После обеда пошли гулять по городу. Фотографируя всё вокруг, прошлись по проспекту до Кировки, вышли к реке, посидели на травке. Он кормил её мороженым, облизывая намерено испачканные губки; она же поила его минералкой, в отместку взбалтывая ту до белой пены. И всё время говорили, говорили, говорили... Ему не привыкать было столько говорить. Она же, вовсе не болтушка от природы, удивлялась собственной способности так много и красиво нести уверенную чушь, поощряемая его искренним интересом.

Незаметно для себя вышли к остановке, сели в первую попавшуюся относительно пустую маршрутку и поехали, даже не интересуясь, куда. Он с интересом смотрел за окно, она иногда комментировала увиденное. Но более всего её волновала близость этого сильного мужчины, его карих глаз, тихого голоса, нежных рук... Понимая, что это – "клиника", как бы между прочим положила свою руку на его ширинку, ожидая реакции. Как бы между прочим, он сделал вид, что ничего такого не произошло, провоцируя её на дальнейшие действия. Чуть обидевшись на такую "нечувствительность", она слегка расстегнула молнию и вставила в эту дырочку свёрнутую бумажную салфетку, что теребила в руках. Получилось так, будто член выкинул из своего укрытия белый флаг перемирия. Оба пару секунд глазели на результат, а потом долго и громко хохотали, подтрунивая над друг другом. И она наверняка упала бы со ступенек при выходе на конечной остановке, салфетка так и торчала, защемлённая молнией, если бы он не поддержал её.

– Лёша, убери быстрее, люди же смотрят, – сквозь зубы процедила она. По случаю субботы вокруг было действительно довольно много народа, местами уже очень нетрезвого.

– Даже не подумаю, я её туда не вешал, – спокойно взял её под руку и невозмутимо пошёл по местной площади.

– Мама, мама, смотри! Дядька забыл ширинку застегнуть, – мальчик лет четырёх, которому папа ещё утром серьёзно внушал, что нельзя ходить с расстёгнутыми штанами, счастливо вопил, показывая, что очень даже можно, раз дядя ходит. Мама малыша чуть скосила глаза и тут же прыснула в ладошку, потом склонилась к сыну и что – то зашептала ему на ухо, уводя его на всякий случай подальше. Да и народ, за неимением других развлечений, уже радостно пялился на эту явно неместную парочку.

Во избежание дальнейших эксцессов, пришлось самой срочно вытаскивать салфетку, застёгивать ему джинсы, а потом искать урну для бывшего знамени. Урны, конечно, не было. Зато нашлась то ли столовая, то ли кафе, где и решили перекусить.

Из скудного меню выбрали самое простое и безопасное, пюре с сосиской, сок для него и баночку "Браво" для неё. Не успели расставить это на столе, как он повёл её мыть руки в замеченный ранее туалет.

И, конечно, там было грязно, и не было задвижки на входной двери, но всего этого он просто не замечал. Не успела она зайти, тут же заклинил вход ногой, властно развернул её к себе и настойчиво так надавил на плечи.

"Интересно, что его так сильно возбудило?" – этот вопрос не давал ей покоя некоторое время, как и судьба оставленного на столе. Впрочем, эти мелочи быстро выветрились из её кудрявой головки...

Выходили раскрасневшиеся и слегка ошалелые. Тарелки и напитки, как ни странно, стояли на своих законных местах, что объяснялось просто. Официантка сразу заподозрила неладное и встала рядом с их столиком, пока другой работы не было. С трудом сдерживая улыбку, она на ходу достала из сумочки десятку и протянула заботливой женщине, виновато прошептав "спасибо". Кушали вяло, а вот пили много и с удовольствием, заговорщески переглядываясь друг с другом.

Медленно и весело шли по улице и тихо пели песни, нескладно, зато очень душевно. Ну, настроение такое было – душа нараспашку. Оно искало выхода, потом общего репертуара, потом созвучия тембров, потом... Потом приспичило.

– Я сейчас описаюсь, – с лубочным смущением вдруг заявила она.

– Я об этом уже 15 минут думаю, – поддержал он.

Не сговариваясь, нога в ногу, свернули в кусты у обочины; хорошо хоть, жилой квартал остался позади. Повесили фотоаппарат и сумочку на сучок, и, не стесняясь, кто присел, кто встал в позу... Хорошо!

По возвращении смотрели "Рассекая волны" Ларса фон Триера. Он всё же выполнил своё обещание.

ВОСКРЕСЕНЬЕ. С утра позвонила Ира. Как дела, давно не виделись, а приходи в гости, посидим – попьём вина. Прикрыв трубку ладошкой, обернулась через плечо, пойдём в гости? Он посмотрел в её глаза, задумчиво погладил попку и кивнул.

До трёх оставалась куча времени, решили провести его с пользой. Выгрузили фотографии из памяти цифровика, повыкидывали лишнее, полюбовались на особенно удачные ракурсы, шутливо поспорили, что из "домашнего порно" можно оставить.

Подумав, решили идти не с пустыми руками, а, учитывая тонкие обстоятельства, соорудить Блюдо. Запекли сёмгу, отварили картошечку, морковку. Порезали вместе с яблочком, огурчиком и, сдабривая лёгким майонезом, выложили в салатницу горкой, изображая торт. Работать в четыре руки и две фантазийные головы было удивительно легко и приятно, блюдо сочинялось сходу. Сверху было увенчано зарослями зелени и градинами оливок. Облизывая пальцы и удовлетворённо потирая руки, установили всё это в коробку из – под подарка и поставили на дно пакета. Пора было собираться.

