Сэм

Я с ужасом ждал, что мне придется просматривать записи. Я смог проглотить только пару кусочков еды. Еще немного, и все в моем желудке поднялось бы обратно. После ужина Джерри подошла к моему креслу и обняла меня. Она спросила, может ли она сделать что-нибудь, чтобы меня осчастливить. Зная, что она будет избегать секса со мной, я решил бросить ей горячую картофелину. Я как мог улыбнулся и посмотрел на нее.

– Да, почему бы нам не уложить детей спать, а потом давай проведем немного времени «вместе» в постели.

Она чуть не подавилась и стала оправдываться тем, что у нее почти пришли месячные (а они пришли) и она чувствует спазмы (дерьмо собачье).

Я слегка сердито сказал:

– Ты спросила, я тебе сказал, а ты не хочешь. Так что, давай просто забудем об этом.

С этим я встал и пошел в свою мастерскую. Когда уходил, она спросила, не собираюсь ли я пожелать детям спокойной ночи. Я сказал, чтобы она позвала меня, когда они будут готовы.

Записи оказались еще хуже чем я ожидал. На ней была сексуальная ночнушка, которую я ей подарил, а она ебалась с другим мужчиной. Кроме того, она навела макияж на глаза и лицо. Ко мне и к сексу со мной она специально готовилась только в очень редких случаях. А тут накрасилась ради этого козла, только и делающего, что ебет ее. Смотреть на это было ужасно, особенно когда она садилась сверху и скакала на нем.

К счастью, я не смотрел кассеты, пока не уложил детей. Не помню, чтобы мне когда-либо было настолько плохо, как после просмотра. Мне пришлось выйти из мастерской и пойти в ванну для мытья в углу гаража. Закончив просмотр кассет, я был настолько зол, что, если бы не мое воспитание, еще до конца ночи полиция забрала бы меня за избиение жены и попытку ее убийства.

После просмотра кассет я решил, что просто вручить ей документы о разводе недостаточно. Она должна испытать унижение от того, что ее застукали на месте преступления. Джерри должна испытать хотя бы часть тех страданий, с которыми столкнулся я. Марку я сделать ничего не могу, поскольку очевидно, что Джерри вступила в прелюбодеяние по собственной воле.

В четверг я отнес кассеты своему адвокату, и мы оформили все бумаги. Он отнес кассеты судье, чтобы получить запретительный ордер, дающий мне право опеки над детьми до слушания дела об опеке, которое может состояться, вероятно, через три-шесть месяцев. До слушания у нее не будет права на свидания.

Я знал, что Джерри понятия не имеет, что я за ней слежу, и решил, что встряхну ее, заставив задуматься, не знаю ли я, и насколько много знаю. В разговоре с детьми я узнал, что когда Джерри не обедает с ними, она даже не ходит в парк. Я решил сделать Анну большой девочкой. Подготовил и дал ей маленький мобильный телефон, показал, как им пользоваться, и сказал, что это секрет, и она никому не должна сообщать, что он у нее есть. Это настолько секретно, что даже ее сестра, Шэрон и ее мама не должны об этом знать. Она была в восторге от такой своей тайной миссии. Ей надо было была найти секретное место и звонить мне каждый раз, когда они шли в парк, а мамы с ними нет.

Я был почти уверен, что все начнется завтра, в пятницу. И, конечно, еще до полудня мне позвонила Анна. Я сразу же позвонил Джерри, не ожидая от нее ответа, но когда включился автоответчик, я оставил сообщение, которое я сомневался, что Джерри услышит в спальне. Затем позвонил на мобильный Шэрон.

Когда она ответила, я сказал ей, что приеду прямо сейчас. Мне нужно проверить одно из соединений на одном из ее телефонных удлинителей. Она немного помолчала, а затем сказала, что ее устроит, если я сделаю это, когда вернусь домой. Мне незачем специально ехать, а до тех пор она не будет пользоваться удлинителями. Я же сказал, что нахожусь поблизости и с таким же успехом сделаю это прямо сейчас. Сказал, что буду у нее примерно через десять минут.

Она начала что-то лопотать, но я сказал, что самой ей быть там не требуется, я знаю, что задняя дверь открыта. Затем, чтобы добавить веселья, я попросил поговорить с Джерри, чтобы сказать ей, что ее мобильный телефон выключен. Она опять замямлила, а потом сказала, что Джерри ушла в туалет, а как вернется, она ей скажет, чтобы та включила телефон. Я улыбнулся, сказал «спасибо», повесил трубку и начал наслаждаться хаосом, который, как я знал, я сейчас привел в движение. Единственное, о чем я сожалел, что меня нет рядом, чтобы лично за этим понаблюдать.

Я подождал пятнадцать минут и позвонил на мобильный Шэрон. Она запыхалась и спросила, в доме ли я уже. Я ответил, что нет, поэтому и звоню. У меня появился срочный вызов, и я не могу приехать прямо сейчас, поэтому попробую позже. Затем спросил, не могу ли поговорить с Джерри?

Та ответила каким-то обеспокоенным голосом. Она тоже запыхалась и спросила, был ли я уже у Шэрон (как будто не знала). По заднему фону я понял, что она – в парке. Я сказал ей то же самое, что и Шэрон. А также сказал, что ее мобильный телефон выключен, и она ответила, что Шэрон ей об этом уже сказала. Затем, чтобы посмотреть, как она отреагирует, я спросил, почему она так запыхалась. Она на мгновение замешкалась, а затем сказала, что только что вернулась в парк. Что они оставили напитки в холодильнике, и она за ними возвращалась.

Мое сердце упало еще ниже. Она становилась очень искусной во лжи. Неужели она лгала мне всю нашу супружескую жизнь, когда ей это было удобно? Что я сделал, чтобы вызвать это?

Через некоторое время мне позвонила Анна и радостно сообщила, что Шэрон на минутку отлучалась домой, а когда вернулась, вместе с ней пришла мама и пообедала с ними. Я спросил, кто оставался с ней, пока Шэрон не было. Она сказала, что там была мисс Мэри. (Мисс Мэри – шестидесятипятилетняя вдова, часто бывавшая в парке. Дети ее любят.) Мне бы очень хотелось увидеть, что происходит в парке. Я знал, что увижу активность у Шэрон, когда буду просматривать запись.

***

Вернувшись домой тем же днем, я собрал детей и снова сел на скамейку, делая вид, что у нас серьезный разговор. И снова, когда я вошел, Джерри поинтересовалась, что за серьезный разговор был на этот раз. Я сделал вид, что удивлен, и сказал:

– Мне сказали, что очень рады, что ты сегодня обедала с ними, и что по пятницам ты чаще всего с ними не обедаешь. Что это значит?

