Медовый месяц пролетел как один день.

Утром понедельника меня вызывали на ковёр.

— Ну, Дима, порезвился, теперь займись делом, — похлопал по плечу гендиректор. — Поедешь принимать продукцию у поставщика. Фирме нужна прибыль, тебе тоже деньги не помешают.

Я собрался возразить, потому что приёмка подразумевала сопровождение всей партии, то есть полгода как минимум мне сидеть вдали от молодой жены. Поставщик находился в одной из бывших союзных республик, которая к концу девяностых сохранила производство и низкие для нас цены. А ездить на выходные за тысячу вёрст, да ещё с пересадкой в их столице, выходило более чем накладно.

— Кроме тебя послать некого. Не тушуйся. Раз в две или три недели у тебя будет оплаченный проезд, чтобы супруга не забыла, — не дал мне и рта открыть генеральный. — Фирма квартиру сняла. На улице Гоголя. Сам знаешь, центр города, не какие-то там ебеня. Однокомнатная, но зачем тебе больше?

Ну, если так... И если учесть, что на командировочные шеф не поскупился, условия приемлемые.

...Я покрутился в конторе поставщика, глянул документы, обустроился на рабочем месте и позвонил хозяйке квартиры. Договорились встретиться через час.

Однокомнатная в старом кирпичном доме. Второй этаж, совмещённый санузел, квазиевроремонт, телефон. И стерильная чистота. Очень даже прилично для провинции. Хозяйка лет тридцати трёх — тридцати пяти, миловидная рыжая особа с хорошими формами и лёгким местечковым акцентом. Врач городской больницы. Врачи — не самый высокооплачиваемый народ, так что деньги за квартиру для неё явно не лишние.

Она подсказала, где поблизости купить хорошие продукты и всё, что может понадобиться «такому солидному молодому человеку», как удобней ездить до конторы поставщика, известного на всю республику завода. Попили чайку с местными сладостями, и она собралась уходить.

— Дмитрий Олегович, пожалуйста, не водите сюда... э-э-э... женщин, — была её просьба на прощание.

— Что вы, Алла Евсеевна, какие женщины! Я месяц назад женился...

Она улыбнулась и вышла.

Два дня спустя поднимаюсь вечером на этаж. Под дверью сидит на ступеньках девчонка.

Увидев меня, она вскочила.

— Здравствуйте, вы Дмитрий Олегович?

— Здравствуйте, девушка. С какой целью интересуетесь?

— Меня мама прислала.

Видимо, я слишком широко раскрыл рот от удивления, потому что девчонка уточнила:

— Алла Евсеевна...

А, ну да, похожа на маму — такая же рыжая. Не то, чтобы я подумал нехорошее, но не спросить не мог:

— Это зачем?

— Мама сказала, чтобы я два раза в неделю делала вам в квартире уборку.

— У меня чисто... Я сам умею подметать и даже посуду мыть. Строгие родители всему научили.

— Дмитрий Олегович, мне через полгорода ехать пришлось...

Аргумент был весомый.

— Заходи, э-э-э? — я вопросительно посмотрел на неё.

— Евгения.

Девчонка сразу принялась за дело. За час успела навести блеск на всё. Я, по правде сказать, не ожидал. Думал, помашет для вида веником, повозит тряпкой по полкам и столам, а она старалась, не пропустила ни пылинки.

От денег девушка решительно отказалась. Отпускать её хотя бы без чашки кофе было непорядочно.

— Женя, тебе, наверно, есть чем заняться вечерами, — предположил я, подавая угощение. — Нет необходимости вылизывать квартиру так часто. Давай сократим число уборок хотя бы вдвое. И приходи в любое время, не нужно меня дожидаться.

— Вы не понимаете! Во-первых, у мамы пунктик такой, ей надо, чтобы всё сверкало, чтобы чашечку кофе можно было выпить даже в туалете! — девчонка повела рукой с чашкой и хихикнула. — Во-вторых, мама запретила находиться в квартире в ваше отсутствие. Могу только вечером, после занятий, когда вы вернулись с работы. Мой колледж отсюда в двух кварталах.

