Они закончили обедать и пошли обратно к зданию суда. Она открыла дверь в коридоре, идущем от зала суда, и затащила его внутрь. Это была кладовка для чистящих средств, она захлопнула дверь и толкнула его спиной к двери, опустилась на колени и расстегнула его молнию. Он запутался пальцами в ее шелковистых волосах, и она впилась в его член, слегка задыхаясь, беря его в горло; ее губы прижались к его волосам на лобке. Она глубоко проглотила его член, и он взорвался в ее горле, чувствуя, как она сглатывает; спазмы ее горла заставили его вскрикнуть. Когда он кончил, она застегнула молнию и прижалась к нему.

– Мной ты сможешь заняться позже, – прошептала она.

Она поправила одежду, провела пальцами по волосам и открыла дверь. Мимо проходил мужчина, и она приложила пальцы к губам. Он расхохотался и пошел дальше по коридору. Брэнд проводил ее обратно в зал суда с пылающим лицом, и занял свое место.

Холмс покончил с этим делом, понимая, что оно безнадежно, и ушел отдохнуть. Блейкли начала вызывать своих свидетелей, и доказательства быстро накапливались. Семнадцать человек были готовы дать показания о том, что в момент происшествия Бург был в пабе и играл в бильярд. Она вызвала его для дачи показаний, и он признался, что офицер Хэнниди заплатил ему за ложь. Судебный пристав увел его в наручниках.

Блейкли представила пять свидетелей, которые установили, что Хэнниди находился в двух кварталах от места происшествия, принимал звонок по рации, а затем поспешил уйти, чтобы присоединиться к О'Рейли. Хэнниди был вызван на допрос и перед арестом отказался от своих показаний.

Затем она вызвала на допрос свидетеля-эксперта. Рэндалл Питерс был бывшим начальником полиции Балтимора, и показал, что полиция регулярно лжесвидетельствовала, чтобы добиться обвинительного приговора, подбрасывала улики и провоцировала насилие.

– Верите ли вы, что полиция регулярно лжет под присягой, чтобы добиться обвинительного приговора? – спросил Блейкли.

– Прокуроры, адвокаты защиты и судьи давно открыли секрет, что среди сотрудников правоохранительных органов широко распространено лжесвидетельство... Полицейские лгут, чтобы не позволить кому-то, кого они считают виновным или знают, что он виновен, выйти на свободу, – сказал Питерс.

Он показал, что 76 процентов полицейских из его штата в ходе анонимного опроса признали, что они часто искажают факты, чтобы установить достаточные основания, а 48 процентов сказали, что судьи были правы, когда отвергали показания полиции как недостоверные.

Затем она вызвала двенадцать свидетелей, показавших, что видели, как офицер О'Рейли применил электрошокер к Уэйну Хэмптону, прежде чем заговорить с ним, что он использовал расовые оскорбления и что избил Хэмптона своей полицейской дубинкой, когда тот лежал на земле без сознания, прежде чем к нему присоединился Хэнниди, также использовавший свою дубинку для избиения Хэмптона.

Блейкли закончила свое дело, и судья приказал арестовать О'Рейли и снял все обвинения с клиента Блейкли.

Брэнд наблюдал, как заплаканные мать и бабушка обнимали Блейкли и праздновали вместе с Хэмптоном. Она увидела, что ее ждет Брэнд, и побежала к нему по проходу, снова бросившись на шею, и он увидел, что глаза у нее влажные.

– Маленькая потерянная девочка или куртизанка? – спросил он.

Она засмеялась, глядя на него.

– Определенно куртизанка. Возьми меня с собой домой, Брэнд. Хочу сегодня спать в твоей постели.

– А как же твоя машина? – спросил он.

– Заберем ее завтра, – сказала она. – Нет, давай оставим здесь твою. Хочу, чтобы меня грубо ласкали по дороге домой.

– Никаких танцев? – улыбнулся он.

– Нет, это трепет победы, а не агония «поражения», – хихикнула она.

– Каламбур! – засмеялся он. – Ты продолжаешь меня удивлять, Блейкли.

– Отвези меня домой, – сказала она. – Я планирую довести тебя до сердечного приступа, а потом оживить и приготовить ужин.

– Ты знаешь путь к сердцу мужчины, – рассмеялся он. – Ты – за рулем, и я собираюсь устроить тебе первоклассную трепку. Не попади в аварию и не убей меня. Я не стану пристегиваться.

Она тоже не пристегнулась, и это было опасно. Юбка была задрана на талию еще до того, как они выехали из гаража, а к тому времени, когда добрались до шоссе, на ней были только туфли. Брэнд держал два пальца в ее капающей киске и один аппетитный толстый сосок между зубами. Он потянул за другой, и Блейкли застонала.

– Кусай сильнее, – умоляла она. – О, Боже, Брэнд; мне это нужно. Трахни меня этими большими, толстыми пальцами. Подожди! Не заставляй меня кончать! Мы умрем, если ты это сделаешь, потому что он будет большим!

Она потянулась к плечу, и он опрокинул ее на край, используя теперь уже три пальца и большой палец на ее клиторе, в то время как крутил ее сосок между большим и указательным пальцами. Она на мгновение рыскнула, а затем снова съехала на шоссе, и он покрывал поцелуями все ее великолепное тело, сжимая ее груди и поглаживая бедра. Ее ноги его поразили. Каждая группа мышц была так четко очерчена, но в то же время она была такой мягкой и шелковистой.

– У тебя самые красивые ноги, – сказал он. – Думаю, ты занимаешься спортом.

– Да, – ответила она. – Тебе лучше не становиться толстым и дряблым на мне. Я хотела стать танцовщицей, когда училась в школе, и у меня это очень хорошо получалось. Целый год я танцевала в Нью-Йорке, прежде чем закончить юридический факультет. Моя грудь стала слишком большой, и я вышла на пенсию.

– Я это вижу, глядя на них и наблюдая, как ты танцуешь, – сказал он. – Сейчас я заставлю тебя кончить еще раз.

Она завизжала, когда он погладил ее по внутренней стороне бедра и помассировал ее клитор кончиками пальцев. Блейкли летала. Она чувствовала себя такой теплой и такой живой, выступление в суде подогревало ее возбуждение, а мужчина, которого, как поняла, она любит, доводил ее до исступления. К счастью, она успела заехать на его подъездную дорожку, прежде чем он свел ее с ума.

Он вышел из машины и внес ее в дом. Он отнес ее на свою кровать, и она стала трахать его до полного изнеможения.

Когда десять минут ее оральных ласк уже не приводили его в состояние большее, нежели полуэрекция, она сдалась, и они задремали, обнаженные, в объятиях друг друга.

***

Проснувшись, он почувствовал вкусный запах. Она была на кухне, такая же голая, как в день своего рождения, и готовила что-то с большим количеством чеснока. Она заставила его почистить зубчики чеснока, красный листовой салат и сердечки салата-ромэн, пока сама заканчивала готовить. Она положила приготовленное мясо на тарелку, и они завертывали его в листья со сливовым соусом, который она приготовила, и съедали его в свернутом виде.

