Yukon от ukresearcher

**************************

Я познакомился с Хелен, когда ей было двадцать два года, а я был на пару лет старше. Мы быстро съехались, и целый год жили в одной квартире, прежде чем решили пожениться. Поскольку оба находились в начале карьеры, денег было мало, Хелен предложила отложить медовый месяц на пять лет.

– Сейчас мы не можем позволить себе многого, но через пять лет у нас обоих будет хорошая зарплата, – сказала она. – Кроме того, через пять лет я захочу завести детей, поэтому моя идея заключается в том, чтобы следующие пять лет мы упорно трудились и веселились, а потом устроили себе праздник всей жизни, прежде чем приступить к семейной к детям. Я имею в виду не просто двухнедельный отпуск, а скорее, месяц или шесть недель.

Я не мог отказаться от этой идеи, и мы так и договорились.

Мы – полные противоположности. Хелен – общительная, позитивная и деятельная, а я – более сдержанный и нерешительный. Я думаю о себе как о наблюдателе. Странно, но мы прекрасно уживаемся.

В школе она много играла в хоккей и баскетбол и с тех пор увлекается физическими упражнениями, но мое представление о спорте – это бридж, покер и шахматы. Хотя она очень привлекательна, ей не хватает формы, как у сильфиды, которая требуется моделям, но в качестве фотомодели она была бы очень востребована, если бы выбрала этот путь.

Физически она – женщина, а не девушка, и мне нравится этот факт. Я восхищаюсь ее полной грудью, узкой талией и круглыми ягодицами. У меня более жилистое телосложение. Это может дать представление, если я скажу, что при росте метр восемьдесят я на семь с половиной сантиметров выше нее, но считаю, что она немного превосходит меня. Я предпочитаю малоподвижные хобби, но не считаю себя неподготовленным, получая огромное удовольствие от сопровождения жены в длительных походах по национальным паркам и болотам.

За пять лет я добился разумного прогресса в своей карьере в крупной перестраховочной фирме, в то время как она сделала себе имя на продаже домов. Когда мы были женаты уже три года, удача помогла ей продать три очень больших объекта недвижимости в течение шести месяцев, и полученный бонус был эквивалентен дополнительной зарплате за год. В тот момент мы могли бы прервать пятилетний план, но решили не останавливаться на достигнутом, потратив дополнительные деньги на обновление автомобилей, покупку новой одежды и питание.

Наконец, пришло время медового месяца, но, учитывая наши разные взгляды, Хелен предложила, чтобы вместо обсуждения мы отдельно написали описание нашего идеального отпуска. Мой вариант был прост: шестинедельный тур по всем древним центрам цивилизации. Я предложил начать с Карфагена, затем отправиться в Египет, посетить Крит, затем Родос, отправиться в Грецию и закончить в Турции.

Прежде чем высказать свои предпочтения, Хелен меня подготовила, рассказав историю.

– Когда я была маленькой, отец всегда брал меня в походы, и мне это нравилось. Но лучше всего было, когда мы провели две недели в коттедже мелкого фермера в дикой Шотландии. Он был очень примитивным, с масляными лампами и водой из насоса, но это было фантастикой. Нам повезло с погодой, но это были самые чудесные две недели в моей жизни, и с тех пор я хочу повторить это еще раз. Ну, а в медовый месяц я бы хотела пойти еще дальше и провести целый месяц в канадской глуши, фактически за полярным кругом.

Мы решили использовать якобы надежный вариант бросания монеты, который придумала Хелен и который она, конечно же, выиграла. Я не слишком расстроился. С момента первой встречи мы наслаждались здоровой и полной приключений сексуальной жизнью, пробуя самое разное, но не делая из ничего фетиша, и перспектива целого месяца ничего не делать, кроме как трахаться, не стала поводом для депрессии. Месяц обещал быть незабываемым, и, исходя из этого, мы решили, что Хелен должна оставить свои противозачаточные таблетки, когда мы поедем.

***

Наш месяц выпал на середину арктического лета, но мы планировали потратить почти неделю на дорогу туда и столько же на обратный путь, намереваясь по дороге осмотреть некоторые достопримечательности. Сначала мы прилетели в Монреаль, но я не буду подробно описывать дальнейший путь. Рано утром в назначенный день мы выписались из отеля и направились в небольшой порт, где нас ждала лодка, чтобы отвезти в шестичасовое путешествие по воде к месту проведения медового месяца.

Мы шли рука об руку по пирсу к месту, куда вилочные погрузчики только что погрузили наши вещи: два больших ящика, наполненных припасами на месяц, а также дорожный чемодан и сумку с личными вещами. Когда мы подошли, с судна сошел капитан, чтобы поприветствовать нас. Это был веселый пожилой человек с румяным цветом лица и густой белой бородой, что придавало ему вид идеального капитана Ахава. После нескольких минут беседы мы увидели еще одну приземистую фигуру, направляющуюся к нам почти ковыляющей походкой.

