Best Friends от Saxon_Hart

*********************************

Меня зовут Кэри Макдауэлл, и я ненавижу путешествовать. Слово «ненависть», тут, наверное, даже недостаточно сильно. Думаю, что предпочел бы натереть мошонку соком халапеньо и наждачной бумагой, чем путешествовать. Аэропорты меня бесят, стюардессы бесят, да, я знаю, что в наши дни их предпочитают называть «бортпроводницами», но я считаю, что стюардессы – более приятный термин, чем мои собственные предпочтения – «небесные шлюхи», – а больше всего меня бесит, когда какой-нибудь придурок на контрольном пункте системы безопасности пассажиров лапает меня. Безмозглые членососы.

В основном я ненавижу находиться вдали от своих собак. Не поймите меня неправильно, я скучаю и по жене, но с ней мы можем говорить по телефону, пообщаться по скайпу и позаниматься сексом по телефону. А со своими собаками разговаривать по телефону я не могу; не могу гулять с ними по телефону и ласкать их. Собакам плевать на Skype. Я до сих пор не знаю, почему позволяю своему боссу отправлять меня в эти гребаные командировки. Конечно, это я – тупая задница, позволившая ему уговорить меня занять более высокую должность в компании.

Я – менеджер отдела продаж компании EXJ Valve в Хьюстоне, штат Техас. Начинал там с низовой должности. Работал на любом станке, который им требовался. Иногда занимался сваркой, иногда лишь поворачивал гаечный ключ. Я был и остаюсь одним из тех парней, которые делают все что нужно, чтобы выполнить работу.

Работать в EXJ я начал двадцать лет назад после увольнения с лесопилки в Южной Дакоте. В Южной Дакоте прожил всего два года и большую часть времени был несчастен; человеческое тело определенно не предназначено для пребывания на улице в морозную погоду.

Переехал туда, потому что друг рассказал мне, сколько денег мы можем заработать, работая лесорубами. Он уже проработал там год и зарабатывал хорошие деньги.

– Лучше, чем мы можем заработать здесь на нефтепереработке, – сказал он мне. Но не сказал, что парень, на которого мы собирались работать, был мошенником и не имел никаких лицензий.

Узнал я об этом лишь после того, как мою бригаду арестовали за незаконное проникновение на территорию и за рубку без разрешения на землях Национального леса. После трех дней в тюрьме меня выпустили, потому что мой общественный защитник доказал, что я проработал в компании всего три дня и был в Южной Дакоте всего неделю.

Пока сидел в тюрьме, мой приятель, наш босс и половина команды сбежали в Орегон. Мне надоело переезжать, и я устроился на лесопилку, дела у меня шли неплохо, но когда лесная промышленность пошла на спад, бизнес лесопилки тоже пошел на спад.

Я искал другую работу, когда мне позвонил мой лучший друг Джей Крамер. Мы с Джеем выросли вместе, поскольку в детстве жили меньше чем в квартале друг от друга. На протяжении всей школы редко можно было встретить одного из нас без другого. Джей меня предупреждал о сделке с лесорубом. Но, к его чести, я так и не дождался от него: «я же тебе говорил».

Как оказалось, Джей искал работу в то же время что и я, и рассказал мне о месте, куда только что подал заявление. Сказал, что они только что поднялись с земли, и это – отличная возможность попасть на первый этаж.

– Подумай об этом, Скиппи, – он всегда называл меня Скиппи, потому что говорил, что это мужественнее, чем Кэри, – что может быть лучше для пары двадцатипятилетних? Заводы? Черт, эти парни всегда в опасности, их всегда взрывают, они обычно находятся на улице в непогоду, и если ты не химик, то больших денег не заработаешь. Мы же можем работать внутри и не иметь шансов быть взорванными.

Я обдумал то, что он мне говорил, и решил подать заявление. Через три недели я вернулся в Хьюстон и поступил на работу в EXJ. И был слегка удивлен, узнав, что Джей занял руководящую должность. В детстве он был настоящим долбоебом.

Мы оба ходили в муниципальный колледж. Мне он казался нудным и скучным, поэтому я бросил учебу и пошел работать. Он же его закончил и получил какую-то никчемную степень по подводному плетению корзин или еще какому-то бессмысленному дерьму. Я, по крайней мере, пытался поступить на факультет управления бизнесом, но учеба и просиживание одних уроков за другими были не для меня.

Поэтому я находил большую иронию в том, что он будет сидеть за столом, в то время как я стану вкалывать в цеху. Но я не против. У меня всегда лучше получается работать руками, чем у Джея. Он всегда был больше генератором идей, а я был тем, кто воплощает идею в жизнь. Так что, вполне уместно, что он выкрикивает приказы, которых не понимает, чтобы я их выполнял.

Еще смешнее для меня был Лорен Грэм, директор завода и босс Джея. Лорен – ходячее противоречие. У него около сорока пяти килограмм лишнего веса, но он проповедует, что сотрудники должны вести здоровый образ жизни. Утверждает, что у него политика открытых дверей в офисе, в котором его никогда не бывает. Кроме того, он настолько переплачивает, что это даже не смешно, но исходит криком, если какой-либо отдел хочет потратить лишний доллар, чтобы получить инструмент лучшего качества. Говорили даже, что ребята, которым приходилось ездить в командировки, останавливались в дешевых мотелях типа Мотеле 6 (изначально цена за номер составляла 6 долларов за ночь и должна была покрывать расходы на строительство, аренду земли и уборку).

Он также – «истовый христианин», но при этом женат на женщине по имени Пэм, выглядящей как порнозвезда. Меня не беспокоит ни его вера, ни его фальшивая жена. Меня беспокоил тот факт, что этот «великий судья людей» позволяет Джею находиться рядом со своей женой любое количество времени без присмотра. Джей – отъявленный любитель кисок.

Каждый год на рождественской вечеринке компании я наблюдал одну и ту же сцену. Джей проводил большую часть вечера, танцуя с Пэм. Лорен рано или поздно оказывался за угловым столиком со своими продавцами и несколькими более несносными подхалимами. Как только выпивка перетекала за стол Лорена, Пэм и Джей исчезали.

После третьего года работы в компании я перестал ходить на вечеринки. Дешевле было сидеть дома и пить, и мне не требовалось наряжаться. В следующий понедельник я всегда слышал от коллег, что именно пропустил, и эти истории никогда не менялись.

В тот год, когда вечеринку решили перенести из конференц-залов компании в банкетный зал отеля Jenkins, я смеялся до упаду. Лорен был таким скупердяем, но я слышал, что Пэм подтолкнула его к более пышной обстановке. Некоторые из нас думают, что она устала трахаться с Джеем в офисах и хочет нормальной постели.

Мы с Джеем всегда шутим, что к сорока годам перетрахаем всех женщин в Хьюстоне. Поэтому можете представить мое удивление, когда на вечеринке в честь моего тридцатилетия Джей подошел ко мне и представил своей невесте Бренди.

Теперь позвольте нарисовать для вас картину. Мой рост метр восемьдесят восемь, а вес – сто килограмм на протяжении большей части последних пятнадцати лет. Спортом я не занимался, пока не занял свою нынешнюю должность. Рост Джея – метр семьдесят, а вес – шестьдесят четыре килограмма. Он маленький и жилистый, но двигается как парень вдвое крупнее его. Я всегда ожидал, что если Джей когда-нибудь и свяжет себя узами брака, то с красоткой-бомбой с показателями 90-60-90 м с IQ как у репы.

