После полуночи дождь усилился, деревья за окном раскачивались под порывами сильного ветра. Глядя на их тени, мечущиеся по занавескам, Миша лежал на пружинистом диване, перекинув ноги через мягкий подлокотник, и старался не обращать внимания на гулкий храп Вадима, напоминающий звук пилы, методично перепиливающей толстое бревно. Мама всё ещё где-то пропадала, а дядя вернулся минут двадцать назад. Обсудив последние матчи "Спартака" и отругав Станковича, он посетовал, что они в очередной раз промахнулись с тренером, после чего устроился на паласе у окна, укрылся пледом и почти сразу захрапел.

Храп не только мешал уснуть, но и сильно раздражал, поскольку из-за него было трудно уловить голоса за тонкой стенкой, разделяющей комнаты. Миша напряжённо прислушивался, опасаясь, что Альбина всё-таки надумает рассказать Оле про трусики и душ из спермы, который приняла по его вине. Да, она обещала ничего не говорить, но все девчонки слишком болтливы, чтобы верить им на слово. Полчаса назад он специально заглянул к ним в комнату, чтобы прихватить учебники и тетради, а заодно проверить реакцию сестры. Оля не выглядела злой — она увлечённо красила ногти и даже не обратила на него внимания. Альбина расположилась на кровати, по-турецки скрестив длинные ноги, и в своей привычной насмешливой интонации рассказывала какой-то эпизод из студенческой жизни. На ней была кремовая ночная сорочка с длинными рукавами из какой-то лёгкой и слегка мятой ткани, которая придавала ей расслабленный, домашний образ. Заметив, что он излишне часто поворачивает голову в её сторону, она скривила губы в улыбке — это почему-то всегда выходило у неё на редкость сексуально — а потом незаметно потрясла рукой в воздухе, имитируя довольно понятное действие.

После этого член начал гудеть без остановки, требуя немедленно принять меры. Но это не имело значения — с этим покончено раз и навсегда! После сегодняшнего позора Миша решил дать обет: больше никогда не предаваться рукоблудию. Ну, никогда — слишком сильное слово, поэтому для начала можно ограничить себя неделей. Воздержание в его возрасте вредно, но это позволит сэкономить время, которое можно пустить на более важные дела. Дядя Вадим взял короткую паузу, от которой, кажется, даже стало легче дышать, но через минуту захрапел ещё пуще и агрессивнее, причём на разные лады, будто споря с самим собой во сне. Миша вздохнул и поднялся с дивана, решив отыскать на кухне беруши, а заодно узнать, чем занимается мама.

На кухне было непривычно ярко — очевидно, кто-то всё-таки сменил тусклую лампочку. Свет создавал резкие тени на полу, очерчивая границу между кухней и коридором, и заливал каждый уголок: от блестящих кафельных стен до деревянного стола, за которым сидела мама, оперев голову на руку и задумчиво глядя в окно.

— Ты ещё не спишь? — удивлённо спросила она, поворачиваясь к нему.

— Просто дядя Вадим уж очень расхрапелся, — пожаловался Миша, всё ещё стоя в полумраке коридора и не решаясь войти. Он очень жалел, что не надел шорты, которые могли бы немного скрыть всё лишнее. — А что ты делаешь?

— Лакомлюсь мёдом. — Зачерпнув ложечкой густой золотистый мёд, она медленно её облизала, словно смакуя каждую каплю. — Хочешь, подогрею тебе молока? Это поможет расслабиться и быстрее уснуть.

Если честно, Миша не переносил молоко с мёдом, однако возможность побыть в тишине и прохладе, избавившись от надоедливого храпа, казалась настолько соблазнительной, что отказаться не представлялось возможным. Проскочив на кухню, он быстро опустился на свободную табуретку и сразу забросил ногу на ногу, чтобы спрятать эрекцию. Было трудно не заметить, что мама ведёт себя как-то странно. У неё растрепались волосы, которые, насколько ему помнилось, были собраны в аккуратный хвост, а щёки подозрительно раскраснелись. Кажется, разговор с Вадимом прошёл не слишком удачно. Может, она рассказала про свои отношения с Юрием Владимировичем, а дядя, в своей привычной прямой манере, высказал возражения, и они поссорились? У него возникла и другая версия, но слишком невероятная, чтобы принимать её всерьёз.

