстоуне, штат Аризона.

Мормоны поселились на территории штата Юта в 1847 году и открыто практиковали многоженство. В качестве компенсации за обретение государственности они объявили полигамию вне закона, и в 1896 году стали 45-м штатом.

Наконец, чтобы написать эту историю, мне пришлось перепутать детали как в хронологическом, так и в географическом порядке. Так, например, если вы обвините меня, заявив, что Льяно Эстакадо не было рядом с Орегонской тропой или что Билли Кид был уже мертв, когда Генри Ньютон Браун встретил свою кончину, все что я могу сказать, – виновен по предъявленному обвинению. В остальном, я надеюсь, эта история вам понравилась.