Бренди по крайней мере метр семьдесят восемь. Она ни в коем случае не худая, но и толстой ее назвать нельзя. Она изогнута во всех нужных местах и мягкая там, где должна быть мягкой женщина. Это – не пустая пара сисек, за которыми Джей обычно гоняется, не говоря уже о свиданиях. Я не мог дождаться, когда вытащу его на поле для гольфа, чтобы узнать эту историю.

Как оказалось, чтобы узнать эту историю, мне не требовалось идти на поле для гольфа, Бренди сама рассказала мне обо всем. Они с Джеем познакомились на конференции менеджеров в Батон-Руж. Как она говорила, она выходила из лифта, когда в лифт вбежала эта «фальшивая пластиковая шлюха Барби» и двери быстро закрылись.

Она уже собралась выкрикнуть оскорбление в закрывающиеся двери, когда ее сбил с ног этот неуклюжий мужлан, преследовавший Барби, и все ее записи разлетелись. Я рассмеялся, представив себе Джея, спортивного как кот на полированном линолеуме, гоняющимся за Пэм по отелю, в то время как Лорен, без сомнения, хвастается перед другими, какой он замечательный парень.

Она сказала, что этот придурок, она указала на Джея, который с выражением лица «кто, я?», собрал все ее записи и за чашкой кофе помог ей привести их в порядок. Они ужинали в тот вечер и в последующие. У нее – архитектурная фирма в Конро, поэтому они могли продолжать встречаться и после конференции. Мне было интересно, как справлялась Пэм с тем, что ей предпочли более крупную девушку.

Проводя с ними все больше и больше времени, я полюбил Бренди. Не в смысле «Эй, я хочу выебать из тебя все твое любящее собачье дерьмо», а так, как любят сестру. В каком-то смысле она и стала сестрой, которую я всегда хотел. Моя настоящая сестра всегда была полной дрянью, поэтому я наслаждался идеей иметь сестру, с которой мог бы находиться рядом больше десяти минут в год.

На их свадьбе я был третьим в танце с невестой. После того как он станцевал с Пэм, я отозвал Джея в сторону и сказал, что если он когда-нибудь обидит Бренди, я в мгновение ока выбью из него все дерьмо. Он ответил, что мне не о чем беспокоиться, что его кобелиные дни закончились.

Однако мои дни были в самом разгаре. В течение нескольких лет я трахался со всеми, у кого был пульс. Бывали выходные, когда я спал с шестью разными женщинами. К сожалению, я также слишком много пил. Пить, трахаться и работать – вот и все, что было в моей жизни. Через пять лет и три запоя с гонореей все пришло в упадок.

Во время моего посева дикого овса – постоянного траханья – у меня было одно основное правило: я не должен сознательно добиваться замужней женщины. Уверен, что одна или две проскользнули сквозь сито, но обычно, если я видел хоть малейший признак того, что она замужем, то разрывал отношения и убегал.

Прозрел я после момента с культовой рок-группой Lynyrd Skynyrd. Все было как в песне «Gimme Three Steps», только заведение было «У Рона», а не «Кувшин», и звали ее не Линда Лу, а Сандра, или Мона, или что-то вроде этого. Я не просил его дать мне три шага, я сам их сделал. То, что начиналось как обычный вечер пятницы, навсегда изменило мою жизнь.

Я был в баре в Оленьем парке, танцуя с моей предполагаемой спутницей на эту ночь. Даже не стал выяснять, замужем она или нет. По всем признакам я видел, что она хочет переспать, и она уделяла мне более чем достаточно внимания.

Пока мы танцевали, я увидел направлявшегося к нам парня. По опыту я знал, что когда парень входит в дверь и направляется прямо к танцующей паре, он не стремится вклиниться.

Я заметил пистолет на его поясе, еще до того как он потянулся к нему. Я сказал девушке:

– Мне кажется, ваш муж не рад, – и ее глаза расширились, а челюсть отвисла. Она повернулась к нему лицом, но он смотрел прямо на меня.

Она начала ему что-то говорить, а он оттолкнул ее и подошел ко мне. Он был настолько отвлечен, что не был готов к моему упреждающему удару. Мой кулак вылетел и ударил его прямо в переносицу. Я услышал тошнотворный хруст, когда сломался его нос. Его левая рука дернулась к носу, из которого хлынула кровь, а правая продолжила движение к пистолету, когда он упал назад.

Я увидел, как он упал на пол, и направился к боковому выходу. Едва оказавшись на парковке, я помчался к передней части здания и запрыгнул в свой внедорожник. Когда выезжал с парковки, раздался громкий металлический звук от удара, перекрывший визг шин. За ним последовал еще один. Я посмотрел в зеркало заднего вида и увидел парня с залитым кровью лицом, направлявшего в мою сторону пистолет. Увидел вспышку из дула и услышал еще один удар.

Я свернул на первую попавшуюся дорогу и около часа бесцельно ехал по жилым улицам. Убедившись, что за мной не гонятся, я заехал на заправку и вышел, чтобы осмотреть повреждения.

В задней двери было два характерных пулевых отверстия. Обнаружив, что третья пуля отрикошетила от кабины чуть ниже окна со стороны водителя, я был потрясен. Прошло не менее часа, прежде чем я смог поехать домой. В тот момент я понял, что дни моих отношений на одну ночь и спортивного секса закончились.

Назовите это Богом, судьбой или научным словом, которое я не могу произнести, но это изменило мое мировоззрение. Чуть не получив дырку, ради того чтобы получить немного киски, я понял, что у парней чертовски развито чувство собственной территории, и до этого момента мне просто чертовски везло. Я поклялся себе, что больше никогда не буду снимать кого-либо в баре. Я не был уверен, что когда-нибудь снова увижу внутренности кабака.

Чуть более двенадцати часов спустя я оказался на незнакомой территории. Впервые, с тех пор как себя помню, я оказался дома в субботу вечером. У меня есть маленький дрянной телевизор с антенной типа «кроличье ухо», потому что я никогда его не смотрю. Чтобы развеять скуку я напился до оцепенения.

На следующий день пошел и купил телевизор и видеомагнитофон, а также DVD-плеер и несколько фильмов. В понедельник утром я позвонил, и меня подключили к спутниковому телевидению. Следующие выходные прошли гораздо спокойнее.

***

В течение следующих нескольких лет я никуда не выходил по выходным. Когда парни на работе спрашивали о моих завоеваниях в выходные, я лишь пополнял легенду. Никто, казалось, не замечал, что в моих рассказах все меньше и меньше деталей. Я говорил им, что бываю в барах, куда они точно не пойдут. Пару раз, в день рождения я отправлялся на тихий ужин с Джеем и Бренди, но в остальное время оставался дома и становился киноманом.

Однажды днем я обсуждал фильмы с одним парнем и услышал, как другой сказал, что не понимает, как такой любитель киски как я, находит время на просмотр фильмов. После этого я держал рот на замке обо всех фильмах, которые смотрел.

Пять лет назад моя жизнь снова изменилась.

В школе у меня был приятель по имени Терри Джарвис. Терри переехал прямо перед нашим выпускным классом, и я не слышал о нем до тех пор, пока не прошло около трех лет после того, как я отказался от своего образа жизни в баре. Терри – единственный, кто на самом деле знал, что я не гуляю каждый вечер.

Однажды он зашел в пятницу вечером и застал меня дома. После этого заходил время от времени, чтобы выпить одно или два пива. Терри никогда особо не интересовался Джеем. Думаю, это как-то связано с тем, что Джей трахал его кузину, но я так точно и не узнал. Однажды вечером после двенадцати бутылок пива я рассказал ему о своей изменившей жизнь ночи и о том, почему больше не веселюсь.

