На острове, несколько дней спустя, Антон и Энни проснулись от того, что на их пляже стоял пластиковый грузовой ящик, в котором, судя по всему, находились припасы еще на пару недель. Так что, по крайней мере, их Равиты серьезно относились к тому, чтобы сохранить им жизнь, и это радовало.

Огромным сюрпризом стал ноутбук с именем Энни. На нем было все содержимое ее собственного ноутбука, который сейчас стоял открытым в гостевой комнате дома Лекси.

В прилагаемой записке было:

Подумал, что тебе это может понадобиться, - и подпись: Друг.

Антон просто заметил:

— Это лишь подтверждает, что охотятся за мной, а не за тобой.

Энни усмехнулась:

— Благожелательные похитители? Разве это не то же, что доброжелательный диктатор?

Антон ухмыльнулся:

— Будем надеяться, что они именно такие.

***

Примерно на полпути их задержания, поскольку это на самом деле не было похищением, Энни лежала лицом вниз на одном из пластиковых плетеных шезлонгов с закрытыми глазами и слушала волны.

Хотя ей было неудобно находиться обнаженной так долго, она уже свыклась со своим положением, хотя не сказать, чтобы ей этого хотелось. Сначала она не думала, что ей будет комфортно в такой ситуации даже с Джоном, по крайней мере, в течение длительного времени. А теперь? Она почти могла представить себе короткий отпуск на несколько дней, как сейчас, с мужем, желательно с работающим туалетом и горячей едой.

Шезлонг Антона стоял на своем обычном месте, в паре метров от ее кресла, и о его приближении возвестил хруст песка. Она наполовину дремала, наполовину слушала, когда услышала щелчок открываемого флакона с солнцезащитным кремом, и решила, что он собирается нанести его на себя, прежде чем лечь в кресло.

Вместо этого она почувствовала, как теплый лосьон нанесли между лопатками по обе стороны от позвоночника. Это был первый раз, когда Антон пытался нанести на нее солнцезащитный крем. Он предлагал несколько раз, но она всегда отказывалась. Учитывая, что прошло уже три недели их заключения, а ее скромность почти исчезла, она сдалась и позволила ему нанести жирный солнцезащитный крем.

Антон почувствовал, как она напряглась в начале его действий, но она не сказала ни слова. Через минуту он почувствовал, как она расслабилась. Еще через несколько минут он понял, что она уснула. Отсутствие сопротивления он принял за разрешение исследовать дальше. Спустился ниже по ее спине, а затем перешел к рукам. От них он перешел к ногам и ступням. Даже когда он продвигался все выше и выше по ее бедрам, реакции не последовало. Она была в отключке и глубоко дышала.

Он вернулся к ее спине, и когда сделал это, она начала одобрительно бормотать. На этот раз, двигаясь ниже, он провел рукой по ее попке. Ее единственной реакцией было продолжающееся бормотание. Когда он стал растирать внутреннюю поверхность бедер, она слегка раздвинула ноги, чтобы дать массажисту лучший доступ.

Затаив дыхание, он начал нежно тереть ее нежные складочки и лоно. На ее губах появилась легкая улыбка, и она снова забормотала. Он продолжал свои усилия, пока у ее входа не появилось немного влаги, и тогда решил осторожно ввести в нее палец. В ответ на его проникновение она выгнула спину.

Он ввел средний палец до конца, когда услышал ее резкий вдох. Энни перекатилась на бок, выдернула палец и отбросила его руку.

Антон быстро подхватил ее и понес к кровати. Энни толкалась, извивалась и вообще пыталась вырваться, но он был слишком силен.

— Антон! Остановись! Я этого не хочу.

Уже не первый раз он получал сопротивление своему первоначальному соблазнению. Правда, она казалась гораздо более неохотной к его усилиям, но, судя по ее реакции тогда и на лодке, он считал, что она уже созрела для соблазнения.

Он просто улыбнулся ей:

— Твое тело говорит мне, что хочешь.

Он попытался ее поцеловать, но она отвернулась.

— Нет! Опусти!

— С радостью.

Он положил ее на матрас и приготовился присоединиться к ней.

Она так не думала.

Она двинулась, чтобы спрыгнуть с другой стороны. Когда он попытался схватить ее, его руки скользнули по ее телу. Она буквально выскользнула из его хватки.

— Я сказала «нет». Ты меня не интересуешь.

Его член полностью встал и был направлен прямо на нее, уже не в первый раз.

— Да ладно. Ты же знаешь, что интересую.

— Нет. Я подозреваю, что долгое пребывание в Вашингтоне привело к гниению твоего мозга, поэтому собираюсь использовать слова, понятные даже конгрессмену. Нет. Нет. Нет. Нет. И нет. Могу ли я выразиться яснее? Я не заинтересована, а даже если бы и была заинтересована, то не буду изменять своему мужу.

— О, пожалуйста. Ты уже дважды ему изменяла.

— Я не изменяла! - воскликнула она.

— Может, ты и не спала со мной, но точно не прошла бы тест мужа в те два вечера перед нашим похищением. Ну, это если только он не похож на Дэниела и не любит посмотреть.

Она подумала, что его выбор формулировки был интересным.

— Тот первый вечер был ошибкой. Я слишком много выпила. А второй я даже не помню.

