Под крышей дома своего

Оставшиеся дни отдыха они провели без особых приключений: подъем, завтрак, море, обед, море, ужин, вечерняя прогулка, отбой.

Надька дуться на Антона перестала. Но гулять вдвоем, даже в магазин отказывалась напрочь. Дмитрий с Алёной, даже встречаясь, с ними не здоровались.

А через пару дней они поехали обратно. Увы, но путевка закончилась. Дома всё вернулось в свою обычную колею. Разве что родители стали немного по-другому относится друг к другу – раскованнее, нежнее. Чаще стали чмокаться по поводу и без повода. И каждую ночь и Антон, и Надька засыпали под скрип кровати из родительской комнаты, приглушенные стоны наслаждения матери и иногда громкие загадочные причмокивания.

Антон это воспринимал достаточно спокойно. А вот Надька бесилась. На пятый день «домашней жизни», когда родители уже ушли на работу, за завтраком она хмуро заявила:

— Не, ну так дальше нельзя. Они ж реально спать не дают! Я им сегодня выскажу!

— Не надо, Надь, - ответил Антон. – У предков вторая молодость, может, началась. А ты им весь кайф поломаешь. Ну, нафига жизнь осложнять?

— Ну, Тох, я их просто попрошу потише себя вести, - попробовала возразить Надька.

— Может, это у тебя недотрах говорит? – грубо пошутил он.

— Да пошел ты! – вызверилась сестра. – Зато у тебя... Когда к своим млядям пойдешь?

Антон вздохнул. Он уже пожалел, что признался сестре про своих женщин. А на работу ему надо было идти назавтра...

— Надь, - сказал он. – Ну, зачем ты так? Не психуй. В конце концов, у тебя Макс есть...

Надька вспыхнула и, громко хлопнув дверью, выскочила из кухни. Через полчаса Антон услышал, как хлопнула входная дверь – Надька куда-то умотала.

Она пришла часа через четыре. Ну, как пришла?.. В дверь позвонили. Антон открыл. За дверью стоял незнакомый рослый парень, который поддерживал зареванную и пьяную, совершенно в невменяемом состоянии Надьку, прислонившуюся к стене.

— Брат? – спросил он вместо приветствия.

— Ага, - ответил Антон. – А ты кто?

— Николай, брат её подруги Зойки, - кратко ответил тот. – Пришла, нажралась с моей сестренкой вхламину. Короче, с тебя «трёха» за такси.

— Не вопрос! – Антон отдал три рубля. Парень сразу пошел на выход, а Антон подхватил сестру и поволок её в комнату. Он положил её на кровать, стянул с неё джинсы. Следом за штанами потянулись трусы, обнажая стриженый лобок. Антон натянул их обратно. Стащил блузку, расстегнул и снял лифчик. Потом укрыл Надьку пледом.

Надька очухалась ближе к девяти вечера. Родители её не стали тревожить, оставив выяснение отношений на следующий день. Антон на их вопрос махнул рукой, типа, проблемы в личной жизни у неё, дескать, переживает.

Сестра тихонько сходила в туалет, потом в ванную, проскользнула к брату и вполголоса, чтобы не услышали в соседней комнате родители, поинтересовалась:

— Я как приехала?

— Тебя Николай притащил, - ответил Антон, отложив книгу. – Ты мне трешку должна за такси.

Надька кивнула, ушла.

Утром полвосьмого, как всегда, родители ушли на работу. Антон сварил себе пару сосисок на завтрак. Он работал на полставки, поэтому можно было особо не торопиться. На кухню зашла Надька.

— Ты что вчера учудила-то? – поинтересовался он.

— Отстань, - отмахнулась она.

— Головка бобо? – засмеялся брат.

— Ага, - Надька села за стол, уперлась локтями, спрятав лицо в ладони. – Как плохо-то!

Антон встал достал из аптечки 2 таблетки аспирина, плеснул в стакан воды.

— На, выпей. Поможет!