Она так побледнела, что белый лист рядом с ней показался бы серым. Она посмотрела в окно на детей и, не поворачиваясь ко мне, сказала, что пятница – это день, когда она обычно выполняет свои поручения.

Я сказал:

– Ну, тогда расскажи детям, что делаешь.

Сразу же после ужина я отправился в свою мастерскую, чтобы просмотреть запись. Если не считать того факта, что Джерри снова накрасилась для этого ублюдка, остальное было просто концертом. Джерри едва успела войти в комнату Марка, как ворвалась с новостями Шэрон. Я услышал, как Марк сказал: «Вот дерьмо!», встал и начал одеваться. Джерри закричала: «О, Боже!», бросилась в комнату Шэрон и переоделась. Я слышал, как Шэрон сказала ей не забыть про макияж. Она бросилась в ванную, а когда вышла оттуда, макияж уже был смыт. За дверью она сказала Марку, что ей очень жаль, и что ему придется приехать в другой раз. Через несколько минут Джерри и Шэрон были за дверью (направляясь в парк). Я не мог прийти в себя от того, насколько удачно было выбрано время.

Я вернулся в дом и уложил детей спать, чувствуя себя очень довольным своей работой, но все еще чувствуя себя больным. Было очевидно, что Джерри возбуждена, и все еще пытается справиться с откровением детей передо мной. Я знаю, что она пыталась сложить кусочки вместе, но ни один из них не подходил.

Когда я сел перед телевизором, она подошла и попыталась соблазнить меня. В конце концов, я оттолкнул ее и сказал, что сегодня пятница, и я устал. Я хотел сказать: Леди, ты больше никогда не почувствуешь мой член в своей изменнической киске.

Джерри

В пятницу, когда мы шли к дому Шэрон, я думала о том, как хорошо иметь в запасе Марка, когда Сэм не в духе. Едва только Шэрон и дети ушли, я пошла в спальню Шэрон и приготовилась к встрече с Марком. Пока готовилась, на меня накатила еще одна волна вины/раскаяния. Я задавалась вопросом, почему готовлюсь к встрече с Марком, когда больше никогда не делаю этого для своего собственного мужа.

Я едва успела войти в комнату Марка и наслаждалась страстным поцелуем с языком глубоко в горле, как ворвалась Шэрон с криком:

– О, Боже, Джерри! Сэм уже едет сюда, чтобы внести какие-то изменения. Он позвонил домой и на твой мобильный, прежде чем позвонить на мой. Ты знаешь, что твой мобильник выключен?

Я закричала ей в ответ:

– Плевать на этот чертов мобильник. Что там с Сэмом?!

Она повторила мне это и добавила, что нам нужно убираться отсюда и бежать в парк. Я бросилась в комнату Шэрон, чтобы переодеться, сказав Марку, что встреча переносится на какой-нибудь другой раз. Я уже готова была броситься к выходу, когда Шэрон напомнила мне о макияже. Я бросилась обратно в ванную и умылась.

Мы обе поспешили в парк, и дети были рады меня видеть. Мы едва дошли до парка, когда Шэрон позвонил Сэм и сказал, что сейчас приехать не сможет: у него срочный вызов.

Он попросил дать поговорить со мной и сказал мне то же самое, а также, что мой мобильный отключен. Я ответила, что Шэрон уже сообщила мне об этом и что когда доберусь до своей сумочки, включу его.

Когда я уже собиралась повесить трубку, он спросил, почему я так запыхалась? Мои мысли пронеслись в голове в течение минуты. Он знал, когда звонил некоторое время назад, что меня дома не было. Что ему сказала Шэрон, если вообще что-нибудь сказала? Надеясь, что она ничего ему не говорила или что он не вспомнит, я сказала, что мы оставили в холодильнике напитки и что я поспешила за ними.

– Хорошо, до встречи, – сказал он и повесил трубку, после того как снова напомнил мне о моем мобильнике. По-прежнему никаких «Я люблю тебя» или других ласковых слов. Что я сделала, чтобы вызвать это? Я чувствовала облегчение, возбуждение и злость. Мой желудок был в смятении. Уже дважды моя интрижка могла быть раскрыта. Я как можно скорее должна покончить с этим; это просто слишком мучительно. Может быть, сегодня вечером мне удастся возбудить Сэма и снять напряжение.

Когда я закрыла телефон и передала его обратно Шэрон, та сказала, что не могла не подслушать, и что она сказала Сэму, что я – в туалете. Почему в последнее время все просто летит к чертям? Я обдумала ситуацию и решила ничего не говорить, если только Сэм сам об этом не заговорит, когда вернется домой. Может быть, он не заметил различия. А если заметил, я просто скажу, что вышла в туалет, прежде чем вернуться за напитками; что Шэрон просто не видела, как я уходила. Затем потратила минуту на то, чтобы прояснить эту ситуацию с Шэрон.

Я полезла в сумочку и достала свой мобильный телефон. Когда приготовилась его включить, обнаружила, что он уже включен. Наверное, он неправильно набрал номер. Нет, номер моего мобильного у него – на быстром наборе, и на мобильном, и на рабочем телефоне. Почему он решил, что мой мобильник выключен?

***

Вернувшись домой, Сэм сбросил на меня бомбу. Как обычно, входя в дом, он поиграл с детьми и снова, похоже, серьезно поговорил с ними, прежде чем зайти на кухню. Я чуть не упала в обморок, когда узнала, что разговор шел о моем отсутствии за обедом по пятницам. Когда он спросил меня, в чем дело, мне пришлось на мгновение задуматься, прежде чем я ему сказала, что по пятницам я обычно выполняю свои поручения. Он, казалось, принял ответ и сказал, что мне нужно сообщить детям о том, что я делаю.

Я с облегчением вздохнула, а затем перевела дыхание. Почему ничего не было сказано о понедельниках? Дети просто не упомянули об этом, или Сэм рассказал мне лишь часть истории? Неужели он в курсе моей интрижки? Поразмыслив некоторое время, я решила, что дети просто не упоминали о понедельниках. Позже я говорила с детьми, и, конечно, сегодня, в пятницу, они не думали о понедельнике и говорили только о пятницах.

Сэм явно не выглядел расстроенным, как мог бы быть, если бы все знал; но все же, вел себя не как обычно. Не получив положительного ответа, я решила, что улики не указывают на то, что Сэм о чем-то знает. Я также понимала, что мне лучше исправить этот маленький недостаток. В понедельник я спрошу Марка, не можем ли мы встречаться в произвольные дни, а не только по понедельникам и/или пятницам. Нет, не стану ждать понедельника. Позвоню Марку завтра, когда рядом не будет Сэма.

