Окончание. Начало см. чч. 1-5.

Ветер к ночи — железная примета. Погода сломалась в один миг. Зарядили дожди, пара дней передышки — и опять дожди. Потом она начала налаживаться, установилось ясное и сухое бабье лето, но грунтовые дороги размокли так, что для велосипеда не было никаких шансов в этой глинище. Прошло почти две недели, прежде чем Вика с Валерой смогли снова доехать до нас. А собственно, зачем?

Купания уже не было, как и говорят приметы — вода стала холодной, свинцовой. Переодеваться — тоже надобности не было: уже было не жарко, можно было одеваться так, чтобы и Витина анатомическая аномалия не привлекала внимания. Но они продолжали этот маскарад, очевидно, по привычке. Мы просто посидели на нашей полянке у костерка. Вика даже демонстративно, для нас, продолжала прижиматься к Валериному плечу — как нарядились, так и играют дальше. Получается довольно натурально, если ничего не знать.

— Так соскучились друг по другу, что ли, уже? Надоело под дождём по домам сидеть?

— Нет, — отвечает Валера, — так привыкли уже, — переглядывается с Викой. — Да?

— Да-а… — довольно тянет Вика. Мы всё это время вместе жили. Почти.

— Это как это — почти? — жена уже настолько заинтригована, что не скрывает своего бабьего интереса к чужой личной жизни.

— Вот так. У Вики дома — она же одна на даче живёт. Кроме выходных, когда её мама приезжала. Занимались, можно сказать, совместным проживанием и ведением общего хозяйства, — заключает он нарочито суконным языком ГК.

Его уверенный голос и казённые формулировки не оставляют сомнений, кто у них кем был в этом совместном проживании. "…и активной половой жизнью, надо было бы добавить, " — думаю я. Люблю закончить чужую длинную мысль маленькой похабной точкой. Но в данном случае это точно ещё не так, поэтому приходится наступить на горло собственной песне.

— Лера к себе только на ночь уходила, — уточняет Витя. — Чтобы её бабушка не волновалась, она старенькая.

— Мы там развлекались с нашим маскарадом, — продолжает Вика. Всю старую одежду на чердаке перебрали, всё перемерили. И туфли тоже. Репетировали новые роли.

Оба смеются, мы тоже — представляем себе этот дом моделей. Но вообще-то дело не очень смешное. Старая одежда в этом доме может быть только от мамы или от сестры. От отца, если что и оставалось, то сгнило или выкинули давно. Сейчас мужская, для Валеры — только от самого Вити. Зато женской — хоть завались, любого вида. Да ещё Лера что-то из своего принесёт, наверное. То есть, наряжали, по большей части, одну Вику.

Не переиграют ли они с этим? Нет, вряд ли. Скорее, наоборот. Эта игра соединяет их, а дальше физиология, как вода, сама себе дырочку найдёт. Правильную дырочку. Они уже и сейчас друг друга в правильные места целуют. Этих двух недель они, похоже, и не заметили. Если и заметили, то разве что мамин приезд на выходные.

Дороги подсыхали, и мы договорились завтра встретиться возле их лесочка, поехать вместе куда-нибудь покататься.

— С маскарадом? — уточнили они.

— Да как хотите.

Конечно, они приехали, переодевшись. Уж очень хотели продемонстрировать нам результаты своих изысканий. И всё оставшиеся две недели августа мы с ними так катались, меняя, по большей части, только наряды Вики. У неё их было — носить не переносить. И велосипедки, и юбочки, и леггинсы, и топики-маечки всякие, и босоножки разные, и девичьи кроссовки с копеечными блестяшками. У Валеры, конечно, такого выбора не было — ну и не надо парню столько наряжаться, верно?

Роли свои они разыгрывали старательно. Валера заботливо покупал Вике мороженое или минералку в придорожных магазинчиках, а она долго и капризно выбирала. Иногда она начинала притворно ныть, а он её утешал и уговаривал. А в заключение мы каждый раз обязательно выезжали куда-нибудь на публику. Проехать навстречу потоку, идущему с электрички, или продефилировать в обнимку перед толпой, собравшейся в ожидании поезда, по пустой противоположной платформе — это были самые безобидные из их шуток.

