The Rings от Andyhm

*******************************

Питер:

Что бы вы сделали, если подняли глаза от своего столика в баре отеля и увидели жену, которую любили пятнадцать лет (а последние три оплакивали, после того как она якобы умерла) сидящей за столиком с другой стороны бара. Она сидела рядом с мужчиной, смеясь над какими-то его словами. Звук ее смеха – громкий призыв к моим потрясенным чувствам. Она была так же прекрасна, как и всегда. Ее длинные темные волосы волнами спадали на плечи. Ее рука откидывала пряди с лица жестом, вплавленным в моею душу.

Три долгих года я оплакивал эту прекрасную женщину, мать нашей дочери. Я утешал дочь в ее страданиях, а она, в свою очередь, давала мне повод жить. Мне не даже не удалось ее похоронить, поскольку она пропала в море. И вот она сидит менее чем в десяти метрах от меня.

А я сделал вот что: я вскочил, опрокинув свой стол с напитком на нем. Раздался громкий треск и звук бьющегося стекла, и внезапно я оказался в центре внимания.

Я крикнул:

– Рэйчел!

Страдание сделало мой голос грубым.

Все взгляды были устремлены на меня, в то время как мой мог сфокусироваться только на лице Рэйчел. На долгое мгновение, в то время как остальная часть зала, казалось, застыла во времени, на ее лице промелькнуло удивление, медленно сменившееся выражением нерешительного узнавания, затем сильного замешательства и, наконец, полного шока. Она, пошатываясь, поднялась на ноги, кожа на ее лице потеряла свой цвет, а после ее глаза закатились, и она рухнула на пол.

В наступившей тишине мужчина, сидевший рядом с ней, воскликнул.

– Какого хрена?.. Джулия, в чем дело?

Затем обратился к своим спутникам:

– Черт возьми, ребята, мне нужна помощь.

Прежде чем он закончил говорить, я был уже на полпути через зал. Я остановился рядом с ней, опустился на колени и протянул к ней руки.

Он был с другой стороны от нее, держа ее за руку.

– Джулия, дорогая, в чем дело?

Затем он зарычал на меня:

– Кто ты, черт возьми, такой? Эй, не трогай ее.

Я проигнорировал его, и осторожно коснулся ее лица, прошептав:

– Рэйчел, о Боже, Рэйчел, это на самом деле ты?

Меня откинуло и я упал на задницу, когда он оттолкнул меня от нее.

– Оставь мою жену в покое, ублюдок.

Я снова посмотрел на женщину, лежащую на полу между нами. Его жену? Нет... нет, я не ошибся, это – Рэйчел. На шее у нее все еще висел старинный золотой крестик, который я купил ей в подарок после рождения нашей дочери. Если бы она просто хотела от меня уйти, то инсценировать собственную смерть было бы чересчур.

Двое мужчин, сидевших за тем же столом, подняли меня на ноги. Они попытались оттолкнуть меня, но я отмахнулся от них резким, сердитым: «Отвалите», и обратился к первому мужчине:

– Господи, приятель, если ты на ней женат, то у нас большая проблема. Это сделало бы ее двоемужницей, потому что, насколько мне известно, мы все еще женаты. Несмотря на то, что она должна быть мертва...

Я замолчал, осознав всю чудовищность ситуации, обрушившейся на меня.

– О, и, кстати, – успел я добавить, – ее зовут не Джулия, а Рэйчел!

– П... Питер, это ты? – прервал мою тираду тихий голос Рэйчел.

– Да, любимая, – ответил я, снова придвинувшись к ней.

Она посмотрела на меня, а затем на мужчину рядом со мной.

– О, Боже, нет, Джеймс. – Она разрыдалась, ее тело сотрясала дрожь.

Я обнял ее, и она уткнулась лицом мне в шею.

– Что, черт возьми, здесь происходит?! – закричал Джеймс, пытаясь оттащить ее от меня.

***

Джулия/Рэйчел:

Джим стучал в дверь ванной.

– Давай же, Джули, мы опоздаем, столики забронированы на семь, и остальные уже спускаются.

– Одну минуту, – крикнула я, смывая свидетельство моего сюрприза для Джима в раковину и проверяя, исчезли ли последние следы красной краски и подровненных волос.

Я нанесла остатки макияжа.

– И кто в этом виноват? – добавила я. – Это ведь ты настоял, чтобы мы выделили время для еще одного быстрого секса.

Не то чтобы я возражала против наших сеансов секса днем, но этот отпуск, казалось, омолодил Джима.

Я отошла от раковины и посмотрела на женщину в зеркале. Рост метр семьдесят восемь. Длинные черные волосы, ниспадающие каскадом на плечи, обрамляют овальное лицо. Ярко-голубые глаза, высокие скулы и пухлые, соблазнительные губы. Полные груди, третьего размера с небольшим провисанием, темные большие ареолы с длинными твердыми сосками. Груди ждали, когда их накроет кружевной черный лифчик, который я держала в руке. Бюстгальтер был в тон трусикам с высоким вырезом, которые я носила из набора нижнего белья Victoria Secrets, что Джим купил мне специально для этой поездки, трусиками, скрывавшими мой сюрприз.