– Погоди, – догнав его в ванной, нежно обняла сзади и промурлыкала, – можно я тебя сейчас сама побрею?

Без тени вопроса он передал ей станок, усаживаясь на край ванны со спокойствием сфинкса.

– Не волнуйтесь, мужчина, всё будет сделано в лучшем виде, – произнесла тоном профессионального парикмахера. И тут же, невпопад, – С чего бы начИть... "

– С пены, – снисходительно изрёк "сфинкс".

Просмеявшись, так и поступила. Водрузила целые горы пены на его щёки. Замазала зачем – то "третий глаз", – чтоб хоть на минуту укрыться от "всевидящего ока" что ли?. . Чмокнула в нос и с отмашкой "С Богом!" приступила.

Хорошо хоть, на нём не было лишней одежды; а шорты, конечно, пострадали. Ведь ненароком она заляпала всё в радиусе двух метров, не взирая на врождённую аккуратность. Просто победила натура Художника и даже где – то Скульптора, готового ваять и восхищаться, отбрасывая с любимого лица всё лишнее.

Слава Богу, обошлось без порезов.

– Теперь моя очередь, – загадочно бросил он, вытираясь после душа.

– Какая такая твоя очередь? – испуганно округлив глаза, она отошла на всякий случай подальше.

– Сейчас я буду тебя... – ох, уж эти театральные эффекты, –. .. красить!

Сам тщательно вытер её после душа, запретил одевать трусики, поинтересовался, в чём она пойдёт в гости. Увидев наряд, удовлетворённо кивнул и за руку привёл к туалетному столику.

– Ну – с, с чего начнём, – передразнил её.

– С поцелуя, – закрыла глаза и подставила губки трубочкой.

Так и сделали. Потом ещё и ещё... Всё это грозило сильным опозданием.

Собрав остатки воли в кулак, взялись за карандаши и кисточки.

Рисовать нечто на чужом лице для него было достаточно волнующим делом. Хотелось получить красивую картинку и взгляд, полный восхищения его талантами. Она же была сильно занята, ведь в поле доступности её рук оказалось его тело. Иногда косила глаза на результат и подправляла его действия. А иногда неожиданно "кусала" его руки или нежно облизывала пальцы.

Так, смеясь, играясь и шутя, они кое – как вышли из дома.

Их встречали с приятным удивлением, она специально "забыла" предупредить, что придёт не одна. Знакомились "Дима! Ира! Алексей! очень приятно, спасибо, взаимно, рады видеть, это так неожиданно", улыбались, радостно делились комплиментами и суетно помогали друг другу накрыть на стол. Творение их рук под названием "Блюдо" вызвало всеобщее оживление и нетерпение. Окончательно расставив бутылки, соки, воды и салфетки, наконец, расселись.

"За встречу!" – первый тост был сигналом к уничтожению шедевра кулинарного искусства. Рыбка в овощах была бесподобной! Её закусывали метёлками зелени и постоянно убегающими куда – то оливками, закатывали глаза и с наслаждением облизывали пальцы.

Потом было за знакомство, за рыбку, за гостеприимных хозяев, за лето и, конечно, за любовь! Последнее явно требовало дополнения, она постучала вилкой по своему бокалу и очень нетрезвым голосом предложила: "За фантастический секс! Джентльмены пьют дам на брудершафт". "У – у – у... – подумал он, – Сатурну больше не наливать", – и, целуя её терпкие после вина губы, увлёк на медленный танец.

Прижимаясь в танце, она в пьяном угаре откровенности, на ушко рассказала ему кое – что из того, что связывало её с этой семейной парой. Эти неоднозначные подробности отразились в его штанах стойкой эрекцией, и, он увлёк её в соседнюю комнату, нисколько не волнуясь о том, чтобы прикрыть дверь. Быстро расстегнул джинсы, без лишних слов надел презерватив и, поставив её раком, грубо вошёл, работая в режиме мощного стенобитного орудия. Она честно старалась не орать, но сдавленные стоны становились всё громче и громче.

Если бы они способны были в тот момент отвлечься, то заметили бы, как за ними наблюдает другая пара, улыбаясь, целуясь, лапаясь и постепенно всё больше распаляясь от их естественной животной страсти. Так что к тому времени, когда он задрожал, откинул голову назад и кончил, другой мужчина в соседней комнате запрокинул юбку своей жены и нагло искал своим членом такую же горячую и мокрую пиздёнку, какую он видел только что.

Разгорячённые и мокрые, они рухнули на кровать.

Постепенно они поняли, что происходило за открытой дверью. Понимающе улыбаясь, выглянули, стараясь не мешать. Картинка здесь была зеркальным отражением их собственного акта. Разве что Дима кончил чуть быстрее.

Это пикантное событие на удивление мало кого смутило; все вели себя очень естественно, много пили, смеялись и говорили колкие двусмысленности. Пока девочки организовали чай с тортом и фрукты, мальчики быстро нашли общую тему для беседы. Машины и компьютеры – вот две безотказные темы для любого представителя мужского сообщества старше семи лет.

Напоследок сделали общий снимок, сердечно расцеловались и пожелали друг другу чаще пить за фантастический секс. Уходили обкушавшиеся, через одного нетрезвые и поголовно уставшие.