Он сказал, что полностью меня понимает, и предложил обратиться к психологу. Я сказал, что полностью его понимаю, и сказал, чтобы он шел на хуй. Достаточно того, что он знает о моей проблеме, но ни в коем случае нельзя допустить, чтобы мой рассказ выслушал какой-то совершенно охреневший незнакомец.

Однажды в субботу вечером Терри зашел выпить пива и пригласил меня на вечеринку по случаю дня рождения, которую они устраивали для его младшей сестры Рене. Рене исполнялось тридцать лет. Шесть лет она была замужем за парнем из Миссури, но они развелись вскоре после ее двадцативосьмилетия. Он оказался достаточно большим засранцем, чтобы обслужить ее на ее дне рождения.

Как мне рассказали, когда судебный исполнитель постучал в дверь и позвал Рене, она подумала, что он – стриптизер для ее вечеринки. Терри мне сказал, что они просто перестали ладить, и тот решил с ней развестись. Мне показалось забавным, что он не стал угрожать оторвать мне яйца, если я попытаюсь залезть в ее белье.

Я прибыл на вечеринку и был сразу ошеломлен. Я готовился к громкоголосым пьяницам, хихикающим любителям травки и полуодетым блудницам, а получил бабушку с дедушкой и барбекю. У Терри – огромный задний двор, но используется очень малая его часть.

Каким-то образом я оказался втянут в разговор с дедом и отцом Терри о состоянии нефтяного бизнеса. Отец Терри – водитель грузовика, а дед был хулиганом, пока несчастный случай на морской вышке не сделал его инвалидом.

Он, как и многие бывалые хулиганы, считал, что парням на вышках сейчас слишком легко. Он как раз начал разглагольствовать о плачевном состоянии профессионального футбола, когда я отлучился, чтобы сходить найти пиво или повеситься, в зависимости от того, какая возможность представится первой.

Когда я подошел к холодильнику, меня поймал Терри и сказал:

– Не волнуйся. После ухода бабушки и папы, ко мне придут люди помоложе.

– О? Но мне так нравится слушать о том, что все мужчины сегодня – сизняки, – сказал я ему, и мы рассмеялись. – Твой дедушка не переставал меня подкалывать. Ты сказал своей сестре, что устраиваешь вечеринку в честь нее?

Он выглядел слегка смущенным тем, что она еще не пришла.

– Думаю, она провела день в Галвестоне на пляже. Она должна была приехать раньше.

Я схватил пиво и вернулся, чтобы послушать новую тираду. Я подумал о том, когда в последний раз видел Рене. Она была веснушчатым ребенком с брекетами и косичками, называвшим своего брата «козявкоедом» или что-то в этом роде.

Я погрузился в свои мысли, когда призывы «Эй, вы все!» начали раздаваться, как деревенский будильник. Ворота открылись, и через них прошли четыре великолепные женщины. Я сразу же узнал двух из них. Рене все еще была веснушчатой и с косичками, хотя ее тело не осталось прежним, как у десятилетней девочки. У нее была кормушка, которая никак не заканчивалась, и такая же задница. Другой девушкой, которую я узнал, была Элизабет Спирс.

Элизабет или «Лиззи», как она любила себя называть, всегда была лучшей подругой Рене. Лиззи была пухлой девчонкой с брекетами и пятнами, украшавшими всю ее одежду, и если бы мне тогда сказали, что эти двое вырастут настолько горячими, что и слепой мужчина будет щеголять деревом, я бы рассмеялся вам в лицо. Двух других девочек с Рене и Лиззи я не знал, но они бледнели по сравнению с ошеломляющими красавицами, которые предшествовали им у ворот. Я и впрямь потерял дар речи.

Рене подошла и поприветствовала своих деда и прадеда. Я не мог ничего сделать больше, кроме как кивнуть ей, когда она посмотрела в мою сторону. Я чертовски старался не выглядеть изголодавшимся по сексу дураком, но мне вдруг вспомнилось, что последние несколько лет я был только с рукой.

Некоторое время спустя я пялился на Лиззи через все собрание; да, пялился и, скорее всего, пускал слюни. Я был так увлечен, что не заметил Рене, стоявшую рядом со мной. Хуже того, я не заметил, что она со мной разговаривает.

– Ха? – спросил я, пытаясь казаться учтивым, но безуспешно.

Рене рассмеялась и сказала:

– Я сказала, что могу представить тебя ей, чтобы ты не глазел издалека.

Я рассмеялся:

– Нет, все в порядке. Просто не могу забыть, насколько сильно она изменилась. И ты тоже. Я до сих пор помню, как ты пыталась смутить нас с братом, когда мы были на террасе твоих родителей с близнецами Фродер.

– Да. Тогда я никак не могла привлечь твое внимание. Черт, даже сейчас мой день, а ты пялишься на Лиззи.

Я был ошеломлен.

– Мое внимание?

С каких это пор ей нужно было мое внимание? Я силился подобрать нужные слова, когда она спустила меня с крючка.

– Я тебя не виню. Она – горячая штучка.

– Вообще-то, как и ты.

– Да? Рада, что ты так думаешь. Мой парень тоже думает так.

– Ему повезло, – сказала я с легким оттенком ревности. – Где ты встретила мистера Счастливчика?

– Мистера Счастливчика? Мы что, слегка ревнуем? – Она весело посмотрела на меня.

– Не стоит. Ты на десяток лет моложе меня и сестра моего близкого друга.

– Только не надо мне говорить, что «я – лучший друг твоего брата». Если бы ты меня хотел, Кэри, ты бы пялился на меня так же. Даже лягушки в траве могут видеть, куда ты смотришь. Эй, это круто. Она молода, сексуальна и, самое главное, одинока и в поиске.

– А кто сказал, что я в поиске? – спросил я ее.

– Мне о тебе рассказал Терри. Да ладно, Кэри, ты никогда не была из тех, кто прячется в норе. Он пригласил тебя сюда, чтобы ты нашел хорошую женщину. Ты нашел одну, и все, что ты делаешь, это пялишься на нее.

– Пялится на кого?

Я повернулся, чтобы посмотреть, кто только что спросил об этом, и утонул в арктически голубых глазах Элизабет Спирс. Я повернулся, чтобы посмотреть на Рене. На ее лице была одна из тех ухмылок: «Хорошо я тебя подставила».

Я был ошеломлен, и мой мозг работал со скоростью сто миль в секунду, пытаясь придумать, что сказать. Я знал, что должен выглядеть полным извращенцем. К счастью, Рене смилостивилась и сказала:

– На какую-то горячую девушку, стоявшую вон там.

Лиззи повернулась, чтобы посмотреть, куда указывает Рене, а Рене толкнула меня локтем под ребра.

– Поговори с ней, – тихо проговорила она.

– Я, должно быть, ее не заметила, – сказала Лиззи с удивленным видом.

– Да, думаю, она выскочила за ворота или что-то в этом роде, – сказала Рене, снова толкнув меня локтем в ребра.

– Да, ну, мне пора идти, дорогая. Мне рано вставать. Увидимся в среду вечером на вечеринке, – сказала Лиззи Рене. Они обе двинулись к воротам, причем Рене бросала на меня взгляды всякий раз, когда Лиззи, казалось, смотрит в другую сторону.

Моей следующей целью было ускользнуть с вечеринки, пока никто не пригласил меня на еще одну вечеринку, которая, я был уверен, должна была состояться в баре. Весь оставшийся вечер мне удавалось избегать Рене, переходя от группы к группе. Наконец, я попрощался с Терри и его женой Линдой и отправился домой.

