Глава четвертая

Дети были в восторге, собирая вещи на неделю, болтая и распевая песни в машине на выезде из города. Кэролайн знала, что они счастливы, потому что едут к отцу, но у нее тоже было хорошее настроение. Казалось, что это – праздник для всех них, а у нее давно не было возможности насладиться общением со своими детьми. Глупо, но ей не терпелось увидеть новый дом Джека, и она надеялась, что на своей территории он будет вести себя спокойнее. Если бы они могли хотя бы подружиться, она бы расколола его горький панцирь и, приложив все усилия, нашла бы способ восстановить отношения. Они всегда наслаждались обществом друг друга, так почему бы не сделать это еще раз?

Движение было плотным, они свернули не там, автострада закрылась из-за аварии, и шел дождь. К тому времени, когда они нашли место для парковки у университета, дети были раздражены и голодны, а она была измотана.

– Нам нужно место, где мы могли бы присесть и перекусить, когда приедет Джек, – предложила она детям, уже выбегавшим из машины и носившимся взад-вперед, горя желанием показать ей кампус.

– Вон там работает папа, – сказала Эми, стоя на площади и гордо указывая на здание факультета гуманитарных наук из бетона и стекла.

– Пойдем в столовую, – предложил Бен. – Папа говорит, что там делают хорошие гамбургеры с шестью видами приправ, и чипсы неплохие. У нас еще не было возможности попробовать гамбургеры.

Он повел всех в кафетерий, где было шумно от сотрудников и студентов, которые быстро перекусывали, здоровались с друзьями и останавливались по своим делам между прилавками для раздачи блюд. В конце концов, они нашли свободный столик, и Кэролайн отправила Джеку СМС, чтобы он знал, где их найти. Надеялась, что он не задержится, потому что они были голодны, дети раздраженно пинали друг друга под столом и оглядывались на бесконечную процессию людей в надежде увидеть Джека.

– Вон Хейзел, – сказал Бен, внезапно выпрямляясь на стуле, и воскликнул. – Привет, Хейзел! Держу пари, что ты ешь суп, а не гамбургеры.

Она разговаривала с женщиной с заплетенными в косу волосами, но подняла глаза и улыбнулась, осторожно взглянув на Кэролайн, когда та подошла.

– Привет, Бен. Привет, Эми. Надеюсь, у вас хороший день. Еще несколько лет, и вы сможете приходить ко мне на лекции. Это не то место, где нужно пытаться обрести покой, – добавила она, обращаясь к Кэролайн.

– Хейзел – папина подружка, – в качестве объяснения сказал Бен матери.

– Вообще-то нет, – ответила Хейзел. Чтобы это не выглядело как оскорбление для Бена, она добавила:

– Но я помню, как мы устроили отличный пикник у реки, когда я принесла с собой суп, а ты учил меня играть в футбол.

– Ты заботишься о том, чтобы папе не было одиноко, – сказала Эми.

Никто не знал, что на это ответить, и в конце концов Кэролайн сказала:

– Я должна представиться. Я – жена Джека, а это – мои дети. Вы работаете здесь с ним?

– Не совсем. Мы, скорее, конкуренты. На одном факультете, но с несовместимыми образовательными и педагогическими амбициями. Он – из тех, кто ратует за эксклюзивную мужскую программу, где рассказывается о победах великих людей.

Кэролайн просветлела.

– Значит, вы – не друзья? Джек очень серьезно относится к своему предмету.

– Джек не говорил мне, что женат, а я и не лезла. Надеюсь, Бен и Эми считают меня другом. Нам было весело вместе.

– Пожалуйста, присядьте. Разговор трудный, но я беспокоюсь за Джека и не знаю, что происходит. Если это – недоразумение, то думаю, что в нем – моя вина. Я бы не хотела, чтобы вы переживали из-за Джека.

Хейзел не выглядела довольной, но придвинула стул к другому столу и села немного в стороне, лицом к Кэролайн.

– А что с едой? – с надеждой спросил Бен.

– Сейчас, – ответила Кэролайн и начала рассказывать Хейзел историю о том, как Джек бросил работу в банке, чтобы продолжить учебу, и как она восхищалась и поддерживала его стремление, несмотря на финансовые трудности и переезды. Хейзел выглядела мрачной, прижимая к груди сумку, а дети сидели в тишине и наблюдали за двумя женщинами.

Кэролайн как раз объясняла, каким волевым и несгибаемым может быть Джек, когда он, наконец, пришел и встал рядом со столом, не зная, что делать.

– Папа! – Эми вскочила на ноги и обхватила его за талию. Он наклонился и поцеловал ее, затем взъерошил волосы Бена.

– Я хочу услышать, как прошел футбол, и играл ли ты в воротах?

– Шесть ноль, шесть ноль. Мы их разгромили, и мой учитель сказал, что я держался молодцом.

Женщины уставились друг на друга, а Кэролайн наполовину приподнялась, чтобы присоединиться к поцелуям. Джек перешел на другую сторону стола и сел на стул между своими детьми.

– Джек, я рада тебя видеть, – сказала она, заметив, что он смотрит на Хейзел. – Мы с Хейзел познакомились. Должно быть, так интересно работать среди всех этих умных людей.

– Надеюсь, вы доехали хорошо. В середине утра на автостраде бывает очень оживленно, – ответил он. Наступила тишина, и он посмотрел на каждого по очереди. Внезапно он встал. – Кажется, я загубил разговор. Гораздо лучше, если я оставлю вас, женщины, посплетничать. Дети, вы идете со мной?

– Но мне обещали гамбургер, – запротестовал Бен.

– Я иду с папой, – сказала Эми и схватила его за руку, когда тот уходил.

– Может быть, я смогу съесть гамбургер в другой раз, – сказал Бен и поспешил за ними.

– Ну, вот, все и выяснилось, – сказала Хейзел и вздохнула. – Скажи мне, Кэролайн, почему Джек приехал в Брайтон? Вы расстались... я имею в виду, отдалились друг от друга?

– Джек так сказал? Это не совсем так. Может, выпьем кофе?

***

Выглянуло солнце, Джек повел детей на набережную, и они ели бифбургеры и чипсы из киоска на открытом воздухе, настороженно следя за кружащими чайками. Еда не очень вкусная, но все сыты и не жалуются. Джек расстроен встречей в столовой и знает, что его дети расстроены, что их день не оправдал ожиданий, потому что им нравится, когда родители – вместе с ними.

