Этот текст является переработкой рассказа „Горячий трах на даче — Я, жена и...“ (часть I), созданного автором под псевдонимом „СОЗДАТЕЛЬ“. Также представлено альтернативное продолжение, в котором история получает новое развитие.

На даче Алёна всегда отдыхала в купальнике. Ходила в нём по дому и саду, загорала, конечно же, тоже в нём. Купальник был крайне открытым: верх едва прикрывал соски, оставляя её красивую грудь третьего размера почти полностью обнажённой, а низ закрывал лишь аккуратненький лобок, оставляя упругие ягодицы открытыми. Лишь когда к ним заглядывал сосед по даче, она обматывала бёдра и попку небольшим полотенцем, которое всегда держала рядом для таких случаев.

Соседа Семёна, которого они называли дядя Сёма, часто видели у них в гостях. Он приходил не столько ради того, чтобы выпить с хозяином пива или сыграть в карты, сколько чтобы украдкой разглядывать подтянутое тело Алёны. Его пристальные, почти хищные взгляды в сторону женщины не остались незамеченными — муж давно уловил этот интерес, да и сама Алёна прекрасно осознавала его. Однако оба предпочитали делать вид, что ничего не замечают. В последнее время это странное напряжение между ними лишь подогревало их отношения: супруги стали заниматься любовью ещё чаще и страстнее, будто незримое внимание соседа добавляло огня их собственным чувствам.

За восемь лет совместной жизни Николай и Алёна занимались сексом каждый день, а порой и по нескольку раз в сутки. В последнее время он стал буквально набрасываться на жену — возможно, сказался отдых на природе и откровенные взгляды со стороны другого мужчины, пусть даже ему было 53. Николай сам отмечал, что тот мужик, несмотря на возраст, выглядел весьма достойно.

Алёне было двадцать девять, и она оставалась такой же привлекательной, как в юности: стройная, яркая блондинка с выразительными чертами и подтянутым телом. С Николаем они были вместе уже тринадцать лет. Ему самому недавно исполнился тридцать один, и он с уверенностью считал себя самым счастливым мужчиной с того самого дня, как впервые увидел её. Алёна, к слову, говорила о нём то же самое.

Семён — или как его звали в округе, дядя Сёма — был седым, крепким, взрослым мужчиной. Несмотря на возраст, в нём ощущалась сила: жизнь на свежем воздухе и тяжёлая дачная работа наложили отпечаток. Правда, животик уже слегка выдавался — вероятно, сказывалось регулярное общение с бутылочкой холодного пива. Всё его тело покрывали густые кудрявые волосы — особенно на груди, ногах, плечах. И, наверняка, на ягодицах тоже. Это придавало ему сходство с большой мохнатой обезьяной.

Его жена умерла несколько лет назад из-за тяжёлой болезни сердца. С тех пор Сёма так и не решился снова жениться.

Однажды, после долгого лежания под жарким летним солнцем, Алёна вечером сняла купальник — и на её загорелой коже отчётливо остались светлые следы от ткани. Два маленьких треугольника на груди и один — тонкий, аккуратный, на лобке. Николай нашёл это чертовски сексуальным. И, судя по улыбке самой Алёны, она разделяла его мнение. Он набросился на неё, словно голодный зверь — и этим вечером их страсть была особенно жаркой.

Наутро, после бурного секса и сытного завтрака, Алёна решила «подровнять» загар. Обнажённая, она устроилась на лежаке прямо на солнце, наслаждаясь теплом и покоем. Где-то через час в калитку вошёл сосед — дядя Сёма — с парой бутылок холодного пива. Николай, как обычно, пригласил его в беседку, в тень сада.

Алёна, завидев соседа, не стала одеваться — просто накинула на себя простыню, оставаясь при этом абсолютно голой под лёгкой тканью. Семён поздоровался, она ответила приветливо, помахав рукой, даже не вставая с лежака.