— Да ладно. Ты была одета так, чтобы привлечь к себе внимание, и не очень-то сопротивлялась тем парням, что пытались овладеть тобой во время танцев. Готов поспорить, что за тот вечер твоя задница получила от меня столько же внимания, сколько от твоего мужа в последний раз, когда он был дома.

— Я не изменяла... не намеренно.

— Пожалуйста. Слышала когда-нибудь о неосмотрительной опасности? Если бы твой брак был человеком, а я был бы прокурором, я бы даже не стал готовиться к суду. Ты точно знала, что делаешь, и позволила другим помочь тебе. И тебя это ничуть не беспокоило.

— Я говорила, что слишком много выпила, но не изменяла. Вся моя одежда осталась на мне.

— Хотел бы я быть мухой на стене, если бы тебе пришлось объяснять это своему мужу.

— Я планировала рассказать ему о том вечере.

Он хмыкнул.

— Ты - единственная, кто в это верит. Но это не объясняет следующего вечера.

— На следующий вечер ничего не было. Мы просто танцевали, когда нас накачали наркотиками.

— Твоя память, похоже, такая же избирательная, как и у моих коллег-конгрессменов. Ты не помнишь своей одежды на полу моей спальни и то, как я долизал тебя до нескольких оргазмов. Ты выкрикивала мое имя, умоляя ввести в тебя моего монстра и сделать тебя моей женщиной.

Он смотрел на нее, пытаясь вспомнить тот вечер. Он надеялся, что она просто поддастся удовольствию от массажа, но видел, что это уже в прошлом. Теперь он надеялся убедить ее, что она уже перешла запретную черту и может насладиться плодами на другой стороне.

Он продолжил:

— Здесь никого нет. Кроме нас, никто никогда не узнает. Мы можем трахаться как кролики. Я бы уже доставил тебе сотни оргазмов, если бы мы это сделали. Или, в худшем случае, они уже думают, что мы трахаемся как кролики уже несколько недель, так что, мы можем наслаждаться, поскольку никто не поверит нашим протестам.

Это ее почти убедило. В течение последних нескольких недель она на самом деле много думала об этом.

Не то чтобы Антон ее не привлекал. Он был очень красивым мужчиной, похожим на кинозвезду. Она была уверена, что его избирательницы заметили это в день выборов. Она подумала, сможет ли убедить мужа, что, застряв на острове, они не сделали ничего такого, чего не должны были делать.

Рассказать Джону о том, что она позволила нескольким мужчинам слишком «распускать руки» во время танцев в Майами, казалось проблемой размером с кротовую горку по сравнению с горой, стоявшей по другую сторону кровати от нее.

Если бы она была не замужем, роман с Антоном мог бы быть интересным. А сейчас? Он был просто проблемой, которую нужно решать и избегать.

Вспомнив силу своей бабушки, она ответила:

— Ты, наверное, врешь. Я бы позволила тебе заняться со мной сексом, только если бы ты накачал меня наркотиками?

Он пожал плечами:

— Или если бы ты выпила напиток своей сестры. Ты знаешь, что она не возражает против случайного усилителя либидо. Вероятно, она попросила Дэниела добавить немного в ее напиток, поэтому и отсасывала у него на твоих глазах.

В обычных обстоятельствах Энни была бы ошеломлена мыслью о том, что ее накачали наркотиками. Сейчас она была больше разочарована в своей сестре. Услышав о некоторых подвигах сестры, это ее ничуть не удивило. Но она вспомнила их предыдущий разговор в последние два дня совместной жизни, и Лекси пообещала ей, что не позволит, чтобы с ней что-то случилось.

Она вызывающе прошипела:

— Я не помню, чтобы давала тебе разрешение. Это было бы изнасилованием, и я бы подала в суд.

Он рассмеялся:

— Изнасилованием? Смешно. У меня на яхте ради моей защиты есть пара скрытых камер. Есть видео, где ты ко мне пристаешь. Тебе не давали наркотик для изнасилования, чтобы ты потеряла сознание. Ты выпила немного экстази, и хотя это не превратило тебя в буйную шлюху, но усилило твое желание, чтобы тебя трогали, и возбуждение. Учитывая, как ты терлась о мой член, пока мы танцевали, это позволило мне погладить тебя на всю длину. Черт, да ты практически привела меня в спальню, чтобы я трахнул тебя, о чем ты так отчаянно просила.

Это была ложь, но она этого не знала.

Энни пыталась вспомнить тот вечер. Она помнила, что не хотела пить слишком много. Как ее сестра делала минет. Она смутно помнила, что после этого танцевала.

Пытаясь объективно оценить ситуацию, она решила, что он скажет почти все, чтобы залезть к ней в штаны... ну, если на ней были штаны или трусики. Черт возьми, он просто хотел трахнуть ее и скажет все что угодно, чтобы попытаться сделать это.

Она ответила:

— Мне все равно. Как думаешь, как отреагирует моя сестра, когда я скажу ей, что ты дважды пытался меня изнасиловать?

Его улыбка была некрасивой.