Хотя и думала, что меня предали комментарии детей, я поняла, что на самом деле мне показали недостаток в моей работе, который нужно было исправить. И, конечно, мне требовалось всерьез задуматься о прекращении романа. Проблема заключалась в том, что я не знала, как это сделать, и очень не хотела от него отказываться. Замечания детей могли навести Сэма на мысль. И все же, я испытывала очень тревожные чувства.

Что-то было не так. В прошлом Сэм всегда мне доверял, но сейчас что-то утаивает. Когда я спросила его о мобильном телефоне, он просто ответил, что, должно быть, нажал не на ту кнопку. То, как он ответил, прозвучало немного самодовольно, как будто он ожидал, что я спрошу, и у него был готов ответ. Он что, играет со мной? Я становлюсь параноиком? Внезапно моя чрезвычайно приятная интрижка начала превращаться в тяжелое испытание.

Когда легла, заснула совершенно расстроенная. Не знала, что делать, чтобы прекратить роман. Я начала думать, не подозревает ли Сэм о моей деятельности. И, что еще хуже, Сэм отказался от секса, сославшись на то, что слишком устал. Я была чертовски возбуждена. Мне хотелось наброситься на Сэма и изнасиловать его.

В субботу, пока Сэм возил детей за мороженым, я позвонила Марку и рассказала ему о случившемся. Дала понять, что если мы не сможем изменить нашу модель поведения, то нам придется прекратить отношения. А также сказала, что хотела бы продолжить отношения, но не собираюсь ставить под угрозу свой брак. Марку идея со случайным расписанием понравилась, и он предложил, что на данный момент, возможно, нам стоит ограничиться одним разом в неделю. Следующую встречу мы назначили на вторник.

Сэм

К вечеру воскресенья я вытерпел почти все, что мог вытерпеть. Накануне Джерри позвонила Марку и рассказала ему о высказываниях детей. Они договорились, что будут встречаться в произвольные дни недели. Следующая встреча должна была состояться во вторник. Я не нашел в разговоре ничего такого, что заставило бы меня поверить, будто она в него влюблена. Было похоже на разговор двух людей, которые хотят друг с другом лишь секса. Но ее действия определенно указывали на то, что она не очень сильно любит меня или свою семью, раз в состоянии делать то, что делает.

Я решил, что дам ей шанс. Может быть, она признается, и тогда наш брак можно будет спасти. После ужина, когда дети уже легли спать, я представил этот шанс.

Я посмотрел Джерри прямо в глаза и начал:

– Дорогая, последние пару недель у меня странное чувство, что случилось нечто, повлиявшее или влияющее на наш брак. У меня также есть ощущение, что меня исключают из твоей жизни. Это просто мое воображение, или есть что-то, о чем, возможно, ты хотела бы со мной поговорить? Я очень обеспокоен и хочу от этого избавиться.

И снова цвет исчез с ее лица. Она отвела глаза от моих и посмотрела в пол. Но удивила меня, немедленно ответив:

– Дорогой, это то, что заставляет тебя так странно вести себя в последнее время?

Я колебался, не зная, насколько сильно хочу раскрыть свои карты. Затем, спустя мгновение, дал ей правдивый ответ и сказал, что это так.

Она сделала паузу, и я понял, что она все обдумывает.

Затем она ответила:

– Не знаю, что я делала такого, чтобы ты так чувствовал себя. Не можешь ли дать мне подсказку или пример того, что вызывает у тебя это чувство? Если бы смог, возможно, я смогла бы ответить или дать тебе разумный ответ. Сейчас у меня нет ни малейшего понятия, о чем можно говорить.

Я сказал, что ничего не могу сказать, но все как-то не так.

На это она ответила, что ей жаль, что она не может дать мне лучшего ответа, но что ее недавнее отношение было в основном реакцией на мое плохое настроение.

Затем я сказал ей, что отчасти это связано с нашей недавней более интенсивной сексуальной активностью. Что она – прекрасный сексуальный партнер, но никогда раньше не брала на себя инициативу, и это нечто новое.

Ее ответ почти заставил меня сглотнуть. Она сказала, что просто очень любит меня и пробует новые способы выражения этой любви.

Затем она вывалила все это обратно передо мной, спросив, может быть, есть что-то, что мне нужно или хочется ей сказать.

Ну вот, я открыл дверь, а она захлопнула ее у меня перед носом, солгав и перебросив проблему на меня. У меня был соблазн продолжить разговор, но я понял, что если продолжу, она продолжит лгать. Я просто ответил, что это не имеет значения, что во вторник моя проблема будет решена.

Она подхватила:

– Дорогой, это замечательно. Буду рада получить своего Сэма обратно. А что случится во вторник?

Я сказал, что не имею права это обсуждать, что мне жаль, что я ее побеспокоил, и что я иду спать.

Она вскочила:

– Пожалуйста, подожди, и позволь мне подготовиться для тебя.

Я согласился и решил, пока она готовится, проверить свою электронную почту. Я знал, что она возбуждена и, вероятно, хочет что-то сделать, когда мы ляжем в постель.

Я пошел в свою мастерскую и проверил электронную почту. Не стал заморачиваться видео или телефонными звонками. У меня и так есть больше чем нужно, и мне совершенно не хочется подвергать себя еще каким-то обидным откровениям. Перед тем как закончить, я взял кассеты с прослушкой, разбил корпуса кассет, порезал ленту и выбросил все в мусорное ведро. Для страховки вставил в магнитофон еще одну кассету.

Я только что закончил, когда она позвала, и я пошел в спальню. Она стояла там, одетая в бэби-долл, но не ту, что я подарил ей. Она была вся накрашена, улыбалась, протягивала ко мне руки, а под всей этой внешней красотой скрывалась неверная шлюха, которую я называл своей женой. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы сдержаться. Я хотел подойти к ней, сорвать с нее наряд и опрокинуть ее через кровать в коридор.

Вместо этого я прошел мимо нее в ванную. Проходя мимо, я сказал очень неласковым голосом:

– Ты выглядишь словно шлюха, и последнее, чего я сейчас хочу, это секса.

Я вошел в ванную и захлопнул дверь с такой силой, что удивительно, что не сорвались петли. Если и это не даст ей повода задуматься о своей неверности, то уже ничто не сможет дать.

Она разрыдалась и через несколько минут постучала в дверь. Сквозь слезы она спросила:

– Сэм, что случилось? Пожалуйста, поговори со мной.

Я сказал, что если за все эти годы она не смогла понять, в чем дело, то я точно не собираюсь объяснять ей это сейчас. Затем сказал:

– Джерри, не думаю, что тебя на самом деле волнует то, что беспокоит меня. Ты знаешь, что с нами не так, но, очевидно, не хочешь об этом говорить.

Она сказала:

– Сэм, я не понимаю, ты несешь чушь. О чем ты?

