Часть II

Позже Диана вышла из своей спальни в несколько оживленном виде, хотя ее память обо всем, что произошло в доме Бренды и после, была несколько туманной. Джимми почувствовал облегчение. Хотя он и был польщен и взволнован тем, что рассказала ему мать в машине, но что он должен был делать с этим знанием? Поэтому он постарался провести этот вечер дома как обычно. Пока Шанель занималась в своей комнате, Джимми сидел на кухне и помогал матери готовить ужин.

После сна и душа Диана надела легкое летнее платье, которое облегало ее изгибы таким образом, что внимание сына было приковано не только к ее пышному телу, но и к приготовлению ужина. Бюстгальтера на ней не было, что было вполне обычным для нее дома, и она несколько раз замечала, как сын заглядывает в ее колышущееся декольте. Она ничего не говорила, но Джимми видел, как она краснеет каждый раз, когда ловит его взгляд.

Платье Дианы также было короче, чем все, что она носила вне дома, и Джимми чувствовал, что его сердце замирает каждый раз, когда ей приходилось поворачиваться или наклоняться. Он не мог решить, благословением или проклятием является наличие у него большой, кривой, сексуальной матери, так как во время их совместной работы его член находился в состоянии полуэрекции. В то же время, он должен был признать, что любил ее каким-то странным, необъяснимым образом. Она была красива и сексуальна, что ему нравилось больше всего, но в то же время она постоянно присутствовала в его жизни. Конечно, за эти годы она не раз сердилась на него, когда он вел себя как невежественный болван, но он никогда не сомневался в том, как сильно она его любит и посвящает ему свою жизнь.

Единственной женщиной, к которой он испытывал такую же привязанность, была его сестра. Будучи его старшей сестрой, Шанель была ему не только другом, но и направляющим влиянием, как его мать, но в своей собственной, более сестринской манере. Но теперь, когда Джимми стал хозяином дома, он чувствовал, как все их роли постепенно меняются местами. И почему-то это заставляло его относиться к матери и сестре иначе, чем в прежние времена.

Джимми обнаружил, что совершенно отвлекся, пока его мать наклонялась, чтобы проверить жаркое в духовке. Ее платье задралось почти до самой ее широкой, круглой задницы, и его член быстро налился жаром и вырос до своего полного размера. В шортах такую выпуклость было не спрятать. Он не мог не вспомнить, как раньше, когда они были у Бренды, блондинка сосала его возбужденный член, а он смотрел на свою мать в бикини, стоящую на улице. В конце концов, он пробормотал извинение, чтобы покинуть кухню, прежде чем Диана обернулась и увидела твердую выпуклость на его шортах.

"Я сообщу Шанель, что ужин скоро будет готов", - сказал он, уже выходя.

"Скажи ей, что еще двадцать минут", - позвала его мать.

Джимми не собирался идти в комнату сестры, пока не разберется со своей стойкой эрекцией. Если уж он не хотел, чтобы мать застала его в таком возбужденном состоянии, то уж точно не хотел, чтобы и сестра увидела его в таком виде. Но когда он поднимался по лестнице, его орган запульсировал, когда он вспомнил свою фантазию о том, что и мать, и сестра видят, как он погружает свою выдающуюся мужскую плоть в талантливый рот Бренды. Единственный способ привести мысли в порядок - это извергнуть из своих гиперактивных яиц еще один заряд. Только после этого он мог встретиться с сестрой и рассказать ей об ужине.

Предположив, что Шанель находится в своей комнате, Джимми сразу же прошел в ванную, не став интересоваться, почему дверь закрыта. Он был слишком возбужден, чтобы позволить элементарным деталям помешать разрядке, в которой он так нуждался. То, что он увидел, открыв дверь, парализовало его.

Шанель уже была там, голая, как в день своего рождения. Она прислонилась спиной к тумбе раковины, поставив одну ногу на пол, а другой упершись в сиденье унитаза. Одной рукой она яростно сжимала эрегированный сосок, а другой яростно теребила свою полностью выбритую киску. Джимми был потрясен, увидев сестру в таком состоянии, а пульсирующая твердость в его шортах мгновенно усилилась. Ее большие обнаженные сиськи колыхались в такт движениям ее тела. Ее кожа выглядела такой гладкой и чувственной, а все ее изгибы и валики образовывали классическую, хотя и несколько переразмеренную, форму смазливой секс-куклы. Но при этом ее тело было гораздо статней и крепче, чем у любой куклы. Ее брат был заворожен.