Ничего себе! Мне доводилось пожить на съёмных квартирах, но такого уважительного отношения к личной жизни квартиранта не встречал ни разу.

— У тебя очень хорошая мама! Передавай ей моё спасибо и восхищение, — не удержался я. — Когда придёшь в следующий раз?

— Она самая лучшая! Передам. Лучше всего в пятницу.

— Договорились. Короткий день, приходи на час раньше, чем сегодня. Сможешь?

Пока Женя обувалась в крохотной прихожей, где двоим ещё не очень тесно, но троим уже не уместиться, я полюбовался её упругой попкой и сразу заскучал о покинутой жене. Кажется, девчонка заметила оттопыривший брюки признак тоски, потому что порозовела и выскочила за дверь.

В пятницу Евгения, конечно, пришла. По окончании процесса уборки, когда пили кофе, она похвалила меня за аккуратность.

— Мне некогда устраивать беспорядок. Только ночую здесь... — оправдался я за противоестественную чистоту.

Ввиду раннего времени решили выпить ещё по чашечке. Женя рассказала, что квартирка осталась от деда с бабкой. Они уехали давно, когда Женечка ходила в детсад.

— Почему вы остались? Папа отказался?

— Отказалась мама. Сказала, что не хочет служить в армии. А папа уехал...

...В следующий визит Женя разоткровенничалась о личной жизни, о том, что парни в колледже все дебилы и обормоты — на уме только одно: потискать за жопу, полапать сиськи и, если получится, присунуть. Но она не такая, она не хочет, как мама...

— Что как мама?

— Рожать в восемнадцать лет! — возмущённо фыркнула девчонка и хлопнула ладошкой по столу: — Я вообще выйду замуж девственницей.

— Это твоё дело, — пожал плечами я. — Но позиция заслуживает уважения. Моя жена поступила так же. Теперь это редкость. Только... — я запнулся: стоит ли об этом? Но всё же сказал: — Только она была совсем неумелая.

Женя спросила, глядя в сторону:

— Что, готовить не умела?

— Не только...

— Вы её научили? Я тоже совсем неумелая, но готовлю хорошо. А научиться хотелось бы, — выдала она. И вдруг вскочила, порозовела и засуетилась: — Ой, засиделась я! Пора бежать!..

А потом началось...

Придя в очередной раз, Женя сняла длинный плащ и оказалась в коротком расклешенном платье. Я хорошо рассмотрел, какого цвета на ней трусики. Не потому, что очень интересовался, а потому, что платье их не прикрывало при наклонах, поворотах и порхании девчонки по стремянке, когда она вытирала пыль на верхних полках и на шкафу. Хочешь не хочешь, а движущиеся тела привлекают внимание — такими нас сделала эволюция. Она же сделала так, что длительное воздержание положительно влияет на эрекцию, а женский глаз на неё наводится моментально. На эрекцию, я имею в виду...

В итоге вышло, что традиционный кофе пришлось отложить из-за того, что Женя обратилась ко мне с просьбой.

— Только обещайте, что не примете меня за сумасшедшую! — потребовала она весьма нерешительным тоном.

— Да чтоб меня разорвало! — не зная, к чему девчонка клонит, я ответил как бы и не всерьёз, а как бы и да.

— Вы шутите, Дмитрий Олегович, я меня прямо трясёт... — она замялась, не решаясь изложить суть просьбы.

Что же у неё на уме, коли ей в такой степени не до шуток? Может, попросит кого-нибудь пришить? Пришлось показать свою взрослость:

— Женя, не размазывай кисель по столу, говори. Я уже убедился, ты умная и приличная девушка.

— Дмитрий Олегович... — она покраснела, набрала воздуха и выпалила: — Научите меня сексу! Я никому не скажу! Честно!