Мужчины устроились в беседке с пивом. Беседа шла привычным мужским путём: погода, дача, бытовые мелочи... и, конечно, разговоры о женщинах. Семён смотрел на Алёну откровенно — не прятал взгляда, и Николай это видел. Он не злился, наоборот — даже понимал его. Тело жены и правда было завораживающим.

Он бросил взгляд на Алёну — она лежала в простыне, расслабленная, полунагая, с загаром, оттеняющим её формы. Как тут не смотреть?

Простыня, накинутая на Алёну, укрывала лишь грудь — плечи оставались открытыми, кожа на них светилась на солнце. Ноги она подогнула в коленях, и ткань постепенно сползла, полностью обнажив стройные, ровные ножки и упругие бёдра. Зрелище было настолько притягательным, что Семён, сидевший в беседке, уже не скрывал своего взгляда — на его шортах отчётливо выделялся внушительный бугор.

Он не мог отвести глаз и, будто поддавшись порыву, вдруг обратился к Алёне с предложением присоединиться к ним — мол, выпить пива вместе, просто по-соседски. Она немного помедлила, улыбнулась и приняла приглашение.

Алёна обернулась в простыню, но та оказалась коротковата — и когда она пошла к ним, ноги оставались открытыми почти до самой попки. Это только усиливало впечатление. Она присела рядом, закинула ногу на ногу, и разговор плавно перетёк в более живое русло — теперь уже втроём.

Семён не сводил с неё глаз. Он ел её взглядом — особенно загорелые бёдра, мелькающие из-под простыни при каждом движении.

Николай тоже это замечал. И что удивительно — Алёна это видела и не смущалась. Более того, по её лицу было видно: ей это нравилось. Она будто наслаждалась вниманием, и вполне возможно — была уже возбуждена.

Похотливые взгляды Семёна её не раздражали — возможно, потому что она сама сразу заметила его явную эрекцию.

А Николай...

Он был на грани. Возбуждение било через край. Член ныл, упираясь в ткань спортивных штанов. Он хотел взять её прямо сейчас, здесь, на глазах у соседа. Потому что это была его фантазия — заняться с женой сексом в присутствии другого мужчины.

И он знал: Алёна разделяла это желание.

Чтобы осторожно подтолкнуть ситуацию в нужную сторону, Николай предложил сыграть в карты — на раздевание.

Алёна сразу поняла его намёк. Она взглянула на него внимательно, с прищуром, и в глазах промелькнул озорной огонёк.

С усмешкой ущипнула мужа за ногу и заметила:

— На мне только простыня... Это будет нечестно.

Семён, сидевший напротив, едва не задохнулся от такой удачи.

Он начал активно подбадривать идею, чуть ли не уговаривать Алёну согласиться, заговорил с особым азартом.

Николай, стараясь не давить, предложил компромисс:

— Если проиграешь — оголяйся постепенно. Тут ведь все свои, да и никого больше рядом.

Алёна ненадолго задумалась. Но, видимо, сама уже загорелась этим — ей было любопытно.

Что почувствует сосед, увидев её обнажённой? Как она сама на это отреагирует? Что будет дальше?..

Тем более, у них с Николаем была одна общая фантазия — показать её другому.

Она кивнула и согласилась.

Играли в очко, втроём.

Условия простые: у кого меньше всех очков — снимает одежду.

Если кто-то наберёт ровно 21, тот может избежать снятия в следующем проигрыше.

Игру вели легко, с юмором, на расслабленном «дачном» настроении — но напряжение висело в воздухе.

В первом кону всё было забавно: сначала у всех выпало по 18, потом начались расклады.

Семён «сгорел», у Алёны оказалось 11, у Николая — 14. Сосед только вздохнул и, не раздумывая, расстегнул рубашку. Снял её и аккуратно положил на скамейку рядом.