Сестра Джимми тяжело дышала и стонала, яростно впиваясь пальцами в свою киску. Она была настолько увлечена своим самоудовлетворением, что даже не заметила, что в дверях стоит ее брат. А он в это время был ошеломлен и не мог пошевелиться. Не успел он опомниться и тихонько отступить, как Шанель почувствовала движение воздуха из приоткрытой двери и поняла, что она уже не одна. Увидев в дверях брата с отвисшей челюстью, она вскрикнула.

"Джимми! Ты почему никогда не стучишь?" - закричала она, внезапно вытянув руки перед собой в тщетной попытке прикрыть свои сиськи и киску. Ее лицо покраснело от гнева, и она выбежала из комнаты мимо брата. Она выглядела такой расстроенной, какой Джимми ее еще никогда не видел. Она пробежала по коридору в свою спальню и захлопнула за собой дверь.

Джимми зашел в ванную и тихо закрыл дверь. Ему до смерти хотелось погладить свой бушующий член, но он чувствовал себя неловко из-за того, что его сестра была смущена. Джимми никогда не видел ее такой расстроенной, и вскоре его член уже успокоился и опустился. Он знал, что Шанель прячется в своей комнате и, скорее всего, не хочет, чтобы ее беспокоили, особенно он, но он не мог заставить себя оставить ее такой расстроенной. Его всегда беспокоило, когда с сестрой что-то было не так, а теперь он сам стал причиной. Он должен был все исправить.

Джимми вышел из ванной и тихонько постучал в дверь спальни сестры.

"Уходи", - сказала она изнутри.

Но Джимми не мог оставить сестру в таком расстроенном состоянии. Он тихонько открыл дверь и вошел. Шанель лежала на кровати, и когда брат вошел, она надулась и откатилась к стене, оказавшись к нему спиной. На ней была надета футболка большого размера, которая все еще немного обтягивала ее бюст и попу, и, перекатываясь, она, вероятно, не осознавала, какая часть ее большой красивой попы в форме сердца теперь открыта брату. Джимми приостановился, не в силах удержаться от восхитительного вида, но потом вспомнил, что он делал в ее комнате.

"Я же просила тебя уйти", - плаксиво сказала Шанель, не поворачиваясь к нему.

"Я просто хотел извиниться", - сказал он. "Я действительно не знал, что ты там. Наверное, я не подумал".

"Думаю, нет. Боже, я не могу поверить, что ты видел меня такой... такой... такой. Мне так стыдно".

"В этом нет ничего зазорного, сестренка, правда".

"Тебе легко говорить. Но ведь это не ты, знаешь ли, делал это".

Джимми присел на край кровати Шанель. Она не повернулась к нему лицом, но и не сказала, чтобы он уходил.

"Вполне могло быть", - сказал он сестре. "Я имею в виду... ты же не единственная, кто делает такие вещи".

"Я знаю." Она фыркнула, но голос стал немного спокойнее.

"Да, ты могла бы зайти ко мне вместо этого", - предложил он.

"За исключением того, что ты всегда запираешь дверь, когда дрочишь", - сказала она, почти хихикая.

Джимми был рад, что она успокоилась, но ему было интересно, как она узнала, что он дрочит в ванной. И, если уж на то пошло, откуда она знает, что он всегда запирает дверь?

"Думаю, ты просто забыл. Ничего страшного. Стыдиться нечего".

"Джиммииии, " сказала она тоскливо. "Ты не должен был этого видеть. Никто никогда не видел меня голой".

Ее брат был удивлен. Почти шокирован. "Серьезно?"

"Ты удивлен?".

"Да. Я просто подумал, что кто-то, наверное, уже видел тебя... эээ... голой".

"А вот и нет. Ты первый. Теперь ты счастлив?"

