Часть 12

Шёл последний месяц васюганского таёжного лета. Солнце всё реже дарило своё скупое тепло лесной пустоши у топких болот. Разработка грунтовых пород давала положительные результаты и основания рассчитывать на наличие залегания колоссальных нефтяных пластов. Сроки разработки неумолимо приближались к финалу, в результате которого буквально в ближайшие дни ожидался первый выброс из буровой скважины нефтяного фонтана. Жизнь в партии шла своим чередом. Люди посменно работали, невзирая на непогоду, под ливневыми потоками приближающейся осени. Пелагея Кузьминична выдала со складских запасов дополнительный комплект суконных одеял. Верхняя одежда буровиков едва успевала за ночь просохнуть, но люди не болели, возможно, благодаря предусмотрительности Митрохина, заказавшего партию спиртного в картонных коробках, доставленных вертолётом, наряду с другими продуктами питания.

Вера Михайловна, с затаённой надеждой восприняла продолжительную задержку в своих циклах. Если это то, на что она рассчитывала... Хотя, можно ли считать удачей беременность в прямом смысле этого слова? Её реальные признаки проявятся нескоро, но не хотелось бы, чтобы они обнаружились ещё здесь, в партии.

– Силён мужик! С одного раза, не то, что этот Женька – с которым она уже не надеялась забеременеть. Если бы не физиологические особенности Виктора, то для мужа и отца их ребёнка, он бы вполне соответствовал. С одной задачей он справился превосходно, но можно ли довериться ему в поисках отцовского наследства? Из путанных слов отца, по поводу «несметных сокровищ», находясь в агонии болезненного бреда, следовало, что речь шла о чем-то очень громоздком и тяжёлом, что для неё было бы затруднительно доставить по возвращению домой из партии. Но Михаил Панкратович не мог знать, что его находка перекочует с чердака сторожки на болота, по недомыслию дочери, поделившейся его тайной с проходимцем сожителем. А теперь и вовсе, отыскать и принести содержимое клада с болот, для неё было весьма проблематично. Необходима помощь мужчины и надёжного человека. Рассчитывать на содействие милиции в её планы не входило, да и кто поверит в подобную историю, с поисками схрона на болотах. Время поджимало, Если скважина даст нефть, её пребывание в партии станет ненужным и всех лаборантов первым рейсом отправят домой. Выбора для Рудниковой не оставалось. Но рисковать своей беременностью, предлагая себя Стожкову, Вера Михайловна не собиралась. Отдавать же значительный куш, в случае удачи в поисках, тоже не вариант. И она решила действовать.

* * *

За те несколько недель, что минули с той злополучной банной вечеринки, в жизни молодых людей произошли некоторые события, повлекшие окончательный разрыв в отношениях между Настей и Петькой. Собственно, инициатива в их разрыве принадлежала скорее младшему Митрохину. Возможно, возымели на парня чары Полины и он решительно перешёл под покровительство новой любовницы, редко ночуя в своей постели. На справедливые укоры матери, Петька заносчиво аргументировал своё нежелание подчиняться вздорной и капризной Настёне, считающей его извращённым, малолетним бабником. Зато у Полины ему не было отказа ни в чём. Первоначальные попытки Петьки пользоваться благосклонностью сразу двух женщин, были категорически отвергнуты самой Настей.

– Петя, я с посторонними подростками не сплю. Ты у Юры девушку увёл, вот и умерь свои притязания. Ты, смотрю, в своего папу пошёл. Павел Николаевич завёл себе гарем и сынок от него не отстаёт. Тебе придётся обходиться без меня, впрочем, можешь у отца позаимствовать любую из его курятника.

Категоричный отказ Насти от совместного сожительства с ним, произвёл на Петьку, весьма, ощутимый «щелчок по носу».

– Да без тебя обойдусь, кривляка! Лучше меня здесь всё равно не найдёшь, возьми Юрку с его хозяйством, он тебе в самый раз будет, а Полинке он и на фиг не нужен.

– За меня не беспокойся, я останусь с тем, кому ты меня отдал, тем более, с ним мне действительно хорошо, – заверила своего бывшего Настёна.

