Он смотрел на её отражение в зеркале напротив, отслеживая и запоминая эти движения, эмоции, привычки и общую гармонию действий. Как будто ничего нового он не увидел, но её искренность и открытость в проявлении страсти подкупали его невероятно. Да и сам он уже давно мягко наглаживал свой член, а теперь вот не выдержал и достал его, присоединяясь к ней на расстоянии.

Вдруг она открыла глаза, внимательно посмотрела на его эрегированный член и с серьёзным видом ушла в угол комнаты. Там, из нижнего ящика шифоньера, достала завёрнутый в пакет фаллоимитатор.

В нетерпении вернулась к нему, широко раздвинула ноги и со стоном ввела себе внутрь сначала самый конец игрушки, а потом медленно и с силой погрузила её до конца. Выгнулась и замерла, ощущая такое приятное давление на стенках влагалища и лёгкое головокружение в голове. Полностью погрузившись в собственные ощущения, одной рукой она ритмично вводила в себя этот искусственный член в рваном ритме дикого танца желания, другой кружила по груди, лаская, сжимая и выкручивая то один, то другой сосок. Ритм её движений всё ускорялся и ускорялся, руки становились более сильными, грубыми и властными, влагалищные соки стекали по попке вниз, на платье. Она вся превратилась в предельно натянутую струну.

Увы, сидеть вот так, перед мужчиной, и доводить себя до оргазма без его участия было непривычно, и, внутри неё что – то не срабатывало. Красная, мокрая и лихорадочная, она уже не могла ни остановиться, ни дойти до разрядки. С лёгкой тревогой он наблюдал за этим, размышляя, не пора ли вмешаться и помочь. Но вспомнил о её характере и решил ещё немного подождать. Ещё пару минут, одну, полминуты...

Она сменила тактику.

Отложив игрушку в сторону, обмакнула пальцы в собственные соки и нашла ими клитор. Провела по нему вкруговую, освободила от кожной складки и ритмично подёргала головку. Добившись ответной реакции, отпустила кожу и уже так, поверх неё, стала чередовать возбуждение клитора и введение пальцев внутрь вагины.

Сначала долго раздражала клитор, так долго, сколько могла терпеть эту нервную дрожь. Дойдя до предела, запускала два пальца внутрь и с силой давила на переднюю стенку влагалища. Он видел, как в ответ на это она переставала дышать, и все мышцы её промежности каменно напрягались и долго держались в таком состоянии без видимого её участия. Только пальцы ритмично и жёстко давили и давили на точку g. Потом она расслаблялась, начинала дышать, снова возвращалась к клитору и снова доводила себя до предела, после чего опять проникала внутрь и вся напрягалась.

Постепенно промежутки раздражения клитора и влагалища сократились, дыхание стало сильным и рваным, она была на грани. В какой – то момент она ввела пальцы особенно сильно и вдруг низким животным голосом застонала, скрестив ноги и отчаянно зажмурившись от первой волны наслаждения.

На каждый спазм внутри она вздрагивала, и лицо её искажалось гримасой, не в силах не реагировать. Казалось, что сила оргазма от волны к волне только усиливается, настолько всё более эмоционально отзывалась она. Каждое судорожное сжимание внутри легко прочитывалось снаружи, и по количеству гримас на лице он непроизвольно насчитал их что – то около двадцати. "Немало. Но и вступление было основательным", – мысленно оценил он.

Она лежала тихая, замкнутая, отстранённая.

Казалось, между ними образовалась невидимая стена непонятного отчуждения. Он пересел на пол, поближе к ней, и стал тихо гладить её всю – всю...

Через несколько минут стена исчезла, они оба это почувствовали.

– А хочешь, мы повторим всё это вместе? – предложил он.

Вместо ответа, она долго смотрела ему в глаза, не зная, как поступить. Он сам увидел момент решения и потянул её в постель...

К ужину дождь почти прекратился. Они выждали ещё пару часов, и ушли фотографировать ночной город; заодно проветрить квартиру, мозги и души от всех переживаний дня.

ВОСКРЕСЕНЬЕ.

– Смотри, как можно просто и легко жить. Не волноваться, не искать, не думать плохо, а просто быть уверенным в своём партнёре как в самом себе. В его порядочности, преданности, чистоплотности во всех отношениях. И всё!!! – рассуждала она, не в силах молча нести свои мысли. Они шли через парк в зоопарк, когда она выдала эту тираду без всякой связи с предыдущим диалогом.

– Согласен, так действительно очень приятно и легко жить.

В какой другой момент он ни за что не упустил бы случай пофилософствовать на эту тему, но сейчас было явно не время для подобных разговоров. Ярко светило солнце, белые кучерявые облака придавали этому выходному дню какую – то дополнительную праздничность. Массовое гуляние в полдень поражало своим масштабом. Казалось, в парк приехала половина города.

