Часть 10

В ноябре 1942 года под Архангельском взлетели два истребителя Пе-3. вскоре связь с истребителями была потеряна и к месту назначения они не прибыли. В 1988 году в районе озера Окулова местные жители нашли обломки одного из пропавших Пе-3. Когда погибший самолёт вытащили на сухое место, по документам, обнаруженным на останках двух погибших лётчиков, удалось установить, что это и был пропавший экипаж.

Майским утром 1980 года лесничий леспромхоза таёжного посёлка Медведкино, Михаил Панкратович Рудников, отправился в очередной обход своих угодий, вплоть до озера Окулова. Намериваясь вернуться домой через пару дней, Рудников задержался ещё на день. Уходил он налегке, с полупустым заплечным мешком с небольшим запасом провианта. Пришёл лесник только через три дня с тяжёлым вещмешком, перетянутым парашютными стропами. Войдя в сторожку, Михаил Панкратович снял с плеч лямки строп, удерживающие тяжёлый груз за спиной и тяжело опустился на лавку, хрипло дыша пересохшим ртом. Дальний переход дался ему с большим трудом. Нательная рубаха была влажной от пота, пальцы рук слегка подрагивали от напряжения, кашель разрывал сухое горло, глаза болезненно блестели. Отдышавшись, Михаил Панкратович, встал с лавки и натужась, поднял тяжёлую поклажу на стол. Развязав мешок, он извлёк из него железный ящик с привязанным к ручке ключом. Дрожащими пальцами Рудников вложил ключ в скважину и открыл крышку. Он долго смотрел на золотые украшения, плотно уложенные в ящике. В лучах заходящего солнца, пробивающихся сквозь окошко избы, золото поблёскивало жёлтыми лучиками на стенках ящика. Лесничий опустил крышку и замкнул её на ключ.

– Вот и ладно. Веруньке на всю жизнь хватит...

* * *

К вечеру из тайги вернулись охотники. В качестве трофея, на толстой жерди, они несли взрослого кабана, на поясе у двоих висело по паре уток. Пелагея Кузьминична хлопотала возле добычи, сваленной на дощатый настил у кухни.

– Павел Николаевич, – кричала она мужу, – давай мне двух практикантов и сынка своего, пусть мне тушу разделают на части. Девчонки! Займитесь утями, ощипать, распотрошить. Ребята, давайте в столовку, я вас покормлю, устали за день, да ещё тащили такого борова. Где столько уток набили?

– На озерках за буровой, – пояснил Роман Николаевич, придвигая к себе чашку щей, – а кабана уж на обратном пути. Мать с целым выводком малышей, их мы трогать не стали, а вот их хозяина пришлось уложить, хотя и крупноват оказался.

– И то верно, Роман Николаевич, куда им без мамки. Это ты правильно рассудил. Ну ешьте, не буду болтовнёй досаждать.

– Скажи пацанам, как поем, приду пособить, мясо бы не попортили. Соли у тебя на засолку хватит?

– Найду, а то шёл бы отдыхать, Роман Николаевич, умаялся за день...

Трое молодых парней сидели на скамейке в ожидании Стахова и вели разговор о бабах. У каждого была своя, но похвастать общением с другими женщинами лагеря могли не все, разве, что у Петьки выбор был побогаче, хотя он и моложе своих товарищей.

– Хорошо бы в баньке попариться с какой-нибудь бабёнкой – мечтательно произнёс Петька, глядя на диск заходящего солнца.

– А со своей уже не интересно? – Отозвался Юрка, со снисходительной усмешкой на губах.

– Со своей уже не так. С ней хоть каждый день... – заключил свою мысль Петька.

– А если наши узнают и со своей не трахнешься, – справедливо заметил Сенька.

– Вы не догоняете, парни, – развеял их сомнения младший Митрохин, – чтобы никто не узнал, устроим вечеринку только со своими девушками. Уж им трепаться незачем и опыт у каждой имеется. Думаю, что они согласятся. Начнём каждый со своей, а там посмотрим. Девчонки стол накроют, за нами остаётся банька. С моей Настённой, сложнее будет... ну я, думаю, уговорю. Скажем, что просто решили посидеть своим кругом, а потом и помыться предложим, а водочка всё определит, как и что и кто с кем.

– Ну ты и хитёр, парень, даром что молодой – стратег! – Подивились друзья, находчивости Петьки. – Но риск всё же есть, что схлопочем с ноги по хозяйству.

Разговор оборвался с приходом бригадира Стахова.

– Ну начали, хлопцы, время не ждёт. Берём ножи, топором работаю я.