Когда он приблизился, я с удивлением увидел, что этот новый мужчина на самом деле немного выше меня, и что именно его огромная ширина тела создавала впечатление укороченности. Его лицо было явно уродливым, на нем было множество шрамов, а нос, похоже, был сломан несколько раз, и этот непривлекательный вид довершали маленькие поросячьи глазки.

– Это – мой экипаж, Пьер, – громко сказал капитан в качестве вступления. – Он мало говорит, но он – единственная рабочая сила. Он может сделать почти все, о чем я его попрошу.

Я улыбнулся и сказал: «Привет», наполовину протянув руку, но в ответ получил лишь угрюмый кивок, когда член экипажа прошел мимо. Этот человек определенно умел работать. Мы с Хелен стояли и с восхищением наблюдали, как он эффективно использовал шкив, чтобы в одиночку поднять на борт груз.

Во время путешествия, когда капитан находился на мостике, а Хелен – под палубой, делать было нечего и поговорить было не с кем. Загадочный член экипажа отказывался общаться, поэтому я сидел и изучал его. На нем были кожаные сапоги, длинные мешковатые шорты, доходившие до середины икры, а завершала ансамбль туника без рукавов в индийском стиле. Хотя он, несомненно, мог бы позаботиться о себе в прибрежной таверне, этот человек казался совершенно лишенным индивидуальности.

Привязавшись к небольшому причалу в пункте назначения, я предвидел проблемы с нашим багажом, поскольку не было никакого полезного шкива, чтобы помочь. Однако Пьер отнесся к разгрузке спокойно. Присев спиной к упаковочному ящику, он потянулся назад, чтобы ухватиться за ремни, затем наклонился вперед и встал с ящиком весом в две с половиной сотни килограммов, балансируя им на своей широкой спине. Затем он медленно пронес его сто или более метров до хижины. Это повторилось еще два раза со вторым упаковочным ящиком и дорожным сундуком, что стало очень впечатляющей демонстрацией чистой силы.

Мы попрощались с капитаном и пошли за Пьером в его последнее путешествие, а я управлялся с сумкой. Я ожидал, что он сразу же вернется на корабль, но вместо этого он сел перед радиоприемником, стоящим на полке, торчащей из стены. Достав из кармана отвертку, он снял внешний корпус и стал крутить циферблаты, пока не получил сигнал, после чего доложил, что мы благополучно доставлены. Запомнив последовательность действий и оставив его собирать рацию, я побрел за пивом из упаковочного ящика в качестве небольшой награды за его усилия. Он взял его без замечаний и выпил, затем встал и направился к двери, полностью игнорируя меня, но бросив непонятную улыбку моей жене.

Мы наблюдали за яхтой, пока та не скрылась вдали, затем занялись разбором вещей, но, когда вещи были распакованы лишь наполовину, я подкрался сзади к моей дорогой жене, прижался пахом к ее округлым ягодицам и, взяв в каждую руку по спелой сиське, любовно ткнулся лицом в ее шею. Алиса ответила мне, но предупредила:

– Не надейся, любовник, у меня только что начались месячные. Я надеялась, что это произойдет на день или чуть раньше.

– Черт, – выругался я, отступая назад. – Отличное, черт побери, начало медового месяца, я так не думаю.

Элис рассмеялась.

– Не будь такой мужской шовинистической свиньей. Мы все еще можем пошалить. В любом случае, это – всего три дня, а потом я вся твоя на целый месяц. Это будет незабываемый медовый месяц, потому что ты даже не представляешь, на какой сексуальной и похотливой троллихе ты женился.

Хижина была простой, но построена из прочных бревен. В главной комнате стоял большой тяжелый стол со скамьями по бокам, большое кресло и видавшая виды кушетка. В центре стояла большая железная печь с горшком (очевидно, для приготовления пищи), а под окном – каменная раковина, но, конечно, без воды. В спальне стояла массивная кровать и такой же по размеру шкаф, а высоко в одной из стен было узкое горизонтальное окно. Также была очень узкая дополнительная комната-кубрик без окон, первоначально предназначенная для хранения, но вдоль внешней стены была установлена двухъярусная кровать. Снаружи стоял насос для воды, а в нескольких метрах за хижиной, перед кучей кустов и деревьев, находилась уборная.

***

Первые три дня Хелен не чувствовала себя энергичной, поэтому мы довольствовались простыми прогулками, исследуя окрестности. Хижина стояла примерно в ста метрах от рудиментарного причала и кромки воды. Слева в лес уходила тропинка, а справа огромный выступ доходил до самого берега, а дальше мы обнаружили, что некогда сдвоенная коса в значительной степени разрушилась, превратившись в массивную груду огромных валунов.

На второй день я первым делом решил включить радиопередатчик, чтобы сообщить, что мы обустроились. Я не видел причин для снятия внешнего корпуса, поэтому попробовал просто повернуть ручки, но безуспешно. Тогда я частично разобрал оборудование так, как это сделал Пьер, парень с яхты, но даже в точности повторив последовательность его действий, эта чертова штука все равно не работала. Я не предполагал, что мне понадобится использовать эту штуку, поэтому не слишком обеспокоился.