Джек пишет Кэролайн СМС о том, где они, и после еды они гуляют по набережной. Бен замечает сумасшедшее поле для гольфа, где мяч катится по миниатюрным мостикам, туннелям и попадает в пасти нарисованных монстров. Он заинтригован и настаивает на игре. Джек соглашается, они собирают мячи и клюшки и ждут, когда можно будет пройти первую лунку. Бен серьезно относится к состязанию, планирует свои удары, но чаще всего бьет слишком сильно. Джеку приходится помогать Эми, обхватывая ее руками за плечи и держа клюшку вместе с ней. После нескольких первых неудач им становится очень весело, Бену приходится серьезно потрудиться, но на последней лунке он побеждает. Разгоряченные и измученные жаждой, они оглядываются в поисках мороженого и обнаруживают Кэролайн, сидящую на скамейке и наблюдающую за ними.

– Ты выглядел таким счастливым. Мне требовалось отдохнуть, и я посмотрела, как вы играете, – объясняет она. – Джек, мне очень жаль, что так получилось. Это был несчастный случай, и я не хотела тебя обидеть. Я не была готова к встрече с Хейзел и тоже смутилась.

– Ничего страшного. Ты не виновата. Мы и без тебя хорошо провели время. Я лишь пойду, куплю детям мороженое. Они хотели бы пойти на пляж.

Они садятся на гальку в верхней части пляжа, дети снимают обувь и носки и бегут вниз к морю. Кэролайн садится рядом с Джеком на свою сложенную куртку и закрывает глаза от солнца, чтобы наблюдать за детьми, плещущимися в волнах.

– Ты от нас отказался, да? – говорит она. – Полагаю, ты хочешь развестись, и мне очень жаль детей. Очевидно, что Хейзел тебя преследует.

Джек хорошо подумал, прежде чем ответить.

– Возможно, развод – это хорошая идея.

– Я объяснила Хейзел про Дэмиена и дала понять, что хочу тебя удержать. Думаю, ей было трудно понять мою точку зрения. Если хочешь знать, она – на твоей стороне. Но я не позволю тебе уйти. Я буду бороться с ней до конца.

– Ей не нужно знать о нашей грязной жизни.

– Я хочу быть уверенной, что не будет никаких недоразумений. Я не позволю тебе сбежать.

– Разве это реально? Ты права, между нами все кончено. Я рад, что в конце концов ты с этим разобралась. Мы расстались в тот момент, когда ты свернула с супружеского пути. Я буду желать развода, но сейчас не это – первоочередная задача. Гораздо важнее устроить детей. Я пытаюсь мыслить здраво, делать все правильно ради них, и думаю, что в следующем семестре им будет лучше оставаться на неделе со мной. Здесь есть хорошие школы, и на территории кампуса есть недорогие помещения для занятий после уроков. В любом случае моя работа более гибкая, чем твоя.

– Ты хочешь отнять их у меня?

– Речь – о них, а не о тебе. Подумай, что лучше для них.

– Оставь меня в покое.

– У тебя есть Дэмиен. Поезжай за ним. Хоть раз подумай о ком-то, кроме себя.

– Не издевайся надо мной. Пожалуйста, Джек, я хочу, чтобы ты подумал еще раз. Мой роман с Дэмиеном должен был случиться. Я была бы трусихой, если бы отказалась от его предложения любви. Это была моя судьба, и ничего хорошего из этого не вышло, но не наказывай меня за попытку. Теперь мы можем вернуться к тому, как все было. Я усвоила урок.

– Я тоже. Я не хочу жить с женщиной, которая предает меня, когда ей это выгодно. И не стану этого делать, даже ради детей. Они заслуживают чего-то лучшего.

– Я никогда тебя не предавала...

– Даже сейчас ты не отказалась от Дэмиена, просто хеджируешь свои ставки. Ты все еще думаешь о себе, прежде чем о детях, и никогда не задумывалась о том, что твои действия означают для других. То, что ты сделала, было беспечностью или глупостью – неважно. Если я женат, то должен уважать свою жену. Ты – хорошая компания, сексуальная – все то, что интересовало меня с самого начала, – но сейчас я тебя не уважаю. Дело не в вине – возможно, ты действительно ничего не можешь с собой поделать. Просто я знаю, что с тобой плохо; если я останусь с тобой, ты можешь принести мне только еще больше страданий. Ты должна ходить с красным флагом, предупреждая людей, чтобы в целях собственной безопасности они держались подальше.

Она плачет, а когда дети бросаются назад, встает и бежит по ступенькам на набережную, чтобы не выказать слез. Дети не этого замечают, они наслаждаются пляжем и хотят, чтобы Джек подошел и посмотрел на мертвую медузу, которую они нашли. Он идет с ними посмотреть.

Кэролайн уезжает домой, когда они возвращаются в университетский городок, не дожидаясь осмотра квартиры Джека.

***

На следующее утро Джек готовит большой завтрак из яичницы с беконом для Бена и Эми, и в процессе еды они обсуждают, что делать в этот день. Он беспокоится, потому что хочет, чтобы его дети хорошо провели время, но ему также надо работать над записями для встречи с профессором в понедельник по поводу его исследований. Они сидят за столом и заканчивают завтрак, когда раздается звонок в дверь, и Джек с удивлением обнаруживает на пороге Хейзел. Та улыбается и, вынув руку из-за спины, вручает ему одну-единственную красную розу.

– Разве не так поступает мужчина, чтобы показать своей возлюбленной, что он раскаивается? Джек, это знак того, что я чувствую к тебе и что сожалею.

Джек берет розу, не зная, как поступить.

– Ты же не веришь в подарки.

– У меня также нет привычки признавать ошибки или дарить мужчинам розы, но именно поэтому я здесь. Могу я войти? Пожалуйста, скажи, что все в порядке, и мы можем начать все сначала.

– Я удивлен, но, конечно, ты можешь войти. И уверен, что ты хочешь увидеть именно детей.

– Джек! Прости меня. Я совершила большую ошибку. Теперь расслабься и позволь мне все исправить. Я не собираюсь причинять тебе боль.

Она берет его за руку и целует, после чего идет на кухню и здоровается с детьми. Бен очень рад ее видеть и позволяет ей себя поцеловать.

– Я видел, как ты целовала папу. Ты – папина девушка. Я все время это знал.

– Ты не мог этого знать, если тебе не сказали, – сказал Джек, смутившись и насторожившись. – Иначе это все равно что дразнить мальчика в классе, говоря, что ты видел, как он целовался с девочкой, когда ты знаешь, что они возненавидят тебя за такие слова.

– Но мы видели вас вместе в постели, – говорит Эми, – значит, Хейзел должна быть твоей девушкой.

– Это было ошибкой.

– Ошибкой было позволить вам, детям, увидеть нас, но не быть вместе, – говорит Хейзел. – Мое тело было разумной частью меня. А моему разуму доверять нельзя. Мой разум – шлюха, мое тело – святое. Эми, у тебя замечательный отец. Джек был рядом, когда я нуждалась в нем, но я оттолкнула его, когда он пришел ко мне за утешением. Я не прощу себе этого.

– Конечно, мой папа замечательный, – рассудительно говорит Эми. – Он хорошо читает сказки и знает, что означает каждое слово.

