На кухне пахло кофе и яичницей.

Настя устроилась за столом, нога на ногу, в коротких шортах и лёгкой майке.

Волосы — чуть влажные после быстрого утреннего душа. На коже — лёгкий сладкий запах

Алёна хлопотала у плиты. В коротком домашнем платьице, без белья. Ткань тонкая, почти прилипала к телу.

Двигалась быстро, но руки дрожали едва заметно. В голове явно крутилась прошлая ночь.

Николай сидел напротив, молча помешивал кофе. Голова была тяжёлая, мысли — вязкие.

Настя болтала легко, как всегда:

— Ну вот наконец-то выбралась! В городе жара, духота, а тут хоть дышится. Вы тут как, не с ума ещё от этой глуши?

Алёна натянуто улыбнулась:

— Привыкли уже... Тут хорошо. Тихо.

Настя подмигнула:

— Тихо — это до вечера! Я вас знаю.

Смеялась легко, не замечая напряжения. Николай поднял взгляд. Настя поймала его взгляд — глаза у неё чуть прищурились, но без прямого флирта. Просто игра.

Алёна села за стол, налила себе кофе. Пальцы дрожали чуть заметно на чашке.

Настя продолжала болтать:

— Я, кстати, с собой винишка привезла. Так что вечером будет чем душу освежить. Только давайте без занудства — я за весёлую программу.

Николай усмехнулся краем губ:

— Против никто не будет.

Настя вытянулась за ломтиком сыра.

Майка натянулась, обнажив бок и полоску татуировки на рёбрах. Николай невольно отметил каждое движение. Алёна заметила взгляд мужа, губы чуть дрогнули.

Настя же, не замечая этого, продолжала:

— А вообще... банька у вас работает? Я что-то прям с дороги бы и попарилась. Надо с тела всю эту городскую пыль смыть.

Алёна кивнула:

— Работает... Только надо будет затопить.

Настя хмыкнула:

— Ну вот и план на вечер есть.

Пауза повисла.

Настя вдруг потянулась, поправляя волосы, при этом бросив взгляд на Алёну:

— А ты чего такая тихая сегодня? Не выспалась? Или Коля гонял по хозяйству?

Сказано было в шутку. Но у Алёны щёки тут же вспыхнули. Она опустила глаза.

— Да нет... всё нормально... — тихо сказала.

Настя усмехнулась.

Николай сделал глоток кофе, не произнеся ни слова. Атмосфера за столом оставалась внешне спокойной. Но под этой оболочкой чувствовалось: напряжение между ними только начинало нарастать.

После завтрака Настя, вытянувшись в кресле на веранде, закурила лёгкую сигарету.

Потянулась, выгнув спину.

— Ну что, — лениво сказала, стряхнув пепел, — жарень стоит такая... Пошли загорать? А то я после офиса белая, как простыня.

Алёна колебалась секунду, но кивнула.

— Пошли.

Обе ушли переодеваться.

Николай остался на кухне. Машинально мыл посуду, но уши ловили каждый звук.

Через несколько минут на веранду первой выскочила Настя.

В чёрном откровенном купальнике — треугольники на груди, низкие трусики на бёдрах.

Кожа — светлая, почти белая, но ровная, бархатистая.

Татуировка на бедре — видна сразу. На предплечье — вторая, тёмная линия.

Походка лёгкая, уверенная.

Следом вышла Алёна.

В более простом, но не менее откровенном купальнике — красном.

Тело уже загорелое, кожа золотистая.

Грудь туго обтянута тканью, на бёдрах — явный контур упругих ягодиц.

Живот ровный, тёплый блеск на коже.

Волосы собраны в небрежный пучок.

Женщины прошли мимо Николая, даже не оглянувшись.

Николай стоял у окна. Смотрел, как две почти обнажённые женщины загорают.

Настя — на спине, грудь почти оголена, только тонкая ткань купальника прикрывала соски. Кожа белая, контрастная на фоне чёрного купальника и татуировок.

Алёна — рядом. Загорелая, в красном купальнике. Грудь туго обтянута, живот ровный, ноги вытянуты.