"Надеюсь, это не прозвучит плохо, Шанель, но да, в некотором роде это так".

"Боже мой, почему ты этому радуешься?"

"Потому что я вроде как рад, что стал первым, наверное. Не знаю", - неловко сказал он ей. "Я подумал, что тебя уже видел кто-нибудь другой. Ну, знаешь, какой-нибудь парень или что-то в этом роде".

"Ну никто не хочет смотреть на большую, жирную, голую корову", - ответила она, ее голос снова звучал расстроенно.

"Не говори так, Шанель. Ты красивая. Ты кривая и все такое, но говорить, что ты толстая, несправедливо. Я думаю, что ты потрясающе выглядишь голой".

Она замолчала на несколько минут, которые показались ей вечностью. Джимми тем временем рассматривал обнаженную часть великолепной попки сестры и заднюю поверхность ее толстых бедер. Его член уже начал набухать, возвращаясь в прежнее твердое состояние.

"Правда?" - наконец сказала она.

"Шанель, ты и мама, вы самые красивые девушки, которых я знаю. Ты намного красивее всех девочек, которых я знаю в школе".

"Джимми, ты всегда такой милый", - ворковала она, наконец, перевернувшись на спину, чтобы они могли смотреть друг на друга. "Думаю, это нормально, что ты видел меня голой. Но... ты не должен был видеть, как я ласкаю себя пальцами", - на последнем слове ее голос упал до шепота.

Джимми улыбнулся своей сестре. "Не сердись, сестренка, но это было... ну, это было очень горячо".

Шанель покраснела и хихикнула. "Извращенец!"

"Может быть, я попытаюсь поймать тебя на этом снова", - сказал Джимми, комично вздернув брови.

"Боже мой, какой ты урод", - засмеялась его сестра, очевидно, уже гораздо спокойнее относясь ко всему происходящему. Она села и обняла его. "Ты хороший брат, Джимми. Спасибо, что не заставляешь меня чувствовать себя странной или некрасивой. Хотела бы я найти такого парня, как ты".

"Ну, у тебя всегда есть я, сестренка. Кроме того, теперь я буду думать о тебе голой несколько недель".

Шанель хихикнула и еще крепче обняла брата. "Ты действительно извращенец. Но... Думаю, я не против, если ты это сделаешь".

Член Джимми потек по трусам. "Самая сексуальная сестра на свете", - тихо сказал он, обнимая ее так, что передняя часть его тела оказалась зажатой ее выдающимися сиськами.

"Оххх, Джимми", - вздохнула она. "Почему я никогда не могу на тебя злиться?"

"Потому что ты меня любишь?" - сказал он с наглой ухмылкой.

Шанель снова улыбнулась и покраснела, но на этот раз она выглядела счастливой. "Ты знаешь, что люблю, придурок. И ты тоже меня любишь".

"Конечно, я люблю тебя. Ты моя девочка", - говорил он ей, поглаживая ее милое личико и стараясь не отводить глаз, чтобы она не заметила невозможную выпуклость в его шортах.

В этот момент снизу позвонила мама. Ужин был готов, и им нужно было вставать и идти. Джимми бросился в свою комнату и быстро переоделся в футболку, которая лучше прикрывала переднюю часть его шорт. Между матерью и сестрой его член был как железный прут, и к тому времени, когда он спустился вниз, он был все еще тверд. Диана все еще была в своем летнем платье, а Шанель - в той же футболке, которую она надела, забежав в свою комнату.

"Вы там очень долго разговаривали", - заметила их мать. "Все в порядке?"

Диана с любопытством смотрела на сына и дочь. Шанель смотрела на брата так, как смотрит девушка на влюбленного парня. Их мать определенно заметила это.

"Да, все хорошо", - наконец ответила Шанель. "Джимми просто помог мне с одной проблемой".

Брат и сестра улыбнулись друг другу, и покраснели. Мать поняла, что между ними что-то произошло. В ней вспыхнула ревность, но тут же утихла, когда она увидела, как они искренне привязались друг к другу. Диана прекрасно понимала, насколько чувствительной и особенной была ее дочь. Это было почти то же самое, что смотреть на свою молодую версию. Она также знала, что Джимми всегда будет рядом с ней, несмотря ни на что. Он будет рядом с ними обоими.