Сработал таймер, она вскочила и достала хлеб из одной из его духовок, они разрезали зубчики чеснока пополам и натирали ими хлеб с маслом. Когда она съела два куска, а он – четыре, сработал таймер на другой духовке, и она достала блюдо с куриными грудками, обжаренными на сковороде и приготовленными в сливочном соусе. Они пили вино и ели курицу, пока не наелись до отвала.

– Ты очень хорошо готовишь, – сказал он ей. – Как ты так многому научилась? Сколько же тебе лет, Блейкли?

– Тридцать два, – ответила она. – Я знаю, что ты на год меня старше. Брэнд, мне нужно сходить домой и забрать свои вещи, чтобы остаться с тобой, и требуется проверить свои компьютеры. Ты можешь пойти со мной, но в мой кабинет заходить нельзя, хорошо?

– Абсолютно, – сказал он. – У тебя есть мороженое?

– У меня есть лаймовый шербет, – сказала она.

– Отлично, у нас будет десерт, – сказал он ей.

Он взял пакет печенья «Милано», надел боксеры, а она поехала к себе домой голой.

Она быстро закончила свои дела, и они сидели на ее диване и ели шербет и печенье, после чего она натянула футболку и шорты, и они поехали обратно к нему домой. У Брэнда была ванна-джакузи, и она разделась, чтобы они могли в нее залезть. Он не мог оторвать от нее ни рук, ни рта, и вскоре она уже извивалась и задыхалась.

Он усадил ее на край ванны и ласкал ее маленькую киску, пока она не стала такой чувствительной, что умоляла его трахнуть ее. Он был рад отнести ее обратно в дом и позаботиться о ее зуде. Они уснули, а утром, когда он встал, ее уже не было. Она написала ему на работу, пригласила на ужин, и они назначили время для встречи.

Он увидел, как она подъехала на желто-черном Dodge Charger. Это была одна из «Супер Пчел», и он заново влюбился в нее. Она вошла, вызвав в ресторане переполох: все повернули головы, чтобы посмотреть, как она идет к нему. Он встал, и она поцеловала его. Они сделали заказ, и она замолчала.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Ну, вроде того, – нерешительно ответила она. – Завтра я должна уехать из города, Брэнд. Возможно, меня не будет неделю.

– Хорошо, увидимся, когда вернешься, – сказал он.

Она с надеждой посмотрела на него.

– То есть ты не возражаешь?

– Конечно, не возражаю, – сказал он. – Я буду чертовски по тебе скучать. Мне будет казаться, что я лишился конечности, но тебе нужно кое-что сделать. Я знаю, что ты уезжаешь не потому, что не хочешь быть со мной. Как я могу сомневаться в этом после последней недели? Ты ведь вернешься, когда закончишь?

– О, да, вернусь. Спасибо за понимание, Брэнд. Я просто не хотела тебя разочаровывать, уезжая так скоро. Это – работа, и я должна ее сделать. Обещаю, что проведу с тобой все возможные минуты, когда вернусь.

Они провели ночь в ее доме, и она была таким сгустком сексуальной энергии, что он засомневался, сможет ли он когда-нибудь прийти в себя.

***

На следующее утро он встал, чтобы проводить ее, и целуя его на прощание, она прошептала ему на ухо:

– Я люблю тебя, Брэнд. До конца. Не могу дождаться, когда вернусь.

Он едва мог говорить. Этот маленький ангел, маленький дьявол, любит его.

– Я тоже тебя люблю, – сумел прохрипеть он из внезапно сжавшегося горла. – Я люблю тебя больше, чем когда-либо мечтал.

Она ушла, и он почувствовал себя несчастным. Весь оставшийся день он хандрил, пока секретарша не спросила его, что случилось.

– Я влюбился, – улыбнулся он ей.

– Ну, если это любовь, то я должна увидеть, каким будешь, когда тебя бросят, – засмеялась она. – Когда влюблен, ты должен быть счастлив.

– Ее нет в городе, – объяснил он, – и она только сегодня утром, уезжая, призналась мне в любви.

Пока ее не было, она писала ему каждый день и дважды звонила. Каждый раз они разговаривали больше часа, и она позвонила ему из аэропорта, когда прилетела. Он сказал ей приехать, когда устроится, и когда она приехала, он уже ждал ее, сидя на крыльце в кресле-качалке. Она выскочила, и вид ее в маленьком красном сарафане в цветочек чуть не заставил его заплакать. Она танцевала, поднимаясь по ступенькам, и он встретил ее на самом верху, раскачивая и сжимая ее до тех пор, пока она не потеряла способность дышать. Она целовала его снова и снова.

– Ты все еще любишь меня, Брэнд? – спросила она, прижимаясь к нему лицом.

– Больше чем когда-либо, – ответил он. – Боже, как я по тебе скучал, Блейкли.

– Я тоже, – сказала она.

– Хорошо съездила? – спросил он.

По ее лицу прошла тень, а затем она улыбнулась ему.

– Все было хорошо, – сказала она. – Но я скучала по тебе.

***

Две недели спустя они сидели на ее диване, и она была задумчива. Она подняла на него глаза.

– Ты когда-нибудь был женат, Брэнд?

– Нет, однажды был помолвлен, – сказал он.

– И что случилось? Почему ты не женился? – спросила она.

– Мы учились в колледже, – объяснил он. – Были еще молодыми и дикими. Много гуляли. У меня был выпускной, к которому нужно было готовиться, а она пошла на вечеринку с подружкой. Они много пили и курили травку. Часть группы пошла домой к одному парню. Он был кем-то вроде крупного наркобарона. Он бесплатно раздавал наркотики гостям вечеринки, и Лилли, так ее звали, попробовала метамфетамин. Это ее очень завело, и у них была отличная вечеринка с ней и некоторыми другими девушками. Она попробовала еще немного, и ее сердце остановилось. Ее тело бросили в переулке в центре города, и на этом все закончилось. Полиция провела расследование, но парень вернулся в Мексику, и его так и не поймали.

– Боже мой, – разрыдалась Блейкли. – Мне так жаль, Брэнд. Я понятия не имела. Я не хотела...

– Все в порядке, – Брэнд крепко обнял ее. – Ты никак не могла знать. Просто надеюсь, что когда-нибудь этого ублюдка поймают.

– Я бы с удовольствием стала твоей девушкой, Брэнд. – Она придвинула его к себе и поцеловала. – Позволь показать тебе, насколько.

***

Через шесть месяцев он переехал к ней, а всего через два месяца после года они поженились. За день до свадьбы он впервые встретился с ее тетей и дядей, которые ее воспитывали. Ее тетя, Мари, была высокой, статной женщиной с черными волосами цвета ворона, а ее муж, Джон, – маленьким, тихим человеком с кустистыми светлыми волосами.

