Часть 2

На ходу запахивая халат, Пашка зашёл в столовую. Никого в ней не обнаружив, он постучал в закрытое раздаточное окно. За створками окна раздалось недовольное ворчание поварихи.

– Чего стучать, чего настукивать? Съели всё подчистую, а они всё ходют и ходют!

Но увидев Пашку в приоткрытое оконце, Клавдия Васильевна, сменив ворчливый тон на доброжелательный, поманила того к двери пищеблока.

– Чего после всех-то? Как знала, оставила для тебя кое-что вкусненькое, заходи скорее, мне ещё посуду и бачки на кухню отправлять.

– Клавдия Васильевна, может с десерта начнём? – улыбаясь намекнул Пашка, проведя рукой по крутому бедру поварихи, – яйца с самого утра звонят, по больнице стыдно ходить, люди оборачиваются.

– А всё почему Павлуша? Потому, как мудозвон, за место себя, другана своего ненасытного накормить норовишь, – едко подметила Клавдия Васильевна, закрывая дверь на щеколду. – Виданное ли дело, с утра не жрамши на баб кидаться! Что же ты помоложе никого не сыскал, а ко мне прибежал. Мне уж за пятьдесят, Пашенька, разве только с пьяну кто польстится, а тут молоденький, да с таким красавцем писаным к старухе... Меня муж лет пять, как не тревожит. Ну новый год и девятое мая он не пропускает, да и то ежели зенки зальёт. Давай уж, горемычный, коли невтерпёж.

Клавдия Васильевна расстегнула полы халата, опасливо прислушалась и навалившись на столешницу раздаточного стола, затянула подол халата к пояснице, оголив перед Пашкой круглые, необъятные ягодицы, затянутые в широкие застиранные трусы.

– Давай, милок, ежели не передумал, порадуй тётку, до нового года ещё не скоро, а мне, когда ещё ждать мужниной благодати.

Стянув с белых бёдер поварихи резинку трусов, оставившую слабый след на спине у Клавдии Васильевны, перед Павликом появилась глубокая борозда, разделяющая огромный белый зад женщины на две аппетитных половинки ягодиц.

– Смешная, эта Айгулька! – Подумал парень, вспомнив девчонку. – Да разве можно отказаться от такого чуда, когда ещё у неё самой такая задница будет.

– Чего лыбишься, сомлел Павлуша? – окликнула его Клавдия Васильевна, тревожно оглядываясь через плечо. Может, поешь по-людски, с этим делом и потом не поздно будет.

– Я не лыблюсь, я любуюсь!

– На что там любоваться? Жопа, как жопа... Толи дело у нашей Айгульки – просто загляденье!

– Твоя лучше тётя Клава, большая и гладкая!

– Тогда будет любоваться, милок, эдак до обеда простоим с тобой. Моя жопа пирожки не печёт.

Пашка хмыкнул и стянув штаны до колен, выпустил на свободу покачивающийся член. Подсунув его под белоснежные ягодицы поварихи, к прорези горячей вагины, с кустиком седеющих волос, он без усилий протолкнул возбуждённый ствол в влажное тепло влагалища женщины. Клавдия Васильевна качнулась вперёд и удовлетворённо вздохнув, подалась навстречу молодому любовнику. Её напряжённые колени сомкнулись, удерживая снующий член в глубине свободного влагалища. Тяжёлые груди раскачивались, задевая сосками о столешницу. По лицу женщины блуждала благостная улыбка, томные вздохи сопровождали каждое стремительное проникновение Пашкиного члена в глубину женской плоти.

– Пашенька, заканчивай, миленький, тебя, поди, врачи по всему отделению ищут. Не хватает, чтобы здесь нашли, Татьяна враз тебя сыщет. У неё нюх на вашего брата, если что из-под земли достанет и к врачам притащит, а с тобой и меня. Под увольнение подведёшь тётю Клаву.