Я решил, что после всего выпитого пива сразу же усну. Одна часть меня злилась, что я избежал приглашения на вечеринку и второго шанса на Лиззи. Другая же часть была рада, что мне не придется придумывать какую-нибудь отстойную отговорку, чтобы туда не идти. В конце концов, я разок вздрочнул, представляя, как слизываю алкоголь с Лиззи и Рене.

***

В понедельник вечером после работы я отправился в продуктовый магазин. Я всегда отслеживаю девушек, которых, возможно, отверг во времена моей дикой жизни. Двигаясь по проходам и рассматривая товары, я увидел Лиззи, проходящую в другом конце прохода, в котором я находился. Я решил, что если увижу ее достаточно близко, то поздороваюсь, но, помня о предстоящей вечеринке, не собирался сбиваться с пути, чтобы столкнуться с ней.

Я просматривал замороженные пиццы, пытаясь понять, где получу больше всего за свой доллар, когда снова увидел ее. Она смотрела на замороженные блюда. Я двинулся к ней по проходу, рассматривая выбор замороженных пицц.

Оглянувшись, я увидел, что какой-то неряха в грязной белой майке-алкоголичке подглядывает за ней сзади. Она, казалось, не обращала на него никакого внимания. Я наблюдал, как он делает вид, что рассматривает диетические замороженные блюда в витрине рядом с той, в которую заглядывала она. Я говорю, что он делал вид, потому что в его тележке было несколько контейнеров бекона, несколько пакетов картофельных чипсов и по ящику газировки и пива.

– Эй, тебе стоит быть осторожнее, а то все в морозилке растопишь, – сказал он ей.

Он что, блядь, действительно это сказал? – подумал я, пытаясь подавить смех.

Не сбившись ни на шаг, она подошла ко мне и спросила:

– Разве не ты терпеть не можешь, когда кто-то оставляет ненужное им дерьмо не в той секции магазина?

Я не совсем понял, к чему она клонит, но подыграл:

– Да. Некоторые люди просто чертовски ленивы.

– Да, милый. Напомни мне сказать следующему продавцу, с которым мы встретимся, что в отделе морозильных камер имеется неуместный товар, которому определенно место в проходе для жирных нерях.

Я потерял дар речи и начал смеяться так сильно, как давно уже не смеялся. Парень в майке-алкоголичке приобрел необыкновенный оттенок красного цвета и поскакал прочь из отдела морозильных камер. Мы с Лиззи стояли и смеялись вместе еще несколько минут. Один парень быстро схватил замороженный ужин и отошел в сторону, как будто боялся подхватить что-то от нас двоих.

– У меня настроение для китайской кухни, – сказала она.

Я заглянул в ее корзину и не увидел никаких азиатских блюд. Будучи болваном, я пробурчал:

– Думаю, что азиатская еда находится в восьмом проходе.

Звуки смеха опять наполнили проход с замороженными продуктами. На этот раз Лиззи была единственной, кто понял шутку. Она посмотрела на меня и прекратила.

– О, ты серьезно?

Я внезапно осознал ситуацию.

– О... Ну, вообще-то я не думал, что молодая красотка пригласит на ужин такого старого пердуна как я. Но я знаю одно местечко неподалеку, если ты не против.

– Старый пердун? Тебе еще нет и сорока, не говоря уже о старом пердуне.

Я покраснел от ее комплимента и протянул руку. Мы оставили наши корзины посреди прохода и вышли из магазина. Мы пошли в небольшое заведение рядом с моим домом. Они постоянно доставляли мне еду, поэтому я знал, что еда там хорошая. Пока ели, мы болтали, и я представлял себе кисло-сладкий соус, стекающий с ее сосков.

Наблюдать за тем, как Лиззи Спирс ест, очень чувственно, даже если в игре участвует только один из нас. Пока мы ждали чека, мой разум уже решал, какие образы я буду проигрывать в своем воображении, когда буду дрочить маленького Кэри. Из состояния предмастурбаторного сбора шерсти меня вывел простой вопрос:

– Итак, твой дом недалеко отсюда?

– Да, – ответил я, думая, что она заводит разговор. – Я живу прямо напротив парка, примерно в трех кварталах отсюда.

– Ну, твой дом определенно ближе, чем мой, так что, идем.

Несколько потных часов спустя она лежала рядом со мной, задыхаясь.

– Знаешь, как долго я мечтала об этом, Кэри?

– Мечтала о сексе? Ну, я представляю, ведь ты начала та...

Она заставила меня замолчать, ударив локтем по ребрам.

– Ты, придурок. Я имела в виду, как долго я мечтала о том, чтобы трахнуть тебя. Я тебе скажу, как долго. Ты помнишь вечер, когда вы с Терри отдыхали в том старом кемпере?

– Да. Я помню, что мы много раз останавливались в этом кемпере. Уверен, что вы с Рене тоже.

– Да, но у нас никогда не было гостей.

Мои мысли мгновенно вернулись к той ночи, когда мы с Терри и близнецами Фродер были в кемпере, после того как его родители легли спать. Лиззи увидела, как на моем лице промелькнуло узнавание.

– Да. ТОЙ ночью.

Я тщетно пытался вспомнить, что именно я сделал, но образ был нечетким. Я помнил, что Джессика и Мелисса Фродер были однояйцевыми близнецами. Знаю, что в ту ночь мы с Терри несколько раз менялись ими. Возможно, я даже проскакал кругосветку с Джесс.

– Когда ты заставил Джессику кричать, как баньши, я не знала, что это значит, но это осталось в моей памяти, и с тех пор я хотела этого, даже когда поняла. И, Кэри, ты определенно стоил того, чтобы ждать.

Она поднялась с кровати и начала одеваться.

– Тебе не обязательно уходить, – сказал я ей. – Черт, я даже буду спать в мокром месте.

– Мне придется уйти. Рано вставать, а до моей квартиры далеко ехать.

– Насколько далеко?

– Моя квартира – в Галвестоне. Так что, ехать довольно долго.

– Если ты живешь в Галвестоне, почему ездишь за продуктами в Пасадену? Серьезно, кто ездит за продуктами за тридцвть миль? Разве в магазинах Галвестона не продаются замороженные продукты?

Она вздохнула.

– Кэри, ты – великолепный мужчина и невероятный трахальщик, но просто не слишком быстро соображаешь.

Я лежал в оцепенении, пока она заканчивала одеваться. Она подошла и глубоко поцеловала меня.

– Увидимся в среду.

– Конечно, – сказал я, не вполне осознавая, на что только что согласился. Когда дверь закрылась, меня осенило, что она меня преследовала. Я вдруг почувствовал себя глупо.

– До среды, – сказал я в темноту. Черт! Среда! День рождения Рене! Сукин сын! Меня поимели.

Я весь день был в ахуе из-за всей этой истории с празднованием дня рождения. Мой приятель Клифф спросил, почему я весь день был в стране ла-ла-ленд. Я сказал, что меня пригласили на мероприятие, на которое я не хотел идти.

– А, это может помешать получить немного киски, а?

– Да, что-то вроде того, – сказал я.

– Просто уклонись от приглашения, братан. Все просто. Когда мероприятие закончится, ты скажешь, что забыл, а твой телефон сломался.

– Бинго! – У Лиззи нет моего номера телефона, у меня нет городской линии, а мой сотовый не значился в телефонной книге. Я полагал, что если она захочет со мной связаться, ей придется снова проделать весь путь из Галвестона.