– Я – не совсем ребенок, – говорит Джек. – Я встретил тебя на днях, чтобы выпить, а не для того, чтобы утешить. И ты придерживалась своих принципов, что хорошо. Просто твои принципы не сходятся с моими. Садись и позавтракай.

– Это – яичница с беконом, – говорит Эми. – Тебе здесь нечего есть, кроме помидоров.

– Жареных в жире бекона, – предупреждает Джек. – Мы не ожидали, что на завтраке будет вегетарианка, а сам я люблю, чтобы мои дети ели сытную пищу.

– Я буду лишь кофе. Но не могли бы мы сначала присесть?

Джек садится, а она садится к нему на колени, обхватывает за шею и вызывающе целует.

– Фу, – говорит Бен.

– Нам лучше уйти. Они не хотят, чтобы мы были здесь, – говорит Эми.

– Нет! – протестуют оба взрослых.

– Я буду вести себя хорошо, – говорит Хейзел, – но должна была показать твоему папе, как я к нему отношусь. Иногда я бываю идиоткой, и на этой неделе была ею. Я только надеюсь, что Джек сможет меня простить.

– Папа не против, когда я делаю что-то плохое, – говорит Бен. – Он всегда меня прощает. Но не стой рядом, когда он сердится. Когда он кричит, становится жутко.

– Бен!

– Теперь понимаешь, о чем я?

Джек чувствует себя далеко не в своей тарелке, когда Хейзел берет на себя обсуждение того, чем заняться днем, и вливается в семью, как будто и не было никакого перерыва. Он не может понять, что она делает, но не хочет ее отвлекать. Неужели все вдруг стало хорошо? Этого не может быть, и он все еще сердится на нее за то, что она его отвергла. Но ему приятно, что она рядом, и он не может оторвать от нее глаз.

– Передумала, когда увидела, что я дружу с ректором?

Она смотрит на него, проверяя, серьезно ли он.

– В твоих мечтах. Я здесь – постоянный преподаватель с докторантами, а ты – студент, который несколько временных часов преподает студентам первого курса. Я не впечатлена тем, кого ты знаешь, особенно если это связано с подлизыванием к боссу. Но в костюме ты – просто нокаут.

Они дружно переругиваются, и оба начинают расслабляться. Джек представляет себе, как укладывает Хейзел в постель, и с удивлением замечает, какими довольными вдруг стали его дети. Может быть, потому, что у них есть какой-то инстинкт, позволяющий распознавать добро?

Решено, что они совершат поездку в Уиттеринг, покинутый в день смерти отца Хейзел. Джек поработает на пляже, а она присмотрит за детьми. Как будто то, что Хейзел бросила их – всего лишь сон. Они собирают продукты для пикника, а когда все готово, едут к дому Хейзел, чтобы взять еще кое-что – ветровку и коврик, на котором можно посидеть. Светит солнце, и день обещает быть теплым.

Пляж песчаный и совсем не оживленный, и они расположились на нем: Джек с ноутбуком, дети с ведерками и лопатками. С помощью Хейзел они начинают строить замки из песка. Джек отгораживается от всего, даже от стройного тела Хейзел в облегающем бикини, и на целый час сосредоточивается на работе. Потом они устраивают пикник, и он по очереди играет в бадминтон со всеми, включая Хейзел, над которой насмехается даже Эми, настолько та плоха. Затем он опять работает, но уже с оглядкой на детей. Хейзел же загорает, закрыв глаза. Потом дети занимаются защитой своего песочного замка от наступающего прилива, а Джек и Хейзел целуются, и это похоже на сон.

– Джек, ты женатый человек с детьми, а я новичок. Я всю жизнь много работала, и у меня никогда не было времени на любовь. Все это для меня неожиданность, и мне приходится учиться с этим справляться. Я была в замешательстве, когда говорила о тебе все это. Ты прав, с Дэмиеном проверялись твои принципы, а не мои. Я не имею права тебя судить, но позволила своим чувствам к тебе повлиять на мои суждения. Я никогда ни к кому не испытывала таких чувств, и защищалась, говоря себе, что не должна доверять своим чувствам.

– Потом твоя жена рассказала, что она с тобой сделала, и все, о чем я могла думать, это какую же боль ты, должно быть, испытываешь – это как пытка. И мне стало плохо от мысли о том, что тебе больно, а я сделала все только хуже. Поверь, мне не потребовалось много времени, чтобы понять, кто плохо ведет себя. Я вижу, как ты относишься к своим детям – даже насколько терпеливо ты относишься к Кэролайн, несмотря на все, что она тебе сделала. В первую очередь ты думаешь о других и только после о себе. Я должна была понять свои чувства к тебе, но не могла в них признаться. А также не могла просто извиниться. Я тебя боялась, боялась того, что ты скажешь, боялась, что отвергнешь меня, боялась сделать что-то не то.

– Конечно, у меня и раньше были парни, но они никогда ничего не значили. Они подтверждали все, что я знала об отношениях – безумные, мазохистские, опасные и заканчивающиеся сплошным несчастьем. С тобой я – не в своей тарелке, и отвечала на это своими глупыми идеями о том, как себя вести, чтобы показать, что я могу за себя постоять и ни от кого не потерплю глупостей. Я не слушала и была слепа к тому, что происходило передо мной. Я сглупила.

– Послушай, Джек, давай перестанем валять дурака. Я вернулась только потому, что люблю тебя. Это чертовски неловкое чувство, потому что оно постоянно ставит меня в неловкое положение. И, возможно, я не смогла признаться самой себе, что люблю тебя. Неужели ты не видишь, как мне тяжело говорить тебе это, но я должна знать, что ты чувствуешь. Если тебя это смущает, и ты жалеешь, что встретил меня, так и скажи. Я не люблю неразбериху и хочу знать, где я.

Джек ошеломленно молчал, слушая это признание в любви, и ему пришлось быстро собираться с мыслями.

– Та роза, что ты мне подарила. Я столь же сентиментален, что и девятилетняя девочка Эми. Я вложу ее в свой экземпляр «Капитала», чтобы ее никто не нашел, и она останется у меня навечно.

Джек поцеловал ее и пальцем вытер слезы с ее щек.

– Ты – умная женщина. Ты знаешь, что я тебя люблю, но также знаешь, что я в замешательстве. Я не могу поверить, что мне повезло встретить тебя, но боюсь, что в том, что случилось с Кэролайн, есть и моя вина, и я не подхожу для того, чтобы тебя любить. И боюсь – и не без оснований – что это всего лишь сон, и что ты исчезнешь так же внезапно, как и появилась. Я все еще женат на Кэролайн, что кажется большим препятствием, я беспокоюсь о детях, беспокоюсь о своей работе и своих исследованиях, беспокоюсь, что сломаюсь под тяжестью всего этого бардака. Мне кажется, что сейчас не самое подходящее время для того, чтобы влюбляться. Но в этом случае у меня нет права голоса. Я опытнее тебя, я доверяю своим чувствам и знаю, что люблю тебя, и не могу быть счастливее. Я хочу прижать тебя к себе и никогда не отпускать.

