Глава 15

Кожа дивана была изысканной и не издала ни единого звука, когда я сел на него. Я провел по ней пальцами, наощупь она была как кожа младенца, такая гладкая и мягкая. Я смотрел на поразительную черно-белую картину на стене, когда она вернулась с большим бокалом для меня.

Села рядом со мной на диван, не касаясь, но достаточно близко, чтобы я чувствовал исходящее от нее тепло. Я сделал маленький глоток, а затем еще один, когда понял, насколько это вкусно. Обычно я не люблю вино, но это имело фруктовый привкус, который был восхитителен.

— С чего бы начать? — сказала Элизабет, откинув локоть на спинку дивана и глядя в окно: — Думаю, все начинается с моего отца. Видишь ли, большую часть времени мой отец мог заставить себя самого выглядеть разумным человеком. Остальные члены нашей семьи — мормоны, но отец так долго жил на Манхэттене, что уже давно сошел с Пути. Я только что окончила юридический факультет и собиралась устроиться на работу в крупную фирму. Потом твой отец узнал, что мой отец десятилетиями делал для Церкви.

— Что? — спросил я, судя по ее низкому полушипящему голосу и напряженной манере поведения, я ожидал, что она связана с мормонской мафией.

— Он управлял хедж-фондом и использовал секретную заначку мормонских десятинных денег. Семьсот миллиардов долларов были инвестированы по всему миру и приносили запредельные прибыли. Твой отец использовал эти знания как рычаг в какой-то сделке, и мой отец... мой отец продал меня твоему отцу.

— Он... что?! — спросил я в шоке, чуть не выплюнув вино.

— Это древняя традиция в некоторых мормонских семьях, и в нашем округе в штате Юта это все еще было законно для него. Он обнаружил мои... склонности и решил пристыдить меня ими. Твой отец согласился, а через неделю после нашей свадьбы сработал секретный пункт в нашем брачном контракте, и мой отец потерял контроль над ключевой компанией в своем портфеле.

— Это было то, чего мой отец хотел все это время, — сказал я с кислой гримасой, уже видя, как работает ум старика, — не так ли?

— Ты видишь суть дела, — сказала она шепотом, — быстрее, чем мой отец или я.

— Тогда что же произошло? — спросил я, почти боясь узнать то, что уже подозревал.

— Потом я больше ничего не слышала о твоем отце. — Она рассмеялась и сделала глубокий глоток из своего стакана, допивая его. Она вздохнула и устало моргнула. — Брак не был заключен, видишь ли... и не могло быть никаких сомнений, учитывая... ну, учитывая, что я все еще... девственница. Документы о разводе были поданы в офис моего отца, и я больше никогда не видела этого человека.

— Я ничего этого не знал, — сказал я, пытаясь вспомнить тот короткий период, когда эта женщина была в моей жизни, — мне так жаль.

— Я узнала обо всем этом только много лет спустя, когда мой отец скончался. Он рассказал мне об этом на смертном одре. — Она посмотрела в свой пустой бокал и поставила его на подставку на журнальном столике: — Я думала, что он ненавидит меня за то, что открыл мой отец. Мне было так стыдно.

— Что же он обнаружил? — спросил я, мой голос стал похож на её полушепот.

— Ты видел это, не так ли? — спросила она, ее лицо сильно покраснело, и она не могла встретиться взглядом с моими глазами: — В шкафу?

— БДСМ? — спросил я.

— Да, — сказала она, как будто признавая, что она — убийца.

— Ничего страшного, — сказал я со смехом. — Честно говоря, я уверен, что в этом городе есть тысячи мужчин, которые с удовольствием связали бы тебя; Господи, Элизабет, ты — великолепна!

Я ухмылялся ей и понял, что моя голова немного поплыла.

Я выпил вино гораздо быстрее, чем обычно, а это был немалый бокал. Я моргнул глазами, она вернулась в мой фокус, и моя ухмылка вернулась.

— Это не так просто, — сказала она, развалившись на диване, из ее рта вырвался большой зевок, челюсть скрипнула. — И спасибо, это мило с твоей стороны, но я не вся такая, я не могу флиртовать с мужчиной, чтобы спасти свою жизнь. Нет, проблема в том, что я никогда не могу ни с кем расслабиться, определенно не настолько, чтобы позволить им узнать о моих истинных желаниях.