У Надьки опыта лечения похмелья не было. Она проглотила аспирин, запила водой. Пока брат завтракал, она уныло сидела за столом, уставившись в одну точку. Антон выпил чаю, помыл посуду за собой, собрался уходить, как Надька всхлипнула и заявила:

— Меня Максим бросил!

Антон повернулся к сестре:

— Это как?

— Я вчера к нему пришла домой, а у него эта белобрысая лахудра сидит!

Надька тихонько заскулила. Антон подсел к ней, обнял, прижал её голову к своей груди:

— Ну, ладно тебе. Ну, успокойся... Не стоит он тебя.

Надька только тихонько всхлипывала. Наконец Антон привел уж совсем с его точки зрения убойный аргумент:

— Да и хрен у него маленький. Сама говорила...

Надька оторвалась от него, посмотрела ему в глаза, вытерла слезу и буркнула:

— Я его любила! А он... Он...

Она вздохнула.

— Я к нему пришла, он открыл, а меня в квартиру не пускает! И тут она выходит. В коротком халатике, толстуха такая! Да еще и спрашивает «Это кто припёрся?»

Надька снова заревела.

— Ладно, успокойся! - Антон встал, погладил её по голове. – У тебя ещё таких, знаешь, сколько будет? Подумаешь...

Она крутанула головой, освобождаясь от его руки, вскочила:

— Все вы мужики козлы!

И убежала из кухни. Антон услышал, как хлопнула дверь комнаты, щелкнула щеколда.

— Ну и фиг с тобой! – подумал он, собираясь на работу.

На завод он пришел ближе к одиннадцати. С удивлением обнаружил, что радиоузел закрыт. Пожал плечами. Такое на его памяти было впервые.

Как правило, ключи от кабинетов заводоуправления хранились на проходной, в кабинете охранника. Второй экземпляр, конечно, был у Людмилы Михайловны. Антон сходил на проходную. Ключ ему выдали без всяких проблем и вопросов.

Что в операторской, что в студии царило запустение. На столе (рабочем месте Антона), где стоял разобранный усилитель, лежал стандартный лист бумаги с надписью карандашом «У меня отпуск! До 15 августа! Не скучай!»

— Понятно, - вслух произнес Антон. До 15 августа было еще три недели. Антон опустился на диван. Работать, что-либо делать не хотелось совершенно. Он протянул руку, взял со стола журнал – видимо, их оставила начальница – то ли забыла, то ли положила для него. Нехотя пролистал несколько страниц и усмехнулся. Всё-таки оставила для него. Журнал был «летний» - фото девушек в вызывающих купальниках, красивом белье... Член стал набухать. Сразу вспомнилась Людмила Михайловна. В чулках. Стоящая раком. Он сунул руку в карман, нащупал член, помял его немного. Член поднялся да так, что стало больно. Антон встал, расстегнул брюки...

Кайф спугнула резкая трель телефонного звонка. Антон выдохнул, застегнул пуговицу на брюках, взял трубку:

— Ты вышел? – вместо приветствия услышал он голос секретаря парткома.

— Здравствуйте, Мария Исааковна, - ответил он. – Да, вышел. Сегодня первый день вот.

— Наконец-то! Зайди немедленно!

Антон вздохнул. Денёк начинался, скорее продолжался нге так, как хотелось бы...

Он одел рабочий синий халат, сунул в карман традиционные отвертку и плоскогубцы и пошел.

В приемной никого не было. Антон подошел к двери кабинета Шмыгловской, постучал, приоткрыл.

— Заходи, заходи наконец! – услышал он сердитый голос Марии Исааковны.

— Здравствуйте, - Антон встал у двери.

— Что встал? Садись!

Мария Исааковна выглядела даже не сердитой, а озлобленной.

— Как отдохнул? – её голос сочился неприкрытой злостью. – Нормально?

Антон пожал плечами.

— Ничего вроде.

— Ладно, - Шмыгловская несколько раз вздохнула, пытаясь успокоиться. – Телевизор можешь починить?