Потом мы провожали их до нашего места у леса и разъезжались по домам. Мы — ужинать и спать, а они… Да кто их знает? Целоваться, наверное.

Август неумолимо катился к концу. Уже пошли астры, гладиолусы, к электричке в город выстраивались бесчисленные корзины яблок, вёдра чёрной рябины, необъятные букеты на всю платформу. Вот и самый печальный день в году, 31-е августа. С утра мы в последний раз объехали круг по окрестностям, Вика с Валерой покрасовались немного на откосе перед проходящими электричками, а вечером им надо было уже возвращаться домой.

На станции в райцентре, куда мы подъехали попрощаться, они впервые предстали перед нами в серьёзном, правильном виде. Виктор — в светлой рубашке с закатанными рукавами, брюках, городских ботинках. Лерочка — платье ниже колен, босоножки с однотонными гольфами или колготками (надеюсь, не с чулками из магазина для взрослых), волосы тщательно причёсаны. Оба, конечно же, с букетами к школе, как положено. Впервые они выглядели, как мальчик и девочка строго соответственно естеству, с разницей в год. Наверное, оделись так специально для родителей, которые предполагали увидеть их дома в таком виде. А может быть, специально, чтобы удивить нас? Прощайте, ребята, до будущего лета… Если там ещё сложится…

Тем бóльшим было наше удивление, когда мы буквально на следующие же выходные, на День города, поленились ехать опять на дачу и решили просто погулять по парку — не буду говорить, какому именно, скажу, одному из крупных и известных. И едва ли не первыми, кого мы там увидели, были Валера и Вика. Да, именно так. Ах да, ведь контора их предков так и была же где-то в этой стороне. И её кооперативный дом для сотрудников, очевидно, тоже где-то не очень далеко, по городским меркам. Всё логично. Но в чём они были…

Валера — широкие джинсы, кроссовки на размер или на два больше, широкая толстовка с капюшоном (или по-иностранному — ху-ху-чегототам). Это не удивительно, парню много не нафантазируешь, в любом поколении они все одинаково оригинальничают. Пидорская дуля из волос на макушке — тоже модно в нынешнем сезоне.

Но Вика… Волосы, отросшие за лето, снова подстрижены до длины, установленной, наверное, школьными правилами — и это единственное, что может её выдать. Кофточка с кокетливой манишкой, а под ней, похоже, даже бюстгальтер имеется. Маленький, но настоящий. "Да, мне мама уже купила, — перехватив мой пристальный мужской взгляд, гордо признаётся Лера. — А мы пока всё в дело пустили, прикалываться — так прикалываться!" Короткая клетчатая юбка, колготки и — босоножки на каблуках! И, что самое удивительное, Вика на них ходит вполне уверенно для девочки-подростка.

— Это мы на даче, пока дожди были, вместе научились, — объясняет Лера. Туда и обратно по всей веранде.

— Туда и обратно — ещё не так сложно, — смеётся Вика. — Вот развернуться в конце, чтобы не занесло, и не упасть — это да!

Вот же шутники. У них там не просто дом моделей был, а ещё и с подиумом своим собственным. Во все 6 метров длиной, наверное (строить на дачах бóльше, чем 6×6, раньше не разрешали).

— А как она сегодня колготки в первый раз надевала! — спешит насмешить нас Валера. — Тянула, как джинсы, чуть не порвала. Всему её учить приходится.

Ну да, колготки — это отдельный вид искусства. Собрать их гармошкой в ладони, потом распускать равномерно по всей ножке… Каждый раз восхищаюсь, наблюдая, как моя жена это делает. Конечно, этому специально учиться надо.

— Вы что, прямо из дома в таком виде пришли? — беспокоимся мы. — Вас же там все вокруг знают, спалитесь.

— Нет. Не из дома, конечно. Мы здесь рядом в торговый центр ходили переодеваться. Там кабинки примерочные есть большие. Вдвоём зашли — вдвоём вышли. Или там ещё туалет есть для инвалидов. Он в самом дальнем углу, до него почти никто не доходит. Можно там запереться.

— Ну ладно, зайти можно, пока никто не видит. А выйти вдвоём? Откроете, а там уже очередь стоит. Что люди подумают?

— А что такого о нас можно подумать? — парирует Вика. — Зачем мальчик с девочкой могут в туалете вдвоём запираться? Вот именно то пусть и думают.