— На самом деле не хотел говорить тебе об этом, но это твоя сестра планировала накачать тебя наркотиками. Она поняла, что вы двое стали слишком близки, и что она не откажется от своей нынешней жизни и образа жизни, даже ради тебя. Поэтому накачала тебя наркотиками, чтобы увеличить вероятность секса между тобой и мной и вызвать проблемы между тобой и ею. Я знаю, о чем ты думаешь. Думаешь, что знаешь свою сестру и что она бы не сделала ничего подобного. Ну, вы пытались восстановить или улучшить ваши отношения в течение последних нескольких лет. Я знаю твою сестру... - Антон усмехнулся тому, что последует дальше. - Вообще-то, я знаю твою сестру в библейском смысле почти семнадцать лет. Я бы утверждал, что знаю ее лучше, чем ты когда-либо.

Это заставило ее задуматься. Она обдумывала его слова, но не верила в них.

— Я не верю в это насчет моей сестры. Не понимаю, почему ты думаешь, что я поверю кому-то, кто является адвокатом и конгрессменом. Тому, кто может растянуть правду за пределы воображения, и кто может говорить наглую ложь одну за другой и не терять ни секунды из сна. Я говорю тебе прямо сейчас, этого не случится. Твои руки все еще работают. Если ты возбужден, воспользуйся одной из них.

— Черт, мне не приходилось мастурбировать, чтобы кончить, по крайней мере дюжину лет, может быть, двадцать. И не собираюсь начинать сейчас.

— Ну, подумай вот о чем. Если ты меня изнасилуешь, тебе лучше быть готовым меня убить, потому что, в конце концов, тебе придется уснуть, и я тебя убью. Потом оттащу твое тело в океан для рыб. Мы оба знаем, что ты готов быть насильником, но готов ли стать и убийцей?

— Я - не убийца. Я никогда не сплю с женщиной, которая не была бы потом невероятно довольна.

Она громко рассмеялась:

— Ха. Ты действительно в это веришь. Не так ли? Послушай, у тебя есть кое-что, что им нужно, и это - не та большая соска между ног. Они ждут взамен какой-то услуги, иначе ты был бы просто еще одним бабником, пытающимся перепихнуться.

Это его задело.

— У меня есть несколько женщин, с которыми я сплю, и которые хотят от моего общества и того, что у меня между ног, только удовольствия. Меня навещает жена дирижера симфонического оркестра из Майами каждый раз, когда он уезжает из города. Миссис Дукас - жена того большого грека, у которого есть офисы в Греции и Италии и который открывает офис в Майами, - остается со мной до того, как он возвращается в их дом. Когда он здесь, с ним - тот большой головорез, по сравнению с которым Челюсти из фильмов о Бонде кажется малышом. Она знает, что если нас поймают, нам будет очень плохо, но единственное, о чем меня просит, это оттрахать ее до бесчувствия моим большим членом. Другие? Да, я делаю несколько одолжений, потому что они мне нравятся и нравится, как они трахаются, но их оргазмы настоящие, и они продолжают возвращаться за добавкой. Мы с тобой могли бы делать это прямо сейчас и каждый раз, когда будешь приезжать навестить сестру. Никто не будет узнать.

— Я буду. Мой папа всегда нас учил, что истинная проверка характера человека в том, что он делает, когда никто не видит. Я не очень хорошо умею врать своему мужу, и никогда не хочу этого делать. Особенно, если речь о чем-то подобном.

— Ты удивишься, гасколько это просто. Кэролайн не знает и о половине моих связей.

— У тебя открытый брак. Ей плевать.

— Я должен говорить ей о них заранее. Но этого не делаю.

Улыбка, которую она подарила ему в ответ, тоже не была красивой.

— Я останусь при своем мнении. Ей плевать. Подозреваю, что жена у тебя все еще есть, потому что ей нравятся деньги. Однажды она уйдет и заберет половину всего. С нетерпением жду, когда смогу прочитать об этом в газетах... или услышать от Лекси.

Это заставило его задуматься.

Она продолжила:

— Просто для ясности. Нет - значит нет. Так что, тебе лучше держаться от меня подальше. Ты намного больше меня. Можешь принудить меня, но это будет изнасилование, и я буду бороться с тобой всем, что у меня есть. Если и не покалечу тебя в процессе, то убью, пока ты спишь. Если ты умен, - а поскольку ты конгрессмен, я не уверена, что умен, - но если да, то просто будешь сам мясить свое мясо, пока нас не заберут, надеюсь, в ближайшие две-три недели. Так будет для тебя безопаснее.

Она повернулась и пошла обратно к пляжу. У нее было время быстро искупаться, смыть крем от загара и обсохнуть на солнце, пока не станет прохладно, и они не будут вынуждены разделять компанию друг друга в алькове ночью.

Антон кипел, глядя, как она уходит. Его еще никогда так не отвергали. Конечно, ему отказывали много раз, но не так часто, с тех пор как его избрали. Однако он не собирался сдаваться... пока не собирался.

***

В течение следующих нескольких дней Антон пытался вернуть ее благосклонность. Если он хочет лечь с ней в постель, то должен продолжать ее уговаривать.

Она разговаривала с ним, но в ее голосе больше не было тепла. Все комментарии и вопросы были формальными. Она воздвигла свою стену, а он все еще пытался сквозь нее пробиться.

В один из таких моментов, когда они случайно ужинали вместе, Энни спросила:

— Почему ты решил стать конгрессменом?

В надежде на открытость Антон усмехнулся:

— Деньги. Просто-напросто.