Он сразу же влюбился в них обоих, и они ответили на его очевидную привязанность. Они рассказали ему, что родители Блейкли погибли в автомобильной катастрофе, и что они любят ее как ребенка, которого не смогли родить.

Блейкли явно была очень предана им, и после первого дня они все казались одной большой счастливой семьей. Во второй половине дня прилетели родители Брэнда и присоединились к вечеринке за ужином.

Брэнд заказал еду в их дом, и они ели на открытом воздухе на террасе. У него все еще был свой дом, и обе пары родителей остановились там. Казалось, они сразу же поладили, и единственными неловкими моментами были те, когда дядя Джон отводил Брэнда в сторону для «разговора», а мать Брэнда делала то же самое с Блейкли. Темой разговора были любовь, верность и доверие, и неловкость была ощутимой.

Им обоим удалось выбраться без повреждений, и после возвращения они улыбнулись друг другу.

Свадьба прошла без заминок, и они влились в супружескую жизнь без каких-либо серьезных проблем. Спустя десять лет они любили друг друга больше, чем когда только поженились. Они по-прежнему трахались как кролики и каждые выходные ходили на танцы.

Блейкли ничуть не изменилась, и по-прежнему притягивала мужчин. Волосы Брэнда стали немного светлее, но это было единственное изменение в нем, кроме нескольких морщин вокруг глаз, которые, по словам Блейкли, придавали ему характер. Он стал начальником отдела разработки программного обеспечения, а Блейкли теперь была старшим партнером в своей юридической фирме.

Два или три раза в год она уезжала по делам, и несколько раз у нее были встречи на месте, о которых она говорила ему, но не обсуждала. Брэнд знал, что это не должно его беспокоить; он всегда знал, что она не будет об этом говорить, но это его беспокоило. Она никогда не давала ему понять, что ее хоть как-то интересуют другие мужчины, и была самой любящей, внимательной женой, какую он только мог себе представить. Их сексуальная жизнь была, если можно так выразиться, более частой и захватывающей чем когда-либо.

Мысль о том, что существует часть ее жизни, которой она не делится с ним, все больше и больше росла в его сознании. Он знал, что делает нечто важное из того, что не должно иметь значения. Раньше это и не имело значения, но по какой-то причине он не мог выбросить это из головы. Он решил, что ему нужно поговорить об этом с Блейкли. В тот вечер он приготовил ужин и за бокалом вина затронул эту тему.

– Блейкли, меня кое-что беспокоит, – сказал он ей. – Я знаю, что согласился не задавать тебе вопросов о твоих поездках и бизнесе. Согласился, но беспокоюсь. Это все время крутится у меня в голове, и я не могу это выкинуть. Прости. Я не знаю что делать. Почему у нас в доме есть спутниковые каналы? Почему у нас есть компьютерное оборудование, которого и близко нет в моем офисе? Почему у нас есть радиопередатчики? Почему ты уезжаешь? Эти вещи меня пугают. Как будто есть часть тебя, которую я даже не знаю. Мы говорили о детях. Это пугает меня до смерти. Я думаю, что ты делаешь опасные вещи, вещи, в которых ты не хочешь, чтобы я участвовал, и я боюсь, что потеряю тебя. Что, если у нас будет прекрасная маленькая девочка, похожая на свою мать, а ты однажды просто не вернешься? Я в ужасе, Блейкли, в ужасе от того, что ты делаешь что-то, что, либо убьет тебя, либо причинит мне такую боль, что я не смогу это пережить.

Брэнд всхлипнулл, уткнувшись лицом в руки.

– Не думаю, что хотел бы жить без тебя.

Он поднял на нее глаза и увидел на ее лице выражение ужаса. Она разрыдалась и побежала через разделяющее их расстояние. Она бросилась к нему на шею, и он обнял ее, пока она рыдала у него на груди.

– Я понятия не имела, что ты так чувствуешь себя, Брэнд. Почему ты не поговорил со мной раньше? – спросила она. – Мы всегда говорили, когда у нас были проблемы. Ты ведь знаешь, что можешь поговорить со мной, детка.

– Да, я знаю это обо всем, кроме этого. Об этом мы говорить не можем, Блейкли. Ты не хочешь об этом говорить.

– Я не буду говорить о том, куда еду и что делаю. Ты ведь согласился на это, Брэнд. Ты не можешь отказаться от своего слова. Я была абсолютно честна с тобой. Рассказала тебе об этом, и ты пообещал, что тебя это устраивает. Если нет, у тебя был шанс уйти. Ты сказал, что все будет хорошо, и заставил меня влюбиться в тебя. Теперь ты не можешь передумать. Мы так не договаривались. Я буду говорить о том, как это влияет на нас и наши отношения. буду говорить обо всем. Ты не можешь держать все в бутылке. Я люблю тебя, детка, и не могу видеть тебя таким. Я не хочу, чтобы ты потерял уверенность в себе.

– Что бы ты сделала, если бы я попытался о тебе узнать? – спросил он.

– Ничего, – ответила она. – У тебя ноль шансов на успех. Ты хочешь это сделать?

– Я могу, – сказал он. – Могу тебя удивить.

Она засмеялась.

– Ты удивляешь меня каждый день, Брэнд. Удивляй. Но хочу, чтобы ты знал: ничто из того, что я делаю, никак не влияет на мои с тобой отношения. Я вышла за тебя замуж, Брэнд. Вышла за тебя на всю жизнь. Сказала тебе, что никогда не изменю тебе, никогда тебя не предам, и я никогда не изменяла. Ты это знаешь. Разве наш брак пострадал из-за меня хоть на день, хоть на минуту?

– Нет, я верю каждому твоему слову, – сказал он ей. – Но это не мешает мне волноваться.

– Как я могу тебя успокоить? – спросила она.

– Никак. Я знаю, что дело не в тебе, Блейкли. Дело во мне. Ты всегда была абсолютно честна и открыта со мной. Ты делала все, что делала до того как я тебя встретил. Это в какой-то степени захватывающе, но в другой – чертовски пугающе. Мне интересно, что ты делаешь, и интересно, почему не можешь мне сказать.

– Сказать тебе «почему» – это то же самое, что рассказать тебе все, – объяснила она. – Не говоря ничего, я оберегаю тебя, Брэнд. Я держу уродство подальше от тебя. Хочешь, я расскажу тебе, как заставляю наркодилеров, сутенеров и боссов мафии давать показания в суде? Это уродливый, опасный бизнес. Ты хочешь, чтобы я ушла?

– Нет, я думаю, что ты важна, – сказал он. – Думаю, ты помогаешь людям, и это часть тебя. Что ты будешь делать, если у нас будет ребенок?

– Ты хочешь иметь ребенка? – спросила она.

– Больше всего на свете, кроме того, чтобы ты любила меня, – ответил он. – Я бы ни за что не стал рисковать этим, но да, я хочу иметь троих.