Он выполняет свою угрозу, и они целуются и ласкают друг друга, пока не поднимают виноватые глаза, чтобы проверить, все ли в порядке с детьми. Замок из песка затоплен, вода у их ног. Дети перебрались в другое укрепление и яростно копают песок, чтобы укрепить стены от наводнения. Никогда еще солнце не светило так ярко, никогда еще море не выглядело настолько прекрасным, а золотой пляж – таким спокойным.

***

Причин для осторожности не было, ведь Кэролайн была одна, но звонить Дэмиену на домашний телефон все равно было как-то неправильно. Она решила предложить ему встретиться в Лондоне. Все лучше, чем проводить выходные в одиночестве.

– Дэм, это я, Кэролайн. Надеюсь, все идет хорошо. Что скажешь, если я приеду в Лондон в субботу или воскресенье? Мы могли бы сходить на шоу, перекусить, ну, ты знаешь, что. Что скажешь? Это то, чего мы всегда хотели.

Наступила пауза, прежде чем ее возлюбленный ответил.

– Послушай, Кэролайн, не думаю, что это хорошая идея. С тех пор, как мы разговаривали в последний раз я был очень занят. Угадай, чем? Я продержался неделю на новой работе, и меня снова настигло проклятие жены-изменщицы. Кто-то позвонил моему боссу и рассказал о причине моего ухода от прежнего работодателя. Даже прислал ему в качестве доказательства того, что я не подхожу для представления интересов моего нового прославленного работодателя, электронное письмо твоего мужа-засранца. Он сказал, что мой прием на работу отменен, поскольку я не указал в заявлении всю необходимую информацию. Выдал мне месячную зарплату и сказал, что мне повезло, что я ее получил. Так что, работы у меня нет. Я – на пособии, и у меня нет денег, чтобы разбрасываться на любовниц с высоким уровнем обслуживания. Лучше бы я нанял себе дешевую и веселую шлюшку.

– Это ужасно, Дэм. О, какой ужас.

Кэролайн изо всех сил пыталась приспособиться к такому неожиданному развитию событий.

– И готов поспорить, что твой дерьмовый муж – взломщик и хулиган – описался от восторга. Давай признаем, Кэролайн, ты – плохая новость. Ты – как тот неуклюжий простак в комедиях, что заходит в магазин и везде за ним остается хаос и разрушения.

– Послушай, Дэм, мне очень жаль, что так вышло. Что, если я еще раз попробую заставить Джека признаться в написании письма?

– Не издевайся надо мной. Зачем этому психопату помогать своей настолько любящей жене, особенно ради ее любовника? Попробуй хоть раз в жизни побыть умной.

– Да. Я пытаюсь сохранять позитивный настрой, и у меня есть отличная идея. Будет лучше, если ты приедешь сюда. Я буду готовить для тебя, и нам будет очень удобно. Не понадобится тратить деньги. У меня тоже неделя была напряженной, так что, нам обоим будет полезно посидеть дома и посмотреть несколько фильмов.

– Приехать к тебе домой? Ты думаешь, я глупец? Что, по-твоему, мы будем делать? Обниматься в твоей гостиной и слушать DVD? Ты говоришь так, словно я тебя не знаю, не знаю, что есть между нами. Мы окажемся в постели, вот что будет.

– У нас есть нечто большее, гораздо большее.

– Мы окажемся в постели, и твой психованный муж узнает об этом, придет за мной и вытащит меня из дома за яйца. А потом ты, наверное, будешь сидеть с ним и смеяться над этим.

– Джека здесь нет. Ему все равно, что здесь будет происходить, теперь, когда с ним дети. Будь со мной, и мы сделаем друг другу лучше. Не бойся, Дэм, у нас все получится.

– По правде говоря, Кэролайн, ты – не та, кого бы я выбрал, чтобы забрать меня, когда у меня что-то не получается. С каких это пор ты заботишься о ком-либо, кроме себя? Если ты и проявляешь доброту, то только потому, что тебе что-то нужно. Ты не из тех, кто предлагает поддержку. Я всегда считал, что твой муж, должно быть, святой, уколи терпит твои выкрутасы и внебрачные связи. Давай начистоту: ты хорошо трахаешься, и точка.

– Я не знала, что ты считаешь так, – сказала Кэролайн. – Хочешь сказать, что между нами никогда не было ничего, кроме секса?

– Сама знаешь, что не было. Остальное было с твоей стороны детской игрой – немного волнения, чтобы неделя прошла быстрее. Мы собрались вместе и трахались. Я не против – я этого хотел. Но тебе требовалось притворяться, будто это – нечто большее, что ты играешь роль некой куртизанки и думаешь, какая же ты умная актриса, счастливая до тех пор, пока я льстил тебе, как примадонне, и оплачивал счета.

– Какая же ты дешевка, Дэмиен.

– Дешево зато точно.

Некоторое время они молчали. Потом Кэролайн сказала:

– Хочешь сказать, что все кончено?

– Ты сама это сказала. Я – на мели, побежден, обманут, обанкрочен, кончен. Ничего более законченного быть не может. Это была глупая интрижка, и теперь мне нужно упростить свою жизнь. Нищета не очень сексуальна, и прямо сейчас я предпочел бы оказаться в постели с анакондой, чем иметь дело с твоими плотоядными замашками. Уходи с удовлетворением от осознания того, что ты затащила меня за собой в сточную канаву.

Кэролайн плакала до тех пор, пока не легла в постель – незамутненные слезы жалости к себе. Лежа в постели, она размышляла о том, насколько умно ей следовало бы отшить Дэмиена. В основном это были вариации на тему: Ты, ублюдок, позволил мне думать, что любишь меня, а сам все это время лгал. Но наедине с постелью, которую она так долго делила с Джеком, эти слова ставили ее в тупик. Вместо того чтобы с удовлетворением обвинять Дэмиена, она услышала, как Джек использует те же слова против нее. Это было неправдой: она всегда любила Джека, но то, что видел он, было предательством, и она услышала эхо своих собственных слов: Ты позволяла мне думать, что любишь меня, и все это время лгала.

На следующее утро она проснулась с энергией, необходимой для того, чтобы взять свою жизнь в руки. Написала перечень того, что должна исправить. Он получился длинным, но писать его было приятно. Первой проблемой в списке, потому что та была самой насущной, были деньги. Было очевидное решение проблемы бедности – продать дом и найти более дешевое жилье. Она поговорит с Джеком: он не собирается возвращаться, и у него нет причин возражать.