Я улыбнулась и пробормотала.

– Неплохо для тридцативосьмилетней.

Потом я заколебалась, а правда ли мне столько лет, и решила вернуться на землю.

Моя проблема в том, что я могу вспомнить только последние тридцать три месяца своей жизни, мой возраст, даже мое имя – предположения. Моя предыдущая жизнь была полностью стерта из памяти, с тех пор как я очнулась от трехмесячной комы. Меня нашли выброшенной на берег на Карибах и перевели в специализированную больницу во Флориде.

Я вздохнула и застегнула лифчик. Затем сняла с вешалки платье, выбранное для сегодняшнего вечера. Я надела его через голову и стянула вниз по бедрам, оправляя, чтобы посадить на место. Я открыла дверь и поцеловала мужа, прежде чем попросить его застегнуть мне молнию.

Он приподнял мои волосы и, прежде чем застегнуть молнию, поцеловал в шею. Когда его губы коснулись моей кожи, я почувствовала дрожь возбуждения. Я толкнула свою задницу в его промежность и слегка покачала ею.

Он простонал.

– Сделай это еще раз, и мы можем не успеть на забронированный ужин.

Я засмеялась, и он развернул меня, после чего его губы прижались к моим. Мой язык нашел его, и все, о чем я могла думать, это о его крепком теле и твердом бугорке, прижимавшемся к моей киске. Мне нравилось, как он заставлял меня чувствовать себя, теплой и влажной.

– Разве ты раньше мной не насытился, – засмеялся я.

– Никогда.

Он разжал мою хватку и шлепнул меня по попе.

– Давай, чертовка, с этим мы разберемся позже.

Я засмеялась.

– Обещания, обещания, – и послала ему воздушный поцелуй, вырываясь из его объятий.

***

Когда мы приехали, друзья уже сидели за нашим столиком в ресторане, все еще хихикая над выражением лица некой пары снаружи, когда увидели, как я мелькнула трусиками перед Джимом.

Джим пододвинул мне стул, и я села. Эми – сестра Джима, а Дэвид – ее муж. Мэри была медсестрой, что ухаживала за мной, когда я была в коме. Она и ее муж Пол предложили мне пожить у них, после того как меня выписали.

Джеймса я встретила на вечеринке у Эми, через год после того как очнулась. Ему сорок два, его волосы имеют седину на висках, и думаю, что я влюбилась в него сразу после того, как он впервые улыбнулся мне. Мы поженились через девять месяцев, завтра будет наша первая годовщина, и именно по этой причине мы все – здесь в отпуске в этом карибском курортном отеле.

Наш столик стоял во внутреннем дворике с видом на пляж. Белый песок сиял в свете полной луны, висевшей над океаном. Мы вшестером стали близкими друзьями, и были счастливой компанией. Еда в ресторане представлена азиатской кухней и заслуживает отличных отзывов. Я была рада, что отель порекомендовал его нам. И была рада вдвойне, потому что забронировала другой ресторан, который они предложили для нашего завтрашнего юбилейного ужина.

Джим протягивал мне ложку своего шоколадного мусса, а я соблазнительно играла с ним, одновременно лаская его ногу. Я провела пальцами по его ноге и поиграла с выпуклостью, которую его возбужденный член вызвал в брюках.

Нас прервал вопрос Мэри:

– Джулия, ты уже поняла, почему этот курортный отель кажется тебе знакомым?

Я вернула себя в «здесь и сейчас» и пожала плечами.

– Нет, просто у меня такое забавное чувство, будто я слышала название «Золотые пассаты» задолго до того, как мы нашли его сайт в Интернете. Я просто была уверена, что все будет именно так замечательно.

Мэри всегда интересовалась, не помню ли я хоть что-нибудь о своем прошлом. Я лишь говорила, что в последнее время у меня были странные видения большого дома, расположенного в поле, были образы мужчины, высокого, красивого мужчины и хорошенькой молодой девушки, сидящей на лошади.

Чтобы закончить вечер, мы решили выпить в баре отеля. Вшестером мы прошли небольшое расстояние по пляжу до отеля. Я сняла туфли на каблуках и ощущала под ногами все еще теплый песок. Затем пошлепала, разбрызгивая капли, у кромки воды, моему примеру последовали Мэри и Эми, и мы втроем поиграли на мелководье. У наших ног серебряными вспышками рассыпались крошечные рыбки. Мы пытались соблазнить присоединиться к нам наших мужчин, но те отказались, а Джим стал снимать нас на камеру своего телефона.

Было чуть позднее десяти, когда мы вошли в бар. Там, с одной стороны небольшой танцплощадки был большой стол, достаточный для нас шестерых, и мы устроились за ним. Официантка приняла заказ, и я игриво шлепнула Джима, потому что тот пялился на ее длинные ноги.

Мы пили за чудесный отдых и за мой выбор курорта. Я помню, как смеялась над чем-то, что сказал Джим, когда с другой стороны танцпола раздался громкий треск и звон разбитого стекла. Все оглянулись, чтобы посмотреть, что происходит. Незнакомец... ни хрена он не был незнакомцем, он был тем мужчиной, которого я видела в своих воспоминаниях... вставал на ноги. Он уставился на меня с потрясенным, почти навязчивым выражением на лице.