Вторая половина стояла у касс перед входом в зоопарк. Возбуждённые дети не могли спокойно ждать рядом с родителями. Взрослых раздражала эта безумная очередь, так некстати вставшая на пути выполнения их "родительского долга". Молодые парочки, крепко обнявшись, ворковали друг с другом.

Они шли по красивой цветочной аллее вдоль клеток, и настроение её становилось всё хуже и хуже. Он заметил это и спросил, что случилось.

– Извини, как представлю, что эта маленькая лисичка бегает всю жизнь на одном квадратном метре, мне плохо становится.

Тогда он решительно повёл её к дальним просторным вольерам.

Внизу, в просторном котловане, по огромным валунам и ступенькам упруго вышагивал амурский тигр, то замирая, то продолжая своё бесцельное движение. Они стояли и смотрели, как вдруг он отодвинулся от прутьев и изобразил эту мощную кошку очень смешно и похоже. Она улыбнулась.

В другом вольере по низкорослой травке гуляла глазастая лама. Он изобразил такие же выпученные, чуть скучающие глаза и сложил губки бантиком, наморщив нос. Она покатилась со смеху и тут же попросила его повторить всё это для камеры.

У загона с верблюдом он тут же выгнул шею, руки завёл назад, за спину, изображая горбы, выпятил нижнюю губу, прикрыл глаза и замер, уйдя мысленным взором внутрь себя...

С той минуты так и повелось. Они останавливались у каждой клетки, наблюдали и фотографировали сначала животное, потом его в роли этого животного. Получалось поразительно похоже и очень смешно. И дети на его кривляние реагировали очень непосредственно, что, впрочем, его нисколько не волновало.

Заметили освободившуюся лавочку и присели отдохнуть.

– Лёша, сиди, не шевелись! Я сейчас попробую тебя снять именно таким, спокойным и в гармонии с самим собою.

Она тут же включила фотоаппарат и отошла в сторонку в поисках подходящего ракурса. Сняла его с разных углов, пока он задумчиво смотрел вдаль, потом попросила посмотреть в камеру. Он так и сделал, невольно улыбнулся при этом и чуть сощурил глаза. Этот кадр впоследствии стал её самым любимым снимком, именно таким она видела и представляла его на расстоянии.

ПОНЕДЕЛЬНИК. Это был его последний день в городе, пришла пора собираться, после обеда он уезжал.

С утра собирали компакт – диски, провода, футболки, носки и ещё кучу мелочей, что так естественно природнились у неё в доме. Она дала себе слово не плакать, не дёргаться и вообще не переживать, у неё это даже так хорошо получалось, что любой другой не заметил бы её состояния и удивлялся бы такому равнодушию. Но он не был любым другим. Он видел.

– Я никуда не исчезаю с отъездом, – он вдруг остановил её и крепко обнял, заставив смотреть себе в глаза. – У нас ещё много всего впереди, ты мне веришь?

Она верила ему. Конечно, верила. Вместо ответа нежно коснулась уголка его губ своими губами и обняла, тесно прижавшись к нему. Они стояли, чуть покачиваясь, ни о чём не думая, но зная обо всём...

– Пойдём, ты мне поможешь вымыться в дорогу, – вернул он их в реальность.

Разделся сам, раздел её и затащил вместе с собой под душ. Голая и мокрая, она пассивно стояла под брызгами воды, внутренне закрывшись от него.

Он видел и это. Наплевав на мочалку и мыло, он целовал её щёки, закрытые глаза, мокрые завитки волос, кончики пальцев, пока не выдернул её из этой замкнутости. Постепенно она стала отвечать. Целовать, нежно гладить и "впитывать" всего его, запоминая на тысячи лет вперёд ощущения души.

Это был нежный, фантастический и ни на что не похожий по переживаниям секс. Казалось, общались их души, не тела. И не важно, что и где целовалось в данный момент, всё происходило само собой, без размышлений и расчётов, искренне и естественно. С той глубиной самоотдачи, что могла быть только раз, в последний раз.

– Давай с тобой здесь попрощаемся, а на вокзал тебя Сергей отвезёт, – предложила она за обедом. Пора было поторапливаться.

– Хорошо. Обещай мне долго не грустить.

– Не буду. Буду вспоминать наши приключения, оттирать неприличные картинки с кафеля, рассматривать фотографии и снова вспоминать...

– Ты лучше напиши рассказ про это.

– Рассказ? Думаешь, у меня получится? – её глаза загорелись новой перспективой.

– Думаю, да. Хотя... надо проверить, – улыбнулся он, в очередной раз умело зацепив её.

Прощались светло и спокойно. У них впереди действительно было ещё много интересного.

Вечером того же дня она включила компьютер и, чуть подумав, написала: "Она знала, что это случится. Знала твёрдо, уверенно и спокойно"...