Пашка зачастил, сжимая зубы, вцепившись в крутые бока поварихи и застонав выпустил в лоно женщины весь утренний заряд накопившейся за ночь спермы. Пригнувшись к спине Клавдии Васильевны, он поцеловал ложбинку, уходящую в прорезь ягодиц.

– Теперь можно и пожевать чего-нибудь, – удовлетворённо произнёс парень.

– Сейчас миленький мой, только халат запахну и покормлю тебя, голубчик, – она сунула тряпицу в трусы, застегнула халат, вымыла руки и метнулась к столу, заглядывая в кастрюлю с обеденными котлетами.

Пока женщина наспех накладывала в тарелку отварную вермишель с парой котлет и наливала в стакан тёмный, наваристый компот из сухофуктов, Пашка, отвалившись на спинку стула рассматривал полновесную стать своей утренней любовницы.

– Клавдия Васильевна, признайся по совести, как ты обходишься без секса, ведь мужа тебе явно не хватает. Он, наверное, старше тебя?

– Старше, Пашенька, старше милок. Садись к столу. Бери хлебушек с маслицем. Мир, Паша, не без добрых людей. Пособляют иногда, не бросают в беде бабу Клаву.

– А кто лучше других старается? – с ехидцей подначил парень повариху.

– Зятёк, Витюша, хороший он у меня парень. Не обижает свою тёщу, уважает.

– И как часто уважает, Клавдия Васильевна?

– Как с рейса вернётся, непременно заглянет меня проведать, – смущённо призналась женщина, отводя в сторону глаза.

– Да! Хорош зятёк, дай Бог каждому! Дочка не в претензии? – поинтересовался Павлик.

– Она у меня с пониманием, хорошая дочка, дай Бог каждому! Ты ешь, ешь, Павлуша.

Парень накручивал вермишель на вилку и отправляя её в рот продолжал допытываться:

– Тётя Клава, а как у вас с ним всё произошло в первый раз? Я, так сказать, для опыта, ведь у меня тоже будет когда-нибудь тёща...

– Да дело-то не мудрёное, Павлуша, – усмехнулась Клавдия Васильевна, подперев кулачком румяную щёку. – В прошлом годе было. Муж тогда в управе по ночам охранником сидел. Я уж спать собиралась, тут звонок в дверь. У моего ключ с собой, думаю, кому быть-то на ночь глядя? Как была в ночнушке, пошла в прихожую.

– Кто там? – спрашиваю через дверь.

– Клавдия Васильевна, это я, Виктор.

– Погоди, Витя, дай одеться.

– Набросила на себя кофтёнку и отворила дверь. Стоит мой зять, за притолоку двери держится. Глаза жалкие, рожа пьяная, видать, на закуску не хватило. Говорю ему, – по какому случаю гуляем, Витюша?

– По случаю непоправимой беды, мама!... Разрешите войти сохатому. Я только рогами за косяк боюсь зацепиться.

У меня прямо сердце упало, посадила его на кухне и приступила с расспросами. Рассказал зятёк, что приехал с рейса на день раньше срока и сразу домой, а там наша Ирка, подлючка, с чужим мужиком нежится...

– Что делать думаешь? – Спрашиваю его.

– Поквитаться хочу, – говорит он.

– С ним? Он кто, ты его знаешь?

– Вашего внука, Клавдия Васильевна?

Я как сидела, так и обмерла, с кем же ты поквитаться надумал, Витюша, с сыном?

– Что с мальца взять? С ней поквитаюсь, будет знать, паскуда, как с родным сыном блудить!... Был бы посторонний, а тут малого в постель затащила.

– И с кем же ты мстить ей решил, с подружками её? – Спрашиваю Виктора.

– Не! С подружками выходит просто измена, курам насмех. Хочу ей побольней сделать и чтобы сор из избы не выносить. Как жили, так и будем жить, пусть сынок мамку свою пялит, а я её мамку буду пользовать и она, Ирка, курва такая, будет знать об этом.

– Да как же так, Витя, ты меня хоть спросил бы. Её хочешь мной наказать, не по-людски выходит. Да и на что тебе старуха в таких делах?