Я сказал, чтобы она просто ушла и оставила меня в покое.

Когда я захлопнул дверь, это разбудило детей, и она ушла, чтобы их успокоить. Выходя, я слышал, как она со слезами на глазах разговаривала с, как я полагал, Шэрон. Мне было все равно, с кем и о чем она разговаривает. Я лег спать и не знаю, когда она пришла.

Джерри

Когда Сэм сказал, что у него странное чувство, будто последние пару недель что-то влияет на наш брак, я почувствовала себя так, будто меня ударили кувалдой по животу. Он чувствовал, что его выводят из моей жизни, а потом спросил, не хочу ли я ему что-нибудь рассказать или обсудить.

Я не знала, что им движет. Конечно, я могла думать только о своей неверности. Я не могла смотреть ему в глаза и пыталась отодвинуть это в сторону. Потом остановилась. Это – прекрасная возможность признаться. Но, поразмыслив, я быстро отбросила эту мысль, решив, что если бы он знал, то уже давно бы что-нибудь предпринял. Далее я подумала, насколько больно ему станет, если он не знает, и что если он не знает, к чему рисковать? Что меня на самом деле беспокоило, так это то, что я знала, что если он узнает и поймет, что это длится уже давно, он меня бросит. Нет, я просто не могла так рисковать.

У меня появилось очень плохое предчувствие, когда я спросила, не это ли беспокойство заставляет его вести себя так странно, и он ответил, что да.

В такие моменты кажется, что мозг работает не так как надо. Я на мгновение задумалась. Затем сказала ему, что не знаю, что я делала такого, чтобы он так себя чувствовал.

Я попросила его дать мне подсказку, пример или объяснение того, что заставляет его чувствовать себя так, чтобы это помогло мне понять, о чем говорить.

Он сказал, что ничего не может объяснить, но что все просто не так. Затем добавил, что наши недавние сексуальные отношения заставили его задуматься, что это необычно, когда я беру на себя инициативу.

Я ответила, что просто пытаюсь найти новые способы дать ему понять, как сильно я его люблю.

Через некоторое время я сказала ему, что мне очень жаль, но что мое отношение к нему в последнее время было в основном реакцией на его отношение. В завершение я сказала, что последние дни тоже не были для меня приятными.

В ответ он сказал, что проблема будет решена во вторник. Я подумала, что, возможно, смогу получить подсказку, и спросила, что произойдет во вторник. Он ответил, что не имеет права это обсуждать и объявил, что идет спать.

Моя совесть работала сверхурочно, и я чувствовала, что мне нужно подтвердить свою любовь к нему и, возможно, помочь сделать его счастливее. Кроме того, это был способ подстричь наставленные мною рога. Я попросила сначала подготовиться, он согласился и пошел проверять электронную почту.

Я быстро приняла душ и надела бэби-долл, которую купила. Мне не с чем было ее сравнить, и я чувствовала себя виноватой, зная, что этот наряд не такой красивый, как тот, что подарил мне Сэм. Я сделала прическу, использовала тени для век и нанесла макияж. Посмотрев в зеркало, я чуть не лишилась чувств. Передо мной была та самая женщина, что в последний раз занималась сексом с Марком. Волна вины и то, что только что сказал Сэм, вот-вот должны были снова меня уничтожить.

Наконец, я взяла себя в руки и позвала Сэма. То, что произошло дальше, меня уничтожило. Я стояла в гламурной позе с протянутыми к нему руками. Он вошел в спальню, бросил быстрый взгляд и прошел мимо меня, сказав, что я выгляжу словно шлюха, и что последнее, чего он сейчас хочет, это секс. Затем он пошел в ванную и с силой захлопнул дверь. Я не могла бы быть более шокирована или обижена, даже если бы он сжал кулак и ударил меня.

Сразу же полились слезы, а я подошла к двери, постучала и спросила его, что случилось, чтобы он, пожалуйста, поговорил со мной. Он сказал, чтобы я оставила его в покое, что мне плевать, в чем дело, и что я знаю, в чем оно.

Как я уже говорила, в таких ситуациях мозг не всегда работает правильно. Мои мысли тут же понеслись в беспорядке. Он практически сказал, что знает о моем романе, и все же, я была убеждена, что он не мог этого знать. Я подумала, неужели дети рассказали ему больше чем он сказал? Нет, они на самом деле ничего не знали. Не знаю почему, но я просто не могла принять тот факт, что он мог знать. Я была абсолютно уверена, что не мог.

Если бы мозг функционировал, мне следовало бы собрать воедино очевидные факты:

– В последнее время он сам не свой.

– Что бы ни было причиной, в этом замешана я.

– В последнее время у нас нет секса.

– Я не помню, когда в последний раз мы целовались.

– В последнее время я не слышала слов: «Я люблю тебя».

– Недавно он назвал меня шлюхой.

– Он сказал мне, что я знаю, что не так, и нам не о чем говорить.

– И последний факт: воскресный вечер был почти автоматически предназначен для секса.

Если бы мозг был задействован, он бы увидел развевающийся красный флаг. Но мой мозг не хотел интерпретировать факты как: «ОН ЗНАЕТ!». Я просто продолжала пересиливать свой мозг, размышляя и пытаясь понять, что именно его беспокоит.

Я хотела поговорить, но он разбудил детей, захлопнув дверь, и мне нужно было пойти к ним. Уходя, я услышала, как включился душ, и поняла, что, вероятно, он выйдет не скоро. Меня не покидала мысль: «он все знает». Но я знала, что он знать не может.

Когда дети успокоились, я пошла на кухню и позвонила Шэрон. Рассказала ей, что случилось. Она не могла вспомнить ничего такого, что могло бы вызвать его вспышку, и помогла мне успокоиться. Она на полном серьезе спросила, есть ли какой-нибудь возможный способ, чтобы он мог узнать. Никто из нас не мог представить, что есть такое, что могло бы раскрыть мою измену, если только дети не сказали больше, чем он передал мне. Но нет, я с ними поговорила, и они, очевидно, не знали ничего, что могло бы навести на мысль об измене.

Мы пришли к выводу, что придется подождать до вторника. Она была шокирована тем, что Сэм назвал меня шлюхой, но напомнила, что он не привык, чтобы я красилась ради секса. Она также напомнила, что во вторник Марк поможет мне начать все с чистого листа.

Во время нашего разговора я старалась не говорить о Марке и нашем романе, и Шэрон понимала, почему. Я знала, что Сэм меня не слышит, но просто хотела перестраховаться. Однако, как бы я ни смотрела на это и что бы ни говорила Шэрон, меня начало терзать ужасное чувство, будто Сэм каким-то образом узнал о моей неверности или, по крайней мере, у него возникли большие подозрения относительно моей деятельности из-за того, что я пропускала обеды с детьми. Что-то было ужасно не так. За все время нашего брака Сэм никогда себя так не вел.