Так и повелось с того дня, когда Настя выбрала себе в «женихи» Сеньку. Надо отдать должное, парень принял выбор Насти с радостью и полностью отказался от Татьяны, не оспаривая право на прежние отношения со своей подругой. Впрочем, женщина легко отнеслась к измене Сеньки, понимая, что их связь не может иметь никаких перспектив в дальнейшем. А вот внимание со стороны Виктора Стожкова к ней, вызывало некоторый интерес у Татьяны. Всё чаще женщина ловила на себе сдержанный взгляд молодого мастера и однажды не вытерпев, сама остановила мужчину на пути к столовой.

– Виктор Сергеевич, ты со всеми такой нерешительный? Чего ведёшь себя таким скромником, ведь ты не на много старше меня. И в общаге к себе не приглашаешь. Неужто не нравлюсь? Так и с другими тебя что-то не замечала. Ан, нет! Матушку мою вниманием не обходишь, правда, втихомолку радуешь и слыхать весьма успешно, по её отзывам. Очень высокого мнения о тебе, Пелагея Кузьминична. И образование говорит, и обхождение, как нельзя лучше, и лицом мил, и всем прочим пригож, хотя не для всякой гож. Она очень мне рекомендовала обратить внимание на все твои явные и скрытые достоинства – не будешь возражать если я послушаюсь матери?

– Сочту за честь, Татьяна Павловна, боюсь только разочаровать Вас.

– Ну это мне судить. В таком случае, я сама приглашаю на свидание, от тебя, видать, нескоро дождёшься, – прибавила Таня, взглянув на Стожкова, – вечерком к десяти подходи к складу, дорогу знаешь, не забыл, поди?

Лицо Виктора вспыхнуло радостью и потупив глаза он согласно кивнул.

– Витя, а ты чего так обрадовался? Я тебя не звёзды зову считать и восторги свои придержи, мне этот сарай уже знаком, не ты первый, не ты последний...

– Что Вы Таня, я уже не надеялся, что когда-нибудь это случится у нас...

– Ну это будет зависеть, в основном, от тебя. Только особо не распаляйся на мой счёт, может наше общение тем сараем и кончится. Тут и по краше меня женщины найдутся, – с иронией в голосе произнесла Татьяна.

– Краше точно никого, Таня, – горячо признался Стожков, искренно глядя в глаза Татьяны.

– А Вера Михайловна, чем плоха? Вы с ней неплохо смотритесь вместе, как-то даже имела удовольствие наблюдать вас...в лесу.

– Что Вы видели? – Настороженно спросил Виктор.

– Всё!... Но поверь, Витя, я тогда ей даже позавидовала. Я понимаю, ты молодой мужчина, тебе это необходимо. Ты был хорош. Надеюсь, со мной будешь также внимателен и осторожен, а я постараюсь быть сдержанней.

Оглянувшись на показавшихся на тропинке лаборанток, Татьяна сунула руки в карманы куртки и кивнув Виктору, не спеша направилась к себе домой.

– Виктор Сергеевич, – окликнула Стожкова Вера Михайловна, – на одно слово если не торопитесь и дождавшись, когда лаборантки, оживлёно переговариваясь, отошли подальше, продолжила.

– Витенька, услуга за услугу, – глядя на недоумённое выражение на лице Стожкова, – а что тебя так удивляет дорогой? Помнится, я пошла навстречу твоему желанию и помогла тебе решить весьма деликатную проблему. Теперь твоя очередь мне помочь. Не надейся, моя просьба иного характера.

– Располагайте мной, Вера. Всё, что от меня зависит...

– Мне необходимо прогуляться на болота, а ты составишь мне компанию.

– Ничего себе прогулка... Что Вы там оставили?

– У меня есть надёжный ориентир и если он правильный, то мы особо не задержимся, хочу убедиться в одном предположении.

– А если неправильный?

– Для этого я и беру тебя с собой. Завтра в лагере выходной, нас никто не хватится. После завтрака сходим, за пару часов обернёмся, никто не заметит нашего отсутствия.

– А какова цель похода, что Вы хотите найти? – поинтересовался Виктор, внимательно вглядываясь в глаза Рудниковой. Но та лишь повела плечом.

– Там узнаешь... если оно там вообще есть.

– А если нет?

– Тогда и говорить не о чем. Так пойдёшь или испугался?