– Оставьте мама, Вам за свою дочь ответ держать, потом замолите свой грех, а сам меня за руку ухватил и тянет к себе на колени.

– И что, – поинтересовался Пашка, дожёвывая грушу из компота, – поквитался Виктор со своей женой? Дала зятю?

– Не то слово, Павлуша, до сих пор даю. А с месяц уже и внучок принялся папке подсоблять в его отсутствие.

– И твоя дочь позволяет ему?

– А что ей остаётся? Хорошо ещё наш старик не знает. Мне-то в удовольствие с ними эти дела. Но я условие им тогда поставила, чтобы языки не распускали, не по пьяному делу, ни просто дружкам похвалиться. Нам с Иркой такая слава ни к чему.

– Не плохо ваши мстители устроились. Может твоей дочке разнообразия не хватает, я бы ей подсобил, – намекнул Пашка.

– Хватит с неё и двоих, начнёт, не остановится, хотя такая радость моей Ирке лишней не будет. После твоей выписки, может, подумаем. Заболтались мы с тобой, Паша, утренний обход начался, ступай милок к себе и у меня дел с головой, сейчас за бачками санитары придут. Не говори Татьяне Ивановне, что у меня сидел. У неё и так всё к одному сводится. А бабам и за жизнь поговорить охота, не всё ж один блуд.

Пашка нехотя поднялся из-за стола и, признательно чмокнув собеседницу в щёку, отправился в свою палату.

– Паша, я тебя по всем этажам ищу, – окликнула парня Айгуль, – Татьяна Ивановна велела тебя найти, у вас обход, врач к вам уже пошёл. Где ты ходишь?

– В туалете, должен же я снять эрекцию после тебя!

– Я спрашивала мужчин, не было тебя там.

– А у женщин спросить не догадалась? Я в женском туалете дрочил.

– Фу, Охламон! Беги в палату. Врач ждать не будет.

– Нельзя так будущего отца твоих детей называть, – смеясь, Пашка, ущипнул возмущённую Айгуль за круглую попку и увернувшись от ответного шлепка, скрылся за дверью своей палаты. Девушка растерянно всплеснув руками, вернулась на пост, с обидой потирая место Пашкиного щипка на своей попке.

Наткнувшись на раздражённый взгляд Татьяны Ивановны, Пашка вытянулся на своей койке, сосредоточено глядя в окно.

– Так, что у нас, юноша? Жалобы есть? – Остановился возле Пашки лечащий врач, – Татьяна Ивановна, температура?... Отправьте парня на рентген, капельницу продолжайте, курс инъекций будем заканчивать, дальше посмотрим.

Уже в дверях старшая медсестра бросила мстительный взгляд в сторону Пашки, сжав губы в тонкую скобку, отчего приветливое выражение на лице парня несколько померкло.

– Ничего, – подумал про себя Пашка, – через пару часов Татьяна сменится, а с Верочкой договорюсь, чтобы не колола эти дурацкие уколы. До обеда можно покемарить.

Он уже засыпал, когда дверь в палату открылась и на пороге появилась Айгуль.

– Стожков и Самохин на клизму, через час на рентген. Идёмте со мной.

На соседней койке послышалась возня. Седой старик, нашарив на полу тапки, кряхтя встал на ноги и зашаркал к двери.

– Куда идти, дочка? – Спросил он врача.

– На первый этаж в пятый кабинет. – ответила Айгуль, оглянувшись на Пашкину койку, – Стожков, сами пойдёте или носилки заказать?

Павел заворочался на койке и нехотя приподнялся, опершись на тумбочку.

– Только что тебя во сне видел, Айгуля. Ты мне клизму собиралась поставить, сон в руку. Хорошо, что разбудила, а то бы прямо в постель всё выложил.

– Татьяна Ивановна тебе назначила клизму, – сообщила девушка, заглянув в журнал.

– На фига? У меня стул мягкий, хочешь пощупать?

– Перед рентгеном положено. Пошли, не задерживай меня глупыми разговорами. Опоздаешь на рентген, завтра придётся ещё раз делать.