Две такие разные фигуры, почти обнажённые, под солнцем.

Николай стоял у окна. Смотрел. Но мысли не давали покоя. В голове снова всплывали картины ночи. Как Алёна стояла раком. Как принимала Семёна. Как сама тянулась.

Как он, лежа рядом, всё это видел — и не останавливал. Щемящее, тяжёлое чувство подкатывало в горле. Он сжал челюсти, отвёл взгляд. Стоять и смотреть на них сейчас — не было сил. Прошёл в дом. В коридоре задержался, но всё же пошёл в спальню.

На кровати — смятая простыня, следы ночи. Николай опустился на край.

Потом лёг, раскинувшись на спине. Закрыл глаза. В голове всё снова и снова крутились сцены, которые не давали покоя.

.........

На лужайке Настя повернулась на бок, опёршись на локоть.

Скользнула взглядом по Алёне. Та лежала рядом, глаза закрыты, руки закинуты за голову.

Золотистая кожа блестела под солнцем, грудь ровно вздымалась под тонкой тканью купальника. Настя закурила лёгкую сигарету, затянулась.

Пару секунд молчала, потом выдохнула дым в сторону:

— Знаешь... я вообще-то не просто так сюда сорвалась.

Алёна открыла глаза, повернула голову.

— Да?

Настя усмехнулась уголком губ:

— Устала от всего. В городе уже тошно. Последние отношения... — махнула рукой. — Он, как оказалось, тот ещё кобель. Изменял. Причём даже не особо скрывая.

Алёна приподнялась на локте.

— Ты серьёзно?.. Ты же вроде давно с ним была.

Настя кивнула:

— Пару лет почти. А потом... бах. Однажды пришла домой — его вещей нет, зато "дружок" мой в Инсте с какой-то шалавой фотки постит.

Хмыкнула, затянулась снова.

— Короче, послала нахрен. Но, знаешь... в голове всё равно крутится. Не то чтобы из-за него — просто... сама не своя стала. Вот и решила — нафиг всё, на природу, к вам. Разгрузиться. Перезагрузиться.

Пожала плечами:

— Так что... если я тут буду немного странная — заранее извини. Психика пока в ремонте.

Улыбнулась чуть грустно, но в глазах вспыхнула привычная дерзость.

Алёна тихо кивнула:

— Понимаю... у меня тоже сейчас... не всё просто.

Фраза повисла в воздухе.

Настя не стала сразу спрашивать. Просто затушила сигарету, улеглась снова, закинув руки за голову.

— Ладно... солнце есть, вино есть, баня будет. А всё остальное... как пойдёт.

Настя улеглась снова, закинув руки за голову.

Пару минут молчали.

Солнце припекало, воздух дрожал.

Алёна прикрыла глаза, старалась расслабиться.

Но внутри всё равно тянуло — и от воспоминаний о ночи, и от Насти рядом.

Слишком яркая, слишком уверенная. И слишком обнажённая сейчас, чтобы не чувствовать этого фоном.

Настя вдруг снова заговорила. Голос был спокойный, но с лёгкой, ленивой ноткой интереса:

— А у вас с Колей... всё нормально?

Алёна вздрогнула.

Открыла глаза, повернулась к ней.

Настя смотрела в небо, не глядя прямо, голос оставался тем же:

— Просто ты какая-то сегодня... напряжённая. Не как обычно. Я ж тебя знаю.

Улыбнулась чуть уголком губ.

Алёна замялась. Пальцы сжали край лежака.

— Всё... нормально... — выдавила. — Просто... ночь была тяжёлая.

Настя хмыкнула, не отпуская тему:

— Хм... тяжёлая ночь на даче... Звучит интересно.

Скользнула взглядом по ней — быстро, но внимательно.

Алёна почувствовала, как щеки слегка вспыхнули.

Настя усмехнулась про себя.

— Ладно, не лезу, — добавила мягко. — Но если захочешь поболтать... я ж не просто так сюда сорвалась. Слушать умею.

Закрыла глаза.

Но зерно уже было брошено.

У Алёны сердце стучало чаще.

И мысль крутилось одна: заметила ли Настя что-то... или просто так сказала?