— У вас с Дэниелом была или есть успешная юридическая фирма. Я бы подумала, что вы зарабатываете больше, управляя своей фирмой.

— Отчитываться перед налоговой службой, ага. Но для конгрессмена возможности в качестве выплат огромны. Я уже рассказал тебе, что получил от равитов и йеменцев. Ты бы слышала, что получают сенаторы.

— Как тебя не поймали?

Он снова захихикал.

— О, боюсь, ты слегка наивна, Энни. Существует определенный контроль над фондами наших кампаний, но между комитетами политический действий и пожертвованиями под столом, или даже закулисными услугами, кто-то всегда предлагает мне стимулы, чтобы я помог либо разработать законопроект, либо проголосовать в их пользу. Иногда просто подняв трубку и позвонив нужным людям, можно помочь кому-то, кто будет мне обязан услугу или оплатить мою услугу. Именно так я смог получить такую хорошую цену на свою яхту. Любые реальные деньги обычно оседают в оффшорах.

— Имеешь в виду взятки вроде тех, что дали тебе йеменцы?

Он кивнул.

— Значит, все клише о нашем конгрессе - правда?

— Там нечто большее. Правда. Даже хуже. Ты не поверишь, какие происходят вещи за кулисами. От секса до денег. Это удивительно.

— Я полагаю, «D» и «C» в названии Washington DC означают Debauchery (разврат) и Corruption (коррупцию)?

— Мне нравится. Я думаю, что когда-то это означало dicks (хуи) и cocks (члены), но сейчас в эту игру играет так много женщин, что это больше похоже на dicks (хуи) и cunts (пизды).

Она поморщилась при слове «пизда».

— Звучит ужасно.

— Едва попав в Вашингтон, я понял, в какой заднице мы все находимся, так что, теперь я просто хватаю все что могу, пока есть возможность. Возможно, однажды я попытаюсь баллотироваться в сенат, чтобы получать более высокую зарплату. Если сделаю это, то надеюсь, что на мое место будет баллотироваться Дэниел.

Она просто застонала от этого откровения.

А он продолжил:

— Я слышал, что много лет назад сделку по обороне с Саудовской Аравией возглавлял сенатор Шустер. Это была сделка на тридцать миллиардов долларов. Сейчас он является участником таймшера на восемьдесят гектар винодельни в Италии с великолепно отреставрированной виллой 17 века. Единственное, что кроме него и его семьи, этой винодельней не владеет и не пользуется никто. Уверен, что сейчас он - ее законный владелец через какой-нибудь оффшор. И я хочу получать такие деньги.

Энни была ошеломлена. Одно дело - представлять себе такие выплаты, другое - знать масштабы и детали.

Едва ли не шепотом она пробормотала:

— Мы в полной заднице.

Он набросился на нее:

— Теперь ты, наконец-то, поняла! Вот почему я старательно хватаю все что могу пока могу. Черт, я помогаю своему партийному лидеру в конгрессе разработать закон, требующий, чтобы больше судов, доставляющих грузы в порты США, были под американским флагом. Перевозчики сходят с ума от этого. Нам обоим хорошо заплатят за то, чтобы это случилось.

Она пробормотала:

— Ты воровал, когда должен был покупать.

— Что ты сказала? - спросил он.

— Старая песня, которую любит мой муж, британской рок-группы под названием «Юрай хип». Хотя они звучат как южный рок. Песня называется «Расхищение», и в припеве основной текст звучит так: «Я крал, когда должен был покупать». Это про тебя. Ты просто воруешь, когда должен служить.

Он недоверчиво рассмеялся:

— Это должно меня пристыдить? Прости. Я не ищу искупления. Оно мне не нужно.

Энни могла лишь покачать головой в ответ. Затем вспомнила, что он сказал о том, что Дэниел будет баллотироваться на его место.

Она задумалась, понравится ли Лекси Вашингтон. Затем задалась вопросом, какая Лекси поедет в Вашингтон с Дэниелом? Сестра, с которой она все больше сближалась, возненавидела бы его. А более распущенной сестре, о которой она знала лишь отрывки, это может понравиться. Эта мысль ее убила.

***

Хотя они не знали точно, когда их заберут, до конца января оставалось две недели.

Энни уже в третий раз снился один и тот же сон. Антон заронил семя в мысли о том, что ее студенты дрочат на нее, и хотя она сразу же отбросила эту мысль, та всплывала несколько раз. Возможно, потому, что каждый день часами она видела его пенис, часто эрегированный и направленный на нее.

Предыдущие два раза, во сне она была в откровенном нижнем белье и на каблуках, ведя один из уроков в большом лекционном зале на подиуме. Обычно она была бы потрясена этим, как сном, в котором многие люди просыпаются голыми на публике. Возможно, из-за того, что весь последний месяц провела обнаженной, она не была настолько убита, как обычно.

В первом ряду сидели Антон и ее муж и мастурбировали, пока она читала лекцию. Все остальные молодые мужчины и женщины в классе тоже мастурбировали.

Несмотря на то, что никогда в конце лекции она не произносила фразу «урок окончен», в эротическом сне она говорила это, и весь класс одновременно испытывал оргазм, взрываясь, как фейерверк, а мужчины выбрасывали свою сперму к потолку зала.