Она снова зевнула и откинула голову на спинку дивана.

Ее зевота подействовала на меня, и я почувствовал, как у меня скрипят челюсти, и понял, что мне, наверное, пора ложиться спать.

— Ладно, я призналась в своих тайнах, теперь что насчет тебя? Почему твой отец заставил тебя остаться здесь на год?

— Он сказал, что есть вещи, которым я должен научиться, — признался я. — Но я понятия не имею, что он имел в виду. То есть, я кое-чему научился у Джии в ту первую ночь... хех. И я научился... растягиваться, но серьезно, в чем, блядь, смысл, я не знаю...

Я откинул голову на спинку дивана, ссутулился, мир закружился, когда вино ударило мне в голову, и я почувствовал, как мой язык развязался, и слова вырвались на свободу.

— Если честно, это была лучшая неделя в моей жизни. Я знаю, что это звучит глупо, какой-то богатый ребенок, живущий в трущобах, обнаруживает, что... бла-бла-бла... Честно говоря, у меня есть своя комната и замок на двери... а этого у меня никогда не было... ни дома, ни в школе... А Брук... ну, у меня голова идет кругом с тех пор, как она... в общем, это было довольно безумно.

Я прервался, когда почувствовал, как что-то ударило меня по плечу, и повернулся, чтобы увидеть, что Элизабет потеряла сознание в какой-то момент, когда я говорил, и упала на диван. Ее рот был слегка приоткрыт, и она издавала этот ужасный звук, похожий на звук из под шлема Дарта Вейдера. Я усмехнулся и почувствовал, что мои веки тяжелеют. Мне следовало бы встать, но на диване было так удобно, что я решил просто отдохнуть.

***

Я проснулся и застонал от боли в шее. Я спал, откинувшись на спинку дивана, и теперь ее свело судорогой. Я хотел сесть, но почувствовал, что на моем боку лежит тяжесть. Я посмотрел вниз и увидел, что Элизабет прижимается ко мне, слюни стекают по моей рубашке.

Я поднял руку и осторожно потряс ее, пробуждая от дремоты.

Она медленно проснулась, моргнула блестящими глазами и огляделась вокруг.

— Я заснула? — спросила она, чмокая губами.

— Мы оба, — я пошевелился, чтобы сесть, но она все еще прижималась ко мне.

— Это первый раз, когда я сплю с мужчиной, — она подняла на меня глаза, и я увидел, как в ее мысли закрались беспокойство и нервозность.

Я не знаю, что на меня нашло. Возможно, это было вино, которое еще оставалось в моем организме, или тепло ее тела, прижатого ко мне. Наклонив голову, я прижался губами к ее губам. Она замерла на секунду, потрясенная моим поцелуем, а затем прильнула ко мне, застонав в мой рот. Ее тело было невероятно приятным, когда я потянулся вверх и провел рукой по ее боку, а она повернулась ко мне, предлагая свои груди, чтобы я взял их и помассировал.

Мы повалились на диван, и страсть захлестнула меня. Женщина становилась все более неловкой, ее поцелуи становились все более неуклюжими. В разочаровании я зажал ее запястье над головой, и тогда она ожила, прижалась ко мне и застонала мне в рот. Я поймал другую руку, прижал к другой, и теперь обе руки были зажаты в одной моей над ее головой, давая возможность другой моей руке пробежаться вверх и вниз по ее невероятному телу.

Женщина закричала мне в рот, шокируя меня силой оргазма, прорвавшегося через ее тело. Она все еще была полностью одета, и я касался ее только поверх одежды, слегка массируя. Увидеть мощный оргазм, охвативший ее, просто от того, что ее руки были зажаты, было откровением.

Она тяжело дышала, а ее лицо было ярко-красным от смущения и возбуждения. Медленно ее глаза открылись, и она посмотрела на меня, ее лицо напряглось, готовое к моему осуждению. Огромная ухмылка, которую она обнаружила на моем лице, заставила ее слегка усмехнуться и покраснеть еще сильнее. Она извивалась под моей хваткой, ее бедра терлись о мой твердый член, ее дыхание медленно углублялось, когда она смачивала губы.