– Мы так и договорились, – сказала она. – Хочешь потренироваться? Завтра же перестану принимать таблетки. Я люблю тебя, Брэнд, и сделаю все, чтобы ты был счастлив.

– Ну, я хочу попрактиковаться, – сказал он. – Хочу, чтобы ты забеременела, Блейкли, но только когда будешь готова. Кстати, я уже безумно счастлив.

В тот вечер они занимались этим три раза, а когда он пришел домой на следующий день, она сказала, что у нее новая работа за городом. Она собирала вещи и говорила, что ее не будет один день, а потом у нее будут встречи на месте, пока ей не придется уехать на неделю.

Брэнд решил, что в тот вечер он примет ее вызов и попытается выяснить, что происходит.

***

Блейкли сошла с самолета в аэропорту Даллеса, где ее ждала машина. Они проехали через город и выехали в Вирджинию, наконец, остановились перед огромным белым домом в плантаторском стиле. Водитель открыл перед ней дверь и внес в дом ее сумку. Слуга взял ее сумку, провел в комнату и позволил ей освежиться. Когда она вышла, ее ждала «мимоза», и она прошла через двойные двери и вышла во внутренний дворик. Перед ней простирались сады, и она увидела своего дядю и огромного чернокожего джентльмена, сидящих за столом.

При ее приближении они поднялись, и она поцеловала их обоих в щеку.

– Здравствуйте, дядя Джон, Бенджамин, – поприветствовала она их. – Прежде чем начнем, я должна сказать, что вы становитесь угрозой для моего брака. Брэнд задает вопросы, и я думаю, что пришло время вызвать его на разговор.

– А если мы не согласимся? – спросил Бенджамин.

Она посмотрела на него.

– Не надо не соглашаться, – сказала она. – Я сделаю все что потребуется, чтобы сохранить свой брак.

Он громко рассмеялся.

– Я действительно считаю, что она нам угрожает, Джон.

Она улыбнулась, и ее дядя вздрогнул.

– Не думаю, что это угроза, Бен. Я думаю, если мы станем для нее угрозой, она просто нас убьет.

Бенджамин стал серьезным.

– Неужели дошло до этого, Блейкли?

– Нет, пока нет, – сказала она. – Он очень умный и очень находчивый, Бен. Если он узнает раньше, чем я успею ему рассказать, то может меня бросить. А если он это сделает, ты не выживешь. Он хочет иметь детей, и я тоже. Я буду продолжать работать, но он будет принимать в этом участие. Я выразилась ясно?

– Кристально, – сказал Джон. – Прости, детка. Мы знали, что это случится. Просто не знали, как скоро. Организуй операцию. Оставь ему достаточно улик, чтобы он тебя нашел, и чтобы они привели его сюда. Если позволишь ему вытащить тебя из трудной ситуации, это должно сработать. После этого он не захочет, чтобы ты занималась чем-то одним. У него и мысли не возникнет, что он женат на женщине, которая может спасти и себя, и его.

– Вы его недооцениваете, – сказала она. – Я знаю, что я могу сделать, а он не знает. Я буду играть по-своему.

***

Когда Блейкли вернулась домой, Брэнд был уже готов. Он действительно хорошо разбирался в электронных гаджетах. Он встретил Блейкли в аэропорту на ее машине, оснастив ту GPS-навигатором, чтобы он мог следить за ней на своем ноутбуке, где бы они ни находились. Едва она приняла душ, он установил по жучку в ее сумочку и телефон. Пока ее не было дома, он получил доступ к ее компьютерам через домашнюю сеть и установил систему слежения за нажатием клавиш.

Блейкли регулярно проверяла все места, где она находилась, на наличие жучков и быстро обнаружила его устройства слежения. Она улыбнулась и оставила их на месте. Все шло по плану.

Она отправилась на работу и провела день в офисе, занимаясь своими юридическими делами. Прошло совсем немного времени, когда она закончила и начала обдумывать свой план. Она позвонила своему знакомому и договорилась о встрече после обеда. В свободное время сходила за сэндвичами. Брэнд сделал вид, что очень удивлен, когда перед самым обедом она появилась в его офисе. Он вскочил и поцеловал ее, когда его секретарша открыла дверь.

– Привет, детка, что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Пришла, чтобы пригласить своего любимого на обед, – сказала она ему. – Он работает здесь.

– О, кто-то из моих знакомых? – спросил он.

– Нет, иногда мне кажется, что я его даже не знаю, – сказала она. – Но он очарователен.

– Есть какие-нибудь планы на вечер? – спросил он.

– Да, мне нужно немного потренироваться, – сказала она. – У меня скоро большое мероприятие, и я не хочу в нем опозориться. На самом деле...

Она закрыла дверь его кабинета и опустилась перед ним на колени. Прежде чем он понял, что происходит, его брюки оказались на коленях, и она впилась в него огромным жаром и всасыванием. Она смотрела на него горящими глазами, а он прислонился к стене и застонал.

– Боже, Блейкли, а что, если войдет мой босс?

– Ему придется подождать своей очереди, – усмехнулась она и опустилась обратно.

Блейкли никак не хотела останавливаться. Спустя десять лет она любила этот член больше, чем в первый раз, когда попробовала его. Она отчаянно хотела, чтобы его сперма была у нее во рту. Брэнд же отчаянно стремился дать ей это. Он притянул ее голову к себе, пока не почувствовал, что она задыхается. Она сглотнула, и он погрузился в ее горло, ощущая невероятный жар, когда ее губы окружили основание его члена, и со стоном экстаза взорвался. Его колени на мгновение ослабли, а затем он поднял ее, подхватил на руки и сбросив все со стола, усадил ее на край и задрал платье на талию.

Он грубо стянул с нее трусики и встал на колени между ее бедер, безжалостно погружаясь в ее капающую маленькую киску. Он просунул язык в ее расщелину так глубоко, как только мог, и всосал ее соки, как нектар. Заменив язык пальцем, а затем двумя, он провел языком по ее маленькому клитору, дразня его, пока тот под его ласками не стал эрегированным, а она начала извиваться и выгибать бедра навстречу ему.

Он без устали трахал ее киску пальцами и крутил ее клитор вверх-вниз и из стороны в сторону, пока она не взорвалась, прикусив кулак, чтобы не испустить крик, нарастающий внутри нее.

Когда она начала успокаиваться, он встал и погрузил свой вновь эрегированный член глубоко внутрь ее гостеприимного тепла. Она застонала, когда он полностью погрузился в нее, размер и толщина его члена всегда ее удивляли, когда она чувствовала, как он кратко поцеловал ее шейку матки. Пока это было кратковременно, это всегда возбуждало Блейкли до безумия, когда она думала о том, как он приближается к ее матке. Она знала, что вероятность того, что она забеременеет через три дня после прекращения приема противозачаточных, невелика, но все равно это было очень эротично, и она быстро кончила, в то время как стол раскачивался от страсти их соединения.