Солнце припекало всё сильнее.

Кожа разогрелась, воздух стоял тяжёлый.

Настя первая пошевелилась.

Села, встряхнула волосами.

— Что-то я зажарилась... Пойду внутрь, охладиться надо.

Алёна тоже поднялась.

— Пойдём. Жарит уже.

Обе поднялись, прошли к дому.

Настя на ходу расстёгивала завязки купальника, не стесняясь.

Алёна — молча, но сердце стучало чаще.

В доме было прохладнее.

Тем временем Николай уже возился у сарая.

Таскал поленья, щепу.

Баню начал готовить заранее — чтобы успела прогреться к вечеру.

Руки работали машинально, но в голове всё так же крутились сцены ночи.

В доме было прохладно.

Настя прошла на кухню первой.

Открыла холодильник, достала бутылку воды.

Питьё льётся, плечи блестят после солнца.

— Уф... жара у вас тут, — кинула в сторону Алёны, улыбнувшись.

Алёна молча наливала себе воду.

Пауза.

Настя усмехнулась:

— Я пока к Николаю схожу, посмотрю, чем он там занят. Может, помощь нужна.

Потянулась за лёгкой накидкой, накинула поверх купальника, босиком вышла во двор.

...

Николай в это время у бани закладывал дрова.

Рубашка была снята, на теле выступила испарина.

Гулко отбрасывал полено в топку, когда услышал шаги за спиной.

Обернулся.

Настя шла медленно, босыми ногами по траве.

Накидка едва прикрывала бёдра, тонкие бретели сползали с плеча.

Остановилась в паре шагов.

— Ого, ты тут целый ритуал устраиваешь, — усмехнулась. — Прям по-серьёзному.

Голос — лёгкий, тёплый.

Николай вытер ладонью лоб.

— Надо, чтобы успела прогреться. К вечеру будет в самый раз.

Настя провела пальцами по вороту накидки, поправила.

— Ну класс. Я как раз хотела попариться нормально.

Огляделась.

— Вам часто тут компания в баню собирается? Или в основном вдвоём с Алёной?

Спросила будто между делом, без подтекста.

Николай посмотрел на неё чуть дольше, чем нужно было.

Фигура стройная. Гладкая светлая кожа, лёгкий запах ванили, который донёсся с лёгким ветром.

В голове сам собой всплыл вопрос:

смогла бы она... вот так, как Алёна вчера... с двумя мужчинами?

Мысленно поморщился. Не гнал эту мысль — но убрать не мог.

Настя между тем стояла спокойно, чуть покачиваясь на ногах.

Ожидала ответа.

Николай откинул полено в топку.

— По-разному бывает, — коротко ответил. — Зависит от компании.

Настя кивнула:

— Ладно, не мешаю. Пойду помогу Алёне. А то стою тут как начальник.

Развернулась легко, прошла обратно в сторону дома.

Николай проводил взглядом стройные ноги, светлую кожу под накидкой.

В груди снова что-то сжалось. Мысль никуда не делась.

К вечеру баня была уже готова. Николай затопил заранее, дрова потрескивали в топке, пар стоял густой, тёплый. Воду в баке проверил — всё как надо, хватит на долгое сидение.

Тем временем в доме Настя с Алёной переодевались. Настя выбрала свой чёрный спортивный купальник, открытая спина, высокие вырезы по бёдрам. Татуировки на бедре и на руке были на виду. Волосы стянула в лёгкий хвост.

Алёна надела тот же красный купальник, в котором загорала днём. Загорелая кожа тёплым оттенком проступала сквозь тонкую ткань, грудь обтянута плотно, соски выделялись явно, но она старалась вести себя спокойно, хотя внутри всё ещё гудело после утренних мыслей.

Вдвоём вышли во двор. Николай уже был у бани, в одних плавках, голый торс блестел от жары. Работал молча, подкидывал в топку. Услышав шаги, обернулся.

— Готовы? — спросил без лишних слов.

Настя усмехнулась, стряхнула прядь волос с плеча.

— Конечно. Я уже за день распарилась на солнце, теперь добить хочется.