Хороший ответ. Значит, ориентация у неё, несмотря на маскарад, твёрдо на месте.

Развлекаются они от души — артисты! Мы идём в нескольких шагах за ними, наблюдая за реакцией встречных. Идут опять в обнимку навстречу потоку. Если видят какие-то чопорные пары или одиноких дам с ненавидящим взглядом (есть такая порода, они её уже вычислили и особо ценят таких зрителей) — целуются у них на виду. Серьёзно так целуются, по-настоящему, только наоборот. Иногда они специально останавливаются для этого, мы проходим мимо, потом тоже стоим или садимся на лавочку. Смотрим, как они идут мимо нас. Нам сейчас то же самое делать… ну, неудобно как-то уже…

Вот Вика решает пройти по бордюру. Вышагивает, вся в струнку, картинно оттягивая носочек — да, видно, репетировали они тщательно. Валера галантно поддерживает её за руку, страхует. Делают селфи, как же без этого. Потом просят кого-то из прохожих заснять их нормально, на расстоянии. В обнимку, естественно. У очередного ларька Валера покупает ей мороженое. Мимо проходит ещё одна парочка, парень рефлекторно оглядывается на Вику, девица нервно дёргает его за руку.

Потом обошли по несколько раз вокруг фонтана в противоположных направлениях. Посидели на лавочках, друг напротив друга. Вика закинула ногу на ногу, покачивает туфелькой — это вообще-то считается вульгарным, но ей ведь не на великосветский приём идти. Простолюдинке так можно. Валера, наоборот, сидит, широко раздвинув колени, как будто и вправду проветривает своё мужское хозяйство.

Под конец Вика всё-таки намяла ноги в этих босоножках. А ведь ей ещё обратно идти. Села на лавочку, разулась. Да, парк большой, тут многие женщины и девушки переоценивают свои силы. Валера подвинулся на самый край, она бесцеремонно разлеглась вдоль лавки, головой на его коленях — нисколько не заботясь о своей короткой юбочке. Да, бесстыжая нынче молодёжь! В наше время такого не было.

Отдохнув, доковыляли до выхода. Вика даже прихрамывает вполне естественно. Вот и тот самый ТЦ через дорогу. Прощаемся?

— Вы бы, ребята, всё-таки поосторожнее с этими экспериментами. Дом же ваш где-то недалеко ведь? И школа тоже. И одноклассники где-то вокруг живут. Вдруг всё-таки не нам одним вздумается по этому парку прогуляться. Отъезжайте лучше куда-нибудь подальше.

— Да, верно. Подумаем.

Осень в том году как началась после августовских дождей, так и стояла сухая и ясная до самого начала октября. Ребята сделали себе чат в одной из соцсетей, в котором договаривались о своих тайных встречах, и как бы нечаянно забыли его закрыть. Ну там же и не было ничего секретного, кроме некоего места и времени. А мы, признаюсь, подглядывали за ними, без регистрации и СМС. Поэтому встречали их каждый раз, да-да, совершенно случайно: то в каком-нибудь парке, то на набережной, то ещё где-нибудь.

На следующей прогулке Вика подошла к выбору обуви уже более осторожно: надела ботиночки на высоком скрытом каблуке — мода специально для юных девочек, которым не терпится поскорее вырасти. Плотные леггинсы, розовое девчачье худи с какими-то котятами и щенятами.

— А меня мать чуть не спалила, — похвастался Витя. — Нашла-таки в телефоне одно фото. То самое селфи, где я в плавках на пруду. А я говорю — что такого, мама? Ну, снял я себя, почему бы не снять? Сейчас все себя снимают. В одних плавках, да — мальчики же все в плавках купаются. Ах, ты про это у меня… Ну, поэтому я и купался один, чтобы никто не видел. Она говорит, а почему место незнакомое? Ну да, это я аж до Дубков катался, там большой пруд такой. Специально туда ездил, чтобы с нашими дачными пацанами не встретиться случайно. Они надо мной смеяться будут. Дубки — это там, где несколько посёлков у станции. Да-да, в такую даль. Я всё сделал правильно, мама?

— А остальные фото она так и не нашла, — со смехом закончила Вика.

— Они все у меня в телефоне, — ухмыльнулся Валера.