Когда я ослабил хватку на ее запястьях, я увидел, как напряглось ее лицо, и я почти почувствовал, как в её душу возвращаются неуверенность, страх и беспокойство. С каждой секундой она все глубже и глубже погружалась в свои мысли. Это было похоже на то, как если бы я наблюдал в зеркале себя, когда имел дело с редкой девушкой моего возраста.

— Это было... — задыхалась она, — я никогда... никогда раньше не кончала с кем-то другим... Мне так комфортно с тобой... как?

— Ты по-настоящему расслаблялась, только когда я прижимал тебя, — сказал я, — но в остальное время... как сейчас... беспокойство властвует над тобой.

— Это правда, — сказала она, заглядывая глубоко в мои глаза, ее насыщенный темно-синий цвет, казалось, таил в себе бесчисленные скрытые глубины, когда я смотрел в ответ. — Откуда ты знаешь?

— Я чувствую то же самое большую часть времени, — сказал я, глубоко вздохнув. — Поэтому я могу это распознать.

Я приподнялся на одном локте и посмотрел на нее сверху вниз, решив "бросить кости" и сказать ей правду.

— Я хочу связать тебя, — сказал я. — Я хочу раздеть тебя донага, связать и играть с этим невероятно сексуальным телом всю ночь.

— Ты... ты серьезно? — Ее глаза расширились, и она замерла в моих объятиях. Ее глаза искали мое лицо, и наконец, она медленно расслабилась и спросила мягким, соблазнительным голосом: — Ты серьезно?

Глава 16

В ее глазах начали появляться слезы, и я внезапно сел, наклонился, чтобы схватить ее за плечо, и встал, потянув ее за собой. Ее слезы мгновенно высохли от моих управляющих действий, и она стояла, дрожа. Ее большие соски напряглись, когда я смотрел на нее, прижимаясь к тонкой черной ткани ее консервативного топа.

Ее взгляд стал вызывающим на одну долгую секунду, дыхание замедлилось, углубилось, когда я отказался отступить или показать слабость. По правде говоря, мне было так трудно противостоять ей, но я знал, что она блефует, но с ее покрытым слюной лицом и блузкой это было проще, чем если бы она была в полном адвокатском облачении. Ее взгляд смягчился, затем уголки ее рта подернулись легкой улыбкой, и она слегка кивнула.

Не веря своей удаче и не желая дать ей шанс передумать, я провел ее в аскетическую спальню и распахнул дверцу шкафа. Мои глаза расширились от представшего передо мной зрелища. Десятки ремней, пэдов, наручников и шелковых галстуков заполняли одну стену шкафа. На двери висела кожаная маска с огромной дырой, вырезанной там, где должен быть рот, и наряд из черной кожи, состоящий примерно из девяти тоненьких полосок кожи и соединяющих их стальных колец.

Я взглянул на Элизабет и увидел, что ее лицо исказилось от смущения и стыда. Одной из моих самых больших фантазий и любимым порно было BDSM, но я никогда не думал, что у меня когда-нибудь появится шанс заняться этим. Я решил, что мне нужен шанс подумать. Отпустив ее руку, я подтолкнул ее к шкафу.

— Ты разденешься, — сказал я, — и наденешь это.

Я указал на кожаные ремни. Ее глаза распахнулись, и она на секунду оглянулась вокруг, словно ища помощи. Я снова увидел, как она позволила своим неврозам встать на пути ее настоящих желаний.

Подойдя к ней, я обнял ее за талию и притянул к себе в глубоком поцелуе, наслаждаясь тем, как она прижалась ко мне. Она ощущалась потрясающе, тело было в отличной форме — большой мягкий зад, массивная мягкая грудь и подтянутое тело спортсменки.

Одежда давила, темная и тесная. Я оторвал свои губы от ее губ и поцеловал ее уши, а одной рукой задрал ее узкую юбку на бедрах. Она вздрогнула, но не выразила протеста, когда я скользнул пальцами по кружевной ткани ее трусиков, чтобы обнаружить их насквозь промокшими там, где они прикрывали ее слегка пушистую киску. Она вцепилась в мою руку, ее колени ослабли, когда я провел пальцем вверх и вниз по ее щели.