В конце концов, я привела себя в порядок настолько, что легла спать около двух часов ночи. Я знала, что должна положить этому конец. Но не была готова отказаться от удовольствия, получаемого от Марка. Затем, около четырех часов меня осенила мысль, положившая конец моему сну. Мое нежелание избавиться от Марка породило вопрос: не влюбляюсь ли я в Марка?

Я боролась с ужасной мыслью, что, возможно, секс с Марком заменяет мне секс с Сэмом, что, возможно, я влюбляюсь в него. Каждый раз, когда появлялась эта мысль, я подтверждала, что мне нравится секс с Марком, но я его не люблю. Я не хотела его в качестве мужа или отца моих детей. Тем, чем я делилась с Сэмом, я не стала бы делиться с Марком. О, Боже, во что я ввязалась?

В течение всей ночи я так переживала, что разрыдалась и несколько раз выходила в туалет, чтобы Сэм не услышал.

Сэм встал в 5:30, и после его подъема я пролежала в постели всего несколько минут. Я вышла на кухню в надежде, что мы сможем окончательно поговорить, но он был не слишком ласков по отношению ко мне, съел легкий завтрак и отправился на работу. Когда он уходил, я сказала, что надеюсь, что у него будет хороший день, и что я с нетерпением жду завтрашнего дня, чтобы все уладить. Он пробормотал, выходя за дверь:

– Не надо, – и снова не обнял меня и не поцеловал. Но больше всего меня обеспокоил тот факт, что я не слышала: «Я люблю тебя» уже много дней. Уверена, что завтра вечером все начнет налаживаться.

Сэм

В понедельник утром, когда я собирался на работу, стало очевидно, что я достал Джерри. Я знаю, что она мало спала, и знаю, что несколько раз она уходила в ванную в слезах. Я ушел из дома, не поцеловав ее и не сказав, что люблю.

На работе я написал заявление на отпуск до конца недели. Перед уходом обратился к Хелен, нашему диспетчеру, моему боссу и двум другим коллегам и сказал, что у меня дома очень серьезная проблема. Я попросил их передать Джерри, если она будет мне звонить, что я – на складе запчастей (в тридцати милях от города), провожу инвентаризацию. Если я ей понадоблюсь, пусть звонит мне на мобильный.

Я ушел с работы, вернулся домой и просмотрел записи видео и телефонных разговоров. Там не было ничего по-настоящему нового; было лишь дополнительное доказательство ее неверности. Из телефонного разговора я убедился, что Джерри все еще не догадывается, что я ее раскусил. Я также провел быструю инспекцию, чтобы на следующий день быстро справиться с делами, которые мне предстояло сделать.

Поехал в город и забрал документы о разводе и судебный запрет. Следующей моей остановкой была слесарная мастерская, чтобы договориться о смене замков завтра, пока Джерри будет с Марком. Наконец, зашел в хозяйственный магазин за пакетом мешков для мусора и большим кулером для воды.

Если бы я был пьющим, то, вероятно, провел бы остаток дня в пьянстве. Никогда в жизни я не имел такого уровня отчаяния и беспомощности. Как ни старался, я не мог заставить себя увидеть хоть какой-то способ восстановить то, что Джерри так сознательно и целенаправленно разорвала на части. Я думал о консультациях, но снова не смог найти ничего, что могло бы стать основой для восстановления нашего брака. Теперь было очевидно, что в последнее время Джерри мне много лгала, а ложь не дает того, что необходимо для строительства или ремонта фундамента. Говоря очень кратко, я не мог представить себе ничего, что она могла бы сделать, чтобы восстановить мою веру в нее. Я постоянно спрашивал себя, не лжет ли она.

Меня воспитывали в убеждении, что если один человек любит другого, он не станет намеренно и сознательно делать то, что причинит ему боль. Джерри своей неверностью дала понять, что ее любовь ко мне, если она вообще есть или была, – неважна. Думаю, что больше всего меня ранило то, что ее роман протекал в то время, как она якобы любила и заботилась о наших детях.

Что бы случилось, если бы дети каким-то образом узнали об этом? Больше всего меня беспокоил вопрос о том, как именно я ее подвел. Чего не смог ей дать, что отправило ее к другому мужчине за удовлетворением? У меня не было ответов ни на один из вопросов, которые крутились в моем сознании.

Было тяжело идти домой и знать, что это – последний раз, когда я возвращаюсь домой к жене, ждущей меня на кухне. После ужина я пошел в свою мастерскую и написал Джерри прощальное письмо.

***

Утром во вторник, во время завтрака Джерри незаметно пыталась выяснить, где я буду в течение дня. Я знал, что она просто хочет быть уверенной, что я случайно не зайду к ним. Я сказал, что все утро и, возможно, до полудня буду на складе. Заверил ее, что дома буду не позже трех.

Уехав, я пошел на рынок, купил три пакета льда и положил их в кулер. Затем вернулся, припарковался на улице и стал ждать, пока выйдут Джерри и дети. Я дал им пять минут, чтобы добраться до Шэрон, а потом поехал домой. Взял мешки для мусора, купленные вчера, и сбросил в них всю одежду, косметику и другие личные вещи Джерри. Затем собрал одежду для детей, чтобы хватило на неделю.

Пока я был занят, пришел слесарь, чтобы поменять замки. Когда он приступил к работе, зазвонил мой мобильник. Как я и предполагал, это была Джерри. Она спросила, не решена ли уже моя проблема (ее предлог для того, чтобы позвонить и узнать, где я). Я сказал, что проблема будет решена до трех часов дня. Примерно в это время меня позвал слесарь и спросил, не хочу ли я поменять их все.

Я хотел отключить микрофон, но потом решил не делать этого, крикнув:

– Да. Их должно быть четыре, два спереди и два сзади. Пожалуйста, сделайте их все одинаковыми.

Я знал, что Джерри понятия не будет иметь, о чем я говорю, и это придало моему местоположению (склад запчастей) дополнительный реализм.

Джерри все еще разговаривала по телефону, говоря о том, что моя проблема будет решена, и как счастлива она будет от этого. Затем сказала мне такое, от чего я чуть не лопнул от смеха. Она сказала, что сегодня вечером Шэрон возьмет детей, и что мы сможем пойти поужинать, а потом мне лучше быть готовым к очень активной ночи.

Я хотел сказать: Джерри, если бы ты только знала, что я приготовил для тебя сегодня. Но не сделал этого. Вместо этого сказал:

– Звучит здорово, но сегодня на меня не рассчитывай.