Уже в полной темноте с разделкой туши было покончено. Мясо, разрубленное на куски, пересыпанное солью, уложенное в кадки, было отнесено в кладовую. Усталые и перепачканные кровью животного, ребята помылись остывшей водой под душем при столовой и отправились на ночлег, предварительно решив переговорить со своими подругами о совместной банной вечеринке.

Домой Петька вернулся, когда Настя уже спала, уткнувшись лицом в подушку, выпростав из-под одеяла ногу с задранной кверху ночнушкой. Не зажигая свет, он разделся на своей койке и юркнул под одеяло рядом с Настей, обхватив девушку рукой со спины. Та сонно прижала его ладонь к своей груди и тихо пробормотала заспанным голосом:

– Спи неугомонный, а то выгоню к себе. Все спят и ты спи, – и повернув голову к мальчишке, ткнулась губами в лицо Петьки, но его пальцы, лежащие на её груди не переставая сжимали мягкую окружность через рубашку, не давая заснуть Насте.

– Ты чего привязался, – прошептала в темноте Настёна, – одни потрахушки у тебя в голове, всех перебудишь, я всё равно не смогу кончить, а завтра спать на ходу буду. Ладно, давай быстро и вали к себе на кровать.

– Понимая, что на взаимную страсть ему рассчитывать не приходится, Петька с готовностью заголил бёдра подруги, приспустив трусики с её ног и поиграв пальцами в раскрытых губах горячей промежности, с энтузиазмом принялся за дело. Болезненный стон Насти раздался за занавеской, что вызвало крайнее возмущение Пелагеи Кузьминичны.

– Что за басурман такой!? Петька, паршивец эдакий, ступай к Таньке, оставь девчонку в покое. Ей завтра весь день на ногах крутиться.

Зная характер матери, Петька прекратил свои телодвижения и нехотя разомкнул объятия.

– Ты не обидишься, Насть? – Тихо спросил парень.

– Завёл и бросил. Минут за десять управишься? Пусть меня дождётся...

– Чо за фигня, тебе с ней лучше чем со мной? – занервничал, Петька – извращенки!

– А трахать всех без разбору, это нормально? Иди, мальчик.

Петька недовольно хмыкнул и отправился к Татьяне за штору.

– Что, прогнала блядуна? – сонно поинтересовалась сестра, освобождая рядом с собой место.

– Просила не задерживать, соскучилась, видать, по тебе...

– Чего сразу не пришла? – удивилась Татьяна, – мамки постеснялась?

– У неё и спросишь, – наваливаясь на сестру посоветовал Петька, забираясь под рубашку Татьяны.

Под мерное посапывание Пелагеи Кузьминичны, Петька прошлёпал по холодным половицам к своей койке и отвернувшись к стенке погрузился в сладкую дрёму. Татьяна прислушалась к тишине жилища и решив, что все давно уже спят, повернулась на бок и закрыла глаза. Но не успев погрузиться в глубокий сон, ощутила лёгкое прикосновение Настиной руки к своему плечу. Молча откинув одеяло, она притянула к себе девушку и обняв, нежно коснулась губами её лица. Ей не пришлось стягивать с Насти рубашку, горячее обнажённое тело любовницы прижалось к ней, с лёгкой дрожью волнения бьющегося сердца. Прерывистое дыхание девушки, ловящей губы Татьяны становилось всё громче и та прикрыв ладонью рот Насти, приложила палец к своим губам, прося её быть потише.

Дополнительно установленная койка для Полины, вплотную придвинутая к спинке кровати хозяйки дома, тихо поскрипывала под телом девушки, с трудом сдерживающей возникшее возбуждение от происходящего в избе. Сначала Петькина возня у Насти на койке, затем скрип пружин кровати под Татьяной всё с тем же младшим Митрохиным, а теперь тихое мурлыкание двух девушек, охваченных страстью и похотью. Неужели они могут получать удовольствие друг от друга, странно как-то... Там, где она жила когда-то, подобные отношения считались аномалией и вызывали законное неприятие и презрение. Будучи свидетелем лесбийских развлечений сестёр Буркиных в сторожке, вызывало в Полине лишь отвращение и неприязнь, с малой долей любопытства к подобным чудачествам этих подстилок. А тут были девушки, симпатичные ей, но их возня под тихое поскрипывание пружин, возбуждала и манила, распаляя любопытство и возбуждение от происходящего на соседней койке, за занавеской.