Поздним вечером четвертого дня, когда моя жена была в хижине и готовила еду, я стоял на пляже, катая гальку в прибое, когда мое внимание привлекло маленькое пятнышко далеко на воде. Любопытствуя, я стал наблюдать за ним, жалея, что под рукой нет бинокля. Когда оно приблизилось, я увидел, что это – каяк, и он целенаправленно движется в мою сторону. Однако только после нескольких последних гребков я узнал в нем необщительного помощника капитана лодки, парня, последним работавшего с рацией.

Посетитель завел свое судно на галечник и вылез, чтобы вытащить его из воды. Он позвал меня помочь, и мы вместе подняли каяк, но как только тот оторвался от земли, он перевернул его на себя и зашагал по пляжу, балансируя им на своих широких плечах. Выбравшись из воды, он осторожно опустил ее на песчаную гряду, и тогда я сказал:

– Я рад, что вы здесь, но рация не работает.

Он пожал плечами.

– Простите, ничем не могу помочь, я умею работать с вещами, но не могу их чинить. Возможно, это клапан. Там должны быть запасные части, но я не знаю, где их искать.

– Вы работаете на компанию, разве это не ваша ответственность?

– Уже нет. В субботу я уволился. Я планирую провести лето в охоте, как делаю это обычно. Я направлялся прямо мимо этого места, но подумал: Они показались мне милой парой и приютят меня на ночь.

Что сказать? Это поставило меня в тупик. Этот парень мне не особенно нравился, но, что более важно, я не приветствовала присутствие в хижине третьей стороны, которая помешала бы моей ожидаемой ночи страсти. С другой стороны, после того как его представил капитан, парень казался добросовестным, а я слышал, что гостеприимство в северных широтах – это своего рода традиция.

– Мы, конечно, можем предложить вам поесть, и у нас есть свободная двухъярусная кровать, – нехотя сказал я.

После еды мы устроились на ночлег, но вскоре обнаружили, что присутствие незнакомца ограничивает наши действия, даже разговоры друг с другом. Пьер не делал никаких попыток завязать разговор и отвечал лишь односложными фразами, когда кто-нибудь из нас спрашивал его о чем-либо. Он просто сидел, ничего не делая, но его глаза никогда не были неподвижны, и я заподозрил его в том, что он мысленно раздевает мою жену. Через пару часов такой активности, хотя было еще рано, Хелен встала и сказала, что собирается идти спать. Я подождал несколько минут и уже собирался последовать за ней, когда Пьер сказал:

– Я хотел с тобой поговорить.

Я вежливо приостановился, чтобы послушать, но услышал от него:

– Мне не нравится кровать, которую ты мне выделил.

Ну и наглость у человека. Он явился ни с того ни с сего, навязался к нам в гости, а потом имеет наглость жаловаться. Я покачал головой в недоумении и довольно надменно спросил:

– Что именно не нравится?

– Она слишком маленькая. Слишком мала для такого мужчины как я. Я думаю, что эта кровать по размеру больше подходит тебе, поэтому предлагаю поменяться местами.

Я громко рассмеялся, это было смешно.

– Позвольте мне понять правильно, вы предлагаете, чтобы мы с женой спали на двухъярусной кровати и предоставили в ваше распоряжение всю большую спальню?

– Твоя жена прекрасно чувствует себя там, где она есть, более того, я на этом настаиваю.

– Если это шутка, то не думаю, что смешная.

– Это не шутка, – сказал он с бесстрастным лицом, лишенным юмора. – И не только сегодня. Я останусь на весь месяц и буду спать с твоей женой.

– А если мне не нравится идея, что моя жена будет заниматься сексом с кем-то, кроме меня? – спросил я, еще не воспринимая его всерьез.

– Я скажу, что ты должен будешь к этому привыкнуть, – ответил Пьер. – Это уже случалось и будет происходить снова в будущем, когда я буду приходить и уходить. Твоя жена – тот тип, который я узнаю, тип женщины, которая не позволяет браку помешать ей раздвинуть свои ноги для других мужчин. Могу поспорить на что угодно, что с тех пор как ты на ней женился, в ее любовной шкатулке уже побывал чужой пробойник.

Я не собирался сидеть и обсуждать верность моей жены.

– Если вы попытаетесь дотронуться до нее, я вас остановлю, – пригрозил я.

– Ты попытаешься, – сказал Пьер, вставая, что сразу напомнило мне о его силе. – Ты попытаешься, и я сделаю тебе очень больно, а потом свяжу тебя. Если это случится, ты останешься связанным весь месяц, если только я не решу бросить тебя в озеро и наслаждаться, не беспокоясь о тебе снова.

Я впервые почувствовал страх, когда до меня дошло, как легко он может выполнить свои угрозы. Он – вдвое крупнее меня, и если я не поднимал руку в гневе, с тех пор как закончил колледж, то он выглядел так, словно физическое насилие было обычной частью его жизни. Мой единственный шанс состоял в том, чтобы либо отговорить его от его непристойного плана, либо найти способ его перехитрить.