Уже кончив один раз, Брэнд, как правило, мог продержаться еще долго, даже в маленькой киске Блейкли, но ситуация была настолько захватывающей, что он взорвался почти сразу, заставив ее вцепиться в его руки и застыть в сильном сокращении.

Они провели некоторое время, переводя дыхание и поправляя одежду. Когда все было готово, они вышли наружу и поели в кампусе за столом для пикника под деревом. Они сидели близко друг к другу, и Блейкли прислонилась к его сильному телу, наслаждаясь его прикосновениями и близостью.

Она проводила его до здания и ушла на свою встречу. Брэнд проследил за ее точкой на своем ноутбуке и заметил, что она заехала в коммерческий район и остановилась у доков.

Он подключился к жучку в ее сумочке и услышал, как она договаривается о встрече с кем-то по имени Джонсон. Он понятия не имел, кто такой Джонсон, но собирался быть поблизости от этой встречи. Отпросился с работы, доехал до склада и наблюдал, как Блейкли вошла внутрь.

Внутри Блейкли заключала свою сделку. Alvis Pharmaceuticals была крупным игроком в производстве лекарств, используемых для лечения сердечных заболеваний. Это – южноамериканская компания, получившая разрешение FDA на продажу и производство в США альфа-блокаторов и бета-блокаторов. Широкой общественности было неизвестно, что Alvis также активно занималась контрабандой. Основным источником их прибыли были наркотики, люди и оружие. Правоохранительные органы считали их неприкасаемыми, а генеральный директор был тесно связан с членами Конгресса и военными.

В последнее время он совершил несколько ошибок. Томаш Гомес был игроком. Ему нравились молодые, знаменитые и неохотные. Наркотики делали неохотных достаточно сговорчивыми, а дочь одной из главных голливудских звезд около года назад подняла шум о том, что ее похитили и изнасиловали на частном острове в Карибском море. Это была групповуха, в которой участвовали профессор Гарварда, член британской королевской семьи, сын сенатора США и два высокопоставленных военных.

Молодая женщина рассказала довольно жуткую историю о сексуальном рабстве, принуждении к сексу с накачанными наркотиками женщинами и огромных денежных выплатах, чтобы замять ситуацию. К несчастью для вовлеченных людей, голливудский отец продолжил раздувать эту историю до тех пор, пока не возникла необходимость вычистить зловоние.

Вовлечение высокопоставленных правительственных чиновников поставило в неловкое положение многих влиятельных людей, и именно за такую работу взялась Блейкли.

Гомес собирался посетить распределительный центр в Сан-Диего, и она планировала взять его с собой. Ее собеседник располагал нужной ей информацией о его маршруте. Это была подстава. Когда она вошла на склад, внутри было шесть вооруженных людей, а Джонсон лежал на полу мертвый. Блейкли крутанулась влево и достала из набедренной кобуры свой 9-мм пистолет, поставив между собой и вооруженными людьми металлическую лестницу и штабель деревянных ящиков. Она сделала два выстрела, уходя в укрытие, и убила двух мужчин. Один выстрел был по центру, а второй попал бандиту в правое плечо.

Остальные бросились в укрытие. Она услышала, как кто-то крикнул:

– Сука! Ты должна взглянуть на это, прежде чем делать глупости.

Блейкли выглянула, и ее сердце упало. Это был Гомес, и он держал свой пистолет у головы маленького ребенка. Это была маленькая девочка, лет восьми, с длинными светлыми волосами. Это была маленькая дочка ее двоюродного брата Дэвида, Аманда. Она плакала, и ее рот был заклеен скотчем. Ее руки были связаны сзади.

– Выброси пистолет, сука, или я разбрызгаю ее мозги! – кричал Гомес.

***

Брэнд был в бешенстве. Он слышал, что там происходит, и это приводило его в ужас. Он подумал о том, чтобы вызвать полицию, но не доверял быстроте их реакции и был уверен, что Блейкли это не понравится. Он не знал, что делать. У него не было оружия, и он не умел драться. Но знал, что должен что-то сделать.

Он вышел из машины и побежал к «Субурбану» Блейкли. Он заметил отделение сзади и надеялся найти там рукоятку домкрата или что-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия. Он чувствовал бесполезность нападения на вооруженных людей с ручкой от домкрата, но был уверен, что должен что-то сделать.

У него был ключ от ее машины, и он использовал его, чтобы отпереть заднюю дверь. Открыв багажник, он был потрясен, обнаружив там три пистолета, дробовик и три штурмовые винтовки. Он схватил два пистолета и засунул их себе за пояс. Он понятия не имел, как пользоваться автоматами, но знал, как стрелять из дробовика. Он проверил, заряжен ли он, и взял горсть патронов, засунув их в карман.

Убедившись, что стал настолько опасен, насколько это возможно, он осторожно подошел к двери склада и осторожно открыл ее. То, что он увидел внутри, заставило его бросить осторожность.

Блейкли терзали муки нерешительности. Она не могла допустить, чтобы с Амандой что-то случилось. Это она знала наверняка. У нее на шее был нож на веревочке, и она надеялась, что у нее будет шанс им воспользоваться. Она выбросила пистолет и встала. Ее руки схватили бандиты, которые все еще шли, грубо толкнули вперед и поставили на колени перед Гомесом. Тот оттолкнул Аманду, и она упала на груду ящиков, вскрикнув от боли, когда ее голова ударилась о дерево, и оцепенело рухнула на пол.

– Так-так, – Гомес посмотрел на Блейкли. – До нас дошли слухи о крутой сучке, работающей на Бена Абрамса. Ты оправдала наши надежды. У тебя двое моих парней. Ты за это заплатишь.

Он оглядел ее с ног до головы, раздевая глазами.

– Черт, я и не думал, что заказ окажется таким привлекательным. Что скажешь, Самсон? – спросил он большого, черного бандита, державшего ее за правую руку.

– Она – горячая мамочка, – ответил тот. – Вы хотите устроить ей тест-драйв, босс?

– Она не просто горячая штучка, – Гомес обошел их. – Расстегни блузку, Мелендес.

Мелендес вытащил свой нож и с его помощью срезал пуговицы на блузке Блейкли. На виду оказался ее кружевной бюстгальтер, и он разрезал переднюю часть, поцарапав ее острием ножа и оставив тонкую струйку крови между ее обнаженными грудями. Все трое мужчин смотрели на ее великолепные формы, и у них пересохло во рту. Никто из них никогда раньше не видел настолько сексуально привлекательной женщины.

– Черт, эта сучка должна сниматься в порно, – сказал Самсон. – Вы должны дать мне шанс, босс.

– Мы позволим ей немного сняться в порно, – сказал Гомес. – Ты можешь взять ее после того, как закончу я, Самсон. Твой член сделает ее рыхлой, как старый носок. Я хочу ее, пока она еще тугая. Сними эту юбку.

Двое мужчин повалили Блейкли на спину и удерживали ее, в то время как Гомес стягивал с нее юбку. Взору предстала кобура на бедре, и Гомес рассмеялся.