Его рот открылся от шока, затем он выкрикнул имя:

– Рэйчел!

И это имя, произнесенное его голосом, пронзило меня насквозь словно нож. Внезапно я поняла, кто он... и кем была я. Он – Питер Роджерс, а я была его женой, и меня звали Рэйчел, и... и...

В комнате стало темно...

***

...Я услышала два знакомых голоса, спорящих надо мной. Подождите, в этом нет никакого смысла, как они могут быть надо мной. Я сосредоточилась и поняла, что лежу на полу на спине.

Говорил Питер:

– О, и, кстати, ее зовут не Джулия, а Рэйчел.

– П... Питер, это ты? – спросила я.

– Да, любовь моя, – ответил он и придвинулся ближе.

Я видела лицо мужчины, которого любила... нет, не так, мужчины, которого я никогда не переставала любить, хотя и не могла его вспомнить. Он выглядел почти так же, только немного старше, появилось еще несколько морщин и намеки на седину на висках. Он улыбнулся такой знакомой улыбкой. По этому взгляду я видела, что он любит меня и находится в шоке.

Я перевела взгляд с него на второго мужчину, стоявшего на коленях с другой стороны от меня. На меня сверху вниз уставилось растерянное и сердитое лицо Джима. В моем сознании бурлили и боролись моя прошлая и настоящая жизни. Я зажмурила глаза и позволила своим потерянным воспоминаниям начать заполнять пустоту, что была моей предыдущей жизнью. Было еще так много пробелов, но мне казалось, что я чувствую, как они кружатся, ожидая подходящего момента, чтобы всплыть.

Я открыла глаза. Оба моих мужа посмотрели на меня сверху вниз. О, Боже, я вышла замуж за Джеймса потому, что забыла о Питере и... и о ком?

– О, Боже, нет, Джеймс, – воскликнула я.

Я предала свой брак и вышла замуж за другого мужчину. От мужчины, который не заслуживал той боли, которую, должно быть, испытывает. Я начала рыдать, прижалась к мужу и уткнулась лицом в его грудь. Его знакомый запах успокаивал меня. Он коснулся моего лица, и меня пронзил электрический разряд. Я открыла рот в беззвучном вздохе.

С другой стороны я услышала крик Джеймса:

– Что, черт возьми, здесь происходит? – А потом он попытался вырвать меня из безопасных объятий Питера. Я вцепилась в него из страха опять потерять его.

***

Питер:

Персонал бара, должно быть, позвонил дежурному менеджеру, и тот прибыл через несколько минут. Он быстро оценил ситуацию и, прежде чем кто-либо еще успел что-нибудь сказать, ловко провел нас в небольшой конференц-зал в нескольких шагах от входа в бар. Он усадил нас, и тут же появились официант и охранник отеля. По крайней мере, официант принес с собой выпивку.

В комнате нас было семеро, а также дежурный менеджер. Джеймс, Рэйчел, я и две пары, что сидели за их столом. Рэйчел сидела в кресле, ее лицо было белым, и она уставилась на меня. Позади Рэйчел стоял Джеймс, положив руку ей на плечо, и пристально смотрел на меня, в то время как одна из других женщин стояла рядом с ним и шептала ему на ухо.

Менеджер сказал:

– Извините, но вы расстраивали других гостей, и очевидно, что вашей жене нужно быть где-нибудь, где потише.

Он повернулся к Джеймсу:

– Мистер Голдторп, я не уверен, что понимаю, что происходит. Вы обвиняете этого мужчину в нападении на вашу жену или в том, что у нее с ним роман?

– Я хочу, чтобы вы вышвырнули из отеля этого ублюдка, – решительно сказал он.

Я фыркнул:

– Как, черт возьми, я могу завести роман с собственной женой? Есть более важный вопрос: Рэйчел, как ты выжила и где, черт возьми, была последние три года?

Джим сказал:

– Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря что это – «твоя жена», она – моя жена.

Он обнял ее, защищая.

Рэйчел сказала:

– Джим, подожди, он прав, я – его жена.

После ее слов воцарилась жуткая тишина.

Джим посмотрел на Рэйчел, потом на меня, потом снова на нее.

– Я... э-э-э, я не понимаю...

Она шагнула ближе ко мне и, казалось, собиралась с мыслями. Она неуверенно протянула мне руку и сказала.

– Питер, прости, еще несколько минут назад я не помнила, что я – Рэйчел; я думала, что я – Джулия. Увидев тебя в другом конце зала, ко мне вернулись кое-какие воспоминания. Я помню тебя и то, что мы были женаты, мы были счастливы, не так ли?

– Были... и есть. Я все еще люблю тебя. Мы... – бессвязно бормотал я, не в силах сложить предложение воедино. По моим щекам потекли слезы любви и радости. Я хотел прижать ее к себе и показать, как сильно скучал по ней, но колебался.

Она откинула волосы со лба, и я увидел слабую линию неровного шрама, исчезавшего за линией роста волос.