Пока ехал домой, я чувствовал себя довольно хорошо. С одной стороны, у меня может не быть другого шанса с Лиззи. Но с другой, мне не придется сталкиваться с толпой в баре. Я опять заехал в продуктовый магазин, так как накануне ничего не купил. Вернувшись домой, я включил мобильный и обнаружил, что у меня три сообщения. У меня также было три СМС и голосовое сообщение с незнакомого номера.

В первом сообщении был адрес в центре Хьюстона. В следующем было указано время, точнее, 8:00. Третье сообщение гласило: Спасибо за вчерашний вечер.

– Как, черт возьми, она узнала мой номер? – спросил я у пустой комнаты. Я вдруг понял, кому принадлежит этот номер.

Я набрал номер своей голосовой почты, и меня порадовал приятный голос Лиззи.

– Привет, красавчик. Надеюсь, ты не против, но я взяла на себя смелость прошлой ночью позвонить на свой мобильный с твоего, пока ты был в ванной. Я написала тебе адрес и время вечеринки у Рене, так что, увидимся там. О, и Кэри, я не могу дождаться встречи с тобой. Специально для тебя я надену что-нибудь сексуальное.

Прежде чем повесить трубку, она издала звук поцелуя.

Чертов Клифф и его советы. Клифф, очевидно, никогда не сталкивался с такой целеустремленной женщиной как Лиззи. Я провел бессонную ночь, пытаясь придумать, как избежать вечеринки, и потерпел неудачу. В тот день я отпросился с работы, впервые за все время моего пребывания там.

Наконец, я заснул, но около десяти меня разбудила песня Quiet Riot «Cum on Feel the Noize». Я уже собирался проклясть ублюдка, играющего музыку, в то время как я пытался трахнуть Кэтрин Зету Джонс, когда понял, что слышу рингтон своего мобильного телефона.

Я нажал кнопку ответа и попытался сказать что-нибудь вразумительное, но смог пробормотать лишь что-то похожее на английский.

– Кэри? Ты говоришь так, будто только что проснулся.

– Еще нет. Через некоторое время.

– Хочешь, я перезвоню позже?

Я наконец-то понял, что не сплю и разговариваю с Лиззи.

– Нет, детка. Просто у меня была тяжелая ночь, и я заснул совсем недавно.

– Ты назвал меня деткой? Теперь я вся возбуждена. Ты ведь не заболел? Мне бы не хотелось, чтобы ты пропустил сегодняшнюю вечеринку. Я так жду встречи с тобой.

Я едва не разыграл карту, которую она мне сдала, сказав, что я слишком болен, чтобы идти, но услышал в ее голосе глубокое разочарование и сказал, что буду. Она издала радостный визг и звук поцелуя и повесила трубку.

Я опять заснул, и мне снилась бесконечная череда маньяков с пистолетами, в то время как я танцевал с Кэтрин Зета Джонс. Окончательно проснулся я около 1:30 и посмотрел телевизор. В «Джерри Спрингере» были измены супругов-стриптизеров. После нескольких часов отупляющего дневного телевидения я принял душ и оделся для вечеринки.

Ты что, подкаблучник? Несколько лет обходишься без секса, а потом сдуру набрасываешься на первую попавшуюся цыпочку? Понятия не имею почему, но мои внутренние монологи всегда звучат словно хвастливый школьник.

Может быть, я и конченый подкаблучник. Но впервые в жизни за мной пришла девушка. Я преследовал и участвовал в слишком большом количестве не приносящих удовлетворения отношений, чтобы их можно было сосчитать. За время, проведенное вдали от баров, я ни разу не вспомнил ни об одной из тех, с кем спал на протяжении многих лет. Даже о той, из-за которой чуть не погиб.

И вот появилась Лиззи; двадцать девять лет, умная, веселая и чертовски привлекательная, она хочет меня, бегает за мной, и занимает большую часть моих мыслей в бодрствовании. Влюблен ли я? Еще нет, но это не займет много времени. Я также уверен, что чувство взаимно, несмотря на то, что мне уже перевалило за сорок, и я стал немного мягче в средней части.

***

Добрался до клуба я чуть раньше восьми. Выйдя из машины, услышал гулкие басы из звуковой системы. Огляделся и нигде не увидел «Миату» Лиззи.

Я подошел к входной двери, где парень с сальными волосами в дешевом костюме попросил мое удостоверение личности. Он осмотрел его, кивнул в сторону двери и сказал, чтобы я наслаждался. Как только вошел в дверь, на меня обрушился дым, пульсирующий свет и громкая дерьмовая музыка.

Обычно у меня во внедорожнике или дома играет классический или южный рок, поэтому я не знаком с громким стучащим дерьмом с его электронным визгом и космическими звуками. Место было забито мудаками всех мастей. Я ожидал такую толпу в пятницу или субботу вечером, и это заставило меня задуматься, есть ли у кого-то из этих людей работа.

На другом конце я заметил Рене и начал пробираться через море татуированных парней и одетых нарядно маленьких девочек. В очередной раз мне напомнили, что моя молодость – это древняя история. Почти у каждого ублюдка в этом месте из тела торчит больше металла, чем в моем внедорожнике.

Правда, меня несколько утешал тот факт, что я никогда не посещал подобные бары и вряд ли столкнусь с призраками из своего прошлого. Пробравшись сквозь корчащиеся массы и лазерные огни, я обнаружил удивленную Рене. Она что-то говорила, но с расстояния около метра я не мог расслышать ее из-за грохота «БУМ-БУМ-БУМ», казалось, пронизывающего воздух.

– Не ожидала увидеть тебя здесь, – крикнула она мне в ухо.

– Я и сам не ожидал здесь оказаться, – крикнул я ей в ответ.

– Как ты вообще узнал? – а потом на ее лице появилось удивленное выражение. – Тебе сказала Лиззи, а это значит, что она... – Выражение моего лица, должно быть, подтвердило ее мысли.

Я не мог прочитать выражение ее лица, но она сделала паузу, собираясь что-то сказать. И тут я заметил, что ее внимание приковано не ко мне, поэтому повернулся, чтобы посмотреть, что привлекло ее внимание, и потерял дар речи.

Я увидел Лиззи, идущую сквозь расступившуюся толпу. Казалось, что каждый качок в этом месте пытался с ней заговорить или пялился на ее зад, когда она проходила мимо. Пара парней, подошедших к ней, были вознаграждены лишь непристойным взглядом. Не могу винить их за то, что они окружили ее; она определенно была воплощением красоты.

На ней было красное платье, выглядящее так, будто его нарисовали. Оно облегало каждый изгиб ее потрясающего тела. Юбка заканчивалась чуть ниже середины бедра и с обеих сторон была разрезана почти до талии. Прическа и макияж делали ее ближе к возрасту корчащейся орды, чем к ее собственным тридцати годам.

Она подошла прямо ко мне и поцеловала меня откровенно и глубоко. Все мечты других мужчин в этом месте от этого поцелуя умерли. Можно было почти услышать, как из их эго выпустили воздух.

– Я так рада, что ты сделал это, малыш, – крикнула она мне в ухо. – Весь день ждала этого.

Она снова поцеловала меня и повернулась, чтобы поприветствовать Рене. Затем они с Рене заговорили. По выражению их лиц я ничего не мог понять и, конечно, не мог расслышать ни единого слова.

После их разговора вся группа переместилась в зону подальше от танцпола. В баре было меньше народу, и там можно было поговорить; все равно приходилось кричать, но не требовалось вторгаться в чье-то личное пространство.

