После массажа простаты прошла неделя, но слова Людмилы о том, как мужики стонали от её рук, не давали мне покоя. Я хотела чего-то нового — пьяная смелость с дня рождения осталась во мне. Вечером, после трёх рюмок вина, я решилась.

— Артём… — начала я, пьяно хихикая, сидя на диване. — Давай… поиграем?

— Поиграем? — усмехнулся он, придвигаясь. — Во что, пьяная моя?

— В… доктора, — буркнула я, краснея. — Я… уролог… как Людмила… а ты… пациент мой…

Он засмеялся, но глаза загорелись:

— Нина… ты… серьёзно? Ну… давай, доктор…

— Иди… в спальню, — хихикнула я, толкая его. — Осмотр будет…

Я надела старый белый халат из шкафа — больничный, чуть пожелтевший, с потёртыми пуговицами, пахнущий стерильностью прошлых лет. Он висел на мне свободно, но подчёркивал грудь — тяжёлую, с тёмными ореолами, проступающими сквозь тонкую ткань свитера, и широкие бёдра, обтянутые брюками под халатом. Я распустила седые волосы, обычно собранные в пучок, и они упали на плечи, делая меня строже, как врача из старых фильмов.

В спальне — узкая кровать, старое одеяло, флакон масла на комоде — Артём сел на край кровати, как на кушетку, слегка разведя ноги, будто в кабинете. Я пьяно щурилась, держа флакон в руках.

— Раздевайтесь, пациент… полностью… — сказала я, хихикая, и он стянул штаны и трусы, обнажая тело — худое, с тёмными волосками на груди, ягодицы крепкие, член уже твёрдый от игры.

— Ложитесь… на живот, — скомандовала я, и он послушался, подложив подушку под бёдра, как на настоящей кушетке, ягодицы приподнялись, тёплые и упругие. Я капнула масло — лавандовый запах разлился по комнате, — согрела пальцы и раздвинула ему ягодицы, чувствуя их жар под ладонями.

— Так… — начала я, пьяно хихикая, — сейчас… доктор осмотрит… простату вашу…

— Доктор… аккуратно, — пробормотал он, играя, но голос дрожал.

Я провела пальцем между ягодиц, к "другому колечку" — тугому, горячему, и он выдохнул, "о-ох… доктор…". Масло скользило, и я нажимала кругами, шепнув: "Расслабьтесь, пациент…". Палец вошёл — медленно, глубже, и он застонал, "м-м… да…". Я наклонилась, обхватив его член губами — солёный, горячий, пульсирующий, — и сосала, помогая пальцу, который тёрся внутри. Мой халат задрался, грудь колыхалась, соски тёрлись о ткань, вагина текла от его стонов.

— Доктор… вы… о-ох… что творите… — простонал он, дрожа подо мной.

— Лечу вас… — хихикнула я, ускоряя — палец глубже, губы сильнее, язык лизал головку.

Минут десять я "лечила" его, когда раздался звонок в дверь. Я замерла, пьяно щурясь:

— Кто… там?

— Нина… — выдохнул Артём, краснея, — не открывай… я… голый…

— Да ладно… — хихикнула я, пьяно вставая, поправляя халат. — Сейчас… узнаю…

На пороге стояла Людмила Ивановна — с бутылкой водки, пьяно покачиваясь, глаза блестели от азарта.

— Нина… шла мимо… зайду, думаю… — сказала она, вваливаясь в прихожую. — Артём дома?

— Дома… — буркнула я, краснея. — В спальне… заходи…

Она прошла за мной, и когда увидела Артёма — голого, с подушкой под бёдрами, ягодицы раздвинуты, член ещё твёрдый, — её рот приоткрылся, дыхание сбилось, и она пьяно выдохнула:

— О-о-о… Нинка… ты… уже лечишь его? Боже… какой… крепкий…

Артём дёрнулся, пытаясь прикрыться простынёй, лицо вспыхнуло:

— Нина… что… она тут… я ж… голый… черт…

— Не дёргайся, пациент! — загоготала Людмила, ставя бутылку на комод, и её голос дрогнул от волнения. — Я… уролог… видала такое… но… живьём… давно не…

Я пьяно хихикнула, толкая её в бок:

— Поможешь? Коллега… давай…

— Серьёзно? — заморгала она, но глаза загорелись, руки задрожали от возбуждения. — Ну… раз коллега…

Артём, красный до ушей, пробормотал:

— Нина… ты… точно этого хочешь? Она ж… чужая…

— Не чужая… подруга моя… — ответила я, пьяно улыбаясь, возвращаясь к нему. — Расслабься… доктор и ассистент…

Я снова раздвинула ему ягодицы — он напрягся, смущённо ёрзая, но я ввела палец — скользкий, тёплый, — и он застонал, "о-ох…", несмотря на стыд. Людмила подошла ближе, пьяно дыша, её маленькая грудь вздымалась под кофтой, круглый зад покачивался от нетерпения:

— Так… Нина… глубже… кругами… вот… — она взяла мою руку, направляя, и я ускорила, чувствуя, как он дрожит. Её пальцы дрожали, глаза блестели, она шептала, пьяно волнуясь:

— Боже… он… такой… я б… сама… но… тебе… помогу…

Я наклонилась, обхватив его член губами — сосала медленно, жадно, пока Людмила, пьяно хихикая, гладила его бёдра — её руки скользили по коже, не вмешиваясь в мой массаж, но добавляя ему жара.