– Веди дедушку, я сейчас сам приду, – заверил Пашка Айгуль, надевая на себя больничный халат.

– Дедушка сам дойдёт, а вот ты точно смоешься по дороге, – беря Пашку за локоть, сказала Айгуль, – сейчас я с тобой сочтусь за твои щепки, охламон!

– Что, без вазелина поставишь? А как же клятва Гиппократа «Не навреди»?

– Он говорил о результате, а не о процессе. Так что расслабь булки и вперёд, за дедушкой на клизму. А ты действительно уколов боишься?

– С детства не выношу, – откровенно признался Пашка.

– С такой фобией нельзя ссориться с женским медперсоналом.

Они подошли к процедурной и Айгуль, пропустив перед собой Пашку, вошла вслед за ним в кабинет.

– Самохин, подождите немного, чтобы молодой человек не убежал, начнём с него. Проходи, Павел, за ширму. Ложись на бок, лицом к стене. Тебе водичку похолодней или потеплей?

Голоса за ширмой стихли, раздавался лишь звук металлических предметов о стекло лабораторного столика и унизительно-сдержанный стон Пашки.

– Расслабься, сейчас закончится, потерпи немного.

– Женюсь на тебе, Айгулька, каждый день будешь расслабляться!

– Всё, надевай штаны и посиди немного. Туалет рядом с кабинетом. Самохин, проходите за ширму.

– Спасибо доктор, поблагодарил парень Айгуль, – я бы Вам ручку поцеловал... Но в другой раз, сколько мне ждать?

– Сколько сможешь.

– Пропали котлетки, – посетовал Павлик, осторожно присаживаясь на стул у двери.

Пока Айгуль возилась со стариком, Павлик, ощутив резкие позывы в животе, метнулся в дверь и нырнул в кабину соседнего туалета.

* * *

Татьяна Ивановна заполняла журнал назначений, изредка посматривая на часы, висящие на стене за её спиной. Вера, её сменщица, ещё не пришла и женщина, досадуя на непредвиденное опоздание подруги, всё чаще оглядывалась на хлопающие двери лифта.

– Здравствуй, Танюша, прости, пожалуйста, в пробку попала, – поздоровалась Вера.

– Скорее пробка в тебя попала, – уточнила Татьяна Ивановна, вглядываясь в тёмные стёкла очков своей коллеги, – благодарность за шикарный завтрак в постель? Чего молчишь, угадала?

– Почти... – натягивая халат на тучную фигуру, уклончиво откликнулась Вера, заглядывая в зеркало.

– Чем не угадила супругу? Уж поделись с подругой, не каждый день муженёк в глаз норовит втащить или в задницу метил, а промахнулся. Ну зря я что ли с полчаса тебя дожидаюсь.

– Чего рассказывать, Танюш, хотела разнообразить нашу интимую жизнь. Предложила Вовке попробовать у меня полизать...

– Попробовал? – заинтересовано проронила Татьяна, захлопнув журнал.

– Как видишь, а всё наш Павлушка, гадёныш! – Воскликнула, морщась от боли Верочка, щупая лиловый синяк у себя под глазом. – «Не боись, Верунчик, вам понравится, а ты ему потом минетик сделаешь, вот ваша жизнь и наладится», специалист хренов! Такие номера с мужьями не проходят. Вовка враз определил, что я с кем-то уже пробовала, коли предлагаю ему.

– Дура ты, Верка! Такое собственному мужу предлагать... Он у тебя паразит, конечно, но не дебил. Как отмазалась?

– Сказала, что от наших пациенток слышала на перевязке, они опытом делились, правда, болтали не о мужьях.

– И поверил?

– Обещал в другой раз на смерть прибить. Теперь мне Павлуша до самой выписки лизать будет за свои дебильные советы.