Все пили и хорошо проводили время. После нескольких бутылок пива и рюмки Jack Daniel's я подумал, что смогу справиться с танцполом. Я в самом деле не умел танцевать так, как все, но это не имело значения. Лиззи прижималась ко мне всем телом, а я просто двигался под «бум», как и все остальные.

Пока мы занимались тем, что называлось танцами, я краем глаза заметил быстро приближающегося парня. Он подошел и потрепал Лиззи по плечу, и мир для меня застыл в замедленной съемке. Я увидел, или подумал, что увидел, как он потянулся к заднему карману. Я знаю, что многие парни держат оружие в кармане, поэтому, когда голос в моей голове крикнул: «БЕГИ, ТЫ, ТУПОГОЛОВЫЙ ПРИДУРОК!», я послушался.

Не успел я даже осознать, что среагировал, как оказался за боковой дверью и в своем внедорожнике. Я направо и налево нарушал правила дорожного движения, выбираясь из этого района, продолжая слышать странный звук. Это было быстрое жужжание, за которым следовало дзиньканье. Я мысленно подсчитал, сколько раз его слышал. Восемь! Должно быть, у парня – полуавтомат, чтобы послать в мою сторону восемь пуль.

Я отъехал на несколько кварталов, а затем выехал на шоссе. летел по шоссе, когда звуки опять начались.

– Черт! Он за мной гонится!

Не знаю, у какого парня хватает смелости стрелять в меня на полуоживленном шоссе, но знаю, что мало что смогу сделать, чтобы его остановить. Затем стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась. По моим подсчетам, в моем внедорожнике – шестнадцать дырок.

Вызови этих чертовых копов, дилдо!

Да! Полиция его остановит. Я достал мобильник и уже собирался набрать 911, когда заметил, что у меня два пропущенных звонка. Придется разобраться с ними позже, поскольку заставить этого дурака прекратить попытки убить меня было приоритетнее, чем купить Amway или пожертвовать в фонд помощи полицейским, хотя полицейский на линии, выпрашивающий деньги, был бы лучше, чем вообще никакой полицейский.

Я уже собирался нажать кнопку «девять», когда зажужжал мой телефон. Это был входящий звонок с незнакомого номера. Я нажал кнопку «разговор» и крикнул:

– Я перезвоню. Надо вызвать полицию, чтобы остановить этого стреляющего в меня придурка!

Я отключил звонок, и меня внезапно, как удар Джорджа Формана, поразила мысль. Я направил свой внедорожник через две полосы и выехал на шоссе. Остановился у фастфуда и вылез из машины. И не смог найти никаких отверстий. Я сел обратно и сидел там, дрожа.

К реальности меня вернуло жужжание телефона. Я ответил и услышал расстроенный голос Лиззи.

– Рене говорит, что в тебя стреляли? Какого черта, детка? Ты в порядке? Где ты?

– Да, все в порядке. Просто ложная тревога. Еду домой. Поговорим позже.

Я уехал, заведя внедорожник. Должно быть, я слишком долго сидел там с заведенным двигателем, потому что вышел сотрудник ресторана, чтобы узнать, не нужна ли мне помощь. Я заверил его, что со мной все в порядке, и поехал обратно к кормушке, а затем по шоссе – в сторону дома.

Через полчаса я добрался до дома. Выскользнул из своей одежды и облачился в пару удобных шорт. Я взял свою бутылку Джека и сел на диван. Включил для шума телевизор. Я не смотрел его, просто хотел не чувствовать себя совершенно одиноким, когда напиваюсь до беспамятства.

Я чувствовал себя глупым и униженным. Как я мог перепутать жужжание мобильного телефона с пулевыми ударами? Как мне снова смотреть Лиззи в глаза? Я подумал, не пойти ли мне и купить еще одну бутылку Джека. Взвесил все варианты и решил, что Джека мне хватит, в основном потому, что все винные магазины уже закрыты.

Я был пьян, но еще не потерял сознание, когда кто-то начал стучать в мою дверь. Первым моим страхом было то, что кто-то вызвал полицию, потому что я вел себя как ненормальный. Я подошел к двери, готовый придумать любое оправдание, на которое могла бы купиться полиция. Открыв дверь, обнаружил не Джонни Лоу, а Лиззи, все еще выглядящую охренительно в своем красном платье.

Я открыл рот, чтобы попросить прощения, когда она прыгнула ко мне и крепко обняла. Я не мог вымолвить ни слова, пока она извинялась снова и снова. Я сказал, что ей не за что извиняться.

Ей было стыдно за то, что она подтолкнула меня пойти в бар после травмирующего опыта. Сказала, что Рене рассказала ей о том, что со мной случилось, и что группа, собравшаяся на вечеринке Рене, согласилась, что у меня посттравматическое стрессовое расстройство – ПТСР.

– Парень Рене – психотерапевт, – сказала она. – Он работает со многими парнями, вернувшимися из Ирака, и помогает им преодолеть ПТСР, и согласен поговорить с тобой как-нибудь вечером, когда у тебя будет свободное время. Вот его визитка.

Она протянула мне визитку, но у меня в глазах было помутнение, чтобы ее прочитать.

– Хотела бы я знать об этом раньше, – продолжала Лиззи. – Я могла бы быть более внимательной и помочь тебе избежать панической атаки.

Она прижалась ко мне и поцеловала.

– Думаю, эта часть вечера наступит раньше, чем я планировала, – сказала она, сдвигая плечи платья вниз, чтобы обнажить сиськи без лифчика. Через короткое время платье оказалось на полу. Вскоре к нему присоединилась моя футболка, затем шорты. Ее стринги и мои боксеры почти одновременно упали на пол в моей спальне. Я был счастлив, что не выпил чересчур много спиртного.

***

На следующий день мы оба отпросились с работы. Когда она ушла на следующий вечер после ужина, мы договорились встретиться в субботу. Вскоре стали встречаться каждую субботу. Через три недели мы проводили друг с другом время с вечера пятницы до утра понедельника.

Все выходные Дня памяти мы провели голыми и потными. В то время как наши друзья-техасцы жарили грудинку и ребрышки, мы исполняли «Камасутру».

В выходные четвертого июля мы оделись и провели день в доме Джея. Лиззи и Бренди хорошо поладили, и Джей, наконец-то, был рад, что я был с одной женщиной. Бренди даже сказала, что она рада, что я остепенился. Я был впечатлен тем, что Джей сумел не подать виду, возможно, не только я изменился.

Остаток лета мы больше времени проводили с Джеем и Бренди, либо у меня дома, либо у Джея. Несколько раз все вместе ездили в Галвестон. Квартира Лиззи находилась всего в квартале от пляжа, поэтому мы могли наслаждаться тем, что нам не требовалось искать парковку на оживленной улице.

Конечно, в конце лета сезон ураганов вызвал у людей сильную нервозность. Многие старожилы ставили на то, что на Техас обрушится удар стихии. Многие говорили, что уже давно пора. Каждый раз, когда налетал тропический шторм, люди готовились к худшему: либо к наплыву людей из Луизианы, либо к тому, что придется бежать самим.

Выходные в День труда были несколько омрачены приближением урагана «Густав». Многие люди из Луизианы хлынули в район Далласа, чтобы уберечься от его гнева. К нам от урагана пришло немного дождя и ветра, но это – не более чем обычная гроза.

Неделю спустя мы узнали о разрушениях, причиненных Гаити ураганом «Айк». Большинство метеорологов предсказывали, что основной удар «Айка» придется на Флориду или Новый Орлеан. Большинство техасцев, тем не менее, настороженно следили за ним.