Власть, которую я имел над ней, опьяняла. В то же время пугало то, как быстро мне это понравилось. Я чувствовал эту красивую зрелую женщину, такую уверенную в себе в зале суда и совещания, но такую неопытную и нервную в следованию своему фетишу.

— Прежде чем ты разденешься, — прошептал я ей на ухо, — я хочу, чтобы ты встала на колени прямо здесь и заставила меня кончить на всю твою красивую, дорогую одежду.

— О... хорошо, — сказала Элизабет, ее голос дрожал, когда она опустилась на колени, одежда теснила нас. Ее руки скользили по моей груди, животу, бедрам, прежде чем подняться и мягко скользнуть по моему твердому члену, где он прижимался к материалу.

— Разве это не неправильно? — спросила она, глядя расширенными глазами на облегающие брюки перед собой. — Я была почти твоей мамой.

— Ты была моей мамой... моей мачехой, то есть, — сказал я с кривой ухмылкой. Затем я потянулся вниз и нежно дал ей пощечину.

Боли не было, я не хотел бить ее по-настоящему, да и не был уверен, что она этого хотела. Это возымело желаемый эффект; это шокировало ее.

Она подняла на меня глаза, пылающие дикой страстью, и сильно облизнула губы.

— Разве я просил тебя говорить? — спросил я, мой голос даже удивил меня, так как он приобрел жесткий, серьезный тон.

Она закусила губу и покачала головой, одной рукой нежно обхватывая мой твердый член, а затем скользнула к поясу, хватая кожаный ремень. Я поднял руку, и она следила за этим движением, не останавливаясь, пока расстегивала ремень, но я видел, как по ее лицу пробежал румянец искреннего удовольствия, когда я снова нежно шлепнул ее по лицу.

— Ты будешь отвечать "да, сэр" или "нет, сэр".

— Да, сэр. — Она ответила мгновенно, и воздух наполнился мускусным ароматом ее пизды, так как она была залита соками.

Наслаждение было отчетливо видно на ее лице, когда она, стоя на коленях, потянулась вверх, чтобы распустить хвост и встряхнуть волосами, а затем спустила мои брюки с бедер. Она вздохнула от удовольствия, когда мой член оказался у ней на виду.

Ее руки потянулись вверх, чтобы обхватить ствол и притянуть головку к своим губам. Она втянула меня в рот с явным энтузиазмом и удивительной неопытностью.

Она водила головой вперед-назад, заталкивая мой член в заднюю часть горла, чтобы заглотнуть, а затем вынуть, почти не всасывая и не уделяя должного внимания моему стволу. Хуже того, она периодически царапала чувствительную плоть зубами. Я чуть было не отчитал ее, но потом увидел в ней неподдельный энтузиазм и желание доставить удовольствие.

Как только я понял, насколько неопытной и отчаянной была Элизабет, я почувствовал прилив уверенности. Потянувшись вниз, я взялся за ее голову, и она застонала от удовольствия, ее глаза встретились с моими, когда я почувствовал, как она отдается под мой контроль. Я тренировал ее ласковыми словами. Как сильно сосать кончик, где лизать и дразнить, а также перечислял все чувствительные места.

Используя свою руку в качестве направляющей, я показал ей, как обхватить пальцами ствол прямо перед губами, посасывая в такт моим стонам наслаждения. Она увлеклась этим занятием и вскоре уже нежно массировала мои яйца, а слюна вытекала из ее рта и попадала на ее элегантную блузку.

Стыд исчез, возможно, дело было в динамике власти, но с того момента, как я овладел ее головой, Элизабет не проявила ни секунды колебаний. На самом деле, пол под ее ногами был в беспорядке от ее соков, которые стекали вниз и покрывали ее бедра.

Когда я почувствовал приближение своего оргазма, я приказал ей завести руки за спину и выпятить сиськи. Я стоял сверху и дрочил свой член. Вид этой уравновешенной, достойной и красивой зрелой женщины, стоящей на коленях, с открытым влажным ртом, отчаянно желающей моей спермы, я собирался запомнить на всю оставшуюся жизнь.