– Два года и девять месяцев назад я очнулась в больнице и абсолютно ничего не помнила о себе. Когда спросили, как меня зовут, мне почему-то пришло в голову имя Джулия.

– Это имя нашей дочери, – сказал я.

– У нас есть дочь?

Ее голос дрожал.

– О, Боже, правда есть, не так ли? Теперь я ее вспомнила.

По лицу Рэйчел текли слезы, когда ее голову затопило воспоминание о собственной дочери.

Я кивнул, порылся в бумажнике и нашел фотографию Джулии, сделанную на вечеринке по случаю ее четырнадцатилетия.

– За последние три года она так повзрослела. Теперь она – юная леди, и так похожа на тебя.

Она взяла фото и заплакала долгими мучительными рыданиями.

Женщины, что шептались с Джеймсом, подошли, обняли Рэйчел и посмотрели на фотографию, которую она держала в руках.

– Она прекрасна, Джулия.

Рэйчел сидела, уставившись на фотографию, и на ее лице отражалась волна эмоций.

– Где она. Я хочу ее увидеть, она здесь?

Я покачал головой.

– Она вернулась в Великобританию, я здесь один, это – деловая поездка.

– Могу я позвонить своей... нашей дочери?

Я посмотрел на часы, половина одиннадцатого, и быстро подумал.

– В Великобритании всего три тридцать утра. Она спит, она у моих родителей. Мы сможем позвонить ей через несколько часов, обещаю. Черт, нам ведь нужно также сообщить твоим родителям.

Мой разум лихорадочно соображал, что, черт возьми, мне говорить дочери? Твоя мать жива, но живет с другим мужчиной, и они женаты, и, судя по тому, как раньше она выглядела в его присутствии, она может остаться с ним. Черт, это причинит ей еще большую боль. При мысли, что она жива, но не останется со мной, мне стало больно.

Имя, которое продолжали называть другие, раздражало меня. Я сказал:

– Послушайте, вот что. Я – Питер, Питер Роджерс. Женщина, которую вы все знаете как Джулию, – моя жена Рэйчел Роджерс. Мы были... нет, не были, мы женаты, и женаты уже восемнадцать лет. У нас есть четырнадцатилетняя дочь по имени Джулия. Три года назад Рэйчел предположительно погибла, когда яхта, на которой она плыла, затонула во время шторма в южной части Карибского моря.

Женщина кивнула, а затем указала на себя и остальных за столом:

– Я – Эми, Джеймс, ее муж, – мой брат.

– Это, – она указала на более высокого из двух других мужчин, – мой муж Дэвид, а это – Пол и его жена Мэри. На этой неделе мы все собрались здесь, чтобы отдохнуть и завтра вечером отпраздновать годовщину свадьбы Джеймса и Джулии...

Ее голос затих при очевидно плохих новостях.

После последнего заявления в зале воцарилась тишина. Я перевел взгляд с моей жены на ее мужа.

Полагаю, мы с Джеймсом думали об одном и том же: кто из нас женат на Рэйчел. Я видел, как он смотрит на меня.

– Послушайте, я понимаю, что все вы знаете ее как Джулию, но ее зовут Рэйчел, и я бы хотел, чтобы вы называли ее именно так.

Я посмотрел на Рэйчел и улыбнулся ей, она натянуто улыбнулась мне в ответ.

– Да, это мое имя, – сказала она своим друзьям.

Мэри спросила Рэйчел:

– Что ты помнишь из своей прошлой жизни?

– Кусочки, просто как последовательности снов в фильме, все разрозненные. Я помню, как была замужем за Питером, знаю, что у меня есть дочь. Мы жили в загородном доме. Я помню поля и лошадей; Джулия едет верхом на гнедой кобыле.

Она прижала к голове руки.

– Есть и другое, но это – всего лишь обрывки и кусочки. Почему я больше ничего не могу вспомнить? Господи, у меня болит голова!

– Теперь все начинает возвращаться, ты вспомнишь и остальное, только не форсируй, – сказала, обнимая ее, Мэри. – Возвращаться к тебе будет все больше и больше, но это займет свое время.

Пол объяснил:

– Мэри была медсестрой в отделении, куда привезли Джулию.

Мэри посмотрела на своего мужа, потом сказала мне:

– Джулия... прости, Рэйчел была в коме, ее нашли выброшенной на берег на Американских Виргинских островах. Она пострадала от солнечного удара, недоедания и травмы головы. Она, то приходила в сознание, то теряла его и, наконец, впала в кому. Сначала ее доставили самолетом в Пуэрто-Рико, а затем – в медицинский центр во Флориде, где работаю я.

– Господи, это почти в четырехстах милях от того места, где должна была затонуть яхта.

Я попытался уловить смысл этой мысли.

– Когда ее выбросило на берег?

Дата, которую назвал Джеймс, была через двенадцать дней после указанной даты затопления. Могла ли она заплыть так далеко?