Под тканью открылась густая поросль волос — не только на груди, но и на животе, плечах, руках. Мускулатура ещё сохранялась, несмотря на мягкий округлый живот, выданный пивными вечерами. Алёна смотрела с интересом — Николай это заметил.

Семён, кажется, тоже. Он слегка ухмыльнулся, краем губ. А Николай вспомнил, как однажды жена призналась: втайне её иногда возбуждают мужчины, похожие на... орангутангов.

Во втором коне Семёну повезло — он набрал 18 очков и решил остановиться.

А вот Николая с Алёной немного понесло: оба «перегорели», превысив лимит.

И хотя формально проигравших было двое, по правилам никто не должен был раздеваться — оголения не произошло.

Семён, явно предвкушавший кое-что совсем иное, разочарованно вздохнул — ведь до «счастья» с его точки зрения оставалось совсем чуть-чуть.

В третьем коне проиграл Николай.

Семён снова остановился на 17, Алёне выпало уверенные 19, а Николай «перебрал».

Словно исполняя некий ритуал, он неспешно снял с себя футболку, стянув её через голову. Торс у него был подтянутый, спортивный, с ровной мускулатурой.

Алёна смотрела на мужа с явным восхищением, даже гордостью. Семён тоже смотрел — но иначе. В его взгляде читалась лёгкая, почти уважительная зависть. Это было приятно — не как мужская конкуренция, а как признание.

Четвёртый кон оказался особенно неудачным для Семёна.

Он снова «сгорел», а вот Алёна — напротив, вытащила «очко», ровно 21. Николай не стал рисковать и остановился на 18. Так у Алёны появилось одно "иммунитетное" право — не раздеваться при следующем проигрыше. Семён вздохнул глубже, чем в первый раз, но всё же встал. Снял шорты — медленно, с лёгкой театральностью. Под ними остались только плотные семейные трусы, из-под которых чётко выпирал стоячий, массивный член.

Волосатые ноги дополняли образ «мужика с огнём», но глаза Алёны задержались не на ногах, а именно на выпирающем объёме. И это Семён заметил — и ухмыльнулся. Уже не сдержанно, а победно. Николай почувствовал укол ревности, но возбуждение перекрывало всё. Он даже сам удивлялся тому, как это его заводит.

Пятый кон: у Николая и Семёна по 18, а Алёна — перебрала. Она чертыхнулась: второй подряд туз всё испортил. Снимать простыню не пришлось — сработало «право на отказ», но теперь она его потеряла. Семён оживился. Было видно: он ждёт, как мальчишка, ещё одной такой ошибки. Игра накалялась.

Шестой кон: на этот раз проиграл Николай. Он набрал всего 16 и решил не рисковать, тогда как у остальных по 17. Пришлось стянуть штаны. Он сделал это быстро, без лишней скованности. Из-под трусов выпирал возбуждённый член, головка которого даже слегка показалась наружу. Алёна, заметив это, посмотрела на него тем самым узнаваемым взглядом — жадным, влажным, с огоньком. Она улыбнулась, ловя его глаза.

Игра продолжалась. Началась раздача седьмого кона...

Седьмая раздача выдалась особенно напряжённой — все трое набрали по 19 очков, и пришлось тянуть дополнительные карты. Ситуация сгущалась. У Семёна оказалось 14, у Николая — 11, а у Алёны — перебор.

Наступил момент, которого ждали оба мужчины. Семён не скрывал ликования: на его лице расплылась счастливая, почти хищная улыбка. Николай тоже замер, с замиранием сердца наблюдая за женой, которая сейчас должна была обнажить свою великолепную грудь — не только для него, но и для другого мужчины.

Алёна не выглядела расстроенной. Наоборот — дыхание у неё участилось, руки немного подрагивали. Она поймала взгляд сначала мужа, потом Семёна, и, не отводя глаз, медленно стянула простыню до пояса. Всё замерло.