Потом – дети. Сейчас они с Джеком, но стоит ли отпускать их в школу в Брайтоне? Конечно, она бы хотела, чтобы они были с ней; она терпеть не могла оставаться одной; ненавидела, когда они были вдали от нее; и мама во всяком случае должна быть лучше. Но она знала, что они предпочитают быть с Джеком, и то, что им нужно – это его непоколебимый, надежный здравый смысл. В одиночку она с трудом справлялась с напряженным графиком: собрать их в школу, приготовить еду, уложить спать. Она испытывала стресс, вызывала ненужные конфликты и расстройства, особенно вечером, когда все они уставали. Они обвиняли ее в том, что она выгнала Джека, и были слишком малы, чтобы объяснить им истинное положение дел.

Отдых наступал лишь тогда, когда они были вместе с Джеком. Джек прав: она не имела права ставить свои потребности выше их. Про себя она отрицала это, но когда произносила вслух, то понимала, что с Джеком им лучше. Все думают о ней плохо, но она решила проявить мужество и поступить правильно: поехать в Брайтон и проинспектировать школы.

Следующая проблема – работа. Она терпеть не могла свою новую работу и была уверена, что все догадываются, что ее отодвинули на второй план. Коллеги, раньше ведущие себя пофигистично, теперь смело демонстрировали, что она потеряла свою власть, и открыто игнорировали ее требования. Она краснела, встречая кого-нибудь, кто, как ей казалось, знает о ее понижении, и представляла, что за ее спиной все сплетничают о ее положении. Потеря власти привела к потере уверенности в себе. Единственный выход – найти новую работу и начать все сначала, но ей хорошо платят за то, что она делает, и ей нужен каждый фунт, который она могла заработать. Только гордость заставляла ее каждый день ходить на работу.

Потом – Джек. Она с неохотой смирилась с тем, что он не вернется. Если бы не Хейзел, – думала она, – у нее был бы шанс привлечь его на свою сторону, ведь она потеряла Дэмиена. Но она знала Джека. Хейзел заманила его в ловушку, и у него нет ни малейшего шанса вырваться. Когда-нибудь, но не скоро, она будет оплакивать свой потерянный брак; сейчас же она не могла этого сделать, потому что ей было слишком больно признавать свою причастность к его разрушению. Тем не менее, она могла бороться за крупицу дружбы Джека и даже, со временем, вернуть его уважение. Она должна попытаться сделать это ради детей... и потому, что это имеет для нее значение.

И наконец, ей пришлось подвергнуть проверке себя – неудачницу со всех точек зрения. В выходные, после того как Дэмиен оттолкнул ее, она поехала за сотню миль на север, чтобы погостить у родителей. Те были рады ее видеть, выслушали ее рассказ и ни разу не покритиковали. Они спрашивали о Джеке и детях и изо всех сил старались скрыть свое разочарование тем, что не увидят их. Она сказала им, что спросит Джека, не смогут ли они приехать в Брайтон, чтобы навестить детей, и они с достоинством ее поблагодарили. Она провела выходные в постели, ела приготовленную мамой еду и, вернувшись домой, почувствовала себя немного лучше. Но все равно на нее навалилась тяжесть разочарования родителей, и она знала, что свои истинные чувства они скрывают, чтобы защитить и поддержать ее. Так поступают хорошие родители.

Несмотря ни на что, она продолжала верить, что поступила правильно. Ее ошибка – не в том, что она завела роман, а в том, что не смогла сохранить его в тайне, а когда тот был обнаружен, ей не хватило ума убедить Джека, что все должно идти своим чередом. Ее любовь к Дэмиену была искренней, несмотря на его грубый отказ от нее, и было бы трусостью пойти против природы и избегать рискованных действий. Она рискнула и осталась в проигрыше. Но это не доказывает ее неправоту и не позволят кому-либо говорить: «Она получила по заслугам».

Она взяла недельный отпуск и позвонила Джеку, чтобы сказать, что хочет побыть с детьми и посмотреть школы. Он был любезен, спросив, как у нее дела, не улучшилась ли ситуация с деньгами? Он предложил ей остановиться в его квартире с детьми, а он будет спать у Хейзел. Она с благодарностью согласилась, зная, что за его милосердие должна благодарить Хейзел.

Эта неделя превратилась в неделю странных ситуаций. Джек делал все возможное, чтобы помочь ей, стараясь предугадать неловкие ситуации и сделать так, чтобы ей было удобно. Сначала она думала, что он делает это ради того, чтобы заставить ее согласиться на развод, о котором он теперь говорил, или ради детей, но потом поняла, что он делает это ради Хейзел. Хотел показать своей возлюбленной, что может быть цивилизованным и милосердным и помогать женщине, попавшей в беду.

По вечерам Джек приходил на ужин, потому что дети требовали, чтобы родители были вместе. Они садились за стол, и Бен с Эми заставляли их говорить друг другу приятные слова. И они их говорили. Джек больше не вздрагивал, когда она подходила к нему, и при встрече они целовались в щеки. Он спросил о ее работе, и она рассказала ему о смене обязанностей, правда, не объясняя причину. Он рассказал о своих исследованиях и о шансах получить больше часов преподавания. Дети увлеченно слушали родителей, и ей было интересно, о чем они думают. Они знали, что Джек любит Хейзел, и, должно быть, понимали, что их родители никогда не смогут снова быть вместе. И она знала, что они также любят Хейзел, потому что постоянно говорят о ней. Их мир разрушен, и они должны думать, что ей будет приятно услышать, насколько замечательная Хейзел, что из этой катастрофы вышло что-то хорошее.

Они с Джеком договорились продать дом и поделить вырученные деньги. Обсудили вопрос о разводе и договорились о полюбовном соглашении, которое позволило бы свести к минимуму судебные издержки.

– Я сделаю это, потому что знаю, что ты этого хочешь, Джек. Я бы предпочла остаться с тобой в браке, и не только ради детей. Я бы подождала, чтобы понять, не сможем ли мы когда-либо снова быть вместе.

– Произошло слишком много всего. Яйцо обратно в скорлупу не засунешь, – ответил Джек.

Он приносил еду и вино для трапезы, предлагал, куда можно сводить детей, и спрашивал, как у нее дела. О Дэмиене не упоминалось. Ей хотелось сказать ему, что все кончено, но к чему? Джек не собирался возвращаться, и это только доставило бы ему удовлетворение от осознания того, что в конце концов он победил.

Они обсудили школы, и она посетила те, что были в списке, составленном ими вместе. И снова Джек оказался прав: в Брайтоне детям будет лучше.

Еще одна безумная сцена в безумной и странно счастливой неделе: она пригласила Хейзел прийти на вечерний ужин, и Джек играл с детьми, пока они с Хейзел помогали друг другу на кухне, разминая картофель, делая подливку и готовя еду. Она заметила, что Джек наблюдал за этим с легким недоумением, но все были довольны.