– Пугаться будем, когда будет чего.

– Ты мужик, Виктор Сергеевич! Захвати топорик, верёвку покрепче и мешок. И об этом никому, – Вера Михайловна повернулась и поспешила вслед за своими лаборантками.

* * *

Пелагея Кузьминична, прищурившись посмотрела на висящие на бревенчатой стене ходики, зевнула, прикрыв рукой рот и оглядев комнату с задёрнутыми пологами у кроватей, горестно вздохнула. Ни так видела она будущее своих детей. Вместо полюбившейся ей Насти, уткнувшись в плечо сына, лежала Полина. Девчонка искренне привязалась к Петьке, всячески опекая и заботясь о нём. Глядя на неё, Кузьминична, угадывала в своей будущей снохе саму себя, в свои молодые годы. И стать и повадки явственно узнавались в молодой девушке, но лишь с годами они проявятся в полной мере. И всё же, Полина уступала Насте в глазах Пелагеи Кузьминичны – в умении любить и как этого не видит Петька... Возможно, Татьяна правильно оценила будущую невестку, рекомендовав матери, как наиболее достойный вариант для братца в качестве будущей жены. Да и сам, Петька, вполне довольствовался выпавшим ему случаем, получить столь покладистую женщину, в его не требовательных запросах. Разве что его несколько раздражало пребывание в постели Насти прежнего Танькиного обожателя – Колпина Сеньки. Тот регулярно являлся к вечеру в столовую и дождавшись Настю, вёл её домой, в избушку начальника партии. Сидя на поваленном дереве, парочка терпеливо дожидалась, когда в окошке погаснет свет и обитатели избушки погрузятся в глубокий сон. Поднявшись по старому, скрипучему крыльцу, молодые люди проходили в комнату к Настиной кровати и раздевшись лезли под одеяло.

С кровати Полины ещё слышалась тихая возня с порывистыми вздохами и поскрипывание койки, недовольное ворчание Петьки и примирительное бормотание Полинки. И лишь спустя какое-то время, умиротворённое посапывание мальчишки. С кровати Татьяны раздавался удовлетворённый комментарий сестры.

– Умаялся, разбойник?

– Засыпает уже, ответствовала Полинка за своего гостя.

– Отсылай его на свою койку, пока не заснул, спать не даст, паршивец.

Раздалось шлёпанье босых ног по дощатому полу избы и вскоре донеслось сонное дыхание в пуховую подушку, под накинутым на голову одеялом.

– Утихомирился что ли? – Шепотом спросила Татьяна.

– Кажись, спит, – неопределённо ответила Полина, – Танюш, можно к тебе?

– Что же отпустила тогда, коли тебе не хватило, ну иди, но только не долго, первый час уже.

Стараясь не шуметь, Полинка шмыгнула за полог Танькиной кровати и прильнула к горячему телу подруги.

– Танечка, а как у нас с тобой будет потом?

– Когда потом?

– Когда вернёмся домой, я без тебя уже не могу – шептала в сонной тишине избы девушка, поглаживая грудь своей партнёрши, коротко целуя шею подруги.

– Чего гадать зря? Ты вон Петьку не упусти за нашим баловством, а то метнётся опять к Настёне... Ты с ним построже, и задницей особо часто его не балуй.

– Да уж привыкать начала понемногу, даже кончать иногда случается. Он меня на склад часто днём зовёт. Пелагея Кузьминична позволяет, хотя и бранится порой.

Трудно сказать, что Полина смогла заменить Татьяне Настю. Бывало, оставаясь на кухне с Настёной одни, Татьяна привлекала к себе хрупкое тело девчонки и та безропотно давала себя целовать, покуда за дверью не слышались чьи-то шаги.

– Как у тебя с Сенькой, не обижает? Хотя и так вижу, что счастливая ходишь, – улыбаясь Насте, говорила Таня. – С собой не зовёт? Коли предложит, не отказывайся, хороший парень из обеспеченной семьи, интеллигентные родители. Ты им понравишься.

– Полина к тебе тянется, ты не гони её, добрая девочка и тебя, Танюш, любит.

– Не меня ей надо любить, а вот тебя мне терять не хочется, Настёнка. Жаль, что не сложилось у вас с Петькой. Как бы хорошо нам вместе было...