Семён, кажется, перестал дышать — его глаза вылезали из орбит. Он смотрел, как будто впервые увидел женскую грудь — высокую, упругую, с подчёркнутым загаром и заметно затвердевшими сосками. Алёна слегка смущённо улыбалась, наблюдая за его выражением. Её грудь красиво вздымалась в такт глубокому дыханию, словно подчеркивая её возбуждение.

Николай заметил, как Семён опустил ладонь на промежность и медленно начал надавливать на напряжённый бугор. Он практически открыто мастурбировал, глядя на обнажённую грудь чужой женщины. И самое удивительное — это не вызывало у Николая злости. Его это возбуждало. Льстило. Возносило.

Он не стал затягивать паузу и предложил продолжить игру.

Семён, уже полностью во власти происходящего, поддержал идею с готовностью, граничащей с нетерпением.

Восьмой кон оказался неудачным для Николая — он проиграл и, следуя правилам, снял последние трусы. Теперь он сидел совершенно голый, его напряжённый член стоял в полном боевом виде, и Алёна уже не скрывала взгляда — она открыто, жадно смотрела на мужа, будто заново открывала его.

В девятом кону не повезло уже Семёну. Он проиграл с той же спокойной готовностью и, не колеблясь, стянул с себя последнюю одежду. Из-под ткани освободился толстый, вздутый член, окружённый густыми волосами. Семён не отводил взгляда от Алёны, наблюдая за её реакцией. И он увидел всё, что хотел.

Она смотрела во все глаза, не прячась, не стесняясь, только чуть сжала край простыни в пальцах, как будто пытаясь уцепиться за остаток контроля. Её взгляд метался от одного мужчины к другому, от одного стояка к другому. И этот визуальный контраст, это молчаливое сравнение заводило всех троих. Она отвернулась, сделала глубокий вдох и начала мешать карты. Руки дрожали. Мысли путались. Тело звенело от напряжения.

И, как будто по воле случая, на десятом кону проиграла Алёна. Карты легли, как надо. Семён снова расплылся в предвкушённой ухмылке. Николай сидел, как в трансе, едва сдерживая дыхание.

Алёна медленно встала со скамейки... И, не раздумывая, сбросила с себя простыню.

Перед ними стояла она — полностью обнажённая. Голая, прямая, теплая от солнца и желания. Её грудь уже была открыта, а теперь взгляду открылась и остальная часть тела:

упругая округлая попка, аккуратный лобок, светлая полоска загара, и сочные, слегка припухшие губки между ног.

Семён, с широко раскрытыми глазами, буквально поедал её взглядом. Николай чувствовал, как дыхание сбивается. Но дальше возник вопрос: что делать, если раздеваться больше некуда?

И тогда, неожиданно даже для самого себя, Семён предложил новое условие — игру на желания. Тот, кто выигрывает, загадывает задание остальным. Николай — не менее неожиданно — согласился. И самое удивительное: Алёна, почти без паузы, лишь виновато улыбнувшись, тоже кивнула.

Игра продолжилась. Но теперь она перестала быть просто забавой. Она стала прелюдией.

К тому, что давно витало между ними. И теперь уже никто не собирался останавливаться.

Удача улыбнулась Семёну. Он выиграл — и теперь мог загадать желание. И не стал скромничать: выразил желание поцеловаться с Алёной. Долго. В губы.

У Николая в груди всё сжалось. От ревности, от предвкушения, от бессилия. Алёна подняла на него растерянный взгляд. Она колебалась, не зная, как правильно поступить.

И Николай, перехватив дыхание, лишь тихо кивнул. Уговор был — и они оба знали, куда эта игра может завести. Они согласились вместе, осознанно.

Семён тут же поднялся и сел рядом с Алёной. Осторожно обнял её за талию, наклонился ближе — и его губы коснулись её губ.

Внутри Николая бушевал целый ураган чувств. И ревность, и боль, и непонятное, острое возбуждение.