Я покрыл ее блузку и юбку канатиками белой спермы, как и обещал ей. Я видел, как напряглись ее мышцы, как дрожали ее бедра. Ей хотелось прикоснуться к себе, но она держала руки сцепленными за спиной.

Мои колени дрожали, я отшатнулся на шаг назад, уставившись на великолепный вид, её лица и сисек, покрытой жемчужной слизью. Улыбка, которая скользнула по ее лицу, когда ее дыхание стало контролироваться, была улыбкой чистого удовлетворения. Она моргнула, глядя на меня, и взглянула на дверь, теперь ее улыбка стала похотливой.

— Мне нужно переодеться, сэр? — спросила она, все еще держа руки за спиной, светло-русые волосы в сексуальном беспорядке, грудь выпирает, юбка задрана на талию, трусики в беспорядке.

Я уставился на женщину и еще раз поблагодарил всех богов за то, что они благословили меня женщинами этого дома. Она выглядела как богиня секса.

— Переоденься, — сказал я, отступая назад и снимая свою остальную одежду.

Она встала и начала медленно снимать с себя свою.

— Странно, что ты собираешься увидеть свою мамочку обнаженной... сэр? — спросила она, вглядываясь в мои глаза.

— Ты уже второй раз поднимаешь эту тему, — заметил я, дав женщине паузу. Она сглотнула и продолжила расстегивать свой топ: — Тебе нравится идея быть моей мамочкой-рабыней?

Глава 17

Я почувствовал прилив смущения от этого вопроса, он просто вырвался у меня, но она расстегнула свой топ, показывая кружевной черный лифчик, и на секунду задумалась над вопросом. Затем по ней пробежала дрожь, и она кивнула.

— Да... сэр.

Она облизнула губы, и я снова увидел, как ее захлестнул страх быть отвергнутой, но я мог только сильнее усмехнуться, медленно поглаживая свой член.

Ее страх исчез, когда она увидела, как мой член наливается твердостью.

Все это становилось все более извращенным, но я был полон решимости оставаться без предубеждений и продолжать.

Мой член становился все тверже по мере того, как ее тело открывалось мне по одной идеальной части за раз. Она вся была бледно-загорелой, кроме линии бикини — даже ее грудь, свидетельство того, что она посещала солярий, но носила там нижнее белье. Легкий загар на ее груди только еще больше подчеркивал бледно-розовые ареолы, увенчанные большими твердыми сосками, от вида которых у меня пересохло во рту. Груди 4-ого размера (большая чашечка, размер D) с небольшим отвисанием, но на ее стройной фигуре они выглядели еще более рельефными.

Она надела BDSM-одежду с привычной легкостью и каким-то волшебным образом, которого я не понял, закрепила ее на месте. Через мгновение она предстала передо мной. Руки нервно сцеплены перед собой.

Я не колебался.

Подойдя, я скользнул руками по ее талии, притянул ее ближе, заглянул ей в лицо, и на моих губах заиграла улыбка восторга. Она была удивлена этим движением и положила руки мне на грудь, глядя на меня с озадаченной улыбкой.

— У тебя есть безопасное слово или что-то невербальное? — мягко спросил я.

— О... ммм... бутон розы? Или щелчок пальцами... — сказала она, слегка дрожа.

— Спасибо, — сказал я, и по моим глазам она поняла, что я имел в виду гораздо больше.

Одна слезинка дрогнула в ее глазах, когда она улыбнулась в ответ, затем она сильно задышала, когда я шлепнул ее по щеке, оставив красный отпечаток руки.

— Охххххх, — застонала она, выдохнув от неожиданности.

— Ложись на кровать, мамочка-рабыня! — прорычал я ей на ухо, позволив пальцам закрутиться в ее волосах на секунду, прежде чем отпустить ее.

Она прыгнула на кровать, не в силах подавить хихиканье удовольствия, вырвавшееся из ее горла. Я повернулся, чтобы взглянуть на нее, и она замерла, лежа неподвижно и сжав губы вместе, подавляя ухмылку. Я тоже боролся за то, чтобы не выдать себя, когда повернулся, чтобы взять несколько вещей из ее шкафа.