Яхта принадлежала моему брату и его жене. У Джулии были экзамены, а у меня конференция, так что, Рэйчел присоединилась к ним неделей раньше. Мы должны были вылететь в Тринидад, чтобы присоединиться к ним троим, но наш рейс был отложен из-за шторма. А когда мы добрались туда, яхты уже не было. Неделю спустя на спасательном плоту нашли полумертвыми Саймона и Энджи. Они сказали, что Рэйчел так и не взобралась на плот, после того как упала за борт. Они помнят, как ее, когда она упала в воду, ударило мачтой. Затем веревка, удерживающая спасательный плот на яхте, оборвалась, и море стало слишком бурным, чтобы они могли вернуться на ее поиски.

Местная береговая охрана вела поиски больше недели, прежде чем прекратить их. Шесть месяцев спустя Рэйчел была объявлена пропавшей без вести, предположительно погибшей.

– Джул... Рэйчел очнулась через пару месяцев, – сказала Мэри. – Но потеряла память, она говорила с тем, что, как нам показалось, было слабым американским акцентом, и когда мы назвали несколько имен, ей показалось, что она узнала Джулию. С тех пор мы зовем ее Джулией. Ей негде было остановиться, поэтому я предложила ей остановиться у нас.

– И я вечно благодарна за эту доброту, Мэри, – сказала Рэйчел.

– Мы дружили с Эми и Дэвидом, и они познакомили ее с Джеймсом. Она была одинока, растеряна и слегка напугана. Думаю, что они сразу же поладили.

– Пит, – сказала Рэйчел, – прости, но я, честно говоря, ничего не помнила из своей прошлой жизни. Полиция и больница провели тщательное расследование, чтобы выяснить, не совпадаю ли я в записях с кем-либо из пропавших без вести. На мне не было обручального кольца, хотя на пальце была отметина. Поэтому подумали, что я, возможно, разведена. Но поскольку думали, что я американка, то не проверили иностранные записи.

– Это моя вина, – сказала Мэри. – Я сказала полиции и иммиграционной службе, что она, очнувшись, говорит с американским акцентом.

– Мы никогда не бывали в Штатах, так что, о ней не могло быть никаких записей.

– Получить документы мне помогла больница. Я стала Джулией Смит, и датой моего рождения был день, когда я очнулась. Десятого апреля, и они предположили, что мне тридцать пять.

Затем она посмотрела на меня.

– Питер, сколько мне лет, это было одно из того, что реально расстраивало меня, – не знать, когда я родилась.

– Твой день рождения четвертого ноября, и тебе тридцать девять. Ты не носила свои кольца, потому что пару недель назад сломала палец в результате несчастного случая. Палец так распух, что их пришлось срезать. Они были в ремонте у ювелиров. Я ношу их ради тебя. Они все еще у меня с собой.

Я вытащил из-под рубашки кожаный мешочек на ремешке и уронил на ладонь ее обручальное и венчальное кольца, а также кольцо вечной любви. Они были моей единственной ощутимой связью с потерянной женой, символом нашей любви и моей потери.

Она смотрела на них со слезами, текущими по лицу. Затем посмотрела на свою руку и два кольца, что устроились у нее на пальце, и зарыдала.

– О, Боже, что я натворила?

Она увидела, как я начал складывать их обратно в мешочек, и вскрикнула:

– Нет, не надо, пожалуйста, не могу ли я забрать их обратно?

Я колебался, они были одним из моих самых ценных физических воспоминаний о ней, и я хотел отдать их ей только в том случае, если бы знал, что она определенно вернется ко мне.

– Только если собираешься использовать их для той цели, для которой они куплены, – ответил я.

Она в нерешительности прикусила губу. Снова посмотрела на два кольца на своих пальцах.

– Я все еще замужем за тобой?

– В моем сердце да, но на самом деле не знаю. Адвокаты начали процесс получения свидетельства о смерти, тебя объявили пропавшей без вести, предположительно погибшей, я не знаю, завершает ли это наш брак? Я этого не хочу. Я все еще люблю и хочу тебя.

Мы оба оглядели комнату, но не думаю, что кто-то имел об этом представление. Я надежно спрятал кольца обратно. Они были мне слишком дороги.

– Я свяжусь с ними утром и попрошу остановить или повернуть процесс вспять. Когда это будет сделано, думаю, мы все еще будем женаты, потому что ты не умерла.

– Дерьмо, – сказал Джеймс. – Быть объявленной погибшей – это то же самое, что развод, так что, мы состоим в законном браке.

Эми спросила меня:

– У тебя британский акцент, ты – британец? Отличается ли британское законодательство от нашего?

– Понятия не имею, но да, я британец, как и Рэйчел.

Ее комментарий по поводу акцентов навел меня на одну мысль. Кто-то сказал, что Рэйчел говорила с американским акцентом, когда впервые очнулась. Почему они решили, что она американка?

Я подумал.

– Мать Рэйчел, прежде чем вернуться в Великобританию, много лет жила в Америке.

– Что может объяснить ее слабый американский акцент, – подхватила Мэри.

Я кивнул:

– Но это также означает, что Рэйчел не является американской гражданкой, если только ты не приняла американское гражданство. Ты ведь не приняла?

Она покачала головой.

– Все просто решили, что я – американка.