***

В центре двора ютилась маленькая детская площадка, окружённая со всех сторон припаркованными машинами. Их было так много, что свободного места почти не осталось. Даже сейчас, в первом часу ночи, кто-то сигналил, пытаясь втиснуться в узкое пространство между двумя авто. На скамейке рядом с площадкой сидела парочка — парень и девушка. Они увлечённо целовались, растворившись в своей любви и забыв обо всём на свете. Чувствуя лёгкую зависть к беззаботным влюблённым, Даша невольно улыбнулась, вздохнула и поднялась. Поставив стакан с молоком в микроволновку, она резко опустила руку, в самый последний момент успев поймать пижамные штаны, которые уже были готовы съехать по ногам.

— Кажется, резинка лопнула, — сказала Даша, заметив, что Миша смотрит на неё с приоткрытым от удивления ртом, и рассмеялась — фальшиво и неестественно, пытаясь заглушить собственное смущение.

А ведь внутренний голос ей нашёптывал, что не стоит рисковать. Надо было заглянуть в ванную, привести себя в порядок и переодеться, а не сидеть на кухне, расслабленно смакуя сладкий эликсир, словно весь мир вокруг замер, ожидая, когда она придет в себя. После секса с Вадимом на неё всегда нападало странное, немного меланхоличное настроение, и непреодолимо тянуло на сладкое. Начав увлекаться йогой и медитацией, Даша полностью отказалась от сахара, однако мёд оставался её слабостью — единственным исключением, которое можно было себе позволить. Ведь это "дар природы, а не просто сладость".

— А ты не поругалась с дядей Вадимом? — осторожно спросил Миша. — Вы просто так долго тут... ну, общались.

— Нет, конечно! Мы поделились новостями, обсудили насущные дела, — пожав плечами, она попыталась затянуть узел на штанах.

Миша всегда обладал редкой проницательностью и умением замечать мельчайшие детали, поэтому подобные отговорки не могли его обмануть. Даша бросила взгляд на стеклянную дверцу серванта: волосы растрёпаны, щёки горят, по шее всё ещё гуляют красные пятна, а такой осоловелый взгляд бывает только после очень бурного секса. Взвесив все "за" и "против", она пришла к выводу, что разрешить эту деликатную ситуацию можно без особых усилий.

— Ладно, мы действительно немного поссорились, — признала она, ставя стакан с молоком на стол и поморщившись от того, как горячий край обжёг её пальцы. — Что бы я ни сказала, Вадим обязательно начинает возражать и объяснять, как мне жить. Иногда мне кажется, что он забыл, что я уже взрослая и сама могу принимать решения. — Даша слегка наклонилась вперёд, понизив голос до почти доверительного шёпота: — Не люблю ссоры... После этого мне нужно срочно помедитировать или... пошликать.

— Пошликать? — переспросил Миша, машинально глотнув горячего молока и едва не пролив половину на себя. — В смысле... ты имеешь в виду... — не найдя подходящих слов, он замолчал, покраснев скорее от любопытства, чем от смущения.

Судя по выражению лица и горящим глазам, он сейчас детально рисовал в воображении картину, как его мама мастурбирует, разрывая в порыве страсти пижамные штаны. Даша давно догадывалась, что Миша мечтает о ней и хочет её как женщину. Это влечение зародилось в нём задолго до того, как они заключили сделку. У многих подростков в период пубертата проявляется эдипов комплекс, но не у всех из них есть мамы, которые считают, что инцест — это не так плохо, как кажется на первый взгляд. Возможно, именно поэтому она и решилась на несколько провокационный шаг, правда, никогда точно не определяла для себя, как далеко готова зайти.

К этому вопросу надо подходить осторожно, в первую очередь думая о том, как будет лучше для Миши. Если эта запретная страсть не найдёт выхода, то кто знает, что будет дальше? Вдруг он потеряет интерес к сверстницам и решит найти себе женщину лет на двадцать старше, чтобы реализовать свои потаённые желания? В глубине души Даша понимала, что думает не только о нём, но и о себе. Если она согласится на предложения Юрия Владимировича, то никаких мужчин в её жизни больше не будет... Правда, для Миши можно сделать и исключение. За пару лет, пока у него не появится девушка, она могла бы всему его научить, и такой опыт несомненно пригодился бы ему в будущем. Но, надо признать, что такие мысли посещали её только долгими бессонными ночами, а днём благоразумие всегда брало верх над безрассудностью.