"Тебе повезло, что у тебя такой хороший брат", - сказала Диана своей дочери. "Не всем сестрам так повезло, как тебе".

"О, я знаю", - ответила Шанель, ее голос был практически мурлыкающим. "Даже мои друзья так говорят".

"И такой хороший сын", - добавила Диана, улыбаясь ему через стол.

Член Джимми все еще пульсировал в шортах, когда он почувствовал, как босая нога сестры коснулась его ноги под столом. Пальцы ее ноги игриво покачивались на его коже. Он понимающе улыбнулся ей и поборол желание кончить в шорты прямо там, за столом. Если бы он это сделал, то, по крайней мере, никто из них никогда бы об этом не узнал. Его мать и сестра были так милы и внимательны к нему, но что бы они подумали, если бы узнали, что его любовь к ним была извращенной?

Он старался думать о Бренде, хотя и не испытывал к ней тех же чувств, что к матери и сестре. Тем не менее, Бренда была сексуальна и готова была дать ему то, что он хотел. Не помогло и то, что она дразнила его за то, что он подглядывал за Дианой и Шанель у ее бассейна, а когда она называла себя тетей Брендой, это только усугубляло ситуацию. К счастью для Джимми, потребности Бренды были такими же отчаянными, как и его, и ему не пришлось долго ждать, прежде чем она дала ему шанс освободиться.

Через некоторое время нога Шанель перестала игриво покачиваться на его ноге, но она продолжала прикасаться к нему. Джимми нравилось это прикосновение больше, чем следовало бы, но каждый раз, когда он смотрел на сестру, она застенчиво улыбалась ему, и он не мог удержаться от ответной улыбки. Не удержавшись, он протянул руку под стол и погладил голую ногу и ступню сестры. Ее кожа была такой теплой и шелковистой, что его эрекция стала еще больше и тверже. Он прекрасно понимал, что мать с любопытством смотрит на них обоих.

Когда ужин закончился, Джимми воспользовался возможностью уйти в свою комнату. Сейчас была очередь Шанель помогать матери убирать кухню после ужина, так что у него было немного свободного времени. Ему было приятно, что он сумел изменить настроение Шанель, и ему не могло не понравиться, как изменилось ее поведение после того, как он сказал ей, какой красивой и сексуальной он ее считает. Но его член пульсировал, требуя разрядки, а две женщины, которых он хотел больше всего, были теми, которых он никогда не сможет иметь. Ему нужно было извергнуть из себя огромную сливочную массу, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию.

Лежа на кровати, Джимми вынул свой огромный стержень из шорт и начал поглаживать его, выпуская длинный расслабляющий вздох. Он стал вспоминать, как Бренда отсасывала ему в тот день у себя дома. "Тетя Бренда", - тихонько хмыкнул он про себя. Ощущения от ее рта были потрясающими, но он начал думать о гладкой, влажной киске, которой она дразнила его и позже в своих текстовых сообщениях. Джимми уже несколько раз делал минет, но пока что минет Бренды был лучшим из них. И все же ему не терпелось впервые погрузить свой член в горячую, влажную киску.

Было так приятно гладить этот толстый, мясистый ствол и вспоминать бархатистое, влажное ощущение рта Бренды. То, как она называла себя тетей Брендой и дразнила его за то, что он уделяет внимание матери и сестре, разрушало все личные барьеры, мешавшие ему думать о инцесте. Неужели Бренда всерьез полагала, что его чувства к Диане и Шанель - это нормально? Так это или нет, но эти чувства глубоко сидели в нем и без ее поддразниваний.

Вскоре он вспомнил, как наблюдал за матерью через двери внутреннего дворика, а вскоре после этого вспомнил, как зашел к мастурбирующей сестре. Это было так неправильно - думать сейчас о матери и сестре, но его член пульсировал от желания их увидеть, он был как никогда велик и тверд. Джимми понял, что он уже не за горами, когда его телефон завибрировал от сообщения. Он проверил сообщение, но продолжал двигать рукой вверх и вниз по своему жезлу. Однако, когда он увидел имя Бренды на экране телефона, он прекратил поглаживания и проверил сообщение.