Блять, вот только этого мне не хватало в чужой стране! У меня даже стояк пропал. Ладно бы её мамаша решила воспользоваться оголодавшим мужиком. Я бы и не раздумывал: Алла Евсеевна дамочка аппетитная, мне сразу понравилась. А эта пигалица...

— Ты серьёзно? Сколько тебе, Женя?

— Паспорт показать? — девчонка полезла в рюкзачок.

Ох, как же они умеют нами манипулировать!

— Не надо. Паспорт штука интимная, кому попало не показывают, — отмахнулся я, решив, если что, не доводить дело до логического завершения. Хоть она и клялась, что выйдет замуж девственной, но вдруг эта клятва — до первого оргазма? Разве их, целок, поймёшь? — Итак, с чего начнём? Предлагаю начать с теории...

Женя перебила:

— Если вы про тычинки и пестики, то это я знаю. Я и остальное знаю, — она запнулась на секунду, — про члены и влагалища. У мамы полно книг по медицине. И журналы разные видела... В журналах ведь не только...

Я попытался поймать её ускользающий взгляд:

— Что «не только»?

— Там... там девушкам письки лижут! — решилась Женя. — Вы лижете своей жене? — встретившись со мной глазами, рубанула она. — Вот и я хочу попробовать!

Ай, да девчонка! Единым махом расставила все точки над «Ё»! Да как эффектно! Я снова ощутил скачок напряжения в штанах. И не успел замаскировать.

Не зря пятью минутами раньше я отвесил Жене комплимент. Заметив стояк, она сообразила, что принципиальных возражений у меня нет, и пошла ва-банк:

— Я готовилась, когда собиралась к вам, но лучше схожу в ванную. Можно?

— Женечка, у тебя есть парень, который мог бы это сделать? — выложил я последний козырь в надежде вывернуться из сомнительной ситуации. Но козырь не сыграл.

— Что вы, Дмитрий Олегович! У нас мальчишки такие тёмные, для них это западло! Провинция! Половина вообще из деревни... Они про таких, знаете, как говорят? Пиздолиз!.. А взрослые... Город слишком маленький!

Девушка подхватила рюкзачок и побежала в ванную. А я остался со стоячим членом и при сомнительном титуле, весь в раздумьях, как и где устроить Евгении первый в её жизни куни. Экзотика вроде стола или подоконника не годится, рановато. Лучший вариант для начинающих — классический, поэтому я сменил постельное бельё и разделся до пояса. Сверху, а не то, что вы подумали! Не зря ведь говорится: без нужды не вынимай, без победы не вкладывай! Вряд ли девчонка испугается торчащего колом члена. А если, наоборот, заведётся, забудет о клятве? И тогда на мне вся ответственность за её целку. На кой мне такие победы? Нет уж, лучше перебдеть, чем обосраться!

Женя вернулась в платье. Но без колготок. Увидела постель, перевела взгляд на меня —сначала ниже пояса, потом выше и, наконец, в глаза.

— Ничего себе! — выдохнула она.— Мне раздеться?

Что именно «ничего себе», я не понял: то ли мой торс мастера спорта по гимнастике, то ли вытянувшийся во весь дарованный природой рост член. Во всяком случае, брюки на мне убедили «ученицу», что я хоть и не железный, но покушаться на её девственность не намерен. Pacta sunt servanda!

— Как хочешь, но, боюсь, одежда нам помешает, — намекнул я, — особенно трусики. Ты ведь их надела?

Женя фыркнула и попросила:

— Задёрните шторы, пожалуйста. И отвернитесь, я стесняюсь...

Шторы были не очень плотные, в комнате намного темнее не стало: конец мая, до захода солнца далеко. Напротив, правда, пятиэтажка пялится на меня рядами окон. Для наблюдателя с биноклем — не расстояние. И пустой двор между домами, только на лавочке сидит плечистый парень с сигаретой.

Когда я обернулся, девчонка лежала, до подбородка укрытая одеялом.

— Ну вот, — разочарованно протянул я, — забаррикадировалась. А кто хотел научиться сексу? Кто хотел куни?