В этот раз произошло то же самое, только она не проснулась. На сцене к ней присоединился Джон и ласкал ее. Когда она посмотрела в сторону зрителей, там не было никого, кроме Дэниела, который, улыбаясь, смотрел на нее.

Джон быстро переместился к ней за спину и стал тереться своим замечательным инструментом о ее половой орган. Она была так готова к этому. У нее не было секса с выходных Дня благодарения, и ей нужен был от своего любовника хороший трах.

Когда она посмотрела в зал, там был Дэниел, энергично дроча. Она потянулась вниз, чтобы ввести в себя Джона, но... что-то было не так. Она почувствовала на своем бедре руку, а затем услышала шум волн, и ее глаза открылись.

Поняв, что происходит, она попыталась отстраниться от Антона, но тот крепко держал ее. Она начала бить по руке, удерживающей ее вокруг таза, но он лишь крепче сжимал, тычась в нее, пытаясь вставить свой член.

Они лежали на боку, и он прижался к ней сзади, пытаясь обхватить ее рукой, бывшей со стороны к матраса, чтобы лучше захватить ее и свободной рукой ввести себя в нее.

Она испугалась, что если он перевернет ее на живот, то она никогда не сможет вывернуться из его хватки. Быстро наклонившись вперед, она изо всех сил откинула голову назад. Надеясь попасть прямо ему в нос, она частично задела его нос и губы. Боль была достаточно резкой, чтобы он на мгновение отпустил ее бедро, и она освободилась от него. Едва он ее отпустил, она направила свой сжатый кулак к его члену и выдала хороший удар по яйцам, заставив его свернуться в позу эмбриона, чтобы защитить себя.

Когда Энни выбежала из беседки, она подобрала камень размером с ладонь и взяла его с собой на пляж, боясь, что он придет за ней. Она ждала и ждала, но он не приходил.

Она осталась на пляже, стоя спиной к океану, лицом к тому месту, где, как она ожидала, появится ее обидчик и будет искать ее. По ее лицу текли слезы из-за насилия. В конце концов, после того, что казалось вечностью, но оказалось всего лишь чуть больше часа, забрезжил рассвет, и она подошла к беседке.

Антон спал.

Она не могла в это поверить. Он пытался ее изнасиловать, она отбивалась, а он просто заснул, как ни в чем не бывало. Его губа выглядела распухшей, но больше ничего не выделялось.

Она посмотрела на камень в своей руке и на уязвимые места, куда она могла его ударить. Она подумала, не считает ли он ее неспособной причинить ему боль. На мгновение она задумалась, борясь с мыслью о том, чтобы попытаться убить спящего мужчину. Хотя он без проблем напал на спящую женщину.

Затем она прошла мимо него к дивану, положила камень рядом с собой, открыла ноутбук и начала печатать. Читать было бесполезно, поэтому она писала, чтобы выплеснуть свои чувства и эмоции. Единственным выходом для ее гнева и страданий было избить его или, может быть, уплыть на тот остров, что они видели все эти недели назад.

Начав печатать, она вспомнила некоторые вещи, которые говорил Антон, и то, что она считала правдой, постепенно стало вставать на свои места.

Прошло несколько часов, прежде чем она увидела, что Антон сел на кровати.

Когда он посмотрел на нее, она прорычала:

— Ты - чертов ублюдок.

Он пожал плечами:

— Похоже, тебе, пока не проснулась, это нравилось. Очевидно, твоему телу нравится чужой член. По какой-то странной причине ты зациклена на моногамии.

— Конечно, да. Я замужем, идиот.

— Может быть, просто боишься, что после того, как попробуешь меня, ты больше никогда не сможешь удовлетвориться своим мужем.

— Боже мой, как ты можешь быть таким самодовольным? Член моего мужа... просто прелесть. Может, у тебя и немного, и я имею в виду именно немного, длиннее, но по обхвату он тебя превосходит. Так что, если нам придется взять рулетку, чтобы сравнить, то правда ли, что лучший любовник, который у меня когда-либо был, проигрывает тебе? Я так не думаю.

Это заставило его снова опуститься на землю. Обычно женщины говорили ему, что им нравится его большой член. Они никогда не говорили, что у их мужа такой же размер.

— Черт, как ты думаешь, почему я вышла за него замуж? Ну, на самом деле есть длинный список причин, и этот список с годами увеличивался, но то, что он заставлял мои пальцы на ногах скручиваться, а мои глаза закатываться, занимает в этом списке важное место. Так что, мне плевать, насколько хорошим ты себя считаешь и какими сладкими похвалами тебя осыпают твои шлюхи. У меня дома - настоящий мужчина, подаривший мне троих замечательных детей. Я бы не позволила тебе даже его ремень нюхать.

Он усмехнулся:

— Думаю, ты слишком много протестуешь. Мы оба знаем, что тебе нравятся мои прикосновения. Когда я массировал тебя, твоя щель раскрылась передо мной как цветок, практически умоляя войти в тебя. Прошлой ночью ты была так возбуждена, что потянулась вниз, чтобы ввести меня в себя, пока не проснулась. На моей лодке, когда я делал тебе лучший в твоей жизни массаж, ты испытала несколько оргазмов и выкрикивала мое имя. Ты знаешь, что нам было бы хорошо вместе, и это пугает тебя до смерти.