В понедельник вероятность того, что «Айк» обрушится на Хьюстон, составляла 20%. К четвергу власти сказали жителям Галвестона, что те должны уезжать, Ко мне приехала Лиззи, чтобы остаться со мной до окончания шторма.

В пятницу власти сообщили жителям Галвестона, что оставаться на острове крайне нежелательно, и в преддверии штормового нагона многие нижние районы были эвакуированы. Магазины были опустошены, и многие жители уехали. В пятницу днем жителям Хьюстона сказали оставаться на месте, так как спасаться стало слишком опасно.

В пятницу днем мне позвонили из Далласа мои родители и спросили, не могу ли я приехать к ним домой и убедиться, что все по-прежнему в порядке. Они покинули свой дом четыре дня назад и на две недели сняли в гостинице номер. Я рассмеялся и сказал им, что в Галвестон никого не пускают, не говоря уже о полуострове Боливар. Мама лишь вздохнула, сказав, что надеется, что все будет хорошо.

В пятницу вечером мы с Лиззи легли спать и слушали, как на улице завывает ветер. Ночью я то и дело просыпался от того, что мои штормовые ставни стучали, а дождь бил по стенам дома. Это была одна из крайне редких ночей, когда мы легли спать в одежде. Но это не имело значения.

Пока я дремал, моя рука нашла путь вверх и под рубашку Лиззи. Она проснулась от того, что мои пальцы перекатывали ее сосок. Я проснулся от теплого влажного рта на моем члене. Я потянулся и расстегнул ее шорты, затем просунул руку внутрь, и мой палец нашел ее клитор. Она выгнулась дугой от прикосновения, и я воспользовался этой возможностью, чтобы притянуть ее бедра к своей голове.

Она подвинулась, а затем помогла мне снять ее шорты. Как только ее киска оказалась над моим лицом, она вернулась к сосанию члена. Несмотря на то, что мой язык щелкал по ее клитору и проникал во влажную дырочку, она полностью контролировала темп, двигаясь то мучительно медленно, то ускоряясь, пока я не почувствовал, что мой оргазм близок. Казалось, у нее есть шестое чувство, потому что она доводила меня до точки, когда малейшее движение могло отправить меня за грань, а затем останавливалась, отстранялась, давала моему оргазму утихнуть, и снова начинала с мучительно медленными движениями.

Я, в свою очередь, щелкал по ее клитору, пока ее киска не начинала спазмировать, затем переключался на траханье языком ее щели. Эта практика не останавливала ее приближающийся оргазм вовсе, но снижала интенсивность. Как только ее спазмы начинали стихать, я снова с силой набрасывался на ее клитор, быстро доводя ее до предела. Я чувствовал, как все ее тело бьется в конвульсиях и дрожит.

Она оторвала рот от моего члена и перевернулась.

– О, боже, детка. Мне нужно это сейчас же. – Сказав это, она опустилась на мой закипающий член. Я же наслаждался ощущением ее бархатистых внутренних стенок на моем члене. – О, да.

Когда он полностью вошел в нее, она задвигала бедрами вверх и вниз. Я расставил ноги и начал накачивать ее. Довольно скоро она задвигала бедрами с такой же силой, как и я. Вскоре она начала снова и снова повторять: «О, Боже». Я знал, что по мере того как частота и громкость ее звуков увеличивалась, она испытывала оргазм. Достигнув своего пика, она пищала как мышь.

Когда она достигла пика, я перевернул нас и начал входить в нее. Я представлял себе ее лицо в темноте, все красное и потное, с решительным взглядом, который появляется у нее, когда она катается на волнах. Я без устали вбивался в нее, не давая ей снизить возбуждение.

– Вот дерьмо, – сказал я, чувствуя, как нарастает моя собственная кульминация. Лиззи сжала мышцы на моем члене.

– Наполни меня, детка, – ворковала она. – Наполни меня этой горячей спермой!

С ее словами и сжатием у меня не было ни единого шанса.

– О, блядь! – закричал я, когда мой член глубоко вошел в нее. Она издала крик, уперлась пятками в мою задницу и впилась когтями в мою спину. Я напрягся, когда струя за струей сперма вытекала в нее. Она обхватила меня руками за шею, притянула нас друг к другу и засунула свой язык мне в рот.

Когда наши оргазмы стихли, мы упали. Я оставался внутри нее, в то время как мой член размягчался, позволяя вытекать из нее нашим объединенным сокам.

– Это было приятно, – сказала она.

– Приятно? – спросил я. – Я думаю, это было чертовски хорошо.

– Я была просто потрясающей, не так ли? – поддразнила она. Ее поддразнивание принесло ей несколько мгновений щекотки. – Прекрати, остановись, черт возьми, ты тоже был потрясающим.

Мы поцеловались, натягивая шорты, и прижались друг к другу. Обычно мы после такой возни принимали душ, но ни один из нас не хотел остаться голым, если нам придется в спешке убегать.

***

Проснувшись в какой-то момент, я понял, что в доме необычайно темно. Я все еще слышал, как снаружи бушует гроза, и подумал, насколько сильной она останется к утру. Попытался еще поспать, но вскоре отказался от этого. Я выскользнул из постели, оставив под простыней спящую Лиззи.

Я пошел посмотреть телевизор и обнаружил, что электричества нет. Мой радиоприемник на батарейках сообщил, что около двух часов ночи «Айк» вышел на берег, уже продвинулся вглубь страны и ослабевает. Сообщения были плохими. Кто-то сообщил, что пирсы в Галвестоне исчезли, а на полуострове Боливар штормовой прилив составил не менее трех с половиной метров. В ту ночь я не ложился спать.

После шторма мы оставались без электричества пять дней. Едой я запасся на месяц. От различных групп помощи мы ежедневно получали лед и воду. У большинства людей в очереди за льдом и водой был ошеломленный вид.

Через несколько дней после того как «Айк» прошел, мы с Лиззи попытались поехать к ней домой, чтобы посмотреть, что там осталось, но власти нас развернули, сказав, что шоссе непроходимо. Прошло еще четыре дня, прежде чем мы смогли добраться до Галвестона, но к тому времени мы уже видели репортажи в новостях и снимки разрушений с воздуха.

Мы также слышали о всех пропавших без вести людях из Порт-Боливара. Спаслись более ста человек и, как известно, оставалось еще более сотни, звавших на помощь, когда береговая охрана приостановила полеты. Я был рад, что моя мама была паникершей и заставила отца сбежать пораньше.

Когда нам, наконец, разрешили посмотреть квартиру Лиззи, мы обнаружили, что той больше нет. На ее месте лежала огромная куча обломков, а на месте гостиной торчал киль перевернувшейся яхты.

Офис Лиззи оказался не в лучшем состоянии. Она работала в обшитом досками здании, выходившем на набережную. Оно было выкрашено в ярко-желтый цвет с зеленой отделкой и белыми вставками и хорошо вписывалось в общую картину бизнеса в этом районе. Старомодная вывеска сообщала о названии заведения.

Теперь веселый желтый фасад исчез. Все, что осталось стоять, – это передняя веранда, которая была сильно наклонена в сторону улицы. Я обнимал Лиззи, пока та оплакивала свои потери. В обломках ее квартиры мы не нашли ничего, что можно было бы спасти. Я был рад, что она догадалась взять все свои незаменимые вещи с собой в мой дом.

Во время попыток найти ее начальника, чтобы определить план дальнейших действий, мы узнали, что он был одним из сотен пропавших без вести. Две недели спустя его тело было найдено в судовом канале, все еще в пижаме, в которой он лег спать в ту ночь.

