ПИСЬМО ОТ АЛИСЫ

Послание от загадочной спутницы его по полузабытой неловкой прогулке источало лёгкий аромат сирени, жасмина и — почему-то — свежеразрезанной спелой дыни.

«Дорогой друг!»

Принц Уильям Эрнест Гарольд Тейлор отложил ненадолго бумажку, извлечённую им недавно из запечатанного конверта, отвёл от неё взгляд, задумавшись о делах настолько интимных, что, узнай о них ближнее его окружение, его бы ждал вечный позор, а то и лишение титула.

Знакомство с Алисой — сколь давно, сколь искромётно-мимолётно оно успело свершиться? Тем не менее, подобно падению метеора, расчерчивающего небо на две половины, событие это смогло разделить его жизнь на две части — «до» и «после».

Оно так и не нашло продолженья впоследствии, ему так и не удалось встретиться вновь с загадочной знакомою сэра Доджсона, по слухам, побывавшей когда-то в загадочном зыбком краю, именуемом то ли Страной Чудес, то ли Зазеркальем, а по её собственным словам, прожившей там значительную долю жизни. Но даже одна-единственная их встреча — продлившаяся, возможно, не более получаса? — смогла многое в нём изменить.

Его взгляды на стыд, например.

На нравственность.

Некоторого рода фантазии по знакомству с леди Алисой он в себе стал пробуждать всё чаще и чаще, словно бы приоткрыв невидимую заслонку. Иные же — с неловкостью отгонял, но они всё равно являлись ему вновь и вновь в ночных грёзах.

Глянув ещё раз на вступительные слова письма от Алисы — «дорогой друг» — он немного смущённо хмыкнул. Ему, если по правде, казалось, что отношения их с Алисой перешагнули грань дружбы, хотя он бы затруднился их истолковать однозначно.

Впрочем, он понимал, что в письме, которое, чего доброго, могут перехватить и прочесть, лучше использовать язык Эзопа?

«Во время нашего предыдущего деликатного разговора, состоявшегося после того, как нас познакомила очаровательная мисс Сэндерс, Вы выразили ряд пожеланий, хотя и не высказанных в ультимативной форме, но явно отражающих ряд скрытых томлений Вашей души. Я отнеслась к ним, боюсь, недостаточно бдительно ввиду легкомысленного настроения, но теперь, вспоминая их к вечеру снова и снова, не вижу причин, почему бы мне не помочь Вам».

Уильям слегка покраснел, вспоминая тот разговор, произошедший, к слову, без всякого ведома гувернантки, хоть и познакомившей их вправду незадолго до этого.

Пожалуй, леди Алиса сильно польстила ей, назвав эту строгую престарелую худощавую даму «очаровательной». Знать бы ещё, о каких его пожеланиях она ведёт речь?

«Я знакома давно с леди Джейн — известной Вам также как леди Дженни, хотя в толк до сих пор не возьму, с чего она взяла за привычку сокращать столь неказистым образом своё славное имя. Признаюсь, первоначально наше знакомство с ней не было столь давним и столь глубоким, но Вы же помните, что я сказала Вам некогда о природе времени?..»

Лёгкий румянец на щёках принца перешёл в пламя, готовое пожрать его кожу, а следом и волосы.

Она помянула те самые бесчестные грёзы, что некогда коварно в нём распалила, заставив его видеть в мечтаниях свой романтический идеал, прекрасную и невинную леди Дженни, за самыми скабрёзнейшими из занятий, а затем пробудив в нём и тягу к варварскому насилию над ней.

О да, под самый конец того безумного рандеву леди Алиса шепнула что-то о способах повлиять на неповторимую леди Джейн, изменить слегка её суть. В словах её звучало что-то о времени, о Стране Чудес, соприкасающейся с обычным миром в разных местах и веках.

Принц не понял толком её намёков — те звучали поверхностно как игривая шутка, при буквальном же понимании начиная выглядеть страшно. Не хочет ли сказать леди Алиса, что, подобно путешественнику из «Летнего сна», может в любой миг посетить прошлое?

Не только посетить, но и изменить?

Он сглотнул слюну.

К слову, он отказался тогда от кощунственного предложенья Алисы, пусть и не осознав вполне его смысл, хотя отказался с трудом. Но не сказать, чтобы грёзы его не возвращали Уильяма порой против воли к тому стыдному мигу.

«Я с огромнейшим удовольствием пошла навстречу Вашему невысказанному пожеланью, милорд, чего даже сама не могла ждать от себя. Леди Джейн была очень хорошенькой девочкой в детстве, невинной, наивной и солнечной, как Вы когда-то, мой друг. Кто знает, не потому ли мне так сладко было общаться с нею, встречаясь время от времени год за годом?..»