— Доктор… о-ох… и… кто-то ещё… — простонал он, голос дрожал от смущения и кайфа.

Минут пятнадцать мы работали — мой палец внутри, рот на его члене, её руки мяли его бёдра, ягодицы. Моя грудь колыхалась под халатом, вагина текла, ягодицы сжимались от пьяного возбуждения. Он задрожал, выкрикнув, "Нина… а-а…", и кончил — сперма хлынула мне в рот, часть на простыню, и я проглотила немного, кашлянув, пьяно хихикая.

— Лечение… окончено, — сказала я, вытаскивая палец и вытирая руки о халат.

— Вы… — выдохнул он, переворачиваясь, красный, потный, пряча член руками, — обе… сумасшедшие…

Людмила загоготала, наливая водку, её голос дрожал от возбуждения:

— Артём… скажи честно… понравилось? И… не хочешь… меня одну? Я б… не только пальцем…

Он засмеялся, смущённо отводя глаза, и обнял меня за плечи:

— Людмила Ивановна… люблю я Нину… мне никого не надо… она… моя… даже с вами тут…

Я покраснела, пьяно глядя на него, и сказала:

— И я… тебя люблю… но… вдруг ты… захочешь другую? Лучше… Люда… чем чужая…

Он замялся, краснея ещё сильнее, и пробормотал:

— Нина… ты… моя… мне тебя хватает… но… разок… с ней… если ты хочешь…

— Хочу… — хихикнула я, пьяно толкая его. — Но… я главная…

— Главная, — кивнул он, целуя мне лоб.

Людмила подмигнула, пьяно покачиваясь:

— Нина… ты… щедрая… ещё позови… я… в деле…

Мы допили водку, она ушла, крикнув:

— Будет что вспомнить!

А я прижалась к Артёму, думая, что люблю его — даже с подругой рядом.

После той пьяной ночи с Людмилой я долго думала — её слова, её руки на бёдрах Артёма, её возбуждённый взгляд. Мне было странно, но пьяная смелость толкала вперёд. Я любила Артёма, и он любил меня, но мысль о том, чтобы "поделиться" с подругой, грела. Через неделю, в субботу, я решилась.

— Артём… — начала я, пьяно хихикая после двух рюмок вина, сидя на диване. — Помнишь… Люда… с нами была…

Он кивнул, глаза загорелись, голос дрогнул от волнения:

— Нина… про тот массаж? Это… было… горячо… с ней…

— Горячо? — хихикнула я, гладя ему руку. — Хочу… ещё раз… с ней… но… я рулю…

— Рулишь? — переспросил он, дыхание участилось, и он придвинулся ближе. — Ты… серьёзно? Это… волнует…

— Серьёзно, — ответила я, пьяно толкая его в бок. — Позову её… и… всё по-моему…

Я позвонила Людмиле. Она пришла через час — с бутылкой водки, пьяно покачиваясь, в старой кофте и брюках, глаза блестели от предвкушения.

— Нина… что надумала? — спросила она, ставя бутылку на стол.

— Садись… — ответила я, разливая водку. — Хочу… с тобой… и Артёмом… но… я решаю, что и как…

— Решаешь? — загоготала она, хлопнув меня по плечу. — Ну… я в деле… что мне перепадёт?

— Перепадёт… — хихикнула я, пьяно щурясь. — Всё… как я скажу… тебе… будет хорошо…

Мы выпили по рюмке, и я повела их в спальню — узкая кровать, старое одеяло, флакон масла на комоде. Артём сел на край, грудь вздымалась, он пьяно улыбнулся:

— Нина… с ней… вдвоём… это… возбуждает…

— Возбуждает? — усмехнулась я. — Раздевайся… пациент…

Он стянул футболку и штаны, обнажая тело — худое, с тёмными волосками на груди, ягодицы крепкие, член твёрдый, подпрыгивал от нетерпения. Я надела белый халат — свободный, подчёркивающий мою тяжёлую грудь и широкие бёдра, седые волосы распустила.