Она ткнула рукой в сторону цветного «Рубина», стоявшего в углу на тумбочке:

— Он на гарантии. Но в гарантийном ателье, куда его отвозили, сказали, что все мастера в отпусках. Поэтому будет готов только к сентябрю, не раньше.

— У нас тоже все в отпусках, - продолжила Шмыгловская. – Даже Валя ушла, меня не дожидаясь! Ну, так что, справишься?

Антон пожал плечами.

— Попробую...

— Пробовать не надо! Надо починить.

— Не знаю, - улыбнулся он. – Такие я еще не ремонтировал.

Шмыгловская махнула рукой.

— Делай!

— Ладно...

Антон включил телевизор. Звук был. Изображения не было. Вместо этого экран покрывался мерцающей рябью. Парень осторожно отодвинул тумбочку, зашел сзади. Открутил винты, освободив пару из них от пластилина (гарантийной печати). Снял крышку. Внешних повреждений на платах и деталях он не обнаружил.

— Надо смотреть, - задумчиво ответил он. – А схема есть?

Он это произнес совершенно на автомате, ну откуда могла быть схема телевизора на предприятии? Однако Мария Исааковна его удивила:

— Представь себе, есть!

Она встала, подошла к нему, присела перед тумбочкой, открыла дверцу. Порылась внутри, вытащила пакет из оберточной серой бумаги, взглянула на него.

Антон стоял за тумбочкой, возвышаясь над ней. Так получилось, что почти вся роскошная упругая грудь секретаря парткома, едва удерживаемая тесным бюстгальтером, в вырезе полупрозрачной белой блузы оказалась перед ним. Разве что сосков не было видно. Антон затаил дух, не в силах отвести взгляда.

Мария Исааковна смотрела на него снизу вверх, сначала не понимая, что это он вдруг так застыл? Потом поняла, покраснела, быстро вскочила и... неожиданно засмеялась. Громко, раскатисто, заразительно. Антон смутился, покраснел, отвернулся.

Мария Исааковна упала в кресло рядом с тумбочкой, скрестила ноги, чтобы скрыть от его глаз трусики под тесной узкой юбкой, и, улыбаясь, игриво поинтересовалась:

— Что, студент, покраснел-то? Понравилось?

Антон пробурчал что-то невыразительное, скрываясь за телевизором. Поднял руку, забрал пакет со схемами. Он сел на корточки, прячась за массивным корпусом телевизора, развернул схемы. Их было три штуки. Рассматривая по очереди их, он нет-нет да и бросал взгляд на Шмыгловскую и тут же смущенно опускал – та не сводила с него глаз. Наконец она не выдержала, рывком встала, поправляя юбку, задравшуюся выше колен (кресло чересчур было глубоким!), заявила:

— Ладно! Не буду тебе мешать. Схожу чаю попью в буфет.

И пояснила:

— Валентина моя в отпуск ушла. Ни чаю заварить, ни кофе сварить. Увы!

Она вышла из кабинета. Антон посмотрел ей вслед. Брюки спереди топорщились. Член стоял мачтой. Он всё-таки успел разглядеть светлый треугольничек нижнего белья у неё под юбкой, прежде чем она успела её одернуть. Треугольничек был с ажурной окантовкой... Парень вздохнул. Роскошная женщина!

Антон вдруг поймал себя на мысли, что еще ни с одной женщиной он так. .. не терялся что ли, не приходил в такое состояние замешательства, не смущался. И это несмотря на достаточно немалое количество женщин, с которыми он успел переспать, включая даже мать. Он даже разозлился на себя за это смущение. Разозлился и решил быть понаглее. В конце концов, что она ему может сделать? С работы выгонит? И всё?

Через полчаса дверь открылась. Мария Исааковна вихрем ворвалась в кабинет – что поделать, темперамент из неё так и пёр!

— Ну, что, студент, разобрался?