* * *

Переговорив с Виктором, Рудникова пошла к столовой. Уже подходя, она увидела младшего Митрохина. Петька стоял на крылечке, докуривая сигарету и глядя на приближающуюся фигуру зав.лабораторией. Поравнявшись с ним, Вера Михайловна приветливо поздоровалась с парнем.

– Давненько Петр Павлович не виделись, что же моих девушек вниманием обходишь? О себе уж не говорю, забыл, видать, тётю Веру, а я вот тебя помню, паганца мелкого.

– И Вам, Вера Михайловна, здравствуйте. А что забыл, это Вы напрасно. Теперь без разрешения начальника партии к Вам не подойдёшь.

– А ты пробовал, малыш? Я ведь тебе не откажу если надумаешь. Только время найти и место выбрать, было бы желание...

– За желанием дело не станет, Вера Михайловна, можно повторить в баньке, уж лучше, чем по кустам лазать, да и земля холодная. Я бригаду свезу на буровую, а вернусь, мы там встретимся.

– Ну вот и молодец, так и сделаем, Петруша, – ласково улыбнувшись парню, Вера Михайловна коснулась рукой плеча Петьки и прошла в столовку.

Сделав последних пару затяжек, Петька бросил окурок на землю и поспешил за Рудниковой. Расположившись за столом, рядом Верой Михайловной, парень оглянулся на раздаточное окно, где маячила фигура Полины, он приветливо кивнул ей головой. Девушка тут же принесла поднос с завтраком на двоих и освободив его от тарелок, скрылась за дверью кухни. Сидящий за столом Трёхин Юрка, в окружении молодых лаборанток, угрюмо проводил взглядом, проходившую мимо него Полину. Прошедшей ночью, он лежал на своей койке, наблюдая за тем, как за полог гостевых коек к Наташке и Зинке поочерёдно наведывались один за другим мужики. Когда больше никто к ним не пошёл, а Мишка, выходя от Натальи толкнул в плечо Юрку, тот нехотя поднялся и пошёл за занавеску. Девчонка лежала на койке, прикрывшись простынёй и с довольным видом, смотрела на парня.

– Чего не шёл, я уж думала не придёшь вовсе, – с укором произнесла Наталья, отодвигаясь на койке, – давай, раздевайся и ложись, Юрочка.

– Устала, поди, – посочувствовал Трёхин, глядя на сонные глаза девушки.

– Ещё бы! Вас вон сколько.

– У меня деловое предложение, Наташ. Ты сейчас оденешься и я вас обеих провожу до дома, а ребятам скажешь, что у нас всё было классно.

– А что так? Тебе не нужно что ли? – удивилась девчонка. Я хоть и устала, но могу... Или Зинку хочешь?

– Не, ничего я не хочу, а уж тем более Зинку. Собирайся и потопали, я тоже спать хочу, а с тобой мы в другой раз, когда-нибудь.

– Брезгуешь, чистоплюй? А ну доставай своего дружка, засранец! А то зашумлю! Без минета от меня не уйдёшь, – угрожающе зашептала девчонка.

– Пожалей такую дуру... – возмутился Трёхин, но был перехвачен рукой Натальи и оттянутая резинка трико освободила напряжённый член весьма скромных размеров. Не рассуждая, она сунула его в рот и засновала по стержню, причмокивая губами, поминутно отстраняясь, полюбоваться результатами своих усилий. Юрка безнадёжно хмыкнул носом, положив руку на плечо Наталье, не решаясь её остановить.

– Ну соси, соси болезная, только не засни.

Сидя в столовой рядом с Натальей, Юрка ощутил у себя на колене руку соседки. Опустив вниз глаза, парень поразился, с каким проворством рука девчонки проникла в расстегнутую ширинку и уже принялась за вчерашнее занятие, лишая возможности подняться и уйти прочь от этого бесцеремонного насилия.

– Тебе чего, ненормальная? – Прошипел Юрка, косясь на девчонку.

– Тебя, Юрочка, – не поворачивая головы нашлась Наташка, – давай вечером увидимся.

– Ладно, только руку убери, пожалуйста, – попросил Юрка.

– Брюки застегнуть? – заботливо предложила девушка, взглянув на Юрку смешливыми глазами.