– Она – моя жена, так что, автоматически становится гражданкой, – прервал Джеймс.

Дэвид покачал головой.

– Так это не работает, Джим, если она – британка, то чтобы стать американкой, ей все же придется подать заявление, даже если она состоит с тобой в законном браке.

– Господи, зачем ты вышла за него замуж, – в отчаянии выпалил я.

Рэйчел сказала:

– Потому что была напугана и одинока, Пит. Я знала, что в моей жизни не хватает чего-то важного. У меня не было прошлого, и я хотела будущего. Потом я встретила Джеймса, он был добрым, и с ним было хорошо. Мы встречались шесть месяцев, и когда он попросил меня выйти за него замуж, я сказала «да», потому что то, что он предложил, казалось, заполняло эту пустоту в моей жизни.

Она посмотрела на меня очень грустным взглядом и продолжила:

– Теперь ты не представляешь, как сильно я жалею, что сказала «да». Прости. Что нам теперь делать, когда я все испортила?

При ее словах Джим застонал от боли, и она быстро сказала:

– Джим, я не хотела так говорить, я все так же люблю тебя. Но Питер – мой муж, и я все еще люблю его. Я чувствую, как в мою память возвращаются все мои старые эмоции и обязательства.

Я протянул руки, и она обняла меня, тихо всхлипывая. Ее рука нашла мою, и между нами проскочила знакомая искра.

Джеймс сказал:

– Джули, что происходит? Я люблю тебя, и что бы он ни говорил, мы – все еще семейная пара.

Она шагнула к нему и крепко прижала к себе. Она скользнула в его объятия с такой привычной близостью, которая показалась мне очень тревожной. Его глаза были прикованы ко мне, и если бы взгляды могли убивать, я был обречен.

– Джеймс, тебя я тоже люблю, но меньше часа назад моя жизнь полностью изменилась... еще раз. У меня есть муж, который думал, что я умерла. У меня есть дочь и родители, которые все еще думают, что я мертва. Я нужна ей, и мне нужно ее увидеть. Мне нужно увидеть своих родителей и то, где я жила.

«О, Боже, – подумал я, – неужели она говорит о том, чтобы приехать домой просто погостить? Может быть, она собирается бросить меня во второй раз?» Я снова начал паниковать. Она собирается вернуться к нему, и к тому же забрать нашу дочь?!

Она увидела мое лицо, замолчала и вернулась ко мне.

Она взяла мое лицо в ладони и поцеловала меня.

– Питер, возможно, я еще не все вспомнила, но первое, что вспомнила, было то, как сильно я тебя люблю. Обещаю, что не причиню вреда ни тебе, ни Джулии. Но это все так сбивает с толку.

Я оглядел маленький конференц-зал, и он меня угнетал. Он был слишком ненормальным для того, о чем нам нужно было поговорить.

– У меня есть одна из вилл, не можем ли мы все пойти туда и, по крайней мере, чувствовать себя комфортно, пока разговариваем? Там мои ноутбуки, и через пару часов мы сможем позвонить по FaceTime, и ты сможешь увидеться, а также поговорить с нашей дочерью.

– Пожалуйста, – сказала она, – я этого хочу.

Последовал общий раунд согласования, хотя Джим выглядел не слишком радостным. Они попросили минутку, чтобы поговорить приватно, и я отошел. Я воспользовался возможностью поговорить наедине с дежурным менеджером. Имя на его этикетке было Майкл.

– Майкл, ты знаешь, кто я?

– Извините, сэр, не знаю, я так понимаю, вы приехали вчера и остановились на вилле номер два.

– Меня зовут Питер Роджерс, я работаю в «Роджерс Холдингз».

Дежурный менеджер ахнул.

– Вы – ТОТ САМЫЙ мистер Роджерс.

Я кивнул. Он должен знать имя одного из директоров компании, владеющей курортным отелем.

– Что вы здесь делаете, мистер Роджерс?

– Предполагалось, что это будет внезапная проверка, – сухо усмехнулся я в ответ. – Так что, давайте убедимся, что все пройдет гладко, пожалуйста.

Он кивнул, и тут Эми сказала, что они готовы.

***

Мы вышли из главного здания и направились через зеленую зону к пляжным виллам.

Дорожка к виллам была достаточно широкой ровно настолько, чтобы удобно идти бок о бок могли двое. Так что, в то время как Джим свирепо смотрел на нас, Рэйчел шла рядом со мной, и мы продолжали разговаривать. Мы шли в теплых объятиях, показавших, что мы оба все еще испытываем друг к другу чувства.

Пока шли к вилле, Рэйчел спросила:

– Как ты оказался здесь, что делаешь в этом отеле, Питер?

Я иронично усмехнулся, затем пробормотал:

– Потому что ты решила отпраздновать свою годовщину в отеле, принадлежащем компании, в которой работаю я. Я – один из директоров компании, владеющей этим курортом. Я был на внезапной проверке, которую теперь полностью провалил.

Она смотрела на меня с открытым ртом.

– Вот почему мне показалось, что это название звучит так знакомо.

Она говорила тем же тихим тоном, что и я.