Я посмотрел на нее, лежащую там, и оценил форму ее тяжелого стального каркаса. Обдумав проблему, я решил взять мягкие наручники и кожаные ремни. Она слабо сопротивлялась, пока я надевал наручники на ее лодыжки и запястья, и все это время на ее губах играла нервная улыбка. Наконец, я привязал ее, закрепив запястья над головой, а ноги связал так, чтобы лодыжки были пристегнуты к бедрам.

Она лежала, подняв колени вверх, поставив ноги на матрас и вытянув руки над головой, пока я стоял на коленях рядом с ней. Она боролась, сильно дергая за ремни, но они держали ее крепко. Она смогла перевернуться, но не могла опустить руки ниже подбородка.

Она задыхалась, когда я наконец перевернул ее и начал регулярными шлепками, оставляющими красные отпечатки на коже, сильно шлепать ее по заднице. Ее задница была поднята вверх, а лицо опущено на матрас, когда я развернул кляп и удивил ее, закрепив его на месте. Ее глаза округлились, когда я ввел два пальца в ее мягкую мясистую киску. Светлые волосики блестели от влаги, и звук ее хлюпающей киски наполнил комнату. Я сделала этот звук еще более непристойным, когда ласкал и дразнил ее пизденку.

Элизабет изо всех сил боролась со своими узами, ее стоны удовольствия усиливались вместе с ее неспособностью освободиться. Я зарылся лицом в ее киску, лаская ее налившийся клитор. Она кричала от удовольствия в свой кляп, и я почувствовал, что она начинает кончать, дрожь зародилась в глубине ее лона. Я работал над ней с постоянным давлением, наслаждаясь ее вкусом, пока она содрогалась от моих ласк.

Когда наступил оргазм, ее крики оборвались, и она замерла, застыв телом в оргазмическом блаженстве. Опрокинулась на бок, и я спустил ее вниз. Я прижал ее к себе, когда начались содрогания и гортанные стоны в кляп, слюна стекала вокруг него.

— Это была халява, — сказал я, как только она успокоилась настолько, чтобы смотреть на меня сверху. — Ты будешь умолять меня о следующей.

Я увидела, как моя возбужденная ухмылка отразилась в ее глазах как жестокость, и она громко застонала в свой кляп и перекатилась на спину, широко раздвинув связанные ноги, раздвигая мокрую киску. Я стоял на коленях, смотрел на ее сексуальное тело и поглаживал свой член. Устроившись на ее груди, я обхватил ее сиськи.

Ее глаза вспыхнули от удовольствия, а губы заработали вокруг кляпа.

Она снова попыталась опустить руки вниз, застонала от разочарования, когда не смогла, и извивалась от удовольствия. Я обхватил ее большими мягкими сиськами свой член начал и медленно скользить им внутрь и наружу. Но он был слишком сухим, и ощущения были не очень приятными.

Потянувшись вверх, я отстегнул кляп, удивив Элизабет.

— Что...! — Она собиралась заговорить, но я ввел свой член в ее перемазанный слюной рот.

— Нужна смазка, — сказал я, — намочи его.

Она глубоко засосала мой член в рот, покрывая его своей слюной, проводя языком по всему телу, вплоть до яиц. Я чуть не кончил прямо там, но я сосредоточился на том, чтобы потянуться назад и подразнить ее киску пальцами. Ее клитор был настолько налитым, что казался твердой маленькой кнопкой.

Когда мой член стал блестящим, я вытащил его из ее рта.

— Спасибо, с...! — Она прервалась, глаза расширились, когда кляп встал на место.

— Боже, у тебя потрясающие сиськи, — сказал я, снова обхватывая ее большими мягкими загорелыми грудями свой член.

Пришлось немного повозиться, чтобы найти удобное положение и ритм, и в какой-то момент моя маленькая рабыня решила покачаться и повозмущаться, заработав хороший сильный шлепок, от которого она чуть не кончила. Я был осторожен и не давал ей кончить, доводя ее до предела, а затем делал паузу, позволяя ей все больше и больше разочаровываться.