– Спасибо, я сам – вскакивая со скамьи, буркнул парень, запахивая на себе полы брезентовки.

– Тогда до вечера, не прощаюсь, Юрочка!

* * *

К вечеру Татьяна наведалась на кухню к матери и пересказав свой разговор с Виктором, попросила ключ от склада.

– Ты уж с ним помягче, дочка. Мужчина очень обходительный, культурный с достоинством...

– Я уже заметила, мам, за его достоинство больше всего и переживаю.

– Ты опять со своими глупыми шуточками! Держи ключ, Всё, что потребуется лежит в тумбочке у топчана. Мази не жалей. С родами, конечно, сравнить не могу, однако, вспомнить пришлось. Ключ домой принеси.

– Непременно, только если доползу...

– Танька! – строго оборвала Пелагея Кузьминична дочь, – к человеку приглядись, а остальное только приложение к нему, между прочим, очень хорошее, по себе скажу. Всё! Иди молча. Последнее слово всё равно за мной будет. Удачи тебе, непутёвая.

Татьяна покорно пожала плечами и повернувшись пошла по тропинке к дому. Пелагея Кузьминична вздохнув, перекрестила дочь и скрылась за дверью в кухне.

Пелагея Кузьминична, собирала тарелки со стола на поднос, когда в столовую зашел Митрохин.

– Павел Николаевич, присядь на минуту, – окликнула Кузьминична мужа, прикрывая раздаточное окно в кухню, – не моё, конечно, дело... Как у тебя с этой, твоей? Не надоел ей ещё?

Митрохин осклабился, скосив глаза на супругу.

– Соскучилась что ли? – игриво приобняв Пелагею Кузьминичну, спросил он.

– Некогда мне скучать, Паша. Не во мне дело... Твоя любезная опять возле Петьки трётся, не к добру это. Он одну путную девчушку проворонил, проворонит и другую, а всё из-за твоей, Рудниковой. Тебя ей отдала, а сына моего хрен получит, дорогой для неё подарочек будет.

– Когда их видела? – нахмурился Митрохин.

– С полчаса уже, здесь на крыльце стояли.

– Что-нибудь слышала?

– Что-то про баню, не всё разобрала...

– Ну будет им баня!... Петька рабочих на буровую повезёт, а я их здесь дождусь, в бане.

– Паш, ты с мальчишкой-то полегче, дурак молодой...

Вахтовка въехала на площадку, нефтяной вышки, резко затормозив у дощатого строения таёжной конторки.

– Петька, сукин сын, куда гнал, паразит! Всех мужиков мне растряс по ухабам, – ворчал Стахов, выбираясь из фургона вахтовки.

– Роман Николаевич, образцы пород срочно в лабораторию велели доставить.

– Вот с ними и гони, а людей зачем калечить?.. Мишка, помоги ему ящики загрузить.

Когда Петька вернулся в лагерь и подрулил к сторожке лаборанток, Вера Михайловна выгнала девчонок помочь разгрузить ящики с образцами. Когда ящики занесли в сторожку, Петька, отогнал машину на место и скрываясь в зарослях выступающей стены таёжных исполинов, пробрался к бане. Не дожидаясь появления Рудниковой, он открыл дверь и вошёл в предбанник. Дверь в парилку чем-то заклинило, она не открывалась. – Да и бог с ней, – решил Петька. Выглянув в маленькое оконце, он увидел сквозь мутное стекло, приближающуюся по петляющей тропке, фигуру Веры Михайловны. Не теряя времени, парень скоро сбросил с себя одежду, оставшись в трусах, приоткрыл входную дверь и пропустил в баню вошедшую любовницу. Обнимая женщину, он вдыхал нежный аромат духов, скользя руками по туго охваченным узкой юбкой крепким ягодицам.

– Соскучился малыш? Я тоже вся истосковалась по тебе, мой хороший. Забыл свою Веру, кабы не позвала, так сам и не решился, поди? Или забыл, как тогда на просеке миловались...