— Люда… ты тоже… — сказала я, пьяно кивая ей. — Раздевайся… помощница моя…

Людмила засмеялась, пьяно покачиваясь, и сбросила кофту, брюки, бельё. Её тело открылось — невысокое, худощавое, кожа бледная, с лёгкими пятнами возраста. Грудь маленькая, почти плоская, с тёмными сморщенными сосками, висящими чуть вниз. Живот мягкий, с морщинами, бёдра узкие, но ягодицы круглые, крепкие, как яблоки, с ямочками на коже — след долгих лет стояния в операционной. Волосы на лобке редкие, седые, ноги тонкие, с проступающими венами. Она стояла, пьяно хихикая, грудь дрожала, соски напряглись, глаза горели возбуждением, руки теребили воздух.

— Ну… Нина… как я? — спросила она, поворачиваясь, и её зад покачнулся.

— Хороша… — буркнула я, пьяно улыбаясь. — Артём… ложись… на живот… осмотр начинаем…

Он лёг, подложив подушку под бёдра, ягодицы приподнялись, и он выдохнул, пьяно:

— Нина… с ней… вдвоём… я… уже… готов…

— Готов? — хихикнула я, раздвигая ему ягодицы — тёплые, упругие. — Люда… помогай… но… как я скажу…

Я капнула масло, согрела пальцы и ввела один в "другое колечко" — он застонал, "о-ох… доктор…". Людмила подошла, пьяно дыша, её голос дрожал от возбуждения:

— Нина… дай… я тоже… хочу… внутри…

— Нет… — ответила я, пьяно щурясь. — Ты… гладишь его… бёдра… ягодицы… пока…

Она кивнула, её руки — тонкие, с узловатыми пальцами — легли на его бёдра, скользили по коже, мяли ягодицы, и она шептала:

— Боже… какой… крепкий… я… давно такого… не трогала… Нина… ты… счастливая… дай… мне… побольше…

— Дам… — хихикнула я, ускоряя палец. — Артём… как тебе?

— О-ох… Нина… — простонал он, голос дрожал от кайфа, — и… она… трогает… это… волнует… сильно…

Я наклонилась, обхватив его член губами — горячий, солёный, — и сосала, помогая пальцу. Людмила гладила его, её грудь дрожала, соски торчали, она пьяно выдохнула:

— Нина… я… горю… дай… мне… его… хоть чуть-чуть…

— Чуть-чуть… — буркнула я, отрываясь. — Ложись… на спину… он… тебя… возьмёт… но… я слежу…

Она пьяно ахнула, легла на кровать, раздвинув ноги — её вагина открылась, мокрая, с редкими седыми волосками, губы припухли от возбуждения. Я кивнула Артёму:

— Бери её… но… смотри на меня… и… кончишь… когда я скажу…

— Нина… — выдохнул он, пьяно улыбаясь, — ты… чудо… я… с тобой… до конца… — и перевернулся, встав над Людмилой.

Он вошёл в неё — медленно, её вагина обхватила его, и она застонала, "о-ох… да…", её ягодицы напряглись, живот дрожал, маленькая грудь подпрыгивала, соски твёрдели. Я сидела рядом, пьяно щурясь, держа его за руку:

— Люда… как тебе?

— Нина… — простонала она, пьяно жмурясь, — я… забыла… как это… он… горячий… я… ожила…

— Хорошо… — хихикнула я. — Артём… сильнее… но… жди… меня…

Он двигался минут десять, глядя на меня, его грудь блестела от пота, ягодицы напрягались с каждым толчком. Людмила стонала громче, "а-а… да…", её тело дрожало, ноги раздвигались шире, она шептала:

— Нина… он… такой… я… балдею… давно… не чувствовала… дай… ему… кончить… во мне…

— Дам… — ответила я, пьяно улыбаясь. — Артём… давай… в неё…

Моя грудь колыхалась под халатом, соски тёрлись о ткань, вагина текла от их звуков. Артём ускорил, выдохнув, "Нина… о-ох…", и кончил — сперма хлынула в Людмилу, горячая, густая, заполнила её, и она вскрикнула, "а-а-а…", задрожав в оргазме — тело содрогалось, ягодицы подпрыгивали, грудь дрожала. Он вышел, пьяно глядя на меня, и я хихикнула:

— Лечение… окончено…

— Нина… ты… — выдохнул он, потный, глаза блестели, — это… было… горячо… с тобой… всё…

— Горячо… — простонала Людмила, пьяно задыхаясь, её тело блестело от пота, вагина текла, смешавшись с его спермой. — Нина… я… ожила… как в молодости… спасибо…

Я пьяно улыбнулась:

— Артём… тебе… понравилось?

— Да… — кивнул он, обнимая меня. — С тобой… и… с ней… но… ты… всё… для меня…

— И ты… для меня… — ответила я, пьяно глядя на него. — Люда… довольна?

— Довольна… — выдохнула она, пьяно хихикая, её грудь поднималась, ягодицы блестели. — Нина… ты… щедрая… ещё позови… я… в деле…

— Посмотрим… — хихикнула я, прижимаясь к Артёму.

Мы допили водку, она ушла, крикнув:

— Будет что вспомнить!

А я лежала с Артёмом, думая, что люблю его — даже с подругой рядом, если я у руля.