Я вывел из гаража машину Джерри и засунул в нее мусорные мешки. Ее ключи я положил в большой манильский конверт, где находились документы о разводе и запретительный судебный приказ, и положил его на переднее сиденье своего фургона. Последнее, что я сделал перед отъездом, это наполнил кулер со льдом водой и поставил его в заднюю часть фургона вместе с чемоданами для меня и детей.

Когда садился в фургон, снова зазвонил мой мобильник. На этот раз это была Анна, сообщившая, что мама сегодня не пойдет с ними на обед. Я поблагодарил ее и сказал, что знаю, и что увижусь с ней через некоторое время. Я доехал до дома Шэрон, взял конверт и кулер и тихо вошел через кухню. Положил конверт на кухонный стол и вместе с кулером направился к двери спальни Марка. Двигаясь по коридору, я слышал звуки, не нуждавшиеся в объяснении.

У двери спальни я снял крышку с кулера и тихонько толкнул дверь до конца. Джерри лежала на Марке сверху, спиной к двери, так что, не могла меня видеть. Марк тоже не мог меня видеть, так как тело Джерри перекрывало ему вид на дверь. Я взял кулер и подошел к кровати. Марк увидел меня и сделал жест головой в сторону Джерри. Как только она повернула голову и увидела меня, я вылил на них ледяную воду.

Оба закричали, и Джерри упала на пол. Я подождал, пока Марк начнет подниматься, а затем, взявшись за одну ручку кулера, размахнулся и изо всех сил ударил его по грудной клетке. От этого он покатился и растянулся на полу, где лежал и стонал. Мне было приятно осознавать, что его стоны – не от удовольствия. К этому времени Джерри уже была на ногах, пытаясь прикрыться и восклицая сквозь слезы:

– О, Сэм! О, Сэм!

Я постоял с минуту, наслаждаясь удовлетворением от того, что, вероятно, на некоторое время вывел Марка из строя.

Я посмотрел на Джерри, опустил кулер и сказал:

– Прощай, сучка-изменщица. На кухонном столе для тебя – конверт, – повернулся и вышел.

Она почти догнала меня, когда я выходил из кухни. Не знаю, что она там говорила. Это была чушь о том, что она меня любит, и чтобы я не бросал ее, и что она так сожалеет, и не можем ли мы поговорить. Я пошел к фургону, оставив ее стоять в дверях кухни, завернутой в простыню, повернулся и сказал:

– Прощай, шлюха и жалкое подобие жены и матери. Желаю тебе хорошо провести остаток жизни.

Затем поехал в парк.

Шэрон чуть не намочила трусики, увидев меня. Я увидел, как она потянулась за мобильным телефоном, и крикнул, идя к детям, что ей не стоит звонить, что Джерри уже знает, что я здесь. Она, казалось, расслабилась, вероятно, решив, что в доме я ничего не увидел, и спросила:

– Все ли в порядке?

Я сказал, что все будет хорошо, как только заберу отсюда детей. Дети увидели меня и прибежали. Я обнял их и сказал, что мы отправляемся в небольшое путешествие и чтобы они садились в фургон.

Едва они оказались вне зоны слышимости, я посмотрел на Шэрон и сказал, что Джерри только что получила документы о разводе и что она (Шэрон) может оказаться соучастницей. Она начала что-то говорить, а я просто посмотрел на нее и сказал:

– Прощай, никчемная шлюха, – и ушел. Когда сел в фургон и тронулся, я увидел, как она собрала своих двоих детей и направилась к своему дому.

Когда мы отъезжали, дети захотели узнать, куда мы едем, и где мама. Я сказал им, что мы едем к дяде Джорджу, моему брату, и тете Салли. Я уже разговаривал с Джорджем и договорился, что дети некоторое время поживут у них. Я объяснил детям, что мама сделала нечто очень плохое, и что мы ее больше не увидим. Анна спросила, ее плохой поступок это не то, что она не ходила с ними на обед. Я сказал ей, что нет, как раз то, что мама делала плохо, заставило ее не ходить на обед. Я был удивлен, что она оставила это на потом.

Джерри

Во вторник рассвело ярко и солнечно, и впервые за несколько недель мое настроение было приподнятым. Я с нетерпением ждала пары часов, чтобы провести их с Марком, и решение проблемы Сэма, какой бы она ни была, улучшило мое настроение. Размышляя о том, что принесет этот день, я всерьез задумалась об отмене встречи с Марком. Если проблема Сэма будет решена, мы с ним сможем провести очень интересную ночь. Но, поразмыслив, решила, что это, вероятно, разочарует Марка и будет нечестно так поздно отменять встречу.

Черт возьми, опять я это сделала. Забота о Марке превалировала над заботой о Сэме. О, черт, черт, черт, черт, почему я не могу оторваться от Марка? Я знала ответ еще до того, как спросила: секс с Марком был просто чистым сексуальным удовлетворением. Я – как ребенок, которого оставили с банкой печенья, зная, что если я съем его все, то заболею, а потом, съев печенье и обнаружив, что оно было таким вкусным, я попробую еще одно. И после этого еще одно, и т.д., и т.д., и т.д.

Во время завтрака я осторожно поинтересовалась у Сэма, что сегодня происходит, и где он будет. Сначала он не отреагировал. Наконец, перед уходом, сказал, что сегодня утром и, возможно, после обеда будет на складе запчастей. Я почувствовала облегчение, узнав, что все что должно произойти сегодня, не включает в себя возможность его раннего возвращения домой. Меня снова задело, когда он ушел, не поцеловав меня и не сказав: «Я тебя люблю». Кроме того, когда я выразила свою радость по поводу того, что его проблема сегодня будет решена, он пробормотал:

– Не надо.

Я задалась вопросом: не надо чего?

Мы с детьми пошли к дому Шэрон в обычное время. Я помогла Шэрон подготовить корзину для пикника, и вскоре они с детьми отправились в парк. Когда я помогала готовить обед, мне снова пришло в голову, что если все, что беспокоило Сэма, разрешится сегодня, то сегодня вечером мы, вероятно, будем готовы к серьезным занятиям любовью. Несколько минут я подумала об этом и решила, что воспользуюсь этим. Попрошу Марка надеть презерватив, чтобы предотвратить случайное вытекание остатков спермы. Внезапно мысль о том, что Марк и Сэм могут быть со мной в один день, взбодрила и, должна сказать, разгорячила меня.

Перед тем как Шэрон с детьми ушла, я спросила ее, не может ли она оставить детей на ночь. Она с радостью согласилась.

После их ухода я пошла в комнату Шэрон и приготовилась к встрече с Марком. Я и впрямь начинала волноваться от предвкушения того, что может принести этот день. Но сначала хотела еще раз проверить, как там Сэм.