— Ну да, — игриво подтвердила Даша, прикусив нижнюю губу. — Девочки тоже этим занимаются, даже взрослые. — Она на мгновение замолчала, придав лицу задумчивое выражение, и поинтересовалась: — Кстати, у нас завтра случайно не последняя пятница месяца?

— Нет, ещё одна неделя, — вздохнул Миша, наверняка решив, что она собирается сообщить, что вознаграждение отменяется из-за сегодняшнего происшествия. — Я тут подумал, — неохотно начал он, — что в качестве извинения за неловкость, которая произошла по моей вине... В общем, мы могли бы пропустить этот месяц.

— Поверь, если бы я рассказала тебе о своих неловкостях, которые регулярно случаются со мной, то твоя оплошность не прошла бы даже в первую десятку, — Даша смахнула с лица прядь волос и убрала её за ухо, но та снова упрямо выскользнула, словно играя с ней в прятки.

— А ты не хочешь рассказать? Ну, про свои неловкости? — Он так заинтересовался этим, что невольно подался вперёд. — Хотя бы про первые пять!

— Зайди ты минут на десять пораньше, то увидел бы мои неловкости своими глазами. — Она приложила руки к щекам и покачала головой, изображая нарочитое смущение. — Альбина планирует остаться ещё на одну ночь, так что завтра у нас будет достаточно времени, чтобы обо всём поговорить. Знаешь, я, пожалуй, приму душ, а ты допивай молоко и сразу спать. — Даша отправила в рот ещё одну ложку мёда, прикрыв глаза от удовольствия.

Вкус мёда всегда возвращал её в прошлое. Когда-то она каждое лето ездила в деревню "Ясенки" на юге России к своим дальним родственникам. Во дворе там стоял старый дом с покосившимся крыльцом, а рядом находилась настоящая пасека — целое царство пчёл, которые трудились так усердно, будто знали, что их мёд станет самым вкусным на свете. Каждое утро Даша бегала туда с Серёжей — своим самым близким другом, стараясь подкрасться к ульям так, чтобы никто их не заметил. Они пробирались к дальнему ряду, где хозяин пасеки оставлял маленькие деревянные рамки с медовыми сотами — идеально ровными, золотистыми, будто солнце само застыло внутри них.

— И всё-таки ничто не сравнится с настоящим мёдом, таким, как на той пасеке в "Ясенках". Мы ели его прямо из сот, отламывая по кусочку и чувствуя, как он тает на языке, наполняя рот сладостью цветов и трав. Я до сих пор помню этот вкус. Это вкус моего детства, — проговорила она задумчивым тоном, обращаясь скорее к себе, чем к Мише.

Даша снова закрыла глаза, позволяя себе раствориться в воспоминаниях. В тот день с самого утра шёл дождь — тёплый и ласковый, её мокрое платье пристало к телу, очерчивая каждый изгиб. Они укрылись от непогоды в сарайчике, полном душистого сена и старых инструментов. Она стояла спиной к Серёже, делая вид, что смотрит в окошко, но на самом деле старалась скрыть своё волнение, понимая, что должно произойти. Даже сейчас, спустя столько лет, она хорошо помнила, как его рука несмело прошлась по прохладной коже бедра, вызывая мурашки, заползла под подол платья, двигаясь выше и выше, пока не обхватила грудь.

— Однажды мы с Серёжей перестарались: набрали слишком много сот и спрятались с ними в сарае, чтобы никто не заметил, — продолжила Даша, проводя пальцем по краю ложки, чтобы собрать остатки мёда. — Мы дурачились, обмазывая себя мёдом, а потом слизывали янтарную сладость друг с друга.

— Друг с друга? — переспросил Миша, окончательно растревожив воображение. — А как... Как именно слизывали?

Даша придвинулась ближе, слегка коснувшись его коленей своими, и медленно провела по подбородку и губам кончиком липкого от мёда пальца, рисуя замысловатый узор и оставляя за собой сладкий след. Почти как тогда, в тот дождливый день в сарайчике с Серёжей. И, как тогда, сразу почувствовала, как по телу разливается обжигающая, почти невыносимая лёгкость, которая бывает только во сне. Миша закрыл глаза, задержал дыхание и замер, нервно сжав пальцами край табуретки в ожидании чего-то волшебного. Даша погладила сына по щеке и скользнула языком от подбородка к губам, собирая медовый нектар, а потом, чуть склонив голову и обвив руками его шею, поцеловала в губы — легко и почти незаметно.