"Ты можешь выйти?" говорится в сообщении Бренды.

"Думаю, да".

"Я припарковалась в 50 метрах от вашего дома".

Джимми упаковал свой громоздкий член обратно в шорты и спрыгнул с кровати. Бренда появилась как нельзя более вовремя, но, поскольку мать и сестра еще не спали, он должен был тихонько спуститься вниз и выйти через черный ход, прежде чем они поймут, что его нет.

Бренда жеманно улыбнулась Джимми, когда он сел в ее внедорожник, стоявший у обочины на улице рядом с его домом. На ней была короткая юбка, обнажавшая толстые ноги почти до бедер, когда она садилась на свое место, и прозрачная блузка поверх белого спортивного бюстгальтера.

"Соскучился по мне, малыш?" - спросила она и тут же потянулась к ногам подростка, чтобы найти его уже твердый и набухший член. "О, наверное, да", - хихикнула она. "Ну, я тоже по тебе скучала. Я думаю об этом большом и горячем члене с тех пор, как ты сегодня ушла из моего дома".

"Я тоже думал о тебе", - сказал он. Это не было ложью, но в его жизни были две другие девушки, которые занимали его мысли гораздо больше. Просто они никогда не могли дать ему того, что могла дать Бренда.

"У меня мало времени, малыш, извини", - сказала она, убирая руку назад и выводя машину на улицу. "Я должна встретить мужа в аэропорту. Он прилетает на один из своих знаменитых двух с половиной дней дома, прежде чем ему снова придется уехать. Но мне так нужен этот большой член".

Бренда хорошо знала район, где живет Джимми. Он не знал, куда его ведет подруга матери, но она, похоже, знала, куда идет. Он не думал, что это очень далеко, и начал размышлять, будет ли она просто отсасывать ему, как раньше, или же он действительно собирается вставить свой член в ее киску. Любой из этих вариантов его вполне устраивал, хотя ему не терпелось впервые вонзить свой член в живую, влажную киску.

В нескольких кварталах от дома Джимми находился небольшой районный рынок, где Бренда заехала на стоянку, а затем проехала за здание, где их не было видно с улицы. Заглушив двигатель, она повернулась на своем сиденье к Джимми, задрав юбку и обнажив голую киску, не стесненную трусиками. Она провела пальцами по своим уже влажным половым губам.

"Разве это не лучше вблизи и наяву, чем просто на картинке, детка?" - ворковала она знойным голосом.

Член Джимми напрягся при виде того, как подруга его матери открыто ласкает пальцами свою щель. Он так сильно напрягался за этот день, что не мог больше терпеть. А то, что она трогала свою щель, сразу же заставило его вспомнить о том, как чуть раньше он застал сестру с пальцами в собственной киске. Он смотрел на киску Бренды, но думал о сестре, пока расстегивал шорты и доставал свой набухший член. Бренда улыбнулась и облизнула пухлые губки при виде его торчащего столбика плоти. Он обхватил свой раскаленный докрасна ствол и стал поглаживать его, наблюдая за тем, как пальцы Бренды играют с ее щелью.

"Твоя мама бы обзавидовалась, если бы узнала, что ты сейчас сидишь в моей машине с таким красивым членом наготове", - хмыкнула блондинка.

"Моя мама не такая", - сказал он, продолжая жадно разглядывать киску пожилой женщины.

Бренда засмеялась, но не перестала трогать свою киску. "О, да, это так", - сказала она. "Но и я тоже, и как бы мне ни нравилось смотреть, как ты играешь с этой великолепной штучкой, ты нужен мне прямо здесь и сейчас". Затем она засунула палец в свою дырочку, показывая возбужденному подростку, где именно ей нужен его член. "Принеси эту большую штуку к машине и хорошенько оттрахай тетю Бренду".

Джимми застонал, борясь с желанием не кончить от того, как возбужденный друг его матери разговаривал с ним. Он встал со своего места и обошел машину со стороны водителя, его твердый член выпирал из ширинки шорт. Бренда открыла свою дверь и повернулась, соскользнув со своего сиденья, но прислонившись к нему спиной. Не снимая юбки с бедер, она расстегнула блузку и натянула спортивный бюстгальтер на свои пышные сиськи.