Я был ребенком с новой игрушкой, когда трахал ее груди, удивляясь странным мягким ощущениям. Наконец, не в силах больше терпеть, я сполз вниз между ее ног и ввел свой член в ее мягкую, влажную, открытую киску.

— О, мамочка... — стонал я, обожая вспышку страсти в ее глазах, когда я произносил это нечестивое слово, — твоя киска такая хорошая... такая мокрая и горячая... м-м-м.

Поддерживая себя рукой, я трахал ее медленными, уверенными движениями. Затем я перевернул ее на бок и сжал ее ноги вместе. Я встал на колени позади нее и скользнул в ее тугую киску, и она громко застонала от удовольствия в кляп, потянув вниз ограничители.

Я понял, что угол наклона прижимает мой член к ее точке G.

Когда я медленно вытаскивал из вагины свой член, она громко стонала. Я остановился на полпути из нее, и она задыхалась, пытаясь сдвинуть бедра, но я удерживал ее на месте.

Она висела на грани оргазма, мучительно близко, но не переходя за неё, пока я так медленно вытаскивал член из ее тесноты.

Мой член пульсировал, почти готовый разорваться, и я сделал паузу, давая себе остыть. Я провел большим пальцем по пухлым губам светлой киски Элизабет, и он оказался покрыт ее влагой. Я медленно ввел в нее толстую головку члена, и она снова задергалась на путах, хныча. Я провел большим пальцем по ее тугой коричневой дырочке, и она резко дернулась назад.

Она бросила на меня взгляд, и я приостановил свои движения, но продолжал держать большой палец там, мой член все еще погружался в нее. Мой палец стал тереть сильнее, массируя ее, и ее глаза вспыхнули гневом, и она сильно дернула за ограничители. Взбрыкнула бедрами, пытаясь вырваться, но это только перекосило мой член в ней.

Я посмотрел на ее руки, чтобы увидеть, может ли она дать невербальный знак безопасности, но она вцепилась в ремни обеими руками, сильно дергая и накручивая свою мягкую киску вокруг моего члена. Я усмехнулся ей и, стоя на коленях, потянулся одной рукой вверх, чтобы взять ее за горло.

В таком положении было немного неудобно, но она помогла мне, откинув волосы в сторону и предложив мне свою шею. На мгновение мы оторвались от нашей маленькой извращенной игры и улыбнулись друг другу, едва сдерживая дикое возбуждение. Затем я взял ее шею в крепкий захват и удерживал ее на месте, надавливая на ее задницу пальцем.

Глава 18

Элизабет застонала, когда я медленно вошел в ее попку своим толстым большим пальцем. Она покачивала бедрами, пока мой член медленно входил и выходил из ее мягкой киски. Мне приходилось приостанавливать трах то тут, то там, когда она зависала на грани кульминации, она завывала от разочарования и боролась с узами, тогда я начинал снова.

Наконец я перевернул ее, облизывая губы, когда в последний раз шлепнул по ее широкой заднице. Она знала, что будет дальше, когда я вытащил свой скользкий член из ее киски. Хныкала и слегка выгибала бедра, руками крепко вцепившись в простыни. Вдохи, которые с шипением вырывались из ее носа, были медленными и глубокими, а ее веки были тяжелыми от желания.

Завороженно наблюдая за этим, я прижал кончик члена к ее маленькой задней дырочке и смотрел, как он исчезает в ее глубинах. Я толкал неторопливо, но настойчиво, и очень медленно она расслабилась настолько, что позволила головке проникнуть через её анальный сфинктер. Я застыл на месте, когда она резко вскрикнула сквозь кляп, но я почувствовал, как она снова прижала ко мне свои широкие бедра, и крик превратился в хрюканье, когда с небольшими толчками ее задницы и движениями вперед в ней, я довел свой член до предела в ее кишечнике.

Мы оба замерли в этом положении, и мои яйца опустились на губы ее влажной киски.

— Это... — выдохнул я, с трудом подбирая слова, — это рай... мать вашу....

Я осторожно вводил и выводил свой член, теряясь в дымке удовольствия, когда тугое кольцо ее задницы скользило вверх и вниз по моему стволу.