Он злил ее, и, Боже, она была так рада этому. Больше никаких фасадов или ложных притворств. Маска с хищника, преследовавшего ее с Майами, снята. Он теперь не воспринимается как безобидный бабник, а как хищник, которым и является на самом деле. Теперь она - добыча, и могла обеспечить себе безопасность, пока их не освободят или не спасут?

Она усмехнулась:

— Знаешь, я не понимаю твою настойчивость, когда я ясно сказала тебе «нет». Раз уж тебе не нравится слышать это слово, давай попробуем другое. «Отвали»! Тебе повезло, что я не сломала тебе нос. Я пыталась. Я имею в виду, ведь это просто киска. В моей нет ничего особенного.

Она терпеть не могла использовать это слово, но ее перхоть была на взводе, и то, что раньше было страхом, превратилось в гнев.

— Теперь ты это знаешь. Ты вводил в меня палец, пытался ввести свой член, и, по твоим словам, вводил в меня язык. Все это было не по обоюдному согласию. Так, что же такого особенного в моей, что ты готов рискнуть тюрьмой, чтобы ее получить?

— Тюрьмой? Вряд ли. Там будет твое слово против слова действующего конгрессмена, который до сих пор был безупречно чист. Мне нравятся мои шансы на предъявление обвинений. Даже не беспокойся о том, что тебя накачали наркотиками на яхте. Свидетелем того, как ты умоляла меня трахнуть тебя, был Дэниел. Не то чтобы это имело значение. Он все равно скажет все, что я его попрошу.

Его высокомерие раздражало. Но очевидно, что он уже бывал в подобной ситуации. Его рассуждения были слишком практичными.

Услышав, как он сказал это о Дэниеле, последняя деталь встала на место. Она сказала:

— Знаешь, я думаю, что теперь все поняла. Да, точно. Танцы в клубе и наркотики на яхте. Даже не считая того, что было здесь. Я знаю, что вы с Дэниелом работали над этим вместе. Он ничего не делал, не обсудив это с тобой. Вы оба беспокоились, что мы с Алексис стали слишком близки. Знали, что твое изнасилование меня заставит Лекси выбирать между Дэниелом, который поддержит тебя, или мной, давно потерянной сестрой. Почему ты рассчитываешь, что она выберет именно Дэниела?

Он ухмыльнулся. Она была очень близка к истине, но еще не до конца уложила последнюю деталь.

— Было очевидно, что вы обе решили укрепить сестринские отношения. Это звучит как прекрасное и благородное начинание. Этого никогда не случится, но лучше погасить спичку, пока она та превратилась в лесной пожар.

Она усмехнулась:

— Почему ты думаешь, что этого не случится? Как только выберусь с этого острова, знай, я расскажу ей об этом разговоре. Может, я и не выиграю, но я буду очень удивлена, если хотя бы ты не проиграешь.

— Ты все еще не поняла, да? Хочешь знать, почему она не хочет бросать Дэниела и переезжать в Джексонвилл, чтобы жить рядом с тобой и твоей семьей?

— Неважно, хочу я знать или нет, потому что ты не можешь удержаться, чтобы не сказать мне об этом.

Игнорируя ее словесный выпад, он продолжил:

— Она - как адреналиновый наркоман, но ее выбор кайфа - это секс. Я даже не знаю, в оргазме дело или нет, но она любит внимание, ощущения, кайф. Она любит все это. Она так же зависима от этого, как наркоман от метамфетамина. Она не смогла бы уйти, даже если бы захотела. Как только Дэниел выиграет мое место, мы с ним оба будем в Вашингтоне, и она поедет с нами. Она будет идеальным подарком для вечеринки. Не будет иметь разницы, ради огромной сделки или нет, но она будет стоить сотни маленьких одолжений, которые я превращу в несколько хорошо оплаченных больших откатов. И она будет любить каждую секунду этого, а Дэниел будет любить наблюдать.

— Я бы спросила, как тебе не стыдно использовать ее таким образом, но полагаю, что для тебя это вторая натура, и подозреваю, что Дэниел уже делал это как-то раз.

— Как-то раз? Черт, как ты думаешь, каким образом он сдал экзамен по конституционному праву? Он наблюдал за ней, когда ее несколько раз трахал его профессор. Несколько лет назад на одну из наших свингерских вечеринок был приглашен помощник окружного прокурора, где была оттрахана ее задница и заработана услуга. Она даже знает об этом, но ничего не может с собой поделать.

Энни не верила в последнее утверждение, но не могла сказать определенно, что это неправда.

— Так, если она наркоманка, разве она не должна получить помощь. Что вы с Дэниелом за люди, если видите, как кто-то сжигает себя, и не помогаете ему?

— Неважно, что я скажу. У тебя уже есть ответ на этот вопрос.

Она сделала небольшую паузу, прежде чем ответить:

— Будь ты проклят.

Он лишь улыбнулся.

Энни пошла обратно к пляжу, чувствуя, что оказалась в гораздо более опасной ситуации, чем могла себе представить.

***

В то утро Джон работал в своем офисе, когда его телефон несколько раз пропищал, как и все пришедшие электронные письма.

С тех пор как стало известно о похищении, он получил множество нежелательных предложений. Несколько человек предлагали помочь ему собрать сколько угодно денег, если только он сообщит им немного личной банковской информации. Они, должно быть, думали, что он глуп.