Хейзел, казалось, не испытывала ни гнева, ни ревности. Теперь Джек позволял Кэролайн целовать его и даже время от времени обнимал и сжимал ее руку. Он неловко усмехался, а Хейзел улыбалась, уверенная в его любви. Сидя за столом с бокалом вина и смеясь над рассказами своих детей, она поражалась иронии своего положения. Когда была влюблена в Дэмиена, она ожидала, что Джек примет ее любовника. Теперь же ситуация изменилась на противоположную. Ее любовник ушел, а ей приходимтся улыбаться и храбриться, глядя, как ее муж целует свою любовницу. Несмотря на все это, она получила удовольствие от ужина и снова пригласила Хейзел.

Конечно, она легла спать одна, и тогда ей не удалось избежать кошмара ревности и обиды. У нее отняли семью, и она осталась ни с чем. Другие – счастливы, а она – нет.

***

Дом был выставлен на продажу и продан почти сразу. Она раздала большую часть имущества, потому что Джек ничего не хотел, а то, что осталось, ей негде было хранить. Она планировала снимать квартиру, но в тот же момент уволилась с работы и уехала жить к родителям. Те приняли ее радушно, вернули ей детскую спальню и освободили еще одну комнату для детей, когда те приехали. Отец даже давал ей деньги на карманные расходы и оплачивал бензин, чтобы она могла забирать детей. Она снова оказалась там, где была пятнадцать лет назад, – выпускница школы, ожидающая поступления в университет, обиженно живущая со своими родителями, одинокая, бедная и не знающая, чего хочет от жизни.

От нечего делать она попыталась связаться с несколькими знакомыми по школе людьми, которые остались жить в этом районе. Теперь у них – большие дома, заставляющие чувствовать себя неполноценной мужья-корпоранты и полчища шумных детей. Лишь однажды она имела неосторожность рассказать об обстоятельствах разрыва своего брака, но была встречена таким непониманием, что больше об этом не упоминала.

Со временем она нашла работу в качестве помощника бухгалтера в бухгалтерской конторе. Это была утомительная и малооплачиваемая работа, но она избавляла от унижения брать карманные деньги у отца. Теперь в будни в течение семестра дети оставались с Джеком, а она навещала их или забирала в выходные. В середине семестра она привозила их домой к своим родителям и делала все возможное, чтобы создать для них уют, всегда чувствуя, что они предпочли бы оказаться на южном побережье, где пляж совсем рядом, а Джек и Хейзел создают веселый дом. В один прекрасный день Эми объявила, что она – веганка, и отказалась есть то, что приготовила ее бабушка. Это вызвало всеобщее замешательство, пока на следующий день Эми не дала понять, что, по ее мнению, курица и сыр допустимы.

Кэролайн все еще жила с родителями, когда дети перешли к новому учебному году, а Рождество уже прошло. Она впала в депрессивное состояние, когда одиночество, скука, бедность, отсутствие стимула на работе и усталость от долгих поездок за детьми в совокупности привели к тому, что она стала неспособна к позитивным действиям. Она знала, что реальная проблема заключается в том, что она прячется от своего будущего. Она терпела неудачи в своей жизни, и ей не хватало уверенности в том, что все можно исправить. Родители относились к ней так, будто у нее случился срыв, и не знали, что ей говорить, боясь усугубить ситуацию.

В конце концов, развод состоялся, и это был еще один плохой день. Она вышла из дома, чтобы защитить родителей от своих страданий.

Ирония ее новой жизни заключалась в том, что больше всего она ждала визитов в Брайтон. В пятницу после развода она поехала в Брайтон, но почти не видела Джека, потому что у него были вечерние занятия, и она поехала с детьми домой. Они ужинали, поздно вернувшись к ее родителям, когда Эми объявила:

– Папа и Хейзел женятся.

И до этого разговоров было не много, теперь же наступила тишина. Кэролайн заметила, что родители смотрят на нее, и в конце концов, смогла сказать:

– Они, наверное, очень счастливы, но я удивлена. Не знала, что Хейзел верит в брак.

– Это потому, что у нее будет ребенок, – объяснил Бен.

– Откуда ты это знаешь? – потребовала Кэролайн.

– Я слышала разговор Хейзел и папы. Надеюсь, что это значит, что ребенок будет моим настоящим братом, а не просто половиной.

Родители снова промолчали, глядя на нее, чтобы она сказала то, что нужно. Кэролайн сделала над собой усилие, чтобы собраться с мыслями.

– Все не так, Бен. Он – половина, потому что наша семья разделена на две части. Ты – наполовину моя семья, наполовину семья Джека и Хейзел.

– Значит, у меня две семьи: одна – здесь, другая – в Брайтоне?

Заткнись, Бен! – хотела крикнуть Кэролайн, но ее собственный голос тихо сказал ей одной: И у меня было два любовника. Два – это не дважды один, и теперь мне некого любить.

Кэролайн почувствовала, что на нее навалилась огромная тяжесть. Ее корыстная ложь рухнула, и она поняла, что натворила. Все, что она получила от связи с Дэмиеном, стоило ей всего, что у нее было: дома, работы, мужа. Она вернулась к тому, с чего начала, и ей нечем похвастаться за пятнадцать лет, прошедших между ними. У нее были дети, но – только половина их. Они обижены и смотрят на нее злыми, обвиняющими глазами. Они знают, что она прогнала их отца, и никогда не простят ее. Она посмотрела на лица сидящих за столом – все они это знают, только она одна не могла понять, что натворила.

– Ребенок может оказаться девочкой, – сказала Эми. – Если она только наполовину моя сестра, то может быть наполовину чьей-то еще. Я не возражаю.

Кэролайн поспешно вышла из-за стола и закрылась в своей комнате. Оставшись одна в постели, она проплакала всю ночь. Впервые она признала, что ей не просто не повезло, она ошиблась. Все, что она выиграла, – незначительно, как у азартного игрока, поставившего на чужой дом и выигравшего. Выиграв один раз, можно было лишь с большей уверенностью ожидать катастрофы. А выигрыш давал сиюминутный кайф, за который она расплачивается опустошением всей своей жизни.

На следующее утро Бен сидел с ней после завтрака, раздраженный и никак не мог решить, чем заняться.

– Мама, ты не против своего одиночества?

Она покачала головой.

– Хейзел и твоя подруга?

– Я думаю, она очень милая.

– Ты снова выйдешь замуж, как папа?

Она хотела сказать «нет», но вместо этого ответила:

– Я сделаю все возможное, чтобы ты как можно чаще видел нас с Джеком.

Она знала, что Бену легче принять Хейзел, чем если бы она познакомила его со своим парнем. А если бы у нее был партнер, она была бы уверена, что Джек не так охотно проводил бы с ней время – а ведь именно этого хотят дети. Ей было неприятно, но всякий раз, когда она предлагала детям сходить куда-нибудь за угощением, кто-нибудь из них, обычно Эми, говорил:

– А папе тоже можно?