– Вы не посмеете, – сказал я, прибегая к блефу. – Власти знают, что мы здесь, и будут охотиться за вами.

– Они не будут знать, кого искать, – сказал он, и на его грубых губах появилось подобие улыбки.

– Мое имя не совсем Пьер, хотя последние пару лет оно меня вполне устраивало. Возможно, тебе будет полезно узнать, что я уже отсидел в тюрьме за изнасилование и убийство, и с таким послужным списком я не смог бы найти работу, если бы не взял себе новое имя.

– Кого вы убили? – вынужден был спросить я.

– Все, что тебе нужно знать, это то, что это была ситуация, очень похожая на эту.

– Вы явно попались, – заметил я.

– На этот раз я не повторю ошибок. В любом случае, до этого не должно было дойти; другой парень просто не знал своих собственных ограничений.

– В каком смысле?

– Он был больше тебя и думал, что сможет со мной справиться. Я знаю, что ты более благоразумен. Ты избежишь травм, если будешь делать то, что я тебе говорю. Например, пойдешь в спальню и расскажешь своей жене, как все будет.

– Пошел ты.

– Не веришь, что я тебя убью? – зловеще сказал Пьер, в его глазах горел гнев.

– Если ты убьешь меня, значит, убьешь. Но я уверен, что тебя выследят и накажут за все, что ты сделаешь.

– Никаких шансов. Здесь более двух с половиной миллионов квадратных километров дикой природы, и это – мой мир. С одним лишь ножом, трутом и бутылкой с водой я смогу выживать бесконечно долго, но ты умрешь в течение недели.

Говоря это, Пьер снял с пояса большой хищный нож в стиле Боуи и небрежно бросил его на тяжелый деревянный стол.

– Я говорю об этом на случай, если у тебя возникнут мысли о побеге.

Нож привнес новый элемент, и я впервые увидел проблеск надежды, что смогу его победить. Я не знал, слишком ли он самоуверен или просто неосторожен, но это давало мне шанс защитить Хелен. С того места, где я сидел, чтобы пройти в спальню, я вполне мог пройти между Пьером и столом и на один жизненно важный момент оказаться ближе к ножу, чем он. Однако важно было не торопить события и не давать ему повода заподозрить, что я намерен сопротивляться.

– Похоже, у меня нет выбора, – признал я.

– Это все равно случмится, но как мы это сделаем – по-хорошему или по-плохому – зависит от тебя, – самодовольно сказал Пьер. – Если все будет по-хорошему и по-дружески, мы все трое сможем ужиться, как в горящем доме. Это даже не испортит тебе праздник. Пока спальное место будет мне нравиться, ты и твоя жена в течение дня можете делать все что захотите.

Я встал, опустив плечи в знак поражения, и недовольно сказал:

– Тогда я лучше скажу ей.

Медленно, с притворной неохотой, я пошел в сторону спальни, но, проходя мимо стола, небрежно провел пальцами по его поверхности, пока они не наткнулись на нож. В этот момент мое тело загородило Пьеру обзор оружия, поэтому я быстро схватилась за рукоятку ножа и закружилась вокруг него с поднятой рукой, готовой вонзить его в его мерзкое сердце. На одно мгновение мне даже показалось, что я застал его врасплох, но затем его рука, быстрая как змея, метнулась вверх, чтобы остановить мою опускающуюся руку и сжать ее в железной хватке.

Он оскалился в злобной ухмылке, показав полный рот выбитых зубов, затем поднял другую руку, чтобы аккуратно вынуть нож из моих нервных пальцев. Все еще ухмыляясь, но не говоря ни слова, он начал оказывать извилистое давление, которое заставляло меня медленно опускаться вниз, пока я не оказался согнутым, стоя на коленях, вжавшись лицом в грубый дощатый пол рядом с его большими ботинками. С рукой, жестоко согнутой в спине, я скулил от боли и ожидания в любой момент услышать треск костей, но затем он внезапно отпустил меня.

– Справедливо, – сказал он. – Ты должен был попытаться, я полагаю, но если еще раз выкинешь такой трюк, я тебя убью.

Я встал, дрожа всем телом и сжимая больную руку. Я не знал, что делать, поэтому просто стоял и ждал указаний. Пьер кивнул в сторону двери спальни и почти сочувственным голосом сказал:

– Иди. Иди и сообщи своей любимой жене радостную новость о том, что ради разнообразия она будет делить постель с настоящим мужчиной. Скажи ей об этом любым способом, какой выберешь. Я даю тебе полчаса, чтобы она успокоилась по этому поводу, но если не выйдешь к тому времени, я зайду.

Я толкнул дверь спальни и вошел. Хелен сидела в постели, выжидательно глядя на меня, и я с удовлетворением отметил, что какой-то инстинкт заставил ее впервые надеть ночную рубашку.