Алёна не оттолкнула. Наоборот — ответила. Сначала робко, потом с очевидным удовольствием. Её глаза закрылись, руки легли на шею соседа, и они погрузились в поцелуй — медленный, глубокий, мягкий, тянущийся. Николай смотрел — как загипнотизированный. С каждой секундой всё сильнее и больнее, и при этом — не отрываясь. Скоро поцелуй стал французским. Семён проник языком в рот его жены,

и они начали сосаться — жадно, глубоко, влажно, словно забыв, что рядом кто-то есть.

Языки переплетались, скользили друг по другу, а дыхание Алёны становилось всё прерывистей.

Николай едва не взорвался — от смеси ревности, возбуждения и дикого внутреннего желания. Он не знал, чего хочет больше: остановить это или чтобы они пошли дальше.

И вдруг... Алёна мягко отстранилась. Глаза её были опущены, щеки покраснели.

Она не смотрела на мужа — будто чувствовала себя виноватой. Но и остановка была не отказом, а временным спасением.

Семён вернулся на своё место, довольный, но явно разгорячённый. Он жаждал большего — это было видно.

Следующий кон выиграл Николай. Алёна набрала мало, а Семён — снова перебрал.

И теперь очередь за Николаем... Он должен был загадывать желание. Ревность по-прежнему давила изнутри, но возбуждение и любопытство — были сильнее.

Он чувствовал, что перешёл некую границу, за которой осталось только чистое, необузданное влечение.

Чтобы снять с Алёны чувство вины, чтобы она почувствовала себя свободной, он пошёл ва-банк. Он повернулся к Семёну и предложил:

— А давай... вместе. Пососём её грудь.

Алёна удивлённо посмотрела на него. Николай ответил лёгкой улыбкой и коротким кивком. Она медленно улыбнулась в ответ — уже им обоим, изящно откинула волосы с плеч и расправилась на спинке скамейки, обнажённая, спокойная и... открытая.

Семён и Николай сели по бокам. Каждый — с одной стороны. Каждый — с одной грудью в ладони. Они наклонились одновременно, и губы сомкнулись на её затвердевших сосках.

Алёна застонала тихо, хрипло, провела руками по их волосам, вплетая пальцы, поглаживая макушки. Тело её дрожало, плечи подрагивали, дыхание сбивалось. Семён осторожно гладил живот — кругами, скользко, чувственно. Николай тем временем скользнул ладонью между бёдер, внутрь — туда, где влажность уже не скрывалась.

Языки обоих мужчин кружили по её соскам, посасывали, прикусывали. Алёна откинулась назад, закрыла глаза, прикусила губу — и словно отдалась полностью. Две руки — две ладони, два ритма — ласкали её между ног. Пальцы, горячие и потные, скользили в сочащейся щели. Алёна вскрикнула, выгнулась, вцепилась ногтями в плечо Николая,

а другой рукой — укусила за плечо Семёна. Тело её задрожало, стало извиваться.

Оргазм прошёл через неё, как волна — обильная, хлещущая, захватывающая. Она кончила бурно, громко, с рывками, заливая их пальцы. Села на месте, тяжело дыша, опрокинув голову на стол.

Оба мужчины, быстро приведя её в чувство, отступили — и вернулись каждый на своё место. Но тела, члены, яйца — всё внутри них требовало продолжения.

Игра продолжалась. Но теперь уже — по-другому. Без защиты. Без сдержанности. И без тормозов.

В следующем кону выиграла Алёна. Николай и Семён набрали меньше и теперь ждали, какое желание загадает она. Но никто не ожидал того, что она сделала дальше. Алёна, не сказав ни слова, встала и уселась на край стола, раздвинув бёдра ровно настолько, чтобы всё было видно. Глядя на Семёна, она спокойно, почти буднично предложила:

— Хочешь... полижи мне языком?

Повторять не пришлось. Семён вскинулся, как пружина, подошёл и, встав на корточки перед ней, жадно впился губами в её влажную промежность. Николай не двигался.