Она говорила это даже тогда, когда знала, что он работает за две сотни миль от дома.

Еще одно беспокойство охватывало ее поздними вечерами. Дети ее любят, потому что она – их мать, но больше доверяют Хейзел. Именно Хейзел следит за тем, чтобы они не страдали, пока она – одна и вдали. Она их подвела, поэтому они вправе доверять Хейзел. Они научились любить Хейзел, и когда она состарится, будут навещать ее лишь по долгу службы. Бабушкой для их детей станет Хейзел.

Она стала причиной всего этого. Больше винить некого. И она тоже пострадала. Она больше никогда не может рассчитывать на отношения, основанные на взаимном доверии, на равенстве, когда каждый знает, что другой одновременно силен и слаб во всех отношениях, но в нужный момент не пожалеет сил, чтобы поступить правильно. Люди поступают плохо не из желания получить несправедливое преимущество перед другими, а потому, что видят жизнь через искажающую призму собственных интересов. Она никогда не доверит себя другим отношениям, потому что никогда не будет уверена в том, что сможет вести себя достойно.

Кэролайн не собиралась идти на свадьбу, сказав Джеку, что будет заниматься детьми, пока они с Хейзел будут в свадебном путешествии. Приглашение на свадьбу, когда оно пришло, стало приятным сюрпризом. Лучше быть там, чем оставаться одной. И она должна быть там – ради прошлого, ради Джека и ради своих детей.

Помимо того, что она приложила чрезмерные усилия к своей внешности, она никак не готовилась к этому дню. Ее главной задачей было сохранять спокойствие.

Мероприятие было скромным: гражданская церемония в ЗАГСе и прием в одном из залов университета. Присутствовали мать и сестры Хейзел, несколько ее коллег по работе, но со стороны Джека никого не было. Его родители умерли, а друзья не пережили его развода и смены работы. Кэролайн, циркулируя среди этих людей, у большинства из которых были причины не любить ее, подумала, что здесь она как единственный друг Джека. Это позволило ей немного меньше чувствовать себя призраком прошлого Рождества.

Она видела, как Джек целует свою новую невесту, и это было нормально, потому что этого ожидали, но на ступеньках у ЗАГСа, когда фотографировались, произошел неприятный момент. Сначала это показалось пародией – фотография, до мельчайших деталей имитирующая и высмеивающая фотографию ее собственной свадьбы с Джеком, которая вот уже десять лет висела на их каминной полке, – та же картина: фигуры на ступеньках, невеста в центре и сияет, жених, самодовольный от счастья, красивый, худой и неизменный. Здравый смысл подсказывал ей, что на снимке нет ничего подобного – все свадебные фотографии одинаково карикатурно изображают простое блаженство. Решив скрыть свое расстройство, она смахнула слезы.

Фотограф попросил подружек невесты и мальчика, несущего шлейф невесты, присоединиться к жениху и невесте, представив очередное видение из ночного кошмара. Все было знакомо и в то же время непохоже – ее семья, но не ее – сцена, которую она могла наблюдать, но от которой отгораживалась: ее сын, неузнаваемый в своем первом костюме и с зачесанными назад волосами, и ее дочь с лентами и цветами в волосах, в народном платье с оборками и подтяжками, с облегающим лифом и длинной, пышной юбкой. Разозлившись на свою слабость, она заплакала, с ее подбородка капали слезы. Когда Мими спросила, все ли у нее в порядке, она солгала, сказав, что слезы вызваны счастьем за детей и за Джека.

Ей пришлось оставаться до конца, без возможности выпить, потому что она была за рулем. Когда она не занималась детьми, то в основном оставалась одна или сидела с матерью Хейзел. Они легко болтали, говорили друг другу о том, насколько замечателен Джек и какую прекрасную пару он составляет с Хейзел. Она не была уверена, что мать Хейзел действительно понимает, кто она такая. Кроме восхищения Джеком, их объединяло то, что они здесь сами по себе, со своей печалью. Она держалась подальше от коллег Хейзел, чей вклад в знакомство с «бывшей женой Джека» заключался в ироническом фырканье «как странно» и «доверь Хейзел в нестандартных ситуациях». Джек немного посидел с ней, был добр и мягок, говорил, насколько замечательно она выглядит, благодарил за приезд и хвалил за то, как хорошо идут дела у детей.

– Ну как, Джек, второй раз? – спросила она, надеясь, что в ее голосе нет горечи.

– Хорошо, – честно ответил он. – Я выжил. Я жив и счастлив. У меня отличная работа. Дети счастливы. У меня прекрасная жена, беременная моим ребенком. Чего мне еще желать? Жаль, что у тебя все сложилось не так, как ты надеялась.

– Я совершала ошибки, и прошу прощения, что причинила столько боли. Если тебя это утешит, я сама страдала.

– Знаю. Оглядываться назад ничего не дает. Мы должны оставить то, что было, в прошлом. Дорожи тем, что у нас есть – Беном и Эми – и будь открыта тому, что приносит жизнь. Нет причин, по которым что-то замечательное не может случиться с тобой, как это случилось со мной.

– Разве ты не видишь? Именно открытость к жизни привела сюда Дэмиена. Мне нужно найти работу, а потом я буду вести простую жизнь – ходить на работу, как можно больше быть с детьми, заниматься собой. Может быть, я повзрослею. Надеюсь, что мы сможем подружиться, и я очень хочу увидеть твоего ребенка. Хочется думать, что лет через двадцать я разберусь в себе и стану пригодна к тому, чтобы стать чьей-то спутницей. А если мы еще и сможем полюбить друг друга, так это еще лучше.

– Я хочу сказать, что ты не должна терять надежду. Принимай жизнь такой, как она есть, один день за другим, но делай то, что нужно.

– Ты всегда был здравомыслящим, уравновешенным, Джек. Я так гордилась тобой, когда мы поженились. Я принимала все это как должное.

– Заткнись, Кэролайн. Я – не святой, и ты это знаешь. Забудь о прошлом и давай останемся друзьями.

Он был счастлив. Со счастливыми людьми невозможно иметь дело, они просто не видят трудностей.

В завершение любопытного дня дети легли спать в доме Хейзел, а Кэролайн сидела перед телевизором и смотрела свой любимый сериал. Хейзел пришла в голову идея, что Кэролайн должна остаться в доме с детьми, пока они будут в отъезде в свой медовый месяц. Это сэкономит деньги и будет полезно для детей. У Джека больше нет квартиры в университетском городке, и это снимает нагрузку с родителей Карлайн, которые любят своих внуков, но устали от того, что их подавленная и сердитая дочь постоянно остается с детьми на выходные дни.