— Я не хотела куни, я хотела, чтобы вы мне письку полизали...

Она что, такая неосведомлённая или прикидывается? Я взялся за верхний край одеяла, но Женя руку оттолкнула и указала глазами на ноги:

— Нет-нет! А там можно, — и потянула одеяло на голову.

Ну точно, лежит в трусах! И кожа вся в мурашках. И ноги плотно сжаты. Трудно поверить, что именно она собирается «учиться сексу». От лёгкого прикосновения к колену Женя резко дёрнула ногой и вцепилась в трусики. Начни я урок с поцелуя коленки, как намеревался, сидел бы уже с разбитыми губами. Пришлось убрать руки и слегка отодвинуться.

Сижу неподвижно. Молчу. Проходит минута, другая. Из-под одеяла доносится глухое:

— Извините... Я испугалась... Больше не буду! — и рука от трусов отцепилась. Но осталась поблизости.

Подпустив в голос недовольства, я спросил:

— Думаешь, легко лизать письку через трусы?

Девчонка хихикнула. И немножко расслабилась.

— Не брыкайся больше, ладно? — я осторожно погладил голень, потом коленку, бедро... Не доходя до обтянутого тканью холмика, перебрался на другую ногу. Двумя ладонями поднялся по внутренней стороне бёдер почти до самого верха. Поцеловал коленку, другую. Из-под одеяла послышался прерывистый вздох. Поднял ножку вертикально и поцеловал нежную кожу подколенной ямки, провёл по ней языком. Повторил операцию на другой ножке.

Опаньки! Сквозь тонкую ткань проступило пятнышко влаги, а к запаху детского мыла добавился аромат возбуждения. Девчонка глубоко задышала. В ванной детского мыла нет... Принесла с собой? Солидная подготовка, ничего не скажешь.

Стулья надо ковать, пока они горячи, а трусы надо снимать, пока девушка возбуждена. Вот уже и попку приподнимает, и ножки разъехались в стороны.

Я прошёлся серией поцелуев от колена до паха, подцепил пальцами резинку трусиков. Потянул без фанатизма и спешки. Сантиметр за сантиметром трусики поползли вниз, обнажая густые рыжие кудряшки. Едва только ткань соскользнула с попки, девичьи бёдра сомкнулись...

— По... подождите... сейчас... Я стесняюсь!

Ох, и нахера ж я связался с целкой?! Учитель выискался... Но не выгонять же её с урока!

Когда мы общими усилиями обеспечили снятие с тела трусиков, и Женя заняла позицию, нужную для лизания письки, она была абсолютно сухая! О недавней течке напоминал лишь едва уловимый аромат, исходящий от тёплого междуножья.

Рыжие заросли смотрелись эффектно. Несмотря на то, что я привык к аккуратно выбритым губкам, эрекция усилилась, хотя, казалось бы, куда уж больше?

Со стороны выглядели мы, надо думать, презабавно: из-под одеяла торчит голая половина девушки с раздвинутыми коленями, над которой нависла голая половина мужчины, упакованного с противоположного конца в оттопыренные членом брюки.

Сухими пальцами по сухим губкам — нет, не вариант. Тем более, что меня просили не лапать письку, а полизать. Я проехался языком по шелковистой коже бедра и остановился, когда угол рта защекотали мягкие волосики. Повторил этот маршрут ещё пару раз, задерживаясь у самого входа в девчачью сокровищницу. Приём сработал: напряжённые мышцы бёдер обмякли, повеяло знакомым духом. А ну-ка, ещё разок! Прошёлся по другой ножке, и на финише в мои губы ткнулась мохнатая, мокрая, тёплая, мягкая плоть: ученица проявила прилежание и инициативу. Я развёл пошире её бёдра. Открылся милый, трогательный вид: розовая блестящая внутренность раковинки на фоне огненно-рыжих кудряшек, потемневших от влаги! Лепестки малых губ набухли и распрямились. Проведя кончиком языка между ними, я почувствовал вкус девичьего нектара, напоминающий фисташки. И поцеловал, втянув губами, остренький клитор. Женя вздрогнула, прижала мою голову руками, и не отпускала до тех пор, пока не кончила подряд несколько раз, причитая под одеялом: «Мамочка... Ещё... Мамочка... Ещё...Не могу больше... Ещё!.. Всё-ё-ё!..»