Алёна только кивнула, встретилась с Николаем взглядом на долю секунды, но ничего не сказала.

Вошли в баню. Жар ударил сразу, пар густой, плотный. Сели сначала на нижнюю полку — жара и так хватало. Николай поддал воды, пар шипел, стены задышали теплом.

Настя устроилась свободно, облокотившись на стену, одна нога чуть согнута, капли пота стекали по ключицам и груди, задерживались на животе.

Алёна сидела чуть напряжённее, но постепенно дыхание становилось ровнее, мышцы расслаблялись. Купальник прилипал к телу всё сильнее, в голове снова всплывали картинки ночи — слишком чёткие, чтобы прогнать.

Пару раз перебросились короткими фразами о жаре, о том, как приятно после дня на солнце. Николай почти не говорил, следил за печкой и за ними — взгляд сам скользил по светлой коже Насти, по загорелой груди жены.

После первого захода выскочили на улицу, где уже стемнело, но воздух был ещё тёплый, с лёгкой прохладой.

В беседке на столе Николай заранее расставил бутылки пива.

Сели втроём.

Настя первая потянулась за бутылкой, ловким движением открыла и сделала пару больших глотков. Села, закинув ногу на ногу, капли с шеи стекали по коже, тату на бедре отчётливо виднелось под натянутой тканью.

Алёна устроилась напротив, щеки чуть горели после пара. Купальник прилипал, грудь вздымалась при каждом вдохе, но она пыталась держаться спокойно.

Николай налил себе, сделал глоток.

Пока молчали. Пиво холодное, заходило хорошо после жары.

Воздух в беседке был насыщен паром, потом, телесным запахом двух разгорячённых женщин. Атмосфера постепенно становилась вязкой, но пока никто не говорил лишнего. Просто пили, отдыхали после бани.

Пиво шло хорошо. После бани прохлада была в самый раз.

Первые минуты пили молча.

Настя, удобно устроившись, покачивала ногой в воздухе, на бедре татуировка мерцала в полутьме. Кожа ещё влажная после пара, запах ванили в воздухе смешивался с лёгким телесным потом.

Алёна сидела чуть тише. Пальцами катала капли на бутылке, взгляд иногда скользил по столу. В груди всё ещё пульсировало напряжение — и от бани, и от собственных мыслей.

Николай время от времени бросал на обеих короткие взгляды, но внешне был спокоен.

Настя первой нарушила тишину.

— Вот что мне нравится в таких вечерах, — сказала лениво, — это когда не надо никуда спешить. Ни дел, ни планов, просто сидишь... пьёшь... паришься. И с хорошими людьми.

Улыбнулась.

Николай кивнул.

— В этом и смысл дачи. Уйти от городской беготни.

Настя сделала ещё глоток.

— А вы тут часто баню топите? Или только когда гости приезжают?

Спросила вроде просто, между делом.

Николай пожал плечами.

— По-разному. Иногда сами, иногда кто заходит. Соседи бывают подтягиваются.

Настя улыбнулась чуть шире:

— Ну я, считай, теперь тоже гость. Так что буду ждать приглашений почаще. Баня у вас — огонь.

Смех лёгкий, голос тёплый, после бани звучал чуть ниже обычного.

Алёна впервые за вечер чуть расслабилась, тоже улыбнулась:

— Приезжай, конечно. Тут всегда рады.

Настя отставила пустую бутылку, провела пальцами по шее, смахивая влагу.

— Ну что, по второму заходу? Я только втянулась. Самое кайфовое — после первой "волны" снова в жар.

Спросила с азартом.

Николай поставил бутылку на стол.

— Пойдём. Топка держит жар хорошо. Самое время.

Настя вскочила первой, потянулась всем телом. Купальник натянулся, татуировки заиграли в движении.

Алёна встала чуть медленнее, пальцы нервно поправили лямки. Грудь под тканью подрагивала в такт шагам.

Всё молча направились обратно к бане.

Второй заход пошёл легче.

Тела уже привыкли к жару, дыхание стало ровнее.

В парилке Николай поддал ещё пару ковшей. Жар шипел, стены дышали теплом.