Отстранившись от Петьки, Вера Михайловна стала стаскивать с себя куртку, перешла к юбке, спустив молнию на боку. Через минуту одежда лежала на краю стола и Рудникова, сидя на скамейке, удерживая в руках Петькин бугристый член, усердно насаживала на него открытый рот. Вязкая слюна стекала с подбородка на тяжёлую грудь партнёрши. Вставая со скамьи, она развернулась к парню спиной и положив локти на стол выставила перед ним круглые ягодицы с матовой белизной, под лучами полуденного солнца, проникающими через окошко бани. Звонкие шлепки голых тел разносились под низким сводом предбанника, сопровождаемые прерывистым дыханием Петьки и довольным постаныванием женщины. Нарастающий темп движений Петькиного отвердевшего члена, в глубину влагалища женщины, поступательно снующего по промежности, с хлюпаньем погружающегося в жаркую глубину тёмного спуска, привело к заключительной фазе. Одновременный оргазм партнёров потряс слившиеся тела, огласив предбанник томительным стоном, с продолжающимся покачиванием корпуса любовника. Усталое дыхание пары ещё не пришло в норму, как дверь парилки с зловещим скрипом отошла в сторону. На пороге стоял Митрохин, с вложенными кулаками в карманы брезентовой куртки. Желваки ходили по скулам Павла Николаевича.

– То-то смотрю, Вера Михайловна, частенько хворать стала. Всё, говоришь, простуда одолевает, а тут и лекарство под рукой объявилось. Завтра транспорт к вечеру ожидаем, самое время тебе до дому со своей простудой собираться. Поработали и будя, ни сегодня, завтра нефть пойдёт. А до нефти дойдём, все улетим. Так что, пиздуй по холодку в комфорте.

Вера Михайловна подобрала со скамейки трусы и встряхнув перед собой, натянула на широкие бёдра. Продолжая одеваться, она усмехнулась, глядя на Митрохина.

– Я на тебя не в обиде, Павел Николаевич. Женщина я свободная, а стало быть, любовников себе сама выбираю. С кем хочу, с тем и сплю. Потому сына твоего и выбрала. И скажу тебе напоследок, неровня ты ему. Петя ещё молодой и горячий, а бабу завести уже умеет. Пойду я собираться, меня в городе не ищи, не приму. Обходись своими бабами.

Вера Михайловна перекинула куртку через плечо, подошла к Петьке и поцеловала парня.

– А с тобой малыш я не прощаюсь, может, когда и свидимся...

Захлопнув за собой дверь, она направилась по извилистой тропинке к себе в сторожку.

Проводив взглядом, через запылённое оконце, удаляющуюся женскую фигуру, Павел Николаевич перевёл глаза на сына и вытянул из брюк старый армейский ремень, кивнув тому на широкую лавку.

– Не гоже, сынок, из под батьки баб тащить. Скольких отдал, а тебе всё мало!...

* * *

Вернувшись в сторожку, Рудникова обратилась к своим лаборанткам.

– Всё, шалавы, завтра домой. Всю документацию упаковать, оборудование подготовить к погрузке. Успеете до вечера, отпущу на ночь к мужикам.

Девчонки, оторвавшись от работы переглянулись, не понимая причины столь внезапного решения своей начальницы, но не решаясь задавать вопросы, молча начали собираться.

За людьми на буровую Митрохин поехал сам. Петька лежал на своей койке с расписанной спиной отцовским ремнём.

Заглянувшая домой Татьяна, была до смерти испугана тем, что увидела на спине брата. Сбегав за матерью, они с возмущением набросились на приехавшего Павла Николаевича.

– Отец, за что ты Петьку так отделал?! – кричала Татьяна, откинув простынь, обнажая лиловые рубцы на спине брата.

– Не ори на отца, дура! – Оборвал Митрохин дочь, – за дело получил, мерзавец! Мать свою спроси, за что. Другой раз всё хозяйство под корень оторву. Зато впредь наука будет. Завтра эту суку лабораторную домой отправляю!

Пелагея Кузьминична хлопотала, прикладывая компрессы к спине Петьки, вздрагивающего от прикосновения холодных марлевых салфеток.

– Изверг ты, Павел Николаевич, нешто можно так с ребёнком. Её в том вина, не его.