— А если твои родаки увидят?

— А чё такова? — парировала Лера. — Ну да, я с подружкой. Ну да, на мальчика здесь похожа, сейчас все так ходят, унисекс. Ну, шалили мы с ней иногда на пруду — без верха, когда никто не видит. Мне же можно пока без верха купаться? А так, конечно-конечно, только с верхом, тем более при посторонних.

Не пошли мы с ними только один раз, на какой-то рок-концерт под открытым небом. (Или что там молодёжь сейчас слушает.) Нам там делать было нечего, а тусоваться в толпе молодёжи — даже подозрительно, наверное. А они вернулись очень довольные: провели целый вечер и ни в чём не прокололись. Вику, правда, там в толпе пощупать немного пытались, Валера, конечно, всех этих незваных ухажёров разогнал — теперь даже есть что вспомнить.

Насчёт осторожности, как выяснилось, я их тоже не напрасно предупреждал. Приятно, чёрт возьми, вычислять неприятности заранее, даже чужие. Отправляясь в очередной раз на свой маскарад, они сели в метро — и прямо напротив себя обнаружили Лерину классную. Противную сушёную воблу с вечно поджатыми губами, как раз из той категории, над которой ребята особенно любили издеваться. Слава богу, в этот момент они были одеты ещё по-нормальному, переодеваться планировали подальше от дома. Но ей и этого хватило. Эта старая мымра, как передавали из класса в класс старшие девочки, прожила всю жизнь не замужем и для неё это была очень больная тема.

Она потом даже вызвала в школу Лериных родителей: "Вы знаете, что ваша девочка с мальчиками гуляет?!" Родители только пожали плечами: "С какими? Ах, с этим? Да они с детства дружат, соседи и дома, и на даче, всё нормально. Ах, вы про это? Да бросьте вы, это у вас подозрительность какая-то чрезмерная. Они же ещё маленькие."

На этот раз Вика была в узких джинсах стретч, идеально сидевших даже на её худеньких ножках. Коротенькая джинсовая курточка ещё более завышала талию и придавала объём только верхней части. Вместе с Валерой — тоже в джинсе, но более широким и коренастым — они смотрелись в одном стиле, идеально цельной парой.

— Вы бы хоть раз ещё в юбке прошлись, — в шутку предложила жена.

— Нет, будет смотреться слишком подозрительно, — рассудительно ответили они. — Сейчас девочки в юбках не ходят вообще. Так, чтобы каждый день — точно не ходят, только если по какому-нибудь особому случаю нарядиться.

— Ну вот у вас и есть каждый раз особый случай. На людей посмотреть и себя показать.

Потом они всё-таки надели на Вику юбку, с чёрными колготками в мелкую сеточку. В принципе, нормально, никакой особой эротики — такие сейчас в обычных супермаркетах лежат. Но получилось, пожалуй, даже немного вызывающе: на неё оглядывались и парни, и взрослые мужики, а тётки неодобрительно морщились. Представление удалось.

Окончательно мы с ними расстались только в октябре, когда пошли дожди и меняться верхней одеждой было уже совсем не интересно.

Следующим летом ребята всё-таки доехали до нас. Они сильно изменились за эту зиму, так что ни о каком продолжении маскарада не могло быть и речи. Наверное, хотели просто показаться нам уже в своём естественном облике. Они по-прежнему были неразлучны, а если и были у них причины уезжать подальше от посторонних глаз — то совсем другие, нежели в прошлом году.

Витя вытянулся чуть ли не на целую голову и носил обувь уже мужского размера. Волосы подстриг коротко, со старомодным зачёсом набок. У него сломался голос, обрисовался кадык, появился пушок над губой, а когда он раздевался на пляже — заметны были редкие светлые волосы на руках и ногах и треугольная дорожка из плавок к пупку. Зачатки груди почти исчезли, только соски ещё оставались болезненно чувствительными, а широкие развёрнутые плечи контрастировали с узким тазом. Вместо подросткового девичьего велосипеда из-под сестры у него был, под его рост, уже вполне приличный новый мужской аппарат.