Настя в этот раз поднялась на верхнюю полку, уселась вольготно, закинув ногу на ногу. Купальник мокрый, ткань плотно облепила грудь и бёдра, кожа блестела от пота. Татуировки на бедре и на руке выглядели особенно чётко на влажной коже.

— Вот сейчас — самое оно, — выдохнула она лениво, закрыв глаза, спина слегка выгнулась.

Алёна устроилась чуть ниже, напротив Николая. Купальник и на ней промок насквозь, ткань почти прозрачная на груди, соски чётко проступали. Щёки пылали, дыхание учащалось, но голос держала ровным.

— Да, сейчас хорошо пошло...

Николай уселся рядом, на той же полке, что и в первый раз.

Молча наблюдал за ними — глаза сами скользили то по светлой коже Насти, то по загорелому телу жены.

В голове всё путалось — не отпускали ни картины прошедшей ночи, ни теперешняя, почти интимная близость двух полуголых, разгорячённых женщин в этой тесной бане.

Пар висел густым слоем. Дышать становилось тяжелее, но уходить не хотелось.

Настя провела рукой по шее, смахнула пот, чуть приподняла грудь, опираясь на локти.

— Честно — кайфовая у вас баня. Я бы так хоть каждые выходные. Город просто убивает, а тут — тело будто снова живое становится.

Улыбнулась, глядя на Николая.

Тот кивнул.

— Тут другой ритм. Тут не торопят.

Парились ещё минут десять. Разговоры затихли — просто наслаждались жаром, тяжёлыми телами и вязким воздухом.

Когда стало ясно, что пора выходить, Настя первой спрыгнула с верхней полки, поправляя на бёдрах купальник. Алёна встала за ней, движения чуть скованные — после жара всё внутри пульсировало, пульс бился в висках.

На улице было уже совсем темно, но воздух — тёплый, обволакивающий.

Пошли обратно в беседку.

На столе остались бутылки, Николай сразу достал ещё пару новых из ящика с лёдом.

Настя села, отбросив накидку. Открытые плечи, грудь под влажной тканью купальника, бедро с тату — всё светилось в полумраке под фонарём.

Алёна устроилась рядом, чуть поодаль. Щёки всё ещё горели, тело дрожало в глубине — жара, вино, баня, мысли... всё смешалось.

Пили молча.

Потом Настя усмехнулась:

— Ну... сейчас — просто блаженство. Вот за такие вечера я вас и люблю. Без спешки, без глупых разговоров. Просто хорошо.

Голос был низкий, чуть хрипловатый после пара.

Пиво после второго захода в баню заходило особенно легко.

Настя о чём-то рассказывала — то про знакомых из города, то про очередные странные новости.

Говорила спокойно, лениво, не стараясь развлекать, просто заполняя вечер.

Алёна слушала рассеянно. Тело было приятно расслаблено, но внутри всё ещё клубились обрывки утренних мыслей.

Николай молчал, поглядывал на обеих.

В какой-то момент телефон Алёны коротко вибрировал на столе.

Экран мигнул — WhatsApp, "Семён".

Алёна вздрогнула, тут же взяла телефон в руку, будто машинально.

На секунду задержала взгляд на экране.

Щёки порозовели сильнее.

Быстро заблокировала экран и опустила телефон вниз, на колени, прикрыв ладонью.

Настя этого не заметила — продолжала болтать.

А вот Николай — видел.

Взгляд его на мгновение стал жёстче. Он сделал глоток, не сказав ни слова, но в груди опять сжалось.

Настя всё ещё спокойно рассказывала.

Про то, как у них в городе кто-то из знакомых устроил "банный уикенд", и как всё в итоге скатилось в пьянку с караоке.

Голос звучал ровно, с лёгкой насмешкой.

Алёна кивала время от времени, но уже почти не слушала.

Взгляд то и дело опускался вниз, к телефону на коленях. Пальцы перебирали край полотна купальника.

Щёки горели не столько от пара, сколько от того, что сообщение висело в голове.

Мысли путались.

Что ответить? Ответить ли вообще?..

Николай молчал. Пил медленно.

Глаза время от времени скользили по жене. Он видел всё. Как она чуть вздрагивает. Как пальцы нервно играют с тканью.