Край занавеси пропустил в темноте фигуру Полины, она на ощупь опустилась на постель Татьяны в ногах двух любовниц. Девушка заворожено наблюдала, в тёмном сумраке ночи, за двумя обнажёнными женскими телами своих подруг. Не удержавшись от накатившего волнения, Полинка коснулась ноги одной из них, вызвав крайнее удивление у подруг. Таня приподнялась на локте и протянула руку к гостье.

– Иди к нам, Поля, не обидим, – пригласила шепотом Татьяна, – не захочешь, уйдёшь.

Настя подвинулась, освободив пространство для подруги. Но Таня предупредительно шепнула, указывая на рубашку Полины, – сними её. Мы тебя согреем.

– И трусишки тоже, – добавила Настя, касаясь голого колена девушки.

– Действительно, что я теряю, разок попробовать – не грех, хоть буду знать наперёд, что они находят в этом, – размышляла между тем Поля, стягивая с себя ночнушку, откинув её на спинку кровати. Приподнявшись с колен, она спустила трусы и вытянулась меж двух лесбиянок.

Лишь когда небо за окном едва просветлело и звёзды погасли, а луна растаяла в зарождающемся рассвете, девчонки попрощавшись друг с другом нежными поцелуями, спорхнули с кровати и на цыпочках разошлись по своим койкам.

– Вот шлындры! – Сонно пробормотала Пелагея Кузьминична, – ну завтра вы у меня побегаете, мерзавки такие, – глубоко вздохнув, женщина зарылась щекой в горячую подушку.

* * *

Первые лучи солнца скользнули в оконце избушки, упав на настенные ходики. Пелагея Кузьминична приоткрыла глаза и вглядевшись в циферблат часов, чертыхнулась с досадой, поспешно засуетилась, натягивая чулки на затёкшие ноги.

– Девки, вставайте дурёхи, всю ночь блудили, теперь дрыхнуть будете полдня. Танька, поднимай этих засранок и марш на кухню. Вы у меня сегодня так уработайтесь, до койки едва доползёте.

Пелагея Кузьминична, ополоснув лицо под умывальником, закрутив волосы в тугой клубок, покрыв голову платком, поспешила за дверь. Потянувшись в постели, Татьяна отбросила одеяло и спустив ноги на пол, огляделась. Обитатели зимовья сладко спали, посапывая под суконными одеялами.

– Девчонки! Встаём. Пелагея Кузьминична ругаться будет, – набрав полный рот воды из чайника, она прыснула на спящего Петьку. Тот испугано вскочил, тараща глаза на сестру.

– Вставай, охламон! Поднимай девчонок, проспали. Всё ты, пакостник, ведь спали как люди, так нет, пришёл вчера, перебудил всех баб, справил свою нужду, а нам до утра хрен заснёшь.

Петька, почесав через трусы задницу, зашёл за занавеску к Насте, но увидев, что та уже одевается, повалился к ней за спину, обняв девушку за талию, сладко зевнул и потащил подругу на себя, пытаясь завалить девчонку на спину.

– Ну чего балуешь, опять за своё? – засучила ногами Настя, пытаясь вырваться из рук парня. – Вот скажу матери, получишь по заднице. Пусти, оболтус, день на дворе, нашёл время.

Петька тряхнув головой встал с постели и великодушно предложил самому заправить всем койки.

– Девчонки, мы тут с ребятами одно мероприятие хотим провернуть. Не хотите к нам присоединиться? – Улучив момент, когда девушки собирались уже выйти из комнаты, предложил парень.

– С какими это ребятами, – заинтересовалась сестра.

– Сенька, Юрка и я, – уточнил Петька.

– А что за мероприятие?

– Вечеринка в тесном кругу с закуской и выпивкой, в лесниковой баньке. Заодно и помоемся, только время выбрать и не болтать ни кому, а банька за нами...

Татьяна обвела взглядом стоявших рядом подруг, неопределенно обронила: – Надо подумать... – и подтолкнув девчонок к выходу, задержавшись спросила братца.

– Коллективные потрахушки задумал, стервец? Мать узнает, башку враз оторвёт.

– В общагу на ночь уйдёт, никто нам не помешает. Девчонкам только не говори, особенно Настюхе, – попросил Петька.

– Решил под дружков её подложить? – с сомнением заключила Татьяна

– Решил, сговорчивей будет, я же вам лизаться не мешаю.

– Нам тоже разрядка нужна, а для вас это не измена. Ладно, поговорю с ними, но за Настю не ручаюсь... только смотри, не кори её потом. Алкоголь и блуд для баб опасней, чем для мужиков, – предупредила Татьяна брата, захлопнув за собой тяжёлую дверь.

