– Можно на тебе полежать?

– Должна же я покайфовать от тяжести мужчины!

Он сладко целовал её, она не выпускала его из объятий. Через некоторое время он почувствовал, что его дружок внутри неё потихоньку крепнет и стал совершать мягкие, осторожные движения. Она сначала просто целовала его, но затем стала подаваться навстречу. Их движения становились всё интенсивнее и, наконец, он перестал сдерживаться и начал загонять ей на полную мощность. Она перестала подмахивать, согнула поднятые ноги и высоко приподняла попку, отчего он входил в неё до самого основания.

Она начала постанывать и ему пришлось закрывать ей рот поцелуями, как – никак в соседней комнате спал её муж, хотя и сильно пьяный. Он разнообразил движения: вгонял ей то сильно и размашисто, то, глубоко воткнув, делал мелкие – мелкие движения. Потом ему пришло в голову попробовать вводить медленно, а вытаскивать быстро. Она от этого замерла, но скоро не выдержала и руками заставила его возобновить сильный крепкий мах, выговорить хотя бы слово она была не в состоянии. Теперь она уже не могла даже стонать, казалось, что каждый вдох и каждый выдох ей даются с трудом.

Она выгнулась под ним, приподняв его бедрами, он побоялся её целовать, так как она могла задохнуться, хрипло, со стоном выдохнула, забилась и бессильно опустила бёдра на плед. Её ноги распрямились, он вынул член, прижав его к её животу, и легко целовал её лоб, щёки, глаза, губы. Она медленно возвращалась и, немного отойдя, сказала:

– Бедный мой, ты опять не кончил!

– Всё в твоих руках!

– Да не в руках, а во рту! – засмеялась она. – Только встань. Ты стоять в состоянии?

– Если к стенке прислонюсь.

– Прислонись, а я буду за тебя держаться, а то упаду.

Она стала перед ним на корточки, рукой обхватила его ноги, взяла в рот, помогая себе другой рукой. И снова он поразился нежному объятию её рта, сладкую муку от него долго переносить было совершенно невозможно. Он зарычал, и прижал её к себе за плечи, а не за голову, она убрала руку с члена и до основания вобрала его в рот. Он разрядился в неё, она снова помогла ему рукой сделать это до конца, до последней капельки, посасывая и нежно облизывая головку и ствол.

– Всё, до капельки! – сказала она. – Теперь одеваемся, и я тебя покормлю.

– Нет, я сначала доделаю кое – что с машиной, а то будет подозрительно.

– Ну, давай, не задерживайся, я пока что – нибудь тебе приготовлю.

Он с полчаса повозился с машиной, составил дефектовочный список и вернулся в дом. Когда он умылся и вошел на кухню, она уже накрывала на стол. Он подошёл к ней сзади, присел на корточки, запустил руки ей под полы, стащил с неё трусики, сунул их ей в карман и расстегнул пуговицы халата снизу до пояса.

– Димка, отстань, садись вот поешь!

Она села рядом, положила руку ему на бедро и с ласковой улыбкой смотрела, как он ест. Он хотя и проголодался, но ел не спеша, тщательно пережёвывая и наслаждаясь вкусной едой. Полы её халата были распахнуты до пояса и он не мог оторвать взгляда от заветного треугольничка. Наконец, он все съел, она убрала посуду, поставила вазочку с пирожными и налила большую чашку чаю. Он не спеша выпил всю чашку, умяв при этом три пирожных, и тяжело вздохнул.

– Ну что, теперь ты сыт?

– Сыт, да не совсем!

Он притянул её к себе, расстегнул и сбросил с неё халат.

– Димка, жеребец! Да неужели ты можешь ещё?

– Могу!

– Сразу предупреждаю: я не кончу!

Он встал и быстро сбросил одежду. На полу уже не было пледа и он наклонил её на стол. Она широко расставила ноги, он присел и начал целовать её ягодицы, пытаясь языком достать её губки и раздвинуть их. Она прогибалась, облегчая его попытки. После того, как их удалось раздвинуть, удалось и приласкать языком дырочку. Она снова тяжело задышала, а её киска увлажнилась. Он встал, глубоко всунул ей сзади в мокрое и начал двигать бёдрами, каждый раз пытаясь достать головкой до самого её дна.