Кэролайн требовалось время, чтобы расслабиться, прежде чем попытаться заснуть. Она не считала Хейзел ни соперницей, ни завоевательницей, но все равно чувствовала себя побежденной, находясь в доме, тем более что дети подчеркивали ее статус гостьи, ведя себя как дома. Они показали ей, где что находится, как включить отопление и как работает кофеварка – по последнему слову техники «от помола зерна – до чашки», как будто она сама не могла догадаться. И хотя ненавидела себя за это, она бродила по дому в поисках подсказок о новой жизни Джека и о том, чем она отличается от той, что была у них раньше. Может быть, он действительно предпочитал закваску белому хлебу все то время, что они жили вместе, а она об этом не знала, или он настолько любит Хейзел, что притворяется ради нее? А тапочки у входной двери – неужели это действительно Джек?

На следующий день она бросилась развлекать детей, и все они получили массу удовольствия. Они отправились на набережную, опробовали аттракционы и вернулись к сумасшедшему гольфу, чтобы Бен мог показать ей, насколько хорош он стал. У них с Эми не было никаких шансов. Ее дети были счастливы и рады быть с ней. Их жизнь была бы идеальной, если бы только она могла каким-то образом навсегда остаться с ними в их новом доме. А этого, как они все знали, никогда не будет.

Пока дети были в школе, она искала себе работу. Если удастся найти что-либо, что позволит ей оплачивать проживание, она сможет чаще видеться с детьми, встречать их вечером, отводить в школу, быть равноправным партнером в их жизни. Почти сразу же она нашла работу в нескольких милях от побережья, в городе Хоув. Ей предстояло стать менеджером отдела отгрузки в небольшой интернет-компании, поставляющей латунную фурнитуру для дверей, – не самая лучшая работа, но лучше, чем та, что у нее была. Они отчаянно нуждались в помощи, и договорилась начать работу в следующий понедельник, когда вернутся Джек и Хейзел. Впервые за долгое время она с оптимизмом смотрела в будущее.

На следующий день она нашла себе двухкомнатную квартиру. Та находилась над магазином на оживленной улице, и парковка была неудачной. Когда устроится, она сможет подыскать более подходящее жилье, а может быть, и купить его на деньги, оставшиеся от продажи дома. Это должно было случиться в ближайшее время, потому что Бен и Эми не могут долго жить в одной спальне.

Ее новая работа была тяжелой. У нее было мало общего с другими сотрудниками, но это было новое начало, и ни у кого на ее счет не было никаких предубеждений. Она ничего не знала о бизнесе, которым они занимались, но была полна решимости сделать его успешным. Несмотря на новизну работы, она нашла много полезного в своем опыте и вскоре решила, что может быть довольно хороша в этом деле. К концу первой недели у нее был длинный список улучшений, которые она хотела предложить своему начальнику. Было очень приятно вновь обрести ответственность и сотрудников, надеявшихся, что она сделает их жизнь лучше.

Теперь она могла участвовать в школьных делах и в течение недели оставлять детей на ночь. Внезапно жизнь стала более нормальной. Развлечений было немного, но работа и готовка пищи для детей стали для нее удовольствием, хотя раньше были рутиной.

У подъезда к школе Эми всегда была проблема с парковкой, и она втиснула машину в узкое пространство. Попытавшись выйти из машины, увидела, что загородила собой выход мужчине, сидевшем в машине рядом с ней. Она дала задний ход и вышла из машины, чтобы подождать свою дочь. Мужчина тоже вышел и улыбнулся ей, когда они стояли у ограждения по периметру школы.

– Как кормежка в зоопарке, – заметил он, глядя на нее. – Нет чтобы детей выпускали вовремя, не заставляя нас ждать.

– Я так тороплюсь, что только рада, что успеваю, – осторожно ответила она. Она поняла, что мужчина заинтересовался ей. Он был респектабельным, хорошо сложенным, в обычной, непритязательной манере и казался вдумчивым и тактичным, но она ничего не чувствовала – ни любопытства, ни желания бросить вызов и оказать влияние, как она помнила в первые дни с Дэмиеном. Было бы неплохо иметь компаньона – кого-то, с кем можно что-то делать и разговаривать. Но сложности, связанные с этим, пугали ее. Она не хотела брать на себя обязательства и в очередной раз показать себя неполноценной.

– Главное событие моего дня, – продолжал мужчина, – у школьных ворот встречаешь всех самых лучших людей. Это – момент спокойствия перед приходом детей, когда возможно все.

Он посмотрел на нее, и она натянуто улыбнулась. Он очень старается, – подумала она. – А мне на самом деле все равно. Что со мной такое?

Мужчина, должно быть, понял намек, потому что больше ничего не сказал. Потом вышла Эми и заговорила с маленькой девочкой, оказавшейся дочерью этого мужчины. Мужчина посмотрел на нее так, словно это доказывало, что они могут быть друзьями, но она улыбнулась и запрыгнула в машину. Казалось, она повредила что-то в глубине себя и потеряла способность общаться с другими. Но позже она уже не была столь уверена. Возможно, дело лишь в том, что она не встретила подходящего мужчину. Джек установил довольно высокие стандарты.

***

Уже после наступления срока родов Кэролайн позвонил Джек и попросил ее забрать детей, чтобы он мог отвезти Хейзел в больницу. Она помчалась на другой конец города за детьми и отвезла их в свою квартиру. В течение двадцати четырех часов не было никаких новостей, и она чувствовала такое же напряжение, как если бы это был ребенок ее дочери. Когда, в конце концов, зазвонил телефон, она позволила ответить Эми, и это была та новость, которую они так ждали. У Эми родился новый брат, которого назвали Оливер Грэм, в честь отца Хейзел. Кэролайн взяла трубку, чтобы проверить, все ли в порядке, и передать Джеку и Хейзел свои поздравления. Она была рада получить приглашение приехать в гости, как только захочет.

Они сразу же отправились в гости и застали Хейзел кормящей беззубого, лысого Оливера Грэма. Кэролайн присела рядом с ней на диванчик, а Хейзел отняла ребенка от груди, вытерла ему рот и передала ей. Его лицо скривилось от боли, и он готов был заплакать. Кэролайн взяла его под мышки, чтобы расправить живот, и он срыгнул, выражение его лица прояснилось. На руках у нее была миниатюрная версия Джека с суровым хмурым лицом – по крайней мере, так ей показалось. Баюкая ребенка на руках, она была спокойна так, как не была спокойна уже давно. Оливер Грэм взмахнул руками, и его ладонь обхватила ее указательный палец. Джек улыбался.

Рядом столпились Бен с Эми и с удивлением смотрели на своего маленького брата – их семья была в полном составе. Ее ошибки причинили вред всем, кто был ей дорог, – кроме Оливера Грэма, идеального во всех отношениях. Она должна стать смелой и перестать оглядываться назад. Жизнь ждет, когда она протянет руку помощи. Никогда не поздно начать все сначала, и на этот раз она знала, как все сделать правильно.

Конец