Лерочка, наоборот, в длину расти перестала, зато вполне оформила свою фигуру — со всем, что должно быть у девушки. О том, чтобы ей выйти на обычный пляж топлесс, уже не могло быть и речи. Вот с низом она никак не могла определиться, что ей теперь лучше идёт: то ли объёмистые трусы, которые обрисовывали её округлившиеся бёдра целиком, то ли, наоборот, узенькие стринги. В самом деле, там ведь кожа точно такая же, как на спине — зачем её дублировать? Нам с Витей больше нравился второй вариант, а жена моя предпочитала первый.

С женой Лера, конечно, была несколько более откровенна. Что-то у неё выясняла подробно — как я понял, про женский календарь и все его нюансы. Мне тоже, со своей стороны, пришлось проинструктировать Витю, как правильно пользоваться средством планирования семьи. В самом деле, не у матери же с сестрой ему это спрашивать? Карандаш у него точился уже хорошо для того, чтобы записáть на свой счёт первую победу. Хотя кто кого у них побеждал — это ещё очень спорный вопрос.

Судя по раскоряченной походке Леры и по довольной роже Вити в очередной приезд, всё у них получилось. И судя по тому, что ещё пару раз, где-то через неделю, она не купалась, а печально сидела на берегу, одетая, и только чаще обычного убегала в кусты со своим рюкзачком — обошлось без побочных эффектов, нежелательных в этом возрасте. Им сначала хотя бы школу закончить надо.

Жену мою это, кажется, даже расстроило. Как будто у неё и в самом деле были какие-то серьёзные планы на этого юношу. Ну, были — и были, фиг с ними. Всё равно уже не реализуются никогда.

Что же касалось полоролевой самоидентификации, то она у них встала на место не то чтобы совершенно твёрдо, а гораздо более того. Наигравшись в прошлом году и в том, и в другом облике, они отлично выучили обе эти роли, и теперь понимали друг друга без слов — с малейшего намёка, с одного лишь движения бровью. Куда бы они ни шли, что бы они ни делали — всё получалось у них на редкость взаимно и согласованно, особенно обниматься и целоваться.

Витя ходил всё лето едва ли не в одних и тех же шортах и сандалиях, а наряды меняла теперь Лера, как и положено девушке. Это, в продолжение прошлогоднего маскарада, оставалось их излюбленным занятием — по крайней мере, в дневное время на глазах у посторонних. А что уж они делали наедине в тёмное время суток — то не наше дело. Лериной бабушки не стало этой зимой, и теперь ей не надо было возвращаться домой каждый вечер. Уж вряд ли они там занимались, как в прошлом году, примеркой старых шмоток. Нет, и примеркой тоже. Витя как-то попросил нас, чтобы без палева, заказать одну вещицу Лере на день рождения — из магазина, покупать в котором им было, в общем-то, ещё не положено. Подарок, судя по всему, пришёлся к месту, так что потом мы им добавили оттуда ещё кое-что для полного комплекта.

Поначалу они ещё пытались не выдать себя: ночевали по очереди то у Вити, то у Леры, чтобы ни одна из дач не выглядела пустующей. Родители же, скорее всего, давно обо всём догадались, но относились к этому спокойно: значит, уже не маленькие. Каждый ваш сын когда-нибудь начинает гулять по бабам (а если не начинает, то это ещё хуже), и любую вашу дочь кто-то будет трахать рано или поздно — и нет конца этому скорбному круговороту. Цветы, презервативы, пелёнки, горшки, школьные портфели, опять цветы, презервативы…

В очередной приезд у Вити оказался под глазом хороший такой фингал. Свежий, фиолетовый.

— С велосипеда, что ли, грохнулся? — неудачно пошутил я.

— Подрался… — бесстрастно ответил он.

— Это на него парни у нас на посёлке наехали, — уточнила Лера, прижимаясь щекой к его плечу. Причину драки она, конечно, знала, и её исходом, очевидно, была вполне удовлетворена.

Вот как раз после этого у нас с ними что-то надломилось. Приезжать они стали реже, и исчезли с горизонта ещё задолго до конца августа. Что-то иногда говорили между собой насчёт "костра" вечером, упоминали каких-то приятелей… Вероятно, в компании местной молодёжи Виктора признали за своего, и более того — признали Леру его постоянной девушкой. Или, может быть, наоборот, уединения им теперь хотелось такого, что и наше общество стало для них излишним. В общем, совет им да любовь.