– Сексуальные трусики и кожа; ты неплохо выглядишь, сучка.

Он сорвал с нее трусики, и его член стал твердым, глядя на эту невероятную женщину. Он спустил штаны и попытался засунуть в нее свой член. Для Блейкли это было невероятно болезненно. Она обмякла и тихонько хныкала. Гомесу это тоже было неприятно, и он несколько раз сплюнул себе на руку, покрыл член слюной и наклонился, чтобы плюнуть на ее киску. Блейкли почувствовала отвращение и ждала своего шанса. С двумя мужчинами, державшими ее за руки, она мало что могла сделать. Мужчина у двери, не принимавший участия в разговоре, внимательно наблюдал за происходящим, поглаживая свой член, который вынул из брюк.

Гомес грубо вонзился в Блейкли, дважды ударив ее и растерзав ее груди, жестоко насилуя ее. Он продержался всего пару десятков толчков, кончив внутрь ее тесноты, и переместился к ее руке, позволяя Самсону двигаться между ее бедер.

– Тебе это понравится, сучка, – прошипел он ей на ухо. – У Самсона большой пакет.

Блейкли была в ужасе. У Самсона был член, которому позавидовали бы и лошади. Это будет очень больно. Поблагодарив за небольшое удовольствие от того, что по крайней мере в ней для смазки была сперма Гомеса, Блейкли напряглась, все еще ожидая своего шанса. Огромная фиолетовая головка этого чудовищного члена рассекла ее маленькую киску, и она едва не закричала от боли, сухожилия на ее шее напряглись от мучительной боли. Из дверного проема раздался грохот ружейного выстрела, и мастурбирующего мужчину почти разорвало пополам.

Гомес, пораженный и шокированный, на мгновение потерял присутствие духа, а Блейкли быстро и решительно двинулась вперед, мгновенно освободив правую руку. Ее рука метнулась к кожаному шнурку за шеей, и она достала нож. Она метнула нож в член Самсона, почти отрезав его, и вонзила лезвие в шею Мелендеса, а затем нанесла удар по руке Гомеса. Хлынула кровь, заливая ее, и она закрыла глаза. Она перекатилась, трижды вонзив нож в живот Гомеса, и уже стояла, глядя на трех умирающих мужчин, когда через всю комнату к ней подбежал Брэнд. Он подхватил ее на руки, яростно сжимая и плача.

– Я пришел так быстро, как только мог, детка, – рыдал он. – Мне так жаль, что я не действовал быстрее. Я не был готов. Тебе больно?

– Только моей гордости, – поцеловала она его. – Кровь не моя. Ты молодец, любимый. Я как бы рассчитывала на тебя. Ты немного припоздал, но ты молодец.

– Ты знала, что я здесь? – Брэнд почти потерял дар речи.

– Я слежу за мужчиной, которого люблю, – сказала она ему. – Я знала, что ты следишь за мной, и держала свою сумочку, чтобы ты мог слышать, что происходит. У них была Аманда, Брэнд. Не знаю, как это случилось, но должны покатиться головы. Я думаю, она потеряла сознание. Мы должны вытащить ее отсюда.

Брэнд подошел и посмотрел вниз на Гомеса.

– Боже мой, Блейкли, это он!

– Кто, Брэнд? – спросила она.

– Это тот парень! Это – наркобарон, который дал Лилли передозировку! Это он, Блейкли! Ты поймала его!

– Я рада, Брэнд, но преследовала его не за этим. Нам нужно вытащить отсюда Аманду. Поговорим об этом позже.

Брэнд поспешил к маленькому телу, сорвал с нее скотч и понес к машине Блейкли. Они положили ее на заднее сиденье, и Блейкли поехала домой, Брэнд ехал следом. Они привели ее в порядок и уложили в постель. Блейкли сняла с себя испорченную одежду и встала под душ. Она намылилась, смывая с себя грязь, несколько раз подмылась, и тут ее осенило.

Она сидела голая на полу в душевой, прижав колени к груди, и плакала. Там ее и нашел Брэнд пятнадцать минут спустя. Он поднял ее мокрое тело, обнял и усадил на стул. Он высушил ее и расчесывал длинные красивые волосы, шепча ей на ухо ласковые и любовные слова. Он отнес ее в постель и уложил, пообещав, что скоро вернется, после чего быстро принял душ и забрался к ней в постель. Он крепко обнял ее, и она задрожала. Он гладил ее и сотни раз повторял, как сильно ее любит. Постепенно она начала расслабляться и, наконец, заснула, согретая и защищенная в его объятиях.

Она встала утром, когда он проснулся, и когда он спустился вниз, где Аманда уже сидела за барной стойкой и ела блины. Она быстро обняла его и яростно поцеловала, а затем вернулась к плите. Она готовила ему блины, а он удивлялся ее стойкости. Блейкли вовсе не чувствовала себя стойкой, но ей стало легче, и она знала, что с ней все будет хорошо. Брэнд не выглядел потрясенным событиями предыдущего дня, и она знала, что им предстоит долгий разговор. Теперь все изменилось, и им придется приспосабливаться. Ее кузен Дэвид заехал за Амандой и пообещал, что позвонит отцу, чтобы получить объяснения. Когда он ушел, Блейкли налила две большие кружки кофе и потянула Брэнда к дивану. Она прижалась к нему, а он обхватил ее рукой.

– Блейкли, кто ты? – спросил он. – Ты какой-то шпион или правительственный агент?

Она засмеялась.

– Я не знаю точно, кто я. Но расскажу тебе все, Брэнд.

Она отпила глоток кофе, сделала длинный вдох и начала...

***

Время не является ничьим другом. Иногда нужно быть терпеливым. Я – не очень терпеливый человек. Когда мне было пятнадцать, я была худой, у меня почти не было груди, я носила очки и брекеты, а моя задница была плоской как блин. Это казалось мне странным, потому что мама была сексуальной. Она была фигуристой и сексуальной, и к ней постоянно клеились мужчины. Она говорила мне, что я, скорее всего, просто поздно расцветаю, и если буду терпеливой, то когда-нибудь стану сногсшибательной.

Ждать было невесело. Я была умной, третьей в классе и достаточно популярной, потому что папа был футбольным тренером, но мне хотелось быть еще и сексуальной. У меня были очень длинные светлые волосы, лицо было как у мамы, но тело не подходило. Я поговорила об этом с папой, и он разработал для меня план тренировок, в котором основное внимание уделялось моим ногам и попе.

Мне потребовалось четыре года, но к тому времени когда я закончила школу, я была с крепким телом и попой, от которой у мужчин текли слюнки. Моя грудь тоже выросла. Я не собиралась быть большой порнозвездой, но у меня была здоровая, небольшая грудь третьего размера.

Меня интересовали отношения, но не спортивный трах. Просто наблюдая за шлюхами в старших классах, я поняла, что парни, которых я хочу, могут трахнуть одну из них при удачном стечении обстоятельств, но не пойдут к ней домой, чтобы встретиться с мамой.