— Вот так и слизывали, — спокойно пояснила она, словно между ними только что не произошло ничего необычного. — Как видишь, очень сладко, но совершенно невинно.

***

Пропетляв между столом и комодом, случайно задев и свалив на пол стопку учебников, Оля тихо выругалась и скрылась за высоким стеллажом, чтобы переодеться ко сну. День выдался напряжённым: сначала она опозорилась перед Альбертом Валерьевичем, словив спонтанный оргазм во время игры на виолончели, затем разрешила младшему брату поцеловать себя в "кошачью точку", позволив ему чуть больше, чем следовало, а кроме того, так и не поцеловалась с Кириллом. Последнее, признаться, расстроило сильнее всего. Вздохнув, Оля натянула широкую хлопковую футболку, которая не только свободно спадала с плеч, но и скрывала её маленькую грудь. Просторная одежда уже давно стала верным способом защититься от ненужных взглядов и собственных комплексов.

Альбина лежала на кровати, перелистывая какую-то книгу, и изредка бросала на неё проницательные взгляды. С одной стороны, Оля сильно привязалась к кузине, восхищаясь её свободой, дерзкой манерой держаться, уверенностью и характером, который казался таким взрослым и независимым. А с другой стороны — завидовала, чувствуя себя рядом с ней бледной, словно тень. Трудно отрицать, что Альбина обладала яркой внешностью: длинные рыжие волосы струились по плечам, словно языки пламени, а прямая чёлка ровно обрамляла лоб, добавляя лицу строгую, но изысканную выразительность. На ней была свободная кремовая рубашка, которая, как назло, слишком явно подчёркивала все округлости. Когда Миша заходил к ним час назад за учебниками и рюкзаком, он так засмотрелся на свою двоюродную сестру, что споткнулся о стул, едва не растянувшись на полу. Так ему и надо! Жаль только, что вдобавок член ещё не сломал!

— Что-то ты сегодня ни слова не сказала про Кирилла, — заметила Альбина, отложив книгу и хлопая по кровати. — Ложись ко мне, поболтаем! Так и не поцеловалась с ним?

— Нет, — призналась она, укладываясь рядом с кузиной и стараясь не слишком пялиться на её грудь, заметно выступающую через ткань кремовой рубашки. — Не знаю... Я начинаю думать, что он ещё более нерешительный, чем я.

Даже несмотря на нерешительность, Кирилл ей определённо нравился: он был нежен и обходителен, постоянно дарил цветы, считая её воздушной девушкой, которая мечтает о красивой любви, и даже часто называл Эльзой, намекая на некоторое сходство с героиней "Холодного сердца". Не хотелось его разочаровывать, поэтому приходилось стараться соответствовать образу диснеевской принцессы. Оля несколько раз намекала, что не прочь перевести отношения на новый уровень, но, видимо, не слишком убедительно. Впрочем, поцелуй — вопрос времени, как и всё остальное...

— А как твоя практика? Есть положительные результаты? — спросила Альбина, переворачиваясь на бок. — Не пробовала ещё пускать в ход Луи?

Вопрос заставил Олю покраснеть. Ей совсем не хотелось говорить на эту тему. Первый секс немного пугал, поскольку она знала, что её влагалище — узкая тропинка, а не широкая дорога. Не так давно ей приходилось каждый месяц сражаться с тампоном, что уж говорить о наверняка не самом маленьком члене? Когда она рассказала о своих страхах Альбине, та не только дала несколько дельных советов, но и преподнесла подарок — фаллоимитатор на присоске, выполненный из гладкого, шелковистого силикона. Оля в шутку нарекла его Луи — в честь своего любимого актёра, Луи Гарреля.

Луи долго ждал своего часа в нижнем ящике комода, припрятанный в коробке от босоножек. Использовать его Оля вообще не планировала. Зачем? Для мастурбации у неё имелись умелые пальчики, а когда хотелось экзотики, можно было просто сжимать бёдра, балуя себя миотоническими оргазмами, которые всегда выходили наиболее яркими и продолжительными. Однако, когда в её жизни появился Кирилл, пришлось вспомнить и про Луи. Желая подготовить себя к важному событию, Оля каждый день, уединяясь с ним в душе, аккуратно вводила его в себя, позволяя мышцам привыкнуть к размеру и постепенно увеличивала глубину проникновения. Всё шло хорошо, пока как-то раз она не перестаралась.