К нему даже обратились несколько частных детективов, предлагая помощь в поисках. Один даже показался ему заслуживающим доверия, но расходы были слишком велики, а мир - большое место для поиска без каких-либо реальных зацепок.

Но это было совсем другое. Как будто кто-то бомбардировал все его аккаунты одновременно. Он бы удивился, если бы даже Энни смогла сделать нечто подобное. Не то чтобы он держал свои аккаунты в секрете, просто обычно они общались лично, по телефону или через СМС.

Сообщение, которое он получил, было одинаковым на всех аккаунтах.

Мы все ближе к тому, чтобы ее найти. Сообщим вам, как только найдем. Держитесь.

Подпись: Друг.

Это было странно. Кто мог послать ему такое? Кто-то из правительства? Возможно. Если нет, то кто еще это может быть?

Он знал, что лучше на это не надеяться, но пожелал им удачи. Видит Бог, он уже несколько недель ничего не слышал от ФБР.

***

В ту ночь на острове Энни с опаской приготовилась спать на диване. Антон похлопал по матрасу на кровати, приглашая ее присоединиться к нему. Она ответила на его предложение средним пальцем.

На следующую ночь настала ее очередь спать на матрасе. Она нервничала и думала о том, сможет ли когда-нибудь снова заснуть там и выспаться, потому что боялась, что он опять попытается ее изнасиловать. Она могла спать с камнем рядом с собой в качестве оружия, но он мог так же легко убрать его, пока она спит.

Он принял решение за нее, когда в очередной раз лег спать на кровать и похлопал по матрасу, чтобы она присоединилась к нему. Остальные ночи ей придется проводить на диване.

Пару ночей спустя она спала очень крепко. Проснулась от того, что Антон хрюкал и дрочил, стоя рядом с диваном. Он сделал из этого большой спектакль, и прежде чем она убежала, успел залить ее большим количеством спермы.

Выходя из беседки, чтобы убежать от него, она услышала, как он сказал:

— Ого. Давненько я так сильно не кончал. Ты не знаешь, что теряешь, детка.

Всю оставшуюся ночь она дрожала на пляже, и избегала его как могла на их маленьком острове весь оставшийся день.

На следующее утро она проснулась от того, что на ней было еще больше спермы. Она вскочила с дивана, чтобы накричать на него, когда заметила камень, лежащий недалеко от нее. Это был продолговатый камень максимальным размером чуть больше тридцати сантиметров.

Она подумала, что может сделать со спящим Антоном с помощью этого камня. Говоря, что убьет его, она была серьезна, но теперь, когда ей представилась такая возможность, она колебалась, стоит ли это делать.

Она повернулась от камня к Антону и закричала:

— Ты, гребаный урод. - Она изо всех сил ударила его кулаком в плечо.

Более чем вероятно, что пятидесятичетырехкилограммовая женщина оставила лишь небольшой синяк на девяностопятикилограммовом Антоне. Он сел, потер плечо и посмотрел на нее.

— Доброе утро, а тебе идет. Не волнуйся, ты привыкнешь просыпаться будучи в сперме. Я знаю, Лекси же привыкла.

Еще один подкол в адрес ее сестры. Энни была уверена, что из-за того, кто это говорит, у нее теперь иммунитет.

— Ты что, животное какое-то?

— Эй, все на самом деле зависит от тебя. У тебя имеются три дырки, куда я мог бы вставить его, но ты отказываешься, поэтому будешь вместо него носить это. Выбирай.

— О, конечно, почему бы тебе не подойти сюда и не позволить мне сделать тебе минет мирового класса, который ты никогда не забудешь. Тебе придется избить меня до смерти, чтобы заставить открыть рот, и уверяю тебя, ты станешь меньше мужчиной, чем был, когда мы прибыли на этот остров.

Он улыбнулся:

— Теперь ты становишься вздорной. Ты напоминаешь мне свою сестру, которая говорит такие вещи. Что случилось с женщиной, которой пришлось говорить «сосиска» вместо слова «член» несколько недель назад?

— Последние несколько недель я провела с придурком, который все время пытается меня изнасиловать. У меня кончились запасы благородной южанки. Теперь ты застрял с оправданно взбешенной сучкой, пока мы не уедем.

— Я согласен. Почему бы тебе не встать на руки и колени, и я сделаю тебя своей сучкой.

— Серьезно, если я проснусь, и твой член снова будет рядом со мной, я попытаюсь его вырвать. Сомневаюсь, что в аптечке найдется клейкая лента для члена.

Он лишь посмеялся над ней. Она была ему не ровня. Он решил еще немного поиздеваться.

— Знаешь, мне, наверное, не стоит с тобой этим делиться, но раз уж ты говоришь мне такие приятные слова, я все равно расскажу.

— Боже, как ты любишь звук собственного голоса. Неудивительно, что ты политик.

— Ну, слушай сюда, подруга. Хочешь знать, как Лекси получилась такой, какой получилась? Мы с Дэниелом учились в юридическом колледже, когда услышали о симпатичной второкурснице, увлекавшейся прыжками с тарзанки, сноубордом, серфингом и другими острыми видами развлечений, включая секс.