Элизабет дрожала, лежа подо мной, и я знал, что никак не смогу остановиться. Ощущения были просто фантастическими. Потянувшись вверх, я снял с нее кляп, и ее стоны наполнили воздух.

— Спасибо... сэр... спасибо... сэр... анальная девственность... ты... взял ее...

Пожалуйста, сэр... пожалуйста, можно мне кончить, о, пожалуйста, можно мне кончить, сэр!

— Мамочка хочет кончить? — прошипел я ей на ухо, напряжение от сдерживания собственного оргазма было почти невыносимым в этот момент.

— Пожалуйста, малыш... пожалуйста, кончи в мамочку... о боже... скажи мне, что я могу кончить... о боже, скажи мне.....

— Кончи для меня, мамочка, — стонал я, разряжаясь глубоко в идеальную попку этой женщины. — Блядь, я кончаю в твою задницу!

Она даже не слышала моих слов, но я уверен, что люди в трех кварталах от меня слышали ее крик освобождения, когда она, наконец, позволила наслаждению прорваться через ее тело. Крик оборвался, когда она вжалась лицом в матрас, подавляя его. Затем он угас, ее глаза закатились, ее тело на мгновение застыло, после того как самый сильный оргазм в ее жизни прорвался через ее тело, а в следующий момент она расслабилась и потеряла сознание.

Задыхаясь и с трясущимися конечностями, я освободил ремни, удерживающие ее ноги, и растягнул наручники на запястьях и уложил ее. Она уже приходила в себя, когда я лег рядом с ней, притянув к себе. Подняв руку к моему лицу, она улыбнулась блаженной улыбкой.

— Это было... больше, чем я надеялась... больше, чем я мечтала... спасибо.

— Спасибо, — сказал я, ухмыляясь и целуя ее, мы оба были липкими от пота, но нам было очень удобно лежать в объятиях друг друга, — потому что это было потрясающе.

— Ночь закончилась? — спросила она, глядя вверх с небольшой улыбкой, играющей на ее губах.

— О, черт возьми, нет! — Я ухмыльнулся, перекатился и потянул ее за ноги: — У нас еще есть душ, который мы должны испытать.

Мы завалились в душ и вскоре уже намыливали друг друга под струями горячей воды. Хихикали и целовались, и если бы я не знал лучше, я бы подумал, что Элизабет — школьница, из-за того, как она себя вела.

После того, как мы помылись, я связал ее запястья за спиной полотенцем и приказал ей встать на колени, чтобы заставить меня кончить без рук, только ртом. Ей понравился вызов и то, что я снова контролировал ее тело и играл с ней.

Я стоял над ней и поглаживал свой член, а она откинула голову назад, открыла рот, дрожа и ожидая, когда я разрисую своей спермой ее лицо.

Нет более сильного ощущения, чем кончить на лицо великолепной женщины, и я чувствовал, как меня охватывает радость, когда тонкие струйки спермы покрывали ее от подбородка до щек.

После оргазма я почувствовал такую огромную благодарность и привязанность к этой женщине. Я аккуратно вымыл ее, а затем вывел ее из душа, все еще связанную, и высушил. Остановившись на выходе из ванной, я наклонил ее над раковиной, позволяя ей наблюдать за собой и мной в зеркале, пока я скользил членом по ее мягким губам.

— Умоляй меня, рабыня.

Это было все, что я должен был сказать, глядя в ее отраженный отчаянный взгляд.

— Пожалуйста, трахни киску своей мамочки, господин... используй меня... используй мамино тело... Даааа!

Я вошел в нее, трахая ее жестко и быстро. Влажные шлепки от нашего секса разносились по маленькой комнате, а крики нашего удовольствия наполняли ночь. Спустя долгие минуты я, наконец-то, выпустил в неё свою сперму, залив глубоко в ее лоно. Она рухнула на раковину, и я разжал ее запястья, освободив руки.

Затем я поднял ее на руки, прижимая к себе, как ребенка, отнес на кровать и уложил. Она издала грустный мяукающий звук и потянулась ко мне, и я позволил ей затащить себя в кровать. Мы обнимались под одеялом, прижимаясь друг к другу, воспоминания о нашей дикой ночи все еще были свежи в памяти, когда сон окончательно сморил нас.