В тот день Оля возбудилась настолько сильно, что умудрилась кончить два раза подряд, после чего не успокоилась, решив позволить себе немного больше обычного. Прикрепив Луи ко дну ванны с помощью присоски, она опустилась на корточки так, чтобы головка касалась половых губ, и принялась массировать ладонью клитор. Двойное воздействие оказалось невероятно острым, а оргазм был настолько продолжительным, что у неё даже начали дрожать пальцы ног, а влагалище сжималось и сочилось, как переспелый фрукт. В момент высшего наслаждения Оля непроизвольно расслабилась и с размаху опустилась на силиконовый член. Слишком быстро, слишком резко. Она охнула и замерла, осознав, что Луи вошёл в неё целиком, а потом вскочила как ошпаренная, почувствовав внезапную боль, будто что-то внутри царапнуло её. Это было совсем не похоже на те лёгкие, почти незаметные растяжения, которые случались ранее. Боль сменилась странным дискомфортом, а щёки вспыхнули от смеси стыда и растерянности. Она вытащила игрушку и недоумённо уставилась на алые капли, проступившие на матовой поверхности, и осторожно коснулась себя пальцами между ног, ощутив жжение и лёгкую влажность, смешанную с кровью.

— Уже лучше, — неопределённо ответила Оля и опять смутилась, заметив, что Альбина очень пристально разглядывает её футболку. — Но я в основном растягиваю себя пальцами, Луи для меня слишком... большой.

Нельзя сказать, что это происшествие её сильно опечалило, но из-за него пришлось соврать Кириллу, что у неё уже были "кое-какие сексуальные отношения". Ей показалось, что он слегка расстроился, возможно потому, что ему хотелось быть для неё первым. Жаль, что так вышло, но ведь было бы, наверное, не очень романтично, если диснеевская Эльза призналась своему Кристоффу, что случайно лишилась невинности в пылу излишне бурной практики с фаллоимитатором?

— Зря ты стесняешься, — вдруг произнесла Альбина непривычно мягким тоном. — Если к твоей миниатюрной фигурке приделать большую грудь, ты сразу потеряешь свою хрупкую, эльфийскую грацию. Дело не в размере, а в том, как ты себя подаёшь. Ты можешь носить самое простое платье, но если держишься уверенно, оно станет выглядеть так, будто это дизайнерская вещь. С сиськами то же самое. Они не определяют тебя, если ты сама не позволишь им это делать, — небрежно добавила она.

Возможно, Альбина права. Мама говорила что-то похожее, только немного другими словами. Хочется верить, но это похоже на то, как богатые твердят, что счастье не в деньгах. Легко так говорить, когда у тебя всё есть.

— Я не стесняюсь, просто... — начала было она, но не договорила, поскольку Альбина просунула руку под футболку, погладила её грудь и немного сжала.

Оля машинально отметила, что сегодня её грудь притягивает чужие руки, словно магнит. Миша делал это робко, несмело, и так волновался, что у него даже подрагивали пальцы. У Альбины нервы были покрепче, а опыт, надо полагать, несоизмеримо больше. Все движения казались плавными и настолько чувственными, что у Оли мгновенно загорелись щеки, а грудь налилась, кажется, увеличившись на целый размер.

— Ты возбудилась, что ли? — Альбина рассмеялась, заставив её покраснеть ещё сильнее. — Я чуть не укололась о твой сосок!

— Ничего я не возбудилась, у меня всегда такие! — Оля скинула её руку, пытаясь скрыть смущение за наигранной обидой. — Поздно уже, давай спать. — Она уже собиралась встать и перебраться на свою кровать.

— А вот я очень даже возбудилась, — прошептала кузина, обхватив её за талию и прижавшись грудью к спине.

Альбина, словно кошка, грациозно соскользнула на пол, её пальцы легко прошлись по внутренней стороне бёдер, нетерпеливо стягивая трусы. Оля сначала слегка противилась и даже вцепилась пальцами в ткань, пытаясь сохранить последние крупицы контроля. Но уже в следующее мгновение тело само ответило на ласки, и она, почти невольно, призывно раздвинула ноги, позволяя двоюродной сестре удобно расположиться между ними. От её горячего дыхания стало щекотно, но волнение, как ни странно, мгновенно улетучилось, стоило лишь шелковистому языку скользнуть вдоль щёлки, а губам легонько сомкнуться на клиторе, дразня, покусывая и втягивая его в рот.