Он только взял свой напряжённый член в руку и начал медленно, машинально поглаживать, наблюдая за происходящим.

Семён держал Алёну за бёдра, ловко и уверенно работая языком, его лицо скрывалось между её ног, а из-под живота слышалось влажное хлюпанье и сдавленные стоны. Алёна откинулась назад, упершись локтями в стол, закатив глаза, её пальцы дрожали, ногти скребли поверхность. Тело мелко тряслось от нарастающего удовольствия. Она стонала громко, прерывисто, дышала часто, а Николай, наблюдая за этим, чувствовал не только ревность, но и жгучее, дикое возбуждение.

Через пару минут тело Алёны задрожало. Оргазм пробежал по ней судорогой.

Семён не остановился — продолжал ловить её движения, пить её сок, прижимать к себе крепче. Она сжала его голову, запуталась пальцами в его волосах, а затем медленно опустилась спиной на стол, тяжело дыша, с закрытыми глазами.

Семён поднялся. На лице — гордость, удовлетворение и тень хищной самодовольной ухмылки. А Николай понял: они зашли очень далеко. И с каждой сценой становится только жарче. Он едва сдерживал себя. И было видно — Семён тоже.

Будто по какому-то невидимому сценарию, в очередной раздаче выиграл снова Семён.

Он уверенно набрал 20 очков, а Николай с Алёной «сгорели», перебрав. Настал его момент.

Семён встал из-за стола. Голос был спокойным, почти будничным:

— Я бы хотел... чтобы ты сделала мне хороший минет.

Алёна резко подняла на него взгляд — удивлённый, но не шокированный. Потом перевела глаза на Николая — вопросительно, неуверенно. Как будто не ожидала, что он скажет это вслух, хотя... понимала.

Николай молча кивнул. Без слов. Просто кивнул. Она посидела ещё пару секунд, будто раздумывая. Но это был уже не выбор, а признание очевидного.

Она встала. Обошла стол. И, остановившись перед соседом, медленно опустилась перед ним на колени.

Член Семёна — толстый, с набухшими венами и багровой головкой — оказался прямо перед её лицом. Он был не таким длинным, как у Николая, но в толщину почти вдвое превосходил. Он дрожал в воздухе, кончиком почти касаясь её носа.

Николай смотрел, не мигая. Он сжимал свой член, с трудом сдерживая напор возбуждения.

Алёна обхватила Семёна за ляжки — грубые, мохнатые. И осторожно, сдержанно

— обвела губами его массивную головку. Семён усмехнулся, глядя на Алёну, и медленно опустил ладонь ей в волосы — уверенно, но осторожно.

Алёна помедлила всего несколько секунд, лаская губами его головку, прежде чем начать двигаться дальше — медленно, сдержанно, пробуя глубину. Это давалось ей непросто:

его размер, толщина — всё это требовало времени и сосредоточенности. Семён чуть помог рукой — легким нажимом направляя её голову к себе. Он не торопил, лишь задавал ритм. Алёна поднимала взгляд — то на него, то на мужа.

Николай сидел напротив, стиснув кулак на собственном члене, наблюдая, замирая на каждом движении её губ.

Она вскоре приноровилась. С каждым разом скользила всё глубже, двигаясь плавно, ритмично, впуская его не только губами, но и доверием. Семён дышал тяжело, грудь у него вздымалась. Руки крепче сжали её волосы, и он стал встречать её движения — легко подаваясь вперёд.

Николай не сводил с них глаз. И в этот момент, между ревностью, возбуждением и восхищением, он чувствовал, что они уже перешли ту черту, за которой осталась не просто фантазия, а — новая реальность.

Алёна смогла принять член Сёмена не полностью — лишь до середины. Толщина всё ещё мешала заглотить дальше, но это не останавливало ни её, ни Семёна. Он, чувствуя предел, обхватил её за волосы обеими руками и начал аккуратно направлять — задавая ей ритм, усиливая его.