Дом моих родителей на полуострове Боливар также был стерт с лица земли. Когда я, наконец, смог добраться до их участка, то увидел только пилоны. Я сделал несколько снимков и поехал обратно домой. Смотрел вокруг и пытался все это осмыслить. Всего месяц назад я был у них. Мистер и миссис Гарретт красили свой дом в безмятежный голубой цвет. Мистер Престон чистил свою машину, а миссис Престон и их младшая дочь работали над клумбами. Новые люди, живущие прямо через дорогу, проводили замеры и планировали ландшафтный дизайн.

Теперь, оглядывась вокруг, я видел лишь поваленные деревья, пустые участки и размывы. Более ста человек числились пропавшими без вести, и я надеялся, что среди них нет тех, кого я знаю.

***

Жизнь продолжалась, как обычно. Мама и папа получили весточку от своих соседей: все они были в безопасности. Все стали бездомными и ждали, когда FEMA – Федеральное агентство по управлению чрезвычайными ситуациями – прекратит тянуть время. Лиззи решила не пытаться получить помощь от FEMA, когда я предложил ей переехать ко мне.

Переезд был нетрудным: все ее имущество уже было у меня дома. Остальное необходимое она смогла купить на деньги от страховки квартиросъемщика.

Она быстро нашла работу рядом с Космическим центром Джонсона, а моя работа пошла в гору, поскольку нам приходилось доставлять запасные части на поврежденные нефтеперерабатывающие заводы. К Хэллоуину наша жизнь вернулась в нормальное русло.

В канун Нового года на вечеринке Джея и Бренди я сделал Лиззи предложение. Она согласилась, и мы назначили дату свадьбы на июнь. Поженились в первые выходные июня на пляже в Галвестоне. Без причалов он выглядел незнакомо, но некоторые здания восстанавливались, и жизнь была вполне нормальной.

Вскоре после того как мы вернулись из круиза в медовый месяц, я нашел предложение по продаже дома в Сибруке. Во время «Айка» дом был поврежден, и его продавали за копейки. После осмотра дома с другом-подрядчиком я его купил, и в течение следующих нескольких месяцев каждую свободную минуту тратил на ремонт.

В конце августа мы переехали и отлично устроились. Нам удалось сократить на тридцать минут дорогу для Лиззи и прибавить пять минут для меня. Все было хорошо и прекрасно, пока два года назад меня не вызвал к себе в кабинет Джей.

– Кэри, почему ты все еще работаешь рядовым исполнителем? – спросил он, когда я вошел в его кабинет.

– Потому что Лорен просто не позволяет мне получить его работу, – с умным видом ответил я.

– А если серьезно. Разве ты никогда не думал о том, чтобы попытаться продвинуться в компании?

– Джей, ты же меня знаешь. Я не очень хорошо играю с парнями, которые ждут, что я стану сосать их член. Единственная причина, по которой мы с тобой общаемся, это наша история. Руководство не любит меня, потому что я не буду доставать пулемет и кричать: «Па-па-па» каждый раз, когда кто-то говорит об этой компании.

Затем он вывалил на меня это.

– Кэри, я поднимаюсь еще на одну ступеньку. Буду чуть ниже Лорена, и все рядовые работники будут мне подчиняться. Я хочу, чтобы ты занял одну из новых должностей низового менеджера.

– Почему у меня такое чувство, что скоро в нашем разговоре появится большой член?

– Эта должность требует больше командировок.

Эта должность требует больше командировок. Весь оставшийся день и всю дорогу домой эти слова эхом звучали в моей голове. Мне и так приходилось ездить по крайней мере раз в год, так как каждому рабочему приходится время от времени играть в сервисного техника. Я даже воспользовалась тем, что парень-психотерапевт от Рене помог мне настолько, что это позволяло мне сходить в бар или два с другими парнями с работы.

По дороге домой я остановился и купил двенадцать бутылок пива Bud. Лиззи увидела пиво и сказала:

– О-о. Неужели у нас был плохой день на работе, мой сладкий?

Я подошел к ней и поцеловал.

– Да, мне предложили повышение.

– Ура! Значит, пиво – это чтобы отпраздновать!

– Не совсем. Я не уверен, что это предложение мне нравится.

Затем рассказал о своем разговоре с Джеем.

– Командировик – это весело, милый. Не знаю, почему тебе это не нравится. Если бы это не означало разлуку с тобой, я бы нашла себе работу, требующую больше поездок.

– Да, – сказал я. – Ездить хорошо, когда ездишь в такие места, как Нью-Йорк или Милан. А я езжу в такие дыры, как Прудхо-Бэй на Аляске и Чам-Крик в Алабаме. Единственный пейзаж, который вижу в своих поездках, – это трубопроводы и потные задницы, у которых видны их трещины.

– Ну, я думаю, из тебя получится сексуальный менеджер, и ты станешь меньше потеть, возвращаясь домой по ночам.

– Пока ты не заставишь меня вспотеть, – сказал я, надвигаясь на нее. Она завизжала и побежала вверх по лестнице, а я пустился в погоню. На следующее утро я сказал Джею, что согласен. И по сей день жалею, что согласился.

Я обнаружил, что единственное, что было лучше, чем ощупывание в пункте досмотра пассажиров, – это финансовый разбор, который устраивал брат Лорена и менеджер по бухгалтерскому учету Уолт, когда сдаешь отчет о расходах.

Однажды мне пришлось стоять и объяснять, почему в моем отчете о расходах появилась лишняя чашка кофе.

– Эту чертову чашку кофе я купил сервисному технику, – сказал я Уолту. Затем достал из кармана четыре четвертака и бросил их на его стол. – Не беспокойся об этом, Уолли, эта чашка за мой счет.

Тот день закончился тем, что я ушел с работы, после того как Лорен и Джей устроили мне выволочку за то, что я был козлом по отношению к Уолту. В тот вечер Джей пришел ко мне домой, когда я просматривал объявления о поиске работы, чтобы умолять меня вернуться. Я вернулся на следующий день. В следующий раз, когда кому-то предстояла поездка, они должны были прочитать список правил, по которым можно в дороге тратить деньги компании.

По крайней мере, я знал, что если в дороге у меня возникнет проблема дома, можно положиться на помощь Джея. Во время моей последней поездки заклинило клапан на унитазе, и затопило ванную. Мне в панике позвонила Лиззи, и я сказал ей, что позвоню отцу и попрошу починить его. Ее отец не умел обращаться с вантузом.

Моего отца не было дома, поэтому я позвонил Джею. Тот сказал, что сходит и поможет Лиззи все убрать. Я перезвонил Лиззи и сказал ей, что помощь уже в пути. Вечером, когда я позвонил Лиззи, та слышалась уставшей, но сказала, что Джей оказался просто находкой и помог убрать всю воду. Я терпеть не мог необходимости путешествовать, но обожал секс-марафоны «Добро пожаловать домой».

Когда вешаете титул менеджера на рядового парня, это – все равно что кастрировать жеребца. Кобылы – или простые пехотинцы – не хотят иметь с вами ничего общего. По их мнению, вы перешли на другую сторону и больше не заслуживаете доверия. К тому же, вы чувствуете себя засранцем, если вам приходится наезжать на парня за то, что он делает то, что годами делали вы сами. Жеребцы или другие менеджеры не смотрят на тебя как на равного.

По крайней мере, у Лорена и Джея хватило дальновидности поставить меня во главе другой группы парней, с которой я раньше работал, но, к сожалению, у этой группы было самое большое количество брака в работе, поэтому мне было поручено улучшить этот показатель.