Она подавалась ему навстречу, ему очень хотелось вставить ей в анус, который все время соблазнительно мелькал перед глазами, но он боялся сделать ей больно и ограничился тем, что вставил туда указательный палец. Он вдруг представил, что было бы, если бы вдруг проснулся и вошел на кухню Аникеев! Его почему – то задело то, что этот пьяный обормот допускает, что из – за него страдает такая чудесная женщина, отчего он заработал ещё активнее. Кухонный стол грозил развалиться, ему пришлось вынуть палец, взять её руками за бёдра и насаживать на себя.

Она стонала и ахала, не сдерживая голоса. Он почувствовал, что вот – вот кончит и опять, вогнав до конца, стал делать мелкие движения. Она застонала ещё громче и вдруг, обессилев, рухнула на стол. Через несколько взмахов он тоже кончил и, пока она приходила в себя, совершал медленные, слабые движения. Наконец, он вынул, голым пошёл в ванную, вымыл хозяйство и вернулся назад. Пока он одевался, она всё так же лежала животом на столе.

– Димка, я не встану!

– Я бы тебя отнес в спальню, но там место занято!

Она, наконец, встала и повисла на нем, уже одетом, обхватив руками его шею.

– Всё, Димка. Ещё одного раза я не выдержу. А то ты, жеребец этакий, меня затрахаешь!

Он обнимал её, целовал глаза, щёки, губы, и не было слаще этой женщины, больше чем на n лет старше него.

– Мне пора, моя хорошая.

– Да, милый, беги. Дай, я ещё тебя поцелую – и беги!

Она впилась губами в его губы, прижалась грудью и бедрами, потом присела:

– И сюда поцелую – и всё!

Расстегнув молнию, вынула его член, взяла его в руку, сладостно прижала к щеке, поцеловала по всей длине, потом взяла в рот, сделала несколько движений, заправила снова назад и засмеялась:

– Ну, теперь всё! Застёгивайся и беги!

Он тоже засмеялся, быстро поцеловал её в губы, обнял на прощанье и отправился в казарму.

Потом он ждал Аникеева около месяца, но тот всё не появлялся. Придти к Лене просто так было немыслимо – он сразу навлёк бы на неё подозрения. Наконец, он встретил знакомого прапора из батальона, где служил Аникеев. Прапору этому он тоже когда – то делал автомобиль. После нескольких дежурных фраз Дима спросил:

– Слушай, а что это я вашего Аникеева не вижу? Вроде мне в его машине ещё нужно было поковыряться?

– А – а, тут событие. Аникеев завязал с выпивкой, уволился, и на своей машине уехал на родину, место готовить.

– Как уволился? – растерялся Дима.

– Контракт у него кончился, и он наотрез отказался продлевать. Послезавтра идём его жену с имуществом на поезд усаживать, он попросил.

Дима был ошарашен. Нужно было ночью срочно рвать в "самоход". К счастью, дежурным по КПП был ещё один знакомый по той же причине прапор и он с ним договорился на выход и на вход.

– Смотри, не позже пяти утра! – предупредил прапор.

Ночью он без приключений добрался до знакомого дома, обошёл его с тыльной стороны, подошёл к окну в спальню и легонько постучал. Всколыхнулась занавеска и в окне показалась Лена, в ночной рубашке и со встревоженным лицом. Увидев его, она всплеснула руками, отодвинула шпингалеты и открыла окно. Он легко влез, закрыл окно, задвинул занавеску и прижал её к себе. Она счастливо целовала его лицо:

– Димка, Димочка! Пришёл всё – таки! Димочка, милый, я беременна! Представляешь! Задержка уже три недели!

– Так что, мы не сможем?. .

– Ещё как сможем! – засмеялась она.

– А ему ты как об этом сказала?

Она снова засмеялась:

– Ум у бабы догадлив, на всякие хитрости повадлив! Тот раз, когда ты ушёл, стащила с него трусы, а утром сказала, что ночью он на меня набросился и поимел. Он сначала косился, а потом, когда задержка была уже две недели, поверил. Теперь ходит счастливый. Говорит, пить больше не будет. Только бы ребёночек нормальный родился. Мы теперь уезжаем к нему на родину, там его мама, там работу обещали. Поехал сначала сам на машине. Всё тебя хвалил, дескать, хорошо машину сделал.

– Если бы он знал, что я ещё ему сделал! – он потрогал её живот. – Вроде, пока не ощущается!

– Глупый, конечно нет! Ладно, свет на кухне и в прихожей не зажигай, беги в ванную, я теперь должна быть абсолютной чистюлей!