– Что тебя задержало? – спросила она, но прежде чем я успел ответить, сказала:

– Я буду так рада, когда Пьер уедет. От этого человека у меня мурашки по коже.

Я глубоко вздохнул. Как сказать любимой жене, что она должна готовиться к изнасилованию монстром?

– Он завтра не уедет, говорит, что собирается остаться на весь месяц.

Я подождал, пока она отреагирует на мои слова, и добавил:

– И он сказал, что я должен спать в комнате с двухъярусной кроватью.

– А как же я?. – начала говорить Хелен, но потом кивнула головой и сказала:

– Так вот оно как.

– Прости, – это было все, что я мог сказать.

– Простить, – эхом отозвалась Хелен. – Разве ты не собираешься меня защитить?

– ЯУЖЕ пытался и в процессе чуть не сломал руку. Он невероятно силен, и у него очень острый охотничий нож.

Хелен мягко улыбнулась мне, отменив свой прежний упрек.

– Я знаю, что он должен быть очень сильным, просто увидев, как таскал эти ящики в день нашего приезда, я поняла это. Не вини себя. Я знала, выходя за тебя замуж, что из тебя никогда не получится громила.

– Он говорит, что раньше убивал и насиловал. И сидел за это в тюрьме. Я думаю, это была пара вроде нас, – сказал я

– Возможно, он просто сказал это, чтобы напугать тебя, и это – часть запугивания.

– Возможно, но я уверен, что он делал это и раньше.

Моя жена замолчала, несомненно, размышляя о том, что ей предстоит, но я еще не оставил надежды найти выход из сложившейся ситуации. Сначала я посмотрел в сторону длинного узкого окна с мыслью о том, что мы вылезем наружу, чтобы спрятаться в лесу и, возможно, найдем что-нибудь, что можно использовать в качестве оружия против него. К несчастью для этой идеи, окно было заколочено, несомненно, для защиты от медведей-мародеров.

Единственной альтернативой было забаррикадировать дверь, но для этого годились только два предмета мебели: сама кровать и большой комод. Оба предмета были монументальными деревянными конструкциями в деревенском стиле и выглядели невероятно тяжелыми. Я мог предположить, что Пьер способен сравнительно легко справиться с ними, но знал, что совместные усилия Элен и меня смогут сдвинуть их с места лишь медленно. Задолго до того как нам удастся заблокировать дверь, Пьер войдет, привлеченный шумом. И даже если бы нам это удалось, не было бы смысла, так как нашему похитителю останется только ждать, пока голод или жажда неизбежно выведут нас на улицу.

– Значит, мне грозит участь хуже смерти, – внезапно сказала Хелен, звучавшая менее расстроенной, чем я себя чувствовал. Кажется, я что-то пробормотал, и она продолжила:

– Знаешь, это – не конец света, и уж точно не стоит того, чтобы из-за этого убиваться. Ты правильно сделал, что не стал его слишком провоцировать.

Совершенно неожиданно по моему лицу потекли слезы, и я стоял беспомощный, охваченный эмоциями. Через мгновение Хелен встала с кровати и обхватила меня руками. Она потянула меня к краю кровати, и мы долго сидели в крепких объятиях, во время которых я все больше ощущал тепло ее тела, проникающее сквозь тонкий материал ночной рубашки.

Через некоторое время она тихо сказала:

– Ты не должен беспокоиться обо мне. Женское тело создано для секса. Помни, он не собирается делать со мной ничего такого, что не делалось раньше.

– Но это все испортит.

– Нет, это не так, – настаивала Хелен. – Когда мы благополучно вернемся домой, все это уйдет в прошлое, и мы сможем обо всем забыть.

– Он может трахать тебя весь месяц, а потом все равно убьет нас обоих, – сказал я, впервые прямо назвав это действие.

– Нет, не убьет, – уверенно сказала моя жена. – Я знаю его тип. Он хочет секса, и он опасен, пока не получит его, но если будет счастлив, то станет управляем.

Я начал что-то говорить, но жена сказала, что мне лучше уйти.

– Разве ты не собираешься одеться, – спросил я, прекрасно понимая, что она почти обнажена.

– Какой в этом смысл, если я просто сниму одежду снова?

В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился Пьер.

– Время вышло, – сказал он довольно мирно.

– Пожалуйста, дайте ему еще пару минут, чтобы собрать свои вещи, – попросила моя жена.

Пьер шагнул в комнату, но, казалось, с радостью согласился на эту просьбу.

Я поспешно собрал некоторые личные вещи и вышел, оставив Пьера в комнате с ней. С досадой я направился в свою новую комнату со словами Элен:

– Со мной все будет в порядке.

Оставшись один в узком кубрике, я чувствовал оцепенение и пустоту, но в то же время во мне бурлила бессильная ярость. Единственным остатком гордости было то, что мне удалось удержаться от желания сорваться и заплакать. После некоторых усилий мне удалось достичь состояния покорности, но вскоре болезненное любопытство заставило меня прижаться ухом к стене, отделявшей меня от другой спальни. Ничего слышно не было, но я не знал, чувствовать ли мне облегчение или разочарование. В течение следующих двух часов я часто возвращался к стене, не получая никаких сведений о судьбе моей жены. В конце концов, откинувшись на койке, я заснул.