Алёна, полностью вошедшая в процесс, двигалась уверенно, губы плотно сжимали ствол, щёки втягивались, голова работала плавно, с напором. Её рот уже не сопротивлялся — наоборот, подстраивался, словно привык к новой форме, к новому вкусу.

Семён выдыхал с хрипотцой, медленно толкаясь бёдрами, встречая каждый её наклон.

Он не скрывал удовольствия — тело у него подрагивало, мышцы напрягались.

Николай всё ещё смотрел, вбирая глазами каждый миллиметр происходящего.

Это было не просто зрелище. Это было что-то между завистью, восторгом и желанием,

смешанное в один распаляющий коктейль.

Алёна какое-то время сосредоточенно двигалась — всё глубже, всё увереннее,

принимая его почти до самого горла, затем отступала, оставляя во рту только головку,

и помогала рукой, скользя вдоль основания — медленно, точно, с явной техникой, которую она, казалось, только что обрела.

В какой-то момент она выпустила его изо рта и принялась языком ласкать налитую, пульсирующую головку, скользя по ней кругами, задерживаясь на самой чувствительной части.

Семён дышал тяжело, бёдра его иногда дёргались вперёд, но он не терял контроля —

напротив, растягивал удовольствие, тянул, не торопясь к финалу. Может быть, он и был уже на пределе, но, судя по лицу, он наслаждался каждым движением её губ, каждой каплей её внимания.

Алёна продолжала — покорно, но с явным усилием. Иногда её губы подрагивали от усталости, она то снова заглатывала, то вновь выпускала, переключаясь на язык и ладонь,

словно искала способ снять напряжение с себя и подарить его ему.

Семён изредка урчал от удовольствия, а Николай, всё ещё наблюдая, понимал —

она никогда раньше не брала в рот ничего настолько большого, и то, как она сейчас справлялась, было смесью отваги, желания и растущей уверенности в себе.

Николай продолжал наблюдать — весь в напряжении, ладонь не отрывалась от его собственного члена, а мысли пересекались между возбуждением, ревностью и чем-то более тёмным, захватывающим. Он не мог отвести глаз. То, как его жена, на коленях, сосёт другому мужчине — было пугающе возбуждающе.

Тем временем Семён, чувствуя, что приближается к пределу, обхватил её голову обеими руками — крепко, но не агрессивно — и начал направлять её движение, плавно, но с нарастающей силой.

Алёна вцепилась в его бёдра, ногти впивались в его кожу, а губы работали на пределе,

принимая его глубже, с трудом, но без попыток остановиться. Каждое движение было наслаждением и испытанием одновременно.

Николай почувствовал, как внутри у него всё сжалось — он знал: Семён близко. Очень близко. Мужчина продолжал — ещё несколько движений, а затем внезапно остановился,

задержав Алёну за затылок, и слегка отступил, оставив во рту лишь головку. Её губы сжались, дыхание замерло, всё пространство между ними застыло в напряжении финала.

Семён резко всхлипнул — тяжело, с надрывом. Алёна, почувствовав, как всё внутри него сжалось, попыталась отстраниться, но его ладони крепко держали её за голову, не позволяя уйти. Первый толчок накрыл её неожиданно — глубоко, прямо в горло.

Алёна зажмурилась, поспешно глотая, стараясь не захлебнуться, и в её глазах заблестели слёзы — от усилия, от насыщенности момента, от смеси чувств.

Семён не отпускал — его тело вздрагивало, а волны накрывали одну за другой. Он выпускал то, что, казалось, копилось в нём долго — тяжело, густо, жадно. Теперь становилось понятно, почему он носил в себе такое напряжение.

Алёна больше не успевала — ей пришлось отстраниться, и то, что не успела принять, потекло по её подбородку, вниз — по шее, груди, животу.