— Когда познакомились, она не была девственницей, так как многие в братстве хорошо ее знали. Она увлеклась Дэниелом, студентом-юристом постарше, и он пригласил ее на вечеринку, которую мы устраивали. Конечно, она не знала, что эта вечеринка была исключительно для нее. Мы подсыпали ей в напитки немного экстази, и на этом все закончилось.

— В ту ночь она поимела, должно быть, пятерых парней, включая меня и Дэниела, по нескольку раз с каждым, и искала шестого, когда окончательно выдохлась. На следующее утро она не была расстроена. Было видно, что ей это нравится.

— Вместо того чтобы после этого заниматься каким-то экстремальным видом деятельности, если ей нужен был адреналин, она просто занималась сексом, обычно со мной и Дэниелом или с другими, кого мы одобряли. Остальное - история.

Внутри Энни бушевала. Она вспомнила, как Лекси звонила ей после каждого своего большого приключения, включая скоростной спуск с высоты девятисот метров на канате (зип-лайне) во время поездки в Западную Вирджинию, который также включал прыжок с тарзанки. Потом эти приключения прекратились. Теперь она знала, почему.

— Если бы я владела каким-нибудь боевым искусством, я бы с удовольствием избила тебя до смерти.

— Ну, если расписание будет выдержано, у тебя есть две недели, чтобы понять, как это сделать. Удачи. Я знаю, ты думаешь, что я какой-то монстр, и мне плевать. Но знай, я, вероятно, вполне нормальный для Вашингтона. Помнишь женщину-сенатора из Пенсильвании, внезапно ушедшую в отставку после смерти своей многолетней начальницы штаба, которую убил сотрудник-мужчина?

Энни кивнула головой.

— У них был роман. У всех троих.

— Она ушла в отставку не по своей воле, а мужчина-сотрудник не убивал другого. То была небольшая секс-вечеринка. Сенатор Биллингс любила грубый секс и считала, что ее начальник штаба, Ева, тоже должна любить. Ситуация вышла из-под контроля, и в итоге она убила Еву. Задушила ее до смерти. Тимоти, мужчина из персонала, тоже участвовал в этом, и через несколько звонков полиция Капитолия забрала его и поместила в психиатрическую больницу для обследования. Теперь он находится там постоянно, не годится для того, чтобы предстать перед судом. Она уклонилась от настоящей пули. Я слышал, что Тимоти держат под таким каличеством торазина или какого-то другого препарата, что он никогда больше не сможет здраво мыслить. Очень жаль, потому что у него были жена и ребенок. Ну что ж, за все надо платить.

Ему понравилась реакция Энни. Ее было так легко читать... и подправлять. Он был бы рад, если бы она присоединилась к ним троим в Вашингтоне.

— Я знаю об этом потому, что той ночью там была Кэролайн. Рассказала мне все об этом. Чертовски интересная история. Вот что я тебе скажу, Энни. Когда мы все будем в Вашингтоне, я разведусь с Кэролайн, если ты согласишься быть с нами. Я считаю, что ты настолько похожа на Лекси, что мы могли бы постоянно веселиться. Ты такая сексуальная женщина, что сенаторы и/или послы выстроились бы в очередь, чтобы попробовать твои прелести.

Он усмехнулся, наблюдая за спектром выражений на ее лице.

Отвращение не передавало того, что чувствовала Энни. Что можно сказать на такое? Она нашла немного спермы, которая все еще была на ней, подхватила ее пальцем и бросила в Антона.

Он рассмеялся, наблюдая за тем, как она выбегает из беседки в сторону пляжа. Он не видел, как она, уходя, посмотрела на большой камень, и сказал ей вслед:

— Две недели, Энни.

Она задумалась: неужели это будет продолжаться все следующие две недели? Просыпаться от его спермы по всему телу. И снова ей придется нести диванные подушки на пляж, чтобы постирать их. Ублюдок. Что она может сделать? Терпеть нападки или сопротивляться.

Когда она вышла на пляж, ее сердце упало до желудка, когда она увидела еще один пластиковый грузовой ящик на пляже.

Их запасы опять пополнились? Неужели им придется оставаться здесь еще дольше? Она не была уверена, что сможет это выдержать. Насколько хуже станет Антон, прежде чем просто изнасилует ее, пока она его не убьет или он не убьет ее.

Это ее беспокоило. То, что он рассказал ей тем утром, было тем, о чем он не хотел бы, чтобы знал кто-то еще. Так зачем ему говорить ей... если только он не планирует ее убить?

Теперь она реально боялась.

В ту ночь она поставила свой планшет на виброзвонок около двух часов ночи.

Когда он сработал, она медленно открыла глаза, чтобы осмотреться. Тусклые синие лампы, встроенные в беседку, давали единственное освещение, и его было едва достаточно, чтобы видеть. Она увидела Антона на кровати, который, она надеялась, спал. Он лежал лицом от нее.

Она соскользнула с дивана и прокралась мимо кровати, где все еще лежал камень, оставленный предыдущим утром. Она подняла тяжелый кусок известняка и подняла его над головой, намереваясь разбить им череп Антона, спасая себя и, возможно, свою сестру.

...

Сотни миллионов людей затаили дыхание, наблюдая за новостными каналами, интернет-потоками и другими формами видео, ожидая увидеть, что сделает Энни.

Удар по Антону показан не был, но в следующем кадре было видно, как Энни сидит на земле у дивана, рядом с ней лежит камень, а по лицу текут слезы.