Когда поступила в колледж, я быстро поняла, что есть ситуации, в которых я бы не хотела оказаться. Несколько девушек в моем общежитии спали с каждым парнем, который их просил, а несколько были подвергнуты групповому изнасилованию, потому что теряли сознание от наркотиков или выпивки на вечеринках.

Дважды в своей жизни я была пьяна. Оба раза дома, в доме моих родителей, и хотя вначале мне было довольно приятно, все быстро пошло по наклонной, закончилось тем, что я обнимала своего фарфорового любовника и на следующий день чувствовала себя ужасно. Это меня вылечило. Я пила вино во время еды или чтобы немного расслабиться, пиво после сильной жары или на пикниках и иногда что-то хорошее, например, потягивала виски, бренди или коньяк, но не до опьянения. Я курила немного травки, и она мне нравилась больше чем алкоголь, но в моем штате она была запрещена, а я не хотела иметь судимости.

Чтобы избежать группового изнасилования, я избегала греков и спортсменов и начала посещать уроки дзюдо. Потом перешла в джиу-джитсу и муай-тай. Ко второму курсу я стала крутой и сменила специализацию на уголовное правосудие. Меня совершенно не интересовали правоохранительные органы. Идея арестовывать людей была для меня отвратительна, а применение насилия против кого-то, кто не был агрессивен по отношению ко мне, просто возмущало мое чувство морали. Меня интересовала частная охрана или расследования.

Мои отец и брат были охотниками, а отец – бывшим военным, до того как рано ушел на пенсию и стал тренировать футболистов. Они научили меня стрелять из ружья и лука.

Охота меня не интересовала, но я ходила с ними на стрельбище каждый раз, когда ходили они. У меня был маленький пистолет калибра. 380 для сумочки или кобуры на бедре, если я была в платье, и. 45 ACP, если мне хотелось пострелять побольше.

Когда окончила колледж, я поступила в школу стратегической безопасности и через полтора года получила работу в службе безопасности крупной корпорации. Через три года мне позвонил мой дядя Джон. Он был крупным игроком в Вашингтоне и адвокатом. Он попросил меня встретиться с одним человеком, чтобы поговорить о работе.

Приехав туда, я впервые встретила Бенджамина Абрамса. Это – огромный черный мужчина, ростом около метра девяносто восьми и весом, наверное, более ста тридцати пяти килограмм. Он сказал, что работает на правительство и ищет женщину-оперативника. Я сказала ему, что не заинтересована в работе на правительство.

– Почему? – спросил он.

– Думаю, это аморально, – сказала я ему. – Я не работаю на рэкетиров или организованную преступность.

Он засмеялся, и вся его фигура задрожала.

– Хорошо, я не работаю на правительство. Я работаю на группу очень влиятельных людей. Некоторые из них – в правительстве, некоторые – в финансах, некоторые – в бизнесе. У нас есть задания, которые нужно выполнять, и которые мы не можем отдать разведке. Некоторые из них грязные. Мы позволим тебе выбирать команды, выбирать работу, и ты будешь хорошо вознаграждена. Мы дадим тебе диплом юриста. Тебе придется выполнять только три акции в год. Как думаешь, такое будет интересно?

– От меня будет требоваться убивать людей? – спросила я.

– Да, но они заслуживают смерти, – сказал он.

– Я сама буду об этом судить, – сказала я. – Я могу отказаться от работы, если не согласна с тем, что ее нужно выполнить?

– Абсолютно.

Я видела, что он лжет.

– Нет, спасибо, – сказала я.

– Почему нет? – спросил он.

– Вы лжете, – сказал я ему. – Я не смогу от них отказаться, или вы введете меня в заблуждение.

– Я говорил тебе, что она хороша, – сказал дядя Джон. – Ты можешь отказываться от заданий, детка, если это то, что тебе нужно. Если они тебя не устроят, мы отдадим их другой команде.

– Вы действительно думаете, что я хороша, и так сильно хотите меня? – прокомментировала я.

– Да, и да, – сказал Бенджамин. – Ты нам не нужна, пока не получишь диплом юриста. На следующей неделе ты начинаешь учиться в Дартмуте.

Вот и все. Я начала работать над дипломом, и меня сильно подталкивали. Они также смазали рельсы, и я оказалась на быстром пути к тому, что выглядело как все, чего я когда-либо хотела. У меня была почти нулевая социальная жизнь, но зато было кое-что еще. У меня были мощные связи и нечто еще более интересное. У меня был шанс что-то изменить.

Меня устроили в школу, которая также была интенсивным физическим испытанием. К тому времени, когда я сдала экзамен на адвоката, я уже была как тощая машина. Через шесть месяцев после сдачи экзамена дядя Джон устроил меня в небольшую, но престижную юридическую фирму, специализировавшуюся на защите по уголовным делам. Каким-то образом, я так и не поняла как это произошло, я начала работать младшим партнером.

Я работала, не покладая рук, и постепенно преодолела неприязнь, которую испытывали ко мне некоторые адвокаты. Я хорошо справлялась со своей работой и, используя имеющиеся у меня ресурсы для расследования, добилась благоприятного исхода многих дел.

В течение года я редко слышала о дяде Джоне и Бенджамине. Я уже освоилась в фирме, и однажды меня вызвали в кабинет одного из старших партнеров. Он сказал, что я ухожу в отпуск на три недели, вручил мне пакет и отправил домой.

В пакете было досье, несколько отчетов, оценка угрозы и задание. Там был армейский офицер, которого кто-то хотел отправить в отставку. У него было достаточно связей и репутации, чтобы заставить его уйти было нельзя. Его сотрудники были ему фанатично преданы. Проблема заключалась в том, что он создавал проблемы для своего начальства. У него была привычка убивать людей. Умирали молодые, женатые белые мужчины.

Генерал Брукс заключил какую-то сделку с африканскими бизнесменами, и это была одна из самых ужасных вещей, о которых я когда-либо слышала. Вдовы этих молодых белых солдат исчезали и оказывались наркозависимыми и на руках у этих африканских бизнесменов.

По разведданным, он руководил бандой белых работорговцев. Он накачивал своих жертв наркотиками, обучал их на сеансах изнасилования, подсаживал на наркотики и продавал по всему континенту. Это был довольно прибыльный бизнес. Ему требовалось уйти без скандала.

Мне было плевать на скандал. Если армия получит фингал под глазом, это не было для меня неприятностью. В любом случае, я рассматривала их как исполнительный орган коррумпированного правительства. Я ненавидела этого ублюдка и была рада его уничтожить.

Как мне и обещали, я выбрала себе команду, и мы устроили генералу Бруксу очень неприятный конец. Он оказался мальчиком для утех в южноамериканском садомазохистском клубе без языка и без возможности выхода. Я была хорошо вознаграждена и отправилась домой.