– Когда ты пропала, мы были в процессе покупки курортного отеля. Над сделкой работала ты.

Рэйчел спросила:

– Был ли ты директором, когда мы были женаты.

Я вздохнул.

– Рэйчел, мы все еще женаты, и да, я был директором тогда, как и ты... как и мои брат и сестра. Это – семейный бизнес. Мы владеем этим и двумя другими гостиничными комплексами на Карибах.

– Прости, для меня это на самом деле тяжело. Я не хочу, чтобы это прозвучало так, будто мы не женаты.

***

Моя вилла была одной из восьми стоящих по соседству роскошных VIP-вилл с двумя спальнями, которые мы открыли в этом году. Они были главной причиной, по которой я здесь нахожусь. На прошлой неделе я провел быструю анонимную инспекцию отеля на Багамах, а на следующей неделе у меня был запланирован визит в Антигуа.

Каждая вилла стояла на сваях, установленных над рифом, и имела стеклянный пол в гостиной. Доступ к каждой из них был через отдельный проход. У группы вилл был свой собственный назначенный персонал, и я видел, как Майкл срочно разговаривал с двумя дежурными.

Мы сели на ротанговую мебель на большой веранде, окружавшей мою виллу. Под нами плескались о сваи волны, и в темной воде мерцали фосфоресцирующие вспышки. Я договорился с менеджером, чтобы мне доставили широкий выбор напитков и еды. Не знаю, как все остальные, но мне требовалась крепкая выпивка.

Менеджер оставил нас, чтобы вернуться к стойке регистрации. Плюс, я думаю, он хотел предупредить остальных сотрудников, что здесь нахожусь я. Что ж, это наверняка по-королевски обломало мою идею о дальнейших проверках в этом месте.

Рэйчел села на диван рядом со мной. Джим сел напротив нас, а остальные нашли места, где можно было понаблюдать за нами троими. Я видел, как они осматривают виллу.

Казалось, их представителем была Эми, и именно она нарушила молчание:

– Питер, что теперь будет? Я имею в виду, что по-твоему, случится.

– Я хочу возобновить свою жизнь с женой и дочерью, хочу, чтобы все было так, как было до шторма. Мы любили друг друга и едва могли вынести разлуку хоть на мгновение. Мы были семьей. Джулия также была сильно близка со своей матерью. У нас были прекрасные отношения с родителями Рэйчел, с которыми мы часто встречались. Я хочу вернуть все это...

Джим перебил.

– Ну, и я хочу того же самого, я хочу, чтобы моя жена, моя жизнь вернулись к тому, что было до того, как появился он.

– Джим, дай ему договорить, чего хочешь ты, мы знаем, – резко сказала Эми.

Я уже собирался начать говорить, когда Рэйчел пошевелилась, она, казалось, приняла решение, и мы все смотрели, как она снимает обручальное и венчальное кольца.

– Джим, пока мы не выясним, какова точная ситуация, я не думаю, что мне следует это носить.

Она положила их в его раскрытую ладонь, которую он протягивал к ней.

Я увидел, как по его лицу скатилась слеза, но не получил от этого никакого удовольствия. За несколько минут вся его жизнь перевернулась с ног на голову. Он приехал сюда, чтобы отпраздновать их первую годовщину свадьбы, только чтобы обнаружить, что у его любящей жены есть прошлое, выходящее теперь на первый план.

– Пожалуйста, не делай этого, Джули, – всхлипнул он.

Она взяла его за руку.

– Я не Джулия, Джим, я – Рэйчел, а ты подарил эти кольца Джулии.

– Могу я забрать свои кольца, пожалуйста, – спросила она меня.

На этот раз я, не колеблясь, протянул их ей, и она снова и снова вертела их в руках, читая надпись на внутренней стороне кольца вечности: «РП десять лет любви».

– О, это объясняет буквы Р, П и Д на моем кресте. Рэйчел, Питер и Джулия.

Я кивнул.

– Я купил его тебе после рождения Джулии.

Затем она ахнула:

– О, верно, в том году у Джулии было воспаление гланд, вот почему она опоздала на экзамены по музыке, и почему тебя не было на яхте.

Я улыбнулся ей.

– Правильно, ты полетела раньше, мы не хотели портить начало твоего отпуска. Саймон и Энджи уже были там, плавали между островами. У меня же была конференция, поэтому я предложил остаться в Лондоне, чтобы смог прилететь вместе с ней, когда она сдаст экзамены. Мы все собирались провести следующие четыре недели на яхте.

Она посмотрела на Джеймса и грустно улыбнулась ему, надевая наши кольца обратно на палец, с которого их сняли три года назад.

Обе женщины сочувственно улыбались Джиму, наблюдая, как Рэйчел разглядывает кольца у себя на пальце.

– Вот что было не так, – сказала она. – Каждый раз, видя свою руку, я думала, что что-то не так. Там было только два кольца вместо этих трех.

Джим посмотрел на нас обоих.

– Что нам делать? – спросил он почти умоляюще. – Она – моя жена не меньше чем твоя. У нас есть почти два года счастливых воспоминаний, которые просто ничего не могут значить сейчас...