* * *

Юрка Трёхин вошёл в столовую, оглядываясь по сторонам, выискивая среди сидящих за столом Сеньку Колпина, но не найдя товарища решил, что тот опять ошивается возле кухни, поджидая свою Настю. Тут Юрку окликнула Наталья, предлагая сесть на свободное рядом с ней место. Отказаться парень не мог и обречённо опустился на скамью, рядом с девушкой.

– Чего такой напряжённый, Юрочка? Ты меня боишься, проказник? – при этом она также, как и утром положила свою руку ему на колено, постепенно перемещая её по ноге, пока не достигла определённого места на штанах. Попытка Юрки прекратить дурацкую выходку девчонки не удалась, оставшись сидеть на месте, он вновь испытал предательское возбуждение, разливающееся по животу.

– Слушай, здесь полно людей, а ты орудуешь так, словно мы одни, – произнёс Юрка, удерживая за запястье руку Натальи.

– Тогда идём отсюда, и займёмся делом, где нет людей, – предложила лаборантка.

– А как же ужин?

– А ужин нам не нужен, – захихикала Наталья, сжимая в руке через штаны Юркин подрагивающий член.

Но тут из раздаточного окна донёсся голос зав.столовой:

– Трёхин, поди сюда, – когда Юрка заглянул в окно, та кивнула на дверь в кухню и поманила пальцем

– Чего эта вертихвостка трётся возле тебя? – спросила Пелагея Кузьминична вошедшего практиканта, – держись парень от неё подальше, тем более начальник завтра отправляет этих курв домой. Сядь за столик и поешь, туда не ходи. Переночуешь сегодня у нас – бережёного бог бережёт. Скоро закончу, со мной пойдёшь.

К десяти часам Татьяна закрыла кухню и дождавшись Виктора Cтожкова отомкнула склад. Не включая свет, она пропустила за собой гостя и затворила дверь на засов.

– Свет не включать? – Тихо спросил хозяйку Виктор.

– Боишься меня напугать? – Татьяна зажгла свет и провела Стожкова за стеллажи, заваленные коробками и тюками белья, – поуютнее чем в общаге?

– Мне нравится... – уклончиво ответил Виктор, присаживаясь на табуретку у топчана.

– Располагайся, Витя, я пока подготовлю кое-что, – предложила Таня, извлекая из тумбочки баночку душистого вазелина с этикеткой «Лесной», – надеюсь, лишним не будет.

– К сожалению, должен согласиться, – уклончиво признал мужчина, отводя глаза в сторону, – но хочу сразу, Таня, заверить, что любое возражение с Вашей стороны...

– Будем оптимистами, Витенька, в любом случае, это в наших отношениях в дальнейшем не скажется.

Татьяна повернулась спиной к Стожкову и стала расстёгивать пуговки на вороте платья. Оглянувшись, она вопросительно взглянула на гостя и тот поспешно принялся стаскивать с себя рубашку, ища глазами, куда положить одежду.

– Клади на табурет, потом разберёмся кому чулки, кому кальсоны. Только, пожалуйста, без лишней застенчивости, мы ведь уже не девственники и не влюблённые. И сразу, переходишь со мной на ты... Я поцелую тебя, хочешь?

Она подошла и положила руки на плечи Виктору. Проведя рукой по густой шевелюре мужчины, Таня приподнялась на цыпочки и прильнула губами к жёстким губам Виктора, уловив аромат «Шипра» на бритых щеках мужчины. Ей нравился этот запах, как воспоминание ранней юности, связанное с проснувшимся интересом к мужскому полу. Они долго стояли прижавшись друг к другу. Руки мужчины сжимали плечи Татьяны, спускаясь по спине на крутые бёдра молодой женщины. Отойдя от Стожкова, она подобрала подол платья и подняв его к плечам, пропустила ворот платья через голову, отбросив снятую одежду. Тряхнув головой, упавшие на плечи волосы тяжёлой волной обрамили лицо женщины, словно на картине итальянских мастеров. Виктор замер, не в силах отвести взгляд от возникшего перед ним видения, в мерцающем свете лампы в дощатом сарае. Татьяна, снимая чулки с ног, заметила его реакцию и пожалела, что зажгла свет

– Витя, мы долго будем рассматривать друг друга, как первоклассники на медосмотре. С трусами, как решил? Снимать будешь или прямо в них, через ширинку?...