Принц Уильям почти что услышал опять её звонкий смех, почти что увидел вновь ведьмовское сияние её синих глаз, почти ощутил её ладонь у своего причинного места, — и застонал чуть заметно сквозь зубы.

Она издевалась над ним.

Прямо в этом письме, языком иносказаний и недомолвок, она давала ему понять, что развращала бесстыже юную леди Джейн, портила непорочный цветок её светлого детства, пользуясь своей странной властью над Временем.

Делала то же самое с нею годами, что за час сделала с ним?

«Вы, я думаю, представляете, к чему это привело, сэр Уильям. Наше общение... ах, оно освободило со временем полностью прекрасную девушку от внутренних зажимов и лишних стеснений, столь часто свойственных девушкам в нынешнюю эпоху.

Леди Дженни теперь в полной мере подобна образам из Ваших фантазий. Ну, помните, во время предыдущего нашего разговора Вы пытались примерить к ней робко некоторые романтические стереотипы?..»

Пальцы принца нечаянно вздрогнули, чуть не уронив листок на пол, он задышал учащённо. Всплыли позорные воспоминания из глубин его памяти, воспоминания о том, какой — и за какими занятиями — он представлял себе тогда по указке Алисы божественную леди Джейн.

Отдающейся грязному ублажению своей плоти едва ли не постоянно.

Предающейся этому даже в карете.

Грезящей при этом о гнусных, о самых распутных, о воистину невероятных вещах. О том, что она военная пленница, насилуемая солдафонами, о том, что она служанка, бичуемая плетьми, вынужденная выполнять все непристойные повеления развратного своего господина.

Нет, не может же быть, чтобы даже за годы Алиса смогла сделать леди Дженни такой?..

«Нет нужды говорить, что девушка эта рада встретить в Вас собрата по мыслям, духовного друга, разделяющего с ней некоторые самые потаённые её интимные чаянья. Я поведала ей кое-что о Вашем внутреннем мире — ах, надеюсь, милорд, Вы не будете строго меня за это судить. Леди Дженни была просто в неописуемом восторге и счастье, глаза её сияли как два бриллианта, губы дрожали, руки же... ах, право, не стоит поверять тексту столь деликатное?»

Зубы Уильяма отчаянно скрипнули, ему невольно представилась во всех деталях сцена, столь витиевато описанная явно смеющейся над ним синеглазой ведьмой.

Развращённая, вконец павшая, но не утратившая с виду ангельской чистоты леди Дженни. Видение светлого мира, павшее в склизкую грязь отчасти по его же вине.

По вине принца Уильяма.

Подумав об этом, он ощутил вдруг с некоторым смятением то, что по правде ощущал уже минуты две, ощутил окаменение плоти и давление гульфика где-то глубоко снизу. Получается, его втайне манит описанное Алисой, манит так же, как манило тогда, хочется даже вытянуть руку вниз, как он делал со вспышкой стыда уже не единожды, вспоминая то незапамятное свидание?

«Нет».

Ноги его сдвинулись под столом, раздвинулись и сдвинулись снова.

«Это предательство. Это измена дружбе».

Что-то внутри него задрожало, задёргалось, словно готовясь излиться огненной лавой. Принц Уильям закусил губу со всей мочи, впился пальцами в край бумаги, тщась успокоить дыхание.

Однако ведь прошлое и з м е н и л о с ь.

Или было с самого начала другим? Он не очень хорошо понимал, как работает вся эта эльфийская магия, не очень хорошо понимал, может ли меняться прошедшее.

Но, если синеглазая чародейка не лжёт, не хитрит, значит ли это, что теперь все события прошлого надо понимать по-иному? Что леди Дженни изначально являлась иной, не такой, какой он её себе представлял? И что он дружил изначально с прекрасным чистым видением, уже развращённым Алисой?..

Он застонал еле слышно.

«Нет просто слов, как ей захотелось Вас повидать, поговорить с Вами о секретах двух юных душ, поиграть с Вами в некоторые невинные игры. Жаль, ей мешают как границы великосветского этикета, так и, боюсь, недостаточное доверие к подруге своего детства».

Уильям моргнул, рука его, вцепившаяся теперь уже в край стола, расслабилась. Недостаточное доверие?

«Вы помните, сэр Уильям, какою Вашему вниманию предстала изначально возвышенная леди Джейн, какою Вы её видели и представляли? Вы бы и не поверили никогда, что она может нести в себе некоторые странные тайны.

Леди Джейн со своей стороны видит Вас точно так же. Не то чтобы она не доверяла моим словам насчёт Вас, но она не в силах перешагнуть некую незыблемую черту, некую грань, сделать первый шаг к раскрытию перед Вами».

Дыхание Уильяма постепенно замедлилось, следом расслабилось, он выпустил край стола. Ему почему-то стало чуть легче, стыд и противоправная похоть слегка отпустили.