"Я бы хотел сделать с тобой больше, детка, но сейчас мне просто нужно, чтобы ты трахнула меня своим большим, красивым членом. Мне действительно нужно поскорее добраться до аэропорта. Мой муж терпеть не может, когда я опаздываю".

Бренда уселась на край сиденья и поставила ноги на подножку, раздвинув бедра и выставив на обозрение свою розовую дырочку. Джимми придвинулся к ней вплотную и спустил шорты до щиколоток. Он не возражал против того, что она хотела только быстрого траха. Возможность наконец-то погрузить свой член в мокрую, желающую секса киску, заставила его отправиться на задание с единственной целью: трахнуть эту горячую, похотливую и замужнюю милфу так сильно и глубоко, как только он сможет.

Бренда избавила Джимми от лишних телодвижений, хотя задача была несложной, и он уже тысячу раз видел это на видео. Но ему было так приятно, когда она взяла его член в руки и поднесла к своей щели, несколько раз провела головкой по ее влажным половым губам, а затем сказала, чтобы он просто взял и вставил его внутрь.

"Не будь нежным, детка", - стонала она. "Просто сделай это глубоко и сильно, и не беспокойся о том, что кончишь внутрь меня. Накачай киску своей тети как следует".

Джимми не мог ничего поделать с тем, как ему нравился грязный рот Бренды, но все, что он мог сделать, это хрюкнуть в ответ, когда он впился головкой своего члена в губы ее скользкой пизды. Внезапно его охватило самое горячее, самое приятное чувство, которое он когда-либо знал, от горячей, влажной хватки дырочки блондинки, обхватившей его член. Он вогнал свой член еще глубже, желая погрузить каждый сантиметр своей пульсирующей кости в ее бархатную оболочку. Она громко застонала, явно наслаждаясь тем, как его жесткое мясо проникает в нее так же, как и он сам.

"Правильно, детка", - стонала она. "Дай тете Бренде этот большой, твердый член. Ооо, блядь, как же это приятно".

Она уперлась руками в противоположный край водительского сиденья, поддерживая себя, выгнув спину, чтобы выпятить сиськи и дать молодому любовнику легкий доступ к своей дырочке. Джимми сразу же начал входить в нее и одновременно потянулся к большим, вздымающимся сиськам Бренды. Он грубо ласкал ее подпрыгивающие дыньки и все сильнее и сильнее двигал бедрами, давая ей почувствовать небрежные влажные удары своего ствола.

"Оооо, блядь, детка, я знала, что этот твердый член будет приятен, но я не представляла, что он будет настолько приятен", - стонала Бренда. Затем она немного маньячно захихикала. "Ты в два раза больше моего мужа".

Джимми нравилось осознавать, что он трахает эту возбужденную, сексуально выглядящую, пухлую футбольную маму гораздо большим членом, чем у ее мужа. Это только подстегивало его трахать ее сильнее и делать более сильные удары. Ее гладкие, тяжелые сиськи были так хороши на ощупь, что он не мог удержаться и наклонился, чтобы пососать ее набухшие соски, продолжая накачивать ее хлюпающую киску мясистым подростковым членом.

Учитывая, как он был возбужден весь день и ночь, он был удивлен, что смог продержаться так долго, пока трахал свою первую киску, но он решил, что минет от Бренды, а также дрочка раньше, помогли ему продержаться дольше, чем обычно. Ему было приятно, что он может трахать горячую, взрослую женщину так хорошо, чтобы она задыхалась и стонала, как это делала Бренда. К счастью для Джимми, подруга его матери оказалась такой сексуальной женщиной, и она начала кончать еще до того, как он понял, что происходит.

"Охххх, Джимми, детка, да!" - кричала она. "Ты заставляешь тетю Бренду кончать! Этот большой, толстый, возбужденный член заставляет меня кончить!"