Спустя несколько минут Оля уже тяжело дышала, переживая самый яркий момент в жизни. Внутри всё запылало, казалось, что её просто разорвёт от напряжения, которое скопилось внизу. Она извивалась и хаотично двигалась навстречу языку, пока не почувствовала лёгкую вибрацию, после которой последовал долгожданный ослепительный взрыв, обжигающий все нервные окончания.

Когда Альбина вновь принялась её вылизывать, ныряя в жаркие глубины, Оля окончательно забыла про смущение. Ухватив кузину за волосы, она буквально вдавила её лицо в истекающую смазкой щель, словно стремясь запихнуть по самые плечи. Второй оргазм был ещё более сильным. Сладкая, невыносимая судорога расходилась по всему телу, и чтобы не заорать от восторга, Оле пришлось вцепиться зубами в подушку. Летая где-то в облаках, на недостижимой доселе высоте, она зачарованно смотрела затуманенным взором, как Альбина опустила руку и в несколько быстрых движений довела себя до разрядки.

***

Миша продолжал сидеть за столом, похлёбывая уже остывшее молоко и пытаясь унять бурлящие эмоции, которые бегали по всему телу острыми иголками и стучали молоточками в голове. Это, вне всякого сомнения, был один из самых запоминающихся дней в его жизни. Шутка ли сказать — сегодня он впервые коснулся женской груди, пусть и через лифчик, и впервые поцеловался. Да, не совсем по-настоящему: мама просто провела языком по его губам, но ощущения были настолько сильными, что это с лихвой перекрыло любой, самый жаркий поцелуй. На секунду ему даже показалось, что их губы соприкоснулись. Но очевидно, он просто выдал желаемое за действительное.

Сейчас Мишу уже не сильно заботило, что у него не получилось сдержать данный себе обет. Впрочем, это случилось по уважительной причине, да и вообще здоровье важнее. После поцелуя член наверняка стал малиновым от перевозбуждения, а мошонка напряжённо сжалась, готовая взорваться в любую секунду. Возможно, это была реакция даже не на поцелуй, а на взгляд, который подарила ему мама, перед тем как отправиться в ванную. Она так стрельнула глазами, что прожгла его насквозь. Миша едва успел подскочить к раковине, мгновенно сбрасывая тяжёлый груз буквально в одно касание.

Но не сказать, что это сильно помогло: возбуждение вернулось подозрительно быстро, если, конечно, оно вообще куда-то уходило. Член опять раздулся, натягивая плавки палаткой. Такое ощущение, что рефрактерного периода у него вообще не существовало. Миша уже подумывал, что надо бы "передёрнуть" ещё раз, но всё-таки сдержался, решив, что пришло время спать. Бредя по коридору в полумраке, он размышлял о том, что ждёт его завтра. Может, мама неспроста спросила про последнюю пятницу месяца? Миша так задумался, что машинально открыл дверь своей комнаты и лишь тогда понял, что ошибся. Ведь сегодня он ночует в гостиной!

Альбина лежала на кровати, изящно перевернувшись на живот и лениво покачивая ногой, словно наслаждаясь моментом. Оля же, облокотившись спиной на подушки, оживлённо что-то рассказывала, посмеиваясь и размахивая силиконовым фаллоимитатором так, будто это была дирижёрская палочка в руках капризного маэстро. Сама эта картина казалась довольно необычной, но то, что обе были практически раздеты, делало её по-настоящему нереальной.

— Но не могу же я прямо сказать Альберту Валерьевичу, что ужасно хочу с ним трахнуться, — проговорила Оля, но, заметив его в дверях, внезапно замолчала. Её левая рука рефлекторно прикрыла одну грудь, оставив вторую открытой. — Ой!

— Простите! Я просто... — Миша завис на полсекунды, будто приклеенный к месту, но всё же не удержался и позволил своему взгляду скользнуть сначала по упругим ягодицам Альбины, а затем медленно опуститься ниже, где слабый свет настольной лампы мягко подсвечивал полоску светлых волос на лобке Оли.

Он рванул дверь на себя, но в спешке забыл отступить назад и с размаху стукнулся лбом о косяк. От неожиданности Миша качнулся, едва не потеряв равновесие, и, шатаясь, вывалился в коридор, подводя черту под лучшим днём в своей жизни. Едва он успел прийти в себя, как из-за закрытой двери донёсся звонкий смех Альбины.

— Как неловко вышло! — прокомментировала она. — Надеюсь, он не ушибся.

***

Альбина искренне благодарит всех, кто эту часть до конца!