Я позвонила диспетчеру, и мне сказали, что он уехал на склад запчастей, и чтобы я, если он мне нужен, звонила на мобильный. Все было хорошо. Склад находится на другом конце города. Если он сейчас там, ему потребуется больше часа, чтобы добраться до дома.

Чтобы убедиться в этом, я позвонила ему на мобильный. Пока мы разговаривали, его прервал коллега по работе, и Сэм дал ему инструкции поменять их все. Теперь я начала возбуждаться. Я сказала, что девочки сегодня останутся у Шэрон, и предложила сходить куда-нибудь поужинать. Затем с растущим волнением сказала ему, чтобы сегодня вечером он был готов к серьезным действиям. Его ответ был не таким восторженным, как я надеялась. Он сказал, чтобы я не слишком на него рассчитывала. Это объяснило его замечание «не надо», когда он уходил. Чем бы он ни занимался, а это, вероятно, было связано с решением его проблемы, он устал. Тем не менее, я собиралась позаботиться о том, чтобы сегодня у него был особенный вечер: я возвращаю своего Сэма.

Повесив трубку, я собралась и пошла в комнату Марка. Он лежал на кровати, совершенно голый, с чудовищной эрекцией. Я забралась на кровать, устроилась на его лице, наклонилась и взяла в рот его мужское достоинство. Когда опустилась на него, я испытала одно из самых сильных чувств вины, которое когда-либо испытывала. Но когда его язык начал исследовать мою киску, приступ вины быстро прошел.

Через несколько мгновений я остановилась и сказала Марку что происходит, и что мне нужно, чтобы он надел презерватив. Он согласился и сказал, что купил про запас, и что они лежат в верхнем ящике ночного столика. Я достала один, разорвала упаковку и стала наматывать презерватив на его член. Когда он был надет, я встала над ним и медленно, с прекрасным чувством удовлетворения, насадилась на него.

Я была на вершине мира и на вершине его члена. По мне снова пробегали спазмы полноценного сексуального удовлетворения, и тут я увидела, как лицо Марка изменилось на выражение удивления или страха, а его глаза два или три раза метнулись в мою левую сторону. Я повернулась, чтобы посмотреть.

Это был Сэм. Этого не могло быть! Я только что проверила, что он – на складе. Он мне солгал. Это – Сэм. За долю секунды, что потребовалась мне, чтобы обработать информацию, он вывалил на нас груз льда и ледяной воды. Физический шок был ужасен, и мы с Марком оба закричали, когда на нас обрушились лед и вода. Я подпрыгнула, потеряла равновесие и упала на пол. Подняла голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как пытается встать Марк, а Сэм врезается в него кулером. Марк рухнул, застонал и схватился за бок. Я успела только крикнуть:

– О, Сэм! О, Сэм!

Я схватила с пола простыню, еще не успевшую промокнуть, и завернулась в нее, пока Сэм шел к двери. Он сказал: «Прощай» и назвал меня сукой-изменницей. Я была настолько шокирована и заморожена, что не могла осознать происходящее. Через мгновение шок начал проходить, и я полностью осознала, что Сэм поймал меня и что «толстая дама запела». Игра закончилась.

Я побежала за ним, крича, что «мне очень жаль», что «я люблю тебя», «пожалуйста, не уходи» и, «пожалуйста, поговори со мной». Я остановилась у двери, не желая выходить завернутой лишь в простыню. Дойдя до своего фургона, он сказал на прощание:

– Прощая, шлюшка. Счастливо оставаться.

Он также назвал меня жалким подобием жены и матери.

Я рухнула в дверном проеме, где Марк, испытывая боль, подошел и помог мне вернуться в дом. Он помог мне пройти в комнату Шэрон, где я упала в обморок, заливаясь слезами и страдая от боли. Марку тоже было больно, хотя его боль была чисто физической (Сэм сломал ему три ребра).

Через несколько минут в комнату вбежала Шэрон. Она была близка к истерике, восклицая, что Сэм забрал детей из парка, назвал ее никчемной шлюхой и уехал. Ее слова были как нож в моем сердце. Сэм уехал и забрал детей. Я была слишком оцепеневшей, чтобы мыслить здраво. Я сказала Шэрон, что должна взять машину и поехать за ними. Потом поняла, что понятия не имею, куда ехать. Я снова упала в обморок с криком:

– Что я наделала?! Как я могла так сглупить?! Что со мной такое?!

Марк пытался меня утешить, а я кричала, чтобы он убирался с глаз моих долой. Они с Шэрон вышли из комнаты.

Вскоре вернулась Шэрон, неся большой манильский конверт с моим именем. Увидев его, я закричала:

– О, Боже, нет! Нет!!

Я знала, что там должно быть. Попросила Шэрон сказать, что в нем, хотя на самом деле знала и так. Все оказалось еще хуже чем я себе представляла. Там были не только документы о разводе и письмо Сэма, но и запретительный судебный приказ, запрещающий мне иметь что-либо общее с детьми до слушания дела об опеке, которое, вероятно, состоится через три-шесть месяцев.

Из письма Сэма я поняла, что не смогу вернуться в наш дом. Он оставил половину наших сбережений и приложил чек на 2800 долларов, представляющий собой половину доли в доме. Сообщил, что не намерен платить алименты неверной жене и что я должна немедленно начать искать себе работу. По крайней мере, я знала, где находятся дети, и что о них хорошо позаботятся.

Из письма я узнала, что начало изменений в Сэме относится к тем выходным, когда я повела детей в кино. Он обнаружил мои противозачаточные таблетки. И почему я была такой самодовольной, продолжая отрицать, что он узнал о моей измене? Шэрон пригласила меня пожить у нее, пока я не приведу себя в порядок. Я с благодарностью приняла ее приглашение.

Как будто все было не так уж плохо, я выплакала еще одну порцию горьких слез, когда пошла за машиной. Все что мне принадлежало, было бездумно запихнуто в пластиковые пакеты, а затем сунуто в машину. Всю мою одежду придется отглаживать, прежде чем я смогу снова ее надеть. Неплотные крышки на баночках/флаконах с косметикой привели к тому, что по ряду предметов растеклись жидкости и кремы. Позже я обнаружила, что мои школьные альбомы вместе с одним из моих любимых платьев были в этом беспорядке полностью испорчены. Любимая фотография нашей семьи порвана и помята. В общем, мои личные вещи получили сокрушительный удар от того, что их запихнули в пластиковые пакеты.

Сначала я рассердилась на Сэма за его бессердечное легкомыслие, но потом поняла, что на его месте я бы, наверное, выбросила его вещи в мусорное ведро. Я на самом деле не могла его винить, особенно когда подумала, что этого никогда бы не случилось, если бы я была верной женой, какой и должна была быть.

Впервые в жизни я почувствовала, что понимаю, что чувствуют люди, совершившие самоубийство. Я вытеснила из своей жизни все что любила. Ради чего жить дальше?