Антон опять непроизвольно покраснел, промямлил что-то типа «ну почти...» и снова уткнулся в схему, водя по ней пальцем. В принципе причину найти было несложно. Более того, он на 90 % был уверен в неисправности. Но – она... Она... Мария Исааковна просто вводила его в ступор.

Он выдрал из пазов плату, в которой находилась неисправная по его мнению микросхема, отвечающая за развертку изображения, выпрямился.

— Мария Исааковна! Я, в принципе, нашел неисправную детальку, но перепаять её, заменить смогу только дома. Такая вряд ли найдется на складе предприятия.

Мария Исааковна улыбнулась, словно поощряя его, ответила:

— Ну, тогда иди домой, работай. Завтра сделаешь.

— Сделаю, - согласился он. Он по-быстрому прикрутил заднюю крышку к корпусу телевизора, подвинул тумбочку на место, попрощался и ушел.

Шмыгловская озадаченно посмотрела ему вслед. Она не могла понять, что это вдруг на неё нашло? Откуда вдруг появилось такое озорное настроение? С чего бы это?

Антон дошел до операторской, скинул халат, уныло посмотрел на стопку журналов. Разглядывать их уже не было настроения. Прежде, чем уйти домой (разрешение же было получено), он взял трубку телефона, набрал рабочий номер отца:

— Бать, это я! Нужна микросхема 6П17Ц для телевизора «Рубин» на выходной канал изображения...

Домой он добрался в районе двух часов пополудни. Разумеется, родители были еще на работе. Дома сидела одна Надька, мрачная до невозможности – в зале, на диване перед телевизором, по которому шел то ли «Сельский час», то ли «Вести с полей». Она подняла глаза на Антона, вставшего в проеме двери, и буркнула:

— Чего уставился?

Антон пожал плечами, ушел на кухню разогревать обед. Через минуту на кухню заявилась Надька в длинной футболке чуть ли не до колен. Она села прямо перед ним, положив локти на стол, упираясь ладонями в подбородок.

— Что хотела? – теперь уже поинтересовался Антон.

— Трахаться! – откровенно ответила Надька. – Я хочу трахаться!

— Ну, а я при чём здесь? – он пожал плечами. – Найди себе дружка. У тебя с этим проблемы что ли?

Надька нахмурилась и сжала губы в нитку.

— Я не хочу дружка, я просто хочу трахаться!

— В смысле? – не понял Антон.

— Тох! – взмолилась Надька. – Выеби меня, пожалуйста! А?

От этого заявления от неожиданности Антон даже упал задницей на стул.

— С ума не сходи, Надюха! Ты чего? С дуба рухнула?

— Тошка! – Надька пододвинулась к нему, взяла его за руку. – Трахаться хочется, прям скулы сводит! А мужики вокруг такие козлы... Блин, шаг вправо, шаг влево, тут же всем всё известно. Язык что помело... Никому нельзя довериться. Тош, ну, пожалуйста!.. Мы ж с тобой уже...

— Нет, Надь, так нельзя! – попробовал возразить Антон. – На юге – это было на юге. Случайно. Ты ж сестра мне в конце концов. Родная!

Возражал он как-то неуверенно, и Надька это сразу просекла. Она прижалась к нему всем телом и заныла, как в далеком детстве:

— Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...

Антон почувствовал, что у неё под футболкой ничего нет – ни лифчика, ни трусов. Ощутил через тонкую ткань жар её тела.

— А пошло оно всё к черту! – мелькнула мысль. Он всосался в её губы, запуская свой язык ей в рот. Она стащила с него штаны вместе с трусами... В таком состоянии, буквально прилипнув друг к другу, они кое-как доковыляли до Антохиной комнаты, упали на неё, причём Антон оказался сверху. Он рывком задрал сестре футболку, и вдруг неожиданно даже для себя прижался лицом к её голому лобку, упираясь языком в клитор.