***

Впервые я вернулся в сознание, должно быть, рано утром, но из-за постоянного света снаружи было трудно это определить. В течение нескольких блаженных мгновений я не помнил, что случилось, и только когда лениво потянулся к Хелен, ко мне вернулась мрачная реальность: где я и почему я здесь. Это была суровая правда, поэтому, поскольку в моем мозгу еще сохранялись остатки сна, я попытался укрыться в еще большем забвении.

Я проснулся от того, что в голове звучала какая-то мелодия, но потом понял, что звук доносится из-за пределов комнаты, в которой нахожусь я. Одевшись, я отправилась на поиски, но когда открыл дверь в гостиную, мои ноздри поразил аппетитный запах готовящегося бекона. Перед железной плитой стоял Пьер и, весело насвистывая, жарил яйца, бекон и сосиски в большой сковороде на горячей плите.

Незнающий наблюдатель увидел бы дружелюбного услужливого типа, весело обеспечивающего пропитание своим спутникам, не подозревая, что этот же «дружелюбный» мужчина заставил меня отказаться от удовольствия от мягкого тела моей жены ради него, как прошлой ночью, так и на многие последующие ночи. Это было извращенно, несправедливо, но, несмотря на это, я вдруг понял, что очень голоден.

Увидев меня, Пьер поднял руку и пригласил:

– Подходи, бери тарелку, подкрепись на весь день.

Веселая фигура, которую он сейчас собой представлял, резко контрастировала с прежней молчаливой угрожающей личностью. Даже сквозь ненависть я мог видеть, что, когда его злая сторона не проявляется, он воспринимается как желанное дополнение ко многим группам.

Несмотря на нежелание ничего принимать из рук этого человека, я принял предложенную тарелку с едой и отнес ее на стол. Хелен появилась, когда я начал есть. Я посмотрел в ее сторону, но она избегала моего взгляда и пошла за своим завтраком. Она села напротив и на этот раз ответила на мой взгляд, просто кивнув в ответ на мой невысказанный вопрос: «Он тебя трахал?»

Мы ели в тишине, пока Пьер не спросил с набитым ртом:

– Так какие у вас планы на сегодня?

– Мы не знаем, – ответила Элен, но в ее ответе был скрыт тот факт, что мы не знали, разрешены ли нам планы.

– Что бы вы делали, если бы не пришел я? Я не хочу вмешиваться, – сказал ей Пьер. – Большую часть дня я буду отсутствовать, чтобы найти немного мяса для стола, так что, то, что вы делаете, не имеет для меня значения. Мне нужно свежее мясо, а тот паек, что вы взяли с собой, не рассчитан на троих.

Моя жена сообщила ему, что мы отправляемся в поход, и больше ничего сказано не было. Я надеялся, что хижина останется в нашем распоряжении, поэтому мы задержались, надевая походные ботинки и снаряжение для непогоды, надеясь, что он уйдет. К сожалению, он, похоже, думал о том же, поэтому, взяв с собой небольшую походную печку, бутылки с водой и еду в рюкзаках, мы отправились в путь.

Мы шли в тишине, наверное, более пятнадцати минут. Впервые, с тех пор как я оставил Хелен одну в спальне с ним, мы могли разговаривать свободно, но, очевидно, нам нечего было сказать друг другу. Это было неправдой, потому что мой разум был переполнен вопросами. Проблема лишь в том, что я не знал, как их озвучить.

В конце концов я неуверенно сказал:

– Вчера вечером...

– Я не хочу об этом говорить, – быстро сказала Хелен.

Это фактически полностью заблокировало меня, и мы продолжали еще несколько минут, не говоря ни слова. Потом она вдруг сказала:

– Для твоего успокоения – все было совсем не так плохо, как я себе представляла.

– В каком смысле?

– Я думала, что меня будут жестоко насиловать, но он был со мной удивительно нежен, пока я не привыкла к его размерам.

– Его размерам?

– У него огромный член. Он должен быть по крайней мере в два раза больше твоего, если не по длине, то по толщине.

– Но это ведь все равно было изнасилованием.

– Технически.

– Что значит «технически», он занимался с тобой сексом против твоей воли? – резко спросил я, когда прорвались наружу мои сдерживаемые чувства.

– Именно это я и имею в виду, – терпеливо сказала Хелен. – Просто хотела, чтобы ты знал, что он не причинил мне вреда, по крайней мере, не больше, чем смог помочь.

Я остановился, так как мысленный образ, вызванный ее словами, казалось, лишил мои ноги сил, и, кажется, у меня началась гипервентиляция. Моя жена быстро протянула руку и крепко взяла мою в свою, твердо сказав:

– Дорогой, ты не должен позволять себе на этом зацикливаться. Это – всего лишь секс. Мы в плохой ситуации, но сможем пройти через это, если оба будем держаться. Секрет в том, чтобы извлечь из всего этого лучшее, и что бы ни случилось, не провоцировать его.