Семён, вырвавшись наружу, всё ещё извергал, и плотные, блестящие капли ложились на лицо жены — на лоб, на щёку, на губы. Одна тонкая струя пересекла её ресницы,

другая стекала по щеке, как блестящая дорожка.

Последние, уже более слабые всплески, разлетались по её телу: грудь, живот, бёдра.

Алёна не отвела взгляда. Она смотрела на Семёна — прямо, открыто, без слов.

Не может быть... — пронеслось у Николая в голове. Семён — другой, взрослый, крупный мужчина — только что взял в рот его жену, довёл себя до кульминации и оставил свои следы на её лице, губах, коже. Это было... нечто за пределами реальности. И это окончательно сорвало крышу.

Алёна всё ещё нежно облизывала член Семёна, медленно, лениво, будто лаская после шторма. Его плоть уже понемногу ослабевала, но она продолжала — как будто это было не про него, а про неё.

Николай не выдержал. Он подошёл резким шагом, схватил Алёну за волосы, слипшиеся от следов предыдущего взрыва, и направил свой возбужденный член к её губам. Она поняла без слов. С привычной уверенностью взяла его в рот, приняла глубоко, с лёгкой улыбкой, словно это было возвращение к чему-то близкому и родному.

Двигаясь плавно, но с напряжением, Алёна то втягивала его губами, то отпускала —

и, не останавливаясь, левой рукой продолжала ласкать медленно оживающий член Семёна, как будто всё это стало единым, непрерывным действием.

Николай был на пределе. Через пару минут он отстранился, сжал себя у основания —

и, дрожа всем телом, кончил. Алёна, уже открыв рот, слегка высунула язык — и первая горячая струя легла точно в рот, покрывая язык и нёбо. Она поспешно сглотнула, подставляя лицо под следующие всплески. Они были сильными, тёплыми, стремительными — капли ложились на лоб, щёку, подбородок, плечи и грудь.

Это было зрелище, которому позавидовал бы любой продюсер дорогого фильма для взрослых.

Алёна сидела на коленях, вся в следах страсти — лицо, грудь, живот и бёдра покрыты тёплыми, липкими следами желания двух мужчин. В каждой руке — ещё пульсирующая плоть. А сама — с полуулыбкой, глядя поочерёдно то на мужа, то на соседа.

Её ресницы слиплись, в глазах всё ещё плескалась влага, но в них же отражалась игривая, томная искра.

Семён уже снова был в полной боевой готовности. Николай ощущал, как его возбуждение возвращается — тело откликалось на происходящее почти автоматически.

— Может, сбегать в душ? — тихо предложил он, сам едва справляясь с дыханием.

Алёна только кивнула.

Семён галантно протянул ей руку, помогая подняться. Она, убирая пальцами остатки с глаз, направилась к уличному душу у забора. И когда проходила мимо соседа, он не удержался и шлёпнул её по ягодице, с довольным прищуром:

— Ух, женщина... хороша. Ох, и хороша!

Алёна оглянулась через плечо, всё ещё не вытирая лицо, и с игривой улыбкой поманила его пальцем. Этот взгляд говорил больше, чем любые слова.

Прозрачная занавеска в душевой слегка колыхнулась. Вода зашипела в кране — прохладная, обволакивающая. Сквозь плотную клеёнку отчётливо читались изгибы тела, движения рук, скользящих по груди, животу, бёдрам, затылку.

Николай и Семён стояли рядом, заворожённо наблюдая. Алёна, будто зная это, двигалась неторопливо, с подчеркнутой грацией — словно танцевала в плену воды и жара.

Семён не выдержал. Он постоял минуту, поглаживая себя, а потом с тихой решимостью

направился к душевой.

— Помогу ей... спинку потереть, — бросил через плечо, не дожидаясь согласия.

Николай не остановил его. Он сам хотел увидеть, как она его примет.

И главное — что будет дальше...