И это только сильнее сжимало грудь изнутри.

Настя протянулась, положила руки за голову:

— Ну... думаю, на сегодня банька нас прогрела на славу. Пожалуй, мне пора будет в душ да на боковую. А то если ещё тут задержусь — прямо тут и усну.

Улыбнулась шире, встала с лавки. Николай поднялся следом.

— Правильно. Время уже приличное.

Алёна встала последней. Руки дрожали чуть заметно. В голове всё ещё гудело.

Пиво допили. Плавно двинулись к дому. Вечер заканчивался.

Но в воздухе оставалась вязкая, тёплая тяжесть. У каждого — своя.

В доме было тихо.

После беседки Настя первой пошла в душ.

— Я быстро, — сказала на ходу, стягивая с плеч мокрую накидку. — А то прямо спать тянет уже, баня добила.

Улыбнулась.

Алёна кивнула, проводила взглядом.

В груди всё ещё стучало. Сообщение в телефоне не давало покоя.

Николай молчал.

Минут через двадцать Настя вышла из ванной, в короткой футболке и шортиках.

На волосах — полотенце.

— Всё, я вырублюсь сейчас, — зевнула. — Спокойной ночи, ребята. Кайфовый вечер. Спасибо.

Ушла в гостевую комнату.

Дверь мягко закрылась.

В доме стало совсем тихо.

...

Николай первым пошёл в душ.

Алёна осталась сидеть в спальне. Ладони дрожали, мысли путались. В голове — снова и снова экран телефона.

"Семён..." — как будто имя само било током.

Когда Николай вернулся, Алёна почти машинально пошла следом.

Душ едва остудил разогретое тело. Но мысли не ушли.

Когда легли в кровать, оба молчали.

Алёна под одеялом прижалась боком к мужу, дыхание у неё было сбивчивое.

Прошло несколько минут. Николай уже начал было проваливаться в полудрёму.

И вдруг почувствовал — Алёна под одеялом чуть шевельнулась.

Пальцы мягко легли ему на грудь.

Потом скользнули ниже.

Дыхание у неё стало горячее, частое.

Она сама, не сказав ни слова, медленно нырнула под одеяло.

Коснулась губами его живота.

Под одеялом её пальцы скользнули ниже по его животу.

Губы — горячие, влажные — коснулись кожи у пояса.

Николай уже окончательно проснулся.

Сердце застучало быстрее.

Он почувствовал, как её руки медленно, почти дрожащими пальцами, стянули с него трусы.

Член был уже наполовину стоячим — не только от прикосновений, но и от самого ощущения — Алёна так ещё не вела себя "с ходу", без слов.

Её дыхание било жаром по коже.

Алёна чуть сдвинулась под одеялом, головой легла ему на бедро.

Губы мягко сомкнулись на головке. Движения были медленные, сосредоточенные. Скользнула языком по стволу, по кругу обвела головку. Руки обхватили ствол. Она втянула член глубже в рот, губы плотно сжались. Двигалась ритмично, но сдержанно, будто смакуя каждый сантиметр.

Слюна текла по стволу, по пальцам. Голова у Николая запрокинулась на подушку.

Он сжал простыню, зубы сцепились. Чувствовал — её трясёт вся.

Не только от возбуждения, но и от внутреннего надрыва. В груди у него вспыхнуло всё сразу: желание, злость, ревность, понимание, что это "не просто сейчас".

Алёна всхлипывала еле слышно. Захватывала член всё глубже.

Щёки втягивались. Темп чуть ускорился. Пальцы второй руки легли ему на бедро, сжимали кожу. Она жадно работала ртом, язык скользил по венке, по нижней стороне ствола.

Николай не выдержал.

Пальцы скользнули под одеяло, легли ей на голову.

Не направляя — просто ощущая.

— Лёнка... — выдохнул сквозь зубы.

Алёна ответила только более жадным движением губ.

Двигалась глубже, быстрее, сильнее.

Глотала стон мужа, глотала сама себя.

Николай сжал пальцами её волосы, дыхание сбилось.