Джимми потерял контроль над собой в тот момент, когда почувствовал внутреннее возбуждение в ее хлюпающей дырочке. Он приподнялся и стал трахать ее еще сильнее, заставляя ее кульминацию все дольше и глубже проникать в ее дрожащее тело, пока он извергал горячий поток спермы в ее сочную пещерку. Глаза Бренды начали закатываться, словно она была под действием наркотиков, пока кульминация не прорвала ее тело и не заставила ее задыхаться так же сильно, как Джимми.

"О, малыш, я знала, что ты сможешь дать мне то, что мне нужно", - сказала Бренда, наконец, переведя дыхание.

Джимми улыбнулся ей, и они действительно целовались некоторое время, его руки обнимали ее все еще обнаженные сиськи, пока его обмякший член не выскочил из ее наполненной сливками дырочки. Затем Бренда проверила время на приборной панели своего автомобиля.

"Вот черт, я опоздаю". Она торопливо поправила одежду, прикрывая сиськи и киску, затем пристегнула ремень безопасности, закрывая дверь машины. "Извини, мне нужно спешить, детка. Я обещаю тебе все исправить, хорошо, любимый?"

Она быстро, но глубоко поцеловала его через открытое окно, затем объехала здание и выехала на улицу, оставив Джимми за магазином, пока он натягивал трусы и шорты.

Он заправил свой удовлетворенный член на место и пошел домой. Идти было не так далеко, но достаточно, чтобы несколько минут побыть одному и насладиться тем, что его первый настоящий трах удался. По дороге домой он шел энергичным шагом и вспоминал все те эротические ощущения, которые он испытал в тот день. Он глупо ухмылялся, вспоминая, как кончил в рот Бренде в начале дня, а затем в ее киску всего несколько минут назад. Когда муж садился в машину, ее дырочка уже была заполнена его свежей спермой, но, узнав, какая она на самом деле, он решил, что это возбудит ее на несколько часов.

Но еще больше его возбуждало воспоминание о том, как он наблюдал за большим, мягким телом своей матери, практически вываливающимся из бикини, пока Бренда сосала ему и дразнила его, что его возбуждает его собственная мама. Потом он подумал о том, как застал Шанель обнаженной и ласкающей себя пальцами. Сначала ему не понравилось, что это ее расстроило, но когда он заставил ее признать, как прекрасно она выглядит, ему показалось, что все это того стоило.

В голове подростка было столько всего, что, вернувшись к дому, он забыл о том, что нужно пробираться через черный ход, как он пробирался через него. Он просто вошел в дом и встретил удивленный взгляд матери.

"О, привет, милый. Я не знала, что ты куда-то ходил", - сказала Диана.

"Я просто прогулялся до рынка", - честно ответил он.

"Но ведь там всё уже закрыто", - скептически заметила его мать.

"Да, я это уже выяснил".

Если Диане и показалось это странным, она ничего не сказала. Тем временем Джимми понял, что от него пахнет киской и духами Бренды. Он изо всех сил старался держаться от матери на расстоянии, но она уже смотрела на него так, словно что-то было не так. В простой хлопчатобумажной ночной рубашке ее большие сиськи напряглись, когда она повернулась на диване, чтобы посмотреть на него. Так, как она сидела, подол рубашки почти не прикрывал ее большие гладкие ноги, и Джимми не мог не почувствовать покалывания по телу, несмотря на горячую струю, которую он только что изверг в киску Бренды.

"Наверное, я просто поднимусь и приму душ перед сном", - немного нервно сказал он.

"Душ - это хорошая идея", - неодобрительно нахмурившись, сказала его мать.

Джимми знал, что его развели. Он знал, что его мать чувствует запах духов и киски. Он попытался быстро ретироваться в сторону лестницы, но мать остановила его прежде, чем он успел дойти до конца.

"Эй, мистер. С каких это пор ты ложишься спать, не обняв свою маму и не поцеловав ее на ночь".

"О, я подумал, что сначала приму душ".

"Ну, ты довольно вонючий, но мамочка все равно хочет, чтобы ее обняли и поцеловали".

Диана встала с дивана, когда сын подошел к ней. Теперь он мог видеть, как напряглись ее соски, вмяв материал сорочки. Джимми не мог отделаться от желания почувствовать, как большие, сочные сиськи матери прижимаются к нему.