– Не пытайся заронить в меня чувство вины. У нас воспоминаний – более семнадцати лет и дочь. Рэйч, возможно, не может все вспомнить, но все это к ней вернется.

Он протянул руку Рэйчел.

– Пожалуйста, Джули, не бросай меня. Я так тебя люблю. Не знаю, что бы я без тебя делал.

Я сдержал горькие слова, которые вертелись у меня на языке: «Добро пожаловать в мою жизнь за последние три года».

Я был удивлен, что его упрекнула его собственная сестра:

– Это несправедливо, Джимми, ты должен дать ей время. Что бы ни случилось, после сегодняшнего вечера уже ничего не будет по-прежнему. Ты не можешь просто ожидать, что она уйдет от своей семьи теперь, когда начинает о них вспоминать. Мэри говорила тебе, что всегда есть риск, что к ней вернутся воспоминания и у нее будет другая жизнь. Везде должны быть компромиссы.

– Но у нас имеется только его слово, что вместе они были счастливы. Не пытался ли ее разум защитить ее от неудачного брака? Может, амнезия у нее именно поэтому?

Его слова задели его друзей за живое.

Рэйчел покачала головой.

– У меня была амнезия, потому что меня ударило по голове. Я бы запомнила, если бы мой брак был плохим. Просто от него исходит слишком много любви, чтобы это было правдой.

Вмешался я:

– Поговори со своими родителями. Они всегда поражались тому, насколько любящей семьей мы были. Спроси свою дочь. В твоей жизни не было ничего, от чего бы ты могла прятаться.

Появились официанты с едой и напитками и расставили на столе. Пока они суетились, обслуживая нас, я думаю, мы все оценивали ситуацию. Лично я это делал.

Мрачная реальность заключалась в том, что, нравится мне это или нет, Рэйчел создала для себя новую жизнь. Мог ли я ожидать, что она просто уйдет от Джима, когда у нее, очевидно, все еще есть чувства к этому мужчине? Но был ли я неправ, желая вернуть свою счастливую жизнь? Мы были вместе с подросткового возраста. Я не просто потерял свою жену, когда она умерла, я потерял своего лучшего друга, своею возлюбленную и свой смысл жизни. Только мысль о том, что Джулия останется одна, удерживала меня от самоубийства.

Рэйчел сидела неподвижно, и я чувствовал мучившие ее неуверенность и беспокойство. Я увидел, как она взглянула на часы, а затем бросила на меня быстрый взгляд, полный надежды. Был почти час ночи.

– Мы можем ей позвонить?

Я кивнул и понял, что должен это сказать остальным.

Я объявил.

– Мы с Рэйчел хотим поговорить с нашей дочерью, и не собираемся делать это перед аудиторией. И я не хочу говорить дочери, что ее мать замужем за кем-то еще. Это все мы должны сделать с глазу на глаз.

Я встал, и Рэйчел взяла меня за руку и тоже поднялась, чтобы встать рядом со мной. Джим начал подниматься, чтобы пойти с нами.

– Нет, все вы можете либо подождать здесь, либо уйти, мне все равно. Но это дело только моей семьи... нет, НАШЕЙ семьи.

Он встал.

– Она – моя жена, и я имею право знать, о чем ты говоришь.

Я просто потерял самообладание, другого оправдания тому, что я сказал дальше, у меня нет:

– У тебя нет никаких гребаных прав в том, что касается этого, – прорычал я. – Каждый раз, когда я смотрю на тебя, мне хочется тебя ударить. Ты заставил мою жену нарушить наши свадебные клятвы, мы обещали, что будем верны друг другу. Я сдержал свою клятву, даже когда думал, что она мертва.

Рэйчел посмотрела на меня с потрясенным выражением лица.

– ЧЕРТ, ПОШЕЛ ТЫ, – крикнул я ему, а затем с трудом сглотнул и попытался расслабиться.

– Рэйч, – сказал я извиняющимся тоном, – прости, я знаю, что никто не виноват. Как ты могла быть верна тому, о существовании кого даже не подозревала?

Я снова опустился на сиденье и обхватил голову руками.

– Господи, – всхлипнул я, – ты не представляешь, насколько сильно я по тебе скучал.

Мои слезы хлынули опять: вся боль и страдание от ее потери

Я почувствовал, как ее руки обняли меня, и, подняв глаза, увидел, что она стоит передо мной на коленях, по ее лицу текут слезы.

– Знаю, я тоже по тебе скучала. В моей жизни была пустота. Но я знала, что кто-то есть; просто не могла найти ни воспоминаний, ни слов.

Она повернулась к своему мужу и друзьям.

– Не могли бы вы все, пожалуйста, уйти. Джим, я не могу остаться с тобой. Пока мы во всем этом не разберемся, я попрошу отель найти мне другой номер. И нет, я не собираюсь оставаться также и с Питером. Эми, не могла бы ты упаковать мои вещи и оставить их для меня на стойке регистрации?

Рэйчел подошла к Джиму, обняла его и поцеловала в щеку. Он обнял ее и прошептал:

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, но сейчас тебе пора идти.