– Он лизать, ты сосать, опять, дурёха, проколешься. Пойду я и так задержалась с тобой. Препараты галоперидола и феназепама в сейфе, остальное по журналу назначений в шкафу. Да, в пятнадцатую палату положили бабульку после операции. Повнимательней с ней, на скорой доставили. Скандалила с мужем, спровоцировала аппендикс. Саму к нам, а её старичка в хирургию, башку ему раскроила шинковкой. А с виду два таких одувана!... В их-то годы и такие страсти! Приходил к ней, сидел битый час, за руку держал. Утку за ней выносил. С трудом отправила этого волонтёра восвояси. Ну, вроде, всё рассказала, пойду. С Павликом не переусердствуй. Удачи тебе, подруга, – Татьяна Ивановна оставила халат на вешалке и направилась по коридору к лифту.

* * *

После рентгена Пашка сидел на койке в своей палате, глядя в окно на заснеженную больничную аллею. По протоптанным в снегу дорожкам вереница людей в белых халатах катили перед собой тележки с флягами от одноэтажного домика больничной кухни.

– Братцы, хавчик везут! – Оповестил Пашка соседей по палате. Дедушка, доставай из стакана зубы, сейчас на обед позовут. Нам после клизмы необходимо усиленное питание, чтоб было чем пукать.

– А чем кормят сегодня? – Донеслось из дальнего угла палаты, – опять дроблёнка с тушёной капустой на комбижире? Один запах чего стоит!

– Главное, чтобы душа принимала, а жопе всё равно какой запах у жратвы. У неё свой аромат, покрепче. По моим данным будет рыбный супец, вермишелька с котлеткой и компотик, – предположил Пашка, надевая халат. – Схожу отлить.

В дверь просунулась голова санитарки и скороговоркой обратилась к больным:

– Тю!... А чего валяетесь по койкам? Отдельного приглашения ждёте? Весь народ уже в столовой.

– А мы подождём, когда народу всё, что поверху плавает сольют, нам же погуще достанется – пояснил Павел.

– Осетринки погуще рассчитываешь получить, умник? – Усмехнулась санитарка. – Ступайте, сынки, не слушайте его, этак картофельной бурды с рыбными консервами получите.

При этом сосед Павла внезапно оживился и, нашарив ногами под кроватью тапки, засеменил к двери.

– Не выдержанный ты субъект, дедуля, ну чеши, занимай очередь в харчевне.

Вернувшись в палату, Пашка никого не застал и в одиночестве направился в столовую. В коридоре он увидел Айгуль, та задумчиво глядела в окно, выходящее на больничный двор. Лёгкая позёмка кружила за двойными стёклами окна, бросая в него снежные хлопья колючего снега.

– Гуленька, летим в столовую, хлебушка поклюём, – предложил Пашка, пытаясь приобнять девушку за плечи.

– Один лети, Паша, я на работе, не трожь меня при людях. И так, Татьяна Ивановна, мне выговаривает, что я тебе много позволяю, – скидывая с плеч руки парня заявила Айгуль.

– Она тебе завидует, вот и морочит голову своими нравоучениями, а если не при людях? – спросил Павел, заглядывая в глаза Айгуль.

– Ты, кажется шёл куда-то, Павлуша? После утренних процедур тебе полезней всё же сходить в столовую.

– Согласен доктор, но мы смогли бы через часок увидеться где-нибудь? Вдруг меня завтра выпишут и мы уже ни когда не встретимся.

– Было бы желание, от тебя всё зависит, Павлик... Я хоть сейчас готова стать тебе женой...

– Я, наверное, от голода теряю логику в твоих рассуждениях, Гуля, – удивился парень, – толком ещё не познакомились, а ты уже о замужестве толкуешь.

– Но стянуть с меня трусы, милый, тебе это не помешало или это не повод говорить о замужестве? Я уже не говорю, что с тобой я стала женщиной, а того о чём принято говорить между женщинами я так и не испытала, Павлик.

– Тем более, я твой должник и нам необходимо это повторить. Согласись, что я прав, Гуленька. Словом, дай мне знать до вечера, готов искупить свой промах кровью.

– Достаточно той крови, что я с тобой потеряла вместе с моей девственность. Иди, Паша, там будет видно.

Продолжение следует