Это, казалось, прояснило ситуацию, и наше настроение улучшилось. На самом деле, к тому времени, когда между нами и нашим похитителем осталось несколько миль, хорошая погода, пикник и множество фотографий сделали этот день весьма приятным. Только когда мы начали обратный путь, меня снова начало одолевать уныние. Разница между мной и моей женой заключалась в том, что там, где мои шаги обычно тянулись, Хелен шла целенаправленно, словно не видя смысла откладывать то, что ждет нас впереди.

***

Пьер стоял перед хижиной и жарил на вертеле на огне животное, похожее на оленя. Едва мы появились, он дал указания, что нужно приготовить к мясу. Это было очень вкусно и как раз то, что нужно после долгого дня, который был утомительным как физически, так и эмоционально. Мы с Хелен убрали и помыли посуду, затем она устроилась на диване с книгой. Пьер некоторое время работал над тем, что, как я догадался, было рыболовными приманками, а затем начал вырезать охотничьим ножом большой кусок дерева.

Я не мог ни на чем сосредоточиться и после часа бездействия объявил, что сдаюсь, и отправился в кубрик. Только когда было уже слишком поздно, я понял, что должен был хотя бы поцеловать жену на ночь. Казалось, что я смирился со своим новым местом в установленном порядке вещей, но ушел только потому, что не мог смириться с мыслью, что Элен и Пьер войдут вместе в другую спальню. Я знал, что еще долго не смогу надеяться на то, что мне удастся спастись во сне, поэтому мне не оставалось ничего другого, кроме как думать.

Сейчас мое положение было необычным, но во времена наших древних предков оно, вероятно, было нормой. У большинства современных видов обезьян существует система единственного альфа-самца, имеющего право размножаться в гареме, состоящем из всех доступных самок, в то время как все остальные самцы в племени объединяются в холостяцкую группу. Вполне вероятно, что ранние гоминиды были такими же, что означает, что в человеческой психике должен быть какой-то генетический отпечаток. Еще более актуальным для меня был вопрос о роли вытесненных лидеров.

В животном царстве вожакам обычно бросают вызов, но это редко приводит к смерти одного из соперников, более того, серьезные раны – редкость. В зоопарках, по соображениям кровного родства и генетического разнообразия, такую ситуацию создают искусственно, вводя в устоявшуюся группу нового сильного самца. В тех случаях, когда я наблюдал это на пленке, происходят стычки с нанесением поверхностных царапин, но исход встречи решается скорее на нервах, чем на силе. Поразительно то, что проигравший неизменно принимает свой пониженный статус без дальнейших претензий и явного недовольства. Мне пришлось задуматься над тем, можно ли извлечь из этого какой-то урок.

Я еще раз навязчиво послушал у стены, но опять ничего не услышал. Я с надеждой предположил, что они не создают много шума, но более реалистичным объяснением было то, что тяжелые сосновые бревна, из которых состояла стена, не предназначены для передачи звука. Сон, в конце концов, одолел меня, точно так же как и в предыдущую ночь.

***

На следующее утро на готовку завтрака заступила Хелен, но поговорить не удалось, так как Пьер снова сидел в кресле и работал над своими рыболовными приманками. На завтрак были слегка обжаренные тонкие полоски оленины плюс некоторые внутренние органы животного, такие как печень и почки. В тот первый день, когда мы были одни, я даже не думал о сексе, но решил, что сегодня уговорю Хелен заняться любовью. Следуя логике моих предыдущих ночных размышлений, если побежденные самцы всегда уступают право на размножение, то продолжение секса само по себе является актом неповиновения.

К несчастью для моего плана, когда мы расстались с нашим похитителем, Пьер сказал:

– Если вы двое хотите устроить романтику на деревьях, не стесняйтесь, я не обижусь.

Как только этот ублюдок дал свое разрешение, я больше не хотел этого делать.

На тропе, подыскивая что-нибудь нейтральное, я заметил:

– Эти оленьи почки – довольно вкусные, тебе стоило бы попробовать.

Хелен быстро подавила ухмылку и ответила:

– То были не почки, а яички оленя.

Я почувствовал, что это еще не все, и спросил:

– И что?

Моя жена не хотела говорить, но после паузы призналась:

– Пьер велел мне отдать их тебе, сказал, что тебе они нужны больше чем ему.

Этот небольшой обмен мнениями испортил мне день, и, как следствие, я получил гораздо меньше удовольствия.

В тот вечер рыбный пирог был хорош (я должен был признать, что свиньи умеют готовить), и вечер прошел спокойно, как и прежде. Я снова лег очень рано, но на этот раз не забыл поцеловать Хелен на ночь, довольно громко сказав ей, что люблю ее, и с удовольствием услышал, как она произнесла эти слова в ответ. Я решил не поддаваться искушению стены и решительно оставался в своей койке в течение нескольких часов, когда услышал нечто похожее на «О... О... О...».