Сэм

В течение следующих трех месяцев в рабочие дни за детьми ухаживали мой брат и невестка. В первые месяцы я очень скучал по Джерри. Даже размышлял, стоит ли мне завершать развод. Примерно через месяц я, наконец, согласился встретиться с Джерри. По крайней мере, я должен был дать ей шанс рассказать свою историю и все объяснить. Отрезок в семь лет нашей жизни заслуживал некоторого рассмотрения.

Мы встретились в одном из наших любимых ресторанов во вторник, через четыре недели после того, как я выгнал ее. После ужина поговорили. Большую часть разговора занимали слезы Джерри. Она сказала мне, а я и так уже знал, что она переехала к Шэрон. Неоднократно повторяла, как сильно любит меня и как сожалеет о том, что сделала. И, конечно, она хотела знать о детях. Однако, несмотря на все эти слова, ни разу не сказала, что сожалеет о том, что занималась с ним сексом. Наконец, когда мы собрались уходить, я посмотрел ей в глаза и спросил:

– Джерри, ты ебалась с ним, с тех пор как я застал вас вместе?

Она выглядела потрясенной и ответила:

– Сэм, как ты можешь задавать такой вопрос? Нет! Конечно, нет, и, пожалуйста, не употребляй это слово.

Я посмотрел на нее и сказал:

– Джерри, это твой последний шанс сказать правду. Ебалась ли ты с Марком, с тех пор как мы расстались? И какое слово я должен использовать, чтобы описать то, что ты делала?

Она не могла смотреть мне в глаза и повторяла, что шокирована тем, что я задаю такой вопрос.

Я сердито ответил:

– Джерри, ты постоянно мне говоришь, что хочешь получить еще один шанс. Чего ты хочешь, еще одного шанса на измену?

Она упала на стол и расплакалась, когда я сказал ей, что прошлой ночью у нее был секс с ним. В конце я сказал, что надеялся, что мы найдем, на чем строить отношения, но вместо этого она просто показала мне, что все что она может предложить, – это умение лгать мне. Я сказал, что брак не может существовать, если построен на лжи. Не поднимая головы, она спросила, откуда я знаю. Я спросил, не хочет ли она приехать домой и посмотреть видео.

Когда она садилась в машину, чтобы уехать, я попросил ее передать Шэрон, что завтра после работы я приду и уберу камеры. Я разрешил продолжить бракоразводный процесс и нашел домработницу для ухода за детьми.

***

С тех пор как развод стал окончательным, прошло два года. Примерно через год боль почти прошла. Сейчас я могу сделать вывод, что просто совершил ошибку, женившись на Джерри. Я еще не женился снова и не знаю, хочу ли этого на самом деле, но я должен подумать о детях. Год назад меня перевели в учреждение, расположенное примерно в ста милях отсюда. Джерри приезжает туда и забирает детей один раз в месяц на выходные, и они уезжают вместе. Мы вежливы по отношению друг к другу, но я всегда держу ее на расстоянии. На данный момент могу с уверенностью сказать, что вся любовь, которую я испытывал к Джерри, в основном, исчезла, и я задаюсь вопросом, смогу ли когда-нибудь снова полюбить.

Джерри

Первые несколько недель были сущим адом. Но после многих неудачных попыток увидеться с Сэмом, он, наконец, согласился встретиться со мной. Это случилось примерно через месяц после нашего расставания. Мы встретились в ресторане, который нам очень нравился.

Удар по ребрам вывел Маркса из строя до момента за день или два до того, как я должна была встретиться с Сэмом. Даже зная, что на следующий вечер я собираюсь встретиться с Сэмом, когда Марк дал понять, что снова свободен, я с ним переспала.

Секс был прекрасным, но любовь, которую я чувствовала раньше, полностью отсутствовала. В тот момент я смогла ясно увидеть разницу между сексом как выражением любви и обычным сексом. Мы с Марком наслаждались обычным сексом, который был физически очень приятным, но ему не хватало полноты любви.

Когда мы встретились с Сэмом за ужином, я, как ни старалась, не могла удержаться от того, чтобы не срываться почти каждый раз, когда пыталась затронуть тему нашего брака и развода. У меня была тысяча вопросов о детях, которых я не видела целый месяц. Становилось еще больнее, когда я вспоминала, что до слушания дела об опеке осталось не меньше шести недель. После еды мы говорили о всякой всячине, как в старые добрые времена. Я начала надеяться, что Сэм захочет дать мне еще один шанс.

Когда мы уже собирались уходить, Сэм проткнул мой воздушный шар, спросив, ебалась ли я с Марком после нашего расставания. То, как он это сказал, прозвучало настолько отвратительно, что я попросила его не употреблять это слово. Мне пришлось быстро подумать, и я решила, что если скажу ему «да», то это сведет на нет все те позиции, что, как мне казалось, я только что завоевала во время ужина. Я обиделась и ответила, что, конечно же, «нет». Не знаю, почему я не могла понять, что Сэм знает, что я лгу, и когда он опять спросил меня о том, что Сэм сказал, что это последний мой шанс, я разозлилась и сказала, что шокирована тем, что он об этом спросил.

Я поняла, что потеряла последнюю надежду, когда он спросил, действительно ли я хочу еще одного шанса на измену? Затем сказал, что у него есть записи, на которых видно, что я опять лгу. Мои колени подкосились, и я рухнула на стол.

***

Марк смог устроить меня официанткой в кафе, где работал сам. Я была рада получить эту работу. Однако, когда состоялись слушания по опеке, я обнаружила, что моя работа не дает мне никакой пользы. На самом деле, я считаю, она даже навредила, и мне предоставили для общения с детьми только одни выходные в месяц. Примерно через год мои посещения усложнились, когда Сэм получил перевод и вместе с детьми переехал в город, расположенный в ста двенадцати милях от нас.

В разводе мы уже более двух лет. Я ужасно скучаю по нашей семейной жизни, и мне становится еще больнее, когда понимаю, что совершила глупость, начав, а потом уж полную глупость, продолжив лгать Сэму. Я все еще время от времени занимаюсь сексом с Марком, но он потерял свой блеск. Он приносит физическое удовлетворение, но не более того.

С детьми я вижусь каждый месяц и, забирая их, обычно встречаюсь с Сэмом. Когда встречаю его, получаю лишь вежливое приветствие и все. Это так больно, поскольку я понимаю, что любовь Сэма ко мне полностью испарилась. Не знаю, найду ли я другую любовь. Работая в баре, я встречаю много мужчин, но большинство из них не те, кто мне нужен; они не идут ни в какое сравнение с Сэмом.

Скажите мне, что в этом было такого замечательного?

КОНЕЦ