– А ты как хочешь? – растеряно поинтересовался Виктор, берясь за резинку трусов, доходящих почти до колен.

– Виктор Сергеевич – ты дурак или шутишь так? – серьёзно взглянув на мужчину, спросила Таня.

– Нет, почему? У меня на трусах действительно есть ширинка... гульфик.

– На заказ шил? – удивилась Таня. Стожков утвердительно кивнул.

– Нет уж, давай снимай шаровары. Пугать, так до смерти, – но то, что она видела тогда в лесу, казалось эффектом перевёрнутого бинокля.

– Да тут целой банки вазелина не хватит!..– Ужаснулась Таня, замерев с трусиками в руках, ошалело присев на топчан.

– Не преувеличивай, Танюша, я осторожно, а Пелагее Кузьминичне, даже понравилось, со второго раза...

– В её возрасте ещё не такое понравится, если живой останешься.

Помня совет матери, Татьяна набрала в ладонь побольше вазелина и выложила всё на увесистый орган, лежащий в руке Виктора, в сравнение с которым, член Петьки выглядел бы детской писькой первоклассника.

– Дальше сам, я пока собой займусь, на меня не смотри, а лучше отвернись.

Закончив необходимую процедуру, молодые люди устроились на топчане, избегая смотреть друг другу в глаза.

– Если хочешь, можешь потушить свет... – предложила Таня своему гостю.

– В темноте я тебя не найду, пусть горит, – наклоняясь над женщиной тихо ответил Виктор, беря губами тёмный сосок, слегка сдавливая ладонью полную грудь Татьяны. Спустив руку на обросший лобок партнёрши, Виктор, поглаживая сдвинутые ноги Тани, протиснул ладонь между мягких ляжек, коснувшись скользкой промежности. Лёгкий вздох Татьяны и образовавшийся просвет между ног постепенно расширился, позволяя Виктору положить ладонь на мягкую промежность любовницы. Приоткрывшиеся наружные губы пропустили пальцы в полость увлажнённой вагины и прикосновение к холмику возбуждённого клитора, вызвало томительный стон у женщины.

– Можно? – произнёс он едва слышно, касаясь губами лица Тани, я аккуратно, Танюш.

Коротко вздохнув, Таня кивнула, невольно вздрогнув, напрягая согнутые в коленях ноги.

– Погоди, Витя, я сама, – направляя рукой живую махину внутрь своей промежности, Татьяна, сжав зубы пропустила в растянутое влагалище медленно заползающее живое тело, постепенно заполнившее горячую глубину женского нутра.

Спустя полчаса, они лежали друг подле друга, приходя в себя от мучительного ощущения боли и наслаждения.

– Тань, ты как?

– Витенька, если ты мне матку не свернул, то просто супер. Помоги мне сесть.

Виктор подложил подушку под спину Татьяны и сел рядом.

– Ты, Танюша, потрясающая женщина. Если бы я, был не я...

– А кто? Пьер Безухов? Ты, Витюша, осторожней с классикой. Я хоть не Наташа Ростова... Ладно шучу, Виктор Сергеевич. Какая из меня Ростова, на первом свидании и сразу в пастель.

– А я не шучу, Танечка.

– Охотно верю, ты о себе расскажи. Всё же мы так близко познакомились, а я ничего о тебе не знаю.

– Живу один, мать с сестрой живут отдельно. У нас замечательные отношения. Мечтают меня женить, только всё бестолку.

– И с кем из них решаешь свои проблемы?

– Когда отец умер, мама помогала, потом сестру попросила. Она уже тогда была старше меня. С парнями встречалась, а на меня и вовсе не смотрела, как на мужчину. Но мама поставила условие, что запретит ей с ребятами ходить, та согласилась. Сама понимаешь.

– Гульфики в трусы она вшивает? – догадалась Татьяна.

Виктор кивнул, – кому же ещё. Ну, а замуж вышла, тут сложности возникли поначалу. После меня, ей с мужем стало не интересно. Она уговорила маму переспать с ним. Как у него это перешло в потребность, сестра поставила условие, что пусть всё остаётся по-прежнему, только она будет спать и со мной.

– Да, Виктор Сергеевич, вот и у меня та же история с нашим Петькой. Но если он и женится, нас с мамкой он не бросит.

Продолжение следует