Я выполнила четырнадцать заданий и убила по меньшей мере девять человек, пока не встретила тебя, Брэнд. Я говорю «по меньшей мере», потому что стреляла в гораздо большее количество людей. У меня не было времени выяснять, попала я в них или нет, и были ли они мертвы.

С тех пор как встретил тебя, я выполнила три задания, и одно из них было смертельным. Теперь ты знаешь. Я – наемница, решающая проблемы. Я готова оставить это позади или сделать так, чтобы ты присоединился ко мне.

В любом случае, я хочу, чтобы мы были вместе. Мы можем завести детей сейчас же. Вопрос в том, хочешь ли ты, чтобы я была твоей женой? Ты все еще любишь меня и сможешь ли ты жить со мной?

Я люблю тебя и сделаю все что ты хочешь. Стану адвокатом на полную ставку, мы сможем работать вместе, выполняя несколько таких работ в год, я брошу обе и стану женой и матерью на полную ставку, или ты можешь бросить меня. Сама я никогда тебя не брошу. Мне просто нужно какое-то обязательство. Что это будет, Брэнд?

***

Брэнд покачал головой. Это было похоже на пробуждение от транса.

– Думаю, это краткая версия, да, детка?

Она засмеялась.

– Да, наверное, так и есть. Трудно перечислить всю жизнь по крупицам. Я расскажу тебе любые подробности, которые ты захочешь узнать, Брэнд. Просто хотела, чтобы ты знал. Это то, что я никогда не могла тебе рассказать. Хотела, но это было небезопасно. Я бы никогда не сказала тебе, но это начало влиять на нас. Этого допустить я не могу и решила позволить тебе все узнать. Вот почему я позволила тебе следить за мной. Боялась, что ты думаешь, будто у меня есть романы или что я принадлежу к тайному культу или что-то в этом роде. Это пугало меня до смерти. Я не хочу тебя потерять. Я знаю, что должна что-то сделать. Это делало тебя несчастным со мной, и я не могла этого допустить.

– Тебе ведь не нужно было, чтобы я тебя спасал, правда? – спросил он.

– Думаю, я могла бы выбраться, – сказала она. – Это было бы опасно. Я была бы испорчена гораздо сильнее. Ты не дал мне быть изнасилованной больше, чем я уже была, Брэнд. Спасибо тебе. Это было достаточно плохо, – она немного поплакала, и он притянул ее к себе на колени и крепко обнял.

Она подняла к нему лицо, и он нежно ее поцеловал.

– Я думаю, что ты – самая смелая, самая страшная, самая сексуальная женщина на планете, – сказал он ей. – Ты моя, Блейкли. Мне не нравится, когда ты оказываешься в опасных ситуациях. Боже, детка, ты убила там пятерых мужчин. Я не знаю, как к этому отношусь. Я понимаю, чт ты была в этих ситуациях «убей или умри». Некоторые из них просто видели, что ты – убийца с холодным сердцем. Как ты можешь так поступать?

– Да, и ты помог мне, – сказала она. – Ты убил человека там в одиночку. Я не знала, сможешь ли ты это сделать.

– Они причиняли тебе боль, – его глаза стали влажными. – Этого я допустить не мог.

– А как же Гомес? Если бы у тебя была возможность выстрелить в него, ты бы выстрелил? Если бы он был у тебя в прицеле, ты бы нажал на курок?

– В мгновение ока. Некоторые люди просто должны умереть, – сказал он.

– Это единственный тип людей, на которых я когда-либо бралась за работу, – сказала она. – Я охочусь на Гомесов всего мира. Что бы ты сделал, чтобы защитить меня?

– Я бы взорвал весь мир, чтобы обеспечить твою безопасность, Блейкли. Что ты хочешь сделать?

– Сначала я хочу, чтобы ты взял меня в постель и занялся со мной любовью, – сказала она. – Я твоя, Брэнд. Ты так сказал, а эти ублюдки пытались забрать меня у тебя. Я хочу, чтобы ты забрал меня обратно. Ты сделаешь это?

– Без сомнений, – пообещал он. – Это моя киска, а ты – моя женщина.

Он встал и понес ее к их кровати. На ней была лишь мешковатая толстовка, и он снял ее с нее в считанные секунды. Он был весь в ней, и она отвечала так, как всегда. В этом мужчине было что-то такое, что делало ее ненасытной. Она почувствовала жар по всему телу, излучаемый им, и он взял ее, его член погрузился в нее, возбуждая каждую фибру ее существа, когда ее охватили знакомые ощущения. Он был ее мужчиной, и во всей вселенной не было ощущения лучше, чем его большой, твердый член, погружающийся в ее маленькую киску.

Это сводило ее с ума, и она чувствовала, как в ее теле пульсируют схватки, удовольствие было почти болезненным по своей интенсивности, когда она билась в конвульсиях под ним. Она чувствовала, как он пульсирует внутри нее, и ее наполняло жидкое тепло, а она продолжала биться в судорогах. Она услышала крик и смутно поняла, что голос был ее.

***

Когда она вернулась на землю, то поняла, что ее горло пересохло и что она, должно быть, уже некоторое время кричала. Она также вспомнила, как в момент оргазма из нее хлынула небольшая струя жидкости – в спешке опорожнились железы Скене. Простыни и бедра были мокрыми, и она не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь делала такое раньше.

Наконец, она перевела дыхание, чтобы заговорить.

– Господи, Брэнд, это было очень интенсивно. Что ты сделал со мной?

– Занимался любовью со своей женой, – сказал он. – Боже, Блейкли, я никогда не видел, чтобы ты так кончала. Мне придется почаще тебя спасать! Я уже говорил тебе сегодня, насколько сильно тебя люблю?

Она потянула его вниз, перевернув их так, чтобы она оказалась сверху.

– Нет, – сказала она, – но я хочу это услышать. И еще я хочу, чтобы ты мне сказал, что мы будем делать всю оставшуюся жизнь.

– Я люблю тебя так сильно, что готов за тебя умереть, – сказал он. – Сначала мы сделаем детей. Затем, в перерывах между созданием детей, мы тщательно просмотрим список людей, которые связаны с этой работой, которую ты только что сделала. Мы накажем всех, кто к этому причастен. Затем будем брать одну работу в год, если сможем найти ту, которую посчитаем нужной. В остальное время мы будем обычными людьми. Ну, ты никогда не была обычной, но настолько обычными, насколько сможем быть, когда один из нас горит так же горячо, как ты. Ты будешь заниматься юридической практикой, я же буду программировать компьютеры, мы будем ходить на танцы, возвращаться домой и баловать наших детей. Как тебе это?

– Не знаю, как мне так повезло, – поцеловала она его. – Люби меня сейчас, Брэнд.

Когда она опустилась ниже, чтобы взять его в рот, он улыбнулся. Она на самом деле понятия не имела, кто она такая. Это было то, что он любил в ней больше всего. Это будет адская поездка. Все что он мог сделать, это держаться за жизнь.