После серии оргазмов, когда Женечка снова стала воспринимать действительность и даже сбросила одеяло, я сказал:

— Сейчас все девушки носят бритые губки. Или депилированные, кому как нравится. А некоторые и вовсе ходят с голым лобком. И при сексе снимают лифчики. Или надевают кружевные, прозрачные такие...

— Да? У меня нет прозрачного... А кто их бреет?

— Как кто? Парикмахер, конечно, — серьёзным тоном объяснил я. Но, увидев её округлившиеся глаза, рассмеялся: — Шучу, Женечка. Сами, всё сами. Хотя, есть специальные салоны. А моя жена любит, когда это делаю я.

— Не уверена, что мне понравилось бы... Но то, как вы целовали мою письку!.. Я никогда так не кончала... Язык и губы — это так нежно... А можно мне ещё?

— Конечно, можно, Женечка! Звонка ещё не было, урок продолжается...

«Звонок прозвенел», когда мои губы и язык напрочь отказались повиноваться. Примерно через час.

Женя оделась, причесала рыжие локоны. Посмотрела на моё блестящее от девичьих соков лицо, перевела взгляд на член, оттопыривший брюки.

— Дмитрий Олегович... Можно... мне?..

— Что именно, Женечка?

— Потрогать его. Можно?

— Даже нужно, Женя! Потому что без этого твой первый урок будет неполным.

Девчонка расстегнула ремень, вжикнула молнией и сдёрнула брюки. А с трусами дело застопорилось: резинка зацепилась за негнущийся стержень. Холодные пальцы забрались внутрь, оттянули резинку и прижали член к животу. Трусы упали.

Затаив дыхание, Женя обеими руками обхватила ствол и потянула шкурку вниз...

Блять! Из меня неожиданно ударил такой могучий фонтан, что петергофский Самсон пересох бы от зависти! Сперма хлестала девчонке в лицо, ложилась на волосы, обильными струями покрывала платье! Я так скоропостижно и так много не кончал даже в шестнадцать лет!

Растерянная Женя замерла, держась за член, пока фонтан не иссяк. Она захотела что-то сказать, попыталась вытереть сперму с губ тыльной стороной ладони, но только добавила к имеющейся на лице ту, что натекла на руку. Тогда она просто облизнулась.

— Ничего себе! — в её голосе слышалось восхищение. — Вот это салют!

Мне ничего не оставалось, как подтвердить:

— В честь первого в твоей жизни куни!

— Ой! А я вся в этой... в этом... Ой, и платье!..

Если с лицом и волосами ей удалось справиться под душем, то с платьем мы намучились. Несмотря на все ухищрения, следы на синей ткани читались отчётливо. Ещё и пахли! Но я не стал спрашивать, как она намерена отмазываться перед мамой.

Кофе мы, конечно, выпили. Традиция! Женя собралась домой.

— Женечка, поздно уже. Давай, провожу, — предложил я, проклиная своё приличное воспитание.

— Не надо, Дмитрий Олегович. Меня Боря проводит.

— Какой Боря?

— Ну, он считает себя моим парнем... Вон он, на лавочке сидит, — Женя махнула рукой в сторону окна.

Видимо, она что-то прочла на моём лице, потому что вздохнула:

— А что такого? Это же он считает, не я. У меня могут быть дела в дедушкиной квартире? Ну, вот!

Она ушла, попрощавшись до вторника. В окно я наблюдал, как парень вскочил с лавки и пошёл навстречу Жене. Она взяла его под руку и стала что-то оживлённо рассказывать. Надеюсь, не про свой первый урок...

*) Pacta sunt servanda - договоры должны соблюдаться (лат.)