... Они начали целоваться, лишь только изящный пальчик Ирины нажал кнопку "6" и мягко закрылись створки. Антон опустил на подрагивающий пол кабины две тяжелые, жалобно звякнувшие сумки и порывисто заключил ее в объятия... Он дрожал от нетерпения, Ирина ощущала как натянулись  брюки парадки. Губы буквально вцепились в ее губы, а язык настойчиво стал проникать ей в рот.

Лифт отсчитывал этажи и раскрыл створки.. Лишь на миг, дядька в шляпе и с желтым пухлым портфелем, успел увидеть женщину с русыми волосами и высоченного курсанта в  фуражке с голубым околышем. Створки снова сомкнулись и лифт ринулся вниз. Это Ирина проворно нажала кнопку...

– Хулиганство ! – крикнул он с досадой и ринулся к лестничному пролету.

Дежурная по этажу, бабища с двойным подбородком, завитая барашком, увидев молодую женщину и идущего за ней курсанта с сумками, пропела привычное:

– Девушка, у нас посторонние до двадцати трех ноль – ноль... – и уставилась завистливо – отчужденным взглядом. Ирина остановилась, улыбнулась и протянув красную книжицу паспорта. Антон опустив сумки на пол, полез за военным билетом.

– Это мой сын ! – сказала с нескрываемой гордостью.

Вышипанные бровки дежурной взметнулись вверх, рот скривило словно от зубной боли: "облом!".

Ирина повернулась к ней спиной и нагнулась к сумкам. Крепдешин обрисовал ее аппетитные ягодицы, под которыми еле угадывались контуры трусиков. Плитка шоколада и три марокканских апельсина, скользнули по полировке столешницы в приоткрытый ящик.

Как только пара скрылась в номере, дежурная сорвала трубку внутреннего телефона...

Ирина Николаевна оплатила "двухкоечный " номер в гостинице "Ловеч", вложив в паспорт с листком регистрации красную хрустящую купюру... Широкое окно во всю стену, две узкие кровати вдоль стен и квадратный стол с графином, воды в котором не было, наверное с 1974 г., когда ввели в эксплуатацию сей семиэтажный "отель" рядом с вокзалами. Совмещенный санузел с пожелтевшей ванной и облупленным кафелем стен. "Советский комфорт".

Голая Ирина сжав ляжки, семенящей походкой, добиралась сюда уже в третий раз. Антон был неутомим и ненасытен, ибо она разрешила кончать в нее. Ирина сидела на унитазе расставив ноги, когда ввалился Антон, раскрасневшийся с напряженным членом наперевес:

– Ма, ты почему так долго? – сказал он тоном капризного ребенка.

– Антош, – взмолилась Ирина, – давай передохнем, поедим...

Он не дал ей договорить, сорвал с унитаза, подхватил на руки, и понес обратно. Она шаловливо болтала ножками в воздухе.

Их "ложе любви" было устроено на полу. На вытертом паласе постелили одеяло, простыни и подушки. На узких кроватях было неудобно, а когда Антон хотел их сдвинуть, Ирина запретила, уж больно хлипки полированные спинки. Развалятся, хлопот не оберешься.

Антон нависал над ней на вытянутых руках, двигал лишь торсом, сжимая ягодицы  при толчке вперед. Ирина поощрительно оглаживала их ладонями, применять ноготки опасалась. Будут следы! А вот сынок наставил ей багровых следов на гладкой шее с легкими морщинками, которые появляются у женщин ближе к сорокам... Член Антона дернулся, выпуская струи спермы. Он со стоном лег на нее горячим мускулистым телом, тяжести которого она не чувствовала в блаженной истоме...

Они обмылись стоя в пустой ванне. Антон самолично намылил ей промежность и теперь рассеивателем на гибком шланге смывал прозрачные хлопья пены. Ирина вздрагивала, вода была еле теплая.

Утолив голод и подкрепили силы, весело болтали, сок персика, который она надкусила стекал по подбородку. Она была счастлива, ей было наплевать,

если Евсюков или кто – другой заметит засосы. Ветер шевелил плотно задернутые гардины, внизу шумел днем и затихал во мраке, с редкими пятнами фонарей и заревом над вокзалами, где перекликались свистками локомотивы.

Так провели они три дня и две ночи. Потом она не раз приезжала в Рязань, он приходил в отпуск... Ирина разбудила в сыне чувственность, джина выпустили из бутылки... Но предпочитал он женщин зрелых, старше себя... В один из отпусков попала на "кукан" и подруга матери Лариса Викторовна. Она заглянула на дачу в отсутствие матери и приняла предложение попить чаю... "Чай " был очень сладкий, во всех позах и во все "дырки"... С матерью анала у него не было.

За первый раз пришлось расплачиваться Ирине Николаевне. Чернявый с залысинами, майор был непреклонен: "не положено увольнений"...   Лишили увольнений ВСЕХ, чтобы выявить зачинщиков и участников драки с курсантами Рязанского училища МВД.  Ребята страдали, но "стукачей" не нашлось...  Ирина плакала, умоляла, чуть ли не падала на колени, он лишь сокрушенно разводил руками, успокаивал, предлагал воды. Она пила, стуча зубами о край стакана, когда он предложил ей посетить за компанию пляж на Оке... И она согласилось. Майор строго настрого наказал, чтобы нигде не светится, из номера не выходить, даже в ресторан гостиницы. Антон якобы откомандировывался по каким то "комсомольским делам"...

Вишневая "Нива" подобрала у гостиницы "Ловеч" русоволосую женщину в цветастом крепдешиновом  платье с белой пляжной сумкой на плече. В ней, среди прочих принадлежностей, был золотистый купальник, который больше подчеркивал, чем прикрывал наготу и серебристые квадратики с "изделием № 2", правда импортными... Ирина Николаевна была уверена, что увольнение сыну дали не за её красивые глазки...

По дороге свернули во двор. Майор вдруг вспомнил: забыл полить цветы в квартире приятеля, который оставил ключи. Клацнул замок двери обитой черным дермантином и оказалось, что тут еще два приятеля. Видимо тоже заехали полить цветы. Майор предложил Ирине Николаевне быть "за хозяйку". В холодильнике оказалось шампанское, коньяк,  апельсины, конфеты, ветчина, паштет... Посидели за столом. Потом майор вручил ей простынку и проводил в душ, откуда женщина вернулась обмотанная под мышками. Свального греха не устраивали, но по – очереди побывали с ней, да не по разу. Майор гладя по нежной шее, рассматривал пятна, которые она маскировала кремом, допытывался:

– Не сыночек ли поставил?

Ирина лишь отрицательно мотала взъерошенной головой...

Время в молодости ползет слишком медленно. Но четыре года прошли...

... На пляже в Юрмале, он познакомился с супругой полковника Куликовского. Холеная блондинка, ближе к сорока, но хорошо сохранившаяся. Ее муж проходил плановый осмотр и она скучала.

– Меня зовут Анна Николаевна, но я больше люблю, чтобы меня звали просто Нелли...

Продолжение следует.

Je prends mon bien partout où je le trouve.

" Хорошее не грех и позаимствовать. "

( Ж. Б. МОЛЬЕР).