Надька застонала, стала извиваться, но освободиться не пыталась. Антон яростно ласкал клитор языком, запустил сначала один, потом другой палец ей во влагалище. Вытащил, потом снова вставил. Еще раз. Еще... Влагалище давно уже пустило сок. Пальцы двигались без всякого труда. При этому Антон не забывал ласкать клитор.

Надька уже не стонала. Она рычала, визжала почти во весь голос. Потом вдруг вытянулась и замерла, прохрипев «Стой!». Антон тоже замер, словно по команде из детской игры «замри-отомри». Пальцы оставались во влагалище, а язык прижимал клитор.

Так они пролежали несколько несколько минут. Надька обмякла, расслабилась. Антон оторвался от её лобка, вытащил пальцы из влагалища, зачем-то понюхал их. Запах был пряный и неожиданно приятный. «Не то, что у Вики из библиотеки!» - вдруг вспомнил он.

Он лег рядом. Надька лежала в сладкой истоме и не шевелилась.

— Хочешь, я тебе отсосу с проглотом? – вдруг спросила она, не открывая глаз и не поворачиваясь. – Или в жопу дам? Всё, что хочешь, Тошка... Всё, что попросишь.

Она открыла глаза, легла на бок, повернувшись к нему. Он тоже повернулся к ней.

— А что ты разозлилась тогда? – поинтересовался он.

— Когда ты маман в задницу трахнул? – уточнила она.

— Ага.

Надька смутилась, даже вроде чуточку покраснела, закрыла лицо ладошками:

— Веришь, нет? От ревности. Даже завидовать ей начала. Тоже захотела, что бы ты меня так...

— А сейчас? – Антон улыбнулся.

— И сейчас хочу. Но хочу больше обычно. Нормально.

— Ну, тогда давай? – предложил он. – Раком?

— Давай!

Она встала на кровать на колени, упёрлась локтями, оттопыривая задницу. Антон полюбовался – вид был изумительный.

— А ты красивая... - сказал он.

— Давай же! – она нетерпеливо крутанула попкой.

Он встал на колени сзади, осторожно ввел член на всю длину.

— Боже мой, как здорово! – охнула она.

Он вытащил член, воткнул снова – неспеша, медленно, наслаждаясь ощущениями. Потом движения его стали всё быстрее и быстрее. Надька стала постанывать, приседать. Внезапно она охнула и почти легла. Он застыл, не вытаскивая члена, лег ей на спину, ухватил за грудь. Надька замычала что-то невразумительное.

Она выпрямилась, встала в туже коленно-локтевую позицию.

— Продолжай! – потребовала она. – Только в меня не кончай.

Через минуту он почувствовал приближение оргазма. Ноги ослабели, волна кайфа поднялась к животу.

— Кончаю! – простонал он, поспешно выдергивая член. Сперма толчками вылетела, падая ей на спину. Первая струя достала аж до самых волос.

— Кайф! – он повалился на спину рядом с сестрой. Надька развернулась к нему, наклонилась и вдруг всосала член почти до самого корня. От такой приятной неожиданности член выдал еще одну порцию спермы, которую она добросовестно сглотнула. Выпустила член, облизала его от головки до корня. Осторожно лизнула обмякшие яички.

Потом поднялась к нему и легла рядом.

— Тош, - просительно сказала она. – Ну, хотя бы раз в неделю мы с тобой будем... А?

Он вздохнул.

— Тошенька, ну, пожалуйста, - заныла Надька. – Ты там со своими девчонками... Я понимаю. Чесслово, не буду ревновать. Ну, хотя бы разик в неделю. Вот как сейчас. А?

Он прижал голову сестры к своей груди. Его охватила непонятная нежность.

— Конечно, Надюшка-игрушка... - он называл её так ласково в детстве. И её было приятно это прозвище.

— Ура! Ура! Ура!

Она привстала на локтях, чмокнула его в губы, слегка потрепала за вялый поникший член. Вскочила с кровати, направилась к двери, обернулась:

— Имей ввиду! Моё предложение насчет попки в силе... Всегда!