* * *

Мысль о том, что где-то в близи от лагеря находится тайник с сокровищами, со слов умирающего отца, произнесёнными в горячечном бреду перед смертью на ухо дочери в больнице, куда его доставили с таёжной заимки в крайне тяжелом состоянии, не давали покоя Вере Михайловне Рудниковой. Не стал бы отец шутить или фантазировать на подобные темы со своей дочерью, находясь на смертном одре. По сбивчивым, едва различимым словам старика, клад хранился в сторожке на подлавке в железном чемодане, похожем на ящик, с сургучовой печатью. Откуда он появился у старого лесника, Вера Михайловна, так и не успела узнать. Понимая лишь суть слов, произнесённых умирающим отцом, Рудникова, находясь в шоковом состоянии от потери родного человека в её жизни, не нашла ничего лучше, как поделиться полученной информацией, в которую сама не до конца поверила, со своим сожителем, Кудряшовым. Уже на следующий день тот пропал из дома, не объяснив причины своего исчезновения сожительнице. Только отойдя от хлопот и потрясения, связанных с потерей отца, Вера Михайловна укрепилась в действительной причине поспешного ухода от неё любовника. По-видимому, он реально уверовал в исповедь лесника перед дочерью. Дождавшись подходящего случая, оказаться в расположении геологоразведочной партии, Рудникова, выяснив о пребывании в её составе Кудряшова Евгения Степановича, вызвалась добровольно выехать на место, в целях оперативности обработки проб бурения. Но застать на месте бывшего любовника, ей было не суждено. Судьба за неё свела счёты с корыстным и беспринципным человеком, с которым она планировала прожить свою жизнь. Разумеется, на подлавке в сторожке она ничего не нашла. По всему видать, негодяй перепрятал заветный чемоданчик в более надёжное место, оставив ориентир на дне ящика тумбочки в общаге. Помощь Митрохина в поисках тайника на болотах ей не помогла и приходилось самой искать возможность найти заветное место схрона. Конечно, он полагал, что отец оставил ей не иначе, как скопленные им деньги за работу в лесничестве, какие-нибудь шкуры таёжной живности, набитой за зиму. Но если всё это наследство находится на болотах, то рисковать жизнью за такие сокровища он не считал нужным.

Так или иначе рассуждала Вера Михайловна, но маршрут, составленный по меткам, Кудряшова, был готов. Однако, пускаться на поиски в одиночку, не будучи уверенной в правильности ориентира по значкам на бумаге, Рудникова не решалась. Был необходим помощник, хотя открывать цель опасного путешествия она не хотела. Полагаться на своих лаборанток, Вера Михайловна не могла – глупы, болтливы, слабые создания. Петька? Узнай Митрохин, что она подбила его сына на такое опасное предприятие... Остаётся Виктор Стожков. С ним можно договориться в обмен на определённые услуги с её стороны. Хотя и решила не подвергать себя больше риску недавнего общения с ним.

Когда Пелагея Кузьминична, вышла из кухни, вслед за Стаховым, чтобы обговорить вопрос по стирке белья в общаге, тот примирительно завёл старую отговорку, что следующий вертолёт обязательно доставит партию свежего белья, и захватив с собой ношеное тряпьё.

– Роман Николаевич, я понимаю, что своими силами мы не в состоянии всё перестирать, перегладить и прочее... Но ты и меня пойми, завшивите, пока дело дойдёт до вертолёта. В баню вас лишний раз не загонишь.

– Пашенька, да ты раздай новый комплект со склада и обойдёмся как-нибудь до следующей смены.

– С вами, вонючими кобелями, ложиться противно, мысленное ли дело столько не мыться. – возмущенно воскликнула Пелагея Кузьминична, черт с вами, козлами упрямыми, пошли на склад, посмотрим что там осталось.

И она направилась к складу, доставая на ходу связку ключей. Стахов, неохотно последовал за ней, хотя уже достал сигарету и хлопая по карманам в поисках спичек, заложил сигарету себе за ухо.

– Пелагея Кузьминична! – Крикнула им вдогонку Полина, – мясо запускать в котёл или Вас дожидаться?

– Сама приду, помоги Насте с картошкой, я скоро, – отозвалась та.

– Сейчас помогу, – улыбнулась Полина, возвращаясь на кухню.

Настя стояла у раковины и мыла начищенную картошку. Полина подошла к ней и заглянула той через плечо, – уже помыла, Настюш? – при этом приобняв подружку за талию, коснулась губами тонкой шейки с завитками светлых волос.