Через некоторое время это повторилось, затем еще раз, но на этот раз с протяжным «Оооооооооооооо», завершающим набор. И так продолжалось, громкость и интенсивность ее криков увеличивалась, и стало совершенно очевидно, что Пьер трахает мою жену гораздо осоновательнее, чем когда-либо удавалось мне. Несмотря на ярость, вызванную во мне этим знанием, я обнаружил, что у меня бушует эрекция, и это лишь добавило к моим бедам чувство горького стыда.

***

Должно быть, в какой-то момент я заснул, потому что вдруг обнаружил, что наступило утро. Выйдя из кубрика, я обнаружил, что Хелен снова у станка, готовит на горячей плите плоские лепешки из муки и овсянки, но на этот раз она была одна. Пьер пошел купаться, сообщила она мне. Это был первый раз, когда мы остались одни в каюте с момента появления интервента, но у меня было срочное дело, которое было важнее разговора.

Помогая Пьеру отнести от воды его каяк, я заметил, что его весло было надежно спрятано внутри. Если мой единственный план спасения должен осуществиться, оно должно было быть на месте, иначе не было бы никакой возможности привести в движение маленькое суденышко. Выйдя из хижины, я не увидел никаких признаков Пьера, поэтому направился к каяку. Однако, когда был уже в трех от цели, из воды всего в нескольких шагах от меня поднялся Пьер. Хотя температура воздуха была приятно теплой и даже ощущалась жара от ветра, я знал, что вода оставалась лишь на градус-другой выше нуля. Было удивительно, что этот человек мог так безнаказанно погружаться в воду.

Я тут же изменил ракурс, надеясь создать впечатление, что просто прохожу мимо лодки. Мой противник не был одурачен.

– Весло хорошо спрятано, если ты ищешь его. Ты же не думаешь, что я настолько беспечен? – презрительно воскликнул он.

Решив придерживаться своей истории о прогулке перед завтраком, я не сдвинулась с места, пока Пьер приближался. Он был босиком и полностью обнажен, показывая, насколько сильно загорел, а его кожа напоминала шкуру. На нем были шрамы от многочисленных травм, а другие повреждения могли быть скрыты под массой лохматых черных волос, клочьями свисавших с его торса и живота. Теперь мне стала понятна причина его широкоплечего телосложения. Его бедра были необычайно толстыми и шишковатыми, как стволы деревьев, а между ними висел самый непристойно большой необрезанный член, который только можно себе представить. Я вспомнил, что видел похожее изображение в фантастическом бестиарии, когда иллюстрация была озаглавлена: «Тролль».

Теперь я мог легко понять причину всех тех оргазмов, что я подслушал, но это скорее усилило мое чувство обиды, нежели уменьшило его. Следовательно, я не прошел наедине с Хелен и нескольких минут, прежде чем обвиняюще сказал:

– Я слышал тебя прошлой ночью.

Я увидел, как напряглась, защищаясь, жена.

– Он заставил меня кончить, – сказала она просто, без подробностей.

– Целую кучу раз.

– И что?!! У него очень большой член, а нечто такого размера должно вызывать ощущения, хочет того этого женщина или нет. Должна ли я была им сопротивляться? Есть ли какое-то правило, говорящее, что я не могу позволить себе этим наслаждаться? Если бы я сопротивлялась так, что ему каждый раз приходилось бы меня насиловать, тебе бы стало легче? Дорогой, мы же договорились, что должны сделать все наилучшим образом, а это все, что я и делаю.

Я чувствовал себя достаточно униженным, но в то же время это утвердило меня в твердой решимости, что мы должны вырваться из лап монстра, пока моя жена еще больше не попала под его чары. Каяк бесполезен, поэтому пришлось прибегнуть к гораздо более плохому плану Б – уйти от него пешком. Это, в свою очередь, означало, что мы должны иметь при себе достаточно еды, чтобы продержаться до цивилизации, а это нелегко. Пьер никогда не обыскивал наши рюкзаки, но, конечно, обращал внимание на то, что мы туда кладем, и я заметил, что он без необходимости поднимает и передвигает их, несомненно, проверяя вес. Это означает, что мы должны тайно выносить по одному или два предмета за раз и создавать тайник вдали от хижины.

Я не сказал Хелен о своем плане побега, потому что она была очень против того, чтобы рисковать в любой форме, но если мы останемся, то месяц, скорее всего, окажется для нее гораздо менее обременительным, чем для меня.

Далеко мы не ушли, и на обратном пути я сделал привал примерно в миле от хижины. Там я перебрал наши рюкзаки, вынимая из них то, что еще не было открыто. Я выбрал банку персиков и банку лосося и добавил банку меда, который мы взяли, чтобы есть с лепешками. Наконец, открутил баллон с газом от маленькой кухонной плиты, несмотря на то, что в то утро он был новым. Эти четыре предмета я спрятал там, где их вряд ли потревожат падальщики.