Стало быть, леди Дженни не будет с ним обсуждать в дальнейшем вопросы его грязных фантазий, не будет затрагивать при следующих светских беседах эти скользкие темы.

Достаточно сносно.

Что же до остального — кто знает, не выдумала ли это просто Алиса за десяток минут? Описать многолетнее искушение проще, чем реально годами кого-либо искушать, пусть даже пользуясь при этом загадочными Чарами Времени. Она могла просто желать, чтобы принц Уильям теперь представлял леди Джейн развращённой, видел в уме её падшей, искренне считая её таковой во время всех будущих разговоров.

«Ей бы требовалось, чтобы Вы, именно Вы, сэр Уильям, как подобает носителю рыцарского достоинства, сделали первый шаг навстречу желаниям дамы».

Принц моргнул, бурно выдохнул, отчего пламя свечи заколебалось. Читал он это письмо, сунутое ему недавно служанкой, глубоким вечером, читал втайне от гувернантки.

«Я обещала ей, что Вы сделаете это».

Взгляд его вперился неподвижно в строки, плечи будто окаменели. Да, пожалуй, расслабился он рановато?..

«Помните, милорд, о том Вашем хобби, про которое Вы поведали мне во время предшествующего нашего разговора, о том хобби, которому Вы, по Вашим словам, предаётесь не менее раза в неделю?

Леди Дженни близки Ваши заветные думы и Ваши грёзы, она хотела бы Вас созерцать за полной самоотдачей, за отплытием в призрачный край миражей. Но мысль о прямом касании этих тем в разговоре смущает её, так же, как — я уверена — смущает безмерно и Вас».

Пальцы его, дрожавшие прежде, застыли, ладонь будто взмокла, принц ощутил, как по телу его проносится стужа и как встают медленно один за другим на голове его волосы.

Если верить этой проклятой колдунье, этой чуть ли не удочерённой эльфами лукавой насмешнице, то леди Джейн, прекрасная светлая Дженни, ведает о нём теперь даже это?..

«Если Вы рыцарь, покажите ей просто во время Вашей следующей встречи с ней то, чему предаётесь, покажите ей так, чтобы она могла своими собственными глазами воочию это увидеть. Если Вы тоже, мой друг, так уж вышло, не вполне доверяете мне, — покажите хоть скрытно, но так, чтобы она могла догадаться.

Особенно под конец?..

Она пригласит Вас на небольшой светский раут на этой неделе, гостей будет мало и очень скоро Вы с леди Джейн останетесь лишь вдвоём. Гувернантка зал тоже покинет — она добрейшее существо, не чета некоторым её сёстрам по призванию, она свято Вам доверяет заочно, трепеща перед королевской фамилией, я же подстроила так, что у неё совершенно внезапно возникнут неотложные дела дома».

Отбросив недочитанное письмо, уронив лицо в ладони, принц Уильям закрыл глаза. Версия, по которой леди Алиса всё это выдумала, просто чтобы выставить его в позорном наинелепейшем виде, казалась ему почему-то всё более убедительной.

Заниматься этим при леди Дженни.

В присутствии сияющего видения, в присутствии незапятнанной чистоты. Заниматься этим под светлым взглядом её хрустальных глаз.

Безумие!..

Протянув руку снова к письму, колеблясь, не выкинуть ли его в урну, принц ощутил неожиданно новую вспышку сомнений. Что, если Алиса всё-таки говорит правду? Получается, она — леди Дженни, ангел сияющей чистоты? — будет весь вечер ждать от него чего-то, что он вовсе не собирается выполнять?

«Я прошу Вас, чтобы Вы сделали это, милорд. Это Ваш первый и единственный шанс познать родственную душу, если Вы не сделаете этого, леди Джейн окончательно перестанет мне доверять, видя в своей давней подруге лишь коварную лгунью, а в Вас — не больше чем образ чистейшего паладина из старинных баллад. Вы же ведь не желаете этого, сэр Уильям?..»

На последней строчке письма Уильяму отчётливо ощутилось хихиканье.

Подписалась Алиса просто, не мудрствуя лукаво, титулованием «леди» и именем. Перечитывая письмо, ощущая невольно, как его снова охватывает окаменение между ног, он прижал край листка прямо к носу — и почувствовал снова слабый аромат дыни.

«Надо будет его уничтожить, — мелькнуло в уме Уильяма, он поймал себя на том, что в глубине души почти что жалеет об этом. — Эзопов язык Эзоповым языком, но сведения о планируемой встрече с дамой наедине — и даже без гувернантки — тоже могут скомпрометировать. Как меня, так и — даже куда как в более значительной степени — леди Джейн».

Принц сжёг его на свече.