– Не сходи с ума Поля, тётя Паша увидит, будет нам выговаривать за наши забавы, – предупредила Настя свою подругу.

– Что-то вчера вас с Татьяной это не пугало, напомнила Полина.

– Смотрю разохотилась не на шутку, – укоризненно произнесла Настя, – самое время Юрку на склад зазывать, а то тебя на баб шибко потянуло, – отрывая от своей груди Полькину руку, – лучше попроси разрешения привести на ночь Трёхина, мы с Татьяной отбивать не станем, нам и Петьки за глаза хватает.

Полина, изловчившись впилась в губы подруги и удерживала ту, пока не получила ответный поцелуй Насти и не ощутила у себя на груди руку девушки и её лёгкое пожатие.

– Лучше будет во всём меру знать, – посоветовала Настя, отступив на шаг от подруги, поправляя на себе фартук, – с мужиком всяко лучше, чем с бабой тискаться, хотя и это иногда нелишне.

– Тётя Паша не позволит. Она и тебе разрешает ради сынка. Насть, ты его любишь или привыкла, как к соседскому подростку в коммуналке? – присев на табуретку у стола поинтересовалась Полина.

–Что за сравнения? – удивилась Настя, глядя на подругу, – у самой что-то было?

– Было, ну и что? – загадочно улыбнулась Полина Настёне, а что мне оставалось если мальчишка вдруг повадился меня по углам зажимать. Но в отличие от тебя, я ему в мамки не набивалась. Я, эту романтику его сразу перекрыла. Хочешь меня фиг с тобой, а всякое в башку брать даже не вздумай. Он, стервец, поначалу начитался в книжках о плотской любви с тётками, помню мне Тургенева «Первую любовь» всё приводил, но я ему сразу сказала, чем там всё кончилось. Говорю, попробуй только ляпни кому, так я с твоим отцом закручу и будет у тебя не полная семья. А этот щегол мне заявляет: «Ты не в его вкусе». А хочешь проверим, говорю ему. Тебе же я понравилась, а он чем хуже тебя? Сразу на попятное пошёл, понял, что не шучу. Не созрел, говорю, ты до таких книжек. Почитай лучше «Му-му», недоразвитый!

– Ну ты, Полька, слишком круто с мальчиком разобралась, – усомнилась Настя, – Петька ко мне ничего подобного не испытывает

– Зато ты, дурёха, воспылала к нему, а он тебя на кого хочешь променяет. Танька говорила, что твой воспитанник удумал – групповушку с нами устроить. Значит он за меня, тебя под Сеньку и Юрку положит. Нормальный обмен, да? А с другой стороны, закончится сезон, уедут парни в свою Москву, только мы их и видели. Будет хоть что вспомнить.

– Да я сама понимаю, что у него ко мне только подростковая физиология, хотя и приятная очень. Но пока остепенится, много крови мне попортит. Может ты и права. Хоть буду знать, что в накладе не останусь коли меня бросит.

В кухню вошла Пелагея Кузьминична, с раскрасневшимся лицом, с надвинутым на лоб головным платком. Заправленная спереди кофта под широкую юбку, сзади была выпущена поверх неё. Ворот кофты был расстегнут сверху на две пуговицы, в разрезе которого виднелась свободно раскачивающаяся тяжёлая грудь без лифчика, торчащего из кармана юбки.

– Нашли бельё, тётя Паша? – невинным голоском поинтересовалась Полинка и прыснув рассмеялась, уронив голову на сложенные на столе руки.

Вслед за ней затряслись плечики Насти в беззвучном смехе. Коротко хохотнув, сидя на лавке, откинувшись к стене, рассыпавшись дробным смешком зашлась Пелагея Кузьминична.

– Ну будет, сороки. Не всё вам одним блудить. Бабке тоже иногда в охотку мужик надобен, – утирая мокрые от слёз глаза косынкой, съехавшей с головы, оправдалась заведующая, заправляя грудь в чашки необъятного лифчика. Полька, помоги застегнуть сзади крючки. Нынче в общаге буду ночевать с лаборантками – курвами. Можете со своими кавалерами понежничать, только завтра сами на кухню, чтобы вовремя пришли, не бегать же мне за вами, не девчонка чай.

– Мы придём, тётя Паша, – заверила заведующую Поля.

– Вы, девчонки, этой бабской нежностью особо не увлекайтесь без особой нужды, до хорошего не доведёт, – напоследок посоветовала Пелагея Кузьминична, глядя на покрасневшее личико Насти, – грех это, когда вокруг столько мужичья. Ну хорошего помаленьку, что там с мясом, Поля?

Продолжение следует