Но в какой-то момент сам почувствовал — её движения стали неровными.

То ускорялась, то вдруг замедлялась.

В теле Алёны всё дрожало.

Не хватало. Не хватало просто ртом.

Вдруг она сама вынырнула из-под одеяла, дыхание резкое, губы мокрые, глаза блестящие, бешеные.

На секунду замерла — встретилась взглядом с Николаем.

Тот видел: её трясёт изнутри.

Ни слова не сказав, Алёна перекинула ногу через его бёдра.

Оседлала его сверху.

Горячая, мокрая.

В теле всё вибрировало.

Опустилась, направила член рукой к себе.

Влажная щель уже была готова — горячая, скользкая.

Член вошёл в неё почти на всём протяжении с одного движения.

Алёна всхлипнула в голос. Запрокинула голову. Застыла на секунду — наслаждаясь этим наполнением, этим толчком изнутри.

А потом начала двигаться. Медленно, глубоко, с раскачкой таза. Скользила по стволу вверх-вниз, замирала, снова оседала. Грудь дрожала, соски натянуты, дыхание резкое, горячее.

Пальцы вцепились Николаю в грудь, ногти царапали кожу. Губы шевелились беззвучно: "надо... надо... надо ещё...".

Николай застонал сквозь зубы. Пальцы легли ей на бёдра, но не сдерживали. Чувствовал — сейчас она "едет" сама, как ей нужно.

Алёна двигалась всё быстрее. Сама поднималась и снова оседала, будто не могла насытиться этим ощущением. Щель хлюпала от влажности, каждый толчок отзывался в глубине живота. Голова у неё уже почти не работала. Тело само гналось за оргазмом.

Алёна стиснула губы, застонала в голос. Руки легли ему на плечи.

Темп ускорился. Каждое движение било в самое нутро. Щёки горели, волосы прилипли ко лбу. Грудь прыгала в такт скачке. Ноги дрожали, мышцы бедер налились. Дыхание сорвалось в хрип:

— Коля... я... сейчас... а-а-а!..

Оргазм накрыл её волной. Она вцепилась ногтями ему в плечи, выгнулась, задрожала всем телом, оседая до конца, сжав член до боли.

Алёна ещё несколько раз резко осела на него, бедра дрожали, мышцы внутри сжимались в судорогах, оргазм прокатывался волнами, каждое движение отдавалось в животе пульсирующей болью вперемешку с наслаждением, и Николай, чувствуя, как её горячая, сжатая щель буквально вытягивает из него остатки самоконтроля, сжал пальцы ей на бёдрах, резко подтянул к себе и, не сдержавшись, с глухим, сдавленным стоном вогнал себя в неё до конца, будто пытаясь слиться с ней в единое целое.

Сперма хлынула толчками, горячими, вязкими, он чувствовал, как бьёт вглубь, как её тело продолжает сжимать его судорожно, не отпуская, как Алёна вцепляется пальцами ему в плечи, выгибается, вся дрожит и, уже почти всхлипывая, впечатывается в него, не в силах остановиться.

Они оставались так несколько долгих мгновений, оба сбивчиво дыша, как после бега, в комнате висела густая, липкая тишина, и только учащённое дыхание, сердцебиение в висках и тепло внутри напоминали о том, что сейчас произошло.

Потом, не глядя ему в глаза, Алёна медленно соскользнула с него, будто выжатая до предела, натянула на себя одеяло, прижалась спиной к мужу, вся ещё дрожащая, сердце колотилось в груди так, что казалось — его должно быть слышно даже сквозь ткань.

Николай молча обнял её за талию, прижал крепче, не говоря ни слова, и оба лежали так ещё какое-то время, каждый в своих мыслях, которые, впрочем, были слишком спутанными и не хотели складываться в ясную картинку.

Тело брало своё.

Тепло одеяла, усталость после дня, после бани, после секса — всё сплелось в одно вязкое, тёплое, и сон, подступивший внезапно, оказался сильнее тревожных мыслей.

Постепенно дыхание у обоих выровнялось, движения замерли, и вскоре они уже спали, вымотанные, обнявшись, в той же самой постели, где день назад началась совсем иная история.