Мать и сын крепко обнялись, Диана подняла лицо и поцеловала его прямо в губы. Они долго держали поцелуй, их рты были слегка приоткрыты, но ни один из них еще не выглядел достаточно смелым, чтобы просунуть язык в рот другого. Джимми до смерти хотелось почувствовать, как язык его матери встречается с его языком, но они оба не решались. Это казалось таким простым и в то же время таким серьезным шагом. Это была большая черта, которую нужно было переступить.

"Хм, такими же духами пользуется Бренда", - заметила Диана, прервав поцелуй.

"Да, я вроде как столкнулся с ней на рынке", - уклончиво ответил Джимми. Но взгляд матери показал, что он ничуть ее не обманывает. От него все еще исходил резкий запах киски другой женщины.

"Похоже, мой мальчик уже мужчина", - сказала Диана, пресекая все попытки Джимми отрицать то, что, как она могла убедиться, произошло.

На самом деле это было облегчением. Джимми не любил лгать матери и проказничать. Он также не мог отрицать того восхищения, которое она, казалось, испытывала по отношению к нему, дипломатично признавая его сексуальный обряд. Бренда заставила его кончить, как из пожарного шланга, хотя он не мог не желать, чтобы вместо нее это сделала его мать. Но это было безумием. Какой бы ласковой ни была их семья, как он мог подумать о том, чтобы трахнуть собственную маму? Он не знал, что сказать, и просто поцеловал ее снова, на этот раз более коротко.

"Просто помни, что у тебя дома есть две женщины, которые любят тебя и которым нужен свой мужчина в доме", - немного критически добавила его мать. "И не позволяй своей сестре видеть тебя в таком виде. Она будет очень расстроена".

Джимми не смог скрыть выражение шока на своем лице. Мать серьезно посмотрела на него. "Не делай вид, что ты не знаешь, как она к тебе относится", - добавила Диана. "Она чувствительная девушка, и ей нужен человек, который хорошо к ней относится".

"Я знаю, мама. Я всегда буду заботиться о том, чтобы Шанель была счастлива и окружена заботой". Он не думал о том, как может быть воспринят его ответ, но он действительно имел в виду каждое слово. Сестра Джимми была единственным человеком в мире, которого он любил так же сильно, как мать, если не больше.

"Хорошо, детка. Тогда я знаю, что ты не дашь ей нюхать запах возбужденной пизды Бренды от всего твоего тела".

Диана сказала это почти без обиняков, но Джимми почувствовал, как его член подрагивает от шокирующих слов матери. В то же время он был застигнут врасплох. Мать коротко рассмеялась.

"Я знаю, что она моя подруга, но Бренда - шлюха, и я думаю, что ты это уже точно знаешь".

Джимми нервно рассмеялся. "Да, мам. Наверное, да. Но это ведь не так уж и плохо, правда?"

"Думаю, нет", - согласилась Диана. "И уж точно я не могу упрекнуть ее вкус в отношении мужчин". Затем она наклонилась к уху сына и прошептала. "Она позволила тебе кончить в нее?"

Вопрос матери грозил заставить недавно удовлетворенный член Джимми снова стать твердым. Он с трудом заставил себя говорить, поэтому просто кивнул в ответ. Диана язвительно улыбнулась.

"Она встречала Тома в аэропорту сегодня вечером, не так ли?"

"Да", - подтвердил Джимми.

Улыбка Дианы расширилась и превратилась в оскал. "А ты не думал, что она везет своего мужа домой из аэропорта со спермой моего драгоценного сына в своей киске?"

"О, мам. Эм... бля. Нет."

Диана хмыкнула и игриво похлопала сына по попке. "Ты можешь подумать об этом, пока принимаешь душ".

Джимми поднялся по лестнице и зашел в ванную. Он бросил одежду в корзину для белья и включил воду. Он пустил горячую воду, а затем зашел в закрытую стеклянную кабинку и взял мыло. Разговор с матерью заставил его о многом задуматься. Но день был знаменательным, и он чувствовал себя хорошо, зная, что этой ночью он точно будет спать как бревно.